Текст книги "Берлин: тайная война по обе стороны границы"

Автор книги: Аркадий Корнилков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

Я смог доказать секретарю горкома несостоятельность принятых на конференции решений в отношении борьбы с этим злом. Успешность нашего метода я подтвердил большой статьей из журнала «Работница», одобряющей именно такой подход на примере одной из подмосковных фабрик. К счастью, у проверяющего из горкома было искреннее желание разобраться в сути возникшего конфликта и методике нашей работы. Встреча закончилась его словами: «Я приехал с установкой: собрать факты и подготовить выговор вам и директору фабрики. Оказалось наоборот, ваша работа достойна того, чтобы ее пропагандировать как передовой опыт!»

От дальнейших попыток горкома втянуть меня в дело передачи нашего передового опыта я удачно уклонился. А после бесед с двумя инструкторами горкома я только убедился в своей правоте: опыт Молдавии они взяли на вооружение только потому, что там когда-то работал Л. И. Брежнев. Других аргументов в его пользу, кроме того что о нем говорили по телевидению, у них и не было.

В дополнение к этой работе партком фабрики и райком партии нагрузили меня еще одним общественным делом – руководством добровольной народной дружиной (ДНД) на фабрике. Под этим подразумевались организация и контроль выхода нарядов по графику, поддержание контактов с милицией до выхода нарядов на дежурство, разбор результатов дежурства. Работа ДНД тогда активно «направлялась» райкомом партии. А это, соответственно, требовало постоянного участия в бесконечных совещаниях и заседаниях.

Еще одной из бесчисленных граней воспитательной работы в трудовом коллективе и ее обязательным атрибутом была работа пропагандиста в сети партийнополитического просвещения. Им я был назначен также по инициативе парткома и вел эту работу все 30 лет своей службы на фабрике.

Обилие общественных поручений и расширенное толкование моих должностных обязанностей имело для меня один очевидный плюс. В максимально короткий срок я познакомился с руководящими кадрами, ИТР и служащими, со всем кадровым составом рабочих Гознака.

Нельзя не упомянуть еще об одной стороне производственной деятельности Пермской печатной фабрики Гознака, требовавшей также постоянного внимания. Это мощное полиграфическое предприятие выполняло не только секретные поручения правительства, серийно выпускало продукцию строго учета, начиная от банкнот, облигаций и других ценных государственных бумаг, до документов, удостоверяющих личность гражданского населения и военнослужащих. Оно выпускало также обычную полиграфическую продукцию, принимая заказы от городских и областных организаций. Именно на этом поприще общей полиграфии возникло несколько серьезных конфликтных ситуаций. При реализации этих заказов фабрикой возникла реальная угроза нанесения серьезного ущерба экономическим интересам государства, так как здесь, говоря нынешним языком рыночной экономики, фабрика вторглась в чужое поле деятельности.

По существовавшим в то время законам монополия на полиграфическую продукцию была закреплена правительством за Госкомиздатом. Он был в этой сфере монополистом и определял правила работы и имел строгие инструкции от Минфина. Речь идет о порядке печатания документов, имеющих у полиграфистов название «знаки расчета с населением». Проще говоря, это могла быть любая бумажка, на которой отпечатана типографским способом сумма денег, получаемая от населения за оказанную услугу.

Это мог быть трамвайный билет, абонемент в филармонию, квитанция из химчистки, билет в кино или театр, на посещение парка культуры и отдыха, талон на питание.

Министр финансов запретил системе Гознака печатать «знаки расчета с населением», предназначенные даже для внутреннего пользования у себя. Госкомиздатом был утвержден список типографий, имевших право на печать этих «знаков», порядок приема и учета заказов.

Согласно инструкции, заказы принимались типографиями только после согласования с областными финансовыми отделами. Облфинотдел брал на контроль сумму, которую заказчик мог получить после реализации отпечатанного тиража. По истечении определенного срока облфинотдел отчислял с предприятия-заказчика налог с оборота в государственный бюджет, ориентируясь на размер выручки. Могу привести пример, иллюстрирующий жесткость подхода Министерства финансов к выполнению требований о порядке печатания «знаков расчета с населением»: даже талоны для оплаты обеда в собственной столовой Гознак вынужден был заказывать в сторонней типографии.

Из фабричных архивных документов производственного отдела мне было известно, что в бытность работы на фабрике моего предшественника фабрика неоднократно выполняла заказы по печатанию «знаков расчета с населением», поступавшие от различных предприятий и организаций города. При этом никто на фабрике не мог дать мне вразумительного ответа, по какому праву фабрика шла на нарушение монополии Госкомиздата. Ни в одном из писем заказчиков я не увидел отметки о согласовании заказов с пермским облфинотделом.

Складывалось впечатление, что инструкция о печатании этих расчетных знаков либо не была доведена до сведения исполнителей, либо умышленно игнорировалась.

С этим вопросом я обратился к начальнику отдела Министерства финансов, приезжавшему на фабрику в качестве председателя комиссии министерства с целью проверки предприятия. На мою просьбу прислать из министерства дополнительное письменное разъяснение по этому поводу, он ответил согласием, хотя своего обещания так и не выполнил. А тогда он мне категорически заявил: «Фабрика не имеет право этого делать! Мы же видели ваши талоны в столовой. Вы правильно делаете, что печатаете их на стороне». Вот и все руководство к действию.

Эта скользкая тема неоднократно возникала в период моей работы на фабрике. Причем дважды такие срочные заказы поступали на фабрику именно в период моих отпусков. Чтобы предотвратить их попадание на производство, приходилось во время отпуска заезжать на фабрику «по пути», разговаривать с директором о поступлении заказов, о которых мне «случайно стало известно». Я напоминал Михаэлису об инструкции Минфина, и советовал вернуть заказчику заявки без исполнения «за отсутствием производственных возможностей». Приходилось объяснять, что такие заказы могут повлечь за собой серьезные уголовные расследования, что непременно подорвет репутацию государственного предприятия.

Конфликты не заставили себя долго ждать. Один раз заказ на огромную сумму исходил от областного комитета профсоюзов. Документ был подписан начальником финотдела и председателем Областного совета профсоюзов Н. А. Трофимюком, который был членом бюро обкома КПСС. Речь шла о печатании билетов для платных мероприятий во всех профсоюзных дворцах культуры области. Директор фабрики, оценив положение, занимаемое заказчиком, и наши предыдущие разговоры на эту тему, пригласил меня для выработки решения. Пришлось снова напоминать о запрете Минфина, об инструкции для бухгалтерии относительно порядка оформления подобных заказов и необходимости согласования их выполнения с облфинотделом. Мы договорились вернуть эту заявку с мотивировкой: «Для переоформления». Михаэлис заверил меня, что без моего письменного согласия заказ не будет принят. Когда же директору позвонил недовольный Н. А. Трофимюк, то он ответил ему, что это «возражения режима», переведя, таким образом, все стрелки на меня.

Вслед за этим у меня раздался звонок начальника финансового отдела облсовпрофа. Из разговора с ним мне стало известно, что он сам когда-то возглавлял финансовый отдел облисполкома. После этого мне осталось только напомнить ему о порядке согласования подобных заказов с облфинотделом, о чем он не мог не знать или не помнить.

Почему тогда, понимая истинную причину нашего отказа, он толкал меня на нарушение закона? На этом я прервал наш разговор.

Трофимюк не преминул нажаловаться начальнику УКГБ Н. И. Щербинину. Николай Иванович, выслушав от меня суть проблемы, одобрил мои действия, рекомендовал и впредь придерживаться позиции Минфина СССР. Но даже после этого история имела продолжение.

Вскоре во время работы на семинаре пропагандистов в Доме политпросвещения по громкой связи было сделано объявление: «Товарища Корнилкова просят срочно явиться в облсовпроф к члену бюро обкома КПСС товарищу Трофимюку!» Я сразу понял, что меня опять будут склонять к компромиссу по поводу этого заказа. Мне нужно было немного обдумать дальнейшую линию своего поведения, и я отправился в буфет выпить чашечку кофе.

Но сделать паузу мне не удалось, потому что ведущая семинара заметила, что я ушел не в том направлении, в которое она меня адресовала. Она догнала меня в буфете и выговорила мне за мою нерасторопность. Пришлось обдумывать свою позицию по пути к Трофимюку.

Кроме нас на встрече присутствовал еще заведующий финотделом Облсовпрофа. После серии лестных оценок о порядке на Гознаке мне был задан прямой вопрос: почему я возражаю против приема их заказа? Я решил быть лаконичным и согласился, что раньше подобные заказы выполнялись в нарушение прямых указаний Минфина и инструкции Госкомиздата, требующей взятия под контроль подобных заявок в областном финансовом отделе и КРУ. Но повторное нарушение этих документов недопустимо.

Для прекращения бесплодной дискуссии на тему «если нельзя, но очень хочется, то можно», я предложил единственно возможный выход. Облсовпроф переоформит заявку в соответствии с положениями бухгалтерского учета и получит визу о согласовании, заверенную гербовой печатью Пермского облфинотдела. Возможно также согласование с финотделом ЦК ВЦСПС с получением соответствующих виз. После этого мы гарантируем прием их заказа в работу и выполнение его в кратчайшие сроки.

Видя полное неприятие моих аргументов, я добавил, что мы не хотим быть вовлеченными в какие-либо разбирательства в связи с нарушением закона. Контроль за его соблюдением возложен на меня. Я не стал вступать в дискуссию об особом статусе профсоюзов, их особых правах.

В любом случае никто не освобождал их от уплаты налога с оборота и не давал права пренебрегать экономическими интересами государства. На этом моя «срочная и неотложная беседа» с членом бюро обкома КПСС закончилась. Но взаимопонимания мы не достигли.

Во время очередной проверки комиссией облсовпрофа соблюдения на фабрике норм трудового законодательства члены комиссии уделили самое пристальное внимание работе руководимого мною отдела кадров и приказам, которые я лично подписывал. С пристрастием они пытались определить, не зажимает ли режим трудовое законодательство. Я отнесся к этим фактам как к должным. Но был приятно удивлен итоговой беседой с председателем комиссии. Когда мы остались наедине, он сообщил мне, что ему была дана установка товарищем Трофимюком:

«Без выговора Корнилкову – не возвращайтесь». Председатель комиссии, однако, не обнаружил оснований для вынесения мне выговора. Я поблагодарил проверяющего за честную гражданскую позицию и высокую оценку работы всей кадровой службы. Мы расстались добрыми друзьями. Это стало логическим финалом всей истории с заказами от облсовпрофа.

Завершая эту тему, хочу заметить, что противостояние с облсовпрофом по поводу знаков расчета с населением было не единственным в этом ряду. Аналогичные заказы на фабрику пытались протолкнуть руководители пермской филармонии, трамвайно-троллейбусного управления, системы бытового обслуживания и балатовского парка культуры и отдыха.

Рычагом воздействия на меня деятели от культуры на сей раз избрали заместителя начальника управления КГБ.

Все руководители этих предприятий прекрасно понимали, что если заказ на печатание знаков расчета с населением попадет в типографии системы Госкомиздата, то это неизбежно потребует согласования с областным финансовым отделом. Предполагаемые суммы доходов будут учтены при расчете налоговых отчислений в государственный бюджет. Поэтому цель их была очевидна: разместить заказ на фабрике Гознака, уйти таким образом из-под контроля финансовых органов и получить возможность для финансовых злоупотреблений.

Поскольку подобные обращения на фабрику случались, как правило, в мое отсутствие, я задумался об источниках информированности потенциальных заказчиков о положении дел на предприятии и о наших производственных возможностях. Я умышленно задержал у себя на некоторый срок письмо из парка культуры и отдыха г. Балатово. Главный бухгалтер парка стал изводить меня настойчивыми звонками и уверять, что в цехе № 21 есть свободные производственные мощности. Кто помогал ему ориентироваться в нашем хозяйстве, стало понятно после визита ко мне на следующий день одной из сотрудниц бухгалтерии. На мой вопрос, понимает ли она, что лоббирует чужие интересы, которые идут в разрез с законом, она ответила: «Почему нельзя напечатать их заказ сейчас, если мы это делали для них раньше?» Я был вынужден посоветовать главному бухгалтеру подыскать для нее новую работу.

Я неоднократно поднимал эту проблему перед руководителями службы БХСС областного Управления внутренних дел. Они соглашались со мной, но оперативных мер по проверке вероятных финансовых злоупотреблений со знаками расчета с населением так и не предпринимали. Размеры денежных средств, выпадающих из-под контроля государства, были внушительны. Счет шел на миллионы рублей в старом исчислении. Работники БХСС ссылались на недоработки в законодательстве, но сами никоим образом не инициировали возможность поправок и пресечения злоупотреблений.

Не знаю, какие меры законодательного регулирования этой проблемы действуют сегодня в новых рыночных условиях, но до восьмидесятых годов прошлого столетия этот вопрос был актуальным с точки зрения защиты экономических интересов государства.

Вспоминаются еще несколько ситуаций, также связанных с приемом и размещением заказов.

В период подготовки олимпийских игр в Москве (Олимпиада-80) на фабрику приезжал представитель правительственной комиссии по организации этого мероприятия. Комиссию возглавлял заместитель председателя Совета министров И. Т. Новиков. У нас планировалось разместить заказ на изготовление «олимпийских денег», на обратной стороне которых шел пояснительный текст на английском, немецком и французском языках. Перевод на немецкий и английский языки, на мой взгляд, был безупречным. Французским языком я не владею, но схожесть в написании некоторых слов позволила мне усомниться в правильности перевода. Заказчик очень бурно отреагировал на мои сомнения и показал мне две гербовые печати московских специалистов, которыми был заверен перевод. Я объяснил, что могу ошибаться. Но цена ошибки переводчика может стоить гораздо больше. Заказ и так был привезен с опозданием, времени на его печатание едва хватало. А если его придется потом переделывать по причине ошибок в переводе, то он, скорее всего, будет сорван.

В конце концов, заказчик согласился с моими доводами необходимости проверки перевода текста на французский язык. За помощью мы обратились на кафедру иностранных языков Пермского государственного университета. Специалисты кафедры в официальном заключении подтвердили наличие в переводе грубых ошибок и предложили свой вариант французского текста. Именно с их переводом были отпечатаны «олимпийские деньги».

После завершения олимпиады в Москве я получил персональную благодарность за участие в ее подготовке, подписанную заместителем председателя Совета министров СССР И. Т. Новиковым.

С исполнением этого заказа было связано также одно неприятное событие режимного характера. В цехе контроля обнаружили при пересменке недостачу одного экземпляра «олимпийских денег», о чем мне сразу же доложили. В 23.00 я отправил в цех для организации расследования начальника первого отдела Н. П. Петухова. Смену задержали на рабочих местах. Быстро и четко организованное расследование дало свои результаты.

Подозреваемой оказалась новая сотрудница цеха, которая, согласно графику работы, ушла из цеха раньше, чем было начато расследование. Речь шла о хищении, а не просто о недостаче. Это было для фабрики чрезвычайным происшествием. После подготовки заключения о факте недостачи продукции строгого учета, было принято решение о выезде группы на квартиру подозреваемой. По моему настоянию в группу был включен работник ОБХСС. Он должен был предъявить свои полномочия только в том случае, если представители фабрики обнаружат на квартире похищенные деньги.

В четыре часа утра группа прибыла в Закамск по нужному адресу. Дома оказалась только мать виновницы.

После разъяснительной беседы мать сама рассказала, что вечером дочь принесла с работы какую-то бумажку. Она долго ее изучала, а потом в сердцах разорвала ее и бросила в мусорное ведро. Мать предъявила содержимое ведра. Прямо поверх мусора лежал разорванный экземпляр «олимпийских денег». Мы убедились, что правильно поступили, поехав к подозреваемой посреди ночи, как говорится, по горячим следам. Утром нам, скорее всего, уже ничего обнаружить бы не удалось бы.

Сотрудник ОБХСС нехотя предъявил свои документы и приступил к составлению протокола. Часам к семи утра с гулянки вернулась подозреваемая. Она в тот же день была уволена с фабрики по статье «отсутствие доверия администрации».

За период моей работы на фабрике это был единственный случай попытки хищения продукции строгого учета.

Припоминается еще один курьезный случай с влиятельным заказчиком из Москвы. Охраной был задержан при попытке пройти в дирекцию фабрики неизвестный, назвавший себя руководящим сотрудником Комитета народного контроля РСФСР. Он имел при себе только удостоверение личности. На просьбу коменданта охраны предъявить еще другие документы (справку о допуске, командировочное удостоверение, официальной заявки на оформление заказа) он угрожающе заявил, что разнесет нашу фабрику на кирпичики, вызовет военных и т. п. Я вышел познакомиться с посетителем и объяснить, что ввиду отсутствия у него документов на оформление заказа мы не сможем его принять. Он угрожал жалобами в Москву своему руководству. Я же предложил ему проехать в обком КПСС, разыскать там инструктора обкома, курирующего систему Гознака, и с его помощью решить все вопросы.

Выпроводив амбициозного и непонятливого посетителя, я сам позвонил в обком КПСС и попросил помочь разобраться в его полномочиях. Я предложил ознакомить его с инструкцией, регламентирующей единый порядок посещения режимных предприятий. Инструктор обкома КПСС лично звонила в Москву в Комитет народного контроля, чтобы установить его личность и цель приезда. Через два часа она привезла ко мне этого посетителя обратно и попросила принять заказ на печатание бланков удостоверений личности для сотрудников аппарата Комитета народного контроля в Москве.

Когда мы с ним приступили к обсуждению эскиза, то выяснилось, что требования его мало выполнимы.

Заказчик хотел, чтобы мы полиграфическим способом исполнили печать Комитета народного контроля на левой стороне удостоверения возле места для фотографии и на правой – возле места для подписи руководителя.

Пришлось объяснять, что печатью ведомства заверяют с одного уголка фото сотрудников и скрепляют сверху подпись руководителя, тем самым заверяют их достоверность и защищают от подделки.

Я категорически отказался принять в работу документы, которые заведомо легко подделать. В доказательство своей правоты я предъявил представителю комитета народного контроля свои служебные документы. Моему примеру последовала и инструктор обкома партии. Наши документы были оформлены надлежащим образом, согласно принятой практике. В конце концов, он согласился с нами: «Делайте, как у вас принято. Главное, я скажу, что вы приняли наш заказ». Я пытался еще рассказать заказчику историю возникновения печатей как способа защиты документов от подделок. Но по его виду я понял, что это ему неизвестно и неинтересно. В уме возник немой вопрос: что может «контролировать» этот представитель КНК при таком кругозоре и полном отсутствии знания дела?

Заказ Комитета народного контроля мы выполнили по своему усмотрению. К счастью, с этим заказчиком встретиться больше не довелось.

В военном деле и оборонной промышленности существуют понятия «двойная технология» или «продукция двойного назначения». Под этим подразумевается, что в мирное время подобная продукция или сооружения могут использоваться в гражданских целях. С наступлением же военной угрозы они приобретают военное значение и служат делу защиты мирного населения или используются как военные объекты вооруженными силами страны. Например, бомбоубежища в мирное время чаще всего используются как складские помещения.

Так, система учета, а иногда и технологии контроля качества выпускаемой Гознаком продукции, носят также характер технологий двойного назначения. Учет выпускаемых изделий и жесткие меры по его обеспечению гарантируют сохранность продукции строго учета. В тоже время хорошая организация учета имеет и другое применение. Данные этого учета являются эффективным оружием в руках правоохранительных органов, расследующих преступления, связанные с хищением денег из банковской системы страны.

Это было в начале восьмидесятых годов. Как-то глубокой ночью у меня на квартире раздался звонок из Нарьян-Мара. Звонил следователь прокуратуры – просил срочной помощи. С целью организации розыскных мероприятий необходимо было срочно поднять документацию по факту последней отгрузки денег в их адрес. Нужны были серии, номера банкнот, номинал купюр. Я объяснил, что все сопроводительные документы, содержащие запрашиваемые данные, закладываются нами в банковские мешки. Поэтому все необходимые им данные они смогут найти непосредственно у себя в банке. Тогда следователь объяснил мне суть проблемы.

Больше недели в Нарьян-Маре бушевала пурга. Аэропорт, естественно, не работал. Деньги были необходимы для выплаты зарплаты газовикам и нефтяникам, которые без них не могли вернуться по окончании вахты на материк. Было принято решение о доставке денег оленьими упряжками. Этот караван следовал без отдыха к месту назначения двое суток и прибыл глубокой ночью. Банковские мешки, вопреки инструкции, не распечатанными и не пересчитанными были загружены в банковское хранилище. Когда банковские служащие утром пришли на работу, они обнаружили хранилище разграбленным. Там, естественно, не осталось информации о доставленной денежной массе. Последняя надежда на получение необходимых данных была связана с нашей фабрикой.

Я понял, что действовать надо срочно. Позвонил начальнику цеха Е. А. Скворцовой и ввел ее в курс дела. В ответ я услышал обнадеживающие слова: «Отгрузка была недавно. В районы Крайнего Севера мы обычно отправляем деньги крупного номинала. Учет идет тщательный, с подстраховкой. Документы должны сохраниться».

Была уже середина ночи. Скворцова подняла трех кладовщиков, задействованных в отгрузке в тот день, и представителя отдела режима. Охране было дано указание на вскрытие кладовых. Глубокой ночью люди приступили к работе. К восьми утра у них была готова справка, содержавшая необходимую для следствия информацию. Я поблагодарил их за проделанную работу и сразу связался с прокуратурой Нарьян-Мара.

Примерно через неделю следователь перезвонил мне и тепло поблагодарил за своевременную помощь. Налетчики были арестованы в аэропорту, где они, дожидаясь вылета на материк, гуляли в ресторане на похищенные деньги.

Подобные запросы от правоохранительных органов поступали к нам неоднократно. Чаще всего такие ситуации возникали в районах Крайнего Севера и Магаданской области. Наши учеты всегда были на достаточном уровне для дополнительных требований.

Интересна еще одна история, связанная с темой «технологий двойного назначения». Только на этот раз речь пойдет об обычной полиграфической продукции – художественных конвертах, печатавшихся тогда громадными тиражами в бывшем конвертном цехе фабрики. Ввиду больших тиражей и значительного износа оборудования этого цеха на фабрику пошел поток рекламаций по поводу качества продукции. Машинистов конвертных машин, допустивших брак, не всегда удавалось выявить при таких объемах производства. Встала задача по совершенствованию мер контроля качества.

Начальник цеха П. П. Стряпунин вместе с рационализаторами цеха успешно решили эту задачу. Внедренная ими система контроля качества позволяла однозначно определить бракодела и предъявить ему штрафные санкции. Это быстро привело к повышению ответственности машинистов и, как следствие, к улучшению качества продукции и снижению числа рекламаций.

Я внимательно изучил нововведения, примененные в этом цехе, а также систему распределения и сбыта готовой продукции по всей стране. Возникла идея о применении основных принципов этих новшеств в розыскной работе правоохранительных органов. Вскоре представился случай проэкспериментировать.

Поступил тревожный сигнал из Прибалтики: в Латвии расследовалось дело о террористических актах. Участники группы планировали продолжение своей деятельности.

Они разослали письма еще некоторым руководителям республики с угрозой расправы. Для рассылки использовались художественные конверты Пермской печатной фабрики Гознака.

По рекомендации пермского Управления КГБ, коллега из Риги обратился непосредственно ко мне с просьбой помочь в расследовании. Я предложил ему приехать в Пермь, прихватив с собой образец конверта, в котором рассылались угрозы. Он не замедлил приехать. Изучив конверт, я выяснил, что выпущен он был недавно, малым тиражом.

Это некоторым образом облегчало задачу. Я порекомендовал в первую очередь установить по республиканской марочной базе количество экземпляров этих конвертов, полученных в Латвии, и приостановить их дальнейшее распространение. Нужно было запретить отпуск с базы оставшихся конвертов из этой партии. Надо было выявить точки, в которые они поступали на реализацию, и также изъять остатки из оборота. Цель этих действий: во-первых, сузить сферу распространения, а во-вторых, определить в каждой точке сбыта по номерам на пачках с какими номерами конверты уже были проданы.

Суть поисков заключалась в том, что на всех трех художественных конвертах, которые нам привезли из Прибалтики, стоял один и тот же номер машиниста конвертной машины. Это означало, что все они взяты из одной стандартной упаковки в тысячу экземпляров. Кто-то из террористов закупил сразу много конвертов. Номер машиниста на конверте или на местах склеивания не виден, и ни коим образом не портит внешний вид изделия. Оперработник из Риги вместе со мной осмотрел конвертный цех и ознакомился с самим процессом появления номера на конверте.

Рижские оперработники, вооруженные дополнительной информацией из Перми, выстроили свою розыскную работу в соответствии с моими рекомендациями. Дальнейшие усилия по поиску точки сбыта конвертов с нужными номерами привела их в одну из гостиниц города Калининграда. Киоскерша рассказала, что из двух полученных ею пачек конвертов она распродала только полпачки. Местное население не покупало их, потому что на конверте был портрет известного русским националиста из Прибалтики. Поэтому ее удивил один мужчина, купивший сразу несколько сотен этих конвертов. Она помнила также, что выговор у него был не местный. С ее помощью покупатель конвертов был установлен среди постояльцев гостиницы. Оставшиеся конверты с этим сюжетом были изъяты как вещественные доказательства. Из Калининграда ниточка привела в Ригу к группе лиц, которые ранее уже подозревались в принадлежности к вооруженному подполью.

На судебном процессе в Риге над группой террористов одним из доказательств по делу явилось и наличие одинаковых номеров на конвертах, которые были использованы ими. На фабрике же эти номера служили надежным средством контроля за качеством печатания художественных конвертов. Таково было их истинное предназначение.

Этот процесс по делу банды террористов в Риге послужил, очевидно, одной из причин международной шумихи, поднятой западной прессой в восьмидесятые годы в Австрии с подачи НТС и еще некоторых «правозащитников». Аналитики из западных спецслужб глубокомысленно предполагали, что КГБ СССР подбрасывает противникам своего государства помеченные конверты, на которых даже имеется условный номер проверяемого лица. Вот к каким «глубокомысленным» выводам привела наших недругов мнительность и беспомощность!

Руководство Пермской печатной фабрики Гознака было вынуждено дать через «Литературную газету» официальное опровержение по поводу этих измышлений.

Больше никаких комментариев с Запада в связи с нашим выступлением в прессе не последовало. Наверное, инициаторы той кампании устыдились своей глупости.

Стремительно пролетело 30 лет моей работы на фабрике. Знакомство с полиграфическим производством, освоение специфики Гознака, работа по совершенствованию режимных мероприятий и укреплению охраны предприятия, налаживание отношений с органами МВД и руководящими партийными структурами, при этом непосредственное участие в служебной деятельности Управления КГБ по Пермской области – все это требовало полной самоотдачи, большого напряжения физических и духовных сил. Работать в полсилы я не привык. Все это постепенно сказывалось на состоянии здоровья.

В 1986 году фабрику неожиданно посетил российский космонавт, наш земляк, Виктор Павлович Савиных. Он был еще молодым человеком со спортивной закалкой. Знакомясь с производством, Виктор Павлович стремительно передвигался по этажам. Я, будучи в его сопровождении, не в состоянии был успеть за ним и другими гостями. В результате к концу ознакомительной экскурсии по предприятию, перед тем как зайти в кабинет директора, у меня случился острый приступ стенокардии. В кабинет директора я зашел с опозданием, после того как привел себя в чувство с помощью пригоршни таблеток. Смотрю сейчас на памятную фотографию о той встрече и вижу, в каком неважном состоянии я был в тот момент.

Врачи все чаще стали дипломатично намекать мне о необходимости избегать излишних трудовых нагрузок.

В марте 1988 года я вышел на пенсию.

Трудовому коллективу Пермской печатной фабрики Гознака я благодарен за школу жизни, пройденную мною в его рядах, за понимание и поддержку в решении стоявших передо мною задач, а осознание государственной роли своего предприятия как одной из важнейших опор в экономике России.

Желаю всем гознаковцам счастья и дальнейших производственных успехов в условиях рыночной экономики нашей страны.