Текст книги "Том 29. Письма 1902-1903"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 58 страниц)
Маркс прислал телеграмму… – От 24 октября 1903 г. (см. примечания * к следующему письму).
4216. А. Ф. МАРКСУ
25 октября 1903 г.
Печатается по подлиннику ( ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 200.
Телеграмма. Дата устанавливается по служебным отметкам на бланке: Ялта. 25. 3 ч. 20 мин. пополудни; Петербург. 25-го, 1903 г. На телеграмме – отметка о получении ее адресатом: 25.10.903.
Ответ на телеграмму А. Ф. Маркса от 24 октября 1903 г. ( ГБЛ).
Пьеса уже отдана. – В телеграмме содержалась просьба: «Не пришлете ли мне рукопись новой пьесы „Вишневый сад“. Весьма желал бы напечатать в „Ниве“».
4217. М. П. ЧЕХОВОЙ
25 октября 1903 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XX, стр. 165–166.
Открытка.
М. П. Чехова ответила 6 ноября 1903 г. ( Письма М. Чеховой, стр. 222).
…бабушка просит ~ выслала в Ялту валенки… – Мария Павловна отвечала: «Я пришлю бабушке <М. Д. Беленовской> валенки, но обсоюзить пусть отдаст Арсений нашему сапожнику, он возьмет недорого. Мюрка страшную цену заломил. Посылку не посылаю потому, что жду Олю, она тоже что-то хочет послать».
Газету высылаю. – 7 октября Мария Павловна просила присылать ей в Москву «Крымский курьер» (там же, стр. 221). 6 ноября она сообщала, что газету получает аккуратно.
4218. В. А. ГОЛЬЦЕВУ
27 октября 1903 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма, т. VI, стр. 325.
Секретка.
Ответ на письмо В. А. Гольцева от 23 октября 1903 г. ( ГБЛ).
…Елпатьевскому я скажу и сам буду помнить. – Гольцев просил Чехова помочь устроиться в Ялте больной А. И. Венгеровой.
Получил письмо от Каллаша… – 14 октября В. В. Каллаш от имени Общества любителей российской словесности известил Чехова, что 11 октября на заседании общества, посвященном памяти скончавшегося временного председателя общества, профессора А. И. Кирпичникова, закрытой баллотировкой единогласно избран временным председателем общества А. П. Чехов.
…должен ли я написать что-нибудь Каллашу? – См. письмо 4263 * и примечания * к нему.
4219. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
27 октября 1903 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 370.
Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 27 Х.1903; Москва. 30 X. 1903.
Ответ на письмо О. Л. Книппер от 23 октября 1903 г.; Книппер ответила 31 октября ( Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 311–312 и 322–323).
Вот уже 15 дней, как я послал пьесу… – Чехов послал «Вишневый сад» в Москву 14 октября. Ожидаемое письмо от Вл. И. Немировича-Данченко пришло 1 ноября (см. письмо 4223 * и примечания * к нему).
…не пойдет в этом сезоне… – Премьера «Вишневого сада» состоялась 17 января 1904 г. В «Театре и искусстве» (1903, № 47, 16 ноября, стр. 881) сообщалось: «В Художественном театре начались репетиции „Вишневого сада“. Первое представление пьесы – не ранее половины декабря».
И репертуара не получаю. – См. примечания к письму 4208 * .
На балконе сижу каждый день ~ при Маше. – Чехов отвечает на вопросы Книппер: «Цветут ли хризантемы? Ты ничего не пишешь. Что в саду делается? Кончили ли ограду? Какова погода? Зелено ли еще все? Сидишь ли ты на балконе? Ходишь ли в мой уголок с гамаком? Ответь на все».
Костя– К. Л. Книппер.
…сам он пишет, по-видимому, с большим трудом… – 27 октября Книппер извещала Чехова: «Получила от Кости письмо. Пишет, что влюблен в тебя бесповоротно и что хочется только смотреть и слушать тебя, хотел бы быть больше с тобой, но очень работы много и боится надоесть тебе. А ты его немножко любишь? Письмо его невеселое, озабоченное» («Октябрь», 1938, № 7, стр. 184).
Ах, венгерец милый, как мне скучно! – Книппер отвечала: «Голубчик мой, родной мой, ты мне такое грустное письмо прислал! Нет меня около тебя, чтоб утешить, чтоб разговорить тебя. Дусик мой, а вдруг ты здесь долго, долго проживешь! Мы побеседуем с Таубе и увидим, как дальше будет. Во всяком случае, я ему больше поверю, чем Альтшуллеру. Ты здесь будешь душой покойнее, и от этого и здоровье будет лучше. Право, дусик! Как выпадет снежок, я тебе напишу, и ты собирайся в путь. Здесь оживешь. Увидишь людей, жизнь, сутолоку, нервы, а что ни говори, это заманчиво».
Вчерашнее письмо, которое не дошло до меня… – Письмо Книппер от 22 октября Чехов получил 28 октября (см. примечания * к следующему письму).
4220. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
28 октября 1903 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 371–372.
Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 28 Х.1903; Москва. 31 Х.1903.
Ответ на письма О. Л. Книппер от 22 и 24 октября 1903 г.; Книппер ответила 2 ноября ( Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 310, 312–314 и 324).
…насчет фуражки и порошка я уже писал… – О брокаровском порошке Чехов писал Книппер 5 и 21 октября, о фуражке – 5, 7 и 19 октября.
Я писал ~ что бумага (W) нужна… – См. письма 4188 * и 4208 * .
Боже сохрани отдавать эту роль Вишневскому. – О намерении отдать роль Пищика А. Л. Вишневскому писали Чехову Книппер 22 октября и Немирович-Данченко в конце октября 1903 г. ( Немирович-Данченко, стр. 346).
…Яшу – Москвин… – И. М. Москвин играл роль Епиходова.
…Громов, который вышел бы оригинальнейшим Яшей. – М. А. Громов играл в пьесе «Вишневый сад» роль Прохожего, роль Яши – Н. Г. Александров.
…играть Шарлотту… – Книппер считала, что эту роль должна играть М. П. Лилина.
для Ани она стара. – В письме от 22 октября Книппер извещала, что М. П. Лилиной очень хочется сыграть Аню. См. примечания к письму 4223 * .
Леонидова я не знаю. – Л. М. Леонидов вступил в труппу Художественного театра 18 февраля 1903 г. (до этого он был артистом театра Корша). 25 марта того же года он с большим успехом выступил в роли Васьки Пепла в «На дне».
Купца должен играть только Конст<антин> Серг<еевич>…– К. С. Станиславский отказался от роли Лопахина, его играл Леонидов (см. письмо 4222 * и примечания * к нему).
…писем нет и нет. – Ожидаемое письмо пришло 1 ноября.
Репертуара не получаю… – См. письма 4208 * и 4219 * .
А Найденов со своим «№ 13» провалился? – Двухактная пьеса С. А. Найденова «№ 13» была впервые поставлена в театре Корша 24 октября 1903 г. в бенефис артиста В. А. Кригера. Рецензии на спектакль были сдержанными, и драматург воспринял их как свой провал (см. подборку отзывов московских газет о премьере пьесы Найденова «№ 13» в театре Корша – «Театр и искусство», 1903, № 45, 2 ноября, стр. 833–834). 25 октября Найденов отправил письмо Горькому, полное огорчения и разочарования. Горький на него ответил: «Из газет я не понял, что „№ 13“ „грохнулся“, как Вы говорите, но автор всегда должен быть самым лучшим и строгим судьей своих произведений. „Грохнулась“ пьеса или нет, для меня это мало интересно, и значение ее в моих глазах не умаляется трудами Корша. Вещь – хорошая» ( Архив Горького). В ноябре Горький попросил у Найденова разрешения поставить пьесу в Нижегородском народном доме. Вскоре постановка была осуществлена. В сезоне 1903–1904 г., в декабре, состоялась премьера пьесы в театре В. Ф. Комиссаржевской.
…писать пьесу не чаще чем раз в пять лет. – Об этом Чехов писал Найденову 29 августа 1903 г.
…«Дети Ванюшина» долго еще будут кормить его… – Участник первой постановки пьесы Найденова «Дети Ванюшина» в театре Корша Леонидов вспоминал: «… „Дети Ванюшина“, пьеса Найденова, сделавшая эпоху в театре Корша. Она в первый раз шла 14 декабря 1901 года, в бенефис Н. В. Светлова. У Корша был заведен такой порядок: каждую пятницу бенефис, каждую пятницу новинка <…> За пять дней нужно приготовить спектакль <…> Так было и с пьесой „Дети Ванюшина“. Как-то говорит мне Светлов незадолго до своего бенефиса: Прочел пьесу неизвестного автора. Что-то не пойму, ни на что не похоже, очень своеобразно. Либо полный провал, либо небывалый успех. Пьеса называется „Дети Ванюшина“ <…> Отца Ванюшина играл Светлов, мать – Блюменталь-Тамарина, сыновей: младшего Алексея – Остужев, старшего Константина – Леонидов <…> Пьеса сразу увлекла и взволновала и постановщика Н. Н. Синельникова и исполнителей. Захватила искренность, правда да вечно старая, но не разрешенная проблема отцов и детей.
Пьеса имела потрясающий успех. Вызывали автора <…> Овации. За три месяца пьеса прошли 37 раз. Спектакль имел такой успех, что некоторые последующие бенефицианты ставили ее по повышенным ценам – и все равно аншлаг» (Л. Н. Леонидов. Прошлое и настоящее. Из воспоминаний, – Ежегодник МХТ, 1944, стр. 450).
Какую провинциальную газету ни разверну, везде – гостиница, везде Чаев. – Все провинциальные и центральные газеты перепечатали заметку из «Новостей дня» (1903, № 7315, 19 октября), в которой излагалось содержание новой пьесы Чехова с большими искажениями. О Гаеве и гостиной в ней писалось: «Еще интересная фигура – брат Раневской, Чаев, немного сродни графу в „Иванове“, большой барин и большое дитя, банкрот в жизни, часто отвечающий на суровые впечатления и толчки жизни только слезами <…> Третье действие переносится в город. День аукционной продажи. Почти все из старого дома собрались в какую-то гостиницу».
Посидела у Телешова? – Книппер сообщала 24 октября: «…вчера я наконец была у Телешовых на „среде“, перенесенной на четверг <…> К 10 ч. поехали. Бунин повез меня <…> А Машу вез Найденов. Приехали. Ввели в кабинет, а там много, много мужчин: Андреев, Вересаев, Тимковский, Голоушев, Хитрово, Белоусов, Грузинский, Кизеветтер, Кожевников, Ю. Бунин <…> Ну-с, а затем Телешов начал читать свой новый рассказ. Странно, право? Дальнейшее было еще более нелепо. По окончании воцарилось гробовое молчание, лица у всех напряженные, серьезные, как в ареопаге. Начались суждения по поводу рассказа. Я крепилась, чтобы слушать серьезно. С умными важными физиономиями делались замечания вроде: почему эти слова вложены в уста мещанина, а не учителя; неясно, в какое время года плывет пароход по Иртышу; здесь кончается художник, начинается мораль. Для меня вся эта процедура была непонятна. Какая-то вивисекция. Все как-то не похоже на художников, и атмосфера странная. Я начинала подремывать под рассказы Шанкс. Наконец Маша извлекла меня из кабинета. Вскоре сели ужинать. Я сидела между Вересаевым и Буниным. Ожила <…> Ему <Вересаеву> кажется очень диким, что Телешов читал свой рассказ, и мы с ним говорили на эту тему <…> Грузинский тоже все говорил о тебе. Беспокоится, что не получают от тебя ответа в Обществе любителей российской словесности. Просил, чтобы я уговаривала тебя не отказываться от того поста, на который тебя избрали. Отчего ты мне об этом ничего не пишешь? Хотя – я ведь знаю тебя и понимаю».
Я уже писал Горькому… – 17 октября (см. письмо 4205 * и примечания * к нему).
Бунину и Бабурину– т. е. И. А. Бунину и С. А. Найденову, которых Чехов шутливо называет так, используя название рассказа И. С. Тургенева «Пунин и Бабурин».
Вересаеву тоже поклонись… – С Вересаевым Книппер встретилась на «среде» у Телешовых. 24 октября она писала о нем: «Вересаев славный, мягкий такой, и я с ним болтала. Ты на него произвел сильное впечатление весной, и он много говорил о тебе с любовью, просил тебе низко, низко, сердечно кланяться. Он теперь живет в Москве. <…> Я ему обещала дать знать, когда ты будешь в Москве, чтоб он мог прийти».
Твое письмо… – От 22 октября.
4221. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
30 октября 1903 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 372–374.
Ответ на письмо О. Л. Книппер от 26 октября 1903 г.; Книппер ответила 3 ноября ( Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 315–316 и 325–326).
…на какой бумаге я пишу тебе… – На почтовой бумаге и конверте цветное изображение ветки с листьями и ягодами.
Насчет выбора меня в Общество любителей словесности я ничего не понимаю. – См. письмо 4218 * и примечания * к нему.
…почему во временные? – В своих воспоминаниях В. В. Каллаш разъяснял, что «временный председатель» – это означало «товарищ председателя», то есть его заместитель (В. Каллаш. А. П. Чехов и Общество любителей российской словесности. – «Русская мысль», 1905, № 8, стр. 74).
…кого я должен благодарить, кому написать. – Чехов написал благодарственные письма А. Н. Веселовскому 11 декабря и В. В. Каллашу 12 декабря (см. письма 4261 * и 4263 * ).
…извещение ~ за подписью какого-то Каллаша. – От 14 октября 1903 г. (см. письмо 4218 * и примечания * к нему).
Станиславский будет очень хороший и оригинальный Гаев… – Действительно, роль Гаева принадлежала к лучшим сценическим созданиям Станиславского и исполнялась им в течение двадцати четырех лет. Последний раз Станиславский выступил в этой роли 6 июля 1928 г.
…кто же тогда будет играть Лопахина? – Лопахина играл Л. М. Леонидов.
…роли другой ему нет у меня в пьесе… – А. Л. Вишневский не получил роли в «Вишневом саде».
…от него я вчера письмо получил. – См. следующее письмо * и примечания * к нему.
Сегодня в «Гражданине» бранят ~ «Юлия Цезаря». – В газете «Гражданин», 1903, № 86, 26 октября, автор статьи «С дороги в Персию (мелкие впечатления)» (Н. Б-ов) упрекал Художественный театр за излишние натуралистические подробности в спектакле «Юлий Цезарь»: «…г. Станиславский, заставляя лаять собак во дворе дома Брута, – писал критик, – жестоко ошибается, если думает, что в этом „нуждается“ творение Шекспира».
А Лужскому что тогда? – В. В. Лужский не получил роли в «Вишневом саде».
…не раздал роли из политических соображений Андреевой, О. Алексеевой и проч. – О желании актеров Художественного театра играть в пьесе Чехова даже в самых маленьких ролях Книппер писала 30 октября: «Помялова вчера, в костюме уличной цветочницы в Риме, вся в живописном рванье, острит, что в „Вишневом саду“ будет играть роль чучела, которое необходимо в таком саду. Муратова согласна играть мать Яши, которая приходит к нему и о которой говорят. Чудачки! Видишь, как роли расхватывают! Как страсти кипят!» ( Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 322). Книппер тоже не хотела, чтобы роль Ани передали М. Ф. Андреевой и в письме от 2 ноября просила Чехова: «Дусик, не соглашайся, чтобы Мария Федоровна играла Аню. Умоляю тебя. Это не выйдет у нее, и не будет поэзии и аромата. Все-таки лучше дать молоденькой ученице или Гельцер» (там же, стр. 324). О. П. Алексеева в «Вишневом саде» роли не получила.
Хризантемы получила? – Книппер писала 27 октября: «Дусик, дорогой мой, как ты меня тронул хризантемами! Я так вся в улыбку расплылась. Какая прелесть! Они так славно, тоскливо пахнут. Я их сейчас же поставила в воду, и они распушились, стали махровенькие, а то их придавили на почте. Спасибо тебе, дорогой мой. Как это ты надумал так хорошо?! Милый, милый. А какая гигантская – белая!» (там же, стр. 317).
4222. К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)
30 октября 1903 г.
Печатается по автографу ( Музей МХАТ). Впервые опубликовано, с пропусками: Письма, т. VI, стр. 326–327; полностью – ПССП, т. XX, стр. 170.
Ответ на письмо К. С. Станиславского от 22 октября и телеграмму от 21 октября 1903 г.; Станиславский ответил письмом от 3–4 ноября ( Станиславский, т. 7, стр. 265–266 и 269–270).
…за телеграмму. – Станиславский 21 октября телеграфировал: «Чтение пьесы труппе состоялось. Исключительный, блестящий успех. Слушатели захвачены с первого акта. Каждая тонкость оценена. Плакали в последнем акте. Жена в большом восторге, как и все. Ни одна пьеса еще не была принята так единодушно восторженно».
…пьесу я послал три недели назад. – 14 октября.
…я ровно бы ничего не знал… – В ответном письме Станиславский разъяснял: «Вот как было дело: в субботу (допустим) получили Вашу пьесу в театре, во время репетиции „Одиноких“; меня не было. Владимир Иванович не мог удержаться, бросил репетицию и стал читать пьесу. Я пришел, когда пьеса была прочтена. В тот же день он послал телеграмму. На следующий день утром я читал пьесу и в тот же день послал телеграмму. На следующий день, т. е. в понедельник, читали пьесу актерам, вечером я послал другую телеграмму (кажется, Вл. И. сделал то же самое). Во вторник я написал Вам письмо. Потом был перерыв в моих письмах <…> 5 дней тому назад я возобновил посылку таких записок. 5 дней посылал их без пропуска».
…мог бы предполагать все, что только бы в голову мне полезло. – О своем впечатлении о пьесе Станиславский писал: «…„Вишневый сад“ – это лучшая Ваша пьеса. Я полюбил ее даже больше милой „Чайки“. Это не комедия, не фарс, как Вы писали, – это трагедия, какой бы исход к лучшей жизни Вы ни открывали в последнем акте. Впечатление огромное… В ней больше поэзии и лирики, сценичности; все роли, не исключая прохожего, – блестящи <…> Боюсь, что все это слишком тонко для публики. Она не скоро поймет все тонкости… Тем не менее успех будет огромный, так как пьеса забирает. Она до такой степени цельна, что из нее нельзя вычеркнуть слова <…> я не нахожу никакого недостатка в пьесе. Есть один: она требует слишком больших и тонких актеров, чтоб обнаружить все ее красоты. Мы не сможем этого сделать <…> я боялся, что при вторичном чтении пьеса не захватит меня. Куда тут!! Я плакал, как женщина, хотел, но не мог сдержаться <…> Играть в ней я буду с восхищением все, и если бы было возможно, хотел бы переиграть все роли, не исключая милой Шарлотты».
Когда я писал Лопахина ~ это Ваша роль ~ возьмите Гаева. – Станиславский сообщал Чехову 31 октября: «Сам я решил сделать так: учу и готовлю две роли – Лопахина и Гаева. Не могу сказать, какую роль хочу больше. И та и другая чудесны и по душе. Правда, Лопахина боюсь. Говорят, что у меня не выходят купцы или, вернее, выходят театральными, придуманными <…> Лопахин, не правда ли, хороший малый – добродушный, но сильный. Он и вишневый сад купил как-то случайно и даже сконфузился потом. Пожалуй, он и напился поэтому. Гаев, по-моему, должен быть легкий, как и его сестра. Он даже не замечает, как говорит <…> Для Гаева, кажется, нашел тон. Он выходит у меня даже аристократом, но немного чудаком» ( Станиславский, т. 7, стр. 267). Станиславский выбрал роль Гаева.
Если возьмете Гаева, то Лопахина отдайте Вишневскому. – В ответном письме Станиславский возражал: «Вот Лопахина – Вишневского никак не представляю. Так, как он есть, он ни с какой стороны не подходит <…> Когда же Вишневский пытается быть характерным, это ужасное ломанье. Я чувствую, как он будет пользоваться не мягкими чертами Лопахина, а грубыми, но эффектными для публики. О Вишневском был разговор и раньше, но я до сих пор не представляю себе такого Лопахина. Леонидова представляю: он сам мягкий и нежный по природе, крупная фигура, хороший темперамент. Казалось бы, все данные. Одно страшно: он не всегда бывает прост на сцене. Иногда сказывается актерщина в тоне…».
Лужский будет в этой роли холодным иностранцем… – В. В. Лужский не был занят в первой постановке «Вишневого сада», а затем (в сезон 1906/1907 г.) играл в ней роль Гаева.
…Леонидов сделает кулачка. – В новой пьесе Чехова Л. М. Леонидов получил роль Лопахина, в образе которого он, по свидетельству критика, дал замечательное сочетание характерных черт интеллигента и мещанина. Н. Е. Эфрос писал, что в сцене после торгов Леонидов сумел сложно и властно сочетать противоречивые чувства: «и горд он сознанием своей победы, своего нового значения в жизни, и смутно чувствует, что сделал что-то скверное против совести, против правды, и больно ему за тех. которых он обидел, которых должен скинуть с дороги, и любит он их. Ведь этот душевный сумбур был передан Леонидовым мастерски с очень большой правдой и силой. Когда его Лопахин, слегка покачиваясь, как-то странно расставляя ноги, широко размахивая руками, шел по старой барской зале и выкрикивал свои приказы музыке, потом встретился с Варей, подобрал брошенные ему, новому хозяину, ключи, подбросил их на ладони, странно усмехнулся, и насмешливо, и горько, – это был один из самых волнующих моментов спектакля» ( Ежегодник МХТ, 1944, стр. 362). Об игре Леонидова писал В. М. Дорошевич в «Русском слове» под непосредственным впечатлением от премьеры «Вишневого сада»: «И силищей кулака, но и дрожью задетых нежных душевных струн веет от исполнения Леонидова» («Русское слово», 1904, 19 января). А. Р. Кугель, весьма строго критиковавший постановки МХТ, признал Леонидова отличным Лопахиным и отметил в его исполнении подлинный темперамент, живые краски, внутреннюю логическую необходимость в росте образа («Театр и искусство», 1904, № 15, 11 апреля).
«После одной из последних генеральных репетиции „Вишневого сада“, – вспоминал сам Леонидов, – зашел ко мне Антон Павлович. Я очень обрадовался. Предложил ему сесть. Сел. Молчит. Но по глазам видно, что доволен. И тихо, глядя поверх пенсне, баском: „Послушайте, теперь же совсем хорошо…“ Я был очень счастлив, услышав его одобрение, тем более что на похвалу Антон Павлович был скуп» ( Ежегодник МХТ, 1944, стр. 463).
…Лопахина любила Варя ~ кулачка бы она не полюбила. – О своем понимании образа Лопахина Станиславский писал: «Даю Вам клятву, что я люблю все роли в пьесе и держусь исключительно одной точки зрения при распределении ролей: как будет выгоднее для пьесы, как показать публике прелесть каждой роли. Лопахин мне очень нравится, я буду играть его с восхищением, но я боюсь, пока не нахожу в себе нужного тона. Ищу же я его упорно и с большим интересом. В том-то и трудность, что Лопахин не простой купец, с резкими и характерными его очертаниями. Я его вижу именно таким, как Вы его характеризуете в своем письме. Надо очень владеть тоном, чтобы слегка окрасить лицо бытовым тоном. У меня же пока выходит Константин Сергеевич, старающийся быть добродушным. Из письма Вашего я чувствую, что Вам хочется, чтоб эту роль играл я. Очень горжусь этим и буду искать в себе Лопахина с удвоенной энергией».
Жена писала… – В письме от 26 октября (см. примечания к письму 4210 * ).
Не знаю, где Вы теперь живете… – В августе 1903 г. Станиславский писал Книппер: «…мы переезжали от Красных ворот в Каретный ряд, д. Маркова, против театра „Эрмитаж“» ( Станиславский, т. 7, стр. 262). 31 октября он сообщал Чехову: «Мы живем на новой квартире, чудесной, даже слишком хорошей и роскошной» (там же, стр. 267). В письме от 3–4 ноября Станиславский уточнял: «…мы живем теперь в Каретном ряду, против театра „Эрмитаж“, в доме Маркова. Помните, желтый, двухэтажный каменный дом казенного типа?»
4223. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
1 ноября 1903 г.
Печатается по автографу ( ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 374.
О. Л. Книппер ответила 5 и 6 ноября 1903 г. ( Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 327).
Получил от Немировича письмо. – См. примечания к следующему письму * .
Играть Пищика Вишневскому нельзя ~ роль Грибунина. – А. Л. Вишневского на роль Пищика предлагал Вл. И. Немирович-Данченко (см. Немирович-Данченко, стр. 346). На премьере роль Симеонова-Пищика играл В. Ф. Грибунин.
…почему так хочется Марии Петровне играть Аню… – Позже М. П. Лилина писала Чехову: «Наконец-то мы получили роли. И я – Аню; почему-то когда Влад<имир> Иван<ович> читал пьесу, мне эта роль сразу полюбилась, и я стала просить ее, чего не делала ни с одной ролью, а когда получила, испугалась, потому что главное в этой роли – молодость, а мне 37 лет. Пока шли дебаты и решали раздачу ролей, я стала думать о Варе, и она мне ясно представилась белокурая, полная, белая, гладко одета и причесана, очень деятельная и потому часто красная и потная, мечтает о монастыре, как о единственном месте, где не будет хлопотать. Сердечная, честная, привязчивая, обожающая Аню и в особенности Раневскую, говорит отчетливо, но скороговоркой, всегда торопится. Но я ее не играю, и теперь это ни к чему. В Ане первая моя задача обмануть публику и близких, даже Вишневского, который давно твердит мне, что мне пора бросить играть детей. Все должно быть молодо, даже ноги; Влад<имир> Иванович смеялся и удивлялся. „Не все ли равно, какие ноги?“ <…> Если Вам не трудно, напишите мне про Аню: как одевается, влюблена ли в Трофимова, о чем думает, когда вечером ложится в постель?» ( Ежегодник МХТ, 1944, стр. 238–239).
В Таганроге праздновали мой юбилей… – Наступающее двадцатипятилетие литературной деятельности Чехова было отмечено 25 октября 1903 г. постановкой в Таганрогском театре пьес «Дядя Ваня» и «Свадьба» («Таганрогский вестник», 1903, № 27, 27 октября).
4224. Вл. И. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО
2 ноября 1903 г.
Печатается по автографу ( Музей МХАТ). Впервые опубликовано, с пропусками: Письма, т. VI, стр. 327–329; полностью – ПССП, т. XX, стр. 171–173.
Ответ на два письма Вл. И. Немировича-Данченко от октября 1903 г. без даты; Немирович-Данченко ответил 7 ноября 1903 г. ( Тетральное наследие, стр. 256; Немирович-Данченко, стр. 344–346 и 351–352).
Пива я не пью ~ мед мне есть нельзя… – Ответ на совет Немировича-Данченко: «Меня твой кишечник гораздо больше беспокоит, чем кашель. Неужели нельзя его наладить. Между прочим, мне кажется, пиво вредно. А хорошо – мед, т. е. не напиток мед, а пчелиный, хороший, с кофе. Если я не ошибаюсь – когда приедешь, я тебе дам великолепного меда».
А теперь насчет пьесы. – Немирович-Данченко писал: «С распределением ролей все еще не решили. Меряем, меряем – никак не можем отрезать. Но, конечно, без твоегоутверждения ролей не раздадим».
Аню может играть кто угодно… – Об образе Ани и претендентках на эту роль Немирович-Данченко писал: «Что Аня похожа на Ирину – совершенно беру назад <…> Есть несколько местечек, слишком напоминающих кое-какие места из старых пьес. Трудно обойти это сходство в монологе Ани в конце 3-го действия. Остальные ты исправишь, не двигаясь с дивана, когда я укажу тебе их, в 10 минут <…> Аня – скорее всего Лилина. Не очень молода, но глаза и тон могут быть молодые. Мария Федоровна <Андреева> – достаточна молода, но глаза и тон не будут молоды. Гельцер – мелка и незначительна. Халютина – недостаточно дворянка. Лучше других подходит Косминская или Лисенко, но страшно за недостаточную опытность».
Варя посерьезнее роль… – О предполагаемых исполнительницах роли Вари Немирович-Данченко сообщал: «Варя. Кандидатками выставляют: Лилину (ей не хочется, боится повторить Машу), Савицкую (не встречает единодушия у Правления), Литовцеву – по-видимому, имеет больше шансов. Я рекомендую Андрееву, но ей не хочется, говорит, что будет слишком аристократична. Вообще с этой ролью происходит что-то странное. Я искренно нахожу, что это чудесный образ и будет производить большое впечатление. Актрис же она не так привлекает, как я ожидал. Бывает это. От Цезаря все чурались, а я говорил, что это самая эффектная роль, и чуть не силой заставил Качалова прославиться. Я думаю, что явернее всех угадываю, что выйдет на сцене».
Гаев и Лопахин ~ пробует Конст<антин> Серг<еевич>.– О распределении этих ролей Немирович-Данченко писал: «Лопахин. Все думали, Конст<антин> Серг<еевич>. Боюсь. Ему самому, видимо, очень хочется. Но и он сам и его жена говорят, что он простых русских людей никогдане играл удачно. Впрочем, по первому впечатлению, все находили, что К<онстантин> С<ергеевич> должен играть Гаева. И я тоже. Он готов играть и то и другое. Так что, может быть, мы так и будем пробовать. Что у него лучше выйдет, то он и будет играть. Если он – Гаев, то Лопахин лучше всего – Леонидов. Эта комбинация хорошая. Может играть искренно и настоящего русского – Грибунин. Но боятся, что будет бледен.
Если же Лопахин – К<онстантин> С<ергеевич>, то Гаев или Вишневский, или Лужский, или Леонидов. Первый будет под Дорна, второй под Сорина. Вишневскому хочется Лопахина, но это совершенно невозможно!»
Пищик – Грибунин. Боже сохрани отдавать эту роль Вишневскому. – Отклик на предложение Немировича-Данченко: «Пищик – Грибунин. Если же Грибунин – Лопахин, то Пищик – или Лужский, или Вишневский. Лучше последний. Но лучше всех Грибунин».
Шарлотта – знак вопроса ~ Эта роль г-жи Книппер. – Об этой роли Немирович-Данченко писал: «Шарлотта идеальная – Ольга Леонардовна. Если не она, то, по-моему, Муратова. Выставляют еще кандидатку – Помялову. Но это – актриса без художественного аромата. Я ее не люблю».
Епиходов – если хочет Москвин… – В выборе актера на роль Епиходова у Немировича-Данченко не было сомнений: он назвал только Москвина.
Дуняша – Халютина. – На роль Дуняши Немирович-Данченко предлагал Адурскую, Халютину, Лилину.
Яша. Если Александров ~ пусть берет Яшу. – О предполагаемых исполнителях роли Яши Немирович-Данченко писал: «Яша – Леонидов. Хорошо очень и Александров. Очень молит – Андреев».
…чтобы вы пригласили актрису для роли Любовь Андреевны. – Немирович-Данченко с самого начала предназначал роль Раневской для Книппер. Так, он писал в конце октября: «Раневская – твоя жена. Могла бы и Мария Федоровна, но будет чересчур моложава». В ответном письме он замечал: «С распределением у нас возня не потому, что нет Раневской, а потому, что хотим получше устроиться, во-первых, а во-вторых, примешались разные закулисные соображения. Только ты напрасно думаешь, что ябуду пьесу приносить в жертву закулисным соображениям. Моераспределение не совсем соответствует твоему – вот в чем и почему.
Алексеев Лопахина боится играть, и, кроме того, Гаев не менее важен, чем Лопахин. Леонидов и Алексеев – лучшая комбинация, чем Алексеев и Лужский или Алексеев и Вишневский.
Аня – Андреева, по-моему, совсем ни к чему. Аня – Лилина – лучше, но жаль, потому что талант Лилиной нужнее в Варе или Шарлотте. Поэтому я распределяю: Аню, Варю и Шарлотту – ученица, Андреева и Лилина. Лисенко и Косминская – молодые, хорошенькие, достаточно опытные (третий год учатся и играют на выходе), а это для Ани совершенно достаточно. А Шарлотта – Муратова – скучновата. Но я не протестую и против твоего распределения. Вообще нахожу, что одна роль немного лучше, другая – немного хуже, все это не изменит успеха и интереса. Выиграет Аня у Лилиной, проиграет Шарлотта у Муратовой, выиграет Шарлотта у Лилиной, проиграет Аня у ученицы – вот и все. Надо еще помнить, что Лилина актриса ненадежная и должна иметь дублерку.
Сегодня наконец сдаем „Одиноких“ и завтра приступаем к „Вишневому саду“».
…ты работаешь, а театр все-таки – театр «Станиславского». – В связи с постановкой «Юлия Цезаря» между Станиславским и Немировичем-Данченко возникли трения. Немирович-Данченко писал 28 октября Станиславскому: «…Вы предоставили мне решитьвопрос, ставить „Юлия Цезаря“ или нет. Я его решил и взялся за эту громадной трудности задачу. Выполнил ее. Успех превзошел все ожидания. Художественность постановки единодушно признана громадной <…> И то, что Вы имеете талант придумать те или иные подробности постановки неизмеримо лучше меня, нисколько не умаляет моей веры в силу моих взглядов. Вы их не признаете». Конфликт был улажен письмом Станиславского, который ответил Немировичу-Данченко: «…Ваша роль режиссера в театре настолько выяснена и установлена, настолько она выдвинута и признана всеми, что не Вы, а я остаюсь на втором плане, что не я, а Вы являетесь по праву главным режиссером (я об этом не тоскую нисколько)» ( Немирович-Данченко, стр. 556). См. также примечания к письму 4226 * .
