Текст книги "Том 29. Письма 1902-1903"
Автор книги: Антон Чехов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 58 страниц)
4005. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
16 февраля 1903 г. Ялта.
16 февр.
Актрисуля милая, я целый день сижу теперь в саду на воздусях, а потому не пишу тебе. Прости, родная, не думай, что я тебе изменил. Итак, на Пасху ты поедешь в Питер, будешь играть там. А какие пьесы? * Если из моих пьес повезете хоть одну, то везите «Дядю Ваню». А в будущем году «Чайку».
Стало тепло, скоро зацветет айва. Читаю «Миссионерское обозрение» – журнал, издаваемый генералом * ордена русских иезуитов, журнал очень интересный. Ах, дуся моя, говорю тебе искренно, с каким удовольствием я перестал бы быть в настоящее время писателем! Ну, да это, впрочем, к делу не относится.
Говорят, «На дне» уже вышло * . Надо будет зайти к Синани купить, хотя пьесы в чтении меня никогда не удовлетворяют * . Во мне нет актерского понимания, я не умею читать их. Но все-таки интересно было бы прочесть «На дне» * .
Рассказывают, что в Моск<овском> университете беспорядки, я же говорю, что это неправда, иначе бы жена мне написала.
Напиши, как Л. Андреев отнесся к письму С. А. Толстой * . Напиши, что и как Скиталец * . Бунин почему-то в Новочеркасске * .
Я здоров. Все благополучно. Кишечник, правда, плоховат, но все же ничего. Я ем только суп и жаркое, больше ничего не ем вот уже два месяца, не ем ничего такого, чем можно было бы не потрафить желудку. А если расстройство постоянно, то я сам не знаю отчего.
Я надоел тебе? Прости мне, дусик мой, сии медицинские разговоры.
Вчера приходила начальница * . Приходил учитель из Гурзуфа * ; сей господин сидит всякий раз очень долго и все теребит свою бородку, а я жду, когда он уйдет, и мучаюсь. Скоро, вероятно на второй неделе Поста, приедет к нам Леля, сестра Жоржа * , девуля 23–30 лет, очень скучная родственница, и будет жить, вероятно, до осени. Порадуй Машу.
Ну, обнимаю мою милую актрисулю. Храни тебя бог. Будь здорова и весела, поджидай мужа, проголодавшегося и потому алчного и страстного.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Книппер-Чеховой О. Л., 17 февраля 1903 *4006. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
17 февраля 1903 г. Ялта.
17.
Дуся, зачем ты прислала мне почтовую повестку? Надо было просто написать или сказать почтальону мой адрес, вот и все. Оную повестку получи при сем и тотчас же прикажи опустить в почтовый ящик, не наклеивая никаких марок и не кладя в конверт. Поняла?
Почему ты так радуешься, что тебе удается роль добродетельной? * Ведь добродетельных играют только бездарные и злые актрисы. Вот тебе, скушай комплимент. Уж лучше тех ролей, что я написал для тебя * («Чайка», например), у тебя едва ли найдется. Не говорю, что роль написана хорошо, но она играется тобою великолепно. А позвать Комиссаржевскую для «Чайки» * – это было бы совсем не дурно.
Я здоров. Больше ничего не имею сообщить о своей особе.
Ну, целую мою бабулю. Будь здорова, вспоминай иногда о муже.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Чеховой М. П., 17 февраля 1903 *4007. М. П. ЧЕХОВОЙ
17 февраля 1903 г. Ялта.
Милая Маша, у нас все благополучно, погода хорошая, теплая, в комнатах не холодно. Жорж * на днях заявил мне, что скоро, вероятно на второй неделе Поста, приедет в Ялту его сестра Леля * и поселится у нас.
Я нигде не бываю, сижу дома.
Будь здорова и, если есть охота, напиши письмо.
Твой А.
17 февр. 1903.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Андреевой А. А., 18 февраля 1903 *4008. А. А. АНДРЕЕВОЙ
18 февраля 1903 г. Ялта.
Простите. Ничего не нашел * .
Чехов.
На бланке:
Москва. Брюсовский.
Александре Алексеевне Андреевой.
Куркину П. И., 18 февраля 1903 *4009. П. И. КУРКИНУ
18 февраля 1903 г. Ялта.
Какой срам, милый Петр Иванович! Кн. Сумбатов пишет мне * , что письмо мое от 7-го января он получил только 12 февраля по причинам, совершенно непонятным. Ну, что тут прикажете делать? Получили ли Вы хоть теперь желаемое? * Напишите, пожалуйста.
Я поздоровел, плеврит уже кончился. Теперь сижу и стряпаю в своей кухне * . На Фоминой неделе приеду в Москву * , не раньше.
Крепко жму руку, желаю здравия.
Ваш А. Чехов.
18 февр. 1903.
На обороте:
Москва. Доктору Петру Ивановичу Куркину.
Каретнорядская пл., д. Лобозева, кв. 14 (д-ра А. В. Молькова)
Книппер-Чеховой О. Л., 19 февраля 1903 *4010. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
19 февраля 1903 г. Ялта.
19 февр.
О, мой дусик, здравствуй! Погода чудесная, я почти целый день сижу на дворе и чувствую себя очень здоровым. Нового ничего. Говорил Арсений, будто приходили ко мне какие-то две дамы или девицы, но их не принял, что ты, как супруга строгая, должна одобрить… Получил из Сухума растения, завтра буду сажать. Вот если бы в Ялте всегда была такая погода! Тогда бы можно было жить.
Стало быть, труппа едет в Петербург? * Решили окончательно? Что ж, счастливого пути!
Кое-что пописываю, кое-что почитываю. По полдня в сутки бываю очень не в духе по причинам, о которых говорить не буду, ибо они очень мелки. Теперь Пост, у нас готовит бабушка; Поля говеет. Ну-с, и т. д. и т. д.
Приедет в Ялту Миролюбов * . Вообще, как говорят, начинает съезжаться народ. О том, как сойдут «Столбы общества», напишешь мне * подробно и обстоятельно.
Не видно писать, вечереет. Господь тебя благословит, мою жену неоцененную.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Книппер-Чеховой О. Л., 20 февраля 1903 *4011. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
20 февраля 1903 г. Ялта.
20 февр.
Милый песик, я сам не отдал бы Суворину для его театра пьесы * , если бы даже он предложил мне сто тысяч. Театр его я презираю, считаю гнусноватым. Миндаль уже цветет, айва цветет, мне сегодня нездоровится.
Ты хочешь свести меня в Москве к доктору Штрауху? Что ж, я готов. Пусть осмотрит меня, но не думаю, чтобы мое здоровье стало лучше от этого. Альтшуллер не лечит меня, он исполняет только то, что прописано мне доктором Щуровским, дуся моя. Насчет Варнека ты * , быть может, и ошибаешься. Чашку получил и уже пью из нее, галстук надеваю каждый день; нужно будет сократить его, а то длинен, как на толстяка. За то, что ты не дашь мне больше киснуть * , спасибо; при тебе я никогда не кисну, разве когда бываю нездоров, как сегодня. Весь день сегодня просидел внизу, в саду, сажали ирисы японские и германские.
Ну, светик мой, целую тебя в затылочек, в спинку, благословляю тебя. Мне без тебя очень скучно.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Миролюбову В. С., 20 февраля 1903 *4012. В. С. МИРОЛЮБОВУ
20 февраля 1903 г. Ялта.
Милый Виктор Сергеевич, рассказ уже готов * . Переписывать я буду его и исправлять при этом – дней пять; стало быть, 25 февраля вышлю Вам * , а Вы получите 2 марта. Если же Вы желаете получить рассказ лично от меня, прочитать его и со мною посоветоваться, то телеграфируйте, что едете в Ялту * , и тогда я рассказ попридержу у себя. Ладно?
Будьте здоровеньки, не хандрите * . Вам нужно изменить жизнь коренным образом, т. е. жениться. Это Вы правильно рассуждаете.
Ваш А. Чехов.
20 февр.
На обороте:
Петербург. Виктору Сергеевичу Миролюбову.
Спасская 26.
Гнедичу П. П., 22 февраля 1903 *4013. П. П. ГНЕДИЧУ
22 февраля 1903 г. Ялта.
22 февр. 1903.
Дорогой Петр Петрович, посылаю Вам свою фотографию. Не взыщите, какая есть! Спасибо * Вам большое за справку насчет гонорара. Мой брат * получал гонорар по доверенности когда-то очень давно, при царе Горохе; Вам выслать доверенности не могу, так как не бываю в городе и, стало быть, нотариус для меня недоступен. Письмо в Контору я послал * , честное слово, тогда же, когда писал Вам. Через полгода опять пошлю.
«Антипода» еще не получил, но шлю сердечную благодарность заранее. Будьте здоровы и благополучны, крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Книппер-Чеховой О. Л., 22 февраля 1903 *4014. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
22 февраля 1903 г. Ялта.
22 февр. 1903.
Мой серенький песик, здравствуй! Да, ты там цветы от Ермоловой получаешь * , а я сижу немытый, как самоед. Даже рычать начинаю. Ты спрашиваешь, мою ли я хоть шею. Шею-то мою, а вот все остальное стало грязно, как калоша; хочу в баню, Альтшуллер не пускает.
Получил от Немировича очень милое письмо * . Пишет он насчет моей болезни * , насчет пьесы * . Болезнь известная, и все, что нужно и что не нужно, мне известно, а вот насчет пьесы пока ничего сказать не могу * . Скоро скажу. Твоя роль – дура набитая * . Хочешь играть дуру? Добрую дуру.
Мне не миновать глотать касторочку, дуся моя, вот уж больше недели, кажется, как нет аппетита. Мне очень легко не есть, я бы мог быть монахом-постником.
Получил от Федорова том пьес * . Между прочим «Стихия» * . Мне сия пьеса нравится, она в миллион раз талантливее всего Тимковского… Только вот что мне кажется: архитекторские способности есть, хоть отбавляй, а материала, из чего строить, очень мало.
Теперь у меня начинается казнь египетская: это получение из казенной конторы гонорара за «Чайку» * . Нет никакой возможности получить: куда-то, по-видимому, надо приклеить марку в 60 или 80 к., а куда – неизвестно.
Получил две пачки открытых писем – снимков с «Мещан» и «На дне». Дуся, поблагодари Станиславского. Напиши, женится Вишневский или не женится? *
Начинается холодок, подувает ветерок. А до обеда было совсем хорошо.
Ну, балбесик мой удивительный, супруга моя бесподобная, актрисуля необыкновенная, обнимаю тебя бесконечное число раз и целую столько же раз. Не забывай меня, нам ведь осталось еще немного жить, скоро состаримся, имей это в виду. Пиши, деточка моя хорошая.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Чеховой М. П., 22 февраля 1903 *4015. М. П. ЧЕХОВОЙ
22 февраля 1903 г. Ялта.
Маша милая, будь так добра, со всяким отъезжающим в Ялту (Татаринова, Ярцев и проч. и проч.) присылай по 5-10 фунтов круп гречневых и пшена. Ялтинских круп есть нельзя, Поля жаловалась.
Погода здесь хорошая, только, кажется, вот теперь, когда пишу, начинает портиться. Подуло. Посадил ирисов, но, вероятно, в этом году цвести не будут. Ирисы замечательные, каких ты отродясь не видывала.
Будь здорова, поклонись Ивану, Соне и Володе * .
Твой А.
22 февр.
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Книппер-Чеховой О. Л., 23 февраля 1903 *4016. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
23 февраля 1903 г. Ялта.
23 февр.
Милая собака, если у Коровина будет и для меня комната * , т. е. такая комната, где бы я мог спрятаться, никого не стесняя, и где бы я мог работать, то возьмите коровинскую квартиру. Если немножко высоко, то это не беда, или беда небольшая; я буду взбираться потихоньку, не спеша.
Я тебе ничего не сообщаю про свои рассказы * , которые пишу, потому что ничего нет ни нового, ни интересного. Напишешь * , прочтешь и видишь, что это уже было, что это уже старо, старо… Надо бы чего-нибудь новенького, кисленького!
Мне нужно небольшую комнату, но теплую и главным образом такую, где бы не было слышно Малкиелей, когда не хочется их слышать, и где не слышно было бы, как Вишневский ест борщ.
Стало прохладно. Мне, дуся, немножко нездоровится, всю ночь кашлял. Я все уклоняюсь от касторки, оттягиваю, но, должно быть, придется. Как здоровье Мишиной девочки? *
Ну, бабуля, благословляю тебя. Насчет паспортов * ты будешь хлопотать, у меня никогда ничего не выходит, кроме неудовольствий. Барышням, едущим учиться за границу * , надо говорить: 1) кончайте сначала в России, а потом поезжайте за границу для усовершенствования, если посвятите себя научной деятельности; наши женские учебные заведения, например медицинские курсы, превосходны, 2) знаете ли вы иностранные языки, 3) евреи уезжают учиться за границу по необходимости, ибо они стеснены, а вы зачем едете?
Вообще нужно отчитывать сих барышень. Очень многие едут за границу только потому, что не умеют учиться.
Пиши мне, бабуля, не стесняйся. Ведь ты можешь писать мне все, что угодно, потому что ты жена, супруга.
Царапаю тебе спинку.
Твой А.
Завидую тебе, бестия: ты была в бане!!
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Миролюбову В. С., 23 февраля 1903 *4017. В. С. МИРОЛЮБОВУ
23 февраля 1903 г. Ялта.
23 февр. 1903.
Я надоел Вам? Дело в том, что три дня я был нездоров, не писал вовсе; только сегодня начну как следует переписывать.
Работаю вообще туго; но уверяю Вас честным словом, рассказ давно уже готов * , остановка только за перепиской.
Погода немножко попортилась, стало прохладно. Всю ночь кашляю.
Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов.
Что Лазаревский? Годится ли он для беллетристики? * Читаю «Новый путь» * .
На обороте:
Петербург. Виктору Сергеевичу Миролюбову.
Спасская 26.
Федорову А. М., 23 февраля 1903 *4018. А. М. ФЕДОРОВУ
23 февраля 1903 г. Ялта.
23 февр.
Дорогой Александр Митрофанович, большое Вам спасибо за книжку * . Раньше я получил от Вас стихотворения * , читал их, одно даже списал * и послал жене в Москву, но Вас еще не поблагодарил. Итак, стало быть, шлю Вам благодарение двойное.
Теперь насчет «Стихии» * , о Вашем желании поставить эту пьесу в Художеств<енном> театре. Не дальше как вчера * я получил письмо от В. И. Немировича-Данченко, почти ежедневно получаю письма от жены, и мне за достоверное сообщают, и я сам знаю, что в Художеств<енном> театре еще нет репертуара для будущего года * , он еще не составлялся, и «Столпы» Ибсена это в самом деле последняя пьеса. Я думаю, что насчет репертуара там никто еще ничего не знает.
Если это письмо застанет Вас в Одессе и если найдется свободная минутка, то напишите, каким способом Вы получали гонорар из казенного театра * , какое прошение посылали и проч. и проч. Что туда надо писать?
Обещанную книжку жду * . Теперь едва ли Вы добьетесь какого-нибудь толку в Художеств<енном> театре. Там утомление * , полные сборы делает «На дне», и проч. и проч.
Желаю Вам всего хорошего. На севере, пишут, уже весна. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
«Русское богатство» * я получил, но книжка исчезла, ее взяли читать. Роман Ваш буду читать непременно.
Книппер-Чеховой О. Л., 25 февраля 1903 *4019. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
25 февраля 1903 г. Ялта.
25 февр.
Милая актрисуля, только что получил от тебя телеграмму * . Значит, «Столбы» имели средний успех? * Значит, ты до утра в Эрмитаже сидела? * Значит, настроение теперь у вас всех среднее, т. е. неважное?
А я вчера наконец-таки принял касторочку и сегодня начинаю выползать из нездоровья. Жене своей я пишу только о касторочке, пусть она простит своего старого мужа. Нового у меня ничего нет, все по-старому. Швабе * не уехала из Ялты, а бежала. Бежала она от ялтинской тоски, от здешних удобств. Сегодня письма от тебя не было, была только телеграмма * – от тебя или от Немировича, не понял хорошо, так как подписи нет.
Читала фельетон Буренина насчет «На дне»? * Я думал, что начнет царапать ваш театр, но бог миловал; очевидно, имеет в виду (это быть может!) поставить у вас пьесу * , например «Бедного Гейнриха» в своем переводе * .
Ты была на грибном рынке * , завидую тебе, собака. Если бы я мог пошататься!
Скажи Маше, что печь внизу (чугунная) дымит каждое утро. Купила ли она новую, какую хотела? С этой нашей жить нельзя, и угля много уходит.
Как здоровье Мишиной Жени? * Я и мать весьма обеспокоены. Скарлатина, да еще петербургская – это не шутка.
Ну, протяни мне ручку, я ее поцелую нежно. Все мечтаю о том времени, когда ты меня на вокзале встретишь. С вокзала я прямо в баню. Только я так грязен, что, пожалуй, с меня в бане дешевле 80 рублей не возьмут. Ну, ничего, ты заплатишь. Зато я постараюсь быть хорошим, стоющим мужем.
Целую и треплю мою собаку, дергаю за хвостик, за уши.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
Потапенко И. Н., 26 февраля 1903 *4020. И. Н. ПОТАПЕНКО
26 февраля 1903 г. Ялта.
26 февр. 1903.
Здравствуй, милый мой Игнациус, наконец-то мы опять беседуем! Да, ты не ошибся, я в Ялте, и проживу * здесь, вероятно, до 10–15 апреля, потом поеду в Москву, оттуда за границу * . Если случится, что тебе будет неизвестно, где я, то адресуй письмо в Москву, Художественный театр; оттуда мне перешлют.
Теперь насчет журнала * . Во-первых, ты не писал, в чем должны будут заключаться мои обязанности как издателя; о деньгах ты пишешь, что они не нужны, жить в Петербурге я не могу и, стало быть, ни участвовать в деле, ни влиять на него я буду не в состоянии; и это тем более, что всю будущую зиму я проживу за границей * . Во-вторых, в издательском деле я никаких конституций не признаю; во главе журнала должно стоять одно лицо, один хозяин, с одной определенной волей. В-третьих, Мамин-Сибиряк и Вас. Немирович-Данченко талантливые писатели и превосходные люди, но в редакторы они не годятся. В-четвертых, в сотрудники к тебе я всегда пойду, об этом не может быть и разговоров.
До 1904 года времени еще много * , мы можем еще списаться, столковаться, и ты, быть может, убедишь меня, что я и ошибаюсь.
Здравием похвалиться не могу. Всю зиму прохворал; был кашель, был плеврит, а теперь как будто бы и ничего. Даже писать сел и рассказ написал * . Как ты поживаешь? Похудел? Пополнел? Я всегда вспоминаю о тебе с теплым, хорошим чувством. Мои все здравствуют, особенных перемен нет никаких. Впрочем, я женился. Но в мои годы это как-то даже не заметно, точно лысинка на голове.
Жму тебе крепко руку и обнимаю.
Твой А. Чехов.
Сумбатову (Южину) А. И., 26 февраля 1903 *4021. А. И. СУМБАТОВУ (ЮЖИНУ)
26 февраля 1903 г. Ялта.
26 февр. 1903.
Милый Александр Иванович, большое спасибо тебе за письмо. Я согласен с тобой, о Горьком судить трудно * , приходится разбираться в массе того, что пишется и говорится о нем. Пьесы его «На дне» я не видел и плохо знаком с ней, но уж таких рассказов, как, например, «Мой спутник» или «Челкаш», для меня достаточно, чтобы считать его писателем далеко не маленьким. «Фому Гордеева» и «Трое» читать нельзя, это плохие вещи, и «Мещане», по-моему, работа гимназическая, но ведь заслуга Горького * не в том, что он понравился, а в том, что он первый в России и вообще в свете заговорил с презрением и отвращением о мещанстве, и заговорил именно как раз в то время, когда общество было подготовлено к этому протесту. И с христианской, и с экономической, и с какой хочешь точки зрения мещанство большое зло, оно, как плотина на реке, всегда служило только для застоя, и вот босяки, хотя и не изящное, хотя и пьяное, но все же надежное средство, по крайней мере оказалось таковым, и плотина если и не прорвана, то дала сильную и опасную течь. Не знаю, понятно ли я выражаюсь. По-моему, будет время, когда произведения Горького забудут, но он сам едва ли будет забыт даже через тысячу лет. Так я думаю, или так мне кажется, а быть может я и ошибаюсь.
В Москве ли ты теперь? Не уехал ли в Ниццу и Монте-Карло? Я частенько вспоминаю * наши с тобой юные годы, когда мы с тобой сидели рядом, играли в рулетку. И Потапенко тоже. Кстати сказать, сегодня получил от Потапенки письмо, хочет, чудак, журнал издавать * .
Крепко жму тебе руку, будь здоров и благополучен.
Твой А. Чехов.
На конверте:
Москва. Князю Александру Ивановичу Сумбатову.
Б. Палашовский пер., 5.
Книппер-Чеховой О. Л., 27 февраля 1903 *4022. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
27 февраля 1903 г. Ялта.
27 февр.
Здравствуй, актрисуля! Погода пасмурная, темная, но все же я брожу по саду, обрезываю розы * ; сейчас сижу немножко утомленный. Тепло, хорошо. Насчет пьесы подробно напишу тебе около 10 марта * , т. е. будет ли она написана к концу марта * , или нет. Про Швейцарию я не забыл, помню, ибо жажду поскорее остаться с тобою вдвоем. Здоровье ничего себе.
Про «Столпов» я еще * не читал в газетах, ничего не знаю, но, судя по телеграмме твоей, ты не совсем довольна. Если так, то могу посоветовать одно: наплюй, дусик. Ведь теперь Пост, пора уже отдыхать, жить, а вы все еще портите себе нервы, надсаживаетесь неизвестно ради чего. Только и удовольствия, что Вишневский снесет лишнюю тысячу в банк, а на кой вам черт эта тысяча?
Вспоминается, что когда начинался Художеств<енный> театр, то имелось в виду не обращать внимания на то, как велики сборы; Немирович говорил, что раз пьеса нравится театру * (не публике, а самому театру), то она будет идти раз 30–40 даже при 20 рублях сбора… Изволь-ка вот теперь сочинять пьесу и думать все время, думать и раздражать себя мыслью, что если сбору будет не 1600, а 1580 рублей, то пьеса эта не пойдет * , или пойдет, но только с огорчением.
Духи у меня есть. Одеколон есть. Мыло для головы есть.
Писал ли я, что открытые письма * с «Мещанами» и «На дне» мною от Алексеева уже получены? Если не писал, то имей сие в виду и поблагодари Алексеева, когда увидишь. Поняла?
Больше писать не о чем, балбесик. Хочу только одного: взять тебя за ухо, притянуть и поцеловать двадцать раз в лоб и подбородочек. Пиши мне побольше, а то письма твои короче клопиного шага. Брату своему и племяннику * , если они еще не уехали, поклонись.
Обнимаю родную мою, хорошую.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Неглинный пр., д. Гонецкой.
