Текст книги "Землеописание"

Автор книги: Алла Собур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 57 страниц)

– Нэрит пленен, он станет воином черной сотни…. Ты ведь и сама знала, что у нас есть войска, состоящие из вампиров, – Эдар растерянно улыбается, – Ачи – исчез без следа: его ищут по всему перевалу, но не находят даже следов.

Вот как, что ж. Как говориться лучше, чем ожидала, хуже, чем надеялась. Ачи должен быть с Асилем. А Нэри… Нэри нужно найти и поговорить. Хотя бы о том, что лучше делать дальше. Вот только… на каком языке? Ладно, может он сам что-нибудь подскажет?

– Эдар, может быть, ты хочешь мне что-то сказать? – спрашиваю, не поднимая глаз. Лэ! Ну не похож он на предателя! Да и ненавидеть его как-то не получается….

– Как бы то ни было, я считаю себя твоим должником, долси Ян, – устало вздыхает воин, – Если ты не будешь слишком любопытна, думаю, смогу через какое-то время договориться, и отправить тебя с караваном, куда пожелаешь, – Эдар внимательно вглядывается мне в лицо. Что? Теперь, когда недоступны мысли, пытаешься читать мимику?

– Я никуда не пойду без Нэри, – зло фыркаю.

– Я ждал такого ответа, долси Ян. Значит, ты отправишься с нами в черную сотню. Но, тогда пути назад – не будет, – устало откликнулся воин. «С нами»? А ты что, в сопровождающие идешь? И как далеко?

– А больше ты ничего не хочешь сказать? – все же заглядываю в серые глаза. Теплые и решительные, со спрятанной в глубине виной. Правда? Игра?

– Ты…, – в голосе звучит сомнение, но, все же, воин заканчивает вопрос, – Ненавидишь меня?

Задумчиво прикусываю губу:

– Я, кажется, ещё не умею ненавидеть. Но и от моей злости бывает достаточно разрушений.

– Ты в праве винить меня, но… это моя страна, Ян, и мой долг, – решительно произносит воин.

Что? Слова разбивают сложившийся образ. Значит… не просто «стойбище саэ», молодые дворяне на охоте? Неужели это охрана границы?

Не рискнув говорить, в мыслях повторяю эту фразу на языке Ассиды.

– Ну не именно границы, – удивленно откликается Эдар, – Внутренняя стража. В связи с угрозой атаки – устроен стационарный пост. Но… за кого ты приняла меня? – тихий, растерянный шепот.

– К чему принимать за кого-то того, кто сам представлялся? – безразлично пожимаю плечами, любуясь насытившейся змейкой. Лэ! Если все так…. То мне не в чем тебя обвинять, Эдар. В конце концов, пусть мы и не враги Торгета, но уж и на законное наше поведение не слишком-то тянет. А, если добавить, обещание отпустить меня, то это и вовсе едва ли не преступление против родины! Вот только Нэри…. Стоп, а кем же тогда ты отправляешься в эту черную сотню?

– Контрабандист? Работорговец? – задумчиво прошептал он, – В таком случае, мне остается лишь удивляться, что ты вообще согласилась со мной разговаривать.

– Мне хотелось понять, – растерянно пожимаю плечами, – И, Эдар… мне не в чем винить тебя. Ты не причинил мне зла. «Каждый делает свой выбор»…. Ты ведь так тогда сказал? И… ты тогда его и делал, да? Знаешь, я скорее назвала бы тебя предателем, поступи ты иначе, – задумчиво вздохнув, с улыбкой добавляю, – Но не надейся, что я буду защищать тебя, когда Нэри тебе за эту засаду бить будет. Кстати, где он? Я могу с ним поговорить?

– Конечно, Ян, – растерянная улыбка, появившаяся на лице воина во время моего монолога, пропала, – Только… на нем надет более жесткий ошейник, чем на тебе. Гораздо более жесткий….

Вот как? Тэ! Это может стать проблемой! Мне и Риста с его ошейником хватило…. А теперь ещё и Нэри.

Глава 6. Основные сведенья о структуре общества Торгета

– Отвернись, мне нужно одеться, – решительно приказываю, выпутываясь из одеяла.

– Конечно, – Эдар послушно поворачивается к очагу, – Если хочешь, мы можем навестить Нэрита сразу после обеда.

– Я не голодна, – фыркаю, натягивая одежду. Лэ! А в ней жарко не будет? Хотя… сейчас скорее время опасаться холодов: все-таки уже почти конец суши, – И не хочу терять время. А почему мы? Или оставаться наедине с ним мне тоже нельзя?

– Ян…, – мой вопрос заставляет Эдара растерянно раскашляться, – Конечно, мне не составит труда выти из шатра, но… на нем жесткий ошейник. Теперь он уже ни с кем не будет наедине. Только со своим направляющим.

Растерянно замираю. Тэ! Неужели контроль настолько жесткий?!

Хотя… едва ли его удалось бы удержать другим способом. Да и этот не кажется особо надежным. Сдержав вздох, натягиваю тунику.

Вот только… а этого самого «направляющего» им не жаль? Проживать сразу две жизни, причем одну – за абсолютно чуждое тебе существо… врагу такого не пожелаешь!

– Вот как, – растерянно шепчу, затягивая пояс халата. И уже твердым голосом продолжаю, – А сапог у тебя не найдется? Как-то не привыкла босяком ходить.

– Подобрать здесь что-то тебе по ноге не получилось, – виновато откликнулся Эдар, – Но можешь пока попробовать вот это…. Мне уже можно смотреть? – с ноткой насмешки уточняет.

– Угу, – задумчиво вглядываюсь в странные сандалии, уместившиеся в руках воина: просто дощечка со множеством кожаных ремешков. И, отдельно, теплые носки, – Наверное, подойдет. Спасибо, – подхожу и пытаюсь взять обувь, но воин останавливает меня:

– Думаю, лучше я сам. В этих ремешках не так просто разобраться с первого раза, – мягко и совсем необидно улыбается, – Садись.

Без промедления здесь же опускаюсь на ковер. Хм, а удобно: мягко, не хуже чем на кровати…. А, пожалуй, и лучше. Все-таки, в степняцком понимании комфорта есть своя правда.

– Вот и все, – произнес Эдар, старательно перепутав все ремешки, – Если не хочешь есть, то можем идти.

– Конечно, идем, – послушно вскакиваю и направляюсь к «двери». Хм, а ничего: конечно сандалии чуть тяжеловаты, но ремешки совсем не жмут, не сковывают движения, как я опасалась.

– Постой, Ян, – на плечо опускается ладонь, – Наедине ты можешь вести себя вообще как пожелаешь…. Да и при рабах – тоже, но сейчас, в лагере…. Было бы неплохо, чтоб ты хоть чуть-чуть демонстрировала смирение…, – Эдар растерянно замолкает. Вот как? Интересно, и как он себе это представляет? А, впрочем, почему нет? Если только в разумных пределах.

– Эдар, – растерянно вздыхаю, – Если честно, я вообще не особо представляю себе, как это должно выглядеть… и на сколько это сочетается с моим представлением о допустимых поступках. Так что ничего обещать не могу.

– Думаю, пока будет достаточно, если ты будешь идти за мной со склоненной головой и не будешь ни с кем заговаривать. Прости, – виноватая улыбка.

– Хорошо, Эдар. Я попробую, – устало улыбнувшись, застываю у щели-входа, ожидая пока выйдет саэ.

Вот только обещание нарушаю почти сразу: когда ещё будет возможность увидеть военный лагерь Торгета? Солнце заливает стройные ряды шатров, идущих вдоль гор в несколько рядов. Чуть дальше устроен загон для коней и быков, и коновязь с оседланными лошадьми. На случай тревоги? Здесь же, возле животных устроились и рабы: кто-то следит за скотом, кто-то, устроившись на шкурах, что-то чинит или чистит.

Быстро оглядев стойбище, склоняю голову и иду за Эдаром. Под ногами, меж частых камней, пробиваются сухие стебли всевозможных трав. Впрочем, не высокие: тропинка уже давно нахожена. Надо полагать, с начала суши…. Хм, интересно, а из каких тогда источников Торгет узнал о приближающейся войне, если так поторопился закрыть границу? Настолько хорошо устроена разведка? Или… быть может, и вовсе негласно поддерживали начало бунта: ослабление Ассиды Торгету только на руку. Ну и третий вариант: война – лишь прикрытие для каких-то ещё неизвестных причин.

Идти пришлось недолго: уже через хои мы вошли в палатку, гораздо более бедную, чем Эдарова, но устроенную практически так же. Разве только окно было закрыто плотной тканью, а в том месте, где спала я, расположился Эр-таан.

– Нэри? – тихо зову, медленно привыкая к окружающей полутьме. Эдар молча отходит в сторону.

– Ян? – недоверчиво откликается Эр, поднимаясь, – С тобой все хорошо?

– Да, я в полном порядке, – подхожу ближе и сажусь на ковер, жесткий и потертый, – Как… ты?

– Как обычно, – тихо усмехается, – Даже, похоже, от стрелы удастся избавиться раньше, чем я ожидал.

– Правда? – удивленно вскидываю брови. С одной стороны, конечно, хорошо, а с другой: не слишком ли велика цена?

– Да. Торгету не нужны раненые воины, – узкие губы изгибаются в подобии улыбки, едва заметной в полутьме шатра.

– А от ошейника? – грустно вздыхаю, склоняя голову – Или тебе нельзя об этом думать? – против воли в голосе звучит злость.

– Ну, абстрактно порассуждать никто не мешает, – Нэрит угрюмо усмехается, – Вот только мне сложно представить того, кто смог бы снять эту дрянь в короткие сроки. Разве что зельхи…. У тебя случайно знакомых нет?

– Глупая шутка! – рычу, отворачиваясь от Эр-таан. Взгляд цепляется за темную груду в углу…. Что это? Ттан-хе…. По-видимому, Нэри от обеда отказываться не стал. Бедняга хоть жив ещё? Или….

Мгновенно измененное зрение подсказывает ответ: жизнь уже несколько часов назад покинула бедолагу. Ттан-хе. А по ауре вампира скользят странные колебания. Что это? Неужели недовольство? Жалеешь, что я увидела останки твоего «обеда»? Тэ!

Тяжело вздохнув, поворачиваюсь к вампиру.

– Ну, если очень интересно – то есть, – заставляю себя выпрямиться и насмешливо улыбнуться, – Вот только немножко мертвый. И далеко отсюда. Интересует?

– Ян, прости, – Эр виновато вздыхает, – Я не хотел тебя обидеть…. Просто…, – задумчиво махнув головой, добавляет, – Наверное, к этому разговору лучше вернуться позже.

Позже? О зельхи? Зачем?

– Вот как? – растерянно склоняю голову к плечу, – Хорошо. Знаешь, этот разговор такой странный…. Я ни в одном твоем слове не могу быть уверена: ты ведь сейчас можешь быть просто «куклой»….

– А твои мысли могут быть открытой книгой для окружающих, – грустно усмехается вампир, – Торгет – место, где доверять нельзя даже тем, в чьей верности не сомневаешься.

Справедливо: в стране переполненной телепатами мысли даже самого преданного друга могут случайно стать доносом на тебя…. Да и ударить в спину может тот, кто этого не желает, в один миг превратившись в марионетку здешних Ша.

– Здесь… страшно жить, – невольно вздрагиваю и склоняю голову. Наверно…, наверно это ханство ближе всего по устройству к империи зельхи…. Разве так можно?! Это неправильно! Просто недопустимо! И не только со стороны тех, кто поддерживает это устройство, но даже и те, кто просто не вмешивается!

Вот только… имеем ли мы право пытаться что-то здесь изменить? И можем ли это сделать? К примеру, уничтожение имеющейся власти приведет лишь к смуте…. Тэ! Наверное, единственный способ что-то здесь сделать: стать ханом и медленно менять страну изнутри…. Только, боюсь, мне для этого не хватит ни знаний, ни умений, ни выдержки: как править теми, половину из кого хочется просто уничтожить?

Да и какое я имею право вмешиваться в чужую жизнь? В чужую страну, живущую по своему закону?

– Местные давно уже привыкли, – насмешливо пожимает плечами Эр. Темные глаза углями вспыхивают в полутьме, – И, если в Ассиде часто говорят не то, что думают, то здесь думают не то, что чувствуют. Жаль, что все так вышло: я надеялся, удастся провести тебя без встреч с местными.

Не встречаясь с местными? Почему? Нет, конечно, столкнуться со здешней стражей – приятного мало, но, в любом случае нам понадобилась бы и еда, и кони, а их проще достать у людей. Лэ! Да «не встречаясь» мы бы через Торгет несколько месяцев шли! Глупо. Значит… ты не хотел, чтоб именно я встречалась с ними? Надеялся… защитить меня от этой правды? Зачем? Хотя… это можно понять: после моей истерики в Сайтерне… да и в Вирне. Пожалуй, желание держать меня подальше от настоящего Велира вполне понятно. Вот только… слишком уж это близко к обману.

– Не стоит Нэри: если здесь все так непохоже на мою родину, то, скорее, это повод получше изучить ханство, чем прятаться, – слегка качаю головой.

– Рад, что ты столь оптимистична, – Эр тихо фыркает, – Не смотря ни на ошейник, ни на открытость твоих мыслей всей округе.

– Мой ошейник не такой уж жесткий, – задумчиво пожимаю плечами, – А на счет мыслей: сомневаюсь, что здесь найдется хоть один Ша знающий язык, на котором я сейчас думаю. Кстати, а почему всей округе? Как бы ни культивировались здесь телепаты, все торгетцы ими стать не могли, – растерянно склоняю голову.

– Не все, конечно, но уж хоть один в любом племени должен быть. Здесь их называют Повелителями душ и каждый, не зависимо от прочих занятий, состоит в одной из Изумрудных сотен. Пожалуй, телепаты Торгета – одна из самых несвободных категорий населения, хотя и очень почетная.

Со стороны Эдара раздается фырканье, но в наш разговор саэ не вмешивается. Хм, по-видимому, у него другой взгляд на это.

Надо полагать, здешние Ша постоянно общаются друг с другом, а, значит, их мысли не просто могут быть иногда услышаны, но просматриваются постоянно…. Действительно, «не думать, то, что чувствуешь».

– А что это за прочие занятия? – уточняю, пытаясь решить, как общаться с Нэри. С одной стороны – на нем жесткий ошейник, а с другой: все равно он лучше разбирается в ситуации. Может попробовать как-то общаться намеками? Лэ! Никогда не умела плести словесные паутины…. Хотя, если это нужно, есть надежда, что Нэри сам попробует на что-то намекнуть.

– На самом деле – любые. Хотя, наиболее престижное – внутренняя стража. Во всех отрядах либо сами командиры – Ша, либо же они приставлены к командирам для связи и контроля.

– Впечатляет…. Это сколько же у них телепатов? – растерянно шепчу. Интересно, а Эдар в горах тоже был под чьим-то контролем? Или ему доверили в одиночку на перевал прогуляться?

– Достаточно, – вампир вновь грустно улыбается.

– И, наверняка, все построено «пирамидой», да? За несколькими телепатами присматривает их «командир», за командирами – свой и так далее… пока все не сходится в руках хана, – устало скольжу глазами по бессмысленному темному узор на ковре.

– Не знаю: либо у хана, либо у кого-то из его ближайшего окружения, но, скорее всего, да. Структура именно такая, – отвечает Эр.

– Если не обращать внимания на чрезмерные затраты человеческого ресурса, очень удобно: и для управления, и для захвата, – поднимаю глаза на Нэри, – Достаточно кому-либо подчинить этого главу – и все ханство в твоих руках.

– Ян…, – за спиной звучит чуть рассерженный голос Эдара, – Тебе стоит воздержаться от подобных рассуждений.

Вот только через ошейник приказ явно не дублируется. Не хочет слишком давить? Или сомневается в действенности? Вот этого не хотелось бы: чем дольше никто не узнает, что этот ошейник на меня не действует – тем лучше. А что это значит? Значит, лучше подчиняться и устным просьбам и магическим приказам… по крайней мере, на сколько это в моих силах.

– Хорошо, – задумчиво киваю, – Только все равно это лишь теоретические предположения: я же не повелитель душ. И ничего подобного сделать не могу.

Или могу? Интересно, а с помощью драконьей магии возможно создать, например, подчиняющий ошейник? Лэ! О чем я думаю?! Создавать ошейники, порабощать живое, разумное существо – это отвратительно!

Но что делать с целой страной, в которой это в порядке вещей? Одну, подобную – империю Зельхи – мы сумели разрушить, хоть это и далось нам дорогой ценой. Но воевать с людьми?! Это, наверное, ещё отвратительнее, чем их подчинять: даже моей силы достаточно, чтоб уничтожить всю страну…. Так что же делать? И… нужно ли?

Я не имею права вмешиваться в судьбу младших…, по крайней мере, если это судьба целых народов, а не отдельных личностей. Хотя бы по тому, что не способна представить себе, как их можно вывести из этого состояния, а вот напортить по-глупости могу достаточно. Остается надеяться, что время само все расставит по своим местам.

– Что не может не радовать, – насмешливо фыркает Нэри, – Уж извини, Ян, но правитель из тебя не получится.

– Почему? – не то, что бы я не согласна, но все-таки…. Интересно ведь. Тем более что желание впихнуть меня на трон у родичей очень даже есть. И, даже, наверное, надежда, что я, со временем наберусь ума и стану… ну, хотя бы не самой плохой правительницей…. Или, Кор прав: меня хотят видеть марионеткой на троне?

Нет, вряд ли: дед слишком хорошо меня знает, чтоб понять: никакого прямого подчинения я не приму. Ну а от интриг, можно надеяться, мне поможет уберечься помощь совета…. Хотя… лучше пусть трон достанется кому-нибудь другому. Рену, например: думаю, он с управлением прекрасно справиться.

– Почему? – насмешливо переспросил Эр, – Слишком доверчивая, слишком мягкая, слишком добрая.

– А правитель обязательно должен быть подозрительным, черствым и злым? – тихо фыркаю. Не, к обвинениям в легкомыслии я давно привыкла. И, они, кстати, вполне справедливы: до мудрости мне ещё не одно тысячелетие расти. Кстати, интересный вопрос: если старейшие драконы действительно так мудры, то почему они сами не правят? Даже в так называемом Совете Старейших, самих старейших толи почти, толи вообще нет! Но вот в излишней мягкости и доброте…. Не согласна.

– Если он не хочет стать мертвым или чьей-то марионеткой, – Эр легко пожимает плечами, и, вглядываясь в мое лицо, добавляет, – Извини, если расстроил своим замечанием какие-либо глобальные планы по захвату всемирной власти.

Хотя слова произнесены насмешливо, извинения кажутся вполне искренними. Вот только….

– Нэрит. Может быть, я действительно слишком добрая и доверчивая…. Но, скорее, слишком невнимательная и слишком мало знаю о здешней жизни. И, если с первым придется бороться самой, то во втором ты вполне мог бы мне помочь, – произношу, насколько для меня это возможно, твердо. Слишком явно? Не знаю…. Но уж хоть слегка подсказать, что лучше делать дальше ты ведь можешь? Или нет?

– Наверное, – Эр задумчиво склоняет голову, – Наверное, я действительно мог бы рассказать тебе о жизни в Торгете, но…. Сможешь ли ты это принять? Знаешь, меня ничуть не обрадует, если ты снова станешь отказываться от еды… или начнешь уничтожать всех саэ. Нет, Ян порой незнание большее благо, чем знание.

Тэ! Ты действительно говоришь то, что думаешь? И считаешь, что я не смогу спокойно принять здешнюю жизнь? Или это совет разбираться в ситуации самой? В любом случае – стоит поспорить.

– Вот как? Уверен? Что ж, – растерянно закусываю губу, – Эдар и Эдаран… в чем разница между этими именами?

Тогда, на перевале, я не придала значения странным взглядам воина. Но – запомнила. Он полагал, что его имя что-то мне скажет. Вот только что?

– Разница? – Эр бросает растерянный взгляд на застывшего в углу воина, – В Торгете окончание «ран» в имени привилегия немногих влиятельных родов… чаще всего, с сильной кровью Ша. С их любимого древнего языка переводится толи как «всеведущий», толи как «знаток душ». Так что любой «ран» состоит в Изумрудных сотнях, будучи при этом одним из влиятельнейших командиров стражи, сейчас или же в ближайшем будущем. В общем, в младших командирах Золотой сотни Эдар надолго не задержится…. Хотя…, уже не задержался: черная сотня по меркам Тогета – это гораздо более высокий уровень…. Выше которого лишь приближенные главнокомандующего, правой руки хана, и самого правителя.

Что? Эдар теперь будет в черной сотне? Лэ…. Он…? «Ты и есть «направляющий» Нэрита» – думаю на человечьем. Чтоб получить такой же мысленный ответ:

– «Да», – спокойно-безразличный. Тэ!

– Доволен? – в моем голосе против воли мешаются горечь и насмешка. Ответ звучит не сразу, и полон сомнений:

– Нет, Ян. Не доволен. Предпочел бы, чтоб этот почетный груз достался более достойному, – голос воина настороженно-холодный.

– Позволь перевести, – тихо усмехнулся Эр, – Этот предатель понимает, что вероятность свернуть шею с таким «ведомым», как я, у него чрезмерно высока. А, потому, хотел бы спихнуть меня кому-нибудь другому. Например, своему командиру, что, вполне вероятно, позволило бы ему занять место «ушедшего на повышение». Но, увы, этот таинственный командир слишком умен, и тоже торопиться поскорее избавиться от «почетного груза». Даже отправить нас собираются этим же вечером, хотя разумнее было бы дождаться назначенной Эдару замены, – устало вздохнув, Нэри вдруг продолжил, – Он… сам представился тебе полным именем?

– Да, ещё тогда, в горах, – легко пожимаю плечами. Знай я о Торгете чуть больше…. И что тогда? – Все равно, мы вряд ли могли бы вернуться в Ассиду, – устало прикусываю губу.

Хотя основной хребет мы уже пересекли: можно было бы рискнуть и перелететь через оставшиеся холмы…. Приземлиться где-нибудь в стороне от лагеря. По крайней мере, можно было бы попробовать.

Вампир устало вздохнул:

– Ты права: мне следовало бы больше рассказать тебе об этой стране.

– Может быть, ещё не поздно? – склоняю голову к плечу, – Например, что ты можешь сказать об ошейниках? У них же есть различные степени воздействия, да?

– Конечно, – грустно улыбнувшись, откликается Эр, – Самый простой, предназначенный для обыкновенных рабов – всего лишь магически дублирует приказ хозяина. Пойти куда-то, сделать что-то – не более. Сложные приказы в них вложить не возможно. То, что нацепили на тебя – гораздо более высокого уровня. Делит все действия на разрешенные и не разрешенные. На первый взгляд это может показаться более «мягким», чем простой ошейник. Если не заметить, что исполнение приказа может быть единственным разрешенным действием, а все другие – запрещенными. И, к тому же, позволяет полностью определять поведение на долгое время… даже на всю жизнь.

– А твой? – задумчиво склоняю голову: мой-то ошейник особого значения сейчас не имеет.

– Мой, можно сказать, вершина местного искусства: столь полно переплетен с сознанием, что волю направляющего легко принять за свою, а попытка «снять», с большой вероятностью, закончится безумием, – холодно произнес Эр.

Ттан-хе! Это… правда? Или… он обязан так говорить? Магический взгляд легко решает этот вопрос: скорее правда, чем нет: нити заклятия насквозь пронзают ауру Нэри…. Плохо. Очень плохо. Неужели ничего нельзя сделать? Нет, кто-нибудь из наших магов наверняка сумел бы справиться….

– Ттан-хе! – зло прорывается сквозь губы. Вот тебе и вопросы: могу ли я сама что-либо сделать? Или лучше попытаться найти помощь на стороне?

– Не расстраивайся, Ян. Время все лечит, – Нэри грустно вздыхает. Время? Лэ! А ведь он уже второй раз упоминает время при разговоре об его ошейнике. Это значит, что… со временем появится помощь? Ну, по крайней мере, можно принять это за рабочую теорию. Хоть не ясно, откуда этой помощи взяться…. Но если вспомнить, что в прошлый раз при этом упоминались зельхи…. Тэ! Это может быть опасно. Действительно опасно. Для меня. Но… неужели у Нэри могут быть знакомые… Змеи? По телу пробегает волна холода… заставляя совсем иначе взглянуть на прошлое: что если Нэри служит зельхи (а какие ещё могут быть с ними отношения)? Встретить меня в Лиарне и спокойно привести… куда? А что могут вообще хотеть от меня зельхи? Подчинить, что же ещё! По крайней мере, на начальном этапе: но дальнейшее пока рассматривать и не имеет смысла. Но… зачем тогда меня куда-то вести? Не проще ли просто встретить? Или… сначала была попытка убедиться, та ли я, кто им нужен. А потом случай внес свои коррективы: ранение Нэри, вынужденный побег, бунт…. Ттан-хе! А ещё эти обвинения в доверчивости и рассуждения о пригодности меня для трона… пригодности только как марионетки…. Все ужасы Бездны! Уж в желании зельхи видеть на троне драконов свою игрушку – можно не сомневаться…. Драконесса влюбленная в зельхи и готовая выполнять любые его приказы…. Идеальная комбинация! Ттан-хе!

Да и зачем иначе древнему Эр-таан тащить за собой ни на что не годную девчонку, которую он сам через раз «солнышком» именует! Видать, такая же раздражающая и сводящая с ума, как солнце для вампиров!

Резкая боль выводит из размышлений: выросшие когти проткнули ладонь. Не важно. Кажется, прошло не больше пары эвелов, а сейчас все равно не время для этих раздумий: если Нэри действительно связан со Змеями, лучше ему не знать о моих сомнениях.

– Да и скорое избавление от обломка стрелы – радует, – Нэри позволяет себе чуть улыбнуться.

Вот как? Это следует понимать, что, пока его не вылечат, ничего предпринимать он не собирается и мне не советует? Значит, у меня ещё есть время для размышлений. Да и сбежать в дороге будет проще: в конце концов, здесь меня ничто не держит: ошейник можно сорвать в любую минуту, а крылья сильфов достаточно быстры и незаметны, чтоб никто не догнал в ночи. Никто из младших.

Ну а пока следует вести себя так, словно сомнений в Нэрите у меня вообще нет.

– Нэри, – растерянно прикусываю губу, – Люди ведь живут гораздо меньше, чем вампиры. А что происходит с «ведомым» при смерти «направляющего»?

– Разрушается часть заклятий «ошейника»…, – Эр насмешливо заглядывает мне в глаза, словно спрашивая, действительно ли я готова убить того, кого недавно спасла, – Но, в целом восстановить его не составит труда: Повелителям душ нужно будет лишь восполнить заклятие, связывающее собственно ошейник и «направляющего».

То есть, Нэри будет легкой добычей для любого мало-мальски способного Ша? Значит этот вариант не стоит и рассматривать. Разве только… привязать Эр к себе. Знать бы ещё получше магию разума, а уж повторить человечье заклятие особой сложностью для меня быть не должно! В конце концов, согласно легендам, мы одинаково близки и Ру-таан и к Ша-таан. И, если я успешно изображаю мага Силы, то, что мне мешает подражать магам Разума?

– А чтоб не потерять ценную боевую единицу, в «базовом ошейнике» прописан приказ вернуться, при таком раскладе, к командиру своей сотни, – спокойно закончил Нэри. Логично. Словно бы вырваться действительно нет никакой возможности. Но даже ошейники зельхи оставляли возможности для сомнений, а уж у людских и подавно должны быть свои слабые места. А, может быть, этот ответ – просто часть тех же «базовых приказов»? Похоже, одной мне в этом не разобраться. Стоит попробовать выяснить через Асиля. Если ему можно доверять….

Лэ! В конце концов, полагать, что все вокруг меня – лишь марионетки зельхи – уже паранойя! Да и не похоже, чтоб он играл: клятва, сражение с его прежним хозяином, благодарность за защиту и за «новую судьбу», непонимание и страх совершить ошибку…. Да даже само развоплощение! Разве может он в таком состоянии серьезно влиять на меня?!

– Жесткие ошейники, как я понимаю, предназначены воинам. А «средние»? – задумчиво склоняю голову. Нужно же узнать, за кого меня здесь держат.

– Не совсем так, – Эр чуть усмехается, – Все зависит от силы и важности: жесткие ошейники предназначены всем Эр-таан и многим достаточно влиятельным Повелителям душ. В «средних» часто держат менее значимых воинов и чиновников, что облегчает командирам управление. А Золотые сотни – единственные войска, где они вообще не применяются: воины в них набираются из магов Силы, здесь их называют шаманами, а Рух – патологически верные существа, не способные пойти против закона. Каким бы он ни был.

Да, спокойствие, отсутствие эмоций и следование закону. Зачем подчинять тех, кто и без того стремится подчиняться? Но если в Ассиде боевые маги – защитники, то кем они стали здесь? Надсмотрщиками за рабами? Есть ли у Рух свой, внутренний закон? Или же они будут всегда следовать тому, что называет законом их страна? Если судить по степени доверия к ним хана, то справедливо второе. Жаль.

– Ну вот, я не сказал практически ничего, а ты уже расстроилась, – Эр грустно усмехнулся, – Не думаю, что стоит продолжать эту тему.

– Ни чего я не…, – упрямо вскидываю голову, но тут же сама себя перебиваю, – Может, и расстроилась, но лучше сейчас узнать от тебя, чем через этин увидеть самой!

– А что ты можешь увидеть? – в голосе вампира, против ожидания, не насмешка, а задумчивость, – Разве что наказание рабов…, – на губах Эр мелькает грустная и виноватая улыбка, – В таком случае, сообщаю: раб – это всего лишь вещь. И если он в чем-то не выполняет ожиданий хозяина, его наказывают. Чаще всего – просто бьют. Иногда – убивают.

Слова обжигают холодом, но….

– Они ведь телепаты! – с губ срываются упрямые слова, – Зачем все это, если достаточно подтверждать приказы магией! Это же, в конце концов, неразумно: убивать и калечить, если можно просто проконтролировать!

Растерянно вздыхаю. Лэ! Ведь должен же быть в этом какой-то смысл! Можно понять, хоть это и отвратительно, когда болью удерживают от бунта, но здесь… в этом просто нет необходимости!

– Не все саэ-Торгет – телепаты, – Эр практически повторяет мои недавние слова, – И тратить Ша-а-рух на рабов могут позволить себе либо сами повелители душ, либо в тех случаях, когда ошибка раба может действительно дорого стоить: например, в тех же Сотнях. Ты все ещё хочешь продолжать этот разговор, – интонации судьи, уговаривающего преступника покаяться и облегчить приговор.

Вопрос заставляет сорваться с губ усталые слова:

– «Магический ошейник – это гораздо большая жестокость, чем обычное рабство. И, хоть на первый взгляд, со стороны, боль и унижение, которыми порабощают себе подобных большая часть младших, более ужасны, но они не идут ни в какое сравнение с душевными муками прекрасно осознающего окружающее существа, не способного управлять своей волей. Один из наиболее жестоких примеров: воин, который согласно приказу убивает того, кого любит. Всей силой души он желает остановить меч, но не способен этого сделать. Лишь в бою с равным противником можно заставить себя допустить смертельную ошибку. Впрочем, подобные ситуации чаще используются как наказания. Реально же любой ошейник это прежде всего контроль. Причем, использование его может доходить до, практически, обратной ситуации. Например, такой амулет может быть просто ограничителем, защитой для недостаточно осознающего окружающий мир существа от опасных ошибок. Таких как…», – обрываю себя. Не стоит здесь звучать рассуждениям об опасности для младших многих обычных в жизни драконов амулетов. Растерянно склоняю голову.

– Восхитительно! – в голосе Эр слышится смех, – Не волнуйся, Ян, мне повезло: в Торгете подобных ошейников пока нет. И, в ближайшие тысячелетия, не предвидится. Так что приходится им пользоваться и физическими наказаниями. Да и, если появятся, не один век потребуется саэ, чтоб изменить систему.

Таких? Это каких? Способных заставить убить того, кто дорог? Позволяющих умереть лишь в схватке с равных противником? А какие тогда? Губы изгибаются в грустной усмешке: из-за своего «иммунитета» я даже не могу почувствовать чем они управляют, на что направлены. Впрочем, уже утверждение, о возможности спутать свою волю и приказ – заставляет задуматься. В «ошейниках» зельхи такого не было. Неужели все дело в разнице между магией Разума и магией Подчинения? Одна разбивает живое существо, перетягивая на себя право решать…. Но каковы тогда человечьи «ошейники»?