Текст книги "Растущая луна: зверь во мне"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

– Ваша помощь неоценима! – искренно восхитилась Илкер. – Теперь мне можно не перебирать эти сундуки, а просмотреть списки. Благодарю вас. Вы подождете немного, на случай, если возникнут вопросы?

– Я в вашем распоряжении до вечера, – заверил мастер. – А если есть нужда, то и на завтрашний день тоже.

Илкер, помня разговор с мастером Ознием о "любви" Истинной к церкви к старым манускриптам, сразу взглянула в список книг, отданных Высокому священнику Вецаю: нужные ей книги церковь забрала.

– Скажите, а какова вероятность, что эти книги сохранились? – спросила она у мастера Кироса, показывая нужную строчку. – Мне говорили, что церковь сжигает подобное…

Кирос взглянул внимательно, пожевал губы. Наконец, изрек:

– Эти книги сохранились. А почему именно они вас интересуют? Вы рискуете навлечь на себя обвинение в ереси. Все, что связано с магией…

– Я могу достать разрешение Полада. Он знает, что магией я вовсе не интересуюсь.

– Пожалуй, лучше именно так и сделать, – покивал старый библиотекарь. – Так будет надежней. И считаю своим долгом предупредить, что эти манускрипты считаются проклятыми.

– Что вы имеете в виду? – изумилась Илкер.

– Я имею в виду, что те, кто читает эти манускрипты, не живут дольше месяца. Вы должны об этом знать. И Полад тоже должен знать.

– А вы? Вы читали их? – поинтересовалась девушка. – Что там может быть проклятого?

– Если бы я читал их, то не стоял бы перед вами, – величественно объяснил Кирос. – Высокий* Вецай прислал нам одного из черных монахов. Он сказал, что пытался

*Высокий – титул священника, принадлежащего Истинной церкви Энгарна, и входящего в Совет Церкви, состоящий из двадцати Высоких священников и одного Верховного священника.

выкупить проклятые манускрипты у графа Лаксме, но тот отказал, и именно по этой причине его семья перенесла столько несчастий. Простите, за эту откровенность, ваше высочество, но я должен объяснить все, потому что не хочу стать виновником вашей гибели. Граф Орун, которому я служу, немедленно распорядился передать затребованные манускрипты церкви. Поэтому ни я, ни господин граф эти книги не читали.

– Тогда откуда вы знаете, что они приносят смерть?

– Вы не доверяете словам церкви? – мастер чуть улыбнулся. – В вашем возрасте это естественно. Хотя пытливый ум вообще никому не доверяет на слово. То, что происходило в Наеме, знают многие, в том числе и я. Сначала погиб один из старших*

* Старший священник – титул священника, принадлежащего Истинной церкви, в подчинении у которого находятся 50 младших священников. В Энгарне около тысячи человек имеют этот титул.

священников. Он, по указанию Высокого Вецая, прочел манускрипты, чтобы подготовить богословский диспут, опровергающий право церкви принимать в свои ряды магов и оправдывать их силу. Как вы понимаете, ваше высочество, диспут был устроен в пику церкви Хранителей Гошты. Этот старший священник прочел манускрипт и взялся за составление тезисов, но скончался от апоплексического удара, как засвидетельствовал священник-врач. Этой смерти не придали значения, и другой брат, также старший священник, принялся за это же дело. Но, возвращаясь домой, поскользнулся на ступенях и умер, ударившись затылком о камни. Его нашла служанка только утром, уже закоченевшего. Следующим за манускрипты взялся черный диакон*. Он прочел манускрипт

*Черный диакон – священнослужитель, принадлежащий Истинной церкви, но имеющий "низкое" происхождение.

и погиб через два дня. Воры забрались к нему в дом и убили его во сне, вынесли и имущество, в том числе и тезисы, которые он написал. Третья смерть заставила задуматься. Собрался совет из младших* и старших священников Наемы, окрестных

*Младший священник – низший священнический титул в Истинной церкви. Они возглавляли, как правило, деревенские приходы. В Энгарне около пятидесяти тысяч младших священников.

деревень и замков. На нем большинством голосов постановили пока не открывать манускрипты. Однако двое из младших священников не послушались этого решения и тайком взялись за чтение. Один из них покончил с собой. Он вернулся домой спокойный и даже умиротворенный. Лег спать. Посреди ночи служанка услышала нечеловеческий крик, он выбежал из спальни, крича что-то неразборчивое. Слуги пытались его успокоить, но напрасно: он раскидал всех, взбежал по лестнице на чердак и спрыгнул оттуда на мостовую, от чего сломал позвоночник и вскоре умер. Другой ослушник, испугавшись, покаялся, что читал манускрипт вместе с ним, и просил убежища у старших священников. Ему позволили жить в церкви, где он был бы защищен от влияния духов Шереша. Но он погиб от апоплексического удара на третью ночь после этого. Его нашли лежащего ничком у алтаря…

Илкер не сразу смогла найти слова, услышав столь жуткую историю.

– Если это правда, – прочистила она горло, – то не лучше ли было избавиться от этих манускриптов? Сжечь их, как и остальные… – предположила она.

– Пути Эль-Элиона неисследимы, – философски заметил Кирос. – А священники – слуги его. Высокий Вецай постановил, что пока они не могут сопротивляться магии или проклятию свитков, но это не повод уничтожать их. Возможно, сейчас не время, но когда-нибудь Всемогущий поможет прочесть их без ущерба для жизни.

– Благодарю, за столь подробные разъяснения. Я обязательно расскажу об этом Поладу, пусть он примет решение относительно этих книг. И обязательно сообщу вам, что он решил.

Мастер Кирос с достоинством поклонился:

– Я еще нужен вам, ваше высочество?

– Нет-нет, мастер. Благодарю. Я дам вам знать, если буду нуждаться в вашей помощи.

– В таком случае, я покину вас. До свидания, ваше высочество.

– До свидания, мастер Кирос, – через силу отозвалась девушка.

Перебирая книги в одиночестве, Илкер снова размышляла над услышанным. Смерть отца и матери никак не могла быть следствием проклятия. Ведь они умерли после того, как свитки давно перешли в собственность графа Оруна, а от него – церкви. А смерти священников… Как легко списать их на проклятие, но кто знает, от чего они умерли? Полад обязательно должен разобраться в том, что происходит. А еще лучше, если он позволит разобраться в этом ей.

16 сабтамбира, дом Каракара

После завтрака мужчины переглянулись и поднялись в кабинет Каракара, чтобы обсудить то, что не предназначалось для ушей женщин и гостей. Гостем стал Щуа – после похорон он поселился у них. Авиела и его сыновей он проводил отчаянным взглядом: пребывание с женщинами, когда мужчины будут обсуждать что-то важное, возможно, смерть матери, причиняло ему почти физические страдания. Но поделать он ничего не мог: пока не взял имя, не можешь рассчитывать на то, что к тебе будут относиться как к равному. Дом Щуа пока пустовал, парнишка не хотел туда возвращаться, и Авиел прекрасно его понимал: нет ничего страшнее пустого дома. Он когда-то пережил подобное.

В кабинете Каракар сразу сел в кресло у камина. Ле занял стул у окна. Алет закрыл за собой дверь и постоял немного, прислушиваясь.

– Не доверяешь жене? – осведомился Каракар.

Сокол недовольно дернул плечом.

– Я начинаю привыкать к тому, что между тем, что она обещает и тем, что делает – лежит гигантская пропасть.

– Не будь к ней слишком строг. Ей трудно привыкнуть к нашим обычаям. Я вижу, что она старается. Но с ее характером…. Ей непросто, и ты должен набраться терпения, – Авиел отбросил со лба волосы и вдруг осознал, что точно таким же движением их отбрасывает Ле – его старший сын. От этого потеплело на душе. Но он вновь посерьезнел. – Что ты узнал, Ал?

Сын подвинул стул и сел напротив. Он ничем не напоминал отца – все взял от матери. Вот Шела удался в него. При воспоминании о сгинувшем неизвестно где Ястребе, сердце защемило сильнее. Отыщут ли они его когда-нибудь?

Алет всматривался в отца, будто пытаясь угадать, о чем он думает. Каракар чуть приподнял брови, и он заговорил.

– Во-первых, теперь сомнений не осталось – Сафер убил эйман. Вернее, эйм. Загадка – почему она посмотрела ему в глаза. Ведь знала же, что нельзя.

– Кто-то напугал ее? Пригрозил убить сына? – предположил Удаган.

– Можно предупредить: пойдешь к Охотнику – убьем сына. И она вернулась бы. Возможно, вернулась бы. Но посмотреть в глаза эйму для нее равносильно самоубийству. Я не знаю, как к такому можно принудить.

– Что говорят? По-прежнему нас обвиняют?

– Женщины сплетничали об этом в первый день, но сейчас им закрыли рот. Нас кто-то прикрывает, – ответил Лев. – Не знаю, надолго ли, но пока прикрывают.

– Есть еще что-то?

– Отец, – снова вступил Сокол, – с Щуа беседовал Цовев Юнко, как ты и предположил с самого начала. Он промыл ему мозги так, что тот до сих пор бредит убийством Охотника. Нельзя его отпускать от нас.

– Между прочим, за Корсаком и Ежом тоже следил эйм Цовева, – встрепенулся Удаган. – И почему-то он не заметил, что Елиаду грозит опасность. А ведь его для этого специально посылали. Чтобы проследить, защитить, предупредить, если что…

– И маленькому воробью очень легко следить за домом, его не заметишь со стороны.

– Это догадки, – вздохнул Авиел. – Без веских улик никто нас слушать не будет. Но если честно, и эти догадки мне очень не нравятся. Не хотел бы я стать врагом дома Воробья. И молчать, когда происходит такое, тоже нельзя.

– Отец, я помню… – решился Лев. – В первую встречу, когда мы беседовали с главами домов… Ты сказал, что Охотник не убивает эйманов, и посмотрел на Баал-Ханана. Ты что-то знаешь?

– Да, – нахмурился Авиел. – Но это не имеет значения.

– А если имеет?

– Нельзя выдвигать какие-то обвинения, не имея веских доказательств.

– А доказательств мы не найдем, – подытожил Алет. – Если только убийца не захочет признаться.

– Мы можем последить за Воробьем и Юнко. Может, что-то и узнаем.

– Нас вычислят очень быстро. И каракара, и сокол довольно заметны. Это тебе не юнко. Обидно, что никому нельзя довериться.

– А если Беркуту? – предложил Алет.

– Беркут себя уже показал, – покачал головой отец. – Он будет всегда на стороне своей семьи и сдаст нас, если будет малейшая опасность для его детей и внуков.

– Значит, ничего нельзя сделать?

– Будем наблюдать пока. Спешить некуда, Охотник будет жить, по крайней мере, до следующего Обряда… Может, за это время убийца где-нибудь и проколется. И предатель тоже.

– К нам идет Талмон Чайка! – вскочил Удаган – его эйм караулил у ворот дома.

– Что ему нужно? – Алет тоже встал.

– А ты не догадываешься? – грустно усмехнулся Каракар. – Встретим гостя.

– Отец, нельзя отдавать им Щуа. Они погубят мальчишку! – твердил Алет, спускаясь вниз.

– Он выбрал свой путь, – отрезал Каракар. – С главой Дома мы спорить не будем!

Стук в дверь раздался, едва они вышли в холл. Алет открыл дверь.

– Можно к вам? – широко улыбнулся Чайка. Худой старик с лицом, сморщенным, как печеное яблоко, излучал дружелюбие.

– Проходите, Талмон, – пригласил Авиел. – Чем обязаны визиту?

– Ну, как же! У вас мой сын загостился, – эйман, не взявший имя, у которого погибала семья, и вправду считался сыном главы Дома. – Щуа, что же ты?

Парнишка подошел к взрослым. Женщины как по волшебству исчезли. Ранели наблюдала происходящее из столовой.

– Добрый день, Талмон, – почтительно поздоровался Щуа, но в манерах сквозила настороженность.

– Мне сказали, что тебя приютил Каракар, но пора возвращаться в Дом. Скоро Обряд, ты должен подготовиться. Вещи у тебя есть какие-нибудь? Собирай и пойдем.

– Я не хочу, – тихо возразил мальчишка. – Мне здесь хорошо. Я здесь хочу, с Каракаром.

– Авиел? – Чайка взглянул на хозяина дома.

– Это его решение, – заверил он.

– А ты объяснил ему, что означает это решение? – улыбка исчезла с лица Талмона. – Что слившийся с семьей изгоев, становится изгоем. Ты это объяснил ему?

– Он не слился с моей семьей, – возразил Каракар. – Ему трудно сейчас, он гостит у меня. Позже он вернется в твой Дом.

– Или позже вернется к тебе, – отрезал Чайка и снова повернулся к Щуа. – Сынок, тебе надо переехать ко мне. Хотя бы до Обряда. Если ты этого не сделаешь – создашь проблемы для людей, которые тебе помогли.

Алет дернулся возразить, но отец сдержал его.

– Идем, – настойчиво повторил Талмон. – Ты хороший мальчик, вряд ли ты хочешь причинить неприятности своим друзьям.

Щуа взглянул на Авиела.

– Я приду. После Обряда. Можно?

– Можно, – твердо ответил Каракар.

– Спасибо. Я и до Обряда заходить буду. Можно?

– Конечно, – подбодрил его Авиел.

– Спасибо. Спасибо за все, – он крикнул это и в дом, невидимым женщинам, а потом вышел.

Чайка тоже кивнул.

– Спасибо, Каракар.

И его взгляд Авиелу очень не понравился.

Дверь закрылась.

– Отец, он убьет его, – простонал Алет.

– Зачем? – отмахнулся Каракар.

– Щуа захочет убить Охотника и…

– За это не убивают. Меня же не убили. Вот если он что-то узнает об истинной причине смерти матери… Будем надеяться на лучшее…

– Если он умрет, это будет на нашей совести.

– Хватит уже, – прервал Авиел. – Совесть не безразмерная, чтобы вешать на нее все. Можешь проследить за ним, если так беспокоишься.

– Прослежу, – обронил Сокол.

– Проследи, – с тревожным сердцем Авиел направился к лестнице. На первой ступеньке обернулся. – Займитесь чем-нибудь. Я хочу побыть один.

Он не был уверен, что поступает правильно. Он в последнее время ни в чем не был уверен – и это мучило больше всего. В кабинете он подошел к окну и застыл: на подоконнике лежал пожелтевший носовой платок с монограммой А и К. Бурые пятна – застарелая кровь – наплывали на буквы. Сердце билось как сумасшедшее: он очень хорошо знал этот платок.

После убийства Фарея Охотника Авиел неделю не приходил в себя. Тана рассказывала, что в замок его принес Беркут с сыновьями, и после этого ни разу не заглядывал к брату. Но когда у Каракара прояснилось сознание, первое, что он увидел над собой – янтарные глаза сына, такие же как у матери, и боль в теле, страх неизвестности – все сразу ушло. Он быстро пошел на поправку.

Ал не сразу признал отца, но Каракар этому не удивлялся – столько лет в доме Охотника. Он запасется терпением…

Еще через неделю Каракар поднялся. Раны болели, но лежать он не имел права. Столько надо сделать… Первым делом он отправился к брату. И вот тут-то его и встретили. Они прятали лица, но намерения были очевидны. И сопротивляться он не мог. Даже если бы раны зажили, все равно с пятью эйманами не справишься. Особенно когда бьют в спину, стреляют с деревьев.

Он упал на землю, уже ничего не слышал, в глазах плыло. Краткое сожаление о том, что так и не узнал сына лучше, сменилось ожиданием последнего удара, который медлил.

Потом ему накрыли лицо какой-то тряпкой. "Не хотят, чтобы я и перед смертью узнал их?" – удивился Каракар, а незнакомый голос произнес:

– Не бойся. Ты не умрешь. Я выкупил тебя, Авиел. Ты будешь изгоем, но будешь жить. Это уже неплохо, правда? Но я пока не хочу, чтобы никто не знал, кто я. Ни ты, ни они. Мало ли… Если ты мне понадобишься, я с тобой свяжусь. И на память возьму твой платок. Это будет мой знак – получишь его, значит, мне нужна твоя помощь. Пора отдавать долги.

Справившись с собой, Авиел осторожно вынул раму, стараясь не столкнуть послание на землю. Но опасения были напрасны: в платок завернули небольшой камень, чтобы его случайно не сдуло ветром. И еще там лежала записка. Дрожащими руками Авиел развернул ее: "Цартан, мадам Жалма, 19 сабтамбира, шесть часов вечера пополудни". Пришла пора отдавать долги.

16 сабтамбира, Цартан

…Ялмари еще никогда не испытывал такой ненависти и страха одновременно, злоба будто текла из него толчками, и ужас тоже постепенно переплавлялся в злость. Шерсть встала дыбом. Усилием воли он сдерживал рвущиеся наружу клыки и отступал. Враги не должны знать, что он готов к бою, что он будет рвать и убивать до тех пор, пока у него останутся силы. Он почувствовал, что дальше отходить некуда: уперся в угол стены. Тогда припал на передние лапы, готовый прыгнуть в любой момент.

В темном подвале скрипнула дверь и в комнату шагнула Илкер. За ее спиной маячил еще кто-то и, кажется, уговаривал ее не глупить, но девушка смотрела на волка. Глаза в глаза.

– Ялмари, – голос ласковый, нежный, просящий. – Ты ведь узнал меня? Ты не можешь меня не узнать!

Она сделала шаг к нему. Позади предостерегающе крикнули. Илкер замерла, потом сделала еще шаг.

– Ты узнал меня, – она еле сдерживала слезы. – Все не может закончиться так, – продолжила она. – Эрвин обещал мне счастье. Может, недолгое, но счастье. Ты не можешь забыть меня. Не можешь. Я хочу дотронуться до тебя, – она сделала еще один шаг. – Я дотронусь до тебя – и все будет как прежде. Ты все вспомнишь и придешь в себя.

Еще один шаг. За спиной кто-то маячит, но он не смотрит на второго, только на девушку – жену, любимую – она приближалась, а сама светилась надеждой. За спиной все смолкло. Воцарилась такая тишина, что он слышал дыхание присутствующих: Илкер – у нее сердце бьется с перебоями, за ее спиной другой – дышит почти…

– Ялмари, – Илкер улыбнулась несмело и протянула руку. – Я люблю тебя…

Он стремительно прыгнул, целясь в горло. И он не промахнулся. Девушка не вскрикнула. Кричали другие, били его, но он сильнее сжимал зубы, ощущая соленый вкус крови, который на этот раз нравился…

Ялмари вынырнул из сна в серый рассвет, судорожно глотая ртом воздух. Шрам тут же подошел.

– Что? Болит что-нибудь?

Принц тряхнул головой и прохрипел:

– Воды!

Етварт подал кувшин. Ялмари с наслаждением выпил почти всю воду. Вернул сосуд, упал на подушки и прикрыл глаза ладонью. Сон казался страшным пророчеством. Но он ведь не сделает этого – не убьет Илкер. Этого не может быть!

– Приснилось что-то? – спросил Шрам.

– Етварт, не кудахтай надо мной, ладно? После костра ты так за меня не переживал.

– Тогда у меня не было приказа присматривать за тобой, – объяснил Шрам.

– Ах, так ты выполняешь приказ! – тоже ухмыльнулся Ялмари, отгоняя страх. Затем предложил. – Если хочешь спросить о чем-то – спроси.

– Моя догадка верна? – Шрам не повернулся к нему.

– Да, – они понимали друг друга с полуслова. Ялмари знал: он спрашивает о том, что принц – оборотень. Ответив кратко, он ожидал дальнейших расспросов. Но майор проявил тактичность.

– Это много объясняет, – задумчиво кивнул он. – Я с… такими, как ты, сталкивался в молодости в Лейне. Поэтому когда на западе стали болтать, что оборотни нападают, не очень поверил.

– В Лейне? – поразился принц. – Как же ты попал в Энгарн?

– Долгая история, – отмахнулся Шрам. – Я же не спрашиваю тебя, почему ты тот, кто ты есть.

– Справедливо, – они помолчали недолго. – Ты решил дежурить у меня?

– Мне кажется, лучше я, чем доктор. Они наблюдательные обычно. Вдруг что-то заметит. А за Свальдом и лорд присмотрит.

– И он согласился?

– Кто у него спрашивать будет? Я с его отцом в совете спорил, а уж этот щенок…

– А если упустит?

– Не упустит. Поладу только повод нужен, чтобы его в тюрьму упечь. Упустит – сам тоже сбежит. Нам это на руку.

– Нам не на руку то, что лишь Свальд знает, как добраться до эйманов.

– Не упустит, – повторил Етварт. – Плохо ты своего друга знаешь. Он своего никогда не упустит. Сейчас ему выгодно следить за Тагиром в оба.

Они еще какое-то время разговаривали ни о чем и обо всем. Ялмари клонило в сон, Шрам почувствовал это и прекратил расспросы.

Холодный ветер бросил в лицо снег. Щеки будто укололо иголочками, и он зажмурился на мгновение. Открыв глаза, разглядел темно-синее здание с широченными колоннами. Оно подавляло своей мощью. Дракон на крыше следил за площадью. Нет, он следил за ним, Ялмари.

Принц оглянулся и передернул плечами – место было мрачное, неприятное. Мертвые камни мостовой излучали пустоту, которая вместе с зимним холодом пробиралась внутрь, как кислота разъедая эмоции, желания, мысли… Надо бы уйти отсюда и никогда больше не возвращаться. Больше. То есть уже был и вернулся. Когда? Он напрягал память, но пустота добралась и сюда. И желание уйти тоже исчезло. Он бездумно стоял на площади, глядя, то на храм, то в красные глаза дракона. Он чего-то ждал, правда, забыл, что именно.

И он дождался. Из храма вышла тоненькая фигурка в ночной рубашке с распущенными волосами и, легко скользнув по ступеням, направилась к нему.

"С ума сошла? – ужаснулся он. – В таком холоде почти раздетая".

Он помчался к ней, позабыв о драконе, но к нему потеряли интерес: чудище замерло на крыше каменной статуей. Ялмари на ходу снял куртку, накинул на плечи девушке, хотел обнять, но ладони обхватили пустоту. Куртка упала на землю.

Илкер стояла в шаге от него и словно светилась. Кожа такая белая, какой не бывает у людей. Она прикоснулась к его щеке. Снова кольнуло иголочками, словно пальцы были из снега. Девушка заговорила: ее губы двигались, менялось выражение лица. Она то улыбалась, то умоляла о чем, вроде бы кричала, надеясь, что он расслышит, но он не разбирал ни слова. Смотрел и думал, что сейчас она исчезнет. Навсегда. И как хорошо, что пустота мертвого города выжгла внутри память и чувства, что он не помнит этой девушки – внутри сохранилось лишь ее имя. Если бы он помнил все, не пережил бы этой встречи.

Он открыл глаза и глубоко вздохнул.

– Опять кошмар? – невнятно поинтересовался Етварт, сидевший в кресле. – Воды дать?

– Да, – подтвердил он.

Шрам прекрасно понял, что это ответ на оба вопроса. Он подал кувшин. После поинтересовался:

– Поешь что-нибудь?

– Нет. Пока нет, – отказался принц и снова лег. – Который час?

– Недавно пробило семь часов пополудни, – Етварт вернулся в кресло. – А жена… знает, кто ты?

– Конечно, – сердце защемило. Что за кошмары ему снятся? – Мы задержались из-за меня, – перевел он разговор на другую тему.

– Что ж поделать? Недельку придется посидеть в этих хоромах.

– Недельку? – удивился Ялмари. – Ну, нет! Завтра утром отправимся.

– Рано, – коротко возразил майор.

– Ты видел меня, ты видел таких, как я, в Лейне. Выходит, знаешь, что не рано. В самый раз.

– До этого я не видел тех, кого ранил акурд.

– Тоже верно, – легко согласился принц. – Об акурде от Полада знаешь? – Шрам чуть качнул головой. – Тогда посмотрим завтра утром. Если проснется аппетит, значит, можно ехать.

– Пока у тебя проснулось лишь желание спать, – заметил Етварт, наблюдая, как Ялмари подавил зевок. – А это нехороший признак.

– Почему нехороший? – вяло возразил принц и прикрыл веки. – Во сне раны лучше заживают.

Больше он ничего не услышал.

Влажная вязкая земля уносилась из-под лап. Он знал: позади остаются глубокие следы, которые тут же затягиваются, но он не оглядывался. Нельзя оглядываться, нельзя останавливаться даже на мгновение – затянет, как затянуло лося, мимо которого он стремительно пронесся. Животное увязло по колено и, как ни старалось, не могло выбраться. Не более чем через четверть часа лось погибнет.

Ялмари мчался вперед: он должен успеть. Должен найти дорогу, по которой могут пройти люди. И он должен сделать это очень быстро. Времени нет не только у попавшего в ловушку лося. У людей его тоже нет. А главное, его нет у Илкер. Другие – воины. Им положено погибать. Но она должна жить. И он найдет дорогу. Боковым зрением он заметил чуть ниже по склону дорожку камней. Жидкая грязь еще не добралась туда, он быстро свернул, прыгнул на камни: они стояли прочно. Дальше он помчался по ним. Так и есть – тут можно выбраться, но надо спешить. Очень скоро этот путь тоже исчезнет. Ялмари развернулся и помчался обратно. Он успеет. Должен успеть.

…Камни будто выпрыгивали из-под ног, позволяя ему подойти ближе к людям. Вдалеке он разглядел кучку людей, столпившуюся на крошечном пятачке прочной земли. Их не обманули: сюда есть много входов, но один выход, если пройдет дождь. Чудо, что он натолкнулся на него. Но, если верить местным, и он скоро исчезнет. Он перекинулся и дальше бежал как человек. Не все знают, что он оборотень и ни к чему им знать. Люди оживились – его заметили. Илкер облегченно выдохнула, когда он вернулся. Она была в мужской одежде и прическа какая-то странная…

Он подбежал ближе и, не говоря ни слова, дернул Илкер на себя, подхватил и понес обратно, перепрыгивая с камня на камень. Он не слышал, идут ли за ним остальные. Ему было плевать на остальных. Ему надо вытащить любимую.

Но он слишком задержался, камни под ногами вдруг стали шаткими, а в следующий раз, когда он наступил, он утонул в грязи. Но Ялмари сделал еще несколько шагов, пока ноги не погрузились по щиколотку в вязкое месиво. Еще один шаг – и он утонул по колено. Освободиться он уже не мог. Илкер испуганно вскрикнула и прижалась к нему теснее. Но принц легко оторвал ее от себя. Она слабенькая, не справится с оборотнем. А ему надо спасти ее, спасти любой ценой. Поэтому он поднял ее повыше, на вытянутых руках. Может быть, она выживет. Может быть, этот кошмар прекратится. Он услышал еще один вопль ужаса, а потом теплая грязь залепила уши и нос…

И снова он открыл глаза и жадно поймал ртом воздух. Комната освещалась неярким светом камина.

– Воды? – тут же поинтересовался Етварт.

– Да, – опять коротко ответил он. А когда напился, уточнил. – Ты что вообще не спишь?

– Сплю, – заверил майор. – Но когда у тебя начинается кошмар, ты стонешь, а сон у меня чуткий. Видимо, тебя серьезно зацепили.

– Не знаю, – посомневался принц. – Может, дело вовсе не в ране. Аппетит вот возвращается.

– Принести чего-нибудь? – оживился Шрам.

– Нет, потерплю до утра.

Майор хмыкнул. Но Ялмари знал, что утром, едва рассветет, он докажет, что действительно проголодался и выздоровел. А сейчас вот почему-то невыносимо клонит в сон. Словно он не спал целые сутки, а носился по Гоште… Он прикрыл воспаленные веки и провалился в темноту. На этот раз без сновидений.

16 сабтамбира, Беероф

Юцалия вернулся раньше, чем рассчитывал. И не один. После разговора с Дишоном он обрел почву под ногами. У него появилось что-то более надежное, чем фатальная решимость в глазах Элдада Бернта. Решимость идти на смерть – это, конечно, хорошо, но еще лучше, если бы он хотел жить. Тогда бы их дело точно имело успех. Эту мысль подсказал Дишон, и граф убедился, что этот человек неслучайно занимал высокий пост так долго. Он не только увидел суть проблемы, почему Бернту ничего хорошего не приходит в голову, но и как сделать так, чтобы это исправить. Первый вариант – чтобы он в кого-то влюбился. По мнению посла Лейна, очень ненадежно, а главное, будет отвлекать от заговора. А вот второй – пообещать примирить его с братом, пообещать духовный сан… Это ему, может, и подойдет.

Еще утром Юцалия передал со слугой записочку Элдаду, что вечером он придет с двумя друзьями. Они мерно покачивались в карете, не глядя друг на друга. Главная надежда, конечно на Высокого мага. Главе ордена магов недавно исполнилось 54. Но высокий седой старик, казалось, постарел лишь внешне. Магия тому причина или Яур от природы был наделен крепким здоровьем, но в пути он проявил стойкость не меньшую, чем бывалый солдат Щутела, которого они забрали в замке Зулькада. Когда-то он служил с графом Зулькадом в армии и воевал в Энгарне. Дослужился до звания десятника, но главным его достоинством были преданность истинной церкви и принцессе, а также умение подводить камни Зары под стены замков, где их могли взорвать маги. Теперь от него требовалось сделать ловушку в другом месте…

Обоих рекомендовал Дишон как очень надежных людей. В Кашшафе пока шесть человек знали о заговоре. И никого еще Юцалия привлекать не намеревался. Тут Элдад был прав: чем меньше людей об этом знает, тем лучше.

Карета замедлила бег, раздался скрип ворот, послышалась негромкая беседа привратника и кучера. Слуга распахнул дверцу, опустил ступеньки, склонился в почтительном поклоне. Первым легко соскочил Яур, он был выше других и привык смотреть поверх голов. Сейчас он сменил одежду ордена – темно-зеленый балахон – на дворянский дорожный камзол. Те, кто лично не встречался с Яуром, когда он стоял во главе ордена, не угадали бы в нем мага. Но вот то, что он не какой-нибудь разорившийся дворянин, проявлялось, несмотря на простую одежду: во взгляде, в движениях, во вскинутом подбородке, а главное, в привычке не замечать тех, кто ему не нужен.

Щутела, похожий на большого медведя, выбрался не спеша, покряхтывая. Он был простым солдатом, выглядел так же, но какое-то внутреннее достоинство присутствовало в нем. Он мог почтительно исполнять приказания высоких господ, но делал это до тех пор, пока считал необходимым. А уже если графиня Зулькад или принцесса, велят ему сломать кому-нибудь шею, исполнит это, не задумываясь. Хотя, вероятнее, воспользуется мечом, которым, по слухам, тоже владел неплохо.

Юцалия вышел последним, но перед входом в дом Яур его пропустил. То ли для того, чтобы не выдавать своего положения, то ли для того, чтобы посол Лейна имел возможность представить его хозяину дома.

Фирхан уже сидел в гостиной. Увидев Яура, он вытаращил глаза от изумления, но от восклицания воздержался. Когда двери за спиной Щутелы закрылись, Юцалия представил вошедших.

– Господа, Высокий Яур, любезно согласившийся помочь нам. И Щутела, десятник армии его величества, слуга графини Зулькад и принцессы Мирелы, – затем посол представил Бернта и Фирхана.

– Высокий маг не боится находиться в столице? – уважительно выяснил Гуний.

– Мне не запрещено бывать здесь, – мягко улыбнулся Яур, глядя поверх графа. – И в любом случае, то, что мы делаем, стоит риска. Элдад Бернт, вы приготовили то, о чем я просил?

Он намеренно не назвал Бернта графом, они договорились об этом еще у Дишона.

– Да, конечно, – молодой гофмейстер от чего-то вспыхнул.

Не посчитал ли он унизительным такое обращение Яура?

Маг тут же выяснил это. Усаживаясь в кресло и раскладывая на столе чертежи, он поинтересовался:

– Я не обидел вас, опустив титул, господин Бернт?

– Нет, – твердо ответил Элдад. – Этот титул если и принадлежит мне, то не навсегда. Когда вернется мой брат…

– Только поэтому я позволил себе такую смелость, – Яур считал себя в праве перебивать всех, исключая разве что короля и главу церкви. – Дело в том, что Рекем написал Высочайшему Дишону. Он заверил его, что уверен в своем брате, что Элдад Бернт не мог намерено совершить бесчестный поступок, но лишь по незнанию или молодости. И что когда у него появится возможность вернуться на родину, он первым делом встретится с вами.

– Я могу прочесть это письмо? – глаза Элдада подозрительно заблестели.

– К сожалению, это частная переписка духовных лиц. Вы ведь знаете, что граф Рекем Бернт получил в Лейне звание старшего духовника*?

*Старший духовник – звание человека, принадлежащего к Церкви Хранителей Гошты, к Ордену Духовников и возглавляющего большую, как правило, городскую церковь.