Текст книги "Растущая луна: зверь во мне"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

– Ладно, ладно, – перебила Дарихан. – Что и пятисот золотых нет? Вот наглец!

– Пятьсот есть, – он положил на стол мешочек с деньгами. Женщина насмешливо скривила губы. – Еще у меня есть два перстня, – он с удовольствием наблюдал, как меняется выражение ее лица. – Они стоят семьсот пятьдесят – восемьсот, но учитывая, что для их продажи тебе придется ехать в Хаббон, а ювелиры там наверняка тебя облапошат, положим тысячу за оба, – он положил перед ней перстни с рубином и сапфиром. – И на полторы тысячи вексель, – Елиад положил бумагу, которую написал тайком от Дафана. Ни к чему ему знать подробности сделки. – Вексель, который оплатит любой эйман, да вообще любой купец оплатит. Вот хоть к тому же Ежу придешь через месяц, когда он вернется сюда. Ты же знаешь наши векселя. Их очень любят, потому что проценты хорошие, – он уговаривал, так как женщина, наполнилась враждебностью, опустила голову. – Ну, нет у меня сразу три тысячи. Хочешь, еще на пятьсот вексель напишу, чтобы ты уже совсем спокойна была?

– В чем подвох? – Дарихан стремительно протрезвела.

– Ты о чем?

– Ты мне тут расклад даешь больше чем на три тысячи и еще приплатить готов. В чем подвох? Золото фальшивое? Вексель неправильно составлен? Меня арестуют за кражу драгоценностей, когда я пойду их продавать? В чем подвох?

– Да все нормально. Хочешь, завтра проверишь у кого-нибудь в Хаббоне. Я тебя отвезу. Потом отдашь записи.

Дарихан выскочила из комнаты, через несколько мгновений вернулась, бросила перед ним тоненькую истрепанную книжицу – не так уж далеко она была спрятана.

– Вот. Забирай. Забирай-забирай, – она решительно сунул ему в руки записки. – Держишь крепко? Золото тоже забирай. Все забирай. Только не ври! Ты трахал старуху, хотя не собирался ее обмануть? Ты получил все, что хотел, теперь скажи мне правду.

Когда Елиад понял, что ее беспокоит, он не выдержал и рассмеялся. Положив на стол записки, подхватил ее на руки и отнес на кровать, не взирая на то, что она стучала по нему кулачками. Там быстро подавил ее сопротивление.

– Милая, – вкрадчиво пояснил он. – Я достаточно богат, чтобы спать лишь с теми женщинами, которые мне нравятся. Что ты на себя наговариваешь? Ну, какая ты старуха? Всего-то года на два меня старше, – он намеренно скинул четыре года. – Ты на себя в зеркало давно смотрела? Смотри, какая ты красавица, – Корсак ласкал ее, откровенно любуясь. – Посмотри, какая ты, Ханна…

Она вздрогнула, когда Елиад впервые назвал ее по имени. Вскоре появились более весомые, чем слова, доказательства того, что она желанна и красива в его глазах, и было не до разговоров.

Немного отдышавшись, она прижалась щекой к его груди и прошептала:

– Лид… – и он тоже вздрогнул. – Что? – тут же приподнялась женщина. Корсак отмахнулся, но Дарихан уже догадалась. – Жена тоже называет тебя Лидом, да?

– Да, – подтвердил он.

– Бывают же совпадения, – женщина снова улеглась. – А ты назвал меня как Шишла – Ханна. А какая она, твоя жена? Расскажи, – она задумчиво поглаживала его грудь.

– Э-э-э… – затянул, как обычно, Елиад. – Видишь ли, милая… Я не люблю обсуждать с мужчинами свои отношения с женщинами. И не люблю обсуждать с женщинами свою жену. Только не обижайся.

– Ладно, – легко согласилась она. – А Шишле нравилось рассказывать о жене. Мне кажется, он очень любил ее и скучал. Но хотел помочь эйманам избавиться от Охотника, а там, где вы живете, это невозможно. Поэтому он и прятался здесь. И всю жизнь проводил эксперименты. Из девяти лет, что я с ним прожила, я видела его трезвым очень мало. Конечно, он меня не обижал, как другие пьяницы, но моя жизнь с мужем мало отличалась от теперешней, вдовьей. Разве что жила в городе и кушала чуть лучше.

– А зачем ты нас раздела? – задал Корсак мучивший его вопрос, когда она заговорила о муже.

– Шишла очень просил не отдавать тетрадь Охотнику.

– И сказал, как его отличить? – поразился Елиад. – И как же?

– У него на груди нет рисунка. Вернее, другой рисунок. Там где у вас татуировка, у него темно-синий круг.

– Что? – женщина не переставала удивлять Елиада. – Откуда он узнал?

– Он же всю жизнь собирал сведения. Много чего узнал. Этим записям для вас цены нет. А вот скажи все-таки, – она заглянула ему в глаза, – зачем тебе это нужно?

– Что именно? – уточнил он, расплываясь в улыбке.

– Вот ведь смешливый, – сварливо посетовала Дарихан. – Вот это: проводить ночь со мной. Ну, ладно, я тебе понравилась, но ты бы и получше мог найти. Сколько у нас молодых да красивых. Кто бы отказал тебе? Так зачем тебе я понадобилась, можешь сказать?

– Могу, да ты ведь не поверишь, – он улыбнулся шире.

– Ты скажи, а я подумаю, верить или нет.

Елиад ласково провел рукой по волосам, потом погладил лицо, шею, грудь, изгиб талии, тихо и медленно рассказывая. И впервые за этот вечер был серьезным и чуть усталым.

– Жалко мне таких, как ты. Всех баб жалко, ты представляешь. Жалко вдов молодых, одиноких, – в голове у него мелькнуло, что вдов после войны еще больше станет, и он тяжело вздохнул. – Жалко замужних, у которых мужья пьяницы или моты, – продолжил он, – которых мужья, отцы, братья колотят. Жалко тех, кто рожает каждый год и не помнит, когда в последний раз всю ночь спали. Жалко тех, кто не может родить, у кого дети погибли, – глаза Дарихан блеснули. – Жалко тех, кто слова доброго от мужа не слышит, а лишь окрики. Тех, кого за бесплатных рабынь считают. Кто не знает, как хорошо может быть женщине в постели. Если бы я мог, я бы всех к себе забрал. Поселил бы на острове каком-нибудь, чтобы ни в чем они нужды не знали. Чтобы ели вдосталь и растолстеть не боялись, чтобы платья меняли по пять раз на дню и украшениями играли как камешками простыми… Если бы я мог, всех бы осчастливил. Не могу, – он виновато пожал плечами.

– Может, тогда стоит хотя бы одну счастливой сделать? Свою жену, например.

– А она счастлива, – заверил Корсак. – Честно. Все, что я мог ей дать – дал. И дальше будет также, – он помолчал, а затем произнес то, что она жаждала услышать. Они все этого ждали, когда провожали эймана Елиада. – Если я буду в этих краях, можно еще к тебе зайду?

Глаза ее вспыхнули, как звезды. "Как же легко вас обрадовать…"

– Можно, – с готовностью разрешила она. – Я буду ждать.

– Нет, ты не жди, – возразил он. – Ты только знай, что если я буду рядом, – мимо твоего дома не пройду. А если не пришел, значит, не мог, далеко был.

– Хорошо, – лицо ее сияло блаженством.

И он снова поцеловал ее. Сначала легко, а после более настойчиво.

…Когда Дарихан разомлела и уснула, Корсак осторожно отодвинулся. Убедившись, что женщина не проснулась, поднялся. Дрова в камине уже догорали, он подбросил туда еще, чтобы комната до утра не выстыла, а то еще проснется. После этого неслышно собрал вещи, взял масляную лампу и вышел в коридор.

25 ухгустуса, Жанхот.

Для обряда тетушка выделила самую большую спальню с желтыми обоями в мелкий цветочек. Обычно в ней спала Юмаана с мужем, поэтому кровать стояла такая огромная, что Илкер казалось, будто она попала на небольшой остров. Когда часы пробили восемь утра, девушка уже не спала. Она вообще провела беспокойную ночь: сильно волновалась. Судорожно вцепившись в простынь, ждала, когда войдет служанка с завтраком. Жрица вчера несколько раз расписала ей день по минутам, поэтому она знала все, что сейчас произойдет, но сердце буквально пустилось вскачь. Служанка вошла с последним ударом. Возможно, последнюю четверть часа она караулила под дверью.

– Доброе утро, госпожа.

– Доброе утро, Фирца, – еле слышно откликнулась девушка.

Пожилая служанка принялась зажигать свечи, расставленные по комнате: на подоконнике, на камине, на комоде, даже на полу. Стало светло как днем, хотя Илкер предпочла бы полумрак, но так распорядилась жрица храма Невест. Фирца вышла и тут же вернулась с подносом – завтрак. И опять же, если бы от Илкер что-то зависело, она бы ничего не ела, но служанка стояла рядом, ожидая, когда можно будет унести остатки пищи. Она ни за что не уйдет, пока девушка не положит в рот хоть что-нибудь. Илкер, торопливо прожевала малюсенький бутерброд с тонкой пластинкой мяса, убедившись, что этого недостаточно, – служанка по-прежнему строго взирала на нее – съела еще пару тортинок и взяла кубок. Ей подали вино, приготовленное по рецепту той же жрицы. Напиток имел странный привкус. Еще вчера Илкер строго предупредили, что вино она должна выпить все.

С завтраком было покончено. Фирца отнесла поднос, двое слуг внесли в комнату огромную деревянную бадью с водой. Внутри ее выстелили белой тканью. От воды поднимался парок. Мужчины покинули спальню, но теперь вместе со Фирцей зашла Юмаана и жрица. Первая встала в сторонке, на случай, если хозяйке понадобится помощь, последняя должна проследить, чтобы все прошло правильно.

Юмаана подошла к постели.

– Вставай, моя деточка, – ласково позвала она. По настоящему, к ней должна была обратиться мама.

Илкер послушно встала, подошла к бадье, тетя сняла с нее рубашку и помогла залезть в воду. Затем ласково вымыла девушку. Почти как мама. Вчера Илкер предполагала, что будет ужасно стесняться. Но, кажется, вино, которое ей подали, было необычным во всех отношениях. Она чувствовала какую-то легкость и даже азарт, хотелось, чтобы уже скорее закончилась та часть обряда, которая дома, и она пошла в храм. После того как королева обмолвилась о том, что невеста принца непременно должна пройти храм Невест, девушка прочитала все, что смогла найти об обряде, поэтому знала даже то, о чем жрица вчера не упомянула. Например, что раньше на купании присутствовал еще и жених.

Едва Илкер вспомнила об этом, как померещилось, что Ялмари здесь и так же, как всегда, смотрит серьезно из дальнего угла. Девушка невольно обернулась и поймала одобрительный взгляд жрицы. Молодая женщина с распущенными гладкими волосами, покрытыми льняным платком, в льняном платье старомодного покроя стояла недвижимо у стены, держа белую одежду Илкер.

Купание закончилось. Тетушка помогла вытереться Илкер, потом тщательно просушила волосы. Снова надели нижнюю рубашку. Только после этого подошла жрица и облачила невесту в льняное платье, похожее на то, что носила она: облегающее грудь и мягкими складками падающее ниже. Платье закрывало и руки, и горло. Жрица тщательно застегнула его. Раньше ее бы отправили по улице в одной рубашке. Другие нравы тогда были. Волосы Илкер уложили в большую тонкую сетку: теперь ветер не растреплет пряди, но всем будет казаться, что волосы распущены. Жрица взяла ее ладонь и повела из дома. Предстояло самое трудное.

Двери дома распахнулись, и жрица вывела ее на улицу. Там девушку окружили другие женщины из храма, так что народ, выглядывающий из-за спин "волков", из окон, и даже с крыши наблюдавших за процессией, почти не видел невесту. Илкер окинула взглядом людей: уж тут-то Ялмари точно должен быть, но выискивать его в толпе было некогда. Она босыми ногами шагнула на мостовую, усыпанную по случаю праздника лепестками цветов и под заунывную песню, которую затянули жрицы, направилась к храму.

По легенде храм Невест существовал уже около трех тысяч лет. Его изредка подновляли, но никогда не перестраивали. Когда Истинная церковь стала главенствовать в Энгарне, она попыталась закрыть храм, но безуспешно. Священники смогли лишь сделать более благопристойными обряды, проходившие у всех на виду: например, одеть невесту. Но то, что происходило в храме, не менялось. Служили там потомственные жрицы. Говорят, раньше они не выходили замуж, и никто не знал отца их дочерей, даже жрицы. Но сейчас все изменилось. Жрицы в храме менялись каждый месяц: одиннадцать месяцев в году они жили с мужьями в собственном доме, а один – в храме. Верховная жрица храм не покидала, но на этот пост избиралась вдова. Дочерей жрицы приводили для служения после их свадьбы. Часто они узнавали о том, что происходит в храме, после того как над ними тоже проводили обряд.

Невеста проводила в храме сутки, поэтому жрицы принимали триста шестьдесят невест в год, и, если не считать дочерей жриц, это были знатные или богатые невесты. Такие торжественные процессии, как сегодня, устаивались редко. Только если дворяне подавали особое прошение королеве. Обычно невесту привозили в карете, и она шла босиком лишь последний лавг до храма. Но свадьба принца – совсем другое дело. Илкер пройдет путь от собственного дома до храма – почти десять лавгов.

Вино еще туманило сознание, и девушка плохо слышала и пение, и крики толпы. И вдруг почудилось, что она идет не в храм Невест, а в храм Судьбы: простоволосая и босая, в нижней рубашке. И под ногами холодный камень незнакомого города, а ноги хлещет ледяная поземка.

Илкер задрожала. Но вот нога коснулась первой ступени, и она успокоилась: храм Судьбы намного больше, а расположен ниже – к нему не ведет такая длинная лестница. А главное, на крыше храма Невест нет дракона.

В окружении жриц девушка поднялась вверх, миновала колонны. Двери были гостеприимно распахнуты. Внутри, на красивой бордовой дорожке, вышитой по краям золотом, ждала ее верховная жрица. В холе горело множество факелов, и Илкер, быстро оглянувшись, заметила, что каменные колонны были и внутри здания, но, в отличие от внешних, в свете факелов искрились. Пол покрыли древними изразцами: на каждой плитке изображение феи с крыльями в легкой тунике на фоне зеленой листвы. Когда процессия вошла под своды храма, жрицы перестали петь, двери закрыли, отрезая Илкер от шумного города.

– Добро пожаловать, Илкер, – голос у седой женщины мягкий. Может быть, это от вина ей все нравится? Женщина улыбнулась. – До следующего утра ты наша гостья. И я хочу, чтобы ты усвоила несколько правил. Здесь можно задавать вопросы. Можно говорить, что ты чувствуешь: когда ты захочешь есть, пить или спать – скажи, и будет так, как ты хочешь. Если что-то тебе не нравится – ты можешь не делать этого. Можно заходить в любую комнату храма, но только в сопровождении жрицы. Запрета у нас два: нельзя отказываться от напитков, которые тебе предлагают. Нельзя покидать храм до следующего утра. Хорошо, Илкер?

– Да, госпожа, – кротко ответила девушка. Этому ее научили вчера: верховную жрицу называть госпожой.

– Ты хочешь сначала провести обряд?

– Да, госпожа, – об обряде тоже рассказала жрица: что будут делать, как и для чего. Рассказала, почему лучше сначала провести обряд: чтобы к завтрашнему утру все немного зажило, и она могла красиво спуститься по ступеням храма.

– Иди за мной, Илкер.

Девушка последовала за жрицей по лестнице, затем светлыми коридорами – повсюду горели факелы – в небольшую комнату, с высоким жестким ложем: туда она тоже поднялась по ступеням. Но прежде чем Илкер легла, жрица подала ей кубок – то от чего нельзя отказываться. Девушка добросовестно выпила его, и теперь вкус уже не показался странным. Но под действием напитка дальнейшего она почти не помнила, как будто происходящее ей приснилось. Комнаты и жрицы расплывались и таяли, а слова врезались в память, словно их высекали резцом на камне.

– Храм Невест – это благословение девушки, – вещала жрица, – чтобы боль не омрачала ни одной ее ночи с мужем. Храм Невест – это проклятие девушки, если она не сохранила честь до свадьбы. Ты, Илкер, благословенна.

Она уже в другой комнате, полулежит на подушках, с бокалом в руках, а жрица продолжает наставлять:

– В отношении женщины с мужем, есть три периода, – так приятно слушать этот голос. – Первый, когда она должна позволить делать мужу все, что он захочет. Не позволяй лишь причинять тебе боль. Если это произойдет – скажи его родителям. Если же он по-прежнему причиняет тебе боль – скажи другим людям, которые могут повлиять на него, – тут в словах жрицы звучит сомнение. Кто повлияет на принца, если он окажется жестоким? Никто. Но на этот счет жрица может не волноваться. – Во второй период женщина должна отвечать на ласки мужа. Если не знаешь, что делать, – делай то же, что и он. На каждый его поцелуй отвечай поцелуем. На каждое прикосновение ответь прикосновением. Этого будет достаточно. Третий период приходит, когда страсть твоего мужа утихнет. Тогда ты первая должна проявить инициативу и ласкать его, как он ласкал тебя в первые годы после свадьбы…

Жрица говорит и говорит. Илкер запоминает. И опять на ум приходит, что если бы не вино, вряд ли бы она была так спокойна. И, возможно, уже завтра, когда она покинет храм Невест, она будет краснеть при воспоминании об этих наставлениях, но сегодня она впитывает все, благосклонно кивая, и всем сердцем соглашается, что храм Невест – очень нужен. Хорошо, что Эль-Элион сохранил его.

Для Ялмари освободили особое место, чтобы простолюдины не тревожили принца. Сегодня он мало отличался от них, потому что снова был в обычном наряде «лесника». Это вчера вечером на балу, посвященном помолвке, пришлось вырядиться в торжественный колет и широкие штаны, завязывающиеся под коленом небольшим бантом. Несколько часов, проведенных в толпе придворных, скрашивало лишь присутствие Илкер. Он не мог налюбоваться невестой, которой сделали замысловатую прическу по случаю праздника. Она вела себя поистине с королевским достоинством среди шумной знати и смущалась от пристального взгляда Ялмари. От этого сладко щемило в груди и хотелось украсть ее прямо с этого бала и увезти куда-нибудь далеко, но… «Еще целая неделя!» – срок, который казался вечностью, и уж совершенно точно длинней, чем два предыдущих месяца.

Илкер, выйдя из дома, быстро обвела взглядом толпу – наверняка искала его, а потом, под заунывное пение жриц направилась к храму Невест. Он чуть тронул бока лошади и поехал следом. Невесту забирают от него на целые сутки. По правилам он не должен видеть ее всю неделю до свадьбы, но исполнить это повеление было выше его сил, тем более, что после свадьбы вряд ли у них будет возможность провести вместе хотя бы две недели. Что ни говори, а время для свадьбы действительно не очень удачное, а жители западной части Энгарна вообще могут неправильно понять этот праздник, но… Если бы ему не позволили жениться на Илкер открыто, он бы по примеру Полада обвенчался бы с девушкой тайно. Ждать дольше он не мог.

Он следовал за процессией в отдалении, неотрывно глядя на любимую, не обращая внимания, на осуждающие взгляды: народу не нравилось, что даже по случаю праздника он не удосужился переодеться. Пусть думают, что хотят, все равно в Энгарне он долго не задержится. Как только угроза войны исчезнет (он надеялся, что до войны дело не дойдет), он уедет с Илкер туда, куда она выберет, хоть в джунгли Галдая. Или останется, если она захочет остаться. Но сколько он узнал девушку, от путешествий она не откажется.

Когда Илкер поднималась по ступеням храма, что-то знакомое почудилось в этом, а в следующий миг перед глазами вспыхнуло давнее видение: он в незнакомом городе с лордом Соротом, князем оборотней Балором и… да, там была Бисера, но тогда он не знал, кто эта женщина в кожаных доспехах. Илкер заходит в странный храм с драконом на крыше, и он знает, что если девушка войдет туда, он никогда ее не увидит. Никогда.

Ялмари еле сдержал себя, чтобы не пришпорить лошадь. Хотелось, разогнав жриц, остановить Илкер, не позволить ей войти в храм. Но он тряхнул головой: "Что это со мной? Я в Жанхоте. Это храм Невест. Еще ни разу там никто не умер…"

Двери за девушкой закрылись. Толпа начала расходиться. Он тоже поехал во дворец. Сутки без невесты надо было как-то убить, и он решил встретиться с Поладом. Несмотря на предсвадебные хлопоты, вряд ли Илкер забыла о Тагире Свальде, а он обещал походатайствовать об энгарнском поэте.

Полад, как он и ожидалось, работал в Большом кабинете. Свет лился в шесть огромных окон, расцвечивая пеструю эмаль. В глазах рябило. Ялмари опустился в кресло, закинул ногу на ногу.

– У тебя голова тут не болит? – поинтересовался он.

– Привык, – небрежно отмахнулся Полад. – А ты, я вижу, и на праздник не переоделся?

– Тебе что-то не нравится?

– Ты же знаешь закон стаи. Официально ты принадлежишь к стае дворян Энгарна. И возглавляешь ее, пока твоя сестра не вышла замуж и стаю не возглавил ее муж. Не надо так сильно противопоставлять себя другим.

– Скорей бы Лин вышла замуж! – патетически воскликнул Ялмари.

– Что-то Сорот исчез после вашей поездки, – тут же подхватил Мардан. – Не знаешь, почему?

– Знаю, – спокойно заявил Ялмари, вспоминая последний разговор с лордом. – Я сказал, что если еще раз увижу его возле Лин, – убью. Рад, что он воспринял мои слова серьезно.

– Хе-хе, – деланно посмеялся Полад. – Даже не буду спрашивать, чем он тебя так допек. Он и тут начудил достаточно, но что обидно, с точки зрения закона он чист, так что отправить его в тюрьму я не могу. Если быть точным, отправить в тюрьму можно кого угодно, но в данном случае это требует не одного дня подготовки.

– А как насчет Свальда? – поинтересовался принц. – Сколько ты готовился к его аресту?

Полад ответил не сразу, изучающе рассматривая Ялмари.

– Откуда такой интерес к поклоннику твоей невесты? – спросил он наконец.

– Мардан, в этой стране есть что-то, о чем ты не знаешь? – поразился принц.

– Есть, – заверил телохранитель королевы. – Но я стараюсь тайны вокруг королевской семьи свести к минимуму. Итак, твоя невеста рассказала о том, что ее связывало с опальным поэтом?

– Конечно.

– И просила походатайствовать о Свальде?

– Это была моя инициатива, – запротестовал Ялмари. – Хотел узнать, насколько там все плохо.

– Хуже не придумаешь, – доложил Полад. – Я несколько месяцев искал автора стишков, порочащих королеву, ее детей и… меня. В конце концов арестовал двух подозреваемых, но Свальд почти сразу признался, что писал он. Имя заказчика не называет, говорит, что это была его собственная идея. Борец за справедливость, чтоб ему шереш яйца оторвал! – таких крепких выражений Полад еще ни разу не употреблял. Видимо, поэт доставил ему немало хлопот. – Я его, конечно, выпущу, – сообщил он после паузы. – Но для того, чтобы он вскоре скончался от неизвестной и скоротечной болезни. Надеюсь, ты меня понимаешь. Когда на пороге война, я не могу оставить без внимания мятежника. Да еще такого талантливого. А второй подозреваемый, оказавшийся невиновным, – маэстро Фирам – получит пенсион и приглашение ко двору. Этот талант мы будем холить и лелеять.

– Мардан, – Ялмари подождал, пока отец успокоится. – Может, стоит побеседовать со Свальдом? – мягко предложил он. – Тоже попробовать купить его расположение. К тому же, кажется, он может найти эйманов…

– Эйманы нам сейчас ни к чему, – отрезал Полад. – Сейчас на первом месте храм Судьбы, чтобы избавиться от духов гор и обезопасить тебя. Остальные проблемы будем решать по мере поступления. И давай закончим этот неприятный разговор. Я ничего не делаю по собственной прихоти. Если я определил, что Свальд должен умереть, значит, на это есть веские причины.

Ялмари не собирался так просто сдаваться, но произнести очередной аргумент не успел – в комнату ворвалась принцесса.

– Прекрасно! – воскликнула она, взглянув на брата и отца. – Те, кто мне нужен, – щеки Лин разрумянились от гнева. – Если завтра Герард не вернется во дворец, я убегу к нему. Так и знайте! – она собралась выскочить из кабинета, но Ялмари преградил ей дорогу.

– Лин, подожди. Извини, что не зашел сам, мне надо было тебе объяснить…

– Что объяснить? – принцесса отшатнулась. – Что Герард не идеален? Так вот, что я вам скажу, – она понизила голос и теперь буквально шипела, – кроме таких, как вы, – глаза ее сверкнули, – есть еще нормальные люди со своими слабостями. Не святые! И не надо их сразу записывать во враги. Я не позволю.

Полад стиснул зубы. Ялмари нахмурился – сестра явно намекала, что отец и брат – оборотни, а потому людей понять не могут.

– Лин… – произнес принц сурово, но девушка ничего не желала слушать.

– До завтра! – она выскочила из кабинета, хлопнув дверью.

Полад поднялся, громыхнув креслом. Отошел к окну.

– Так и знал, что этим закончится! Кажется, его я тоже отравлю.

Ялмари глубоко вздохнул, успокаиваясь.

– Не горячись.

– Да ты сам-то! – повернулся отец.

– Честное слово, Мардан. Если ты не хочешь, чтобы она нас возненавидела, надо менять тактику.

– Что ты предлагаешь на этот раз? Твое предложение разнообразить выбор женихов не сработало. Она в их сторону и не взглянула. А если честно, и они не очень-то ею заинтересовались. Потому что я подобрал порядочных, для которых титул значение не имеет! – отец был в ярости, а из этого следовало, что у лорда Сорота намерения далеко не такие чистые, как у кандидатов телохранителя.

– В любом случае сейчас мы должны вести себя так, чтобы она поверила: мы ей не враги, а союзники. Иначе будет только хуже. Наломали мы с тобой дров, – покачал головой принц. – Вспыльчивые очень.

– Ты Сорота выгнал – ты и возвращай. А я подумаю, как от него избавиться более тонко, – распорядился Полад.

– Мардан… – неуверенно начал Ялмари.

– Все. Извини, у меня дела.

Ялмари вышел, решив для себя, что не будет возвращать Сорота, пока не помирится с сестрой.

25 ухгустуса, Чарпад (пустыня, окружающая Ногалу)

Ночь Загфуран провел в Римнон-Фареце, приходя в себя после общения с отхи. Но когда сознание немного прояснилось, он еще раз прокрутил в голове беседу с Еситой. Песчаный монастырь – он ведь слышал о нем. Правда, почти на всей Гоште считалось, что монастырь – лишь легенда. Но вот в Ногале были уверены, что это не так. А между тем Песчаный монастырь считался местом, в котором, можно узнать все, что тебя интересует, найти ответ на любой, самый загадочный вопрос. Так значит, ему надо срочно туда. Там-то наверняка знают, как исцелиться от вампиризма. Заодно посмотрит на таинственную монахиню и попытается понять, какое она имеет отношение к предстоящей войне. "Что-то там отхи про полотно плела… Я не очень был в состоянии разобрать", – поморщился маг.

Он нуждался в крови, чтобы восстановить силы. И хотя опасался охотиться в Ногале – Есита знала, кто он, – поймал одного бинея на окраине. В пустыне он, не обращая внимания на солнце, взлетел выше, чтобы разглядеть замеченную раньше темную точку, а затем полетел к ней.

Путь он проделал долгий. Он изнывал под палящим солнцем, но не отступил. С каждым лавгом он яснее различал строение монастыря, который скорее походил на крепость, прилепившуюся к скале. Светло-коричневые стены с прямоугольными зубцами чуть поблескивали на солнце, будто их действительно сделали из песка. Чуть возвышались у врат круглые башни – строгие, без украшений. Деревянные, обитые металлом полукруглые ворота казались маленькими для столь большого замка: туда бы с трудом проехала карета. Издалека минарс не видел, охраняет ли кто-нибудь монастырь, но он заметил множество узких бойниц. Одна башня возвышалась над стенами, словно тонкая игла. Другие строения он разглядеть не мог.

Загфуран начал спускаться: приблизиться к монастырю лучше пешком, а не на крыльях вампира. Но до того как его ноги коснулись земли, точно горячий поток воздуха ударил в грудь. Он потерял ориентацию и кувырком рухнул на землю так, что из легких вышибло воздух. Несколько мгновений он открывал рот, будто выброшенная на берег рыба. Когда дыхание восстановилось, а сознание немного прояснилось, он с трудом поднялся. "Что за странные воздушные потоки здесь?" – поразился маг. Обратился в человека, затем снял с пояса суму, в которую сложил одежду. Накинул лишь плащ: в такую жару, чем меньше одежды, тем лучше. Сделал шаг в направлении монастыря. Другой.

На этот раз он приготовился к порыву ветра, но устоять не смог: толчок горячего воздуха вновь швырнул его на песок. На этот раз ушибы были не так сильны – в первый раз он упал с высоты.

"Что за проделки шереша?" – недоумевал минарс. Воздух вокруг замер, без малейшего намека на ветер. "Может, это вовсе не природное явление, а магия?"

Он пошел вперед еще медленней. Загфуран уже заметил невидимую черту, за которую ему не позволяли переходить. Приблизившись к ней, он выставил перед собой невидимый щит, чтобы отразить магический удар.

Но ничего не вышло: "щит" вмиг разлетелся на куски, а его отбросило назад. "Итак, меня не пускают, – маг посидел на песке. – Кто? И почему?" Песчаный монастырь заинтриговал еще больше.

Минарс встал у границы и "прощупал" замок так же, как делал это раньше с замком фей. Если в Песчаном монастыре есть маг, Загфуран его почует.

Сначала минарс никого не "увидел". Но поскольку кто-то препятствовал ему войти в монастырь и даже приблизиться к нему, он искал тщательней и вскоре уловил слабый "след". Песчаного цвета коридоры, почти пустые кельи: в каждой только стол, стул, кровать да умывальник. Подобное прощупывание не позволяло рассмотреть людей, поэтому монастырь казался вымершим царством, по которому недавно прошел маг. Вот на каменном полу остался след серебристой пыли. А вот пыль еще висит в воздухе – маг только что свернул в этот коридор. Минарс "устремился" за ним, но и там различил лишь легкую, искрящуюся в свете факелов пыль. Они словно играли в догонялки, но маг в монастыре двигался чуть быстрее, и Загфуран так и не смог увидеть его…

Он повернул еще в один коридор, зашел в келью… Кто-то схватил его за одежду и выдернул из монастыря так быстро, что мир вокруг на мгновение превратился в разноцветные полосы: очертания предметов расплывались. От скорости его затошнило, но движение прекратилось: невидимая рука швырнула его на стол, размером с комнату, и пальцем прижала к поверхности. Он чувствовал этот огромный незримый палец на груди: надавит чуть сильнее и его расплющит.

– Ты кто такой? – слова не прогремели с неба, они будто прозвучал в голове минарса, и еще ему показалось, он увидел черные глаза. Если немного напрячься, он рассмотрит и лицо, и тогда, возможно, его миссия на Гоште будет окончена. Потому что лишь одно существо на Гоште могло сопротивляться магии Загфурана и превосходить его в этой магии один на один и без применения усыпляющего газа, как это сделала отхи: управитель Гошты – Золотой Эрвин. Если минарс запомнит его внешность…

И стол, и рука, и голос исчезли так же быстро, как появились. Маг лежал у Аваримских гор, а в душе поднималось радостное возбуждение: да, он не узнал того, что ему нужно, не добился от Ногалы союзнического договора, не попал в Песчаный монастырь… Но он встретился с Эрвином. И Управитель испугался! Он испугался настолько, что не убил его. Теперь его переполняла уверенность: он непременно победит. Если не найдет то, что ему нужно в Энгарне, то вернется к монастырю и попробует выманить Эрвина оттуда. Главное – Управитель за Гоштой наблюдает и его можно заставить себя проявить, чтобы Храм Света смог его захватить. Загфуран непременно его выманит!