Текст книги "Растущая луна: зверь во мне"

Автор книги: Алена Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

– Ты совершенно права. Только во время этого посещения не забудь о своей миссии… и о своей роли расчетливой дурочки. Иначе нас могут раскрыть в городе.

– Я понимаю, – заторопилась Илкер. И неожиданно воскликнула. – Кто бы меня предупредил, что после того как я выйду замуж за принца, мне придется столько лгать и притворяться!

– Это как раз легко можно было предположить, – хмыкнул Улм. – Именно потому, что ты вышла замуж за принца. Дворец – это место такое… Но тебя никто не неволит. У нас четкие указания. Если ты не хочешь…

– Нет, я хочу распутать этот клубок. И хочу, чтобы виновные были наказаны. Едем прямо сейчас!

В дороге Илкер рассказали еще немного о том, с кем ей предстоит встретиться. Священник Гарое принадлежал к многочисленному отряду младших священников, прозябающих в деревенских церквях, но пользовался большой популярностью, поскольку не только проповедовал о любви к ближнему, но и на деле являл ее, открыв школу для детей вилланов, а также приют для детей-сирот и одиноких стариков. Он, в отличие от многих других служителей церкви, почти никогда не сидел без дела. После обеда его трудно было застать дома – он посещал свою паству, утешал, вдохновлял, помогал. Жил очень скромно, довольствуясь малым, в небольшом домике рядом с церковью, имея лишь одного слугу и кухарку – супружескую пару.

– И, – завершил рассказ Заза, – должен тебя предупредить – он очень молод.

Илкер уже представила сухонького старичка, и эти слова прозвучали как ушат воды.

– Насколько молод? – осторожно уточнила она.

– Моложе меня, – расцвел Раддай.

– А тебе сколько? – оторопела Илкер.

– Тридцать два, – Заза не выдержал и рассмеялся.

– Никогда бы не подумала! – воскликнула она. – Лет двадцать пять – не больше.

Напряжение спало, они рассмеялись. Илкер успокоилась. Если Гарое чуть моложе, то он скорее всего зрелый тридцатилетний мужчина, а вовсе не "очень молод", как заявил Заза.

Карета остановилась. Улм торопливо спрыгнул с козел и, распахнув дверцу, помог госпоже выйти, после чего вновь занял место кучера и поставил карету подальше от главной дороги. Заза уже выбрался сам с другой стороны и помог сойти горничной, на мгновение прижав ее к себе чуть ближе, чем положено. Девица фыркнула и ткнула локтем парню в бок. Он охнул и отступил, тут же приняв надменный и независимый вид, подошел к госпоже.

Илкер, с улыбкой понаблюдав за ними, перевела взгляд на церковь, и сердце зашлось от сладкой боли: все осталось таким же, как в детстве: беленькая церковка, похожая на фигурку из марципана, среди ярко-зеленой, коротко постриженной травы, устремляла к небу многогранные купола. На самом большом из них расправил крылья голубь – будто живой. Илкер нравилось, что символом Истинной церкви был только голубь, без всякого меча, как в церкви Хранителей Гошты. Однако священники и здесь проявляли мало миролюбия. Хотя те голуби, которых кормила Илкер, еще когда жила с тетушкой в городе, тоже не казались добрыми и мирными. Так что, получается, священники подражают подлинной природе этих созданий Эль-Элиона.

В храм вели ступеньки, но двери – такие же белые – были закрыты.

– Нам сюда, – Раддай указал на домик привратника.

Айна подошла и встала чуть позади госпожи, смиренно потупившись.

– Но раньше священник жил там, – Илкер указала на большой дом, стоящий позади церкви.

– Там теперь приют, – объяснил Заза. – Отец Гарое переедет обратно не раньше, чем будет закончено новое, большее здание приюта. Вилланы стараются, жертвуют, но до завершения еще далеко.

– Пожалуй, мы должны помочь отцу Гарое. А то ему жениться пора, а жену привести некуда…

Дверь привратницкой открылась, и по ступенькам торопливо спустился парень в темно-серой рясе. Внешние уголки карих глаз чуть спускались вниз, придавая жалостливое выражение. А может быть, это вовсе не глаза имели такое строение, набрякшие веки под низкими тонкими бровями так отбрасывали тени. Тонкий нос с красиво, как у породистой лошади, вырезанными ноздрями, то ли когда-то сломали, то ли от природы чуть горбился на переносице, но в любом случае составлял контраст с печальными глазами. Тонкие губы то ли кривились в усмешке, то ли искренно улыбались гостям. Густые каштановые волосы, пожалуй, слишком отросли, челка грозила вот-вот закрыть половину лица, и у Илкер руки зачесались от желания взять ножницы.

Парень подошел, и Илкер уткнулась взглядом в объемистую шею, затянутую в воротник-стойку.

– Рад видеть вас, ваше высочество, – произнес он бархатным голосом.

Девушка отвела взгляд от его шеи.

– Вы кто? Откуда вы меня знаете?

– Я – отец Гарое и знаю свою паству. Среди нее лишь одна богатая дама похожа по описанию на вас.

– Отец Гарое?! – Илкер воскликнула и тут же себя отругала: нельзя же быть такой несдержанной. Но почему, даже заметив парня в темно-сером балахоне младшего священника, она не догадалась, что перед ней тот самый отец Гарое? Ведь ее же предупредили: очень молод, свят и так далее. Она тут же взяла себя в руки и, вспомнив наставления папаши Улма, решила использовать свое замешательство, чтобы разыграть из себя недалекую интриганку. – Извините, отец Гарое, я никак не ожидала, что святой, о котором мне так много рассказывали, такой молодой и такой… – она глупо хихикнула, – симпатичный, – она с сомнением посмотрела на огромную ладонь священника, но тот так и не сделал попытки протянуть ее для поцелуя, и она не настаивала.

– Святой? – губы Гарое изогнулись чуть сильнее. – Может быть, вам рассказывали не обо мне?

– Уверена, что о вас! – Илкер отчаянно не хватало веера, чтобы стукнуть им по груди этого монументального священника. – Это же вы живете в доме привратника и не женитесь, потому что ваш большой дом заняли эти несчастные, а другой дом для них никак не построят?

Она сумела озадачить Гарое. Мельком взглянула на Улма – тот чуть нахмурился: "Не переигрывай!" – читалось в его взгляде. Ну да, надо быть глупенькой, но не настолько же! Мало ли, что рассказал ему Кирос, еще заподозрит неладное.

– Я пока не собирался жениться, не знаю с чего вы…

– Так сколько вам нужно? – деловито поинтересовалась она, умеряя пыл.

Гарое пришел в себя.

– Нужно нам много. Вряд ли вы выделите такую сумму, учитывая недавнее приобретение Меары. Но давайте обговорим это в доме?

– Конечно. Только позвольте сначала вам представить. Это, – она махнула на Раддая, – мой секретарь мастер Заза, – и добавила небрежно. – Моя горничная.

– Вы ездите с горничной? – удивился священник.

– Да… Хочу взять компаньонку, но еще не нашла подходящую. А какая-то девушка со мной должна быть, не хочу, чтобы пошли слухи…

– Я понимаю… Но, думаю, при нашей беседе она вполне может и не присутствовать. Пусть пообщается с моей кухаркой. Пойдемте, ваше высочество, – Гарое направился в дом чуть впереди.

Он снова стал непроницаемым. Они устроились в маленькой комнатке, служившей отцу Гарое и спальней, и кабинетом. В дальнем углу стоял топчан, застеленный простым покрывалом. Стены – беленые, без всяких украшений. Отец Гарое опустился в потрепанное кресло, другое стояло напротив, и Илкер села в него. Раддай занял место у двери на стуле. Послушная Айна исчезла. Хорошо, что ее отправили к кухарке, – узнает от нее что-нибудь.

Илкер быстро окинула взглядом старенький комод и такой же старенький письменный стол, каминную полку с глиняной вазой и цветами бессмертника в ней, плетеный соломенный коврик на полу, и сделала вывод – или Гарое на самом деле святой, или умело притворяется. Более скромной обстановки она еще не встречала. Удовлетворившись осмотром, она защебетала обо всем сразу: о своей внезапно переменившейся жизни, о возвращении Меары законным владельцам, о неожиданной смерти мастера Кироса и средствах необходимых для приюта, который, кажется, одновременно является и больницей…

Отец Гарое слушал ее с тем же выражением лица, с каким вышел из дома. Она не могла определить: утомился он ее болтовней, не доверяет ей, или наоборот внимает с радостью. Когда она заикнулась о книгах, которые читает в церковной библиотеке, он перебил ее.

– А ведь у меня есть одна книга, которая вам нужна! – и крикнул куда-то в проем двери. – Дарда, пойди сюда! – слугу Илкер так и не увидела, он стоял в коридоре. – Вы не возражаете, если ваш слуга принесет эту книгу из церкви? Я не могу здесь хранить все необходимое.

– Нет, не возражаю, – заверила Илкер.

– Дарда, – снова обратился Гарое к невидимому слуге, – проводи мастера Зазу в церковь, покажи нашу библиотеку. Вы, конечно, возьмите любые книги, которые вам приглянутся, – заметил священник уже Раддаю, – но прежде всего обратите внимание на книгу легенд. Там очень много интересного, и далеко не все описанное сказки. Только люди, во что не хотят верить и не могут доказать, относят к легендам.

Заза поклонился и вышел, не сказав ни слова. На какое-то время Гарое умолк, но, услышав хлопок двери, вновь обратился к Илкер.

Девушка открыла рот, чтобы продолжить болтовню, но священник ее прервал.

– Мне кажется, достаточно, – заявил он.

– Что достаточно? – опешила Илкер.

– Достаточно вы притворялись. И теперь, когда мы одни, вы можете быть самой собой. Мастера Зазу и горничную к вам приставили, чтобы следить за вами. Так?

– Что вы! – воскликнула Илкер. – Вовсе нет!

– Но когда их в вашем доме не было, вы вели себя иначе. Покойный мастер Кирос рассказывал о вас с восторгом.

Девушка покраснела.

– Мастер Кирос был слишком снисходителен ко мне, право. Я вовсе не притворялась, я…

– Ваше высочество, – мягко промолвил священник, – зачем вы приехали ко мне? Не для того, чтобы исповедаться и просить о помощи, тогда для чего?

– Отец Гарое, я услышала о ваших затруднениях, – залепетала Илкер. – И хотела помочь, тем более что у меня есть такая возможность сейчас. Простите, если отняла у вас время… – краска с ее лица так и не сошла.

– Хорошо, – священник поднялся и подошел к письменному столу. Девушка тоже торопливо встала. – Вот, – он подал ей два листка, – точные расчеты, сколько и на что мне нужно денег. Если вы или… господин Полад сочтете нужным покрыть часть расходов или все расходы, буду очень вам благодарен. Но от общения с вами я вынужден пока воздержаться. По крайней мере до тех пор, пока вы не посчитаете необходимым быть со мной искренней. Прошу меня простить, – он склонил голову и вышел из комнаты.

Илкер ничего не оставалось, как выйти за ним следом, неловко теребя поданные ей листки.

23 сабтамбира, Беероф

– Шереш, – Бернт обессилено прислонился к стене и бросил лопату. С него лил пот, он вытер лоб, не переживая о том, что испачкается. – Почти неделю возимся, а даже трости не прокопали. Чудовищная стена.

– Я предупреждал, что будет тяжело, – Щутела размеренно долбил кладку.

В полумраке подвала виднелась лишь тень, будто припадающая к стене. Казалось, солдат вообще не уставал.

– Предупреждал, конечно, – согласился Элдад. – Если честно, дай мне меч, поставь передо мной очередь длиной в два лавга, и я бы убил всех одного за другим, гораздо быстрее, чем мы долбим этот камень.

– Это точно, – вновь поддакнул Щутела, не отрываясь от работы. – Меч вам сподручнее, чем лопата. Да и мне меч больше с руки.

– Нравишься ты мне, Щутела, – усмехнулся Бернт и нагнулся за лопатой, чтобы собрать куски камней в мешок, из которого только утром выгрузили камни Зары и сложили у стены. Скривился от боли, когда черенок коснулся ладони. – А вот кровавые мозоли не нравятся, – он нахмурился.

– Так вы бы перчатки надели, – предложил Щутела.

– Когда не умеешь копать, – опечалился Элдад, – неважно надеты перчатки или нет.

В памяти вспыхнула картинка: женщина в ночной сорочке с окровавленными плечами бьется на плахе. Он схватился за лопату с такой силой, словно она была спасением, и остервенело кидал камни, не обращая внимания на боль. Только когда мешок наполнился, он остановился и на этот раз повис на черенке, давая отдых спине.

– Щутела, – вновь заговорил он. – Я вот тут считаю. У нас семнадцать дней. Копать надо девятнадцать тростей. Так выходит трость за день надо копать, а не за пять дней, как мы. Иначе никак мы не успеем.

Какое-то время в подвале раздавался только мерный стук лома о камни. Потом Щутела тоже прервал работу, глотнул вина из стоящего рядом кувшина, утер губы тыльной стороной ладони. Внимательно посмотрел на Элдада.

– Как вы думаете, господин хороший, я считать умею?

Бернт не удержался и хмыкнул. Помолчал, не зная, что ответить.

– Полагаю, да, – начал он неуверенно. – Вы ведь все-таки…

– Ваша правда, умею, – подтвердил Щутела. – Только когда мы под стены замков камни Зары закладывали, нам считать запрещали. Иногда специально выбирали тех, кто считать не умеет. Потому что на войне ты должен знать: эту стену надо взорвать, иначе твой друг погибнет. Сотня погибнет. Две. Они не виноваты, что ты считать научился. Они надеются, что ты взорвешь стену и сохранишь им жизнь. Поэтому арифметику забываем, берем лом и долбим. Не обращая внимания на стрелы и арбалетные болты, на то, что на голову кипящее масло норовят вылить, на то, что камни Зары в тебя швыряют. Просто долбишь, пока не дойдешь до нужного места. И знаете что? Это с арифметикой кажется долго и даже невозможно. А когда без арифметики-то… Тогда, глядишь, за крепким камнем, где и рыхлый попался, а где и вовсе пустота. И дело быстрее пошло.

– Нравишься ты мне, Щутела, – рассмеялся Бернт, намеренно повторившись. – Дай лом, чтобы я арифметику забыл.

– А чего это дай? Вон второй рядом лежит, вместе долбить будем, – и солдат, не дожидаясь, когда Бернт присоединится, вновь принялся за работу.

…К полудню Элдад сделал перерыв. Поднялся наверх, тщательно умылся и переоделся. Он не мог обедать в грязной одежде – пытался, но не смог с собой справиться. Сначала спустился в подвал, чтобы отнести еду Щутеле, полил ему на руки из кувшина. Солдат из подвала почти не поднимался. В первый день он осмотрел дом, сообщил, что он крепкий, хотя осаду, конечно, не выдержит. Они и не собирались держать там осаду. К моменту, когда лорды регенты сгорят в огне, они уже должны быть за городом, чтобы начать мятеж среди сочувствующих.

Аристократы, сменяя друг друга, помогали десятнику, работая то кайлом, то лопатой, но больше всех трудился Щутела, делая перерыв лишь для еды и сна. Он же принимал камни Зары и доски, необходимые для подкопа, которые подвозили постепенно, чтобы не привлекать внимания. Элдаду приходилось раз в три дня увиливать от обязанностей гофмейстера. Сегодня утром он как обычно посетил дворец, а потом ушел, сославшись на плохое самочувствие. Теперь радовало то, что во дворце никто его всерьез не воспринимал и его отсутствия особенно не замечали.

Пока солдат ел, Бернт тоже перекусил. Вот тут-то он и порадовался, что имеет привычку переодеваться. Он услышал шум на улице и, выглянув в окно, убедился, что посетили его вовсе не заговорщики. Из кареты, сложившись чуть ли не пополам, вышел худой и длинный граф Даут. Огромный нос и впалые щеки, а также парик с черными волосами, который он очень любил, делали его похожим на ворона. Шереш его притащил в дом гофмейстера…

Бернт бегом спустился в подвал и крикнул вполголоса:

– Щутела, пока не работай и закрой дверь, у нас гости.

Вернувшись обратно, Элдад кинул подушку и покрывало на диван в гостиной, растер нос, чтобы он покраснел, сильно надавил на внутренние уголки глаз, чтобы выступили слезы – кузина как-то раскрыла секрет о том, как показаться больным и не пойти в церковь в день отдыха. Только после этого он побрел открывать на звон колокольчика.

– Добрый день, граф Бернт, – Даут смотрел холодно. – Я не задержу вас надолго.

– Да, конечно, – прогнусавил Элдад и пошел внутрь, чтобы Даут не видел его исказившегося от ненависти лица.

Внутри все клокотало от ярости, он бы зарезал гостя, не раздумывая, если бы не сознавал, что это лишит его возможности отомстить всем сразу. Его вывело из себя вот это высокомерие убийцы, который не постеснялся прийти в дом к человеку, которого лишил матери. Но когда Элдад упал на диван и укрылся пледом, он уже справился с собой и надеялся, что Даут не поймет, какие эмоции он испытывает.

– Я искал вас во дворце, – презрительно сообщил граф. – Но мне сообщили, что вы больны. Однако мое дело требует неотлагательной встречи. Дело в том, что Совету понадобится этот дом в ближайшую неделю.

И снова Элдаду потребовалось все самообладание, чтобы не выдать себя.

– Вы меня выгоняете? – как можно равнодушнее поинтересовался он.

– Дело в том, дорогой граф, – Даут явно злился, – что этот дом принадлежит не вам, а казне. И совет регентов может потребовать его обратно в любое время. Вам ведь есть где жить в Беерофе, не так ли, гофмейстер?

– О да, у меня есть дом, – скривился Бернт. Он знал, что когда Даут попал в немилость, король лишил его дома, использовав для этого какую-то надуманную юридическую придирку. Теперь графу приходилось брать дом в аренду, кажется, у герцога Зерана.

– Вот и отлично, – Даут прищурился и вскинул подбородок. – 25 сабтамбира в этом доме начнется совещание. Будем беседовать со многими людьми, и поскольку ворота этого дома выходят на улицу, это место удобнее, чем дворец. Возможно, за два дня мы управимся. А вы пока болейте в своем доме. Но лечитесь лучше, вы нам нужны, – снова гримаса презрения, он будто провоцировал Бернта на ссору. – Кстати, почему вы один? Где же ваш новый слуга, больше похожий на бандита?

– Я отправил его в аптеку и мерзавец до сих пор не вернулся, – объяснил Элдад.

– Так почему бы не уволить мерзавца?

– Он меня забавляет, – объяснил Бернт.

– Хорошо. Раз мы обо всем договорились, я ухожу.

Даут направился к выходу, Элдад не шевельнулся, чтобы проводить его. Он и так словно лакей открыл дверь. Даут на пороге не удержался от колкости.

– Вам надо вымыться, гофмейстер. У вас шея грязная.

Как только дверь закрылась, Бернт бросился к зеркалу. И вправду: когда умывался пропустил крохотную полоску на шее. Шереш бы побрал этого Даута! Он снова помчался вниз.

– Щутела, все рушится, – заявил он, открыв дверь, – я еду к Фирхану. Этот дом совет регентов собирает для какого-то совещания.

Солдат поднялся с небольшой скамеечки.

– С вашего позволения… лучше я к господину графу схожу. Заметит кто-нибудь, что вы в нездоровом виде путешествуете. Вы ему записку напишите, а я переоденусь пока.

Около часа Элдад ждал ответа, дрожа от нетерпения. Если так пойдет, он на самом деле заболеет. Щутела вернулся вместе с Фирханом.

– Хотел написать, – заявил он с порога, – но предпочел сообщить лично.

– Письмо сожгли? – тут же уточнил Бернт.

– Сжег, конечно. Послушайте, Бернт, – Фирхан казался необычайно оживленным. – А что если наш план осуществить здесь? Прибудут лорды-регенты…

– Все?

– Не знаю, – растерялся Фирхан. – Я ничего не знал об этом совещании. Не знаю даже, какие вопросы будут обсуждаться.

– Тогда надо узнать и потом…

– С вашего позволения… – вмешался Щутела. – Будут далеко не все лорды. А самое главное – мага точно не будет. А он главный противник. Выживет – никакого мятежа не получится, – Элдад в который раз поразился мудрости слуги. – Нам о другом надо волноваться, – заметил Щутела. – Как прятать будем, то что у нас в подвале творится? Вывезти не успеем. Если кто сунется в подвал… Догадаться могут.

Они размышляли.

– А что если не вывозить? – предложил Бернт. – Повесим замок. Замок-то успеем повесить? Они тут два дня будут. Зачем им нужен грязный подвал?

Аристократы ожидали вердикта от солдата.

– Тоже дело, – согласился Щутела. – Замок я быстро соображу. И еще кое-что сделаю… Когда вернемся, сразу поймем, заходил кто в подвал или нет. Тогда я в лавку, за замком.

– Да, – быстро кивнул Элдад. – Вот деньги.

Как только он вышел, Фирхан и Бернт переглянулись.

– Неужели минует? – спросил лорд-регент.

– Если то, что мы делаем, угодно Эль-Элиону, – минует, – уверенно ответил Бернт. – Вот и посмотрим. Держите лошадей и вещи наготове на случай, если придется бежать. И Юцалию надо предупредить, а он пусть сообщит Яуру. Будем ждать.

25 сабтамбира, Иазер

Пока Алет и Катрис добрались до Иазера, эйм-сокол уже отыскал нужный дом и Шелу. Она работал слугой, но, когда Алет увидел брата, хоть и через птицу, сердце его наполнилось ликованием. Это было первое хорошее известие за последние дни. Алет рассказывал невестке, что наблюдал сокол, она смеялась и плакала одновременно, и еще сильнее спешила попасть в город. О лошадях девушка не переживала, только о муже. Алету и так приходилось сдерживать ее в эти дни, а теперь это превратилось в непосильную задачу.

Как только радость немного утихла и путь снова стал монотонным: пустынные дороги, небольшие селения, краткий отдых, снова дорога, – его мысли вернулись к дому. Мерзкое чувство вины отравляло душу. То, что Ранели никуда не денется, потому что ей всего лишь некуда идти, утешало недолго. Почему некуда? Есть принц, который может, и не женится, но всяко не выгонит девушку. Есть Лейн, где тоже живут оборотни, и они понятия не имеют, что с ней произошло в Умаре… Но самое противное – что хорошего, если она останется в доме вынуждено? Если она уже не будет ожидать его возвращения, переживать о нем. Будет жить с ним лишь потому, что нет другого пристанища. От этих мыслей хотелось постучаться лбом о ближайшее дерево. А на смену приходила другое: а что если ушла? Обиделась и ушла, куда глаза глядят? Главное, чтобы не с ним…

Он невероятным усилием сдерживал себя, чтобы не отправить сокола домой. И еще смущал взгляд Трис. Она будто все понимала, но не трогала опасные темы. Она-то хорошо знала, когда женщине надо говорить, а когда молчать! Не зря же в их семье считали, что Шеле повезло с женой. Сам Алет не спрашивал Трис ни о чем. Что она скажет? Что надо быть терпимей, снисходительней, нежнее? Бог знает: он делал все, что мог. Нет, он ни в чем не виноват, а Ранели надо научиться себя вести. И он ей в этом поможет. Убедиться бы, что она дома…

– Ранели не покинет замок без тебя, – неожиданно промолвила Трис, не глядя на него. – С ней мама разговаривала. Она обещала тебя дождаться.

Алет не произнес ни слова. Лицо его не дрогнуло. И облегченный вздох не вырвался. Трис не сможет сообщить Ранели, что он очень переживал, дождется ли его жена. Потому что, чем больше он проявляет свои чувства, тем больше Ранели думает, что может управлять им. А так не будет. Не будет.

На четвертый день они въехали в Иазер. Эйм летал в вышине над городом. Пусть следит оттуда за ними, так надежнее. Они заплатили за въезд в город, и Катрис разом сникла. Она уже не торопила лошадь, снова будто угасла.

– Что случилось? – мягко поинтересовался он.

– Шела не узнал твоего сокола, да?

– Может быть, не заметил?

– Разве раньше было такое? – нахмурилась она. – Он всегда видел тебя. Посылал ястреба навстречу. Я знаю!

– Что ты хочешь сказать?

– Он ничего не помнит. Память к нему не вернулась, только поэтому он до сих пор работает там слугой.

– Ну и что? Заберем его домой, Охотник что-нибудь сделает. На что нам Охотник, если он во всем бессилен?

– Алет, я хочу попросить тебя, – она придержала лошадь. – Позволь мне не ездить с тобой к Шеле. Я хочу подождать тебя в какой-нибудь гостинице. Боюсь встретиться с ним сейчас.

– Не говори глупости, Трис!

– Пожалуйста, Алет!

Они ехали по мостовой Иазера вдоль сточной канавы. Сокол размышлял. Почему бы и не уважить просьбу девушки? Какая разница увидит Шела жену сразу или час спустя после брата. Заметив вывеску трактира "Веселый рыбак", изображающую толстого румяного мужика с рыбиной в одной руке и кружкой пива в другой, он повернул коня во двор. Трактир казался приличным и в меру дорогим.

– Спасибо, Алет, – услышал он в спину.

Устроив невестку и лошадей, Алет отправился дальше пешком. Через эйма он уже выучил каждый поворот и, кажется, даже каждый дом на пути к месту, где жил Шела. Возле нужной двери он постоял, набираясь духу, и тут она распахнулась. Шела вышел наружу с мешком на плечах. Он на мгновение задержал взгляд на Алете, а потом двинулся дальше.

– Шела? – окликнул его Сокол.

Брат остановился.

– Что угодно, господин? – ровно поинтересовался он.

– Ты не помнишь меня? – жгучее разочарование наполнило сердце. Казалось, парень, стоявший рядом, – это не его брат, а кто-то, укравший его внешность. Разве у Шелы был такой взгляд? Настороженный и жалкий, взгляд слуги, а не эймана. А где его улыбка? У Шелы в глазах плясали огни Зары, как и у отца, с ним рядом было легко и спокойно…

– Нет, господин, – равнодушно откликнулся незнакомец с лицом брата и переступил с ноги на ногу. – Я ничего не помню. Мы знакомы?

– Да, – Алет решился. – Ты мой брат и я приехал забрать тебя.

Новость нисколько Шелу-слугу не обрадовала. Он оглядел Алета с ног до головы, опять переступил с ноги на ногу.

– Если угодно… Я сейчас мешок отнесу, а потом выслушаю вас, господин. Подождите в доме. Хозяин добрый, он примет. Тем более что вы не первый.

– То есть как не первый? – опешил Алет.

– Да чуть не каждый месяц какие-то знакомцы приходят. Такое ощущение, что я во всем Энгарне самый важный человек.

– Но вряд ли кто-то назывался твоим братом.

– Ваша правда, господин. Братом никто не назывался. Да вы зайдите. Я мигом. Оглянуться не успеете, как я вернусь, – он открыл дверь и крикнул туда. – Хозяин! Тут человек, говорит, знает меня. Пусть подождет?

– Пусть! – прозвучало откуда-то из глубины дома.

– Подождите, стало быть, – Шела зашагал куда-то вниз по улице.

На лестнице появился хозяин. Крепкий мужчина лет пятидесяти, с красной лысиной, прищурился.

– Здравствуйте, сударь. Знаете Шелу?

– Он мой брат, – Алету не понравился ни человек, ни его тон, ни то, что Шела ему служит.

– Надо же как! Брат… – тон хозяина был очень скептическим. – И как вы это докажете?

– Почему я должен доказывать это? – возмутился Сокол.

– Да потому, что о Шеле уже весь город болтает. То и дело кто-то говорит, что хорошо его знает. Шела уже так к этому привык, что никому не верит. Хотите, чтобы он ушел с вами, – придется доказать. И поймите меня правильно. Я не против, чтобы Шела нашел родственников. Но он не хочет уходить неизвестно с кем. Ему пришлось по душе работать на меня. Выгонять его я не намерен. Так что…

Дверь отворилась – как и обещал, Шела вернулся очень быстро. Алета опять неприятно задело, как он словно ожидает разрешения от этого человека.

– Простите, вы не представились… Вы…

– Алет… Ястреб, – он сообразил, что если они считают, что Ястреб – это фамилия Шелы, то объяснить "Сокола" будет трудно.

– Вы как будто запнулись, – с деланным добродушием посмеялся мужчина. – Итак, вы можете доказать, что Шела ваш брат?

– У него на груди татуировка ястреба, – уверенно ответил Алет.

– Да? Любопытно… – доктор Декокт повернулся к Шеле. – У тебя есть татуировка?

– Нет, – с улыбкой покачал головой он.

– Быть не может! – вспыхнул Алет.

Шела распахнул рубаху. Сокол даже шагнул вперед, чтобы убедиться, что он не ошибся: грудь Шелы – или того, кто притворялся Шелой, – была чиста.

– Вот видите! – улыбнулся Декокт. – Кажется, вы ошиблись, – взгляд стал жестким. – Или намеренно нас обманываете.

– Зачем бы я обманывал вас так! – поразился Алет. – Ничего не понимаю, – он потер лоб.

– В любом случае, тут только две возможности, не так ли? Либо вы лжете, либо ошибаетесь.

– Зачем мне лгать? – вновь возмутился Сокол.

– Кто знает. Может, вам нужен бесплатный работник?

– У меня достаточно денег, чтобы нанять его! Хорошо, – Алет успокоился и отступил. – Извините меня. Мне надо обдумать то, что произошло. Извините.

Он вышел на улицу и беспомощно посмотрел в небо, где по-прежнему летал сокол. Как хорошо, что Трис не пошла с ним! Как чувствовала, что их ожидает…

25 сабтамбира, Чарпад

– Долго еще? – Етварт задал вопрос, мучавший всех. – Лошади устали, – он провел ладонью по морде.

Ялмари тоже проверил ноздри лошади – рука осталась чистой. Пока еще беспокоиться было не о чем, но если им придется путешествовать еще несколько часов, лошади не дойдут. Сразу за Аваримскими горами растительность сильно менялась. Кусты акации, редкие пальмы и выжженный солнцем сухостой, – вот все, что они встречали. Второй день они блуждали между черных глыб, неизвестно откуда громоздившихся повсюду. Ехали почти весь день. Солнце палило, грозя выжечь глаза.

Лошадь Сорота жалобно заржала и сильно захромала. Лорд помянул шереша и соскочил на землю. Он размотал импровизированную обувь на ногах лошади и выдернул длинную колючку акации.

– На кой шереш эта обувь, если от колючек она не защищает? – горячился лорд, смазывая рану мазью, которую еще в начале пути выдал всем Удаган.

– Если бы не она, – хмыкнул Лев, – ты бы шел пешком. Лошадь изранила бы ноги об острые камни.

Воспользовавшись паузой, все тоже спустились на землю, давая лошадям отдых.

– Откуда вообще колючки? – возмутился Герард. – Не вижу поблизости кустов акации.

– Да ты и дорогу не видишь, – пожал широкими плечами Удаган.

– Не вижу! – с готовностью согласился Сорот. – А ты видишь?

– Честно? – Лев осматривал копыта лошади, по очереди разматывая кожаные мешки. – Тоже не вижу.

Люди переглянулись. Два дня они не роптали потому, что верили: эйман знает, куда их ведет.

– Куда мы идем в таком случае? – осторожно поинтересовался принц. – Ты говорил, у тебя есть карта.

– Карта? – ласково откликнулся Лев. – Посмотри на эти камни. Думаешь, они стоят тут вечно? Это перекаты. Думаешь, песок, как твой дворец ждет, когда мы придем? Это Чарпад. Все меняется даже не каждый месяц – каждую неделю. Если не живешь здесь постоянно, никакой дороги ты тут не найдешь, а карты будут врать. Думаешь, отец просто так тебя предупреждал?

– Ничего себе откровения! – снова не выдержал лорд, забывая о раненой лошади. – Куда ты нас ведешь, в таком случае?

Удаган не спеша взял кожаный мех с водой, кадык дернулся дважды. Но, несмотря на жажду, Ялмари не торопился последовать примеру эймана. Он знал: горячая вода давно застоялась и пахнет старой кожей. Дня через два он наверняка будет рад и такой воде, но пока этого не произошло. Повесив мешок обратно на лошадь, Лев подмигнул:

– Вы вроде собирались в Песчаный монастырь? – он снова вскочил на лошадь. – Туда и попробуем добраться. Если не сдохнем от жары, не попадем на обед к каким-нибудь недоброжелательным обитателям пустыни, не задохнемся в буре и не утонем в зыбучих песках – обязательно доберемся, – Цовев хмыкнул, другие шутки явно не поняли. Посмотрев на каждого, Лев закончил. – Если серьезно – есть нечто неизменное и в Чарпад. Тут протекает река, на берегу которой живут маленькие племена земледельцев и скотоводов, которые не подмяла под себя Ногала. Доберемся до реки – найдем их. Найдем их – сменим лошадей на верблюдов и, если повезет, наймем проводника. Я надеюсь, что нам это удастся если не сегодня, то завтра к вечеру. Если позже – придется хуже. Вода закончится.