Текст книги "Буря на Волге"

Автор книги: Алексей Салмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

– Все это верно. Деньги, ассигнованные на ремонт кабельной линии, действительно Чилим получил и расписался в платежном документе. Но это не все. Сумма, указанная в документе, выплачена не одному, а на всю бригаду, которая состояла из десяти человек. Чилим получил только десятую долю.

– Понятно. Теперь вот что нам объясните: что это за работа была, которую не могли выполнить штатные работники той фабрики?

– У них на производстве нет специалистов по монтажу муфт высокого напряжения, – пояснил Стрижов.

– А ваше предприятие не могло выполнить эти работы в урочное время, оказав техническую помощь фабрике?

– Нет. У нас все рабочие были заняты на срочной работе.

– А вы, как директор, знали об этой работе? Знали и то, как оно выполняется?

– А как же, я и главный инженер были в курсе всего, поскольку администрация фабрики обращалась к нам с письмом.

– Теперь не можете ли нам пояснить, чем вызвана такая срочность этих работ по ремонту?

– Видите ли, какая вещь... Фабрики имели двустороннее питание электроэнергией, а когда одна из линий вышла из строя, то все они остались на одностороннем питании и в случае аварии могли понести громадные убытки от длительного простоя тысяч рабочих и порчи продукции.

– Хорошо. Вот теперь нам все понятно. И последнее: скажите, могли знать все это управляющий и посланные им ревизоры, приступая к продолжительной проверке документов?

– Тут вышло какое-то недоразумение. Управляющий ведь мог вызвать меня и спросить, прежде чем посылать ревизоров рыться в бумагах бухгалтерии, тогда это дело прекратилось бы в первый же день. Но он хотел упечь под суд Чилима.

– Это вы справедливо заметили, комиссия все учтет.

Итак, комиссия вопрос по обвинению Чилима решила по-своему. Ознакомившись со всеми материалами и побеседовав с людьми, она доложила обо всем секретарю обкома. Через несколько дней секретарь вызвал Коробкина.

– Здравствуйте, – входя в кабинет, сказал управляющий.

– Здравствуйте, товарищ Коробкин, присаживайтесь, закуривайте.

– Я некурящий.

– Хорошо, приветствую. Вот о чем я с вами хотел поговорить...

– Я знаю.

– Если знаете, тогда еще лучше. Когда вы посылали своих ревизоров в сеть, не подумали, что ваша затея сводится к пустому препровождению времени вашими дорогооплачиваемыми работниками? Разве вы не могли лично выяснить все у директора сети?

– От директора я все равно ничего бы не добился. Вы знаете, кто там директором?..

– Знаем, товарищ Коробкин, и очень благодарны Стрижову и подчиненному ему персоналу за то, что ведут образцово порученное им дело.

– Откуда это видно? – спросил Коробкин.

– Сеть не имеет аварий, а это главный показатель в их работе. Мы надеемся, что в скором времени казанская сеть выйдет на первое место во всем главке. Все данные у них имеются.

– Что-то я не заметил.

– Да вы и не могли заметить. Вам закрывало глаза ваше оскорбленное «я», что нам хорошо известно из протоколов ваших собрании и заседаний. Больно вы не любите критику. Как только выскажется против вашей плохой работы подчиненный, на второй же день вы предлагаете ему писать заявление об увольнении по собственному желанию.

– Позвольте, – прервал секретаря Коробкин.

– Что позволить? Довольно позволяли вам. Теперь придется ответ держать.

Чилим продолжал работать начальником цеха. Администрация не сумела подыскать знающего сетевое дело инженера.

– Начальника мы ищем, – сказал однажды Плашкотин, – да найти трудно. К тому же и у тебя, Василий Иваныч, дело неплохо идет – производство знаешь, так что потерпим.

Чилим свыкся с работой, хотя часто приходилось задерживаться допоздна.

«Уж не завел ли какую счетоводку там», – подумывала Надя. А он приходил усталый, измученный, и она понимала, что Вася все время думает только о производстве. К тому же прибавилась и еще одна обязанность. Секретарь партийной организации подал заявление об увольнении: он выезжал в Москву, на курсы журналистов. Корнев доложил об этом секретарю районного комитета.

– Кого ты, товарищ Корнев, рекомендуешь секретарем вместо себя? – спросил Дернов.

– Не ошибусь, если предложу Чилима. Правда, он еще коммунист молодой, но учится, усиленно работает над собой.

– Хорошо. Проведите довыборы, и, если изберут Чилима, райком не будет против.

– В бюро он и теперь состоит, – пояснил Корнев.

– Тогда еще лучше, – сказал Дернов.

Так Чилим принял на свои широкие плечи еще одну обязанность. Корнев же собрался в Москву.

– Значит, уезжаешь? – спросил его директор, подписывая увольнительный листок. – Кто же у нас будет секретарем?

– Выбрали Чилима.

– Зря выбрали. Он у нас и так загружен по самое горло производственными делами: возглавляет ведущий цех, на котором висит весь город.

– Все-таки, Андрей Петрович, подумайте, как бы создать Чилиму лучшие условия для работы.

– Ладно, ладно, что-нибудь придумаем, – пообещал Стрижов.

После ухода Корнева Стрижов вызвал Чилима:

– Говорят, тебя еще нагрузили партийной работой?

– Если говорят, значит, правда. Везет мне, – улыбнулся Чилим.

– Везет-то везет, да вот сам-то вывезешь ли?

– Надеюсь, поможете?

– Но ведь я беспартийный...

– Да, вот директору-то как будто и не к лицу быть беспартийным. Правда, у нас многими предприятиями руководят беспартийные большевики, но все же было бы лучше, если бы они состояли в партии.

– Ты прав, Василий... Но что я могу сделать, если так сложились обстоятельства... Конечно, я бы с удовольствием вступил, да вряд ли примут...

Стрижов потер лоб, а затем, резко меняя тему разговора, продолжал:

– Подвел нас с тобой новый начальник, не пришел. И теперь ни один черт не заглянет. Пять лет назад безработных было полно, а теперь подходящего человека не найдешь.

– Это неплохо, Андрей Петрович. Значит, мы растем, если не стало безработных.

– Все это верно и очень хорошо. А ты читал, сормовичи обратились с призывом – пятилетку выполнить в четыре года?

– И не только сормовичи, а и московские и ленинградские заводы включились в это соревнование, – сказал Чилим. – Да и мы, пожалуй, в стороне не останемся.

– Это верно. Да с тобой-то вот как? Надо найти какой-то выход, чтоб ты мог нормально работать...

– Спасибо, Андрей Петрович...

– Постой, – перебил Чилима Стрижов, возвращаясь к прежней теме, – а если бы я решил в партию вступить, ты бы мне рекомендацию дал?

– Не надеешься?

– Надеюсь, но не имею стажа.

Стрижов помолчал, а потом сказал:

– Я, Василий Иваныч, понимаю, что мне с этим делом следует повременить. Рано мне еще вступать, поработать надо.

– Как хотите, только здесь нет ничего невозможного.

– Подожди-ка, Василий Иваныч, – прервал его Стрижов. – Я ведь все время работал с простым людом на Волге. Да и сам вышел из простого народа, учился на медные гроши. Ты, наверное, знаешь моего дядюшку Пронина.

– Хорошо знал этого скрягу. Вы, Андрей Петрович, не обижайтесь. Это ведь правда.

– Я не только не обижаюсь, но и сам так думаю. Когда я учился и подыхал с голоду, а у моего дядюшки в подвале гнили сто тысяч, он не мог для меня выделить хотя бы красненькую. Как же назовешь его иначе после этого! А когда я выучился, стал работать, то и сам кое-что заимел... И вот за это «кое-что» теперь приходится расплачиваться, – Стрижов тяжело вздохнул.

– Вы, Андрей Петрович, пожалуй, уже все исправили. Кстати, читали полученный из главка бюллетень? О вас там пишут очень хорошо. Считают вас примерным директором.

– По-моему, я все отдаю производству. И сеть наша растет, и люди растут. Когда я пришел на это производство, ты, к примеру, был рядовым рабочим, а теперь – начальник цеха.

Вскоре после разговора со Стрижовым Чилим отправился к секретарю райкома.

– Ну, как дела, молодой секретарь? – спросил Дернов.

– Плохи, Тихон Кузьмич, – Чилим устало опустился на стул. – Хотя и выбрали меня, а вряд ли я справлюсь с такой работой.

– Зря не говори, Василий, я слежу за твоей работой и вижу, что ты хорошо справляешься, Ничего, ничего, привыкай, друг.

– Добро, – ответил Чилим и умолк.

– Вопрос какой ко мне имеешь? – спросил, пристально глядя на Чилима, Дернов.

– Тихон Кузьмич, – начал Василий, – будучи на моем месте, как бы вы ответили нашему директору, если бы он у вас спросил о вступлении в партию?

– Ответил бы, что в уставе партии, в первом же параграфе все сказано.

– Это я знаю и сказал так. Но Стрижов-то ведь не рабочий от станка и не просто служащий, а бывший хозяин пароходов.

– Ну и что же? Ты согласишься со мной, что и твоя жена когда-то тоже была купчихой, а теперь – член партии.

– Что вам далась моя жена, если она порвала со своими еще до революции. Да и какая она была купчиха!

– Да не сердись, Василий, это просто к слову пришлось. А Стрижов... Он, по-моему, честно работает и старается к тому ж. С нами он.