Текст книги "Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб"

Автор книги: Александр Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

БЕРЛИНСКАЯ АГЕНТУРА

Создание в Берлине нового центра Заграничной агентуры. – «Господин Г.» во главе берлинской агентуры. – Провал провокации в Бельгии. ~ Наградные командировки. – Богатый русский купец в Берлине. – Отчет об организации берлинской агентуры – Комиссар берлинской полиции в роли русского агента. – Организация в Берлине внутренней российской агентуры. – Старожилы сыска в Берлине – Провокатор Я Житомирский в роли доверенного лица Ленина. – Операция с обменом денег. – Перегруппировка революционеров в Швейцарию – Секретный сотрудник Москвич. – Список секретных сотрудников и бюджет берлинской агентуры. – Превращение берлинской агентуры в контрразведывательное бюро. – Во главе всей русской контрразведки в Европе. – Охрана Тихоокеанской эскадры. – «Гулльский инцидент». – Преследование русской эскадры английским флотом. – > Награды неудачному контрразведчику. – Назначение А. Гартинга заведующим Заграничной агентурой. – Изменение состава политэмигрантов в конце XIX века. ~ Использование европейской полиции в борьбе с революционерами-эмигрантами. – Особый отряд агентов парижской префектуры. – Размещение агентов по Европе. – «Идейные» кандидаты в агенты – Разоблачение полицейского «оборотня».

Усиленный рост политической эмиграции в конце 90-х годов заставил Департамент полиции задуматься над организацией агентуры не только в Париже и Лондоне, но и в других крупнейших городах Европы. Объектом новых авантюр Рачковского становятся теперь Германия и Австро-Венгрия. В 1896 году он сообщил в Петербург, что намерен провести ряд операций в Берлине, куда, по его словам, перебрались многие эмигранты, чтобы спастись от Заграничной агентуры, базировавшейся в Париже.

Рачковский сумел войти в контакт с германским правительством и добился санкции на устройство агентуры в Берлине. Тщательно подготавливая новый центр охранки, Рачковский сначала получил разрешение местной полиции разместить в немецкой столице шесть русских агентов. В докладе директора Департамента полиции от 9 декабря 1900 года министру внутренних дел в связи с этим сообщалось:

«За последнее время революционные деятели разного направления, пользуясь сравнительной близостью г. Берлина к границе Российской империи, избрали этот город центром, куда стекается из разных европейских стран, преимущественно из Швейцарии, революционная и социал-демократическая литература, предназначенная для водворения в Россию через германскую границу. Это обстоятельство, а также имеющиеся в Департаменте полиции сведения об образовании в Берлине кружка лиц, преимущественно русских подданных, придерживающихся народовольческой программы, заставили Департамент полиции войти в соглашение с подлежащими германскими властями по вопросу об учреждении в Берлине особой агентуры из русских и иностранных агентов и филеров, по примеру Парижа и Лондона, для наблюдения за деятельностью проживающих в Берлине русских революционеров.

Ныне заведующий иностранной агентурой Департамента полиции статский советник Рачковский, получив разрешение германского правительства на устройство упомянутой агентуры и заручившись содействием подлежащих властей, представил проект организации агентуры в Берлине, по которому предполагается на первое время ограничиться шестью агентами под ближайшим руководством сотрудника Рачковского г-на Г., которым предполагается назначить содержание в размере 300 марок в месяц каждому и 600 марок заведующему, а кроме того, на наем квартиры и все другие расходы по наблюдению 600 марок в месяц, а всего 3 тысячи марок в месяц».

Этим господином Г. оказался не кто иной, как Аркадий Михайлович Гартинг, бывший сотрудник парижской охранки, именовавшийся перед этим Ландезеном, а еще раньше – Геккельманом. Гартинг избрал своим постоянным местом пребывания Бельгию. Там он совместно с провокатором-анархистом Штернбергом организовал какую-то провокационную анархистскую затею, о которой не сохранилось конкретных сведений, известно лишь, что она провалилась.

Но Ландезен не сидит в Брюсселе, а все время передвигается по Европе, сопровождая и охраняя высочайших особ. Рачковский не забывает услуг, оказанных ему Геккельманом-Ландезеном-Гартингом, и дает ему командировки, одну другой выгоднее и почетнее. В 1893 году Гартинг командирован в Кобург-Гота на помолвку наследника Николая Александровича с принцессой Алисой Гессенской – тысяча рублей подъемных и царский подарок; в 1894 году Гартинг охраняет Александра III в Копенгагене – опять подъемные плюс подарки, орден Данеборга и золотая медаль; затем он едет с русским императором на охоту в Швецию и Норвегию – орден св. Серафима; в 1896 году Гартинг – уже инженер, кавалер прусского ордена Красного Орла, австрийского креста «За заслуги» – на юге Франции, близ Ниццы, на Villa Tuibi, охраняет умирающего цесаревича Георгия, затем в Бреславле охраняет Николая II при свидании того с Вильгельмом; Гартинг сопровождает царя в Париж – орден Почетного легиона, затем в Лондон – орден Виктории, в Дармштадт – орден Эрнеста. Наконец, еще повышение: Гартинг милостью Рачковского – начальник берлинской агентуры.

Рачковский поселил Гартинга в Берлине на Фридрих-Вильгельм-штрассе под видом богатого русского купца, имеющего связи в высших политических кругах. Следуя примеру своего патрона, новый глава берлинской резидентуры заграничной охранки Гартинг стал обхаживать влиятельных местных лиц и устраивать роскошные обеды в своем богатом доме. Как шло дело организации новой Берлинской политической агентуры, видно из доклада Рачковского министру внутренних дел от 22 августа 1902 года:

«В конце декабря 1900 года я приступил к организации берлинской агентуры, с каковой целью мною был командирован туда инженер Гартинг с тремя наружными агентами. Берлинская полиция отнеслась крайне подозрительно к осуществлению нашего предприятия, полагая, вероятно, что мы задались мыслью водвориться в Германии для военного розыска или по другим каким-то политическим соображениям. Путем весьма продолжительных переговоров мне наконец удалось убедить полицейские власти в действительных задачах предполагавшейся организации. И только вслед за получением президентом берлинской полиции и другими его чиновниками почетных наград дружественные отношения установились между мною и подлежащими властями.

На месте выяснилось, что трех наружных агентов оказалось недостаточно, и в настоящее время, когда наличный состав агентов увеличился до шести человек при постоянном содействии берлинской полиции, наружные силы далеко не соответствуют действительным потребностям розыскного дела в Берлине.

Проектируемая в Берлине система прописки иностранцев весьма неудовлетворительна и усложняется тем, что в многочисленных полицейских участках листки вновь прописывающихся остаются иногда от одного месяца до шести недель, причем бывают случаи, что названные листки вовсе не доходят в Центральное полицейское управление. На практике оказывается также, что до 30 процентов иностранцев вовсе не прописываются, и это лишает всякой возможности установить то или другое разыскиваемое лицо.

Между тем громадное количество людей, подлежащих контролю агентуры, вынуждает г. Гартинга изыскивать невероятные способы для проверки получаемых Департаментом сведений по революционным записям у того или другого лица, обнаруживаемых при арестах в России.

Ближайшим сотрудником берлинской агентуры является полицейский комиссар Б., оказывающий негласные услуги за денежное вознаграждение, далеко превышающее отпускаемые г. Гартингу средства на секретные расходы. Так, в течение минувшего апреля и мая заведующий агентурой издержал 1095 марок по представляемым счетам, о возмещении которых позволяю себе ходатайствовать перед Вашим превосходительством.

Независимо изложенного, заведующему агентурой представлялось необходимым войти в сношения с одним из служащих в президентстве, при содействии которого он получил до 1300 листков русских подданных, проживающих в Берлине, и имеет возможность получать их в будущем, что является громадным подспорьем в его деятельности. Означенному чиновнику также необходимо платить определенное вознаграждение.

Принимая засим во внимание, что существующие в Берлине крайне трудные условия для наружного наблюдения вынуждают заведующего агентурой нанимать три конспиративные квартиры, уплачивать расходы по наблюдению и удовлетворять массу мелочных затрат, не признаете ли возможным увеличить эту статью бюджета до 1200 марок ежемесячно…»

Под буквой В. скрывался комиссар берлинской полиции Винер, который по приказу самого Вильгельма состоял в непосредственной связи с русской политической агентурой в Германии и от которого, по соглашению сторон, не должно было быть никаких тайн.

Бывший в ту пору директором Департамента полиции С. Э. Зволянский, исключительно озабоченный угрозой террора в России, докладывал в Министерство внутренних дел, что в Берлине сосредоточено весьма значительное число русских революционеров, постоянно посылающих в Россию транспорты нелегальной литературы, и существует кружок народовольцев под руководством старого эмигранта Ефима Левитана.

Уже в декабре 1900 года тайная имперская агентура в Берлине начала действовать совершенно независимо. Гартинг руководил ею до 1905 года. Как опытный провокатор Гартинг прежде всего обратил внимание на организацию в Берлине внутренней агентуры. Среди его агентов были, в частности, такие старожилы сыска, как Зинаида Жученко и Лев Бейтнер.

В начале 1902 года Гартингом был завербован ловкий и опасный предатель и искусный провокатор, секретный сотрудник, получивший кличку Ростовцев, студент Берлинского университета Житомирский, которому с марта того же года было положено жалованье в 250 марок в месяц. «Доктор» Яков Житомирский еще до поступления к Гартингу служил в немецкой полиции, куда его поместил немецкий агент, и только вследствие трогательной дружбы немецкой и русской полиции он был переуступлен Гартингу. В 1902 году Зволянский докладывал товарищу министра внутренних дел князю П.Д.Святополку-Мирскому, что со времени поступления на службу Ростовцева сообщения берлинской агентуры «сделались особенно содержательны и интересны». В первые годы революционной деятельности большевиков за границей все усилия Житомирского были направлены на раскрытие работы ленинской «Искры». Уже то, что охранка послала одного из своих лучших провокаторов к большевикам, показывало, какое беспокойство они причиняли властям и какое место занимали в революционном движении.

Благодаря Житомирскому, которому удалось стать доверенным лицом самого Ленина, в 1907 году охранке удалось схватить ограбившего банк большевика Камо (С. А. Тер-Петросяна). Таким образом, был раскрыт план Ленина: произвести в европейских банках обмен нескольких сотен тысяч награбленных рублей. Для этой операции был уже назначен конкретный день и час. Предполагалось, что каждый участник операции обменяет зараз всего лишь несколько банкнот стоимостью 500 рублей каждая. Немецкий историк и публицист Бертрам Вольф описывает эту знаменитую полицейскую операцию, проведенную одновременно в нескольких странах, в результате чего был арестован целый ряд членов большевистской партии. Организатором обмена Ленин опрометчиво назначил Житомирского, который смог сообщить охранке номера банкнот, предназначенных для обмена, и описать внешность почти всех агентов Ленина.

В Германии Гартинг развернул бурную деятельность. Из его отчетов видно, к примеру, что в 1903 году он командировал в Мюнхен одного своего старого сотрудника для выяснения самых видных деятелей «тамошних революционных колоний». Новых сотрудников Гартинг стажировал лично, а затем предъявлял их Департаменту полиции Так, одному из новых сотрудников после «смотрин» выдано авансом в Петербурге 150 рублей (134 марки). Один из старых внутренних сотрудников берлинской-агентуры был отпущен осенью 1903 года в Россию, но вскоре вернулся обратно: очевидно, не на и w лучшей, чем у Гартинга, работы. Секретный сотрудник Гартинга в Гейдельберге (некто 3.) помогал в 1904 году контролировать переписку А. Года и И. Фундаминского. В конце 1903 года в Швейцарию для выяснения раскола в организации «Искры» был командирован секретный сотрудник (вероятнее всего – Житомирский). Наконец, в январе 1904 года Гартингом приобретен сотрудник Москвич. А уже в феврале 1904 года он был вынужденно передан в распоряжение самого Ратаева. По этому поводу Лопухин написал Ратаеву 9 февраля 1904 года:

«Поступающие данные о деятельности русской эмиграции свидетельствуют, что наиболее активные ее силы сосредоточиваются в Швейцарии и преимущественно в Женеве, где находятся центры обеих главнейших революционных групп, то есть социалистов-революционеров и социал-демократов, а равно помещаются редакции для печатания их партийных органов. Благодаря такой группировке активные революционные деятели, выбывающие из России, а также лица, укрывающиеся от преследования властей, по прибытии за границу, естественно, стремятся в Швейцарию, где примыкают к готовым уже кадрам и таким образом формируют все более и более сплоченное революционное сообщество. В сих видах представляется своевременным принять меры к обеспечению вполне правильного и всестороннего освещения деятельности означенных революционных центров, причем для достижения сей цели необходимо усилить действующий во вверенном Вам для наблюдения районе агентурный состав.

В последнее время департамент заручился предложением услуг известного Вам секретного сотрудника (псевдоним Москвич), который по своему положению и старинным связям в революционной среде может оказать полезные услуги по делам порученной Вам агентуры. Названный Москвич имеет при себе организованный им лично состав сотрудников и вознаграждение за труды получает совместно с ними из сумм департамента по 2 тысячи франков в месяц.

Сообщая об изложенном, предлагаю Вашему превосходительству разыскать Москвича, вступить с ним в ближайшее сношение и о результатах деятельности доносить мне. Вы можете предъявить сотруднику настоящее >письмо и поставить его в известность, что настоящее изменение в первоначальной программе его положения и будущей деятельности проистекает непосредственно из соображений пользы дела и розыскной службы и что от принятия его предложения зависит вопрос о дальнейшем существовании самого соглашения с ним департамента».

Под псевдонимом Москвич скрывался старый (с 1892 года) сотрудник заграничной агентуры Лев Бейтнер.

Таким образом, у Гартинга в Берлине в начале 1904 года были в распоряжении следующие секретные сотрудники: Москвич (Бейтнер), некто 3. («переехал из Лейпцига в Гейдельберг» – это была, несомненно, Зинаида Жученко), Степанов, Обухов (осенью 1904 года откомандирован в Россию), Кондратьев (с октября 1904 года), Ростовцев (Житомирский) и Киевлянин. Под кличкой Киевлянин скрывался тот же Житомирский, которого изворотливый Гартинг, не брезговавший и малым, проводил в отчете под двумя кличками, а платил, конечно, одному, а не двум Житомирским.

Ежемесячные расходы на берлинскую агентуру достигали в это время 96 300 марок. В эту сумму не входили, конечно, различные публицистические упражнения в немецкой прессе, которые оплачивались особо. Так, например, за напечатание письма министра внутренних дел России в дармштадтской ежедневной газете «Darmstadter Tagesblatt» было уплачено 100 марок. Вероятно, и здесь Гартинг не побрезговал ста марками: ясно, что такую сенсационную вещь, как письмо Плеве к Стэду, любая газета сочтет за честь напечатать, да еще и деньги немалые заплатит.

В 1904 году Гартинг вдруг был срочно вызван в Петербург. Там директор Департамента полиции Лопухин поручил ему организацию в Европе контрразведки для борьбы с японским шпионажем, во главе которого стоял супершпион Акаши. Для борьбы с опытным японцем и его агентурой Гартинг призвал старую гвардию филеров, следивших ранее за русскими революционерами, и провокаторов. Сам же новый глава русской контрразведки гонялся по Европе за Акаши и другими подлинными и мнимыми японскими шпионами: сегодня в Петербурге, завтра в Берлине, послезавтра в Стокгольме и Копенгагене… По пути Гартинг давал в Петербург систематическую информацию о деятельности японских шпионов в Европе и персонально об Акаши.

Заслуженному провокатору Гартингу для выполнения этого задания русской военной разведкой ассигнуются громадные суммы – от 200 до 300 тысяч рублей, а также даются самые широкие полномочия. В связи с началом русско-японской войны 1904–1905 годов уже вся берлинская агентура переключается на борьбу с японским шпионажем и, по существу, превращается в контрразведывательное бюро. Гартинг к тому же возглавил на это время практически всю русскую контрразведку в Европе. Понятно, что его столь блестящая деятельность была соответственно вознаграждена.

На Гартинга была возложена также специальная миссия: безопасность русского имперского флота, а именно – охрана пути следования Второй Тихоокеанской эскадры Рожественского, которая осенью 1904 года покинула Балтику и отправилась на Дальний Восток. С участием шефа берлинской агентуры произошел «знаменитый» и печальный для России острый англо-русский конфликт – «гулльский инцидент», когда русские артиллеристы, ожидавшие атаки со стороны японцев в Северном море, в тумане по ошибке открыли огонь по рыболовецкому судну, вследствие чего был убит один из членов экипажа. Английское правительство, не довольствуясь дипломатическим протестом, приступило к некоторым подготовительным мероприятиям военного характера. Английские военные корабли следовали по пятам за эскадрой Рождественского. В английской печати раздались призывы к войне против России. Как известно, Россия оказалась тогда на волоске от войны с Англией.

Когда разразился дипломатический скандал, Гартингу каким-то образом в очередной раз удалось остаться в стороне. Более того, он получил большую денежную награду и орден Владимира, дававший право на потомственное дворянство.

1 августа 1905 года по ходатайству Рачковского А. М. Гартинг был назначен заведующим Заграничной агентурой Департамента полиции, на место отставленного Л. А. Ратаева. Этот период деятельности Гартинга совпал с годами первой русской революции и последовавшей за этим реакции, давшей загранице новые пополнения русских политических эмигрантов. В этот период состав русской политэмиграции значительно изменился. В конце XIX века основной состав эмигрантов состоял из народовольцев-террористов, после же революции 1905 года в политическую эмиграцию влилось большое количество социал-демократов. Появление в эмиграции представителей нового революционного класса – рабочего класса – царской охранке принесло много забот. Если до этого основные усилия Заграничной агентуры были направлены на борьбу против тер-рористов, казавшихся наиболее реальными противниками царского самодержавия, в борьбе с которыми охранка уже имела некоторый опыт, то новый противник – социал-демократия с новыми приемами партийной работы и конспирации – для охранников был более опасным. Ратаев не обращал почти никакого внимания на социал-демократию, Гартингу же пришлось столкнуться с ней лицом к лицу.

Для борьбы с русской политической эмиграцией Гартинг использовал не только свою секретную агентуру, но и полицию некоторых стран Европы. Если германское и австро-венгерское правительства, в соответствии с протоколом от 14 марта 1904 года, под видом анархистов охотно выдавали эмигрантов русской полиции, то французское и бельгийское правительства открыто этого делать не могли. Частые запросы в парламенте по поводу деятельности русской политической полиции в Париже и Брюсселе заставляли правительства этих стран ей формально препятствовать, а по существу они не только закрывали глаза на ее действия, но и способствовали ей. В шифрованной телеграмме на имя директора Департамента полиции Гартинг доносил из Парижа:

«По совершенно секретному личному соглашению с чинами префектуры мною выработана следующая мера. Префектура готова сформировать особый отряд агентов. Он должен наблюдать за важнейшими русскими террористами и будет осведомлять меня о результатах. Для выполнения этой меры необходимо, чтобы наше правительство добилось через посла, дабы французское министерство предписало префектуре усилить надзор за русскими террористами».

Гартинг умышленно старался привлекать к себе как можно меньше внимания; к тому же, возглавляя Заграничную агентуру, постоянно разъезжал по всей Европе. В период русской революции 1905 года из Европы в Россию незаконно переправлялось большое количество оружия, и надо было положить этому конец. Гартинг потратил немало времени на то, чтобы во всех крупных северных портах Европы были его люди. Так, к 1906 году на него работали 14 агентов, занимавшихся исключительно вопросами переправки оружия. Кроме того, с ним сотрудничали некоторые начальники местной полиции: в Англии и Финляндии дела шли неважно, зато с французами, немцами и датчанами удавалось договориться на том условии, что общественность этих стран ничего не узнает. Гартинг прекрасно понимал, что большинство европейцев относились к охранке резко отрицательно.

Кроме лиц, работавших в охранке, были лица, предлагавшие себя для этой работы. Гартингу пришлось заниматься подобными предложениями и иногда отвергать их. Таково было предложение некоего Нейштадта в 1907 году. Могилевский мещанин Авигдор (Виктор) Мордухов-Нейштадт в мае 1900 года послал в Департамент полиции письмо с заявлением о намерении своем посягнуть на жизнь царя. На допросе он объяснил свой поступок желанием выйти из затруднительного положения. Сидя в Прилукской тюрьме, Нейштадт рассказал надзирателю о существовании тайного преступного общества. Однако в показании следствию по этому поводу он заявил, что «яркие краски в его рассказе составляют обычный плод его фантазии». За эти фантазии Нейштадт после медицинского освидетельствования, признавшего его здоровым в физическом и психическом отношениях, был отдан под гласный надзор полиции. В мае 1907 года Нейштадт, живший тогда в Базеле, обратился к министру Столыпину с письмом, в котором предложил свои услуги в борьбе с революционерами-террористами. Он заявлял, что у него «разработан детальный план втесаться в их среду на правах испьтанного товарища». О вознаграждении писал: «меня это интересует ровно настолько, во сколько оцениваются жизненные потребности человека средней руки (без спиритуозов и игры)». Себя Нейштадт рекомендовал так: «вероисповедания официального иудейского, возраст 27 лет, образование – домашнее, политическое credo – умеренный прогрессист». Письмо это было препровождено Департаментом полиции Гартингу. К сожалению, из дела архива не видно, получил ли «умеренный прогрессист» шпионскую работу у Гартинга.

Из числа «идейных» секретных сотрудников Гартинга нужно назвать Гурари. Лев (Леон) Гурари в письме из Ниццы 3(16) ноября 1902 года заведующему Заграничной агентурой Департамента полиции Ратаеву предложил свои услуги. Он писал, между прочим: «Я легко могу вступить в сношения с Верой Гурари, кузиной моей, сосланной ныне в Иркутск. Прикинувшись сочувствующим и жаждущим деятельности, я смогу добыть у нее указания, рекомендации. Я – искренне убежденный противник революционной деятельности и приложу все умение и усилие обезвредить возможно большее число этих паразитов». Гурари был принят в число секретных сотрудников, но после был уволен. В сентябре 1905 года Гурари обратился уже к Гартингу с просьбой принять его на службу, ссылаясь на то, что «ввиду его близкого знакомства с Прекером-Гнатовским он сможет в течение 2 месяцев дать весьма ценные сведения». Гартинг назначил ему 600 рублей в месяц жалованья и 1000 франков на наем подходящей квартиры». Однако вскоре Гурари был опять уволен. В июле 1910 года Гурари снова просил принять его на службу, указывая на то, что в 1892–1895 годах, будучи в зубоврачебной школе Джеймса Леви в Варшаве, оказал много услуг начальнику варшавского жандармского управления генералу Броку. Но пришедший на смену Гартингу шеф Заграничной агентуры Красильников отказался от услуг Гурари. Таким образом, еще один «искренне убежденный противник революции» оказался на практике платным и мало исправным секретным сотрудником охранки.

В 1909 году пришел конец гартинговскому периоду в работе заграничной агентуры. В самом начале года Азеф был окончательно разоблачен и объявлен провокатором не только Бурцевым, но и специальным извещением ЦК партии эсеров. Сведения, полученные Бурцевым от Лопухина, Менщикова и Бакая, были дополнены показаниями изменившего Гартингу агента Леруа. Это окончательно привело Бурцева к убеждению, что Гартинг-Геккельман-Ландезен – это одно и то же лицо.

Человек недалекий, уступавший умом и знаниями своим предшественникам, действительный статский советник, кавалер многих российских орденов, кавалер французского ордена Почетного легиона, провокатор-«оборотень» Гартинг, наверное, долго бесчинствовал бы в Европе. Но в июне 1909 года Бурцев, ознакомившись с документами, предоставленными ему бывшим сотрудником Особого отдела Департамента полиции Л. П. Менщиковым, напечатал во французских газетах статьи с неопровержимыми доказательствами провокаторского прошлого главы российского политического сыска в Европе. Бурцев опубликовал сенсационное разоблачение: он сообщил, что Гартинг, ведающий имперской агентурой в русском посольстве в Париже, на самом деле не кто иной, как Ландезен, скрывающийся от французского правосудия с 1890 года, когда был выдан ордер на его арест. Эти предположения получили широкую огласку.

Как только откровения Бурцева попали в прессу, Гартинг поспешил покинуть Францию, предвидя, как трудно будет его коллегам унять общественное негодование, которое неизбежно. Следуя совету, полученному из Петербурга, посольские чиновники изображали «полную неосведомленность» и все запросы в прессе отклоняли «за отсутствием в распоряжении министра каких-либо официальных данных». Не располагая конкретными сведениями, утверждали они, ничего нельзя подтвердить или опровергнуть.