Текст книги "Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб"

Автор книги: Александр Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц)

ПОГРОМ В ЖЕНЕВЕ

Разгром народовольческой типографии. – Правительственные награды погромщикам. – Тайное полицейское сотрудничество. – Контрнаступление на революционеров и продолжение погромов.

Парижские дела не отнимали всего времени у Рачковского, он усиленно работал и в других местах, в том числе во французских провинциях. Рачковский распространил активную деятельность на те европейские государства, в которых пустила прочные корни русская политическая эмиграция, прежде всего в Швейцарии. Здесь его внимание поначалу было сосредоточено главным образом на народовольческой типографии в Женеве.

Переехав в начале ноября 1886 года из Парижа в Женеву, Рачковский с помощью своих сотрудников – Бинта, Милевского, Гурина и еще какого-то швейцарского гражданина – в ночь с 20 на 21 ноября произвел вооруженное нападение на типографию «Народной воли». Он сам принимал участие в разработке плана нападения на типографию, которая, по его словам, «до сих пор составляла главную основу революционной деятельности заграничного отдела „Народной воли“».

Женевская типография была за ночь разгромлена начисто. Налетчики разбили и выбросили несколько десятков пудов типографского набора. По улицам Женевы они раскидали более тысячи еще не сброшюрованных экземпляров пятой книжки «Вестника Народной воли», «Календаря Народной воли», сочинений Герцена. Наутро аккуратные женевцы с ужасом обнаружили, что их чистенький город замусорен громадным количеством свинцовых «чушек» и бумажных обрывков с текстами на русском языке. Можъо себе представить, что думали и говорили вслух чистоплотные швейцарцы об издателях этой литературы, клочки которой разлетелись по всей Женеве. Находившиеся в типографии несколько тысяч экземпляров других, уже отпечатанных изданий были уничтожены налетчиками на месте. Естественно, такой бандитский налет мог произойти только с молчаливого согласия женевской полиции.

Директор Департамента полиции Н. П. Дурново был чрезвычайно горд этой победой над заграничной крамолой, министр внутренних дел граф Д. А. Толстой тоже был чрезвычайно доволен и счел своим верноподданническим долгом доложить о подвиге Рачковского и его сотрудников царю. Рачковскому был высочайше пожалован орден св. Анны III степени, а сам он произведен в чин губернского секретаря. Дворянину Владиславу Милевскому пожалован чин коллежского регистратора. Товарищ министра внутренних дел Оржевский признал деятельность парижской агентуры «заслуживающей полного одобрения и поощрения». Он назначил большие денежные награды всем служащим агентуры: Рачковскому – 5000 франков, его сотруднику в Женеве Гурину – 3000 франков, Милевскому – 1500 франков, Бинту – 1500 франков, сотруднику Л. – 500 франков, Барлэ – 500 франков. Филерам Продеусу, Козину и Петрову было отпущено по 300 франков, Мельцеру – 250 франков, Росси, Амали и Лазару по 200 франков. 500 франков было выплачено филеру Риану, которого Рачковский аттестует весьма оригинально: «к сожалению, единственный способный и в высшей степени добросовестный агент французской организации».

Народовольческая типография в Женеве скоро возродилась, но Рачковский произвел на нее новый налет и опять уничтожил отпечатанные листы, книги и все шрифты. В набеге, по донесению Рачковского, участвовали «французский гражданин Бинт, швейцарский гражданин (тот же, что и в первый раз) и наблюдательный агент». За «новый подвиг» Бинт получил 5000 франков и золотую медаль на Станиславской ленте, а швейцарский гражданин лишь 600 франков.

Проникновение политического сыска в европейские страны сопровождалось разрешениями правительств государств Европы на размещение у них представителей русской политической полиции и тайными соглашениями о полицейском сотрудничестве и взаимодействии с российским правительством. Поскольку русские революционеры предпочитали проводить опасные эксперименты со взрывчаткой в основном за границей, полиции европейских стран считали, что в их интересах помогать русской Заграничной агентуре в преследовании заговорщиков.

Тем временем в конце 1886 года русские радикалы во Франции публично обвинили русскую тайную полицио в том, что ее агенты, нарушив все законы, организовали диверсию в женевской типографии. Рачковский не мог прямо ответить своим врагам, но нашел способ им отомстить. Он заплатил хорошие деньги своему агенту-журналисту Ж. Гансену, чтобы тот в своих статьях и Пропагандистских публикациях представил заговорщиков против царя отвратительными анархистами. В феврале 1887 года Рачковский дал задание своим подручным разгромить еще одну типографию «Народной Воли», которую Заграничная агентура охранки незадолго до этого обнаружила в Париже.

«ПОЧЕМУ Я ПЕРЕСТАЛ БЫТЬ РЕВОЛЮЦИОНЕРОМ…»

Попытки избавиться от Л.Тихомирова. – Субсидии Рачковского Тихомирову за отказ от революционной деятельности – Отзыв Тихомирова о Рачковском – Выпуск Рачковским покаянного памфлета Тихомирова.

На протяжении нескольких лет Заграничная агентура Париже пыталась каким-нибудь способом избавиться от Тихомирова, который уже тогда был выдающимся революционером, членом Исполнительного комитета партии «Народной воли», редактором «Вестника Народной воли» Считалось, что он оказывает большое влияние на революционное движение. Как сообщает редактор мемуаров Тихомирова, в 1884 году у Рачковского был план схватить Тихомирова и, привязанного к носилкам, доставить на железнодорожную станцию, выдавая его за сумасшедшего. Предполагалось сначала отправить его в Берлин, а потом в Россию. Русские дипломаты, однако, не согласились привести этот план в исполнение.

Летом 1888 года Рачковский через своих агентов-провокаторов узнал, что Тихомиров готов предать революционное движение и поступить на царскую службу, получив за это прощение императора и разрешение вернуться в Россию свободным человеком. Рачковский, сумевший за время руководства Заграничной агентурой оказать развращающее влияние на эмигрантскую среду, понимал, что подобного рода сделка дает ему материал для антиреволюционной пропаганды и, несомненно, вызовет похвалу начальства. Он способствовал тому, чтобы Тихомиров подал унизительное прошение о помиловании, с вымаливанием прощения, на высочайшее имя – Александру III. По этому поводу 16 ноября 1888 голиковский сообщал директору Департамента полиции Дурново: «Наконец, на отпечатание двух протестов против Тихомирова мною дано было из личных средств 300 франков, а на брошюру Тихомирова „Почему я перестал быть революционером" доставлено было моим сотрудником Л. и вручено Тихомирову тоже 300 франков».

«Был в консульстве вчера. Там встретил так называемого Леонова Петра Ивановича. Был у него от двух до четырех с половиной. Оставил у него свое прошение. Сказал придти сегодня утром. Очень интересный и даже Симпатичный человек», – записал Тихомиров в своем доевнике от 8 сентября 1888 года. Леонов Петр Иванович, как нетрудно догадаться – не кто иной, как Петр Иванович Рачковский. «Плотная» работа «Леонова» с Тихомировым закончилась его полным отречением от «грехов молодости». Кстати, под влиянием Рачковского аналогичное «покаяние» сделал Исаак Павловский, участник процесса «ста девяносто трех», который затем долгие годы работал в качестве парижского корреспондента «Нового времени», издаваемого Н. С. Сувориным.

Все же Тихомиров, судя по свидетельствам близко жавших его людей, принимал решение самостоятельно – он порвал с революцией, поскольку убедился в бессмысленности методов терроризма. Тихомиров был человеком строгих принципов, поэтому открыто объявил о перемене своих взглядов, но отказался выдать Рачков-скому своих бывших товарищей. Тем не менее Рачковский утверждал, что лично встречался с Тихомировым с целью договориться, на каких условиях бывший революционер будет служить царю. Действительно, в результате именно этих встреч был составлен окончательный вариант прошения Тихомирова, поданного 12 сентября. Дополнительные переговоры затянулись более чем на год, и лишь 12 октября 1889 года Тихомиров записал, что встретился с русскими чиновниками и получил разрешение вернуться на Родину. По словам Тихомирова, Рачковский был главным организатором переговоров с русской стороны. Он показался Тихомирову человеком весьма чутким. Так или иначе, Тихомиров написал прошение царю, Александр III его простил, а Рачковский использовал свои связи в прессе, чтобы история бывшего лидера «Народной воли», предавшего революцию и отвергшего такой метод борьбы, как террор, а также памфлет Тихомирова под названием «Почему я перестал быть революционером», публикация которого была субсидирована шефом Заграничной агентуры, стали широко известны.

ЩЕДРОТЫ ПО ОТЧЕТАМ

Расходы парижских агентов. – Отзывы полицейских инспекторов о деятельности Рачковского. – Выплаты Департамента полиции Заграничной агентуре. – Кадровые перестановки в парижской агентуре. – Финансовый отчет Рачковского. – Оплата Департаментом полиции долгов Рачковского.

В мае 1885 года парижская агентура в очередной раз подверглась некоторым изменениям. Они были сделаны по докладу директора Департамента полиции П. Н. Дурново товарищу министра внутренних дел Оржевскому. Шеф полиции ссылается на данные полицейского чиновника Зволянского, полученные при личных контактах с Рачковским и Барлэ. У Барлэ было шесть французских агентов, на которых он тратил 1560 франков в месяц, чиновнику парижской префектуры он платил 200 франков ежемесячно; у него были две конспиративные квартиры, на одной из которых производилась перлюстрация корреспонденции, на консьержей, занимавшихся перепиской, он расходовал 1070 франков ежемесячно. Траты самого Рачковского были значительно меньшими: от 1200 до 1500 франков в месяц. На оплату квартиры, в которой жил агент Продеус для наблюдения за Тихомировым, тратилось 65 франков ежемесячно; от 600 до 800 франков в месяц уходило на внутреннюю агентуру, временные наблюдательные квартиры, единовременные выдачи консьержам, полицейским чиновникам и другим лицам за разные сведения, на оплату мелких услуг, извозчика, кафе и пр. Таким образом, получался перерасход, достигающий 500 франков ежемесячно (Рачковскому отпускалось на расходы всего 1000 франков).

Превышение расходов Дурново объясняет затратами на выяснение личностей Сержиуса (Кайтера) и Славинского (Иванова), Алексея Николаевича (Тонконогова) и наблюдение за ними, а также расходами на устройство внутренней агентуры, поездку агента из Швейцарии в Париж по вызову эмигранта Русанова и другими нуждами. Полицейский чиновник Зволянский и его начальник Дурново склонялись к тому, чтобы усилить ассигнования Рачковскому за счет Барлэ, у которого, как выяснил Зволянский, «получается ежемесячно значительный остаток, обращаемый им в свою пользу». Предложения Дурново утвердил Оржевский. Рачковскому начали отпускать вторую тысячу франков в месяц.

Как ни доверяли высшие чины Департамента полиции Рачковскому, все же они не упускали случая лично проверить его деятельность. Этим отчасти объясняются их частые командировки за границу. В середине 1886 года директор Департамента полиции Дурново в очередной раз послал в Париж Зволянского, на этот раз уже с проверкой работы Рачковского в новой должности. Рачковский представил посланнику из Петербурга имевшиеся у него секретные документы и обсудил с ним все нюансы своей работы. В рапорте, поданном Дурново 6 октября, Зволянский весьма одобрительно отозвался о деятельности Заграничной агентуры и полностью оправдывал ее расходы. В этом же докладе Зволянский подчеркивает несовершенство политического сыска в Швейцарии, где у заведующего агентурой нет филеров: «Находящиеся ныне в Женеве агенты Милевский и Бинт специально заняты наблюдением за Галиной Чернявской и работами в народовольческой типографии». Затем Зволянский указывает: «так как большая часть переписки эмигрантов с Россией идет именно через Швейцарию, вопрос о перлюстрации приобретает особенно важное значение и устройство таковой несомненно даст результаты».

Для реорганизации политической агентуры в Швейцарии Зволянский предлагает командировать на два-три месяца заведующего парижской агентурой Рачковского, просит департамент не утруждать последнего требованиями частых письменных рапортов и заканчивает свой доклад следующими словами:

«С полной справедливостью причисляя Заграничную агентуру к числу самых лучших (если не лучшая) русских политических агентур, заслуга организации которой принадлежит г. Рачковскому, я считаю нравственной своей обязанностью представить вниманию Вашего Превосходительства служебную деятельность названного чиновника и просить благосклонного ходатайства Вашего превосходительства о предоставлении г. Рачковскому почетной награды, которая, несомненно, побудит его – заняться порученным ему делом еще с большим рвением и усердием. За время службы в департаменте г. Рачковский наград не получал, а производство в чин коллежского регистратора едва ли можно считать поощрением для лица, состоящего около 15 лет на службе».

И хотя автор доклада скромно промолчал о наградах и других высочайших милостях, ранее сыпавшихся на Рачковского, ходатайства Зволянского были удовлетворены с молниеносной быстротой. Всего через три дня После представления доклада Дурново пишет Рачковскому, что «ввиду успешной деятельности парижской агентуры, особенно проявившейся в обнаружении посредством искусных агентурных действий местопребывания Макаревского, разрешено:

1) уплатить долг Рачковского из 3 тысяч франков безвозвратно;

2) выдать Ландезену 900 франков на устройство квартиры;

3) отпускать с 1 ноября на агентурные расходы ежемесячно по 3 тысячи вместо 2 тысяч франков;

4) выдать единовременно на экстраординарные расходы 3 тысячи франков».

В этом письме Дурново очень озабочен сохранением в целости Ландезена в связи с вопросом об ассигновании последнему 250 франков ежемесячно на ссуды «товарищам революционерам». Дурново пишет Рачковскому: «Не могут ли безвозвратные траты Л. такой суммы возбудить какие-либо подозрения в эмигрантах и компрометировать его положение, едва восстановленное путем Сложных комбинаций с Вашей стороны, и не будет ли осторожнее с Вашей стороны ограничить эти ссуды суммой, не превышающей 100 франков, которые Вы можете ему выдавать из увеличенной ныне агентурной суммы».

Однако через год Дурново уже потребовал от Рачковского, чтобы тот сократил свои расходы. Предполагая, что Рачковский занимается агентами внутреннего наблюдения Заграничной агентуры, а агентами внешнего наблюдения руководит французский детектив Барлэ, Дурново предложил Рачковскому взять под свою опеку и «силы наблюдения». На это Рачковский отвечал, что еще три года назад, вступив в должность, фактически взял на себя все обязанности Барлэ. Чтобы не устраивать «неприятностей», полностью отстраняя Барлэ от дел, Рачковский объявил, что отправляет его на пенсию и будет платить ему три тысячи франков в год, а некоторых компетентных сотрудников Барлэ он возьмет работать к себе. Большинство же агентов Барлэ Рачковский предлагает отпустить за полной их негодностью.

После этой реформы парижская внешняя агентура принимает следующий вид: заведующий наружной агентурой коллежский регистратор Милевский, четыре русских агента – Продеус, Козин, Петров и Мельцер – с прежним содержанием, четыре французских агента с содержанием: Риан и Бинт – 400 франков, Дюлэ и Дов – 250 франков. Кроме того, выплачивается пенсия Барлэ, идут расходы на французских агентов и консьержа в доме Юрьевской. Все эти издержки, по словам Рачковского, не будут превышать 1500 франков в месяц. Его предложения были приняты.

Несмотря на требование Дурново сократить расходы, 1 октября 1887 года осуществляется «мечта» Рачковского – ему начали отпускать ежемесячно 2000 франков на содержание и устройство агентуры в Швейцарии. В апреле 1888 года Рачковский представил ведомость в сумме 12200 франков 20 сантимов «на наружное наблюдение в Цюрихе за проживающими там революционерами и поездки агентов». Таким образом, росло могущество, а также и денежные ресурсы Рачковского, ведь все его «сметные экономии» приводили, в конце концов, к значительному увеличению расходов Заграничной агентуры. Например, на январь и февраль 1887 года в его распоряжение ассигновано 20 050 франков, но и этих сумм ему оказывалось недостаточно, и он входил в долги, которые весьма умело заставлял оплачивать Департамент полиции.

Император Александр ..........

Великий князь Константин Павлович. Наместник Польский

Император Николай I

Генерал-майор Л. В. Дубельт, начальник штаба корпуса жандармов

Генерал-адъютант граф А. X. Бенкендорф, шеф жандармов

Тайный агент III отделения княгиня Д. X. Ливен (урожденная Бенкендорф)

Д. X. Ливен сорок лет спустя

М. А. Бакунин, создатель “Интернационального братства”, политический эмигрант

Князь П. А. Кропоткин, революционер-анархист, политический эмигрант

А. И. Герцен, издатель вольной русской прессы, политический эмигрант

Император Александр II

Император Александр Ш

Здание Департамента полиции Министерства внутренних дел на набережной р. Фонтанки, 16 в Санкт-Петербурге

С. М. Кравчинский, народник-террорист, убийца шефа жандармов Н. В. Мезенцева

Граф С. Ю. Витте, Председатель Совета Министров

Император Николай II

И. Л. Горемыкин, министр внутренних дел в 1895–1899 гг, Председатель Совета Министров в 1914–1916 гг

Князь В. П. Мещерский, издатель журнала “Гражданин”

П. Н. Дурново, директор Департамента полиции в 1884–1893 гг., министр внутренних дел в 1905–1906 гг.

Генерал П. Д. Святополк-Мирский, министр внутренних дел в 1904–1905 гг.

Генерал-майор В. Ф. Джунковский, товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов в 1913–1915 гг.

Циркуляр “Великого Востока” Турции о поддержке борьбы “за либеральный и конституционный режимы”. 1909 г.

Е. Ф. Азеф, руководитель Боевой организации и член ЦК партии социалистов-революционеров и одновременно секретный сотрудник Департамента полиции, провокатор

Диплом Ордена мартинистов

Г. А. Лопатин, народоволец, социалист-революционер, политический эмигрант

А. Д. Михайлов, революционер-народоволец

Н. В. Клеточников, “агент” народовольцев в Департаменте полиции

П. И. Рачковский, руководитель заграничной агентуры (в фуражке)

С. В. Зубатов, заведующий Особым отделом Департамента полиции

В. К. Плеве, министр внутренних дел

А. А. Лопухин, директор Департамента полиции

П. Г. Курлов, товарищ министра внутренних дел

И. Ф. Манасевич-Мануйлов, чиновник Департамента полиции

Жандармский генерал А. И. Спиридович (первый слева) с группой офицеров

А. В. Герасимов, начальник Петербургского охранного отделения

Вот весьма характерное письмо Рачковского к Дурново от 4 ноября 1888 года:

«Вашему превосходительству благоугодно было истребовать от меня сведения, во что обошлась мне конспирация с Тихомировым. Позволяю себе изложить дело с полной откровенностью, на которую вызывает меня милостивое требование Вашего превосходительства.

После уничтожения народовольческой типографии эмигранты решили поднять тревогу в иностранной печати и воспользоваться означенным случаем, чтобы выступить перед Европой с ожесточенными нападками на русское правительство. Зная о таковом намерении, я решил не только противодействовать ему, но, вместе с сим, и деморализовать эмиграцию с помощью той же печати, на которую революционеры возлагали столько надежд. Между прочим, благодаря г. Гансену, о котором я уже имел честь докладывать Вашему превосходительству, результаты оказались самые блестящие: получая отповедь на каждую свою заметку в нескольких органах радикальной парижской печати, эмигранты скоро вынуждены были замолчать, и все дело кончилось лишь тем, что созданный Тихомировым в Париже террористический кружок потерял свой исключительный престиж, а самая эмиграция оказалась опозоренной. Однако, не считая себя вправе беспокоить Ваше превосходительство, г. Гансена я благодарил из своих личных средств. Вместе с тем для меня явилась очевидная необходимость в таком лице, которое имело бы доступ в разнородные органы местной печати. Необходимость эта выступала тем более, что Заграничная агентура, по самой своей сущности, не может пользоваться теми способами действий, которые без всяких затруднений практикуют в России. Г. Гансен отвечал всем нужным требованиям, и я счел его услуги необходимыми для осуществления тех агентурных целей, которые, по местным условиям, являлись достижимыми только с помощью печати.

Таким образом, не доводя до сведения Вашего превосходительства о щекотливом денежном вопросе, я в течение двух лет платил г. Гансену, сокращая свои личные потребности и даже войдя в долги, ежемесячно от 300 до 400 франков. Затем ход борьбы с Тихомировым создал необходимость в брошюре, где под видом исповеди нигилиста разоблачались бы кружковые тайны и темные стороны эмигрантской жизни, тщательно скрывавшиеся от посторонних. Г. Гансен, выправив французский стиль брошюры, отыскал для издания фирму, а самое напечатание брошюры обошлось мне в 200 франков. Наконец, на отпечатание двух протестов против Тихомирова мною дано было из личных средств 300 франков, а на брошюру Тихомирова „Почему я перестал быть революционером" доставлено было моим сотрудником Л. и вручено Тихомирову тоже 300 франков. Все же остальные расходы происходили в пределах отпускаемых мне агентурных средств. Взявши на себя смелость доложить обо всем этом, я имел в виду единственно исполнить приказание Вашего превосходительства и никогда не дерзнул бы самостоятельно выступить с исчислением расходов, понесенных мною лично и без предварительного разрешения, по конспирациям с Тихомировым и его кружком. Примите, Ваше превосходительство, уверения в моем глубоком почтении и беспредельной преданности, Вашего превосходительства покорнейший слуга П. Рачковский».

Дурново согласился с доводами Рачковского и представил товарищу министра внутренних дел Оржевскому доклад, в котором, излагая заслуги Рачковского, просил выдать тому 9200 франков в качестве возмещения понесенных им расходов, но товарищ министра оказался более скупым и менее благосклонным и разрешил выдать лишь 7000 франков. Рачковский немедленно воспользовался этим и обратился в Департамент полиции с новым ходатайством о выдаче соответственных пособий его доблестным помощникам, которые, по его словам, «при различных фазисах борьбы с тихомировскими организациями, особенно внутренние агенты, руководимые сознанием долга, выказали так много энергии, терпения и выдержки». В ответ на это ходатайство Дурново прислал Рачковскому телеграмму от 16 декабря 1888 года: «Можете представить списки денежных и почетных наград, обозначив время получения последних».