Текст книги "Последнее убийство (Сборник)"
Автор книги: Агата Кристи
Соавторы: Эрл Стенли Гарднер,Айра Левин
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)
Он стоял как зачарованный, глядя на сооружение. Рабочие быстро сновали взад и вперед. Воздух был горячим и пахло серой.
– Здесь шесть таких печей,– пояснил мистер Отто.– Они расположены одна над другой. Руда подается на самый верх.
Бад понимающе кивнул головой. Потом огляделся. Рядом с ним стояла Марион с застывшим лицом. Лео и Детвейлер исчезли.
– А где твой отец и этот Детвейлер? – спросил он.
– Не знаю. Папа сказал, что хочет ему что-то показать.
– А! – Он повернулся к топкам. «Интересно, что хотел показать Лео?» – Сколько их здесь?
– Топок? – Мистер Отто вытер лоб.– Пятьдесят четыре.
– Пятьдесят четыре! О боже! Сколько же нужно руды каждый день?
Это было удивительно! Он еще никогда в жизни не был так заинтересован. Он задавал тысячи вопросов, а мистер Отто увлеченно отвечал на них. Марион стояла в стороне с безучастным видом.
В других зданиях тоже были печи. .
– Здесь плавится руда,– объяснял мистер Отто.– В ней около десяти процентов меди. Легкие минералы образуют шлак и всплывают. Остаются железо и медь. Причем меди получается сорок процентов.
– А что используется в качестве топлива?
– Распыленный уголь.
Он покачал головой.
– Интересно? – спросил мистер Отто.
– Очень,– ответил он.– Удивительно!
– Это, возможно, самая эффектная часть плавильного процесса,– сказал мистер Отто.
– Боже!
– Это конверторы! – прокричал управляющий.
Огромное металлическое сооружение. Тысячи машин и людей. Краны, вагонетки. Справа стояли гигантские цилиндры. Между ними проходила платформа. Грохот и рев. Отблески пламени. Один из конверторов стоял наклонно и из его пасти вытекал огненный вал.
Сердце сердец! Бад с волнением следил за происходящим.
– А почему пламя разноцветное? – спросил он.
– Цвет пламени определяется происходящим процессом,– пояснил мистер Отто,– и по цвету пламени оператор судит о качестве металла.
– Я хотел бы поближе посмотреть на розлив меди,– попросил Бад.
Сзади открылась дверь. Бад обернулся. Возле Марион стоял Лео. Детвейлер был возле лестницы, у стены,
– В чем дело, Марион? – громко спросил Лео.
– Что?
– Ты побледнела.
Бад повернулся к Марион. Она была не бледнее, чем обычно.
– Все в порядке,– ответила она.
– Но ты побледнела,– настаивал Лео, а Детвейлер согласно кивнул головой.
– Должно быть, это от жары,– предположила Марион.
– От дыма,– сказал Лео.– Некоторые люди не выносят дыма. Мистер Отто, вы не могли бы отвести мою дочь в административное здание? Мы тоже скоро туда придем.
– Ноя чувствую себя...
– Ерунда,– улыбнулся Лео.
– Но...– Она поколебалась, но потом пожала плечами и пошла к двери. Детвейлер открыл перед ней дверь.
Мистер Отто последовал было за Марион, но потом вернулся к Лео.
– Может быть, вы покажете мистеру Корлису, как меняют аноды,– сказал он.– Это о,ч^нь интересно,
– Аноды? – переспросил Бад.
– Да, это интересно,– согласился Лео. Баду показалось, что его голос прозвучал как-то странно.– Их доставляют нам из Нью-Джерси. Надо подняться выше, оттуда будет лучше видно.
– А время у нас есть? – спросил Бад,
– Да,– ответил Лео.
Детвейлер отступил от лестницы.
– Только после вас,– улыбнулся он.
Бад шагнул к лестнице и стал медленно подниматься вверх по металлическим ступенькам, Он слышал, как
Детвейлер и Лео поднимались следом. Грохот машин стал затихать, но воздух становился все горячее.
Он вылез на площадку. Подойдя к ограде, он посмотрел вниз. Там виднелись крошечные человечки. На площадку вышли Лео и Детвейлер. Лица у них были довольно мрачные.
Он повернулся влево и указал на решетку.
– Что это? – спросил он.
– Очистная топка,– ответил Лео.– Еще есть вопросы?
Он покачал головой, удивляясь недружелюбию мужчин.
– Тогда у меня есть к тебе вопрос,– сказал Лео.– Как ты заставил Дороти написать записку о самоубийстве?
Глава 14Все вдруг качнулось перед его глазами. Казалось, платформа уходит из-под ног. Голос Лео, задавшего этот вопрос, прозвучал как гром.
Лица Лео и Детвейлера поплыли перед ним, и он, к своему ужасу, почувствовал, что у него дрожат колени.
– Что вы...– Он жадно глотал воздух.– О чем вы говорите?
– О Дороти? – вмешался Детвейлер.– Вы хотели жениться на ней. Ради денег. Но потом она забеременела. Вы знали, что не получите денег. И тогда вы ее убили.
Он покачал головой.
– Нет! – крикнул он.– Нет! Это было самоубийство! Она прислала Эллен записку! Вы же знаете это, Лео!
– Ты заставил написать ее,– проговорил Лео.
– Но как я мог сделать это? Как я мог заставить ее?
– Вот это вы и расскажете нам,– сурово произнес Детвейлер.
– Я едва знал ее!
– Ты вообще не знал ее. Ведь ты так сказал Марион,– спросил Лео.
– Да, я вообще ее не знал!
– Только что ты сказал, что едва знал ее.
– Я вообще не знал ее!
Лео сжал кулаки.
– Мы послали тебе наши брошюры в феврале пятидесятого года!
Бад удивленно смотрел на него. Его руки крепко сжимали решетку.
– Какие брошюры? – прошептал он.– Какие брошюры?
– Которые я нашел в вашей комнате в Менассете,– подсказал Детвейлер.
– О боже! – Он вздрогнул.– Брошюры в коробке и что еще? Вырезки? Список качеств Марион? О боже!
– Кто вы? Какого черта вы влезли в это дело?
– Стойте на месте! – предупредил Детвейлер.
– Кто вы? – рявкнул Бад.
– Гордон Гант,– ответил Детвейлер.
«Гант! Тот, с радио! Тот, который ругал полицию! Какого черта он...»
– Я знал Эллен,– сказал Гант.– Я встретился с ней за несколько дней до того, как вы убили ее.
– Я...– Он почувствовал слабость.– Сумасшедший! – Он повернулся к Лео.– Не слушайте его! Я никогда никого не убивал!
– Вы убили Дороти, Эллен и Поуэлла! – перечислил Гант.
– И почти убил Марион,– вступил Лео.– Когда она увидела этот список...
«Она видела список! О боже!»
– Я никогда никого не убивал! Дорри совершила самоубийство, а Эллен и Поуэлла убил грабитель!
– Дорри? – рявкнул Гант.
– Я... Все звали ее Дорри! Я... Я никогда никого не убивал! Только джапов, но это было в армии!
– Так почему же у вас дрожат ноги? – спросил Гант.– Почему дрожат щеки?
Он схватился за щеки. Контроль! Самоконтроль! Он глубоко вздохнул. Медленнее, медленнее... Они не смогут ничего доказать! Они знают о списке, о Марион, о брошюрах, и все, но они ничего не смогут доказать... Еще вдох...
– Вы ничего не сможете доказать,– сказал он.– Потому что нечего доказывать. Вы оба безумцы.– Он стиснул руки.– Хорошо, я знал Дорри. Так же, как и дюжина других парней. Да, и я все время думал о деньгах. Разве закон запрещает это? Свадьбы не будет в субботу. Хорошо.– Он сунул руки в карманы пиджака,–Возможно, лучше быть бедным, чем иметь такого тестя. А теперь дайте мне пройти. Я не хочу иметь дело с лунатиками.
Они не двинулись. Они стояли плечом к плечу в шести футах от него.
– Дайте пройти,– крикнул он.
– Дотронься до цепи, которая позади тебя,– приказал Лео.
Он посмотрел на каменное лицо Лео, потом медленно обернулся. Он не прикоснулся к цепи, а только посмотрел на нее.
– Мы были здесь, пока Отто показывал тебе все остальное,– сказал Лео.– Дотронься до цепи.
Его рука потянулась вперед и дотронулась до цепи. Цепь с грохотом упала, и перед ним открылся провал. Пятьдесят футов внизу под ногами и цементный пол.
– Не так много, как у Дороти, но все же хватит,– сказал Гант.
Он повернулся к ним, держась за ограду. Он старался не думать о провале.
– Вы не смеете...
– Разве у меня нет причины? – спросил Лео.– Ты
убил моих дочерей!
– Нет! Я не убивал их! Клянусь, Лео, я не убивал их!
– Поэтому ты и задрожал, когда я упомянул о Дороти? Ты же не думал, что это шутка?
– Лео, я клянусь душой моего покойного отца...
Кингшип холодно посмотрел на него.
– Вы не сделаете этого! Вы никогда не сможете сделать это! Вы не уйдете отсюда!
– Да? – сказал Лео.– Ты думаешь, что только ты один можешь вовлекать других в беду и планировать убийства? Тут тоже все будет в порядке. Обычный несчастный случай от неосторожного прикосновения к посторонним предметам. Просто несчастный случай. Как ты предотвратишь его? Никто и не услышит шума. Люди внизу заняты работой. Даже если они и поднимут головы, то ничего не увидят в этом дымном воздухе. Нападешь на нас? Попробуй только отцепи руки от ограды. Так почему я не могу это сделать? Почему я не уйду отсюда? Почему?.. Конечно,– продолжал он,– я могу сделать и по-другому. Я могу передать тебя полиции.– Он посмотрел на часы.– Я даю тебе пять минут. Я сам буду судить тебя.
– Скажите нам, где пистолет,– добавил Гант.
Двое мужчин стояли рядом. Лео поднял левую руку, чтобы видеть часы. Гант смотрел на Бада.
– Как вы заставили Дороти написать эту записку?
Он дрожащими руками держался за ограду.
– Вы обманываетесь,– проговорил он.– Вы пытаетесь заставить меня признаться в том, чего я никогда не делал.
Лео медленно покачал головой. Он смотрел на часы.
– Две минуты тридцать секунд,– сказал он.
Бад перегнулся вниз и начал кричать рабочим;
– Помогите! Помогите!
Рабочие внизу были заняты своим делом. Он снова посмотрел на Лео и Ганта.
– Убедился? – спросил Лео.
– Вы убиваете невинного человека!
– Где пистолет? – спросил Гант.
– У меня нет пистолета! У меня никогда не было пистолета!
– Две минуты,– проговорил Лео.
Он в отчаянии посмотрел вокруг. Кран! Сейчас начнут опорожнять конвейер и кран поднесет вагонетку. Только бы ему ухватиться за нее! Тогда мы еще посмотрим, что из этого получится.
– Минута тридцать секунд,– напомнил Лео.
Бад уставился на них. Неумолимо проходили секунды. Он посмотрел направо. Неужели они выполнят свой план? Да, это план! Теперь в этом нет сомнения: они действуют по своему плану.
– Одна минута,– сказал Лео.
Он посмотрел вниз. Кран медленно подцепил вагонетку. Еще немного... А секунды бегут!
– Тридцать секунд!
Как быстро идет время!
– Послушайте,– сказал он.– Я вам скажу кое-что о Дорри. Она...– Он замолчал, заметив какую-то фигуру, которая снизу смотрела на них.– Помогите! – Он отчаянно замахал рукой.– Помогите!
Лео и Гант тоже взглянули вниз.
О, слава богу! Это спасение!
Потом он увидел, что это женщина, Марион.
– Куда ты? – закричал Лео.– Уходи отсюда, Марион! Ради бога, вернись, Марион!
Казалось, она не слышала его. Она поднялась к ним и стала рядом.
Бад почувствовал ее взгляд. Ноги его снова задрожали. Если бы только у него был пистолет!
– Марион!—закричал он,– Останови их! Они сошли с ума! Они пытаются убить меня! Останови их! Они тебя послушают! Я могу тебе все объяснить про этот список! Клянусь тебе, я не лгал...
Она молча смотрела на него.
– Почему ты сразу не сказал мне о Стоддарде?
– Я люблю тебя! Клянусь богом, я люблю тебя! Я признаюсь, что сперва думал о деньгах, а потом полюбил тебя! Ты же знаешь, что я не лгу!
– Откуда мне знать?
– Я клянусь тебе!
– Ты уже много раз клялся! – Она положила обе руки на плечи мужчинам.
– Марион! Ты не сделаешь этого! После того как мы...
Пальцы ее сжали их плечи.
– Марион,– умолял он.
Внезапно он вспомнил о вагонетке.
– Помогите! – закричал он.– Помогите!
– Плавильня – шумное место,—повторил Лео. И он сделал шаг вперед. Гант тоже шагнул вперед. Марион последовала за ними.
– Послушайте! – молил их Бад.– Ну, пожалуйста...– Он уставился в их лица.
Они сделали еще шаг вперед. Он испугался. Так они и в самом деле хотят убить его! Они убьют его!
– Хорошо! – закричал он.– Я все скажу! Она думала, что делает перевод с испанского! Я просил ее перевести...
Голос его прервался. Что это с ними? Маски с их лиц исчезли, какое-то смущение, они смотрят вниз.
Он посмотрел вниз. Ноги его дрожали. О боже! Как тогда, когда он убил этого джапа! Что это с ним?
– Нет! – закричал он.– Я не хочу умирать!
Внизу под ним из конвертора разливалась медь. Горячий жаркий воздух коснулся его лица. Стало нечем дышать.
Он сделал шаг в сторону и упал. Падая; он увидел какой-то зеленый диск перед глазами. Но что это... Он не падает? Кабель! Падая, он ухватился за кабель! Он висел над бездной, держась за кабель. Сейчас его спасут, они не могут его не спасти. Ведь он ничего не сделал! Какой-то хаос звуков, какой-то ужасный шум! Голоса людей, шум машин. Левая рука оторвалась от кабеля. Теперь он висел на одной руке. Сейчас его спасут! Разве его могут убить? Ведь он ни в чем не виноват! Они не дадут ему умереть! Кабель дрожит в руке, а ноги его перестали дрожать. Он не умрет. Но кто это так ужасно кричит? Как Дороти, когда он поднял ее ножки на крыше, как Эллен, когда он всадил в нее первую пулю. Кто это орет? Неужели человек может так кричать? Так это он кричит? Почему? Он же не умирает? Он ведь не должен умереть! Ведь он еще...
Пронзительный крик был прерван звонким шумным всплеском. Из разливочного ковша во все стороны посыпались маленькие яркие точки горячего металла. Они мягко хлопнулись об пол и зашипели. Маленькие мягкие комочки остывающей меди.
Глава 15Кингшип остался на заводе. Гант провожал Марион обратно в Нью-Йорк. В самолете они сидели молча по разные стороны от прохода.
Марион часто прикладывала платок к глазам, а Гант смотрел на ее бледное лицо.
– Мы только хотели, чтобы он признался,– говорил Гант, будто хотел оправдаться.– Мы не собирались делать это. И он признался. Что заставило его отступить в сторону?
Слова повисли в воздухе без ответа.
– Вы поплачьте,– мягко посоветовал Гант.
Она отняла от глаз платок и взглянула на него.
– О нем, нет,– спокойно проговорила она.
Они приехали в апартаменты Кингшипа. Камердинер принял у Марион пальто. Гант не стал раздеваться.
– Миссис Корлис в гостиной,– доложил камердинер.
– О боже! – воскликнула Марион.
Они прошли в гостиную. Миссий Корлис сидела в кресле и смотрела на них.
– Так быстро вернулись,– улыбнулась она. Она взглянула на Марион, а потом заметила Ганта.– Я Думала...
Глаза ее остановились на Марион.
– А где Бад? – спросила она.
Коротко об авторах
Эрл Стенли Гарднер (Erie Stanley Gardner)
Родился в г. Мэлден, штат Массачусетс. В начале 20-х годов занялся совмещением юридической практики с литературным трудом, поставляя в неимоверных количествах вестерны и загадочные истории в различные журналы, но стал профессиональным писателем лишь в 1933 году, после выхода первого детективного романа «The Case of ihe Velvet Claws».
Гарднер сам называл себя Fiction Factory («фабрика по производству художественной литературы») – ибо свои романы он не писал, а наговаривал на диктофоны, переписыванием с которых был занят целый штат секретарш. Самая его знаменитая серия, состоящая из 72 романов, посвящена частному адвокату Перри Мейсону (Perry Mason), которому помогают очаровательная секретарша Делла Стрит и владелец детективного бюро Пол Дрейк.
Романы Гарднера отличают легкость слога, головоломный темп, запутанность сюжета и увлекательное юридическое лихачество главного героя, которого называли «тигром социальных джунглей».
В Книге рекордов Гиннесса (1988) было отмечено, что на 1 января 1986 года во всем мире было продано 319 млн экз. книг Гарднера, переведенных на 37 языков.
Э. С. Гарднер умер на своем ранчо в Темекуле, Калифорния, 11 марта 1970 года. В этот момент в производстве находилась 141 книга писателя.
Агата Кристи (Agala Christie)
Один из крупнейших мастеров детектива XX века (1890—1976). Ей принадлежат около 70 романов, множество рассказов, пьес, разошедшихся тиражом почти 0,5 млрд экз. по всему миру, Они переведены более чем на 120 языков мира, С 1958 года Агата Кристи была бессменным президентом английского Детективного клуба. Королева Елизавета II пожаловала ей дворянский титул за литературные заслуги,
Из автобиографии Кристи известно, что она была младшей дочерью в семье Миллеров – переселенцев из США; получила несистематическое домашнее образование, немного училась музыке во Франции, в середине 10-х годов приобрела специальность медсестры и во время первой мировой войны работала в госпитале.
Считается, что причиной обращения Кристи к детективу был спор со старшей сестрой Мадж (уже проявившей себя как литератор), что ей под силу создать что-либо достойное публикации.
С Агатой Кристи на карте детектива появилась, все более расширяясь, «добрая старая Англия» – преимущественно провинциальная, сохраняющая традиции викторианской эпохи со своим неспешным образом жизни, отсутствием сколько-нибудь заметных изменений, стандартным набором персонажей (небогатые владельцы усадеб и замков, отставные военные, местная интеллигенция) с не менее стандартными криминальными интересами (борьба за получение наследства, ревность, жажда обогащения). Это, конечно, не единственная область интересов писательницы, но, пожалуй, самая характерная.
Перечисляя все достоинства Агаты Кристи, надо сказать, наконец, что ее всемирная популярность объяснима не только мастерством конструирования «головоломок» и детективного расследования, но и тем, что даже в самых ее «разоблачительных» произведениях не могут остаться незамеченными явная доброта и жалость к людям.
А эти чувства идут напрямую к сердцу – пока «серые клеточки» трудятся над очередной загадкой «старушки Агаты».
Айра Левин (Ira Levin)
Родился в Нью-Йорке в 1929 году. Учился в Нью-Йоркском университете, где он и начал писать телевизионные пьесы. В 1953 году был на два года призван в армию Соединенных Штатов Америки. Находясь на службе, он сочиняет сценарии учебных фильмов. После демобилизации из армии Айра пробует писать для театра. Его пьеса «Критический выбор» была поставлена в Нью-Йорке Отто Премингером. «Поцелуй перед смертью» – первый роман Левина. Он был удостоен премии Эдгара По как лучший роман года. Роман переведен на шесть языков, и по нему поставлен фильм.
* * *
В 1992 году в издательстве «СКС»
в серии «Bestseller» выходит сборник
«ДОЛГОЕ ПРОЩАНИЕ»,
в котором будет опубликован роман
А. Кристи «ЧЕЛОВЕК В КОРИЧНЕВОМ КОСТЮМЕ»:
...Все были очень добры ко мне. В том состоянии, в котором я тогда находилась, мне это очень нравилось. Однако горе мое не было таким уж огромным. Пана никогда не любил меня по-настоящему, и я это знала. Если бы он действительно меня любил, это вызвало бы у меня ответное чувство. Да, я ухаживала за ним н втайне восхищалась его знаниями и бескомпромиссной преданностью науке. Мне было очень жаль, что папа умер как раз в тот момент, когда его интерес к науке достиг своей высшей точки,
Я чувствовала бы себя лучше, если бы могла похоронить его в пещере с картинками, изображавшими северного оленя и кремневые орудия. Но общественность настояла на обыкновенной могиле с мраморной плитой на нашем местном отвратительном церковном дворе.
Прошло некоторое время, прежде чем я смогла осознать, что та свобода, о которой я мечтала, наконец наступила...
Затем ко мне приехал мистер Флеминг, папин лондонский поверенный. Он был страстным антропологом и большим поклонником отца и приехал специально, чтобы «навестить меня». Это был высокий худощавый человек с тонким лицом и седыми волосами. Он поднялся мне навстречу, когда я вошла в комнату и, взяв обе мои руки в свои, нежно потряс ими.
– Мое бедное дитя! – сказал он._—Мое бедное, бедное дитя!
Своим отношением ко мне он и меня заставил (впрочем, без всякого желания с моей стороны) вести себя так, как будто я несчастная, всеми покинутая сирота.
Он был по-отцовски мягок и добр и, без сомнения, считал, что имеет дело с совершенно беспомощным ребенком, брошенным на произвол судьбы в недружелюбный, враждебный мир.
С самого начала я поняла, что убеждать его, что это не так, было бы бесполезной тратой, времени.
– Мое дорогое дитя, можешь ли ты выслушать меня?.
– О да, конечно!
– Мое дорогое дитя, тебе можно не говорить, что твой отец был большим человеком, потомки оценят его. Но он не был тем, что мы называем «деловым человеком».
Все это я знала не хуже и едва ли не лучше мистера Флеминга, но старалась этого не показывать. Он продолжал:
– Я понимаю, что тебе трудно кое-что понять, и приложу все силы, чтобы прояснить это.
Он объяснял все ужасно долго, и в конце концов выяснилось, что все мое состояние равно 87 фунтам 17 шиллингам и 4 пенсам. Это было, конечно, совсем мизерной суммой. Я с трепетом ждала, что же будет дальше, потому что ужасно боялась, что у мистера Флеминга окажется тетка в Шотландии, которой тоже необходима молодая компаньонка. Однако таковой не оказалось.
– Ты должна подумать о своем будущем. Ведь у тебя, кажется, нет родственников?
– Я одна на свете,– сказала я и снова подумала о сходстве с героиней фильма.
– У тебя есть друзья?
– Все относятся ко мне очень хорошо,– ответила я горячо.
– Кто может относиться плохо к такой молодой и прелестной девушке?! – галантно произнес мистер Флеминг.– Ну что ж, мое дорогое дитя, посмотрим, что можно сделать.– С минуту он молчал и колебался, а затем сказал: – Что бы ты ответила, если бы я предложил тебе на время переехать к нам?
Я чуть не подпрыгнула от радости. Лондон! Город, о котором я всегда мечтала!
– Вы очень добры ко мне,– сказала я.– Действительно ли я могу поехать туда? Только я должна найти какой-нибудь способ зарабатывать себе на жизнь.
– Да-да, мое дорогое дитя, я понимаю, мы вместе поищем что-нибудь подходящее.
Инстинктивно я чувствовала, что мои и мистера Флеминга представления о «чем-то подходящем» были диаметрально противоположными, но, честное слово, сейчас было не время спорить на эту тему.
– Значит, вопрос решен? Почему бы тогда тебе не поехать со мной сегодня?
– О, благодарю вас, но что скажет миссис Флеминг?
– Моя жена будет счастлива принять тебя.
Будь у меня муж, я бы возненавидела его, если бы он приводил домой девушек-сирот, не посоветовавшись со мной заранее.
– Мы пошлем со станции телеграмму,– продолжал адвокат.
Мои вещи были упакованы очень быстро. Я печально осмотрела свою шляпу, прежде чем решилась надеть ее. Это была черная соломенная шляпа с сильно помятыми полями. С вдохновением поистине гениальным я ударила по шляпе, пару раз взбила ее, вдавила посередине и прикрепила к ней нечто, похожее на морковь. В результате она приобрела такой вид, что я поспешила вернуть ее к первозданному состоянию. Однако шляпа выглядела еще хуже, чем прежде. Теперь мой вид в точности соответствовал распространенному представлению о внешности сироты.
Я все же немного беспокоилась, как меня примет миссис Флеминг, но надеялась что моя внешность обезоружит ее. Мистер Флеминг тоже нервничал. Я поняла это, когда мы поднимались по лестнице большого дома, расположенного на тихой Кенсингтонской площади. Миссис Флеминг встретила меня довольно приветливо. Это была высокая спокойная женщина, о которой принято говорить: «хорошая жена и мать». Она проводила меня в безупречно чистую комнату, наговорила мне много хорошего, сообщила, что чай будет готов примерно в четверть первого, и ушла, предоставив меня моим собственным мыслям.
Затем я услышала ее голос, слабо доносившийся из гостиной:
– Ну, Генри, какого черта!..– Больше я ничего не расслышала, но резкость ее тона досказала мне остальное. А через несколько минут до меня донеслась другая фраза, сказанная более кислым тоном: – Я согласна с тобой. Она действительно очень хороша. Жизнь жестокая штука. Мужчины не будут к тебе хорошо относиться, если ты не будешь достаточно хороша, а женщины не будут к тебе хорошо относиться, если ты хороша.
С глубоким вздохом я принялась за свою прическу. У меня хорошие волосы, прямо-таки иесиня-черные и волнистые. Безжалостной рукой я зачесала назад свои кудри. Поработав еще немного над собой, я с радостью обнаружила, что стала теперь невероятно похожа на сироту, которая носит косичку, маленький чепчик и красный плащ. Я заметила, когда спустилась вниз, что миссис Флеминг, увидев меня и мою изменившуюся внешность, ла-сково улыбнулась. Мистер Флеминг казался озадаченным. Я не сомневалась, что он спрашивал себя: «Что такое она сделала с собой?»
В целом остаток дня прошел хорошо. Было решено, что я сразу же начну подыскивать работу. Когда я пошла спать, я попыталась честно изучить свое лицо в зеркале. Была ли я действительно хорошенькой? Не могу сказать, что я была в этом уверена. У меня не было прямого греческого носа, а рот не был похож на розовый бутон, не говоря уже обо всем остальном. Правда, священник как-то сказал мне, что мои глаза «подобны солнечному лучу, скользнувшему в темный-темный лес». Но священники знают много цитат и выпаливают их всегда наугад. И вообще, я предпочла бы голубые глаза темнозеленым. С другой стороны, зеленый цвет – хороший цвет для искательницы приключений...
Это случилось в начале января, точнее, 8 января. Я возвращалась с неудачного свидания с одной леди, которая говорила, что ей нужна секретарь-компаньонка, а в действительности оказалось, что ей требуется работница, которая работала бы по 12 часов в день за 25 фунтов в год. Мы расстались с плохо скрытой неприязнью друг к другу. Я прошла к Гайд-парку и, спустившись в метро, взяла билет. Мне хотелось узнать, действительно ли было сообщение между двумя туннелями в направлении Даун-стрит. И очень обрадовалась, увидев, что мои предположения подтвердились. На платформе было не много людей. На нашем конце, кроме меня, поезда ждал только какой-то мужчина. Когда я проходила мимо него, то сразу почувствовала запах, который с детства не переношу,– запах нафталина. Тяжелое пальто этого типа буквально было пропитано нафталином. Большинство людей надевают свои зимние пальто обычно до января, и запах нафталина к этому времени уже выветривается. Мужчина стоял недалеко от меня, совсем рядом с туннелем. Казалось, он был глубоко погружен в свои мысли. Я могла внимательно рассмотреть его, не боясь, что меня упрекнут в назойливости. Это был маленький худенький человек с очень темным лицом, светлыми голубыми глазами и небольшой черной бородой. Только что из-за границы, сделала я вывод. Вот почему его пальто пахнет нафталином. У него загорелое лицо. Он приехал из Индии. Не офицер. Тогда у него не было бы бороды. Возможно, чайный плантатор.
В этот момент мужчина повернулся, как будто собираясь идти вдоль платформ. Он посмотрел на меня, а потом взглянул на что-то позади меня, и лицо его изменилось. Оно было искажено страхом, почти паническим ужасом. Он сделал шаг назад, как бы отступая от какой-то опасности, забыв о том, что стоит на самом краю платформы, и упал вниз. Что-то сверкнуло на рельсах, послышался шум падения тела. Я пронзительно закричала. Вокруг собралась толпа. Два железнодорожных офицера, появившиеся неизвестно откуда, немедленно начали принимать меры и командовать. Я стояла неподвижно, прикованная к месту страшным гипнозом происходящего. И ловила себя на том, что в то же время хладнокровно наблюдаю за тем, как поднимают тело с рельсов под высоким напряжением...
– Позвольте мне пройти. Я доктор! – Высокий человек с каштановой бородой наклонился над безжизненным телом. Когда он осматривал его, какое-то странное чувство не покидало меня. Что-то казалось мне неестественным. Но что? Наконец, доктор встал и покачал головой.
– Он мертв. Ничего нельзя сделать.
Мы сгрудились теснее, но офицер закричал:
– Стойте там, где стоите! Зачем вы подходите так близко?!
Меня стало тошнить, я повернулась и, как слепая, побежала по лестнице к лифту. Ужас обуял меня, было просто необходимо быстрее выбраться на свежий воздух. Доктор, который осматривал тело, быстро шел немного впереди меня. Лифт остановился, он вошел в кабину. Перед этим он уронил клочок бумаги. Я остановилась, подобрала бумажку и побежала за ним. Но кабина лифта захлопнулась перед моим носом, и бумажка осталась в моей руке. Через несколько минут я поднялась на втором лифте, но человек, которого я искала, бесследно исчез. Я надеялась, что на этом листочке нет ничего важного, и в первый раз взглянула на него.
Это был обыкновенный листок из блокнота с несколькими цифрами и буквами, нацарапанными карандашом: «17.1 22 Килморден Кастл». Действительно, трудно было предположить, что в нем заключено что-нибудь, важное. Все же я не решалась выбросить его. Стоя там и держа его в руке, я невольно сморщила нос. Опять нафталин. Я осторожно и аккуратно сложила бумажку и положила ее в сумку. Медленно идя домой, я напряженно обдумывала ситуацию. Я объяснила миссис Флеминг, что была свидетельницей ужасной сцены в метро и что Лучше бы я пошла в свою комнату и легла спать. Добрая женщина настояла на том, чтобы я выпила стакан чая. После этого, предоставленная своим мыслям, я решила осуществить план, который выработала по дороге домой. Мне хотелось понять, что же производило впечатление неестественности в докторе, изучавшем труп. Сначала я легла на пол и попыталась определить, как лежал труп, затем положила вместо себя диванный валик и постаралась повторить каждое движение доктора. Когда я закончила, я поняла, в чем было дело.
В вечерних газетах было свежее сообщение о том, что в метро погиб человек, и выражалось сомнение, что это был несчастный случай, а не самоубийство.
Прочитав это сообщение, я поняла, что обязана выполнить свой долг, и, когда мистер Флеминг услышал мой рассказ, он согласился со мной.
– Безусловно, ты можешь помочь следствию. Ты говоришь, что никого не было рядом с ним, когда это случилось?
– У меня было ощущение, что кто-то стоял за мной, но я не уверена в этом.
Мистер Флеминг пошел вместе со мной в следственную комиссию, которая уже начала работать.
Он внушил себе, что для меня это будет большим испытанием, и, как всегда в подобных случаях, я должна была скрывать перед ним свое абсолютное спокойствие. Убитый был опознан. Его звали Л. Б. Картон. В его кармане был найден ордер на осмотр дома на реке около Марлоу. Проживал он в гостинице «Рассел». Клерк из гостиницы подтвердил, что убитый прибыл в отель за день до несчастного случая и занял комнату под вышеуказанной фамилией. Он зарегистрировался как Л. Б. Картон, Кимберли, Южная Африка. Очевидно, он только что сошел с парохода. Я оказалась единственной, видевшей хоть что-то.
– Вы полагаете, что это был несчастный случай? – спросил меня следователь.
– Я убеждена в этом. Что-то испугало его, и он сделал несколько шагов назад, не думая о том, что делает.
– Но что могло испугать его?
– Этого я не знаю. Но что-то было. Он был объят ужасом.
Флегматичный заседатель предположил, что есть люди, которые приходят в ужас, когда видят кошелек. Мне это предположение не показалось слишком умным, но оно понравилось членам комиссии, которые беспокоились только о том, чтобы скорее попасть домой, и поэтому хотели скорее закончить дело. А для этого нужно было квалифицировать его как самоубийство.
– Меня очень удивляет,– сказал следователь,– что доктор, который первым осмотрел его, не откликнулся на наш вызов. На месте сразу должны были записать его фамилию и адрес. Допустили большую ошибку, не сделав этого.
