Текст книги "Хозяйка Северных гор 2 (СИ)"

Автор книги: Адель Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Глава 70

Шато де Монбазон. Нормандия

– Джеймс, – сказал архиепископ Кентерберийский, стоявший у окна в красной гостиной замка де Монбазон, который теперь принадлежал им с братом, но находился на территории Нормандии. Он выглядел, как и всегда, спокойным, и только руки, до хруста сжимавшие чётки, выдавали внутреннее напряжение.

Герцог Кентерберийский сидел в кресле у камина. Камин ещё не разжигали, здесь, на юге Нормандии, было довольно тепло. Вид у герцога был усталый, ещё бы, последние три дня он только и делал, что объезжал войска, и теперь ему хотелось немного отдохнуть. Но тревога в голосе брата заставила его прислушаться.

– Да, Ричард, здесь что-то произошло, пока меня не было? – спросил он.

– К сожалению, да, – ответил архиепископ, отходя от окна. Он сел напротив брата, обращая внимание на то, что у Джеймса не было сил даже налить себе бокал вина. Архиепископ покачал головой:

– Пока ты занимаешься армией Плантагенета, его премудрая супруга снова плетёт интриги.

Герцог прищурился и взглянул на брата: – Что на сей раз?

– Уэльс, – коротко сказал архиепископ Кентерберийский.

Герцог удивлённо замолчал. Ему казалось, что эта тема уже давно обговорена и закрыта. – А что не так? – спросил он вслух.

– Всё не так, – сказал архиепископ. – Элеонора хочет отправить туда графа Вермандуа.

– Этого старикана? – удивился герцог.

– Ну, не настолько уж он и стар, – заметил архиепископ Кентерберийский. – Вообще-то он на пять лет моложе меня и, значит, всего лишь на пять лет старше, чем ты.

– То есть она хочет его направить сейчас, до начала вторжения?

– Да. Она решила женить Вермандуа на Уэльсе.

Герцог устало протёр рукой лицо: – Я поговорю с Генрихом. Мне казалось, мы решили, что Уэльс станет нашим и войдёт под протекторат Кентербери. А трофей в виде Северной леди достанется победителю. Тем более что я гарантировал неприкосновенность леди Маргарет, если она не станет вмешиваться в конфликт между Стефаном и Генрихом.

– Иногда, Джеймс, – сказал архиепископ, – ты своей наивностью напоминаешь мне юнца. Твоя леди Маргарет объявила Уэльс независимым.

Архиепископ вздохнул, словно устав объяснять брату очевидные вещи, и продолжил: – После того как Стефан падёт, как долго, по-твоему, Элеонора с Генрихом будут терпеть в центре страны независимое государство?

Усталость брала своё, и голос брата доносился как сквозь стену, но герцог понимал, что Ричард, как всегда, прав.

– И что ты предлагаешь? – спросил он. – Убить Вермандуа?

– Ну, убить мы всегда успеем, – сказал архиепископ. – Уберём Вермандуа и Элеонора найдёт кого-то ещё. Нет, нам нужно сделать так, чтобы он сам «убил» себя…

Архиепископ чуть наклонился и прямо взглянул на брата: – Северная ведьма не так проста. Если она не будет ему доверять, ничего у него не получится.

– И как мы это сделаем?

Архиепископ улыбнулся: – Предоставь это дело мне. Мне будет нужно только одно.

– Что же, брат? – спросил Джеймс.

– Напиши ей вот что…

***

Маргарет

Осень затянулась, и я просто наслаждалась этим, яркие краски, в которые окрасились горы и лес, запах прелой листвы по утрам, лёгкий аромат смолы, от заготавливаемых дров. Зима ещё не наступила по-настоящему, хотя ночные заморозки уже начались. Но никто к нам не лез и не беспокоил.

С Али аль-Мустакфи, которого было проще называть Али, у меня установились интересные отношения. Я видела, что купец пытается очаровать меня.

Об этом свидетельствовали и подарки, от которых я мягко отказывалась. Я приняла только те, которые были преподнесены в нашу первую встречу. Остальное, если и принимала, потому что иногда было сложно отказаться, то обязательно отдаривалась тем, от чего и Али было сложно отказаться. Остальное я была готова купить.

Мы провели с Али ещё несколько интересных переговоров, и я обзавелась ещё двумя кувшинчиками пороха, а Али обзавёлся секретом изготовления галет.

«Да, я всё-таки отдала этот секрет, потому что в отличие от оружия, это то, что усилит прогресс в этой реальности. А если это и есть тот мир, в котором когда-то буду жить я, то вполне возможно, что это приведёт к интересным и позитивным последствиям, когда не только у одной страны будет такой секрет, способствующий развитию мореплавания.»

Общаясь с Али, я поняла, что такое восточное обаяние.

Однажды Али попросил: – Отдайте мне на пару дней одну из гостиных.

Речь шла о гостиной в том крыле замка, где Али жил со своей свитой и наложницами.

Я согласилась, и вскоре Али пригласил нас всех на ужин по восточным традициям.

Когда мы зашли в эту гостиную, я её просто не узнала. Полы были устланы коврами, на стенах висели яркие ткани. В курильницах тлели благовонные палочки, ароматизируя воздух и навевая запах южной, немного душной ночи. В углу гостиной сидели музыканты, звучала тихая мелодия, и, если не смотреть за окно, то казалось, что мы перенеслись в далёкий и жаркий Багдад.

Столов не было, ведь благодаря рассказам Али мы уже знали, что арабы принимали пищу, сидя на полу. Али жестом пригласил нас рассесться на подушки вокруг низких подносов.

Мне было не очень удобно сидеть на полу, поэтому для меня соорудили специальное ложе из подушек. Али помог мне усесться. Когда я облокотилась на подушки, то сразу почувствовала, как расслабилась спина. Мне стало очень удобно, но я поняла, что самостоятельно встать точно не смогу.

– Не волнуйтесь, о почтеннейшая, – наклонясь почти что к самому моему лицу, произнёс Али. – Встать мы вам поможем.

От него пахло лакрицей и розой. Я подумала, что, вероятно, это бороду свою он протирает розовым маслом.

Видимо, это вообще было в привычках востока, совсем маленькое «личное пространство», или же это была особенность Али аль-Мустакфи, Мне всё время приходилось отклоняться или делать шаг назад, когда он находился рядом.

Слуги в длинных, свободных кафтанах и тюрбанах тихо внесли блюда.

Кушанья тоже были восточные. В свите у Али был свой повар, и нам пришлось вместе уговаривать Ринтану немножко уступить место на кухне, чтобы они могли подготовиться к этому ужину.

На тарелках дымились ароматные яства: тушёная баранина с курагой и миндалём, рис с шафраном и гранатовыми зёрнами, поджаренные до золотистой корочки лепёшки, миски с густым йогуртом. Ароматы смешивались, опьяняя не хуже вина.

– Надеюсь, почтенная леди, – с лёгкой улыбкой сказал Али, – вы позволите мне гордиться тем, что сегодня Кардиф вкусит вкус моей страны.

– Я даже выскажу вам свой протест, о том, что вы раньше нам этого не предложили, и спрятали от меня гранаты, – нарочито строго ответила я.

Али тихо рассмеялся, но в его взгляде снова скользнула искорка, которая была слишком личной для простого гостя.

В гостиной был приглушённый свет, но не от свечей, а от установленных рядом с курильницами арабских светильников. Я обратила внимание, что масло, которое горело в светильниках, не чадило, и подумала, что Али не так прост, утаил не только гранаты, но и ещё кое-что, потому что это масло он мне не предлагал, и я подумала, что наверняка у него ещё есть какие-то секреты.

После ужина Али хлопнул в ладоши, и музыканты заиграли более быструю мелодию, зазвучавшую мерным ритмом бубнов. Дверь отворилась, и в гостиную вошли танцовщицы. Я поняла, что это его наложницы, и они сейчас будут развлекать нас восточными танцами.

Лёгкие, и одновременно очень земные, они скользили по коврам. На них были прозрачные шелка в лазурных и золотых тонах, тонкие пояски с подвесками звенели при каждом движении. На руках и щиколотках переливались браслеты, а длинные косы украшали золотые нити. Лица были наполовину скрыты прозрачными вуалями, а животы оголены.

Танцовщицы двинулись к центру гостиной, их тела мягко изгибались в такт, на руках и ногах звенели браслеты.

Оглядевшись по сторонам, я увидела неподдельное восхищение в глазах мужчин и несколько ревнивый взгляд со стороны Элери. Я подумала, что если Надд продолжит с открытым ртом смотреть на восточных танцовщиц, то леди Ярон ему устроит славный семейный скандал.

– Это дар моей земли, – тихо сказал Али, который сидел рядом со мной, – танец, в котором женщина говорит сердцу мужчины без слов.

– А если сердце уже занято? – спросила я, не отводя взгляда от танцовщиц.

– Тогда этот танец просто напоминание, что мир широк, а чувства многолики, – ответил он так же тихо.

Неожиданно мой взгляд наткнулся на Элину. А вот она смотрела не на танцовщиц, она во все глаза смотрела на Али.

Внезапно она перевела взгляд на меня и вздрогнула, заметив, что я на неё смотрю, после чего поспешно стала разглядывать танцовщиц.

Танец завершился, танцовщицы склонились в изящных поклонах, и в зал внесли новое блюдо, сладкий пирог с фисташками и мёдом, настолько нежный, что таял на языке.

И какое-то время все пребывали под впечатлением от расслабленной, но очень насыщенной эмоциями атмосферы.

А я, ещё раз взглянув на Элину, подумала, что что-то здесь не так. Надо бы поговорить с девушкой, а то влюбится в яркого и экзотичного мужчину, и, несмотря на все её заявления, что третьей женой она не будет, придётся мне её отправлять по весне с купцом. И от этой мысли самой стало весело.

Но всё на самом деле вышло совсем по-другому.

Глава 71

Элеонора Аквитанская

Элеонора долго думала, как отправить графа Рауля Вермандуа в Кардифф, чтобы Северная леди его запомнила, и чтобы он с первого взгляда поразил её в самое сердце.

Всё осложнялось тем, что погода в любой момент могла испортиться, а рисковать графом Элеоноре не хотелось. Почему-то ей представлялось, что леди Маргарет очень похожа на неё. И если до этого она считала, что та просто растерянная молодая вдова с характером, то теперь, глядя на себя в зеркало, которое было сделано по идее этой явно необыкновенной женщины, Элеонора пришла к выводу, что нельзя её недооценивать.

Её, Элеонору, многие недооценивали, и это всегда для них плохо заканчивалось. Поэтому Аквитанская леди задала себе вопрос: «А что было бы интересно для меня? Что бы меня поразило?»

Ответ пришёл сразу: правда, искренность. Все пытаются интриговать, а нужно, чтобы он просто пришёл и сказал, как есть. И Элеонора решила не изображать из себя тайного кукловода и написала письмо, которое она рассчитывала, граф Вермандуа передаст Северной леди.

Он приедет в Кардиф сквозь море сквозь половину страны, не прогонит же она его обратно. Наверняка ей будет интересно узнать, что ей пишет Элеонора.

А там уже и погода испортится, и не будет же Северная леди выгонять из замка мужчину приятной внешности, великолепных манер и харизмы. А за несколько месяцев зимы всякое может произойти. И к тому моменту, как норманнские корабли войдут в Ирландское море, возможно, Леди Маргарет станет Леди Маргарет Вермандуа. Элеонора даже прикрыла глаза, зажмурившись от удовольствия оттого, как тонко она всё придумала.

Вот только леди забыла, что боги всегда улыбаются, глядя на нас сверху, когда мы пытаемся строить планы.

***

Леди Маргарет

Прошёл первый месяц календарной зимы, а она так по-настоящему и не наступила. Было даже страшно представить, что будет с летом, если зима придёт только к весне. Что самое интересное, мороз, особенно ночью, был, а вот снега, сильных ветров, и, разбивающих утёсы, штормов, так и не было.

Но самое противное, что не было солнца. Почти целый месяц тянулись только пасмурные дни. И если бы не суета, царившая в замке из-за того, что здесь было много людей, на меня бы точно напала осенняя хандра.

Я развлекалась как могла, в том числе занималась медицинскими изысканиями с Джабиром. В лабораторию ходила редко, потому что меня стали раздражать резкие запахи, а вот теоретическую часть мы с ним обсуждали. И глядя на то, как Джабир продвигается в исследованиях коровьей оспы, я была практически уверена в том, что прививка от оспы у моего ребёнка точно будет.

Как-то раз я осторожно «заикнулась» об антибиотиках, но, к сожалению, процесса создания я не знала, поэтому с этим было гораздо сложнее.

Разговор начал сам Джабир. Он первый рассказал про четыре стихии – это было в его книге, и о том, что есть некие невидимые элементали, как он их назвал, которые бывают плохие и хорошие.

–Человеческий глаз неспособен их разглядеть, – сказал Джабир, и я поняла, что речь идёт о бактериях.

И как только мы с ним об этом проговорили, у меня возникла идея микроскопа. Создание линз мы уже отработали на подзорной трубе, теперь стоило пойти дальше. И я, зацепившись за тему невидимых элементалей, предложила Джабиру начать эксперименты.

Джабир почти всё время проводил либо со мной, либо в лаборатории, и Али мне даже высказал «претензию»: – Леди Маргарет, вы отобрали у меня лекаря! – сказал он. – Я вынужден теперь искать его по всему замку и даже за его пределами, когда он мне нужен.

Но Джабир ответил, когда я его спросила о том, есть ли у него обязательства перед Али: – Я ничего не должен купцу, и, когда он уедет, я с ним не поеду. Всевышний привёл меня сюда, и моё место рядом с вами.

Джабир продолжал учить меня арабскому языку. Али попробовал напроситься в учителя, но я мягко отказалась, представив себе эти уроки.

Подумала: «Вот же гигант, мало того, что у него четыре наложницы, а ещё энергии хватает меня обхаживать».

В такие моменты Джабир только улыбался в бороду. Он-то точно знал, что у Али нет никаких шансов.

Но, на всякий случай, предупредил меня: – Леди Маргарет, будьте осторожны, Али не из тех, кто быстро сдаётся.

Я подумала, что Али действительно может очаровать, особенно тех, у кого мало опыта. Он сильно отличался от многих местных мужчин, всегда был чисто и ярко одет, от него приятно пахло. Его руки, несмотря на то что он явно умел обращаться с оружием, я однажды видела его тренировки с нашими солдатами, были ухожены. Его речь в присутствии женщин была мягкой и сладкой. А в чёрных глазах горел огонь.

Месяц назад, сразу после багдадского ужина у Али, на следующий же день я встретилась с Элиной. Сначала она, словно дочь-подросток, не шла на контакт, но потом я ей напомнила: – Ты всё ещё замужем. И хотя муж твой находится в заключении, он всё ещё остаётся твоим мужем. Нам нужно решать, будешь ли ты разводиться или дождёшься решения по его судьбе.

– А что вы собираетесь с ним делать, леди Маргарет? – спросила она.

Я тяжело вздохнула, у меня не было ответа, я не желала Генри Честеру смерти. Возможно, поэтому я тянула с решением.

Несколько раз уже приходил вопрос от сэра Джеймса, собираюсь ли я проводить суд, чтобы судьбу сына Джона решил Совет баронов. Но я всякий раз оттягивала это, потому что одновременно боялась двух разных вещей: я боялась, что они его осудят на смерть, и я боялась, что они его оправдают. Вот такая разнополярная ситуация.

Мне очень хотелось, чтобы пришёл кто-то и сказал: «Я сам всё решу». Но этого не происходило, и из-за этого Элина тоже находилась в странной ситуации. Однако она ни разу не подходила ко мне с этим вопросом, за что я была ей благодарна.

Но вот её горячие взгляды, которые она бросала на восточного купца, всё-таки сподвигли меня к тому, что нужно было эту ситуацию разрешить.

Здесь тоже надо было продумать. И я даже советовалась с мейстером Умло, он рассказал, что при разводе Элина не получит ничего.

Но, и, если Генри Честера казнят, то она тоже останется только со своей вдовьей долей, которой у неё практически не было.

Я вспомнила, как очнулась в этом мире без прав, загнанная в комнату для служанки, чуть было не потеряв жизнь. Поэтому об Элине мне хотелось позаботиться, я хотела, чтобы у неё был определённый статус.

Вдруг … и я не имела в виду Али, но мало ли вокруг интересных мужчин. Она влюбится, но не сможет выйти замуж, потому что всё ещё будет замужем за Генри Честером.

Но зато, пока она оставалась его супругой, она могла пользоваться тем, что ему принадлежало.

– Что ты хочешь сама? – спросила я.

А девушка расплакалась. Она была не готова к этому вопросу, и ей тоже не хотелось принимать решение.

И вот сегодня, спустя месяц, пришёл ответ от церкви. Почту нам передавали из Карнарвона, куда всё ещё доходили суда и сухопутные караваны. Ответ был однозначным: церковь даст развод леди Элине и сэру Генри Честеру, если вина Генри Честера будет подтверждена Советом баронов.

И я подумала, что хватит бегать от ответственности, и написала сэру Джеффри, что он может собирать Совет в Карнарвоне. Он имел на это все права, так как был моим полноценным наместником. И пусть уже бароны принимают решение.

Но помимо письма от церковников, из Карнарвона пришло ещё несколько новостей. Сэр Джеффри писал, что в Карнарвон прибыл некий граф Рауль Вермандуа с посланием от Элеоноры Аквитанской, которое он должен передать мне лично в руки. А также сэр Джеффри переслал письмо, которое пришло от герцога Кентерберийского.

И вот это было интересно. Мне стало любопытно: что такого пишет Элеонора? И зачем она отправила на зиму глядя, с риском для жизни, одного из своих соратников?

Мы обсудили этот вопрос с генералом Сэлом и с Элери, с теми, кто разбирался во всей этой придворной политике. Стало понятно, что Элеонора ведёт какую-то свою игру.

Но отказывать в приёме Раулю Вермандуа было бы недальновидно, в перспективе того, что Генрих Плантагенет станет королём Англии. И я бы хотела узнать поближе и Элеонору, и её соратников. А если продолжать держаться от этого в стороне, то много информации не получишь.

По крайней мере здесь, у меня дома, я чувствую себя спокойно. Если этот Вермандуа окажется не тем, кем представляется, я всегда смогу его выгнать. Поэтому сэр Джеффри получил инструкции обеспечить помощь графу в проходе через перевалы. Несмотря на то, что пока море было спокойным, в любой момент мог налететь шторм. И мне бы не хотелось потом отправлять скорбное письмо Элеоноре о гибели её соратника.

Но, когда это мужчины следовали чётко определённым для них безопасным планам?

И голубь, прилетевший через пару дней от сэра Джеффри, принёс послание, что нетерпеливый граф Рауль Вермандуа выплыл в сторону замка Кардиф.

И как будто в ответ на это «безрассудное» решение на горизонте начали сгущаться чёрные тучи.

– Будет большой шторм, – сказал Надд, когда мы стояли с ним на башне.

Я усмехнулась и спросила: – Надд, как думаешь, Элеонора простит нам гибель своего графа?

Надд пожал плечами и пошёл на всякий случай договариваться с рыбаками, если вдруг нам придётся вылавливать тонущих норманнов после того, как их корабль разобьётся о наши скалы.

А я пошла читать письмо от герцога Кентерберийского.

Дорогие мои!

Сегодня наконец-то принесла на портал свою весёлую сказку и только сегодня 16 августа можно прочитать бесплатно!

Всех приглашаю – «Последняя Золушка»

https:// /shrt/8TB2

Глава 72

Леди Маргарет

Письмо герцога Кентерберийского было коротким, но весьма насыщенным и словесно изысканным. На первый взгляд это был рассказ доброго друга о том, что происходит, с пожеланиями доброго здоровья и долгих лет.

Письмо также содержало подтверждение тех договорённостей, которые были высказаны ранее о том, что никто не троне Уэльс, если Уэльс сохранит нейтралитет, а также включало в себя характеристику графа Рауля Вермандуа.

Прочитав её, я сразу почувствовала, что руку к этому письму несомненно приложил архиепископ. Ну не могла я себе представить герцога Кентерберийского так изящно использующего слова, чтобы с одной стороны это читалось как описание друга, а с другой, там было столько скрытого яда, что, если читать между строк, становилось понятно следующее:

«Не верь ни в коем случае этому старому ловеласу. Верен он только Элеоноре, про остальное у него за душой, кроме стремления разбогатеть и получить ещё больше власти, ничего нет».

А написано было вот что:

«…Граф Рауль Вермандуа человек с богатым опытом и долгой историей верной службы Элеоноре Аквитанской. Он слывёт человеком чести, но, как всякий, кто долго жил при дворе, может быть излишне увлечён светскими забавами, что, как говорят, отразилось на его финансовом положении. Не судите его строго, леди, если в его словах вы вдруг услышите намёк на дружбу более личную, нежели государственную. Думаю, он просто будет пытаться расположить вас к союзу всеми доступными ему способами».

«Вот же интриган, – подумала я, представив холодные рыбьи глаза архиепископа. – И как вовремя пришло послание!»

Ровно к тому моменту, как граф Вермандуа приехал в Кардиф. Значит ли это, что между Кентерберийскими и Элеонорой Аквитанской произошёл какой-то раздор и, что же тут поделать, в центре этого раздора опять оказалась я?

А тут ещё и этот граф Вермандуа, «человек с богатым опытом», вместо того чтобы прислушаться к совету умных людей и спокойно за пару дней дойти через перевалы, решил сократить путь и отправился по морю. И если сейчас волны разобьют его корабль, и нам не удастся его спасти, то как это будет воспринято той, кому он «верно служит» совершенно неизвестно.

Шторм всё-таки разыгрался. Волны были в высоту метра по три, и я с ужасом смотрела, как на горизонте появляется небольшой корабль, обычная шнека.

– Если у них хватит ума остаться там, где они сейчас, и не подходить к берегу, то у них будет гораздо больше шансов выжить, – сказал Надд, стоявший рядом.

А я представляла себе, каково им там: волны захлёстывают через борт, холодный ветер сбивает с ног, судно болтается на воде, каждый раз грозя перевернуться. И как постепенно душу охватывает леденящий ужас. Когда смотришь на берег, ты не думаешь о том, что там скалы и рифы, опасные камни. Ты думаешь только о том, что там, вдалеке, тёплым светом светятся окна замка, в котором тепло, уютно и безопасно.

– Боюсь, Надд, – сказала я, – что им может не хватить смелости остаться на ночь в открытом море. Но вполне может хватить авантюризма, чтобы рискнуть приблизиться к нашему берегу.

– Так что, – спросил Надд, – нам готовить спасательные шлюпы?

– Нет, – ответила я. – Мы не будем рисковать нашими людьми.

И подумала о том, что было бы неплохо ввести язык сигналов, тогда можно было бы передать знак на борт шнеки. Но, к сожалению, я не знала морского языка.

Когда-то, давным-давно, ещё когда я была маленькой девочкой и жила в стране, которой больше нет, я попыталась изучить язык, который моряки передавали друг другу, размахивая флажками*. Но запомнила только один «Внимание».

А как было бы удобно передать им сигнал, сказать: «Оставайтесь на месте. Всё будет хорошо. Завтра вас заберём».

(*Семафорная азбука – это система связи, где каждый символ (буква, цифра или служебный знак) соответствует определенному положению двух флажков, которые держит в руках сигнальщик. Русская семафорная азбука, разработанная в 1895 году Степаном Осиповичем Макаровым, включает 29 буквенных и 3 служебных знака.)

Примерно через несколько часов наблюдатель с башни доложил, что корабль движется в сторону пристани. Все посмотрели на меня. Я вздохнула и дала указание приготовить спасательные шлюпы. Когда мужчины пошли по направлению к двери, чтобы начать выполнять приказ, я добавила:

– Давайте всё-таки помолимся за то, чтобы они прошли сквозь рифы и их судно не разбилось. Потому что как только оно войдёт в нашу бухту, здесь мы уже сможем их спасти.

***

Граф Рауль Вермандуа

«Чёртово Северное море…» – думал граф, держась за поручни и обвязав себя верёвкой.

Он был мокрый, ему было холодно, и каждый раз, когда шнека взмывала на очередной волне вверх, внутри что-то замирало. Граф испытывал какой-то странный злой восторг, когда страх и наслаждение сливаются в один будоражащий коктейль, и он проходит горячей и одновременно обжигающей холодом волной вдоль всего тела, зарождаясь где-то рядом с сердцем и прокатываясь по животу, позвоночнику, горлу, заставляя мышцы, шею, зубы, пальцы сжиматься. И кажется, что каждый следующий вздох станет последним. В такие мгновения ты чувствуешь силу Бога, одновременно им являясь.

Когда они выходили из Карнарвона в сторону Кардифа, ничто не предвещало такого сильного шторма. Они успешно прошли половину пути, как вдруг небо на горизонте начало чернеть. Граф гнал гребцов, но силы человеческие имели ограничения, и быстрее, чем они могли идти, судно не двигалось.

Шторм налетел, когда они уже видели башни Кардифа. Граф с удивлением смотрел на отдельно стоящую башню, которая светила ярким светом. Этот свет обещал всем, что какой бы ни была непогода, они не потеряются.

– Какая интересная конструкция! Что это? – прокричал он, стараясь перекричать ветер и бурю, и докричаться до капитана.

– Я слышал про это! – крикнул капитан судна, и граф скорее понял по губам, чем услышал. – Я слышал, что в Кардифе сделали маяк, но не такой, как обычно, где просто разжигают масло, и горит огонь, который всё равно плохо видно сквозь туман. Хозяйка Кардифа сделала маяк, свет которого виден невзирая на погоду и время суток. Это может нам помочь!

– Что думаешь, пройдём? – спросил, в перерыве между громом, граф Вермандуа.

– Здесь сложный проход, – ответил капитан. – Но наш лоцман знает, как обойти эти рифы. А благодаря свету, который идёт с башни маяка, уверен, что мы сможем войти в безопасную бухту.

– Есть ли ещё вариант? – крикнул граф, еле удерживаясь на ногах, потому что шнека в очередной раз взлетела на большой волне.

– Нет! Мы не выживем! – крикнул капитан. – Здесь слишком сильная боковая волна! И даже если мы не перевернёмся, я не могу гарантировать, что корабль останется целым.

Граф подумал, что если их смоет за борт или шнека развалится, то выплыть им вряд ли удастся, в это время года море уже очень холодное.

– Ну что ж, – сказал граф. – Человек может умереть лишь один раз. *

(*A man can die but once. Русский аналог: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать».)

А вслух добавил: – Идём в Кардиф!

Гребцы дружно налегли на вёсла.

«Элеоноре бы понравилось, теперь Северная леди меня точно запомнит… если выживем», – подумал граф.