Текст книги "Хозяйка Северных гор 2 (СИ)"

Автор книги: Адель Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Глава 67

В сундуках купца было много интересных подарков, и, словно в ответ на мои запросы к высшим силам, он рассказал мне про желтокожих узкоглазых людей, которых называл серас – что в переводе означало «шёлк». Он поведал, что в Халифат эти люди приходят по большому Шёлковому пути и торгуют там разными диковинами, и что хочет преподнести мне в дар одну из этих диковин.

– О, почтеннейшая, не обращайте внимания на то, что подарок невзрачен, – сказал он, – просто то, что внутри, нельзя перевозить в красивых кувшинах, только в таких специальных.

– Как называют жёлтые шёлковые люди то, что в кувшине? – спросила я.

– Небесный огонь, – улыбнулся купец.

У меня руки «чесались» сразу проверить небольшой кувшин, который Али назвал «Небесный огонь», но, когда купец стал объяснять мне принцип запуска фейерверков, для которых и предполагался этот порошок, то я сразу поняла, что это он, порох.

Я одним ухом слушала купца, а сама смотрела и не могла поверить своим глазам, потому что этого кувшина точно хватит и на атаку стрелами, и на пару выстрелов из пушки, если удастся её сделать. А если у купца есть ещё кувшин, и я смогу его купить, то это вообще снимает все вопросы с моментом обороны.

Но для торговли, как и для моего статуса, нетерпение, это очень плохо, поэтому я подавила в себе желание перебить купца и сказать, что фейерверки делать не собираюсь, и выслушала всё до конца.

Потом купец преподнёс совершенно шикарный подарок, набор специй. Это была такая редкость и стоило так дорого, что могло сравниться со стоимостью серебра. Он сам поднёс мне шкатулку, в которой стояли стеклянные баночки. Из его объяснений и донёсшегося до меня аромата я поняла, что там и корица, и шафран, и мускатный орех, и даже, возможно, гвоздика и имбирь.

В следующей шкатулке были сушёные фрукты, мои любимые финики. Я сразу их съела, не удержалась. Шкатулку с ароматическими маслами я не стала нюхать, у меня уже начинала кружиться голова от столь ароматных подарков.

Но мне всё очень понравилось. Глядя на купца, я понимала, что денег ему не нужно – он ехал сюда за моими новинками, и объявленная мной война всему миру снимала с меня всякие обязательства по сохранению товарных тайн.

Я предложила купцу рецепт галет, но купец был хитёр, он откуда-то слышал о трубе, которая приближает то, что находится далеко.

– На это я технологию изготовления не дам, – сказала я, – но несколько труб могу на обмен сделать.

– Десять, – предложил купец.

– Одну, – ответила я.

Сошлись мы на трёх подзорных трубах.

– Но вам придётся подождать, – предупредила я.

– У меня время есть, – кивнул купец.

– А если начнётся зима и шторма будут каждый день, что вы планируете делать? – уточнила я.

– Я надеюсь, что у вас найдутся покои в замке, где бы я смог переждать суровую зиму, – улыбнулся купец и, осторожно переведя взгляд мне на живот, добавил: – У меня есть лекарь, я взял его с собой. Он помогает мне, когда болит спина.

Я удивлённо приподняла брови. Купец не выглядел человеком, у которого может болеть спина.

Али сразу понял моё удивление и поспешил объяснить:

– Почтеннейшая, я не всегда был богатым купцом, в начале своей карьеры я служил юнгой на корабле, и сейчас пожинаю последствия бурной молодости.

На середину комнаты вышел тот самый старик в однотонном халате и, поклонившись, представился:

– Джабир аль-Табиб.

Джабир тоже неплохо говорил по-английски.

– Откуда твои люди так хорошо знают язык? – спросила я.

– Не все, – улыбнулся купец. – Я знаю, писец и Джабир.

– Что ты умеешь? – спросила я лекаря.

Оказалось, что Джабир аль-Табиб автор трактата о четырёх стихиях.

Когда я удивлённо посмотрела на него, он пояснил:

– Речь идёт о телесных соках.

Учитывая, что здесь пока никто вообще особо не занимался изучением телесных жидкостей, ну кроме крови, то это было очень интересно.

Он также рассказал об инфекционных заболеваниях, описав симптомы кори и оспы.

Я задумалась о том, что, наверное, мне его высшие силы послали. Я много раз думала о том, как буду справляться, если мой ребёнок заболеет. А здесь, если ещё они останутся на зиму, можно и о вакцинации подумать.

Вдруг Джабир обратился ко мне:

– Будет ли позволено мне задать вам вопрос, почтеннейшая?

Я с улыбкой кивнула.

– Я слышал, что у вас есть лаборатории, где вы делаете алхимические эликсиры. У меня есть небольшие познания в получении горящего вещества. Будет ли позволено увидеть? – спросил он.

Но я не спешила соглашаться, хотя меня сильно заинтересовал этот старик. И не только с точки зрения моих будущих родов, сколько действительно из-за того, что мы могли бы вместе доработать перегонку и получение и спирта, и кислот, и, возможно даже задуматься о хирургии.

А ещё выяснилось, что одной из причин, по которой старый лекарь отправился в такое далёкое и опасное путешествие, было то, что он служил самому хану и, соответственно, отвечал за здоровье семьи. Что-то там случилось, что поставило великого лекаря в ситуацию, вынудившую его бежать.

О женских болезнях лекарь обмолвился, но не стал вдаваться в подробности, а я подумала, что Бера вполне может его задействовать для помощи с лечением и, возможно, даже с родами.

Во время торжественного обеда состоялся ещё один разговор с купцом, на котором он мягко подводил меня к тому, что у него есть ещё очень интересные предложения, он рассказал о том, что часть товаров оставил в Карнарвоне под охраной сэра Джеффри, а сюда привёз лишь подарки и небольшую малость.

Кстати говоря, в качестве подарков был преподнесён ещё один большой сундук, полный тканей, совершенно непрактичных в наших условиях, но очень красивых: шёлк, парча, тончайший бархат.

Когда купец их демонстрировал, я видела, каким радостным огнём загорелись глаза женщин, стоявших рядом.

Я подумала о том, что, какие бы времена ни были, всем хотелось быть красивыми. Поймала себя на мысли, что мне пока не хочется шить себе новое платье. Достаточно и того, что с помощью швей из посёлка у меня появилось несколько практичных, не очень ярких нарядов с широкой талией, которых мне должно было хватить до того момента, как я рожу. А потом посмотрим… Вдруг стану толстой и придётся шить новый гардероб.

По моим расчётам и по расчётам Беры, появление наследника или наследницы Джона планировалось на конец февраля – начало марта. Я эгоистично надеялась, что поздняя осень повлияет на продолжительность зимы и в это время в Кардифе всё ещё будет спокойно, и я не буду рожать под звуки летящих с замка стрел.

За ужином купец очень осторожно выспрашивал ещё и про другие изобретения. Я заметила, что он действительно слышал практически обо всех. Выяснилось, что сперва он посетил столицу, познакомился там с Николасом, который уже запродал ему и зеркала, и галеты. Купец рассказал, что оставил Николасу достаточно большой заказ на карманные зеркала.

– Ценность этих зеркал не только в том, что они обладают удивительно правдивой чистотой изображения, – сказал он, – но и в том, что их можно носить в кармане.

Да я и сама знала, что у моих маленьких зеркал их размер и лёгкость и есть основное преимущество перед теми тяжёлыми венецианскими зеркалами.

Я ничего не обещала купцу и почти ничего не отвечала. И в конце ужина купец сказал:

– Я вижу, о прекраснейшая, что не просто так вы стоите за всеми этими новинками. За этой прекрасной нежной внешностью скрывается недюжинный ум и выдержка.

Потом помолчал пару секунд и добавил:

– Но вам ведь тоже предстоят непростые времена.

После этого он рассказал мне последние новости столицы.

Королю Стефану удалось собрать достаточное количество баронов, которые встали на его сторону. Я спросила про эрла Эссекса, и оказалось, что графство Эссекс тоже встало на сторону короля Стефана.

– Для торговли война дело неоднозначное, – сказал купец. – Это всегда плохо, но сулит большие прибыли. Мы стараемся не вставать ни на чью сторону, наши корабли ходят и в Нормандию, и в Англию.

Купец широко улыбнулся и продолжил:

–Узнав о том, что прекрасный Уэльс стал отдельным государством, я сразу же поспешил сюда… и даже не представлял себе, что я здесь найду.

А я слушала и читала между строк, что купец планировал здесь найти отчаявшуюся от горя потери любимого мужа молодую вдову и получить за копейки всё, что можно получить. И чем витиеватей он говорил, тем яснее я это понимала.

А когда он вдруг начал осторожно выспрашивать «правительницу Уэльса» о планах на личную жизнь, то мне пришлось «вежливо» поставить его на место.

Мы с ним сидели рядом, и мне нравилось, что в начале разговора он соблюдал моё личное пространство. От купца приятно пахло, ел он аккуратно, периодически подзывая слугу с миской, в которой была вода с цитрусовым маслом. Купец ополаскивал руки, которые протирал поданной ему холщовой тряпицей.

Но неожиданно я обнаружила, что он постепенно наклонялся ко мне всё ближе и ближе и в какой-то момент он стал так близко, что я могла разглядеть тёмные крапинки в его карих глазах.

Я выпрямилась и громко спросила: – Господин Али, а что за женщины прибыли с вами? Это ваши жёны?

Купец сразу понял, что нарушил границы, но ему пришлось отвечать: – Наложницы. Жён в такие дальние путешествия не берут, они остаются дома.

– А много ли у вас жён? – тут же спросила Элери, кинув на меня лукавый взгляд.

– У меня две жены, – сказал Али и вдруг посмотрел на меня: – Но теперь я думаю, что мне нужна ещё одна.

Дорогие мои Читатели!

Мне здесь повезло и я на пару недель еду в отпуск!

Еду своим ходом, поэтому следующая прода будет либо маленькая, либо с задержкой. Не знаю как в дороге будет с интернетом, и с возможностью писать.

Заранее прошу меня простить.

Спасибо вам! Вы самые лучшие читатели!

С любовью,

Ваша Адель

Глава 68

Я улыбнулась:

– Похвальное желание.

А Элина не выдержала и фыркнула: – Хорошо, что у нас моногамия. Я бы не хотела быть третьей женой.

Я просительно взглянула на сидящего рядом с Элиной капитана Седрика, и тот что-то тихо шепнул девушке. Элина потупилась и опустила глаза, но поджатые губы указывали на то, что она всё равно не согласна.

Я решила, что надо будет с ней позже переговорить, объяснить, что не стоит вступать в таком тоне в разговор об обычаях. У каждого народы свои традиции.

Зато разговор с купцом пошёл более соответствующий этикету.

Мы обсудили производство шерсти, деликатесов, и развитие мясного животноводства, после чего купец снова стал рассыпаться в восхвалениях.

– Теперь я понимаю, как вам удалось сделать страну ваших предков такой богатой, – снова польстил мне купец, а я снова «прочитала» между строк, что он всё понял и пока «больше не будет провоцировать».

Когда ужин закончился и все разошлись, я пригласила к себе своих доверенных лиц: Надда и генерала Сэла, Элери.

– А теперь я хочу вам рассказать, почему я так обрадовалась этому кувшину, – сказала я, показав на кувшин, который так и стоял на столике с того момента, как мне его преподнесли.

– Я так понял, что это больше для праздников, чтобы запускать «Небесный огонь» в небо, – сказал Надд.

– О нет! – покачала я головой. – Его, конечно, можно использовать для праздников, когда его много, но это то, чего мы безуспешно пытаемся получить сами.

Я обвела глазами стоявших друзей и вздохнула, понимая, что то, что я сейчас скажу, навсегда изменит историю этой реальности.

– Это порох. И у нас с вами есть несколько месяцев, чтобы сделать оружие, которое поможет нам не подпустить норманнские корабли к нашему берегу. Но это оружие должно быть сделано в совершенной секретности. Я уже говорила об этом с Джоном Смитом, теперь говорю вам.

Я достала тот чертёж, который делала для кузнеца, положила его на стол. Все подошли к столу, склонились, разглядывая длинную трубу, которую я изобразила стоящей под углом примерно в сорок пять градусов на камне.

– Что это? – спросил Надд, и все остальные в ожидании посмотрели на меня.

– Если всё получится, это будет… бомбарда, – сказала я.

– Какое громкое название, – заметила Элери.

– Да, ты права. И название громкое, и она сама будет громкая. И для неё нам будут нужны каменные ядра.

– Ядра? Как орехи? – усмехнулся Надд.

Я улыбнулась: – Да, как орехи, только гигантские, – и показала руками небольшой круг. – Вот такие вот шары из камня. А при помощи вот этого порошка… – я подняла кувшин, – это ядро сможет вылететь из этой бомбарды и долететь с нашего берега до корабля, находящегося на входе в нашу бухту, и потопить его.

Я снова обвела взглядом своих самых близких здесь людей. Никто не смотрел на меня как на сумасшедшую, потому что они знали, что, если я что-то говорила, то, как правило, это всегда так и было.

***

Гостевые покои замка Кардиф. Али аль-Мустакфи

Али отпустил уставшую наложницу. Сегодня он выбрал Аишу, и любил её со спины, но даже себе не признался, что сделал это потому, что у неё были волосы цвета меди, которые при свете свечей смотрелись как волосы леди правительницы.

Когда он ещё будучи в столице узнал, что все эти вещицы, которые показались ему бесценными, придуманы на Севере, он даже не ожидал, что за всем этим стоит женщина. Но, прибыв в Карнарвон и встретившись с представительным рыцарем, сэром Джефри, с удивлением узнал, что тот является наместником не короля Англии, а наместником леди Уэльса, и тот ему рассказал, что, если купец хочет получить больше, чем просто несколько зеркал, то ему надо разговаривать с леди.

Узнал он также, что леди недавно овдовела, и в душе порадовался, зная, что горе делает молодых женщин растерянными и податливыми, особенно к теплу, и рассчитывал найти несчастную и убитую горем женщину. Но вместо этого увидел достойного противника, перед силой и умом которого он и сам был готов склонить голову.

Как она ловко, не переходя границы вежливости, объяснила ему что он не прав. А ведь он намеренно проверял её. Он ещё когда только преподносил дары, обратил внимание на то, что в её глазах мелькнул женский интерес.

Али знал, что он красив, и экзотично привлекателен для этих бледных английских леи, ещё в столице заметил, что многие леди смотрели на него благосклонно, и, если бы он не спешил, то вполне мог бы покорить не одну из них.

Но его мало привлекали чопорные и невзрачные по сравнению с восточными девами создания. А вот сегодня в Северной леди, которая по определению должна была быть ледяной, он увидел столько огня, что волосы её, которые тоже были того же оттенка, что и цвет волос большинства англичанок, казалось, горели огнём, и как огонь манили, обещая сладкую боль.

Когда он преподнёс ей «небесный огонь» он не рассчитывал, что этот дар вызовет у неё такую радость, ему даже показалось, что всё остальное, и дорогие специи и роскошные ткани и украшения вызвали меньше радости. И отчего-то ему думалось, что радовалась она «небесному огню», хотя и пыталась это скрыть, не потому что хотела тут же сжечь его. За этим явно было что-то серьёзное, возможно ещё одно знание. То, ради чего он и бросился по опасному осеннему морю сюда на Север, вместо того чтобы, используя затянувшуюся осень отплыть домой.

Он намеренно с ней торговался за подзорные трубы, чтобы она продолжила воспринимать его коммерсантом, приплывшим за товаром, и спокойно отнеслась к тому, что он останется здесь до весны. А уже за эти несколько месяцев он сумеет обрести её доверие, и Джабир, которого он прихватил с собой спасая от ханского гнева, ему поможет.

И на этой мысли купец уснул, и ему всю ночь снились огненные волосы Северной леди.

***

Замок в Туре, двор Генриха II Плантагенета

Элеонора стояла перед зеркалом с удивлением рассматривая себя. Она впервые видела отражение такой чистоты.

– Ты прекрасна, – Генрих подошёл к ней со спины и обнял её.

Элеонора была красива и ещё довольно молода, хотя Генрих, конечно, был моложе, но помимо красоты она была умна и сейчас, стоя перед зеркалом, которое по словам купца, продавшего это зеркало, было создано благодаря Северной леди, она вдруг поняла, что ошиблась, и эта ошибка могла стоить ей короны и … мужа.

Генрих отошёл, чтобы налить себе бокал, а Элеонора осталась у зеркала, и продолжила смотреться в него, но видела она не себя, она как будто старалась проникнуть в мысли женщины, которая была способна создать то, чего долгие годы не удавалось сделать венецианским мастерам.

Такая женщина не может быть восторженной дурочкой или страдающей вдовой, такая женщина вряд ли удовлетворится герцогом, и Элеонора с тревогой взглянула на Генриха. На Генриха, который, она это знала точно, любил её за то, что она могла принести ему корону, и за ум. А вдруг есть та, что умнее моложе, красивее, и за которой стоит немалая часть королевства, которое Генрих хочет получить?

Это не просто недалёкие фрейлины, которые «стройными рядами» проходили мимо, не оставляя в памяти Генриха никакого следа, здесь чувствуется недюжинный ум, размах и совершенно другой уровень.

И Элеоноре впервые с того дня, когда она приняла решение развестись с первым мужем, стало страшно.

«Что делать? Оставлять ли план с герцогом? Попытаться договориться или устранить?»

Элеонора никогда не любила жёсткие варианты, поэтому, чтобы принять решение, ей нужно было чьё-то мнение, того, кто достаточно хорошо знал Генриха и был предан ей, и мог бы верно оценить эту новоявленную королеву Уэльса. И при необходимости не был бы обременён излишней щепетильностью.

Дело было за малым, найти такого. И Элеонора начала продумывать новый план.

Глава 69

Замок в Туре, двор Генриха II Плантагенета

– Дорогой Рауль, я считаю, что тебе пора остепениться, – начала Элеонора.

– Нет уж, Эли, хватит с меня, – отрезал он.

– Ну что ты, – мягко возразила она. – Два неудачных брака – это ещё не знак того, что тебе это не дано. Тем более что у меня для тебя есть прекрасная кандидатура.

Элеонора посмотрела на высокого, хорошо сложенного, с мощным разворотом плеч мечника, мужчину, на благородное лицо, украшенное небольшим шрамом над правой бровью, с лёгкой сединой на висках. Она знала, что Рауль пользуется успехом у женщин, но сам весьма разборчив и никогда не был замечен в многочисленных связях и сомнительных победах.

– Рауль, и у неё тоже было два неудачных брака, – осторожно сказала Элеонора.

– Эли, – перебил Элеонору Рауль, второй граф Вермандуа, – я всегда уважал твой ум, но хоронить себя с какой-то старухой в угоду твоим амбициям я не стану.

– Обижаешь, Рауль. Неужели ты думаешь, я предложу тебе что-то ужасное? Выслушай хотя бы, кто она, – ответила Элеонора, улыбаясь, зная, что мягкость всегда хорошо действует на мужчин.

– Рассказывай, – буркнул с недовольным лицом мужчина.

– Ты в курсе последних событий, Рауль? – спросила она, начиная издалека.

– Каких именно? – усмехнулся граф. – Сейчас события развиваются с такой скоростью, что утром встал в одном государстве, а после обеда обнаружил себя в другом.

– Ну, где-то ты прав, – всё так же мягко улыбнулась Элеонора и спросила: – Что ты слышал про Уэльс?

Во взгляде Рауля возник интерес, и Элеонора сразу это отметила.

– Уэльс? Это же оттуда? – он показал на огромное ростовое зеркало, теперь установленное в малом приёмном зале Элеоноры Аквитанской.

– Да, – кивнула она. – А что ещё ты слышал про Уэльс?

– Слышал, что там появилась новая королева, – ответил граф.

– Да, но она себя так не называет, – несколько ревниво произнесла Элеонора, и, мысленно отругав себя за несдержанность, продолжила: – И, скорее всего, она умна, потому что королева в Англии может быть только одна.

– А ещё я слышал, – сказал граф, – что у неё военный союз с королём Шотландии, который отобрал у Англии те земли, что Англия уже считала своими. А учитывая, что король Шотландии молод и не женат, я уверен, что только военным союзом это ограничилось.

– А что ещё ты слышал? – Элеонора, как обычно, рассчитывала на то, что мужчины не любят, когда их заставляют что-то делать, но прекрасно делают то, что считают своим решением.

– Говорят, что она красивая, – сказал граф, но, заметив мелькнувшее на лице Элеоноры недовольство, понял свою ошибку и исправился, добавив: – Почти как ты.

Между тем на лице Элеоноры снова появилась мягкая улыбка.

– И ты всё ещё считаешь, что это плохая партия? – спросила она.

Мужчина замолчал, и Элеонора увидела, как Рауль просчитывает варианты. Она ему доверяла и была уверена в том, что её дальний родственник не имеет королевских амбиций, хотя и относится к королевской фамилии, но быть вассалом Генриха ему было спокойнее.

Это был бы идеальный вариант, в отличие от того же герцога Кентерберийского, которого, во-первых, Северная Леди вряд ли воспримет благосклонно из-за его святейшего братца, а во-вторых, Кентерберийских будет сложнее контролировать.

– Ну так что, Рауль? – уточнила она.

– Ты меня торопишь? – удивился мужчина. – Могу я хотя бы взглянуть на её портрет?

– Можешь, – кивнула Элеонора, готовая к этому вопросу. Она откинула полотно с установленного на треноге портрета леди Маргарет, который ей презентовал епископ Кентерберийский после того, как Северная Леди объявила Уэльс независимым.

На Рауля с портрета строгим взглядом синих глаз смотрела очень молодая медноволосая женщина. Рауль знал, что художники обычно льстят оригиналу, но только взглянув в эти глаза, граф Вермандуа решил, что ему эта идея нравится.

– Я согласен, – сказал он.

Элеонора улыбнулась – её план сработал.

– Что надо делать? – спросил Рауль.

– Тебе надо попасть в Кардиф, – ответила леди Элеонора. – Иначе, на расстоянии, боюсь, будет весьма сложно очаровать гордую Северную леди.

Граф Рауль Вермандуа посмотрел за окно.

– Здесь у нас ещё тепло, – заметил он, – но там, на севере Англии, на скалистых берегах Уэльса, наверняка уже начинается зима.

– Так это и хорошо, – сказала леди Элеонора. – Потому что просто приехать недостаточно. Нужно яркое событие, и мы с тобой подумаем, как это сделать так, чтобы Северная Леди была уверена, что ваша встреча случайна.

Элеонора снова всё предусмотрела. Не предусмотрела она только одного, что у этого разговора будет свидетель. Это случилось совершенно случайно, епископ Кентерберийский зашёл в малый зал в поисках Элеоноры, но, услышав, что она входит и не одна, то он не стал выходить, а спрятался за портьеру, когда Элеонора и Рауль вошли в зал.

Зал был достаточно небольшим, чтобы хорошо слышать, о чём говорили, и достаточно большим, чтобы не было слышно того, кто не хотел быть услышанным.

Епископ Кентерберийский, который уже считал Уэльс своим, вдруг понял, что и серебряный рудник, и огромный кусок территории, который он хотел присоединить к тем владениям Кентерберийских, что сейчас считались собственностью короля Англии Стефана, снова уплывают у него из рук.

«Проклятые бабы, – подумал епископ, – они вечно строят злокозненные планы. Ну уж нет! Я не для того всё поставил на карту, чтобы отдать это норманнам. Никакого Рауля Вермандуа не будет. Я лично позабочусь об этом».

***

Кардиф. Маргарет

Жизнь в Кардифе определённо стала веселее, теперь замок был полон людей, шотландцы вносили свой колорит, но и Али со своей небольшой свитой тоже, определённо, положительно влиял на настроение в замке.

Прошло уже пару недель, а интерес, который вызывали ставшие уже привычными разговоры на ужине об обычаях Аббасидского халифата и окружавших его арабских стран, где Али, как оказалось, везде побывал лично, не ослабевал.

Али оказался очень интересным рассказчиком, и мы все многое узнали об обычаях Халифата и о том, как вообще в арабском мире развиваются события.

Я настояла, чтобы Джабир тоже присоединялся к ужину. Мы даже перестали готовить свинину, телятина и баранина стали привычным рационом, потому что терять таких интересных собеседников из-за различий в традициях питания не хотелось.

Многое нам поведал Джабир аль-Табиб, рассказывал о том, как развивалась медицина. Я с удивлением узнала, что арабские медики даже проводили операции на глазах, возвращая зрение.

Джабир подарил мне свою книгу. Это было очень ценно, ведь это была рукопись, и я впервые задумалась о том, что надо бы попробовать ввести книгопечатание. Мне не хватало книг, и теоретически я знала, как это можно сделать. Нужно было найти свободное время в моём плотном графике и переговорить с мастерами, талантливые люди в любом времени всегда были, надо только немного подтолкнуть.

Но начали мы с того, что Джабир стал учить меня арабскому языку, потому что его книга была написана на арабском, и у меня неплохо получалось. Я никогда не задумывалась о том, что язык может быть таким плавным и певучим. Раньше, до того, как я стала леди Маргарет, у меня особых способностей к языкам не было, но здесь, возможно, это было связано с тем, что я попаданка, я очень гибко реагировала на любую информацию, и она почти моментально запечатлевалась у меня в памяти. Так что спустя месяц я уже могла самостоятельно, пусть и медленно, начать читать книгу.

Конечно, мне не хватало скорости, поэтому за этот месяц Джабир рассказывал мне, что там написано.

Я и сама не заметила, как в процессе его рассказов начала делиться с ним теми знаниями, которые у меня были. Я, конечно, ничего не понимала в медицине, но теоретически могла описать принцип действия, а гениальный мозг Джабира формулировал это в детали.

Так произошло, когда мы обсуждали инфекции. Я рассказала про вакцинацию, вспомнив историю о том, как была изобретена вакцина от оспы. *

(* Вакцина от оспы была изобретена английским врачом Эдвардом Дженнером в 1796 году. Он заметил, что доярки, переболевшие коровьей оспой, не заражались натуральной оспой. В 1796 году взял содержимое оспенного нарыва на вымени коровы и втер его в царапину на руке восьмилетнего мальчика. У мальчика развилась лёгкая форма коровьей оспы, которая вскоре прошла. И повторно мальчик уже не заболел.)

Джабир моментально ухватился за эту идею и углубился в исследование, попросив разрешения бывать на ферме, где содержали коров, проверять животных на наличие коровьей оспы, смотреть за тем, как себя чувствуют доярки. Пока ещё результатов не было, но я была уверена, что разработка вакцины – это дело времени.

И в лабораторию к своим алхимикам я его всё-таки отвела. Теперь они вместе работали над совершенствованием системы перегонки. Это позволило бы получать не только чистый спирт, но и другие экстракты, которые можно использовать в медицине.

Джабир сразу заметил, что мы пытались сделать порох, хотя я и не хотела ему это показывать. Но он дал дельный совет по тому, что следует добавить, и эксперименты пошли немного другим путём. И я поняла, что, если мне удастся закупать достаточное количество серы, то свой порох у меня будет. Но этим знанием я не собиралась ни с кем делиться, решила, что это моя тайная защита, и все записи потом, по возможности, я уничтожу. Фейерверки – это одно, а огнестрельное оружие, совсем другое.

Когда я думала о том, что происходит в Кардифе, мне всё это представлялось некой замкнутой системой, потому что здесь было всё для того, чтобы можно было жить. А с учётом того, что мы развили и стекольное производство, и мясное, и шерстяное, и у нас было море, где водилась потрясающая рыба, и лес, то, по сути, нам никто не был нужен.

Но это я так думала, нам, может быть, и никто не был нужен, а вот мы были нужны всем.

И я даже не предполагала, какие козни плетутся на тему «покори Уэльс и его хозяйку».