Текст книги "Хозяйка Северных гор 2 (СИ)"

Автор книги: Адель Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

Глава 61

Бера не пошла к леди Маргарет, тем более что было уже поздно. Рано утром она направилась к леди Элери, потому что Бера очень хорошо знала это средство, сама им пользовалась и даже умела его готовить.

Только вот оно было очень трудоёмким в изготовлении, настаивалось несколько месяцев, и любая ошибка в процессе, и средство могло не получиться. Поэтому Бера тщательно готовила его и надеялась успеть закончить как раз к родам леди Маргарет.

В общей суматохе Бера не удосужилась понюхать графин, из которого пил лорд Джон, и теперь корила себя.

«Как же теперь докажешь вину лорда? – думала она. Да и этот флакон, не такое уж доказательство. Вряд ли жена будет доносить на своего супруга. И уж тем более, вряд ли она скажет, что этот флакон принадлежал ему».

Бера мучилась, не спала почти всю ночь:

«Говорить или не говорить леди Маргарет?»

Но, с другой стороны, этот сын гадюки явно хотел причинить вред леди Маргарет и её ребёнку. Иначе зачем женщине, которая не рожает, подливать средство, усиливающее роды?

И Бера всё-таки решилась.

С утра она пришла к леди Элери и показала ей флакон.

– Что это? – удивилась Элери.

– Это… Генри Честер, – сказала Бера. – Его жена отдала мне.

– Ты знаешь, что это? – леди Элери вдруг стало страшно.

– Да, – горько ответила Бера.

Элери сразу сообразила, что это может быть связано со смертью Джона.

– Это яд? – спросила она.

– Нет, – покачала головой Бера. – Но это могло убить лорда Джона.

– Так ты думаешь, что это могло убить или это его и убило? – леди Элери с ужасом подумала о том, что будет когда Маргарет узнает.

– Да… Но, леди Элери, это бы не убило его, если бы… если бы он был моложе.

– Ты хочешь сказать, – осторожно уточнила Элери, не совсем понимая, что говорит Бера, – что если бы он был моложе, то ему бы это не повредило?

Бера кивнула:

– Скорее всего, нет.

И Бера снова застыла, а леди Элери вдруг поняла, почему Бера пришла к ней.

– Ты теперь сомневаешься… говорить ли об этом Маргарет? – тихо спросила Элери.

Бера вздохнула, кивая.

Элери бы тоже сомневалась, не будь ей так страшно за Маргарет.

– Мы не можем позволить такому человеку находиться в доме, это опасно. Поэтому она должна знать. Пойдём, Бера, я сама скажу ей. А то, что не смогу объяснить, ты поможешь, – твёрдо сказала Элери.

И женщины пошли в покои леди Маргарет.

***

Маргарет

Вчера я похоронила Джона.

Нелепая смерть. Какое-то книжное выражение. Разве смерть бывает… лепая? Логичная? Разумная? Осмысленная?.. В голове роились совершенно посторонние мысли, возникали какие-то антонимы.

Впервые за всё то время, что я здесь, с того момента, как я открыла глаза в замке Эссекс, я не чувствовала желания что-то делать. Словно все силы, эмоции и энергия разом меня покинули. Развеялись вместе с пеплом над морем.

Кощунство так себя вести, получив второй шанс, это так… нелепо. Тьфу ты. Почему снова и снова возвращается это дурацкое слово?

Я не плакала. В этом времени плакать нельзя, слабость здесь не приветствуется. Внутри меня словно что-то застыло, будто бы погас огонь. Мне нужно было что-то, чтобы «проснуться». Я искала это в себе, и не находила.

Вот и сегодня я стояла и смотрела через окно на привычный пейзаж, на серое осеннее небо, затянутое облаками, на природу, ставшую вдруг чёрно-белой, будто бы разом исчезли все краски из мира.

Дверь отворилась. Я обернулась через плечо и увидела, что пришла леди Элери. Она теперь постоянно была со мной, и мне было даже неловко, что её ребёнок с няньками, но я не могла её отпустить. Мне казалось, что как только я перестану её видеть, с ней тоже что-нибудь случится.

Удивило то, что с ней была Бера. Я ещё вчера ей сказала, что мне не нужны никакие успокоительные.

– Я хорошо себя чувствую, – немного резко сказала я, повернувшись к ним.

Я сегодня посмотрела на себя в зеркало. Удивительно, но чёрный цвет мне шёл.

«Леди Маргарет, дважды вдова,» – подумала с мрачным удовлетворением, что теперь это уже звучит, как титул, – «Наверное, женихов-то теперь поубавится.»

Как ни странно, было об этом думать, но я не могла себе позволить долго горевать. У меня будет ребёнок. За мной стоит мой народ. А над головой реет Красный Дракон.

– Маргарет, тут такое дело… – начала Элери. Женщины переглянулись, явно не зная, как начать. Я посмотрела на то, что в руке у Элери был какой-то красивый блестящий флакон.

– Начни с этого флакона, Эли, – сказала я.

Элери вздохнула и, наконец, произнесла:

– Этот флакон принадлежит Генри Честеру. И, по словам Беры, там была жидкость, способная вызвать ранние роды.

– Была? – переспросила я.

– Да. Сейчас флакон пуст, – ответила Элери.

– Значит, её использовали?

– Да, Маргарет. Ещё у этого средства есть побочное действие, оно может вызывать «кровяную горячку *».

(*повышать давление)

Я сразу поняла, о чём она говорит. И симптомы были похожи.

– То есть Джон… – я посмотрела на Беру. – Джон выпил воду с этим средством, которая, полагаю, предназначалась мне?

Внутри меня начало разгораться что-то злое, тёмное. Я стала ходить по комнате, не в силах стоять на месте, посмотрела на Беру и спросила:

– У него поднялось…– я остановилась, понимая, что в этом времени никто пока ни про какое давление и не слышал, – у него началась… «кровяная горячка», и кровь «ударила» в голову?

– Мудрёно, конечно, говоришь, леди Марга, – сказала Бера. – Но в целом, верно.

Мне сразу захотелось вызвать капитана Сэла и бросить гадёныша в тюрьму.

Но вчера приехал исчитор вместе с мейстером Джона. И сегодня они должны были огласить завещание. Поэтому я, подавив в себе волну гнева, который склизким комком стоял в горле, кивнула.

– Элери, Бера… я поняла вас.

Элери смотрела на меня изумлённо видимо, ожидала совсем другую реакцию:

– Маргарет, с тобой всё в порядке?

– Нет, Элери, со мной не в порядке. Но сейчас мы все пойдём выслушаем последнюю волю Джона. А после этого займёмся убийцей.

***

Мы все собрались в малом зале. Посередине зала стоял стол. Я обратила внимание, что Генри выглядел осунувшимся, но взгляд, который он бросил на меня, был полон ненависти.

«Ну надо же, – подумала я, – мальчик, похоже, ещё и меня назначил виноватой».

Я держала в кулаке красивый флакончик, похожий на драгоценный камень.

С моей стороны присутствовали мейстер Умло, капитан Сэл, сэр Джеффри, барон Надд и Элери. Генри тоже пришёл не один, с ним был капитан его отряда и двое молодых людей. Похоже, кто-то из его приближённых. Я их не видела в замке, а значит, они жили в казарме.

Мейстера, который служил у Джона, я хорошо знала. Мне показалось, что он сильно постарел. Он работал на Джона много лет, и, я думаю, смерть Джона стала и для него тяжёлым испытанием. В его руках была чёрная кожаная папка. Когда он начал зачитывать завещание, я поняла, что Джон готовился. Я прямо услышала его голос, когда мейстер произносил, что и кому он оставил.

Джон позаботился обо всех, не забыл даже самого последнего конюха в своём самом отдалённом замке. И, судя по тому, что я получала всё, завещание было составлено либо сразу после его возвращения из Дувра, либо непосредственно до поездки.

Генри получал графский титул и земли, которые принадлежали его матери. Карнарвон отходил мне.

Было любопытно наблюдать за сменой эмоций на лице того, кто убил своего отца. Я понимала, что он не собирался его убивать, но всё равно не могла его простить. Подлый мелкий убийца…

Когда всё было прочитано, Генри Честер, кипя гневом, заявил:

– Карнарвон мой замок! Ты его не получишь!

Я улыбнулась, но Генри не останавливался:

– Король меня назначил наместником!

Я встала. Гнев бурлил в моих венах. Это было хорошо, я чувствовала себя живой.

– Разве наместником может быть убийца?! – бросила я.

Генри Честер попятился. Я обошла стол, посмотрела на сидящих вокруг, сделала ещё шаг к Генри, вытянула руку, указала на него пальцем и громко произнесла:

– Я обвиняю Генри Честера в убийстве моего мужа Джона Честера! Отцеубица!

Он отшатнулся, стул опрокинулся, и мужчина чуть не упал.

– Да как ты смеешь! – заорал он, и, достав кинжал, кинулся на меня.

Ему наперерез встала его супруга. Я только увидела, как мелькнула кровь… и, наконец-то, отмерли сидящие воины. Самым шустрым оказался Надд, который невероятным образом перепрыгнул через стол, ударил ногами, и Генри Честер отлетел и упал. Его скрутили.

Я боялась смотреть в сторону Элины, но, к счастью, ничего страшного, он лишь слегка порезал ей руку. Элери уже вела её к двери и кивала мне:

– Мы пойдём к Бере.

Мейстер Джона встал, укоризненно покачал головой и сказал:

– Леди Маргарет, зачем вы его спровоцировали?..

И тогда я раскрыла ладонь и показала так, чтобы было видно всем. Генри с бешеными глазами, сидящий на стуле с завязанными за спиной руками, казалось, перестал дышать.

– Генри, вы узнаёте этот флакон? – спросила я.

Генри Честер молчал.

– Я думаю, несложно будет найти в Карнарвоне того, у кого вы купили этот флакон. Это же большая редкость, – сказала я.

– Это не я! – крикнул Генри Честер. – Это… это настойка! Она безвредна!

– Безвредна? – повторила я. – Но именно она убила вашего отца. Капитан Сэл, арестуйте Генри Честера. Я буду его судить. Я хозяйка Уэльса.

С Элиной я поговорила отдельно, смелая девочка достойная дочь своего отца и заслуживала лучшего, чем сумасшедший отцеубийца:

– Если вы хотите уехать к отцу, то лучше сделать это сейчас, пока ещё перевалы не закрылись снегом, я дам вам сопровождение. Потом вам придётся ждать до весны.

Девушка уже немного успокоилась и тихо попросила:

– Леди Маргарет, а можно… я останусь здесь? У вас?

Мне не очень хотелось оставлять девицу, которая была влюблена в моего мужа. Но я не могла ей отказать, ведь она, не колеблясь встала между взбешённым Генри и мной.

Теперь я знала, что делать! Как оказалось, Джон был единственным, что ещё сдерживало меня, теперь мне нечего было терять, а вот защищать было что.

И я написала четыре письма – трём королям и одному герцогу.

Глава 62

Я написала письма трём королям и одному герцогу.

В письмах королю Стефану и королю Генриху, вернее, королеве Элиеноре Аквитанской, было официально объявлено, что я провозгласила Уэльс независимым государством, и любое посягательство в виде их кораблей в моей бухте или сухопутных войск, подходящих к границам Уэльса, буду считать объявлением войны.

Я знала, что ни один из них не сможет прийти ко мне зимой. Ну что ж, с одной стороны, у меня было время подготовиться к встрече. С другой, у них тоже было время придумать что-то, если они против того, что я самопровозгласилась.

Именно поэтому я написала письмо ещё одному королю, королю Шотландии Алану. В этом письме я напомнила ему про долг.

Нет, я не собиралась брать долг серебром. Так же, как и не собиралась брать его золотом. Мне нужен был военный союз. Мне нужна была уверенность в том, что он поддержит меня войском, физически, а также в том, что он будет представлять и защищать мои интересы перед другими в политике.

Для герцога Кентерберийского у меня тоже было письмо. В нём я писала, что его шпион Генри Честер арестован, что Карнарвон принадлежит мне, и что у меня для него есть предложение: «Он не приходит по весне к Уэльсу, а я не поддерживаю короля Стефана».

У меня оставалось чуть больше пары недель, чтобы эти письма отправить, и я не стала долго раздумывать. Гонцы из Уэльса повезли письма к адресатам. Я также знала, что ответа я скорее всего не дождусь. Но мне и не был нужен ответ. Наступала зима, время покоя и тишины. Мне нужно было это время, чтобы выносить ребёнка и собраться с силами.

В Карнарвон я отправила сэра Джеффри. Он тот, кто сможет держать оборону. Он же забрал с собой Генри Честера, потому что я так и не смогла осудить сына Джона на смерть. Слабость? Да.

Но я всё ещё оставалась цивилизованным человеком. Однако жить в одном замке с тем, по чьей вине погиб Джон, я тоже не могла. Темницы Карнарвона не очень уютное место, и я малодушно надеялась, что сырость, холод, и чувство вины сделают то, с чем я не справилась.

Пока ещё перевалы не закрылись, я собрала совет баронов. Все единогласно поддержали мой план. Были выбраны те, кто должен был проверить актуальность законов, возрождая то, что было утрачено, когда Уэльс вошёл в состав Англии.

Править страной – это не совсем то, о чём я мечтала. Но я так и не смогла убежать от своей судьбы.

Во главе армии Уэльса встал главнокомандующий, генерал Сэл. Капитан Сэл, как и тэны, и капитан Седрик в один миг сделали головокружительную карьеру, став военачальниками армии. По договорённости каждый барон должен был выделить определённое количество людей под командование генерала Сэла. К весне его задачей было подготовить этих воинов.

За бароном Наддом так и оставалась Зелёная сотня, которую, в случае необходимости, он обещал обратить в Тысячу.

Сэр Джеффри был мрачен. Он всё ещё оставался верен королю Англии, но мне лично он принёс клятвы. Поэтому я знала, что он будет делать так, как я скажу. Потому что для этого человека клятвы были нерушимы. Он не клялся ни одному из королей, а мне он клятву дал.

Я с нежностью вспомнила отца Давида, который многому научил меня. И то, что рыцари будут воевать на нашей стороне, в этом была и его заслуга. Это он посоветовал оставить рыцарей в Кардифе, приняв у них личные клятвы.

Помочь Стефану сэр Джеффри мог, поддержав нейтралитет Уэльса. Для этого Карнарвон должен был остаться моей крепостью, именно поэтому он и был отправлен мной в Карнарвон в качестве моего наместника. Это был компромисс, который устраивал нас обоих.

Вообще, вся эта суматоха, связанная с подготовкой к тому, чего я всё время старалась избежать, а именно, влезать в какие-то исторические военные действия, делала меня живой. Даже Элери сказала:

– Маргарет, как это ни странно, но я даже рада, что ты объявила войну всему миру. По крайней мере, у тебя теперь горят глаза, и нет больше такого убитого выражения.

Со дня отправки писем прошло три недели. Судя по тому, что снега до сих пор не было, зима в этом году должна была быть поздней. Мэри рассказывала мне, что люди шепчутся, что их леди зажгла такой костёр в Самайн, что он растопил зиму.

Но я всё же рассчитывала, что зима придёт. Иначе мне становилось не по себе, а ну как война начнётся раньше, чем мы ожидали?

Перевалы до сих пор не закрылись. И, наверное, именно поэтому, проснувшись однажды утром, я узнала, что к нам движется войско.

***

Алан

Когда я получил письмо от Маргарет, письмо было сухое, я и не ждал, что там будут «слышны» слёзы, хотя я уже знал, что она овдовела. Я знал, но не стал ей писать. Зачем проявлять сочувствие на бумаге?

Чтобы поддержать ту, что тебе дорога, нужно видеть её глаза.

Прочитав письмо, я снова пожалел о том, что она не моя королева. Ну что за женщина! Другая бы опустила руки, залила всё слезами, а эта взяла и объявила всем войну.

Он напомнила мне о долге. Долг... Я бы и без долга ей помог.

Я вызвал Макдугала и сообщил ему, что мы собираем войско и отправим его в Уэльс.

– Алан, ты с ума сошёл! – сказал он, забыв о том, кто перед ним.

– Поосторожнее с языком, Макдугал, – напомнил я ему, кто здесь является королём.

– Алан, это неразумно! Чокнутая баба объявила войну всем королям, и ты хочешь в это влезть, чтобы шотландская кровь проливалась за подстилку английских лордов?

И тогда я его ударил. Он, конечно, не утерпел и дал сдачи, завязалась драка. Но правда была на моей стороне, поэтому вскоре Макдугал оказался на полу под моим сапогом.

– Запомни, Макдугал, – сказал я, – я уважаю твоё мнение, но три вещи не обсуждаются: принятые мной решения, Северная леди и третье – под кем она лежала. Это тоже не обсуждается. Ты меня понял?

– Да, – полузадушено ответил Макдугал. – Я понял вас, Ваше Величество.

– Я ей должен. Но даже если бы я не был ей должен, я бы ей всё равно помог, – отрезал я, заканчивая этот разговор.

Этот разговор сыграл свою роль. В небольшую армию, которую я решил отправить к Маргарет, вошли только те кланы, в верности которых я не сомневался. Возможно, я ослаблю себя в Шотландии. Но к ней я отправил тех, кому верил, как самому себе.

В этот же день был отдан королевский приказ о том, что в состав небольшой армии, которую я направлю в Уэльс, войдут три клана – Макбэйн, Кэмерон и Маккормик.

Я вызвал к себе глав кланов.

– Братья, – начал я, – когда-то одна прекрасная женщина приняла нас на своей земле и ничего не попросила взамен. Но вы знаете, что я всегда отдаю долги. Сейчас ей нужна помощь. Скорее всего, весной ей придётся противостоять огромной силе. Я обращаюсь к вам, соберите тех, кто пойдёт с вами в Уэльс.

Никто из глав кланов не стал задавать лишних вопросов, спрашивать меня «зачем» и «почему». Они верили мне, наверное, больше даже, чем себе.

И если король сказал, что так надо, значит, так надо.

Время поджимало. Все, кто решил пойти в Уэльс, не смогли бы пройти прямо сейчас, но было решено, что небольшой отряд в сто мечей, пойдёт по суше, а остальные придут по весне, к тому времени, как откроется навигация.

Сотня, возглавляемая Григором Макбэйном должна была успеть прибыть в Уэльс до того, как снег и лёд перекроют все дороги.

Шотландцы были привычны к суровым условиям, и жизнь приучила их быть осторожными с погодой в горах. Именно поэтому ни один из них не пострадал. Даже те женщины, которые шли с ними, все дошли.

Холодным серым декабрьским утром сотня шотландцев спустилась с перевала в долину замка Кардифф. Там их уже встречали воинственно настроенные воины Зелёной сотни. К счастью, быстро разобрались, что это не нападение, а помощь, которую запрашивала леди Маргарет.

В Зелёной сотне были и их соотечественники, которые остались жить в Уэльсе. И когда недоразумение разрешилось, многие стали обниматься, а у генерала Сэла появилась новая головная боль: куда их заселять? Хорошо ещё, что не возникло вопроса, чем всех прокормить.

Шотландцев пропустили к замку, пока, предоставив им всё те же казармы, которые теперь были обустроены, но в них никто не жил, потому что все те, кто занимал их ранее, уже отстроили себе новые дома.

***

Маргарет

Когда прибежал человек от Надда и сообщил, что это не вражеская армия спустилась с перевала, чтобы захватить ещё не готовый к войне Уэльс, а подкрепление, которое прислал Алан в ответ на моё письмо, у меня отлегло от сердца.

И я, тщательно дыша и успокаивая сердцебиение, подумала, что нет, такие потрясения, это, конечно, очень серьёзно, нужно попробовать оградить себя от такого стресса.

Каково же было моё удивление, когда к ужину пришли мои старые знакомые: Григор Алпен, а вместе с Алпеном пришла и его мать, Морна.

Увидев меня, она раскрыла объятия:

– Маргарет!

И я обняла её, словно родную мать, заново переживая все те чувства, которые когда-то испытала в их прекрасной стране.

Во время ужина мы не разговаривали о делах. Шотландцы, веселясь рассказывали, как они шли по Англии, и никто их даже не спросил, кто они такие и куда направляются.

– Похоже, ваш король сейчас занят другими делами, – смеясь сказал Григор, – так недолго и страну потерять.

После ужина я приняла Григора у себя.

Он рассказал, что к весне Алан готовит ещё шестьсот воинов, которые скорее всего придут по воде.

– Я благодарю короля Алана, – сказала я, – за то, что моя просьба была исполнена. Но я хочу вас предупредить, что нас ждёт большая опасность. И, возможно, выживут не все.

Григор, снисходительно посмотрел на меня и сказал:

– Леди Маргарет, мы не просто выполняем волю нашего короля. Это было наше решение, пойти вместе с нашими людьми. Именно поэтому не оскорбляй нас недоверием, что мы делаем что-то, последствий чего не понимаем.

Я встала, и, приложив руку к груди, ответила:

– Спасибо, – сказала я тихо, но твёрдо.

Когда все ушли отдыхать и я осталась одна, встала у окна, вглядываясь в черноту ночи, и подумала: «Если герцог Кентерберийский приплывёт весной на нормандских кораблях, а к нему ещё присоединится король Стефан… вдруг они захотят дружить против меня. Что тогда?»

Но я не знала, что Алан не остановился на том, чтобы просто отправить мне войско.

Глава 63

Замок в Туре, двор Генриха II Плантагенета

– Дорогой, что говорит герцог Кентерберийский по поводу Уэльса? – спросила Элеонора* Аквитанская, обратившись к Генриху.

(*возможно в начале вам попадалось французское звучание имени Алиенора-Элеонора, теперь буду использовать английское звучание)

Элеонора любила Генриха. Он дал ей то, чего у неё не было в первом браке, она впервые почувствовала себя желанной женщиной. Но была и обратная сторона, в Генрихе было столько жизни, что она знала, что он не удовлетворится одной женщиной.

Ей докладывали, что даже сейчас, когда они по-настоящему наслаждались друг другом и, находясь на гребне волны этой любви, решили, что весь мир должен склониться перед ними, даже сейчас Генрих периодически выходил из спальни то одной, то другой фрейлины.

Элеонора закрывала на это глаза. Ещё с первого брака она знала, что мужчины полигамны. И чем сильнее мужчина, чем больше у него власти, чем больше в нём жизни, тем больше у него потребность «побеждать» – всех и вся.

Вместо того, чтобы устраивать скандалы, она тщательно проверяла всех фрейлин, ей не нужны были проблемы со здоровьем, она хотела родить Генриху здоровых детей и следила, чтобы у него не появлялось детей на стороне. Все его любовницы получали специальные отвары.

Элеонора контролировала всё. Но вот то, что сейчас происходило в Англии, с этим провозглашением независимого Уэльса, это ей определённо не нравилось. Ситуация не поддавалась контролю, и ей казалось, что Генрих относится к происходящему как-то уж слишком легкомысленно.

– Нора, – произнёс Генрих, подходя и обнимая её, утыкаясь носом в шею и перебирая губами её кожу. Он знал её слабые места, но не знал одного, что разум Элеоноры никогда не поддавался влиянию чувств и чувственности.

– Да, Генрих? – мягко спросила она. – Что говорит Кентерберийский по поводу Уэльса и его хозяйки?

– Я не вижу в этом проблемы, – ответил Генрих, не отрываясь от её плеча. – Герцог обещает договориться о невмешательстве Уэльса в войну со Стефаном. И теперь это практически гарантировано. Главный соратник Стефана был выведен из игры, а теперь ещё и умер. Без него, ни леди Уэльса, ни присягнувшие ей бароны не будут поддерживать короля Стефана. Да и прежде Уэльс никогда не поддерживал Англию.

– Это хорошо, дорогой, – терпеливо произнесла Элеонора. – Но что будет потом, когда ты станешь королём Англии? Ты согласен, чтобы Уэльс оставался независимым?

Генрих задумался.

– Нора, ну это же будет потом, – сказал он с лёгким раздражением.

Элеоноре захотелось закатить глаза. Почему мужчины предпочитают думать только о насущном?

Вслух же она мягко произнесла:

– Уэльс занимает довольно большую территорию и имеет выход к морю. А морская граница его довольно обширна.

– Нора... – несколько резко перебил её Генрих, будто бы подчёркивая несовершенство женского ума. – Берега вокруг Уэльса полны рифов, и он находится в стороне от основных торговых путей.

Элеонора не успела ответить, потому что в этот момент, словно в ответ на их разговор, в комнату вошёл слуга и объявил:

– Королевская почта, сир. Срочное послание из Шотландии.

Генрих и Элеонора переглянулись. Элеонора, хорошо образованная и знавшая несколько языков, первой взяла письмо. Распечатала его и начала читать. По мере прочтения на её лице не отразилось ни одной эмоции. Держать лицо её научили ещё во времена, когда она была королевой Франции.

– Что там, Нора? – нетерпеливо спросил Генрих.

– Шотландия объявила о заключении военного союза с Уэльсом, – спокойно сообщила Элеонора.

– И как это понимать? – удивился Генрих.

– Это значит, – несколько язвительно сказала она, – что когда ты станешь королём Англии и решишь присоединить Уэльс военным путём, то с другой стороны границы у тебя начнутся проблемы с Шотландией.

Генрих выругался и спросил:

– Что ты предлагаешь, Нора?

Элеонора Аквитанская улыбнулась. Ведь именно для этого момента она и завела этот разговор, и слуга с почтой намеренно подошёл в этот время. Генрих не терпел, когда ему давали советы, но был готов прислушаться, если он сам о них спрашивал.

– Я полагаю, юную графиню Уэльса можно приручить, – всё так же улыбаясь, произнесла Элеонора. – Бедная девочка второй раз потеряла мужа, осталась одна, была вынуждена поднять Красного дракона... Я думаю, что герцог Кентерберийский неплохой вариант для следующего брака. Только надо, чтобы его святейший брат не вмешивался в их отношения, тогда у герцога будет больше шансов завоевать доверие и любовь леди Уэльса.

Генрих в очередной раз удивился, насколько изящные решения предлагала Элеонора.

Можно было направить флот по весне к Уэльсу, разгромить мятежников и получить затяжную партизанскую войну от тех, кто уйдёт в леса и горы. Но если можно было взять Уэльс без крови, то почему бы и нет?

– Я поговорю с герцогом Кентерберийским, – сказала Элеонора, цвидев одобрение на лице мужа, – скажу ему, что ты поддерживаешь эту идею?

– Да, сделай так, – кивнул Генрих, теперь полностью уверенный в том, что это была именно его гениальная идея.

***

Англия. Королевский дворец в Дувре

Король Стефан тоже получил письмо от шотландского короля. Он не удивился, потому что ожидал чего-то подобного. И теперь, когда Джона больше не было в Уэльсе, король Стефан был уверен, что Уэльс не станет его поддерживать.

Он совершил много ошибок, но сделанного теперь не исправить. Одно его утешало, то, что он смог позаботиться о своей семье. А в том, что он обречён и королевская династия в Англии скоро сменится, Стефан уже не сомневался. Но он ещё собирался попортить кровь нормандскому выскочке и французской шлюхе. Поэтому раздавал привилегии налево и направо – кому что только мог. Бароны и эрлы получали земли и деньги из казны, в которой практически уже ничего не оставалось.

Король Стефан готовился к тому, что военное столкновение неизбежно, и Уэльс он трогать не собирался, потому что ему не нужны были проблемы на границе с Шотландией. А король Алан дал чётко понять, что он заключил именно военный союз с Уэльсом, и его протекторат распространяется на любые поползновения в сторону Уэльса.

***

Уэльс. Замок Кардиф. Маргарет

С появлением шотландцев жизнь в Кардиффе забурлила с новой силой. Несмотря на приближающуюся зиму, девушки из посёлка вдруг стали наряжаться в яркие наряды, а на военные тренировки бегали смотреть и взрослые, и дети. Всё это напоминало мне подготовку к какому-то чемпионату.

Глядя на шотландцев, с ними вместе начали тренироваться воины Зелёной сотни. Домашних дел уже оставалось немного, потому как урожай был собран, заготовки практически сделаны.

Благодаря затянувшейся осени ещё продолжали работать рыбаки и коптильни. А также чесальщицы и прядильщицы начали трудиться с удвоенной силой, чтобы обеспечить шотландцев зимней формой.

Это получилось случайно. Ко мне пришёл Григор и, тыкая пальцем в Надда, сказал:

– Где взять такие куртки?

Я спросила:

– Много ли надо?

Григор посмотрел на меня удивлённо и ответил:

– Ну, минимум сотню.

Я поняла, что практичный шотландец решил утеплить своё войско, но это было и в моих интересах, всё же зима могла быть холодной.

Это было смешно, но мы два вечера потратили на обсуждение цвета. Было несколько красителей, которые у нас имелись, но это же были шотландцы! Я им сказала, что не смогу сделать клетку так быстро, что они должны выбрать какой-то один цвет. И в конце концов нам удалось договориться: если у Зелёной сотни куртки были тёмно-зелёные, то шотландцы оделись в коричневые. Цвет был интересный, тёмный, глубоко насыщенный, почти чёрный. Смотрелось очень красиво.

Я же неожиданно буквально за месяц округлилась и начала носить свободные платья. Морна, конечно, сразу заметила, что я в положении. А вот до остальных шотландцев дошло не сразу. Разница проявилась в том, что если раньше Григор напрямую шёл ко мне и задавал вопросы, которые возникали по обустройству жизни шотландского гарнизона, то в какой-то момент я поняла, что он перестал приходить.

Однажды я даже отправила за ним слугу. Он пришёл, встал напротив меня. Я спросила:

– Григор, у вас что, закончились вопросы?

– Леди, – сказал Григор, смущённо опуская глаза, – мы всё решаем с генералом Сэлом.

– Это отлично, – сказала я, – но я не больна. Я просто жду ребёнка. И чувствую себя при этом превосходно.

Григор вздохнул:

– Простите, леди Маргарет. Ну… просто не хочется вас лишний раз волновать.

Морна, которая сидела тут же и слушала наш разговор, заявила:

– Волновать ему не хочется! Ага, небось боится, когда приедет наш король, что он ему за эти волнения первому морду набьёт!

Мне стало весело. Я почему-то представила себе Алана, который ходит и всем бьёт морды. Такой вот шотландский король.

Морна много мне рассказывала про него. Я поняла, что он сильно поменялся. Всех нас заставляют меняться обстоятельства, в которые мы попадаем. Из бесшабашного, молодого и горячего парня Алану пришлось стать тем, кто взвешивает свои решения прежде, чем воплотить их в жизнь.

Я очень надеялась, что то, что он решил меня поддержать, тоже было взвешенным решением, а не потому, что у него ещё сохранились чувства ко мне. Теперь он мне представлялся этим солидным, огромным шотландцем, сидящим на большом, мощном троне в мрачном зале замка в долине Глен Мор.

Но всё же Алан оставался Аланом. И через несколько дней я в этом убедилась.