Текст книги "Академия Надежды (СИ)"

Автор книги: Yabashiri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 61 страниц)

– Который идеально воспроизводит человеческое сознание, – добавила Джунко. Она накинула на плечи белый медицинский халат с большим, блестящим розовым сердцем на груди. – Помнишь, приходила Чиаки, и мы обсуждали весь этот план с Академией?

Геккогахара помнила. Даже сейчас она могла вспомнить этот момент, каждую секунду. Её память не знала ошибок. Так странно. Иногда даже она задумывалась, что отличает её, человека, от бездушного робота.

– Я заметила, что она удивилась судьбе своего покойного друга, хотя вы её предупреждали. Впрочем, такая реакция вполне понятна.

Эношима кивнула.

– Разумеется. Она же не какой-то невменяемый социопат, чтобы обрадоваться. Удивительно, да?

Геккогахару это не удивило, но она восхитилась тому, как менялись люди в присутствии Эношимы. Заставляет задуматься – как далеко это может зайти и в чём истоки её очарования. Хотелось списать всё на магию, но нет. Миая, интимно знакомая с уродством и красотой человеческого мозга, была закоренелой реалисткой. Она слишком хорошо знала эту липкую слизь, которая заставляет мысли вспыхивать и чувства расцветать.

– Неужели вы и правда развращаете любого, с кем столкнётесь?

Эношима улыбнулась ей.

– Что ты, нет, конечно. Я же не ведьма и даже не мерзкий гипнотизёр. Думаю, это логическая ошибка, когда ты видишь только успешные результаты и игнорируешь неудачные. Вот и кажется, что я всегда одерживаю верх. Поверь мне, в этом отношении я простой человек, ничем не примечательный.

Она так очевидно напрашивалась на комплименты. Геккогахара это проигнорировала.

– И всё это… Часть вашего таланта.

– Верно.

Они помолчали.

– Знаете, я часто сомневаюсь. Не в успехе программы, но в её способности принять вас. В аппаратном смысле. Я не была уверена, что программное обеспечение с вашим сознанием можно куда-то портировать.

– Но ведь сейчас всё работает отлично. Так или иначе, в виртуальной реальности менее гениальной я себя не чувствовала.

– Тесты это подтверждают, – вздохнула Миая. – Какое разочарование.

Эношима ухмыльнулась со знанием дела.

– Вот тебе и мистические тайны человеческого сознания. Весь твой внутренний мир с чувствами, мотивацией и воспоминаниями можно свести к машине Тьюринга. Это… Так. Печально. Если на компьютере запускается Джунко Эношима, то запустится что угодно. Хотя, признаемся, всё остальное будет шагом назад.

– Смелое заявление.

Но правдивое, как решила Миая. Эксперимент окупился сторицей. Она должна быть счастлива.

– Вижу, тебя тоже не заботят последствия того, что человеческое сознание работает в виртуальном мире, – подметила Джунко.

– Я это хорошо понимаю, но сейчас не время витать в облаках.

Оно и не настанет, решила Миая, если сохранить это в секрете. Возможно, мир не готов. С другой стороны, едва ли её так заботил мир. У неё в этом деле личный интерес.

– Виртуальный аватар, искусственный интеллект… Это, во всех отношениях, копия человека. Чувствующий, мыслящий. Покорный хозяину виртуальной реальности. Их можно плодить сколь угодно, ничто тебя не остановит. Вся эта сила… – Эношима мечтательно закатила глаза. – Только представь, на что она способна! Можно с нуля создавать целые вселенные и превращать их в пыль.

– Но ведь всё это, – сказала Миая, – не будет реальным?

– Какая разница? У тебя не больше прав заявлять, что считать реальностью, чем у ботов.

– Ваш талант… Вы и сами подобны машине, верно? Не боту, не игровому персонажу и даже не администратору. Вы – это Neo World.

Эношима взглянула на неё и приподняла бровь.

– Это что ещё за теория? Мы не на терапии.

– Верно, – кивнула Миая.

– Так в чём соль?

Миая неопределённо махнула рукой.

– Это способность прогнозировать. Таков талант аналитика. Я поняла, что в нём особенного. Величайший Аналитик – человек, который в своём сознании может идеально воспроизвести любую ситуацию и пронаблюдать её до конца. Этот прогноз, по сути, является результатом моделирования. Величайший Аналитик анализирует объект, выстраивает в своей голове модель и проводит симуляции, чтобы узнать, что произойдёт. Так вам удаётся предсказать, что случится и что скажут и сделают другие люди. Обычным людям это тоже под силу. Конечно, в гораздо меньших масштабах и с меньшей точностью. Что до вас, по какой-то счастливой случайности, вы делаете это слишком хорошо. Итак, ваша сила в том, что вы – моделирующий механизм. Вы запускаете людей, как программы.

Эношима улыбалась.

– Меня ещё никогда не называли моделирующим механизмом. Лестно, наверное? Я добавлю это в список моих титулов.

Лицо Миаи потемнело.

– Поэтому ваша личность похожа на New World, а не на ботов в нём. И поэтому я волновалась, что портировать вас не выйдет. И я ошиблась.

– Обычные люди называют это «эмпатией». Способность видеть мир глазами другого человека… Но так и не скажешь, что во мне много эмпатии, да? – счастливо ответила Эношима. Её радость разгоралась ярче и ярче, она впитывала это, наслаждаясь вниманием и своей ролью в повествовании. – Убиваю, мучаю людей…

– Нет. Опять же, нет. Как раз из-за эмпатии… Вы и делаете всё это, – Геккогахара вдруг почувствовала сильную усталость. Она уже давно разгадала Эношиму, думала об этом на их долгих и душных терапевтических сеансах. Но захотелось сказать только сейчас. Не во время терапии. – Вы отправляете людей на смерть и страдания и отчаяние, потому что благодаря ним вы и сами всё это чувствуете. Вы запускаете симуляции в своей голове, испиваете их эмоции до капли, хватаетесь за них. Чем больше отчаяния испытывает ваше окружение, тем больше получите вы, но ненадолго.

Глаза Эношимы почти светились.

– Но зачем мне это?

И в горле Миаи пересохло.

– Потому что… Вы потеряли чувство самобытности. Как и у механизма для моделирования, у вас нет собственных программ – вы запускаете чужие, объекты мимолётного интереса. Примеряете, как модные наряды.

– Справедливо, – согласилась Эношима. – Дай угадаю следующий пункт в твоих психотерапевтических выводах: отчаяние, неподдающееся вычислению, становится единственным, что желает моделирующий механизм, – она с интересом взглянула на Миаю. – Я правильно препарирую свою психику? Расскажите мне, многоуважаемый Терапевт.

– Могу только предположить, что это правда, – покорно улыбнулась Миая.

– И как это лечить?

– Ну, нельзя же излечить механизм, чтобы он перестал быть механизмом? Хотя кое-что мы можем сделать… Посмотрим, что из этого выйдет.

– Ты должна благодарить меня за эту возможность. Без нашего взаимного эксперимента по оцифровке сознания, ты бы так и сидела в этой своей каталке.

Она была права. Миая вздохнула.

Эксперимент должен состояться.

***

– Вы ждали битву с боссом? В таком случае, рада всех приветствовать. Джунко Эношима! Главный герой этой игры!

Для остальных впечатление наверняка смазалось после нескольких подставных Джунко, но… Когда считаешь человека особенным, когда волнуешься перед каждой встречей, накручиваешь себя и ждёшь её с нетерпением, даже это не может испортить момент. Что-то похожее я испытывала, увидев Шикамару тогда в комнате талантов.

И все эти ложные встречи оставляли жгучее разочарование. Ты выходишь на пик эмоций и столь же быстро низвергаешься обратно. Теперь я и правда чувствую себя, будто дошла до финального босса после сотни попыток, останавливаясь каждый раз в шаге от его логова.

Иными словами, на меня явление Джунко подействовало.

Больше всего мне хочется просто ждать. Стоять, смотреть, слушать – что произойдёт дальше. Но если меня чему и научили эти сотни попыток, когда я оступалась раз за разом, это хоть какой-то инициативности.

К тому же… Главный герой? Когда в ходе Суда не один человек говорил мне об этом. И я сама говорила. И Шикамару до этого, и Джунко, прикрываясь Шикамару. Она всегда знает, куда бить.

– Конечно, ты главный босс этой игры, но мы нашли тебя. Я нашла. И ответила на все вопросы. Игра окончена.

По крайней мере, мне хотелось в это верить. Судя по усталым взглядам остальных – не мне одной.

Губы Джунко кривятся в странной улыбке, глаза сверкают, а сама она приподнимает голову.

– Окончена? Но ведь начинается самое интересное, – она скрещивает руки на груди и безразлично смотрит на обломки зала. – Отдам вам должное, тянуть время вы умеете. Впрочем, чем дольше идёшь к финалу, тем слаще кульминация. Вот, например, сейчас… – её взгляд проходит по каждому из нас. Вздрагиваю не я одна. – Вы все так долго шли к этому моменту. Разве не чувствуете эйфорию? Счастье? Бурю эмоций? Вы ведь нашли главного злодея этой истории, корень зла. Человека, который лично ответственен за все ваши страдания. Ну. Что дальше?

Она не издевается, но в голосе я не слышу интереса. В одном Джунко права – мы так давно не виделись, и я отвыкла от её эмоций. Иногда она выставляет их напоказ, и тогда приходится искать, что скрыто за их пределами. Иногда – как сейчас – я не могу дать никакой оценки.

Кожа на шее Мио пульсирует, будто кровь из артерий вот-вот прорвётся наружу. Я вижу, как она сжимает челюсть и смотрит во все глаза. Теперь, когда наши трибуны оказались ближе, я вижу и то, как напряжены её кулаки.

Касуми не показывает агрессию, как остальные. Она, подобно мне, больше смотрит по сторонам. Её руки расслаблены и висят вдоль тела. Она прямо держит спину, поднимает голову.

Хорокеу… Застрял между шоком и свойственной ему злостью. В один момент мне кажется, что он сейчас сорвётся и побежит к Джунко – едва ли, чтобы пожать ей руку. А затем он расслабляется, подобно Касуми, и откидывается назад, и его зрачки уменьшаются, и… И он набирает воздух в лёгкие, чтобы что-то заорать, поэтому я отвечаю первой.

– Ты отлично знаешь, что поздно винить тебя одну в наших страданиях, – мой голос сиплый, и я стараюсь, чтобы в моих словах звучал вызов, а не мольба. – Если бы в какой-то момент я отказалась, если бы поступила по-другому, этой истории могло и не быть. А теперь… – я на мгновение поворачиваюсь к Хорокеу, как будто и у него ищу поддержки. – Почему бы тебе, как и полагается главному боссу, не рассказать всё о своих коварных планах. Например, – я замечаю, что кричу, – почему ты умерла? – и вдыхаю поглубже, чтобы крикнуть сильнее: – Почему, Джунко?!

Джунко отводит взгляд, игриво улыбается и касается пальцем губ. Она замирает в позе, больше подходящей для обложки журнала, чем для финального противостояния. При всём этом, я впервые вижу Джунко в одежде, которая не подчёркивает её красоту – в кепке и спортивных штанах, в свободной кофте.

Но её красоту и не нужно подчёркивать.

– Боюсь, другого варианта быть не могло. Так уж бывает, что события ведут к кульминации слаженной цепочкой и не допускают иной развязки. Знаешь, – хмыкает она, – в играх это называется сюжетом. Что же до моей смерти… – Джунко разводит руками и показывает язык. – Кёко всё уже рассказала. Могу повторить тебе то же самое. Я умерла, потому что мне расхотелось жить в своей физической оболочке!

Где-то на середине я закрываю глаза, хочу закрыть и уши. Пусть я сама спросила, мне не хотелось услышать ответ. Больше всего на свете я хочу сказать, что не верю в её смерть, но… Я верю. Я всегда верила Джунко, и у неё просто нет причин мне лгать. Уже нет.

И я больше не знаю, что делать. И я больше не знаю, зачем мне жить.

– Что теперь? – едва слышно спрашиваю я и смотрю на свои ладони. Где-то в запястьях отдаёт тугой болью.

Джунко разочарованно прищуривается.

– В смысле, «что теперь»? Ты так упорно отрицала очевидное, практически УМОЛЯЛА, чтобы мы увиделись вновь. И вот она я, – Джунко фыркает и скрещивает руки на груди. – А теперь ты можешь сказать только «что теперь»?!

– Но я хотела, чтобы ты была жива! – кричу я и в тот же момент осекаюсь. Я замираю, и мой взгляд проясняется. – Нет…

– Хм-м?

Я опускаю голову. Всё, что сейчас происходит, было моей идеей, я предложила условия этой игры. И теперь, когда мы подошли к концу, всё встаёт на свои места.

Неужели она настолько далеко всё продумала?

– Есть способ дать тебе вторую жизнь.

Я слышу удивлённые возгласы остальных, но в моём сознании остаётся лишь один человек. Как будто свет погас, и только два прожектора направлены на меня и на неё. И камера показывает её персонажа и меня с разных ракурсов, пока я глотаю комок последствий моей глупости.

– Не может быть, – отвечает Джунко с безразличным сарказмом. – И какой же.

– Приз за победу в этой игре, – я поднимаю руку и подношу указательный палец к виску. – Победитель покинет виртуальную реальность в моём теле.

Уши закладывает, как при взлёте самолёта. Её губы расплываются в улыбке так медленно, что я могу подсчитать количество кадров в секунду.

– Вот это поворот! – Джунко запрокидывает голову и вскидывает руки. – Но ведь здесь хренова туча людей, кого же из них выбрать? Ну, точно не Шикамару. Рип, стратег. Не забудь поставить свечку на аватарку.

Я снова прихожу в себя и вижу остальных. Киригири хмурится, глядя на радостную Джунко.

– Я так и думала, – выдыхает она. – Ещё когда Нанами рассказала «Супер-Стратегу», в чём заключается суть игры, – ты убила себя, потому что у тебя был запасной план. И теперь ты воспользуешься её привязанностью и обретёшь новое тело. Ты будешь первым человеком, который обманул смерть.

– Не совсем, – Джунко отмахивается, как от комара летней ночью. – Но если всё упростить, ты почти права.

Киригири рассуждает так, будто всё уже предопределено. Будто я мелкая пешка и вместо разветвлённого сюжета двигаюсь по рельсам. Будто ничего нельзя изменить. Но у меня есть выбор. Я могу выбрать свою жизнь, а не её. Я могу.

Но я не знаю, хочу ли.

– Получается, любой из нас может попасть в реальный мир? – Касуми переглядывается с Хорокеу и морщится. – И тогда мы станем… «настоящими»?

– И что нам это даст? – отвечает он. – Если верить им всем, мы попадём в какой-то загнивающий мир, где нет ни одного близкого человека. Да ещё, – он показывает на меня, – в её теле! Вот уж спасибо, обойдусь. И я не хочу уходить без тебя, – он смущённо косится на Касуми. – Мио, а ты?

– Я не уйду отсюда без Ритцу, – тихо говорит басистка. – Мне всё равно, кто мы и где наше место. Лучше бы мы так и жили в этой Академии без всяких убийств.

– Золотые слова! – Джунко задорно улыбается и хлопает в ладоши. – Вы ж умные ребята, да? Раскусили философское дерьмо, что важны душа и сознание, а физическая оболочка – да к чёрту её! За это я вам аплодирую. Одно тело, другое тело… Для меня всё это не важно, так что и вы не парьтесь. Тем более, – тень от кепки падает на её лицо, и мы видим только сверкающие глаза, – на горизонте у вас иные переживания.

– Это ещё какие? – сопит Юсуй.

Джунко начинает ходить взад и вперёд по своему подиуму и говорит с нами лекторским тоном.

– Как рассказала Киригири, Академия сейчас горит. Буквально. Только вас не должны волновать проблемы такого мелкого масштаба. Академия – это скучно. Мы столько времени провели в ней, столько о ней говорили. Что ещё? Весь мир. Готовится встретить свой конец. У нас с Кёко было взаимопонимание…

– Ты перегибаешь палку.

– …что бы ни случилось в игре, на кону будущее реального мира. Игра закончится, и в ту же секунду видео со всеми грехами Академии попадёт в сеть. Можете мне поверить, я кое-что знаю о вирусных видео. Отчаяние Академии – места, которое должно быть столпом надежды, – просочится в окружающий мир, принесёт смерть и разрушение. Таков был план.

Джунко берёт небольшую паузу – скорее для драмы – и в этой тишине один человек перехватывает у неё инициативу.

– Мне плевать, что происходит в вашем мире. Я не хочу знать, зачем мы здесь оказались, я не хочу видеть тебя, – говорит Мио с нескрываемой ненавистью. – Я терпела всё это – Суд, расследование – только по одной причине: Монокума обещал, что вернёт наших друзей. Мы ответили на все вопросы, и теперь мне нужно только это. Оставьте нас в покое, а сами можете сколько угодно разбираться, чей план лучше. И ещё… Я не понимаю одного. Если ты, – она косится на Киригири, – и правда пыталась спасти нас, то почему они погибли? Нет, – Мио моргает и перестаёт сдерживать слёзы, – оказывается, для нас даже смерть не преграда. И всё же. Почему?! Что в твоём идеальном плане потребовало их смерти?.. Отвечай. ОТВЕЧАЙ!

Киригири тихо выдыхает и ждёт, пока её тирада закончится. Она кладёт руку на трибуну и отводит глаза.

– Я никогда не говорила, что мой план идеален, – тихо отвечает детектив. – Напротив, я поражена, что смогла зайти так далеко. Полагаю, – она смотрит на Джунко, – это не совсем моя заслуга. Почему они умерли? Я…

– Она не знает! – восклицает Усами, о которой все уже забыли. – Это не её вина.

Мио резко поворачивается к немногому, что осталось от зала Суда – трону Монокумы – и делает шаг вперёд. Её волосы задевает подувший ветер.

– Тогда чья?! Если Монокума сказал правду, и это мы виноваты, то почему это произошло? Хочешь сказать, это я… – она вдруг переходит на шёпот. – Это я убила её?..

Усами вертит головой и открывает плюшевый рот, но тут я слышу голос Джунко.

– Слушай, Миаечка, – она безучастно разглядывает свой маникюр. – У нас уже есть один маскот, так что, будь добра, убери это страшилище. Монокума был харизматичным и гениальным, потому что его придумала я, а у тебя получилась жалкая пародия.

– Н-но… – пищит Усами, дрожит и закрывает лапами уши. Джунко громко топает по куску бетона у её ног.

– Никаких но! Всё должно быть идеально. Ты, конечно, далека от идеала, но эта зайчиха не проходит минимальные стандарты качества, не говоря уж о моих.

Усами хнычет и вжимается в трон, но постепенно обмякает. Её лапы перестают двигаться, глаза стекленеют – если это возможно для плюшевой игрушки – уши перестают ходить ходуном.

Я слышу шаги за спиной и стук разбросанных по полу камней.

Возле подиума Джунко останавливается невысокая, миниатюрная девушка. За наши редкие встречи такой я её и запомнила – с синими волосами до плеч и невыразительными голубыми глазами. Она и в виртуальной реальности сохранила форму Академии – пиджак, рубашку, юбку – поверх которой носит длинную коричневую куртку. И самым ярким в её образе остался режущий глаза красный шарф, из-за которого не видно доброй половины лица.

– Полагаю, так будет лучше, – она и без того тихая, а шарф заглушает её ещё больше. Миая сгибается в церемонном поклоне. – Меня зовут Уса… Нет, Миая Геккогахара. Рада знакомству.

– «Супер-Психотерапевт»… – бормочет Киригири, поднеся палец к губам. – Ты работала над проектом Абсолютной Надежды, верно?

Миая коротко кивает. Если она и улыбается, из-за шарфа ничего не видно. Я сжимаю зубы.

– Я удивлена, что ты знаешь. Насколько мне известно, даже дочь директора не посвятили в детали нашего проекта.

Киригири поджимает губы.

– К сожалению, я узнала о «проекте» слишком поздно. И позволь задать ещё один вопрос. В виртуальной реальности есть место для двух живых людей, верно? Как ты можешь здесь находиться?

Миая опускает глаза и разглядывает свои ботинки, пинает подвернувшийся камень.

– Совершенно верно. Я не нахожусь здесь в материальном смысле – это просто аватар с моим голосом, которому я могу отдавать команды. Иными словами, – она смотрит на меня, – это персонаж компьютерной игры.

– Постойте… Проект «Абсолютной надежды»? – повторяет Касуми. – Это… Это то, что сделали с другом Нанами?

– Верно. Я могу рассказать об этом больше, но, – Миая смотрит на разъярённую Мио, – прежде я должна ответить на ваш вопрос, мисс Акияма, – она закрывает глаза. – Если вы думаете, что это было частью чьего-то хитроумного плана, реальное положение дел вас разочарует. Их смерть – не более, чем ошибка в программе.

– Ошибка?! – выдыхает Мио. – О чём ты?

– Все функции были заранее протестированы, однако их взаимодействие вызвало ошибку. Если помните, параллельно произошло несколько событий, – Миая показывает на лужу крови. – Когда «Супер-Стратег» запустил протокол восстановления, «Супер-Детектив» убила и возродила себя. Всё это, а также недавнее возрождение остальных аватаров, привело к отмене их возрождения. Монокума обвинил во всём вашего друга, однако, в каком-то смысле, не виноват никто из вас.

– Ошибка… – повторяет Мио сквозь слёзы. – Это была ошибка…

– Я же говорил, что виноват… – начинает Хорокеу, но ловит взгляд Касуми. – Ладно, я понял, – Юсуй чешет затылок, и его глаза становятся непривычно грустными. – Значит, Шикамару и правда пытался спасти всех нас. Как и ты, да? – он смотрит на Киригири, а она кивает.

– И теперь Шикамару больше нет, – вслед за ним говорит Касуми. Она поворачивается к Джунко, и я впервые вижу такую сталь в её глазах. – Потому что ты заняла его тело.

Джунко пожимает плечами и ухмыляется.

– Как-то так. Разве вы не чувствуете, сколько отчаяния в его поступке? Только представьте: вы – лучший, самый рассудительный и умный человек в группе. Человек, который мог биться на равных со мной. Со мной! У вас появляется план, как можно спасти всех и обыграть организатора игры… А потом всё рушится. Грустно, да? – она притворно шмыгает носом.

– Грустно?! – хором орут Мио с Хорокеу. Басистка продолжает: – Неважно. Я поняла. Допустим, это была ошибка. А теперь верни их.

Миая смотрит на неё с участием, затем поворачивает голову в сторону Джунко.

– Правильно ли я понимаю, что мне не стоит этого делать?

– Нет, конечно! Глупая Миая, – Джунко грозит ей пальцем. – Если дать ребёнку игрушку, он не пойдёт делать уроки. Нужен правильный подход. Это психология, детка!

Психотерапевт тяжело вздыхает, косится на Мио и разводит руками.

– Когда всё это закончится, – говорит Миая, – будьте уверены – я возрожу ваших друзей. Клянусь. Однако сейчас мы в игре, и её правила таковы, что в самом конце всем вам придётся сделать выбор. Моральный выбор. Сейчас вам не угрожает казнь, но если вы ошибётесь, оставшаяся ваша жизнь будет полна сожалений. И я могу дать один совет: потратьте сейчас время с пользой. Вам и правда стоит понять, как и почему действовала мисс Эношима и в каком состоянии находится реальный мир.

Мио смотрит на неё, прищурившись, – у Хорокеу и то больше спокойствия, чем в этом взгляде доверия. Она опускает глаза, смотрит на трибуны, одна за другой, пока не останавливается на трибуне Ритцу. Мы все – исключая Джунко – невольно смотрим на перечёркнутый портрет барабанщицы.

– Вы задаёте некорректные вопросы, – замечает Киригири. – Даже если Геккогахара вернёт к жизни остальных, разве в этом ваша конечная цель?

– Что ты имеешь в виду? – отзывается Мио, глядя в одну точку.

– Иногда жизнь бывает хуже смерти. Иногда жизнь скоротечна, – детектив пожимает плечами. – Может ли она пообещать, что после возрождения вас просто не убьют?

Все, кроме Мио, поворачиваются в сторону психотерапевта. Она поправляет шарф, закрывает глаза и качает головой.

– Этого я обещать не могу. Ваша дальнейшая судьба зависит от сделанного вами выбора. Я не просто так советовала вам впитывать информацию. Позвольте привести аналогию, – она открывает глаза и обводит рукой пустые трибуны. – Раньше вы перебирали улики и пытались найти виновного в убийстве, верно? Сейчас ваши улики – то, что вы знаете о Джунко и реальном мире; поиск убийцы – поиск правильного ответа, – Миая говорит чуть громче. – Как сказала Чиаки, победитель этой игры может покинуть виртуальный мир в её теле. Кого вы выберете?

Её голос монотонный, усыпляющий. Если каждое слово Джунко взрывается эмоциями, Миая остужает, будто холодный компресс больному с лихорадкой. Она так спокойно говорит о моём теле, и мне кажется, что сейчас я – предмет торгов на аукционе.

Остальные реагируют менее спокойно, а на лице Хорокеу я вижу отвращение.

– Я знаю, что вам плевать на реальный мир, Джунко и моё отношение к ней, – я в первую очередь обращаю к Мио, – но есть ещё одна причина, почему вам нужно понять, что происходит.

– И какая? – перебивает Хорокеу, уже готовый воспринять любые мои слова в штыки. Я улыбаюсь одними губами, подношу руку ко лбу и приподнимаю волосы. Под ними – начинающийся у края лба шрам.

Юсуй касается пальцами простреленной руки. Миая заметно напрягается.

– Я – живой пример того, к чему приводят импульсивные поступки. Думаю, ты поймёшь меня лучше других, Хорокеу. Я долгое время жила безо всякой цели, просто существовала, а затем… Затем у меня появилась цель, чужая цель. Я делала то, что хотела Джунко – то, что я думала она хочет. Ты знаешь, чем это закончилось. Нет, не так. Это ещё не закончилось. У нас сейчас есть последний шанс всё изменить – изменить хоть что-то. Если вы не будете понимать до конца, кто такая Джунко, со всем её сложным характером, вы можете ошибиться. Если вы не выслушаете её условия, то угодите в ловушку. То же касается и меня. Даже если Миая возродит ваших друзей, даже если оставит жить припеваючи в этом мире, подумайте, сможете ли вы жить с этим? Я до сих пор несу груз ответственности за все свои поступки, – я показываю ему тыльную сторону ладони, ещё один шрам, – и это порой хуже смерти. И Нами, Ритцу и остальным придётся жить с тем, что они совершили – осознанно или нет, с умыслом или без. Закончить эту игру чуть сложнее, чем просто надавить на Миаю.

– Ты говоришь всё это, – отвечает Юсуй, и злость в его голосе сходит на нет, – как будто хочешь убедить нас отдать ей своё тело. Но что тут выбирать? – он разводит руками. – Раз она такая опасная, забирай своё тело и уходи. Всё просто! Если кому-то и придётся жить с этим выбором, то тебе, – горячо рассказывает он. – Мы просто оставим её здесь и… И… – Юсуй моргает, а затем бледнеет.

Джунко улыбается с закрытыми глазами и нежится в лучах заходящего солнца.

– И?.. – мурлычет она. – Не томи, нам же интересно!

– Если Эношима Джунко останется здесь, – объясняет Киригири остальным, – едва ли вас ждёт спокойная и счастливая жизнь. То же относится и к нашему миру – она уже начала его уничтожение. Если ничего не предпринять, кто-то из нас обречён.

Джунко выглядит довольной – как Комаэда, когда речь заходит о надежде. Она выхватывает из кармана очки и цепляет их на нос, разглядывая нас за бликами стекла.

– Абсолютно верно! Перед вами такой простой – но такой сложный! – выбор: кто же покинет Академию Надежды? Я, великая Эношима Джунко? Или ходячее бедствие, Нанами Чиаки? Вы четверо определите это голосованием. Тот, кто наберёт большинство голосов, будет казнён в виртуальной реальности, а затем отпущен на вольные хлеба – в теле Чиаки. Как только вы проголосуете, всё будет кончено! В случае ничьей или отсутствия голосов… Тело не займёт никто. И да, как неосторожно пообещала Миая, после голосования я возрожу всех второстепенных персонажей. Что же последует за этим? Ну, – она поправляет очки, – вы узнаете, когда сделаете свой выбор.

– Я пожалею об этом вопросе, – выдыхает Киригири, – но почему никто из вас не претендует на моё тело?

Миая робко поднимает руку, и Джунко благосклонно кивает ей.

– Вы попали сюда уже после начала игры, – объясняет Миая, – и на вас не распространяются все её условия. Мы сможем стереть вашу память, если захотим, но в теле Киригири Кёко останется Киригири Кёко.

Детектив приподнимает бровь и кивает, замолкая. Остальные смотрят друг на друга, будто пытаются прийти к общему решению без слов.

– Ты хочешь сказать, – Касуми обращается к Джунко, – что сейчас мы решаем судьбу мира? Реального или… Нашего.

Джунко щёлкает пальцами.

– Точно! А ещё вы выбираете между отчаянием, – она показывает на себя, затем переводит руку в мою сторону, – и надеждой. Ну, сама по себе Чиаки никакой надежды миру не даст, но и отчаяния без меня не будет. Итак, ещё раз… Надежда или отчаяние? Вопрос нелёгкий – отчаяние одного человека может быть надеждой другого. Подумайте сами! Если вы отпустите меня, весь реальный мир, всё живое в нём, все люди – сдохнут! – и ради чего? Ради кучки персонажей четвёртого плана? Я вас умоляю. Даже будь ваши жизни настоящими – хотя это не так – кто вы вообще такие, чтобы стоять на пути у целого мира? Кто вы? Закомплексованная лесбуха, чьё самое выдающееся качество – участие в глупой любовной истории? Тренер покемонов? Самый настоящий второстепенный персонаж? Хоро, читала я твою мангу. Это дерьмо, и в той помойке ты валяешься где-то на дне мешка с мусором…

– ХВАТИТ!

Это кричат все трое. И я, заслушавшись Джунко, только сейчас понимаю – Хорокеу покинул свою трибуну и теперь стоит у того камня, что придавил Шикамару.

– Если ты думаешь, что…

– ТИХО! – орёт Хорокеу и заглушает свою подругу. Касуми вздрагивает и смотрит на него – в страхе, удивлении. Юсуй опускается на одно колено и загребает пальцами кровь. – Я скажу. Я ей всё скажу. Знаешь, чего я хотел всё это время? – он скалится в безумной улыбке и поднимает раскрытую ладонь с капающей кровью. – Я хотел тебе врезать. Я хотел смешать твою смазливую рожу с грязью. И знаешь? – он выпрямляется. – Я, как и ты, привык получать, что хочу.

Я слишком поздно замечаю, что поднимается он с куском стены в руке. Касуми сжимает зубы. Мио улыбается той же безумной улыбкой. Джунко не улыбается. Она смотрит на него с таким безразличием, что это пугает меня больше перспективы её смерти. Тем более, что она уже мертва.

А дальше – катсцена, как в игре. Когда ты можешь жать на любые кнопки, и ничего не изменится. Поезд сюжета едет без остановок.

Хорокеу замахивается и бросает тяжеленную глыбу прямо ей в голову. Камень врезается в её закрытый кепкой лоб, падает на подиум и разбивается мелкой крошкой. Увернуться она не пыталась.

Она в крови. Её шея изогнулась под таким углом, что обычный человек бы умер на месте. Джунко не из таких. Ей не хватает только звука ломающихся костей, когда она медленно поворачивается к Юсую. Её глаза закрыты. На окровавленном лице осталась лишь тонкая линия губ. Она подносит руку ко лбу, смазывает несколько капель, растирает между пальцами.

Всего пара секунд, и кровь испаряется. Хорокеу уже тянулся за новым камнем, но замер и в ужасе смотрит на её идеально чистое лицо.

– Ну, это уже что-то. Я почти поверила, что мне не скучно. Жаль, что грубая сила вскоре надоест, и что тогда?

Джунко щёлкает пальцами, и закат сменяется безлунной, беззвёздной ночью. Мои глаза всё ещё привыкают к темноте, я вижу только силуэт осевшего на земле Хорокеу.

– Зато, – бормочет он, – это было чёртовски приятно.

Из-за туч над нашими головами показывается краешек луны – её свет выхватывает из темноты подиум Джунко.

– Я показала вам одно из решений, – говорит она и подходит ближе к этому свету, – а теперь расскажу второе. Итак, мы начали говорить о вас. Вы, в отличие от так называемых «реальных» людей, были кем-то созданы… Но откуда нам знать, что вы этим отличаетесь? Быть может, Бог существует и создал всех нас? Хотела бы я с ним познакомиться! Мы явно сойдёмся в изощрённой любви к отчаянию. Хех. Помните Реда? Забавно, что из всех вас он оказался самым «настоящим». Он вообще сделал что-то заметное? – она смотрит на Касуми, только пловчиха отвечать не собирается. – Нет, не припомню такого. Ну, рада вам сообщить, что большинство «настоящих» людей подобны Реду! Вся их жизнь бессмысленна, им никогда не оставить след в истории. Они просто… Есть. И когда они столь же глупо умирают – от ножика в спине, сифилиса или споткнувшись на лестнице – все их забывают. Только парочка близких людей пару недель скорбит. Нам повезло, что мы оказались в этой симуляции – чистое сознание без физического тела. Только это даёт нам возможность возродить Реда, вжух – и он с нами! Будет ли он так же бесполезен и в этот раз, хм-м? А может, – она хитро улыбается, – лучше этого не делать? Скажите мне, раз вы так настаиваете на возрождении, не бездушные ли вы монстры? Разве это гуманно – вот так жонглировать чужими жизнями? Разве в этом отношении вы не похожи на меня?