Текст книги "Академия Надежды (СИ)"

Автор книги: Yabashiri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 61 страниц)

– Отчаяние.

– Вот и сейчас. Ключ к разгадке – не пытаться отгородить себя от произошедшего. Ты уже ничего не исправишь. Но если мы хотим узнать правду, то должны понять, кто из нас сдался. Кто из нас отчаялся.

Когда она задумывалась об этом, то убийство не казалось таким уж нереальным. Если только допустить, что план Монокумы в очередной раз сработал, и среди них есть кто-то, кто страдал больше других, кто не выдержал и сломался. Мио сразу подумала об одном человеке. Но в этих мыслях она не готова была себе признаться.

Неужели, это то, к чему её готовил Комаэда?

«Только ты сможешь увидеть полную картину произошедшего».

Могла ли она поверить в это?

Нет.

Могло ли это произойти?

Да.

***

Было странно и донельзя глупо следовать каким-то там советам Комаэды, что так усердно выпроваживал их из комнаты Йо. Но северный воитель, почему-то, нутром чувствовал, что изворотливый и хитрый Нагито был прав: останься он там, взаперти, они упустят что-то важное. А уж своему нутру сноубордист верил.

Они искали улики, а нашли заплаканную Люси. Касуми не могла остаться в стороне, и они потратили драгоценное время, успокаивая девушку. Не то что бы он был против, но желание найти хоть что-то, хоть малейшую зацепку отметало всё, и видя его нетерпение, Касуми проводила Люси до её комнаты, после чего они вернулись к своим поискам.

На втором этаже не было вообще ничего, будто и не изменились все эти комнаты ещё с прошлой недели. И всё то же внутреннее ощущение тянуло его куда-то на третий этаж, а куда – он и сам не знал. Ноги привели сноубордиста к комнате искусств, которую ранее он старательно обходил, считая все эти картины и скульптуры жалким подобием настоящей красоты. То ли дело ледяные статуи, что он сооружал у себя в деревне! Настоящая гармония – она в природе, так он считал.

– А мне всегда нравилось рисование, – Касуми пыталась его отвлечь, и он это прекрасно понимал, но поддержать разговор был не в состоянии. – А ещё тут был очень красивый… – девушка осеклась, проходя в класс, – …ковёр.

– Не вижу никаких ковров, – отрезал шаман льда, принюхиваясь и оглядываясь. В комнате стоял резкий химический запах, и он быстро понял, что причиной этой вони были множество красок всех сортов и мастей.

– Да нет, он тут был ещё вчера… странно, – пробормотала девушка. Заметив направление его взгляда, она пояснила: – И эти картины тут были с самого начала. Наверное, их Монокума нарисовал.

По периметру комнаты хаотично стояли мольберты, и к удивлению Хорокеу, на каждом из холстов были изображены студенты Академии. Нами и Зоро на корабле, поглощающие аппетитный ужин в компании каких-то ребят. Шикамару и Саске за партами, причём стратег, по-видимому, спит. Натцу и Люси – тоже с незнакомыми ему людьми, весёлые и счастливые. Касуми и Ред возле бассейна, с ними какие-то то ли животные, то ли духи. Даже они с Йо – купающиеся на горячих источниках. Картина с Комаэдой изображала его сидящем в одном из классов Академии и смотрящим в окно. На последней картине Нанами сидела на скамейке, вместе с какой-то вызывающе одетой светловолосой девушкой.

– Откуда здесь всё это? Он что, подсматривал за нами? Я отлично помню, как мы с Йо отдыхали у него дома, – он ничего не понимал, но ещё живы были в памяти странные видеоролики, показанные Монокумабуком – кажется, медведь и в этот раз решил поиграть с ними.

– Я тоже помню этот бой с Редом. Наверное, Академия собирает информацию о своих учениках задолго до их поступления, – предположила Касуми. Он был вынужден согласиться: как-то же именно их выбрали для обучения в этой треклятой школе.

– Пойдём отсюда, мне здесь не нравится. Тут мы ничего не найдём, – Хорокеу резко повернулся, чувствуя, что не сможет ещё дольше находиться в этой комнате.

В коридоре сноубордист остановился, раздумывая. Он знал, совершенно точно, что они ещё не нашли чего-то важного. Знал и то, что в комнате искусств ловить нечего. Но вот куда им дальше идти?

– Хорокеу… – позвала его Касуми, и шаман вздрогнул, всё ещё с трудом привыкая вновь слышать подобное обращение.

– А?

– Я всё хотела спросить. Откуда Комаэда знает твоё настоящее имя?

Ему и ответить было нечего. Он сам задавался этим вопросом последние полчаса, когда не был занят исследованием одних и тех же комнат.

– Не знаю, – признался Хорокеу. – И мне это не нравится. Но я ещё выбью из него всю правду.

Касуми сделала вид, будто пропустила это мимо ушей. Он знал, какой вопрос будет следующим.

– Почему ты не любишь, чтобы тебя так звали?

– Считай, что это та часть меня, которую я не очень хочу показывать.

Девушка выглядела удивлённой, и он понял: глупо было надеяться, что такой ответ её удовлетворит. Он вздохнул, до сих пор не веря в то, что готов говорить об этом с кем-то, кроме своей сестры.

– Меня вырастили, чтобы возглавить племя; любимой фразой отца было: «Сильные пожирают слабых». Однажды в нашу деревню переехала девочка, чьи родители строили дамбу – её все возненавидели, ведь это вредило природе. А она была такой доброй и светлой – ну, как ты, – девушка покраснела от его слов. – Она дала мне это прозвище, Хоро-Хоро. Сказала, что ей не нравится, как звучит «Юсуй», а «Хорокеу» трудно выговаривать, – он запнулся, чересчур живо представляя давно забытый образ. – А потом отец запретил мне с ней общаться. И я, такой послушный сынок, подчинился. Спустя год она хотела поговорить, объясниться и пошла за мной в горы, где и погибла от холода. Никто в деревне этого не знает, но я не могу себя простить. Я отрёкся от прежнего имени, чтобы разорвать связь с прошлым, но… кажется, это не работает. И я хочу перестать думать об этом. Я не против, чтобы ты звала меня так, но рассказать остальным я ещё не готов…

Он прервал свой рассказ, видя, как Касуми со слезами на глазах прижалась к нему и крепко обняла. Это было странное чувство, какое сноубордист обычно испытывал наедине с сестрой – чувство тепла и защищённости. Так ведь было намного проще: не следовать за какой-то далёкой и великой целью, а видеть прямо перед собой то, что тебе действительно дорого, защищать близких людей, заботиться о них. И знать о неосязаемом доверии между вами. Он улыбнулся себе под нос и взъерошил её рыжие волосы.

– Не грузи себя этим, – добавил Хорокеу, уже более миролюбиво. – Я не такой альтруист, как Йо, но тебя уж точно в обиду не дам. Теперь никто не будет указывать, как мне жить. Когда-нибудь мы и Монокуме это докажем. А пока давай найдём улики, которые все так от нас ждут. Ничего сами не могут, – хвастливо заявил он.

– Мы ещё не были в кабинете физики, стоит поискать там. И не забудь смотреть по сторонам: в тот раз именно ты увидел эти следы на полу, – улыбнулась Касуми, отстраняясь.

Хорокеу кивнул. Но как бы внимательны они ни были, по дороге в нужный класс ничего подозрительного не встретилось. Монокума всегда содержал школу в чистоте, поэтому заметить кровь или что-то, выбивающееся из интерьера, было нетрудно. Однако коридор был пуст.

Юсуй толкнул дверь, проходя внутрь. Здесь он тоже раньше не был, поэтому застыл, глядя на огромную машину, занимавшую почти всю комнату. Столько электронных устройств одновременно он ещё не видел: класс был напичкан компьютерами, разросшимися аж до потолка, и кучей шкафов с техникой. Немного подавленный таким объёмом работ, он почесал затылок и виновато спросил у Касуми:

– Я в технике не силён. Что скажешь, если я пошарюсь в подсобке, а ты пока здесь осмотришься?

Касуми покосилась на дверь в дальней части комнаты и серьёзно кивнула.

– В тот раз Монокумабук был именно в подсобке бассейна. Я тоже постараюсь что-нибудь найти.

Они разделились, и Хорокеу вошёл в маленькое помещение, где, к своему недовольству, тоже обнаружил огромный шкаф с кучей устройств и коробок. К стене был прислонён большой лист фанеры, который показался ему подозрительным, поэтому первым делом сноубордист отодвинул его – и обнаружил массивную стальную дверь.

Теперь он вспомнил видеозапись и понял – вот он, тот самый выход, которым они должны были воспользоваться. Покосившись на камеру в углу комнаты, парень поспешно поставил лист на место, надеясь, что Монокума ничего не заметил. Велик был соблазн воспользоваться паролем прямо сейчас, но желание найти убийцу Йо было ещё сильнее. С другой стороны, мог ли убийца спрятать часть улик за этой дверью? Нет, тогда бы он просто-напросто сбежал. Или же…

Парень нахмурился, терзаемый сомнениями. Но время шло, и он решил позже спросить совета у Касуми, а пока заняться поисками в этой комнате. Разбрасывая картонные коробки с бесполезной ерундой, Хорокеу ругался себе под нос: ничего из этого не поможет им на Суде. Отодвигая в сторону очередное электронное устройство, он зацепил взглядом какое-то синее полотнище в углу. Оно напоминало брезент, и Юсуй удивился – а зачем эта штука вообще здесь? Чтобы унять своё любопытство, он переложил с места на место пару брезентовых листов.

И похолодел.

– Касуми!

Девушка тотчас же прибежала на его крик, взволнованная и запыхавшаяся. Она с облегчением выдохнула, видя что её друг был цел и невредим.

– Не пугай меня так! – обиженно отозвалась она, выдыхая, на что Хорокеу встал на ноги и развернул свою находку перед ней. И вовремя:

«Всем ученикам пройти в кабинет с красной дверью на первом этаже. Повторяю: всем ученикам пройти в кабинет с красной дверью на первом этаже!..»

Но сейчас даже объявление директора не могло отвлечь их. Хорокеу дрожащими от ярости руками держал в руках найденную им улику, пока побледневшая Касуми, отступив на шаг, смотрела прямо перед собой.

Почти всё синее полотно занимал огромный кровавый след.

Комментарий к Глава 18. Blood on the Snow

Вы уже забыли, что я могу писать главы меньше, чем за месяц? xD Не обещаю, что так и дальше будет, но постараюсь.

Первой сцены явно не было в каноне, но я и рассматриваю фанфик, как дополнение к канону, изменяющее те его аспекты, которые я считаю глупыми (типа промывающего мозгов видео, м-да).

Давайте мне все ваши догадки насчёт убийцы, благо кучу намёков я уже оставила…. или нет. Кто знает.

P.S. Ден, спасибо, сам знаешь за что. Спасибо Жене за дельные замечания.

========== Глава 19. Courage ==========

Somehow, I’ve gone and lost my way

All this time, I’ve led myself astray

By following your blinding light

And fragile footsteps

Люси стояла в коридоре первого этажа, чувствуя липкий холод на кончиках пальцев и слабое тепло от шарфа, что оставил ей Натцу. В глубине глотки родился нервный смех: её совсем не затронули смерти Зоро и Йо. После того пика эмоций, который она испытала, менее яркие проявления чувств попросту терялись, не вызывая той боли в груди. Это было так странно и бесчеловечно, но Люси не была уверена, что человек внутри неё ещё жив.

Рыдая несколькими минутами ранее, она случайно встретила Касуми и Хоро-Хоро. Подруга ободряла её словами, не зная истинную причину переживаний Хартфилии. А та всё больше погружалась в свою горечь, осознавая, что не ведёт себя так, как подобает вести друзьям.

И в то утро она пережила этот кошмар вновь. Не потому, что два её одноклассника погибли. Нет. Она проснулась резко и бесцеремонно от объявления Монокумы. И сонный паралич стиснул её в своих цепких объятиях, заполнив сознание образами, которые она многие дни пыталась похоронить за собственной храбростью. Храбрость проиграла.

Как легко заниматься самообманом. Обнаружить себя в стабильном состоянии, подумать, будто все страхи и переживания уже побеждены, но они лишь отступили в тень и ждут, пока ты оступишься, чтобы поймать и сломать тебя. И сколько она ни пыталась думать о своих друзьях, сколько ни взывала в памяти к словам и идеалам Натцу, его сильной воле – она была другой. Слабой, нуждающейся в поддержке. И оказавшись спросонья в том кошмаре, подумав на те вечные мгновения, будто вновь переживает момент смерти друга, Люси осознала тщетность последних дней.

Шарф обжигал шею огнём, рождал в голове несуществующие тактильные ощущения, напоминая о бесславном поражении Драгнила и точно оставляя на ней клеймо предательницы, что бросила движение в сторону той единственной цели, к которой они стремились. С того рокового дня и до этого самого момента она больше никому не показывала своей слабины, но внутри – и это страшно было осознавать – она сдалась. Даже узнав о возможном выходе, в глубине души она не верила. Не могла допустить мысли, что когда-нибудь выберется из Академии, сделает то, что не удалось неунывающему Натцу.

Люди не осознают истинной ценности вещей, пока им не доведётся их потерять. Они впускают в свою жизнь новые привычки, друзей – всё это поначалу приносит массу свежих эмоций, но быстро сглаживается в череде одинаковых дней. И вот уже самые невероятные вещи воспринимаются как должное, нет того трепета, с которым ты дорожил каждым проведённым мгновением.

И дружба с Натцу стала для неё подобной привычкой. Она сама не заметила, как привыкла во всём полагаться на более энергичного друга, стала зависима. Никто не был против этой связи – пока она была. Теперь же нить разорвана, и Люси, подобно улетающему в небо воздушному шару, чувствует уходящую из-под ног землю и теряет связь с этим миром. Наверное, она могла бы преодолеть это, если бы видела в дальнейших усилиях хоть какой-то смысл. Если бы связь с реальностью не оказалась столь хрупкой.

На долгом и томительном пути к своей комнате она остановилась возле раскрытой двери. Неосознанно, скорее по очередной привычке, заглянула внутрь – и столкнулась лицом к лицу с Шикамару. Произошёл долгий обмен взглядами, пока круги под их глазами спорили, у кого же они больше и темнее.

– Есть минута? – спросил он, видя, что девушка не торопится куда-то идти, впрочем, как и начинать диалог. Люси неопределённо повела плечами: куда ей спешить? Спасительные стены комнаты после всего произошедшего кажутся воздушным замком.

Одноклассник, похоже, счёл этот жест согласием. Возвращаясь в комнату, он бросил ей через плечо:

– Мне нужен свидетель для всех этих улик. Не знаю, поверит ли мне кто на слово, так что стоит перестраховаться. – Помедлив, он добавил: – Ни в чём, честно говоря, уже не уверен.

Люси сухо улыбнулась одними губами.

– Понимаю.

Голос у неё вышел чужим, режущим горло, и тем лучше он дополнял убитый усталостью тон стратега.

– Смотри, это стойка с катанами Зоро. Здесь не хватает двух. Тех, что мы нашли рядом с телами.

Речь Шикамару была куда более отрывистой, нежели обычно: каждое предложение сменяла пауза, какие обычно делает запыхавшийся человек. Люси подумала, что и мысли его наверняка сделались такими же короткими, сменив продуманные логические цепочки.

Он тоже был на пределе.

– И комната чистая, здесь нет следов борьбы, – продолжил стратег. Девушка обвела взглядом помещение: тут никогда, кажется, не убирались, но по собственному опыту она знала, что это не разгром, а порядок в представлении парня. Шикамару внимательно посмотрел на неё, ожидая какой-то реакции, но Люси молчала.

Она думала, что Нара продолжит перечислять находки, но тот подошёл ближе, продолжая всматриваться в её лицо. Брови девушки дрогнули, выдавая слабое удивление: редко можно было увидеть столь прямолинейный интерес от этого закрытого человека. Хартфилия отвела взгляд, делая вид, что рассматривает нетронутую катану.

– Что произошло? – спросил он и тут же цокнул языком. – Кроме того, что мы потеряли еще двоих друзей. Тебя ведь не это беспокоит? – проницательно заметил Нара.

– Я ничего не чувствую.

На секунду ей почудилось, что Шикамару её ударит. Тот сверкнул глазами и отошёл, присев на принадлежавшую Зоро кровать. Девушка замерла.

– Меня совсем недавно сделали чуунином, – Нара откинулся назад, развалившись на кровати и раскинув в стороны руки. – И теперь, куда бы я ни шёл, всегда чувствую, будто за жизни товарищей несу ответственность только я. Изначально у меня не было особенной привязанности ни к кому из вас, даже к Саске: мы из одной деревни, но никогда не были друзьями. Да и сейчас я не уверен, что хорошо вас знаю. Но предотвращать эти убийства – мой долг, моя задача как лидера. Меня им не назначали, но я это чувствую. Да и кем бы я ни был, не в моих правилах спокойно терпеть подобное.

Он прикрыл лицо руками, прерывая свой монолог. Люси не двинулась с места, глядя куда-то в сторону. Ей было трудно понять человека, способного взять на себя столь огромную ответственность за других. Она никогда не пыталась вести за собой людей, предпочитая оставаться на вторых ролях. Ведь все проблемы помогут решить друзья. Так и было – до недавнего момента.

– Зачем мы это делаем? – спросила Хартфилия, удивляя саму себя. – Мы не смогли предотвратить очередную трагедию, так зачем увеличивать число жертв? Монокума в любом случае казнит одного человека. Все мы это знаем. Если он казнит убийцу, никому не станет легче. Мёртвых не вернуть, а правда не поможет нам. Лучшее, что мы можем сейчас сделать – принести в жертву кого-то другого, чтобы убийца выбрался на свободу. Я не виню этого человека, кем бы он ни был. Каждый из нас заслуживает избавления от этого кошмара.

Шикамару убрал руку со лба и сел на кровати с закрытыми глазами.

– Ты знаешь кого-то, кто готов пожертвовать собой ради человека, убившего наших друзей?

Против её воли губы Люси дрогнули, сложившись в нервную и неискреннюю улыбку.

– Как насчёт меня?

Стратег задумчиво провёл рукой по волосам. Девушка ожидала иной реакции: криков, попыток её переубедить. Но Шикамару молчал, словно всерьёз размышляя над её позицией. Она никак не ожидала, что кто-то её поймёт.

– Я много думал об этом. Это странно для Монокумы: оставить подобную лазейку в правилах, ведь это не вяжется со столь любимой им концепцией отчаяния. Если хотя бы один человек покинет стены этой школы, пусть даже и убийца, это принесёт надежду всем нам. Почему, скажем, он не решил казнить сразу всех в случае неудачного выбора? Можно решиться убить одного, двоих, но среди нас нет тех, кто легко бы подставил под удар сразу весь класс. Этот директор логичен и нелогичен одновременно, давно я не встречал такого человека. В этом даже есть свой интерес…

Стратег горько усмехнулся, а Люси покосилась на камеру в углу комнаты. Монокума всегда наблюдал за их разговорами, а в правилах чётко написано: он может и будет их изменять. Что, если это произойдёт прямо сейчас? Но мгновения шли, а чёрно-белый медведь так и не появился. Возможно, он действительно следовал какой-то своей задумке.

– Что касается твоего желания… я вынужден не согласиться.

Хартфилия сомкнула в кулаке ткань порванного шарфа Натцу, сжала зубы. Шикамару против. Все они против. К чему эти бездумные принципы? Если бы тогда они прислушались, если бы выбрали её убийцей, Натцу был бы жив и свободен.

– Почему.

Это не было вежливым вопросом. Она сказала всего одно слово, тихо и с убийственным спокойствием. И что бы ни хотел ответить ей одноклассник, она не готова была это принять. Ведь в случае с Нами у них просто не было иного выбора – пусть это и тяжело, Люси не винила себя и своих одноклассников в решении обвинить навигатора. Но после смерти Саске выбор был. Был выход: правильный и единственный.

– Я не могу решать за всех остальных и я не знаю, чем именно они руководствуются, поэтому выскажу свою точку зрения. Мне всегда вбивали в голову одно конкретное правило: успех миссии превыше всего. В данном случае – выбраться из Академии, послать наружу хоть одного человека – это приоритетная задача. Не могу спорить. Но, – он взглянул ей прямо в глаза, – не такой ценой. Может, из меня вышел плохой шиноби, но я не готов простить тех, кто убивает товарищей. Даже к поступку Натцу поначалу я отнёсся сдержанно. А потом, думая об этом каждый, каждый день, я понял, что мне не даёт покоя. Пытаясь оправдать поступки Нами и Натцу, мы сами подрываем веру друг в друга. Мы оправдываем не только прошлые убийства, но и будущие. И то, что он сделал, пусть и ради тебя – это неправильно. И я скорее навсегда останусь здесь, чем позволю убийце гулять на свободе.

Люси опустила глаза. Его слова были выдержанны и логичны, как и всегда. И всё же, она не чувствовала того же. Нами пыталась защитить своих родных, а Натцу защищал её. Не всегда можно найти идеальный выход из ситуации. Пусть ничто не может оправдать убийство, но есть люди, способные пожертвовать собой, как и те, кто готовы взвалить на себя тяжесть жизни другого человека. Если это единственный способ спасти всех остальных – разве должны они мешать?

– Разве не было в твоей жизни людей, которые ценой своих жизней спасали многие другие? Они становились героями, по которым скорбят, о которых помнят. И те, кого убили в этой школе – они могли быть героями. Как и те, кто это сделал, если бы им удалось выбраться и привести помощь. Но мы препятствуем этому, словно каждый из нас – Монокума, будто нам самим надо провести здесь остаток жизней…

– Мы столько говорим об этом внешнем мире, – горячо перебил её Шикамару, – будто знаем наверняка, что происходит там. Подумай: нас уже давно хватились, за нами должны были прислать кого-то. Не мы одни столь сильно хотим отсюда выбраться. Потому-то я и не хочу отправлять туда одного человека. Либо мы выберемся отсюда все, либо…

– Нет! – Сколько ещё людей погибнут, прежде чем все они поймут, что это единственный вариант? Почему никто её не слышит? Почему они не слышали их с Натцу? – Я больше не буду играть в детективов и пытаться найти виновного! Йо и Зоро не вернуть, Нами не вернуть, Натцу не вернуть. Сейчас мы можем изменить только одно: исход Суда. Мы потеряем ещё одного человека, и пусть лучше это буду я… – она продолжала, перекрикивая ожившие динамики, из которых передавал своё объявление Монокума. – Но один из нас сегодня обретёт свободу.

И весь этот кошмар наконец-то закончится.

***

И вновь они стояли за трибунами, образующими круг из живых и мёртвых. Из четырнадцати человек, изначально прибывших в Академию, шестеро теперь цинично обозначались портретами, перечёркнутыми розовым крестом. А собрали их лишь для того, чтобы убить седьмого.

Мио задумчиво перебирала в голове все известные ей факты, но они никак не складывались в чёткую картинку. Единственная надежда была на то, что мысли остальных друзей помогут ей восстановить картину произошедшего. Раньше она никогда не уделяла так много внимания расследованиям ужасов, что происходили с ними, но из головы всё никак не шли высказывания Комаэды.

«Ты можешь стать центральной фигурой в расследовании этого убийства».

Нагито всегда отличался дальновидностью, и если он верил в неё, тому должна найтись причина. Мог ли он заметить что-то, чего не видела она? Или, наоборот, сама Мио может обладать какой-то важной для Суда информацией?

Монокума не дал ей много времени на размышления.

– По нашей доброй традиции, я повторю для вас правила сегодняшнего Суда! – В припадке веселья он вскинул правую лапу вверх. – Ваша задача – найти преступника, который будет выбран общим голосованием. Если вы правильно угадаете провинившегося, то наказан будет он. Если же ошибётесь, то я казню невинного человека, а преступник свободно покинет стены Академии.

– Монокума, у меня есть вопрос, – к удивлению всех, в том числе басистки, счастливчик повернулся к директору.

– Если ты не ждёшь, что я сразу назову имя убийцы, то валяй, спрашивай, – великодушно махнул ему плюшевый медведь.

– Сегодня были убиты два человека. С определённой долей вероятности, убийц тоже могло быть двое. Я не прошу делиться столь ценной информацией, конечно, – улыбнулся он, – но скажи, если такое всё же произошло, сколько имён мы должны будем назвать на голосовании?

Монокума почесал лапой свой пухлый подбородок и изрядно призадумался. Прошла, наверное, целая минута, прежде чем он дал свой ответ.

– Я подготовил казни с расчетом на то, что мы будем искать только одного убийцу, – с долей разочарования признал директор. – Поэтому вы можете обвинить кого угодно, но сегодня умрёт только один. Таков мой вердикт.

– Спасибо. Это всё, что я хотел знать, – Комаэда церемонно поклонился.

Мио тотчас ухватилась за эту новую зацепку. И как ей не пришло это в голову? Они всегда имели дело только с одним преступником, но если тел было два, возможно ли, что и убийц было столько же? Но тогда почему Йо и Зоро нашли вместе? Может, это какой-то сговор? Пока Акияма не могла сказать наверняка.

– Прежде всего, я хотел бы обсудить одну проблему, – начал обсуждение Шикамару. – Хоро-Хоро, Касуми, расскажите, как вы обнаружили тело? Многих из нас там не было, так что лучше начать с этого.

Едва он упомянул об отсутствующих, как Мио вспомнила о тех, кто пропустил завтрак. В своих размышлениях она то и дело зацикливалась на одних вещах, забывая о других. Так, сейчас её немало удивило, в каком состоянии пришли на Суд Люси, Нанами и Ритцу. И если последняя уже давно была сама не своя, то две другие девушки выглядели куда более подавленными, чем во время предыдущих обсуждений. На лице Люси читалась странная, несвойственная ей мрачность. А Нанами и вовсе витала в каких-то своих мыслях. Что-то подобное происходило и во время суда над Натцу, когда геймер долгое время не принимала никакого участия в обсуждении. И хотя как человек басистка сочувствовала ей и хотела утешить, отстраняясь от своих привязанностей и пытаясь найти правду, она находила такое поведение подозрительным. Но может ли человек, всегда помогавший им в расследовании, тихая и добрая девочка, оказаться замешанной в чём-то ужасном? Мио уже не знала, что думать.

– Я расскажу, а ты добавь, если что-то забуду, – сказала Касуми сноубордисту, и тот с важным видом кивнул. – Утром на завтраке не было нескольких человек, и мы с Хорокеу вызвались их разбудить. Первым делом решили зайти в комнату Йо, но там было закрыто, и никто не отвечал на звонок. Мы решили, что он спит, и собирались уйти, но появился Монокума и лично открыл нам дверь.

– То есть изначально дверь была закрыта? – уточнил Нагито, на что Касуми кивнула.

– Тогда вы должны были видеть убийцу, разве нет? Или он ускользнул из закрытой комнаты? – вяло усмехнулась Ритцу.

– Мы слепые по-твоему? – Хоро-Хоро огрызнулся в ответ. – В этом и проблема. Мы можем поклясться, что никого другого в комнате не было.

– Примерное время смерти у них одинаковое, и их обоих нашли там, куда не могли попасть остальные. Возможно, они убили друг друга? Ты это имел в виду, когда спрашивал о двух убийцах? – Последний вопрос Мио адресовала Комаэде. Но тот лишь задумчиво покачал головой.

– Я просто предположил такое развитие событий, как и ты сейчас. Есть ли у нас другие улики в пользу этого варианта?

– Ну, должен сказать, это и впрямь выглядит как дуэль на мечах, – заметил Хоро-Хоро. – Йо им неплохо владел, а Зоро и вовсе числился Супер-Мечником. Только зачем им драться, я ума не приложу. Этот грёбаный Асакура был пацифистом до мозга костей.

– Если это и была дуэль, она явно была честной. Как ещё они оказались в комнате Йо с катанами, принадлежащими Зоро? – Высказалась Касуми.

– Да зачем им это?! – сноубордист вновь начал терять терпение.

Мио украдкой поймала взгляд Комаэды, который улыбался одними глазами. Он что, ждёт её реакции? Она видела только один способ объяснить эту дуэль между близкими друзьями.

– Тест Монокумы, – сказала басистка, сразу обратив на себя внимание одноклассников. – Помните эту ужасную лекцию? Он тогда сказал, что убьёт всех, кто провалит последующий тест, если за это время не случится новых убийств. Возможно, они пытались уберечь нас от подобного исхода.

– Попрошу! Лекция была отменной, между прочим.

Не обращая внимания на реплики Монокумы, Мио ожидала новых возражений, но даже Хоро-Хоро выглядел изумлённым.

– А это ведь похоже на правду… – пробормотал сноубордист. – Но почему они нам ничего не сказали?

– А ты бы не попытался их остановить? – справедливо заметил Шикамару, на что синеволосому нечего было ответить. – Согласен, эта теория звучит убедительно, но я бы не спешил с выводами. Нам нужно убедиться, что их дуэли не мог помешать кто-то другой. Как вы помните, в прошлый раз Натцу буквально добил Саске, спутав нам все карты. Нельзя исключать повторения подобного.

Мио увидела, как побледнела Люси, но та продолжала молчать, не сказав ни слова за весь Суд.

– Я бы не хотела оговаривать кого-то из нас, но… – осторожно начала Касуми. – Убийство произошло ночью, судя по времени смерти. Значит, тот, кто мог им помешать, не успел бы выспаться. Поэтому я бы хотела спросить у тех, кто не пришёл на завтрак, почему они это сделали. Если это никого не обидит.

Мио прищурилась, глядя на Ритцу, и обнаружила, что барабанщица тоже отвечает ей внимательным взглядом. Она не ожидала, что обсуждение так быстро зайдёт в эту сторону. Акияма, конечно, любила эту дурочку, но пусть сама оправдывается, почему снова закрылась в своей комнате.

– Я и правда плохо сплю ночью, но думаю, что от этого страдают многие. У меня не было аппетита, и я решила пропустить завтрак, – коротко и ёмко ответила Ритцу. И Мио хотела бы сказать, что от этого объяснения у неё упал камень с души, но отнюдь. В какой момент и почему она стала подозревать близкую подругу? Наверное, та стала слишком закрытой. Ведь всегда было наоборот: Тайнака буквально силой вытаскивала из Мио слова.

– Почему ты плохо спишь? – Спросила Акияма. Ритцу не ожидала этого и хмуро покосилась на неё.

– Да так, переживаю, что в школе люди умирают. Ничего особенного, – её слова источали едкий сарказм, и причина такого поведения ускользала от Мио. Но она поняла, что сейчас не добьётся от своей подруги большего, поэтому кивнула, закончив их короткий разговор.

– Нанами? – повернулся Шикамару к геймеру. – Почему Монокума не пускал меня в твою комнату? Ты даже не принимала участие в расследовании, как это бывало обычно.

Девушка выглядела удивлённой и задумалась, прежде чем сказать:

– Я не знаю, почему вмешался Монокума. Но мой ответ такой же, как и у Ритцу. Я много переживаю, плохо сплю, а есть мне не хотелось, – точно какая-то лампочка тревоги загорелась в голове у Мио. Она была уверена, что Чиаки врёт. Могла ли она быть замешанной во всём этом? Нет, слишком мало улик пока. – У меня не было сил встать с кровати, я и сейчас еле держусь на ногах, поэтому простите, что сегодня от меня мало пользы.

– Подозрительно, – громко отчеканил Хоро-Хоро, скрестив руки на груди. – И я впервые вижу, чтобы Монокума вступался за кого-то. Уж не в сговоре ли ты с ним, а?

Было понятно, на что он намекает: то сообщение, в котором Нанами, пусть и косвенно, объявили предателем. И эта версия с каждой минутой становилась всё более правдоподобной. Но когда дело касалось Монокумы, в том числе его возможных союзников, Мио трудно было поверить, что всё окажется так просто.