Текст книги "Академия Надежды (СИ)"

Автор книги: Yabashiri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 61 страниц)

– Я не имею отношения к этому убийству, – устало ответила Чиаки. Странно: она не отрицала своей причастности к Монокуме. Возможно, потому, что они не могли при директоре обсуждать то видео, если хотели сохранить его в тайне.

– Посмотрим, – буркнул Хоро-Хоро.

– Мы ещё вернёмся к этому вопросу, если понадобится. Сейчас я бы хотел обсудить точные детали смерти Йо и Зоро, – прервал их Шикамару. – Можем ли мы установить, кто из них умер первым, или же это произошло одновременно?

– Это и правда имеет значение? – поинтересовалась Касуми. Шикамару неопределённо повёл плечами.

– Всегда стоит рассмотреть малейшие детали, тем более сейчас, когда у нас не так много зацепок.

– Могли бы положиться на удачу, – ехидно хихикнул Монокума. И хотя директор отшучивался, Мио зацепилась за его слова. Удача у неё теперь всецело ассоциировалась с Нагито, и басистка была уверена, что счастливчик, возможно, лучше всех представляет себе, как развивались события сегодня ночью.

– Комаэда, что думаешь? – Она знала, что с отношением ребят к нему, никто не подумает спросить его мнения. Возможно, если проницательность Нагито станет более заметна, даже Хоро-Хоро перестанет фыркать в его сторону.

– Хм. Если они устроили поединок, то Зоро наверняка победил, – не задумываясь ответил ей Нагито. – Всё же, именно он носит титул Супер-Мечника.

– Тут я поспорю. Йо тоже знает, какой стороной меча нужно драться, – парировал Хоро-Хоро. Комаэда кивнул и поднял указательный палец, привлекая к себе внимание:

– Да, но справедливо ли это в стенах Академии? Ведь здесь, помимо физических навыков, вы потеряли свои особенные способности, разве не так?

– Я плаваю всё так же хорошо и не чувствую в себе изменений, – пробормотала Касуми.

– Он прав. Если Йо полагался на какие-то особые силы в бою, то у него не было шансов против грубой физической силы, – подтвердил слова счастливчика Шикамару.

– Тогда почему умер Зоро? – В недоумении спросила Мио. Она не знала, о каких силах идёт речь, но представить, что тощий Йо пришёлся бы равным противником мускулистому Ророноа ей было трудно.

– У Йо есть и собственные навыки фехтования. Уверен, он успел нанести смертельную рану, поэтому и погибли оба, – Хоро-Хоро продолжал гнуть свою линию.

– Всё это подтверждается Монокума файлом: там написано, что Йо умер мгновенно, а Зоро скончался от кровопотери, – подтвердила его слова Касуми.

– Так ли всё просто? – улыбнулся Комаэда, глядя на Мио. И девушка всерьёз задумалась. Всё это время они обсуждали возможную дуэль одноклассников, но при этом она сама заметила, насколько чистой и прибранной была комната шамана.

– В комнате Йо не было следов борьбы, – заметила она. – Да и пятна крови были только под телами. Они что, убили друг друга одним ударом?

– Мы с Люси осмотрели комнату Зоро, – вступил Шикамару. – Следов борьбы там тоже не было, как и пятен крови. На стойке для трёх катан не хватало двух, если у кого-то были сомнения насчёт того, откуда взялось оружие. И так как комната была изначально закрыта, скорее всего, Зоро встретился с Йо по своей воле.

– А вы нашли ключи от их комнат? – Поинтересовалась Касуми. – Может, кто-то другой их закрыл?

– Такой вариант возможен. На их телах ключей не было, что довольно странно, – ответил ей Комаэда. – Поэтому я склонен думать, что во всём этом замешан третий человек.

– Если нет следов борьбы, возможно, кто-то другой убил их и подстроил всё так, чтобы мы сочли это дуэлью? – Мио продолжала пытаться анализировать ситуацию.

– У каждого из них ровно одна рана: у Йо в районе сердца, а у Зоро проткнут живот. По форме этих ранений я уверен, что они были сделаны именно катанами. И неудивительно, что Йо умер мгновенно. Но вот с раной Зоро кое-что не сходится, – Шикамару почесал затылок. – Я не медик, но кое-что понимаю в этом. И если я прав, то Зоро атаковали сзади.

– Йо не атаковал бы его в спину, – отрезал Хоро-Хоро. – Уж извини, но ты ошибся.

– В этом-то и проблема, – вздохнул Шикамару. – Я не упоминал этого ранее, потому что не понимал, как такое возможно. Йо точно хотел бы честной дуэли. Однако, если предположить, что на месте преступления был кто-то третий, то возможен и другой вариант развития событий: Зоро был убит другим человеком.

– То есть это была не дуэль? – Ритцу развела руками.

– Нет, – с неожиданной для себя уверенностью ответила Мио. – Только Зоро мог взять эти катаны, значит и какой-то поединок между ними должен был состояться. Но что, если их дуэли кто-то помешал?

– Как? Комната же закрыта, – фыркнул Хоро-Хоро.

– Может, они дрались в другом месте. А третий человек перетащил тела в одну из комнат, чтобы сбить нас с толку, – продолжила Мио.

– Точно! – воскликнул Хоро-Хоро, вскинув указательный палец. Басистка несказанно удивилась: обычно сноубордист только и делал, что спорил с окружающими, но в эту же секунду его точно подменили. – Убийца перетащил тела! И я даже знаю, как ему это удалось, – с гордостью заявил парень.

– Удиви нас, Супер-Сноубордист, – сказал Комаэда, и Мио не могла понять, то ли это очень тонкий сарказм, то ли он всерьёз.

– Ты имеешь в виду?.. – Начала Касуми, но Хоро-Хоро даже не дал ей договорить.

– Мы с Касуми нашли брезентовые листы в подсобке кабинета физики. На одном из них было вот такое, – он широко развёл руки, – пятно крови. Это ведь всё объясняет!

– А он прав, – согласился Шикамару. – И мы точно знаем, что Зоро не мог передвинуть тело Йо, ведь он должен умереть от кровопотери, а значит, к тому моменту уже получил бы смертельную рану. И теперь мы с большой уверенностью можем сказать, что на месте преступления был кто-то третий.

– Я бы сказал, что мы не должны даже сомневаться в этом, – вставил слово Комаэда. – Вспомните, как мы обнаружили тела? Случилось кое-что необычное.

– Два объявления о теле! – Воскликнула Мио. Она хотела сказать, что нечто похожее уже было в убийстве Реда, но решила не напоминать о поступке Нагито. – Два человека обнаружили тела Йо и Зоро – ими были Хоро-Хоро и Касуми. Тогда прозвучало первое объявление. Затем, когда подошли мы, прозвучало второе. Тогда я не обратила на это внимание, но… – Акияма говорила быстро и сбивчиво, пытаясь не потерять мысль. – Представим, что кто-то третий присутствовал при их дуэли. Тогда Зоро – убийца Йо, а неизвестный человек – первый, кто видел тело. И нам нужно ещё двое, чтобы прозвучало объявление. Если этот неизвестный убивает Зоро, то для объявления нужно, чтобы тело увидело трое, так как убийца не учитывается. Поэтому они и прозвучали в разное время!

– Отличная работа, – Комаэда похвалил её, и басистка покраснела: ей было непривычно находиться в центре внимания, но того требовали обстоятельства.

– Ух ты, Мио! Это и правда логично, – восхищённо ответила Ритцу, и на секунду Мио вновь увидела в ней ту беззаботную девушку, которой она была до попадания в эту школу.

Что же с ними стало? Басистка смотрела на эти как всегда растрёпанные русые волосы, тёмную кофту и белую футболку – она не могла не улыбнуться, вспоминая, как отчитывала барабанщицу за столь несерьёзный внешний вид.

И в этот миг её точно громом ударило. Она приоткрыла рот, глядя на Ритцу, осмысливая внезапно проскочившую догадку. Та ответила ей непонимающим взглядом.

Могло ли это произойти на самом деле? Чем больше Мио отрицала это в глубине души, тем отчётливее складывалась картина в её голове. И все фразы Комаэды, который точно готовил её к чему-то важному, и постоянные депрессии Ритцу, и лекция Монокумы, на которой он посчитал её готовой к убийству, и надвигающийся тест, платой за который была смерть…

Ритцу ведь всегда ужасно училась. Меньше чем тесты она не любила только одно: когда кто-то причинял боль Мио. Всегда отпугивала от неё мальчишек-задир: получала синяки, но светилась от гордости, называя Мио принцессой, а себя – рыцарем.

– Что-то не так? – Спросила Тайнака. Да и все остальные уже смотрели на них, поэтому Мио поняла, что ей стоит что-то сказать.

– Мне бы не хотелось обсуждать это здесь, но я не вижу иного выхода. Прости меня, – она смотрела прямо на подругу, чувствуя, что сейчас в этой комнате они остались вдвоём. Всё остальное было уже неважно. – Скажи, почему в последнее время ты такая подавленная? Я хорошо тебя знаю. Ты всегда была тем сильнее, чем хуже я себя чувствовала. Ты пыталась поддерживать меня и никогда не проявила бы слабину. Но тебя что-то тревожит, ведь так?

Мио ожидала чего угодно, но не этот испуганный, до паники, до дрожи взгляд. Она увидела, как Ритцу сглатывает тяжёлый комок в горле. И это могло означать лишь одно: удар попал точно в цель.

– Я волнуюсь за тебя, вот и всё, – ответила её подруга, но по малейшим изменениям в голосе Мио, знавшая её многие годы, уже понимала: она врёт.

– Скажи мне, Ритцу, – словно какая-то волна поднялась из глубины её души, нарастающее цунами, готовое вот-вот прорваться наружу. – На что ты готова пойти ради меня?

Её глаза сверкнули отблесками янтаря.

– На всё.

Она уже не раз слышала ответ на этот вопрос. Понимала, как больно она сейчас делает Ритцу. Но если та совершила этот ужасный поступок, то ничем, даже заботой и самопожертвованием это оправдать нельзя. И Мио была благодарна своим одноклассникам, которые не вмешивались в их словесное противостояние – и без этого каждая реплика в разговоре была будто ножом в сердце.

– Зачем ты это скрываешь? Зачем врёшь мне?

– Что я скрываю, Мио? – Она усмехнулась в ответ. – Ты ведь ничего не знаешь.

– Я всё знаю.

Ритцу нахмурилась, недоверчиво глядя на неё, а Мио продолжала забивать гвозди в крышку гроба.

– Я осмотрела тело Зоро, и это сразу бросилось мне в глаза, но смысл улики я поняла лишь сейчас, – басистка отвела взгляд, посмотрев на всех остальных. – Убийца, третий человек, должен был избавиться от своей одежды, на которую точно попала кровь. Он мог бы воспользоваться брезентом из кабинета физики, но выбрал другой путь.

Шикамару приподнял одну бровь, внимательно слушая её, а Комаэда как обычно улыбался, и почему-то это придало Мио храбрости, чтобы закончить мысль.

– Чтобы избавиться от футболки, на которую попали пятна крови, убийца надел её на Зоро. Это легко заметить: она не подходит ему по размеру, и Йо носит другие. В месте раны сделан надрез, чтобы мы ничего не заметили.

– А куда футболка Зоро делась? – С вызовом спросила Ритцу. Похоже, даже она стала понимать, куда клонит Мио.

– Да её и не было наверняка, если они дрались на мечах, – заметил Хоро-Хоро. – Вы его в тренажёрке хоть раз видели? Всегда раздевается по пояс, мол, одежда движения стесняет, – последнюю фразу он произнёс низким голосом, передразнивая мечника. – Наверняка в своей комнате оставил.

Мио не знала этих подробностей, но они лишь подтвердили её догадки. Наверное, всё шло к этому моменту. Ведь кому как не ей заметить странности в поведении близкой подруги?

– Ну давай, Мио. К чему ты клонишь? – С кривой улыбкой обратилась к ней Ритцу. – Хочешь обвинить меня, так сделай это прямо. Ты же не веришь лучшей подруге, так?

«Ключ к разгадке – не пытаться отгородить себя от произошедшего. Ты уже ничего не исправишь. Но если мы хотим узнать правду, то должны понять, кто из нас сдался. Кто из нас отчаялся».

И именно это она сейчас видела в глазах Ритцу. Чистое и безграничное отчаяние.

– Если ты хочешь формальностей, – холодно ответила Мио. – Мы с детства дружим, я знаю, какого размера твоя одежда. И никакой другой у тебя нет, неряха. Я знаю, что ты сделала это, чтобы привести помощь, но я не могу тебя простить, Тайнака Ритцу.

Это ты убила Зоро.

Комментарий к Глава 19. Courage

Ура, я снова уложилась примерно в месяц. Не думаю, что следующую главу придётся ждать долго, так что в лучшем случае допишу её к своему др.

Обычно названия глав не несут в себе очень много смысла, но не в этот раз. Мне хотелось пронести тему храбрости и разных её проявлений через весь текст. А во всём виновата одна песня, которую вы можете послушать здесь https://www.youtube.com/watch?v=0tn5g2pF5PU

Не люблю, когда авторы везде и всюду пихают тексты песен, но здесь я устоять не смогла.

Предвосхищая вопросы насчёт Люси. Я пишу, основываясь на собственном опыте, и часто бывает, что ты убеждаешь себя, будто пережил какие-то плохие события, но они возвращаются и ломают тебя. Поэтому не удивляйтесь её странному поведению – именно так я вижу развитие персонажа.

Мио ведёт себя будто главный герой, интересно почему… Сможете ли вы теперь назвать мне убийцу? Может, я специально вас путаю, и это действительно Ритцу? Или нет? ;) Не стесняйтесь высказывать догадки, пусть и неправильные, они помогают мне развиваться как автору. В следующей главе вас ждёт очень много неожиданных моментов, так что не переключайте канал.

========== Глава 20. Buried Alive by Love ==========

О некоторых чувствах трудно говорить. Не только потому, что они съедают тебя изнутри, меняя и ломая твою личность точно металл в руках кузнеца. Просто их невозможно описать. Их никогда не поймёт человек, которого жизнь не провела через похожую ситуацию. Можно сколь угодно пытаться описать их словами, но время будет потрачено впустую. Остаётся лишь кричать изнутри, думая, будто тебя услышат. Может, кто-то заглянет в твою душу и поймёт – вот так просто, без слов. Но жизнь редко балует подобными чудесами.

Некоторые чувства любят приходить, когда их ожидаешь меньше всего, и уходить без прощания, с рассветом, как бы ты ни цеплялся за них. Они ускользают от тебя даже в памяти, как ни пытайся вернуть себя в тот самый момент. Счастливейшие дни в наших жизнях скоротечны, и всю радость, испытанную, возможно, в нескольких коротких секундах, можно осознать лишь спустя годы. Счастье будет твоей тенью, которую невозможно поймать, если поставить себе такую цель.

Что-то такое, наверное, ты бы сказала мне в один из долгих вечеров, когда я делала вид, что забываю о своих целях и принципах, а ты купалась в созданных мною иллюзиях.

Люди считают, что ими движет любовь: некое высшее чувство, во имя которого можно устлать дорогу трупами и перегрызть глотку лучшему другу. Но и это иллюзия. Всеми движет боль. А если возвести её в абсолют – получится отчаяние. Мой самый сладкий подарок тебе.

Наверное, мне было бы проще понять это чувство, будь оно реальным, но мне не встречались люди, которых я бы назвала по-настоящему влюблёнными. Вы ярко запоминаете самый первый образ, изначальное представление о другом человеке, а затем упорно игнорируете всё новые стороны характера, что он постепенно приоткрывает. Отсюда и неизбежное разочарование, когда мозг наконец-то поспевает за глупыми чувствами, приходя к осознанию того, что многие часы потрачены впустую, а иллюзия рушится, как карточный домик.

И эта ваша «любовь» – не более, чем зависимость. Моё отчаяние – видеть то, что недоступно вам, в том числе истинное проявление всех сопутствующих эмоций. Когда твоё собственное состояние определяется состоянием другого человека, трудно назвать себя полноценной личностью. Даже мне порой хочется поговорить с человеком, но не с пустышкой, бесплатным купоном, который прилагается к кому-то другому. А ваш объект любви – он тоже, в свою очередь, зависит от своей пассии. И так далее. Цепь обречённых на безликое существование. И вы считаете, что не погружены в отчаяние? В каком-то смысле, даже мне до вас далеко.

– Мукуро, не мельтеши. Не видишь, у меня вступительный монолог?

Моя сестра, что упорно маячила где-то на границе бокового зрения, отступает в тень. Я не вижу её, но знаю, как она сейчас выглядит: смущённая, с лёгким румянцем, стыдящаяся того, что мне помешала. И я почти физически ощущаю: она и есть живое воплощение того, о чём я сейчас говорю. Привязанность во всей своей красе и во всём её уродстве.

– Ты уродлива, Мукуро, – говорю я, поворачиваясь к ней в своём мягком кожаном кресле. – Знаешь, почему?

Я искренне улыбаюсь, понимая, что ты интерпретируешь этот жест по-своему. Увидишь в этом недовольство и игривость – не так уж и далеко от истины. Но сейчас я абсолютно серьёзна.

– Как скажешь, Джунко, – ты соглашаешься со мной – да и могло ли быть иначе? Черты лица на мгновение становятся острее, сражаясь с противоречиями в тебе. Неприятно слышать о своём уродстве, да, сестрица? Но в то же время так сладко. Ты это любишь, я знаю. Остро, больно, на пике эмоций, на лезвии ножа. Под стать Супер-Солдату.

Я подхожу ближе, чувствуя вполне ожидаемое покалывание на кончиках пальцев от того, как ты вздрагиваешь после каждого моего шага. Это едва заметно, но я вижу всё, ты для меня заученная вдоль и поперёк книга, где известен каждый сюжетный поворот.

И за это мне хочется тебя ударить. Что я и делаю. Звонкой пощёчины достаточно, чтобы кто-то другой на твоём месте пошатнулся, упал, но это мне в тебе и нравится: мне нужно приложить куда больше усилий, чтобы сломать мою дорогую Мукуро.

Почему ты такая предсказуемая? Почему, чёрт возьми, вы все такие скучные и предсказуемые?! Этот смиренный, виноватый взгляд, за который я тебя ненавижу. И люблю тоже. Но не так, как тебе бы этого хотелось. Я ведь не просила со мной соглашаться, я задала вопрос.

Я обхватываю своими пальцами твоё бледное лицо, впиваясь длинными ногтями в веснушки, придвигаю тебя ближе и всматриваюсь ещё более внимательно. Под моей хваткой я чувствую, как ускоряются пульсации у тебя на шее – тихий, но отчётливо осязаемый ритм.

– Потому что ты любишь меня, – шепчу тебе на ухо. Стоит отдать должное моей сестре: ты справляешься с эмоциями и дрожью в теле. Мне хочется тебя наградить.

Я впиваюсь в твои губы, прижимая тебя к стене и вонзая пальцы в эту тонкую шею всё сильнее. Для солдата ты выглядишь слишком хрупкой. Тебе нечем дышать, но ты не нарушаешь зрительного контакта, принимая всё, что я тебе дам. Проходят мгновения, секунды, и я с наслаждением отстраняюсь, чтобы увидеть это отчаяние в твоих глазах.

Ведь тебе не хватает совсем не кислорода.

– Посмотри на них. Куда их завела вся эта любовь. Ты так хотела от меня настоящих, человеческих чувств? Взгляни же на них со стороны. Ощути свою слабость через их слабость.

Мукуро, ты вряд ли понимаешь, что я обращаюсь не к тебе. Глядя на приближающийся к своей кульминации Суд, я с томительным предвкушением жду развязки. И ты должна ждать её, ведь это лишь приближает нашу встречу. Каким взглядом ты будешь смотреть на меня? Сломаешься? Будешь ненавидеть? Или цепляться за остатки эмоций к образу доброй и понимающей Джунко? Я не знаю. Нет, я знаю. Всё это слишком предсказуемо, но…

Удиви меня.

***

– Я не могу тебя простить, Ритцу!

Маленькая Тайнака наклонилась к своей десятилетней подруге, состроив виноватую мордочку. Ну вот, опять. Иногда ей казалось, что ту можно обидеть, если, к примеру, чихнуть в неподходящий момент.

– Мио, я же делала тебе комплименты, – начала оправдываться девочка. – Ты ведь и правда милая! А ещё рисуешь так круто!

Она провела рукой по волосам подруги, убирая со лба тёмные пряди. Акияма всхлипнула, и, глядя в эти серые заплаканные глаза, такие большие, Ритцу не знала, умиляться ей или чувствовать себя виноватой.

– П-перед всем классом! Они опять будут говорить обо мне. Везёт тебе, Ритцу, ты сильная, к тебе никто не подходит, – не успокаивалась Мио, смахивая с ресниц крупные капли слёз.

Тайнака нахмурилась, глядя на одноклассницу: и чего ей так не нравилось внимание? Наверное, они были слишком разные. И сама того не зная, Мио надавила на больное. Да, к Ритцу и правда мало кто подходил. Разве что мальчишки одно время звали играть в футбол, пока не поняли, что она пинает мяч лучше любого из них – немыслимо для девчонки. И будучи прирождённой душой компании, как раз компанию Ритцу найти не могла.

– Раз я сильная, значит, и тебя никто не тронет, верно? – Она ярко улыбнулась, ударив себя пальцем в грудь. И почувствовала приятное тепло от того, с каким облегчением выдохнула Мио после её слов. – Я тебя всегда защищать буду. Даже от этого жука у тебя на голове!

– А-А-А-А!

– Я пошутила, успокойся. Ай!..

Мио не отличалась физической силой, поэтому её затрещины не были обидными или болезненными. Наоборот. Только Ритцу могла видеть эту сторону её характера, только с ней Мио становилась более искренней и открытой. Наверное, именно поэтому было так забавно её пугать.

– Ты правда меня защитишь? – Осторожно спросила девочка, немного успокоившись. Ритцу знала, что пока они не познакомились, Мио часто становилась изгоем в классе: почему-то другие дети считали чтение книг чем-то зазорным. Конечно, и самой Тайнаке было трудно понять, что её подруга нашла в этих глупых историях про принцев и принцесс, но разве стоило задирать её из-за этого?

– Обещаю!

Она ответила без раздумий, зная, что это так. В тот момент, конечно, Ритцу не думала о будущем, не надеялась даже, что их дружба продлится дольше, чем до конца начальной школы. Но почему-то с каждым днём, в отличие от всех предыдущих знакомств, их общение не угасало, а лишь становилось ярче. Когда другие дети немного подросли и поумнели, девочки перестали быть отщепенцами в классе, но по-прежнему находили комфорт и спокойствие в обществе друг друга, ни в ком больше не нуждаясь. Они виделись почти каждый день, часто созванивались перед сном, а их родители смотрели на них точно на двух сестёр. Это абсурдно, ведь кому угодно надоест постоянное общение с другим человеком, но только с Мио всё было не так. Иногда она казалась кем-то с другой планеты: слишком в ней всё было складно. Даже пугливость, а ещё проснувшаяся с возрастом частичка надменности – всё это воспринималось, как милые дополнения к и без того идеальному характеру. Они так хорошо дополняли друг друга, так тесно дружили, что в классе их воспринимали почти что как пару. Мио лишь отмахивалась, перестав чересчур заботиться о мнении окружающих, а Ритцу, что на тот момент толком ничего не знала об отношениях, с улыбкой поддакивала, лишь бы увидеть румянец на щеках подруги.

– Дурочка. Ритцу, какая же ты дурочка…

Тайнака сидела у здания школы, тяжело дыша, осторожно перебирая по песку едва слушающимися пальцами. Наверное, никто не ожидал, что в новой школе у них сложатся нелёгкие отношения с коллективом. В четырнадцать лет парням будто что-то в голову ударило, и новичкам не давали спуску. Ритцу была не против, если бы это касалось только её, но когда эти отбросы полезли к Мио…

Она плохо помнила, что происходило в последние полчаса. Может, в начальной школе Тайнака и отличалась хорошим физическим развитием, но теперь было трудно что-то противопоставить мальчишкам на голову выше неё. И даже в такой отчаянной ситуации Ритцу убедилась, что их больше никто не тронет. Пусть теперь она сидит с разбитым носом и пальцами в крови, но и задирам досталось не меньше. Учителя сквозь пальцы смотрели на всё, что происходило в их классе, так что постоять за девочек было некому.

– У т-тебя кровь идёт… – севшим голосом продолжала Мио, осторожно промокая платком рану на лбу. Кровь была везде, и Ритцу хмуро молчала, зная, как её подруга боится этого. К счастью, её раны выглядели страшно, но серьёзными не были. Несколько пластырей решат проблему. Только нужно сначала встать, а на это она пока была не способна.

– Хех. Зато я защитила тебя… – уставшим, но довольным голосом ответила Тайнака, улыбаясь и пряча всю боль глубоко-глубоко. Оцарапанными костяшками пальцев она коснулась носа, вытирая остатки крови. Да, вид у неё сейчас не очень.

– Дурочка… – повторила Мио, всхлипывая и обнимая её. Ритцу почувствовала приливающее к груди тепло. Не только от близости подруги, что пыталась её поддержать. Это было нечто неосязаемое. Она не в первый раз замечала, что странно чувствует себя, когда совершает все эти глупые подвиги для Мио. Наверное, её слишком сильно ударили по голове.

– Не плачь, это не стоит того, – Ритцу тоже приобняла подругу. Поймав взгляд Мио, она вздохнула: – Да, я дурочка. Спасибо, что волнуешься за меня. Пойдём, пока нас тут директор не нашёл. Зайдём ко мне домой, я переоденусь, потом посмотрим какой-нибудь фильм. Что скажешь?

Она ожидала, что Мио отстранится, но ещё какое-то время они сидели молча, в тишине. И хотя это Ритцу ввязалась в драку, она тоже чувствовала себя защищённой вот так, находясь рядом с близким человеком.

Ритцу едва запомнила, как они дошли домой. Всё, о чём она тогда думала – какая тёплая у Мио рука, и насколько красивы облака в закате. Подруга не раз спросила, в порядке ли она, и Тайнака краснела, не решаясь признаться, что думает о подобной чепухе.

А дома, отправив в стирку школьную форму, они и правда провели отличный вечер. Родители были в поездке с младшим братом, поэтому никто и не думал им мешать. Конечно, Ритцу порывалась показать Мио новый ужастик, но в итоге всё закончилось тем, что Тайнаке пришлось смотреть какую-то сопливую мелодраму…

Так она думала, пока между своими демонстративными зевками, не начала прислушиваться к сюжету.

– Почему он просто не признается ей? – Заворчала она, глядя на метания главного героя. Тот уже битый час вздыхал по какой-то девушке, но молчал о своих чувствах. Прямолинейной Ритцу этого было не понять. Если тебе хочется что-то сказать, так сделай это, чего трусить!

Мио снисходительно улыбнулась, точно поучая маленького ребёнка:

– Глупая Ритцу. Они друзья, и он не хочет рушить эти отношения. Что, если она ему откажет? Разве смогут они нормально общаться после этого? – Вдохновенно ответила Акияма, получая, кажется, искреннее удовольствие от драматичных душевных переживаний.

Тайнака моргнула, удивившись так, будто Мио только что обернулась призраком и вылетела в окно. В отличие от своей подруги, подкованной в вопросах любви и отношений, Ритцу всегда считала это чем-то глупым и слишком далёким от её мира. Пока Мио страдала, что у неё нет парня, Ритцу смотрела концерты Кита Муна.

Но что-то в этом глупом фильме было до боли знакомое.

– Слушай, Мио, – начала она, окончательно оставив главного героя один на один со своими проблемами. – А что такое любовь?

Теперь даже Акияма не смотрела фильм. Она потянулась к Ритцу и коснулась её лба тыльной стороной ладони, проверяя температуру. И именно в этот момент барабанщица почувствовала, как к щекам приливает огонь.

– Точно нормально себя чувствуешь? Может, поспишь? – Спросила темноволосая, изучающе глядя на неё. Ритцу поспешно замахала руками:

– Не-не, я в порядке. Просто мы столько раз смотрели фильмы про любовь, а я так и не понимаю, в чём их смысл.

Её подруга поставила фильм на паузу и замолчала. Она думала о чём-то, улыбаясь тепло и мягко. Ритцу тоже было тепло, хотя она и не знала почему. Оставалось лишь радоваться, что Мио не задавала слишком много вопросов: Тайнака и самой себе не смогла бы ответить, почему её стали волновать подобные темы.

– Наверное, ты любишь человека, если тебе хочется проводить с ним всё свободное время. Делать приятные вещи, слушать его голос. Даже если вы далеко друг от друга, ты радуешься, просто от осознания того, что этот человек существует.

Ритцу слушала и не понимала, почему всё это звучит так знакомо. Разве у друзей не происходит то же самое? Но если бы она спросила об этом, то выставила бы себя полной дурой, хотя следующий её вопрос был не менее глупым.

– А ты когда-нибудь любила?

Мио покраснела и отвернулась. Кажется, у них уже был этот разговор.

– Ты же знаешь, Ритцу. Мне нравились некоторые мальчики, но… я не чувствовала всего этого. Ну, знаешь…

– Тепла в груди? – Неожиданно для самой себя спросила Тайнака, и Мио удивлённо взглянула на неё. – Когда весь мир серый, а этот человек становится ярким, будто важен только он. И чувствуешь его как самого себя, и он тебя тоже.

Ритцу могла продолжать, но чуть ли не силой заткнула себе рот. Она и так вела себя странно, Мио ведь может подумать, будто это очередной розыгрыш. Но басистка выглядела слишком ошарашенной. Она медленно кивнула, не сводя глаз с подруги.

– Тебе точно надо отдохнуть, у тебя что-то с головой, – пошутила девочка. Но Ритцу уже прорвало, и следующий вопрос слетел с её губ прежде, чем она успела его обдумать.

– А любовь – она возникает только к мальчикам?

Если до этого Мио выглядела удивлённой, то сейчас она вообще не нашла, что ответить. Ритцу и сама покраснела, уже примиряясь с мыслью, что у неё едет крыша. Но ведь это всё так запутанно! Любовь, дружба – как же их различить? Если пошутить, что она любит Мио, какой будет реакция? Ей даже стало любопытно.

– Я не знаю, – после долгой паузы ответила Акияма. – Наверное, любить можно кого угодно. Но если ты любишь девушку, то по-дружески, разве нет? С мальчиками ты чувствуешь себя по-другому. Друзей тебе не хочется… – тут она густо покраснела. – Ну, например… п-поцеловать…

– Ты уверена, что не хочешь? – Ехидно подмигивая, спросила Ритцу, чтобы разрядить обстановку. Конечно, Мио тут же растеряла всю серьёзность, каким-то чудом став ещё более красной от смущения. Барабанщица получила очередную оплеуху и рассмеялась, а про себя всё продолжала думать об этих словах.

Значит, в этом отличие любви от дружбы? В желании поцеловать другого человека? Какой вообще в этом смысл, разве это не мерзко? По телевизору уж точно выглядит некрасиво. Обнимать людей – это тепло, приятно, а поцелуи-то зачем нужны? Но она никогда не пробовала, а вдруг и ей бы понравилось. Но даже так, оставался ещё один вопрос.

Хочет ли она поцеловать Мио?

Тогда Ритцу вполне однозначно ответила себе: нет. Они с Мио друзья, даже лучшие друзья, и не стоит забивать голову ерундой. Но с течением времени, лишь однажды задумавшись о самой сути любви, она стала замечать мелочи в их общении, которые раньше игнорировала.

Мальчики часто провожали тех, кто им нравится, до дома. Ритцу всегда делала это. Мальчики защищали своих подруг – и она тоже. И все те признаки любви, которые с придыханием описывала ей Мио, они постоянно находили отклик в реальной жизни. Ритцу, которую и так всю жизнь держали за мальчишку, окончательно запуталась: то ли с ней что-то не так, то ли дружба между парнями и девушками просто по-другому называется.

И с этими мыслями в их тёплое и светлое общение закралась новая эмоция: боль. Её Ритцу тоже заметила не сразу. Но теперь, когда подруга в очередной раз описывала своего идеального парня, хотелось воскликнуть: а чем она хуже?! И при просмотре столь любимой Мио романтики где-то в душе стало колоть; эмоции резонировали с происходящим на экране. Глядя на взаимные переживания всех этих счастливых персонажей, Ритцу хотела бросить чем-то тяжёлым в телевизор. Почему они могут выражать свои чувства, а она нет? Это ведь так несправедливо. Лучше бы она была парнем, это решило бы не одну проблему.