Текст книги "Академия Надежды (СИ)"

Автор книги: Yabashiri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 61 страниц)

– Я был самым везучим и самым неудачливым человеком на свете, – с горечью начал Хината, и Касуми поняла, что его рассказ подходит к своему завершению. – Администрация Академии предложила мне поучаствовать в беспрецедентном проекте. Лучшие учёные должны были забраться мне в голову, чтобы искусственным путём на свет появился самый талантливый человек в истории. Они называли это существо «Камукура Изуру», в честь основателя Академии Надежды. Я долго колебался, но, – он снова посмотрел на свои руки и с силой жал кулаки чужого тела, – как вы можете догадаться, я согласился.

И это имя Касуми слышала не в первый раз. Она уже знала эту историю – Джунко рассказала её Нанами, а Нанами рассказала им. Кусочки головоломки начинали складываться воедино, и они с невероятной точностью подходили друг другу. Если раньше кто-то мог поспорить, что душераздирающий рассказ Чиаки – обман, то теперь у них были неоспоримые доказательства. Помимо того, что всё, о чём она говорила, находило подтверждение в стенах Академии.

– В мою последнюю встречу с Нанами я чувствовал себя самым последним подонком на свете. Мне казалось, что без талантов я навсегда останусь для неё Хинатой с резервного курса, и я не понимал, что она уже тогда видела меня тем, кем я являюсь, – он опустил голову, и виртуальный образ Чиаки исчез так же внезапно, как появился. – Тогда я сказал, что она – нечто большее, чем «Супер-геймер», хотя сам только и думал, что о талантах. С тех пор мы не виделись. Я не помню больше ничего – только хирургический стол и яркий свет.

Касуми едва сдерживала слёзы. История Хинаты, пытавшегося найти свой путь в мире талантливых людей, тронула её до глубины души. Она вспомнила Комаэду, что превозносил каждого из них и называл себя мусором, и думала, что из-за таких, как Нагито, и случилась эта трагедия.

Она знала, что операция, о которой говорил Хаджиме, прошла успешно. Тот человек, с которым столкнулась Чиаки во время игры на выживание, действительно был Хинатой. И тот, кто стоял перед ними в теле Хорокеу, мёртв, несмотря на то, что в его теле до сих пор живо чужое сознание.

– Мне правда очень жаль, – извинилась Касуми, выделяя каждое слово. Хината никак не отреагировал. – У меня остался всего один вопрос. Скажи, ты знаешь девушку по имени Эношима Джунко?

Дух отрицательно покачал головой, и Касуми закусила губу в досаде. Она впервые видела, чтобы Эношима не была причастна к чему-то в этой школе.

За спиной Касуми послышались шаги, и она хотела обернуться, но в этот момент образ Хинаты вновь начал расплываться перед её глазами. В его волосах проступила синева – время было на исходе. Девушка не думала о том, что делает, и в следующую секунду осторожно обняла своего друга, чувствуя пальцами одежду шамана и ощущая едва заметное прикосновение костюма Хинаты.

– Спасибо, – прошептал дух, постепенно растворяясь в её руках. Он всё ещё оставался Хинатой, но исчезал с каждой секундой, и именно в этот момент звук шагов за спиной девушки достиг входа в комнату и остановился.

– Х… Х-Хината…

Касуми почувствовала, как вес Хорокеу тянет её к полу, и осторожно опустилась вниз вместе с ним, поддерживая шамана на руках. Дух Хаджиме исчез окончательно, и теперь перед ней сидел синеволосый сноубордист, хмурясь и пытаясь открыть глаза.

Возле них упала на колени Нанами, сдавленно плача и сжимая футболку Юсуя так, будто не отпустит её больше никогда в жизни. Она не говорила ничего – только повторяла имя ушедшего парня, и умоляющее «Хината» становилось всё менее различимым в её всхлипываниях.

Хорокеу медленно открыл глаза, и его зрачки сузились в гневе. Его рука двинулась так быстро, что Касуми не успела раскрыть и рта, не то что помешать своему другу. Прозвучал громкий хлопок, и Нанами неуклюже повалилась на пол от мощной пощёчины, а Юсуй прошипел сквозь зубы:

– Не подходи ко мне, предательница!

Касуми смотрела на всё это, скованная холодом ужаса, и даже когда она поняла, что произошло, то не смогла пошевелиться. Не двигался больше никто, хотя внутри Касуми кричала, чтобы хоть кто-то помог Нанами. Люси, что вбежала в комнату вместе с ней, молча стояла, как и Шикамару, который смотрел на геймера во все глаза, но не подходил. Пловчиха перевела взгляд на Юсуя, что выглядел не менее удивлённым. Она не могла винить его – всё произошло так резко, и неизвестно, как чувствовал себя Хорокеу сразу после призыва духа. Скорее всего, тот отреагировал ещё до того, как задумался о последствиях, а теперь гордость не позволяла шаману извиниться.

Она тоже не решилась подойти к Нанами. В ушах всё ещё эхом стояли слова Хорокеу, и Касуми не знала, как девушка, которая не скрывала своей слабости перед ними, могла быть тем же, кто убивал вместе с Эношимой Джунко. Неужели, это «Величайший геймер»? Неужели, это предатель, из-за которого все они оказались в игре на выживание? Или это подруга Хинаты, которая пыталась помочь ему обрести себя?

Ответом на все эти вопросы была Чиаки, что лежала на полу в одной позе и тихо, безутешно плакала.

Люси кашлянула, чтобы обратить на себя внимание, и Касуми с Хорокеу посмотрели на волшебницу. Та переминалась с ноги на ногу – только теперь в голову пловчихе пришло, что она не просто так пришла сюда, не дожидаясь общего сбора.

– Вы что-то нашли? – опередил всех Шикамару, и Хартфилия кивнула ему.

Касуми затаила дыхание.

– Я нашла способ сбежать отсюда.

Комментарий к Глава 25. Oversoul

Я ставлю все рекорды по объёмам текста и скорости его написания, но… э-э-э просто так вышло?.. Сначала я думала придержать эту главу на случай, если со следующей возникнут проблемы, но мне кажется, у меня в голове есть слишком много идей, и им там уже тесно. Поэтому есть вероятность, что следующая глава тоже выйдет не через месяц, но вы ничего не слышали!

ВЗГЛЯНИ ВОКРУГ, ОГЛЯНИСЬ НАЗАД, ОТСЫЛКИ К ШК ПОЯВЛЯТЬСЯ ХОТЯТ. Это один из тех моментов, когда я рада, что вообще пишу фанфик. Извиняюсь, если в тексте это смотрелось ненатурально, но мне надо хоть чем-то себя радовать.

(кроме страданий персонажей и читателей)

И если вы думали, что на этом внезапные повороты закончатся, то… вы точно читали все предыдущие главы? У меня в запасе ещё немало козырей!

Американские горки несутся вниз, хотя впереди уже нет дороги…

P.S. https://www.youtube.com/watch?v=uwkqaRZkAp0 – моя новая хэдканон песня Нанами

========== Глава 26. Survivor ==========

Они сидели в столовой, на соседних стульях, слушая тихое дыхание друг друга, которое не отражало и толики внутреннего дисбаланса. До общего сбора оставалось около получаса.

Мио наклонилась, положив голову на плечо подруги, и её тело приятно напряглось, когда пальцы барабанщицы с превеликой осторожностью начали перебирать её волосы. Это был редкий момент комфорта, затишье посреди бури, которая явилась в Академию с уходом Комаэды.

За последний день произошло столько событий, что Мио казалось, будто минула неделя с момента их последнего разговора с Нагито. Она всё ещё жалела, что не проводила с ним больше времени, пусть это и злило бы Ритцу. Может, она смогла бы предотвратить то жестокое убийство. Может, она убедила бы Комаэду рассказать о своих воспоминаниях.

Её кулаки сжались под столом, в тени, и басистка нахмурилась. Каждый из них был таким эгоистом, каждый цеплялся за клочки информации, скрывая от других своё состояние. Наверное, она была ярчайшим тому примером.

– Ритцу, – произнесла она в полной тишине, и барабанщица ответила вопросительным «м-м?». Мио покачала головой – ей нечего было сказать. Она находила утешение в том, что из всех людей, прибывших в Академию с друзьями, они единственные не потеряли эту ценную, но столь хрупкую связь. Касуми потеряла Реда, Хоро-Хоро потерял Йо – список можно было продолжать. Тот факт, что она может произнести вслух имя близкого человека и услышать в ответ её голос, давал Мио куда больше надежды, чем все речи Нагито вместе взятые.

– Что ты думаешь об игре?

Мио прикрыла глаза и дала себе расслабиться. Голос подруги успокаивал её: теперь в нём не было той резкой боли и отчуждённости, к которым Акияма успела привыкнуть. Странное ощущение. Ритцу вновь училась отпускать шуточки в неподходящие моменты – когда они проходили игру получасом ранее, например – а Мио заново училась всё это ценить.

Что она думала насчёт Эношимы Джунко? Наверное, Мио не могла прийти к однозначному ответу. Она не была человеком, способным ненавидеть кого-то, иначе ненавидела бы её за все смерти, за тюрьму в стенах школы. Не могла она и чувствовать к ней симпатию – никакое одиночество не может быть оправданием для жестокости. С другой стороны, слишком лицемерно винить Джунко во всём, что они натворили.

– Она плохой человек, – ответила Акияма, хотя в школе ей говорили не использовать слова «плохой» и «хороший» в сочинениях. – Но знаешь, Ритцу. Убийства происходят не только из-за этого. Она плохой человек не потому, что заставила нас убивать – она не заставляла, и теперь я это вижу. Она плохой человек, потому что подводит нас к краю и даёт выбор, который делаем мы сами. Все её мотивы – как проверка, и каждый раз находится человек, который эту проверку не проходит. Потому что не бывает абсолютно плохих и хороших людей. Ты понимаешь, о чём я?

Мио подняла голову и села поудобнее, чтобы лучше видеть Ритцу. Та медленно кивнула, демонстрируя одну из заученных неискренних улыбок. Акияма вздохнула.

– Я ненавижу эту девушку, Мио, – сказала Ритцу, а её улыбка стала ещё шире. – Я ненавижу её, потому что она делает тебе больно. Для меня это достаточная причина.

Она никогда не думала, что из них двоих именно Ритцу первой придёт к возвышенному чувству любви. Она не думала, что воплощение радости и оптимизма первой откроет в себе ненависть. Она не думала, хотя однажды Мио уже подвели к этому, ткнули носом, как нашкодившую собаку. Каждое слово Ритцу, каждое слово Комаэды – теперь она видела, как связаны все их разговоры. Она не думала, что её подруга может совершить убийство, а затем убеждала её и себя в этом, а затем снова боялась допустить эту мысль. И сердце начинало ныть, когда ставший последним нервный импульс заставил её задать этот вопрос.

– Ты помнишь лекцию Монокумы? – это был пистолет, поднесённый к виску Тайнаки, и вместо пуль внутри него – правда.

– Смутно, – её ответ, очевидная попытка солгать. Ритцу, что умудрялась забывать домашнее задание спустя минуту после урока, отчётливо помнила каждое слово директора. Её слова лгали, но её глаза – нет. И хотя мысленно Мио проклинала себя за это, она нажала на курок.

– Он произнёс длинную речь, давил на каждого из нас, находил причины сорваться и начать убивать друг друга, – Мио следила за непроницаемым лицом Тайнаки. – И в конце сказал, что некоторым людям не нужны причины. Они уже «готовы». Помнишь?

– Ты намекаешь на что-то? – она рассмеялась и пожала плечами. – Он явно имел в виду Комаэду, и несмотря на это ты продолжила с ним общаться. А затем, – Ритцу искусно перешла от шутливого тона к серьёзному, – он убил двух человек.

– Хочешь сказать, я должна была перестать общаться с теми, кого он не назвал?

– Только с Комаэдой.

Мио не хотела ссориться. Мио не хотела вновь выяснять отношения. Они с огромным трудом склеили осколки своей дружбы, что готовились рассыпаться под малейшим дуновением ветра. Именно потому, что она не обсудила всё до конца с Комаэдой, Мио должна была забраться в голову Ритцу. Тайнака никогда не любила убираться, и Акияма не против была навести порядок за неё.

– Ты предвзята и ты всё ещё ревнуешь, – сказала басистка, с трудом оставаясь спокойной и избегая резкости в интонациях. – Несмотря на то, что я знала его каких-то пару недель, и мы тесно общались всего три дня. С тобой мы дружим с детства, тебе я призналась в любви, с тобой был мой первый поцелуй и… – она покраснела, только не от злости. – Ты так хочешь лишить меня свободы? Мы уже говорили об этом. Ты не единственный человек, с которым я могу общаться, Ритцу!

Тайнака взяла её ладонь, отчего Мио дёрнулась и убрала руку. Это заставило Ритцу застыть на секунду и проглотить любой ответ, который созрел в её голове. К счастью, Мио не единственная, кто пытался сохранить спокойствие.

– Я и не думаю запретить тебе общаться с другими людьми, – мягко улыбнулась барабанщица, – но я волнуюсь за тебя. Комаэда всегда был странным, от него можно было ожидать чего угодно, и он подтвердил мои опасения. Я думала, что ты не видишь всего этого. Кому, как не твоим друзьям, указывать тебе на вещи, которых ты сама не замечаешь? Прости, что со стороны это выглядело так.

Мио вздохнула, потирая пальцами лоб. Иногда её беспокоило такое количество внимания к своей персоне, но с другой стороны, она ни за что не согласилась бы жить в мире, где их близость не такая явная и… чувственная? Ей нравились фильмы про любовь, в них всегда были конфликты, и жизнь Акиямы без этих переживаний становилась серой, как её глаза. Вот только связывать свои тревоги с убийствами ей всё равно не хотелось.

– Дело не только в Комаэде. Монокума не назвал ещё двух человек, – брови Ритцу поехали вверх, и Мио едва не рассмеялась – та действительно этого не заметила. – Он не назвал Нанами, но я бы предпочла обсудить её действия, когда придут остальные. Что я хочу обсудить лично с тобой, – она облизала губы, – он не назвал тебя.

Ритцу чуть наклонила голову. Она выглядела так, будто решала сложный пример по математике, а Мио пыталась объяснить, как применить формулу, но это всё равно не помогало. Затем что-то произошло. Зрачки Тайнаки сузились, она стала серьёзной, и Мио почувствовала, как та вновь прячет все свои эмоции как можно глубже. Прямо как во время Суда.

– Ты думаешь, я способна убить кого-то, – это не был вопрос, и у Мио в любом случае не нашлось ответа.

– Я думаю, так считает Монокума, – твёрдо ответила она, и теперь пришёл черёд Мио ободряюще сжать ладонь подруги. Та не изменилась в лице. – Я просто хочу знать, почему. Нет ничего постыдного, если ты думала об этом… гипотетически. Я тоже размышляла, могу ли я сделать это. Если тебе было больно, если ты была готова пойти на это, ты можешь рассказать мне. Ритцу, – она приблизилась к барабанщице, надеясь, что её слова не звучат, как приговор, – ты ничего не сделала, но я волнуюсь за тебя. Как и ты волновалась за меня. Позволь мне помочь тебе. Пожалуйста?

Тайнака смотрела по сторонам, на её лице почти физически отпечатался мыслительный процесс. Мио не нужны были слова, чтобы знать, что её логика – точнее, логика Комаэды – верная. Куда сложнее было получить от Ритцу признание. Ещё сложнее – не получить его.

– Я думала, что могу это сделать перед его тестом, если бы у нас не осталось другого выхода, – она стала барабанить пальцами по столу. – Я бы точно его завалила, но дело не только во мне. Там могло быть что угодно, понимаешь? Это мог быть тест на жестокость, там была бы кровь и всё такое, я не хотела, чтобы ты проходила через это, – она говорила, отбивая ритм всё быстрее и громче. – Хотя это меня не оправдывает. Я думала, что могу выбраться и привести помощь, но теперь не уверена. Комаэда был… – она одними губами произнесла что-то нецензурное, – не самым хорошим человеком, но всё равно. Должна быть причина, по которой он не привёл помощь. И теперь я не уверена, что это вообще возможно. Если бы был способ выбраться отсюда вместе с тобой, я бы могла это сделать. Ну, иногда приходится выбирать меньшее зло, знаешь. И я думала об этом тогда. Сейчас мне всё равно. Я не против жить здесь и ждать, пока остальные найдут способ выбраться. Ты знаешь, у меня самой не хватит мозгов на это, но ты умная, Шикамару тоже умный, да и Люси. Вместе вы придумаете что-то. Пока у меня есть ты, я не против оставаться в Академии. И я хочу защитить тебя, если кто-то сорвётся. Это буду не я.

Мио сглотнула комок в горле, но это не помогло. Голос Ритцу оставался удивительно спокойным, и поначалу её это удивляло, но затем она поняла, что барабанщица слишком много раз обдумывала подобный исход. Она уже прошла стадию отрицания и страха и приняла возможность взять все эти грехи на себя. И всё это ради неё, Мио? Это было приятно, это было страшно, но больше всего её злило, что Ритцу собиралась сделать всё в одиночку.

Ладонь подруги всё ещё была в её руках, и Мио положила её поверх своего колотящегося сердца. Ритцу замерла.

– Ты слишком храбрая, Ритцу, – она наклонила голову и закрыла глаза. Сердце начинало успокаиваться, ведь рука Тайнаки была такой тёплой. – Пожалуйста, не взваливай всё на себя. Я в порядке, и мне жаль, что я вела себя так. Я не замечала ничего, кроме своих страхов, но теперь, видя твою силу, я чувствую её в себе. Мы обязательно выберемся отсюда, верь мне, только пожалуйста, скажи, что не будешь делать ничего необдуманного. Если даже Монокума пообещает тебе золотые горы, пообещает выпустить меня, не слушай его. Приходи ко мне, мы всегда найдём выход вместе. Пожалуйста, Ритцу.

Она кивнула ещё до того, как Мио закончила свою речь, улыбаясь так, как всегда делала это до Академии: разбив коленку на уроке физкультуры, получив плохую оценку, подшучивая над Мио. Как будто ничто не могло её сломать. Зная, что это не так, Акияма позволила себе поверить.

– Обещаю, Мио!

Басистка услышала звук шагов в коридоре, и прежде чем двери столовой открылись, она наклонилась к подруге. Спустя мгновение, когда в зал вошёл Шикамару, они сидели, смотря в противоположные стороны; Мио самодовольно улыбалась, а Ритцу изо всех сил старалась не краснеть.

Месть за все те годы, когда барабанщица заставляла её прилюдно смущаться.

Она ожидала, что одноклассники будут приходить на общее собрание парами – так, как они исследовали школу – но следом за Шикамару проследовала длинная цепочка из всех оставшихся учеников. Люси шла в ногу со стратегом, оба выглядели серьёзными и сосредоточенными. Чуть позади них, ближе к своей подруге, держался Хорокеу, как обычно злой, к чему Мио уже привыкла. За ним – сама Касуми, поникшая, украдкой вытирающая слёзы. Замыкала процессию, конечно, Нанами, что держалась на почтительном расстоянии от прочих ребят и выглядела так, будто у неё только что умер котёнок. Акияма громко выдохнула: кажется, они пропустили очередную ссору.

Каждый взял себе по стулу, и их компания распределилась по периметру стола. Шикамару сел во главе, и Мио почувствовала себя полководцем на военном совещании. Она давно не задумывалась о том, что титул стратега дан ему не только за острый ум.

– Прежде, чем мы начнём, – он подал голос, едва утихли разговоры и скрип отодвигаемых предметов мебели, – я хочу кое-что сказать. У некоторых из нас есть разногласия, – он внимательно посмотрел на Хоро-Хоро, тот ответил ему тем же, – и если вы ждали момента их уладить, то он настал. От нашего обсуждения сейчас зависит, сможем ли мы наконец-то покинуть Академию или останемся здесь, продолжая ненавидеть друг друга.

Его слова повисли в воздухе, мгновенно сделав обстановку более напряжённой. Несмотря на это, Мио не чувствовала особого волнения – напротив, она внимательно слушала Шикамару и видела, как остальные ждут продолжения.

Стратег прокашлялся.

– Мы редко собираемся все вместе, чтобы обсудить нашу ситуацию. В результате, у многих из вас копятся личные секреты, обиды, волнения. Мы должны разрешить их сейчас. И для этого я предлагаю устроить, подобно Монокуме, Суд, – он поднялся на ноги, пока Мио осознавала смысл сказанного. – Многие из вас становятся серьёзными лишь тогда, когда на кону стоит жизнь убийцы, жизнь невинного человека или ваша собственная. Это понятно, но не стоит забывать, что и в более мирные времена все наши жизни под угрозой из-за этого места. Я хочу, чтобы вы представили, что сейчас ваше благополучие зависит от исхода нашего обсуждения. Я хочу, чтобы вы искали доказательства, но не вины ваших товарищей. Воспринимайте это как наш последний Суд, на котором мы все вместе найдём правду об Академии Надежды, а вместе с ней – выход.

Хоро-Хоро поднялся со стула вслед за ним, умудряясь улыбаться и скалиться одновременно.

– Мужик, ты прав! Мне надоело, что все что-то скрывают и ходят вокруг да около, строят какие-то планы у нас за спинами. Хочешь Суд – я с тобой. И я даже стану первым, кто расскажет правду, потому что я, – он показал пальцем на Чиаки, – умею отвечать за свои слова.

Мио знала, что он перейдёт сразу к обвинениям, но его дальнейший рассказ стал полной неожиданностью.

– Моё настоящее имя – Хорокеу Юсуй, и я бы хотел, чтобы отныне вы звали меня именно так.

– Тогда почему ты назвался Хоро-Хоро? – фыркнула Ритцу. – Мне так больше нравилось!

Сноубордист покраснел и ответил ей убийственным взглядом. А Мио была только рада видеть, как подруга умеет смущать не её одну.

– Ну-ка не перебивай, я вам тут душу изливаю! То прозвище было придумано девочкой, которая жила в моей деревне. Отец запрещал мне общаться с ней, и однажды она пошла за мной в горы, – он посмотрел себе под ноги, – где и погибла от холода. Я очень долго винил себя за это, но я готов принять своё прошлое, – серьёзно объяснил он, и они с Касуми понимающе переглянулись. – И я жду от вас того же, иначе я лично выбью из каждого правду, можете мне поверить!

Он громко сел на стул, скрестив руки на груди. Мио ошарашенно смотрела на Хорокеу, не зная, что и думать. Неужели, у остальных тоже есть за душой такие истории? Он рассказал это так спокойно, хотя наверняка провёл многие годы, изводясь от чувства вины. Ей стало стыдно за собственные переживания, которые рождались буквально из ничего. Наверное, из всех её одноклассников у них с Ритцу была самая счастливая жизнь до поступления в Академию. Никаких особых способностей, никаких сражений и боли. Худшее, что могло произойти – она не поступила бы в университет, в который хотела.

Теперь уже Касуми, сидевшая подле него, встала и обратилась к остальным с речью.

– После смерти Реда я была зла на себя, но хуже того – я злилась на вас. Я думала, что своим голосованием мы убили Нами, и хотя мои слова стали решающими, я не могла принять это. Мне очень жаль, и у вас есть полное право злиться на меня за это, – она склонила голову и сжала кулаки, пока Хорокеу молча хмурился, глядя куда-то в стену. – Теперь, не в последнюю очередь благодаря вашей поддержке, я смогла это пережить. И я хочу, чтобы остальные тоже отпустили свой гнев, потому что ссоры между собой не помогут нам. Наш общий враг – Монокума, Эношима Джунко и вся эта Академия. И ещё… – она посмотрела сверху вниз на сноубордиста, и хотя тот не видел этого, улыбнулась. – Я хочу сказать, что Хорокеу иногда бывает невыносимым и шумным, – Мио не сдержала улыбки, – но в душе он очень добрый и чуткий. И пусть он бывает груб в разговорах, он хочет того же, что и мы все. Я верю, что мы с вами друзья, и поступок Комаэды стал последним убийством.

Шикамару кивнул, пока пловчиха опускалась на своё место. Стратег выглядел удивлённым, и Мио предположила, что он не ожидал чистосердечных признаний от каждого, но это было только к лучшему, верно? Слова Хорокеу заразили честностью всех, и пока следующий человек вставал из-за стола, Мио думала, что она может сказать одноклассникам.

– Касуми очень точно выразила мои мысли, – виновато улыбнулась Хартфилия. – Я злилась на вас за то, что произошло с Натцу, но… это был его выбор. Он всегда готов был пожертвовать собой ради остальных, и я хочу уважать это. Я знаю, что всё ещё не могу принять до конца его смерть, но знаю и то, что Натцу больше всего на свете ценил дружбу, – она сжала в руках клетчатый шарф, прерывисто выдыхая. – Он не хотел, чтобы мы ссорились, и я не нарушу его желание. Я буду улыбаться в лицо будущему, как это делал он. Поэтому простите меня, если сможете. И особенно я хочу попросить прощения у Шикамару. Я говорила ему вещи, о которых теперь сожалею, – стратег кивнул ей, и Люси улыбнулась ещё ярче. – Спасибо тебе, что организовываешь нас, ты и правда отличный лидер. Есть человек, которому я не могу доверять, – она, да и все остальные, посмотрели в сторону молчавшей Чиаки, – но я верю, что мы сможем найти какое-то взаимопонимание. Как уже сказали ребята до меня, у нас есть общая цель, к которой мы должны двигаться.

Акияма едва удержалась от того, чтобы ей похлопать. Это собрание оказалось совсем не тем, что она ожидала. Краем глаза басистка видела, как Ритцу слушает их с открытым ртом, и она улыбнулась этому зрелищу. В её голове наконец-то созрели мысли, которыми она хотела бы поделиться. В комнате наступила тишина, в которой ребята стали переглядываться – остались всего три человека, которые не взяли своё слово. Мио посмотрела на барабанщицу, поймала её улыбку и уверенно поднялась с места…

…и тут же села, потому что на её плечо опустилась сильная рука Тайнаки. Ритцу покачала головой, улыбаясь с той же уверенностью, и Мио отрешённо кивнула. Глаза подруги светилась такой решимостью, что было глупо спорить с ней.

– Я не тот человек, от которого много толку в судах и расследованиях. Ну, знаете, мой главный талант – это громко стучать, – Люси и Касуми рассмеялись, а Мио лишь смущённо спрятала лицо в ладонях. Эта дурочка… – Поэтому я оставляю мыслительные процессы в надёжных руках Мио! – Боже, почему она снова говорит только о ней? – И раз уж мы разобрались с этим, вы должны знать кое-что обо мне. Я думала о том, чтобы совершить убийство. Мне казалось, что это единственный возможный выход, но меня что-то останавливало. Наверное, я не убийца? Если нельзя убить человека плохим ритмом. Хех. Разве глубоко ночью у вас не было тех же мыслей, когда кажется, что других вариантов не осталось? Может, я одна такая, не знаю. Но если мы все объединим усилия, – она вскинула руку вверх, а Мио вспомнила, что её подруга на самом деле обладает взрывной харизмой, – мы справимся! Я приведу вас к победе, ибо я – Тайнака Ритцу, и я не ищу лёгких путей! А ещё Мио очень милая. У меня всё.

Акияма ударилась головой об стол под смех одноклассников, среди которого она с удивлением услышала голос Хорокеу. Басистка пробормотала, что сама убьёт Ритцу, отлично зная, что последнюю фразу Тайнака сказала лишь для того, чтобы смутить её. Всякая уверенность улетучилась, и Мио снова почувствовала себя девочкой в средней школе, которая пыталась спрятаться от одноклассников за спиной Ритцу (это было смешно, учитывая их разницу в росте). Такое странное чувство, привет из прошлого, и она была благодарна барабанщице за него.

Пусть и отвесила ей лёгкий подзатыльник, отодвигая стул.

– Я… – она оглядела остальных и внезапно вспомнила о том, что боится выступать перед толпой. Слова застряли в горле, и Акияма вспомнила, как Тайнака учила её: нужно представить, что все вокруг – картошка. Или ананас, потому что Ритцу больше всего похожа на него, если сделает маленький хвостик. И вот, собравшись с духом, Мио обратилась к окружающим её ананасам: – Я всегда была очень пугливой и во всём полагалась на окружающих. Всю жизнь я думала, что могу цепляться за храбрость Ритцу, и это будет нормально. Но все вы помогли мне понять, что моя судьба в моих руках, – она опустила упоминание Комаэды, и это был её единственный секрет. – Не знаю, насколько ценной будет моя помощь, но я сделаю всё возможное, чтобы мы больше не ссорились друг с другом и наконец-то вернулись домой. И больше других я хочу извиниться перед Ритцу, – она посмотрела на удивлённую барабанщицу, – которую подозревала в убийствах. Мне очень жаль, что я предала твоё доверие, и я обещаю, что это больше не повторится. Я хочу верить всем вам.

Мио помолчала ещё несколько секунд, прежде чем поняла, что это всё. Она наконец-то нашла внутреннюю гармонию и отпустила все обиды, которые накопились за прошедшие пару недель. На душе стало легко и приятно – она опустилась на стул, готовая продолжать обсуждение. Теперь остался лишь один человек, что не сказал ни слова, и не только она, но и весь класс выжидающе смотрел на Чиаки. Та видела это, но молчала, глядя себе под ноги и сжимая лямки рюкзака. Спустя какое-то время, Шикамару и Хорокеу оба раскрыли рот, и в этот момент Нанами медленно поднялась на ноги.

– Тебе есть, что сказать? – спросил Шикамару, в его голосе было что-то, похожее на просьбу. Чиаки вздохнула, кивая.

– Наверное. Но сначала мне придётся в третий раз рассказать о своём прошлом, – она усмехнулась, – хотя в этот раз я обойдусь короткой версией. Как вы знаете, сейчас мы находимся в виртуальной реальности, но это не первый раз, когда я оказалась в Академии Надежды. Я училась в ней в настоящем, реальном мире, но мои воспоминания оказались стёрты. Кем? Монокумой, конечно. И как все уже должны знать, Монокумой управляет человек, с которым я познакомилась в этой Академии. Этот человек – Эношима Джунко. Пароль от Монокумабука, пароль от двери на третьем этаже, всё это – её способ поиграть со мной. Наши отношения трудно назвать дружбой. Это было что-то большее… и что-то меньшее. Одновременно. После знакомства с ней я начала меняться. Я прониклась её философией отчаяния и вместе с ней делала вещи, которым до сих пор не нахожу объяснения. В этом самом здании, только не виртуальном, мы устроили игру на выживание. Вроде той, в которой оказались заперты мы сейчас. Тогда я заставила ни в чём не повинных учеников убивать друг друга. Я лично убила одного из них, – она поднесла к глазам свою дрожащую руку, – и даже в тот момент я не знала, правильно ли это. И сейчас не знаю. Часть меня хочет делать непоправимое ради Джунко. Часть меня – это та Нанами, которую знали вы. Из-за виртуальной реальности у Джунко есть полный контроль надо мной и моими воспоминаниями. Она заложила в мою голову историю каждого из вас, поэтому я знала настоящее имя Хорокеу с самого начала. Я знала, что Ритцу влюблена в Мио. Я знала, что брат Саске убил всю его семью. Я должна была предотвратить все эти убийства, но… я не смогла. Я не знаю. А сейчас, когда воспоминания о школьной жизни возвращаются ко мне, я не могу понять, что же я за человек. Действительно ли я убийца? Может, эти воспоминания – фальшивка? Одно знаю точно. Я не хочу играть по правилам Джунко. Даже если я чувствую, что люблю её, больше кого-либо другого, я хочу выбраться отсюда самостоятельно. Не прибегая к её же методам. Мне кажется, если у меня получится, то я снова смогу обрести свою личность. Для вас я предатель – и пусть будет так – но даже если вы не доверяете мне… у нас действительно есть общая цель.

Она села, закрыв глаза, и Мио пыталась представить себя на её месте. Каково это – знать прошлое окружающих тебя людей, но не помнить своё собственное? Акияма ценила каждую мелочь из своей старой жизни, все репетиции с Ритцу, каждую мозоль после игры на басу. Если бы у неё отняли это, она перестала бы быть самой собой. Она знала, что хочет помочь Нанами, и даже если остальные не будут доверять ей после этой истории, Мио готова быть единственным человеком. В конце концов, она слишком хорошо знала, что такое – быть аутсайдером. Если бы не Ритцу, она так и осталась бы замкнутой боязливой девочкой, над которой все насмехаются. В жизни каждого должен быть человек, в котором можно найти опору. Пусть даже Нанами совершала ужасные вещи, она уже понесла за них наказание сполна, отплатив собственными страданиями. Всегда можно начать жизнь с чистого листа. Если она не может вспомнить свою старую личность, нужно помочь ей построить новую.