Текст книги "Академия Надежды (СИ)"

Автор книги: Yabashiri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 61 страниц)

– Наверное. Так кто из вас будет участвовать?

Джунко посмотрела на меня, как на девушек из передачи «Снимите это немедленно».

– С чего бы мне отдавать место в игре кому-то вроде него? Я не собиралась использовать его, кроме как в тестах.

– А. Понятно. Тогда буду ждать, – я улыбнулась. – Посмотрим, как ты продержишься без своей драгоценной сестрёнки.

– Надеюсь, всё будет в порядке, – она отошла от терминала и направилась к большой белой двери. – Пройдёмся. Посмотрим, что ещё тут есть.

Я молча последовала за ней. Кажется, даже после продолжительной речи на общем собрании Джунко ничуть не устала.

– Я вот задумалась после этого разговора… – начала она. В это время мы шли через белый коридор без текстур и видимого источника света, из-за чего объекты не отбрасывали тень и всё место выглядело сюрреалистично. – У каждой истории есть конец, но мы читаем не для того, чтобы до него дойти. В концовке прерываются все действия, уничтожаются ключевые сущности, и медиум, через который подаётся история, достигает своих естественных пределов. И есть развязка, кульминация – ключевая точка истории, когда напряжение достигает пика и разрешаются все или большинство сюжетных линий. Так, скажем, если взять историю Белоснежки, мы увидим, что развязка наступает, когда она оживает после отравления сексуальной Злой Королевой и женится на Принце. Нам говорят, что они жили долго и счастливо. В итоге, реальная концовка Белоснежки опускается, – с этими словами Джунко остановилась на лестничном пролёте перед пятым этажом. – Что я знаю сама – и с чем делюсь с тобой под большим секретом – в конце-концов Белоснежка упала с лошади, сломала бедро, получила заражение и скончалась спустя неделю. Это настоящая концовка.

Моё чувство юмора настолько преобразилось под влиянием Джунко, что я едва сдержала смешок.

– Ну. Чем дольше длится история, тем больше раскроется сюжет, так? И с этим же приходит риск ошибиться, направить его не в то русло. А ещё поэтому я не верю в Бога. Неважно, что будет после смерти, по крайней мере лично с тобой, – говорила я, остановившись на том же лестничном пролёте. – Ну, тебя может заботить твоё наследие, но если в итоге твой труп изнасилуют, а затем его съедят волки или ещё что-то… какая разница. Ты не это имела в виду, наверное, но такие у меня появились мысли, – я пожала плечами. – И это значит, мы подбираемся к кульминации нашей истории, верно? Так что ты имела в виду? Что главное – уничтожение мира, а не то, что будет после?

Джунко тоже пожала плечами, продолжив подъём на верхний этаж.

– Ну, понимаешь… история Белоснежки и не думала кончаться после развязки, вот и завершилась стрёмным и неприглядным финалом. Её жизнь продолжалась, но действие остановилось. Подумай только – это настолько идиотский опыт после всей драмы с яблоками и гномами, что люди даже не рассказывают о нём. Известна лишь интересная часть – та, что имеет ценность для потенциальной аудитории. Всё равно что сидеть в кино, когда начинаются титры, что я тоже считаю бесполезной тратой времени.

– Закончить историю – само по себе искусство. Есть такое общее правило, применимое и к литературе, и к играм, и к кинематографу: начинай сцену как можно позже. С концовкой всё строго наоборот – не растягивай её, закончи как можно раньше. Смысл не в том, чтобы резко обрубить действие, а, как ты говоришь, не показать лишнего. И да, к вашему сведению, «Супер-Аналитик», – я усмехнулась, – в фильмах есть сцены после титров.

Мы достигли последнего этажа Академии Надежды. Через дверь лестницы я видела, что вернулись текстуры на стены – которые теперь были голубого цвета – и вся картинка стала куда реалистичнее.

– Вот я и задумалась: а какой будет кульминация твоей истории. Когда она закончится?

Я нахмурилась, не добив последние пару ступенек. Трудно было вновь не думать о том, сколь скоротечной может оказаться моя жизнь.

– Разве это не очевидно? Я даже называла нашу игру Величайшей, так что, либо я провалюсь, и тогда моя история закончится без вопросов, либо одолею всех, и это и будет развязкой.

– Ну, пока ведь не ясно, какими будут правила, верно? Но правда в том… – Джунко ухмыльнулась, открывая дверь и проскальзывая в коридор, – …что игра давно началась.

Я моргнула, чувствуя сердце где-то в районе пяток.

– Что?

А Джунко и не думала сбавлять ход, пробираясь через тёмные коридоры. Я едва не споткнулась, поспевая за ней, пока в голове пролетали мысли одна удивительнее другой. Что, если я уже давно нахожусь в виртуальной реальности?

– Видишь ли, историю – твою историю – лучше воспринимать, как игру. Ты ведь «Супер-Геймер», как-никак, тебе комфортнее так думать. И вот, скажи мне. Когда ты играешь, что заставляет тебя продолжать? Если не считать любовь к определённым игровым механикам, вроде возможности стрелять в лицо людям доказательствами.

– Много чего, – уклончиво ответила я, вздыхая и поднимая голову. Как обычно, было целым испытанием понять, что именно хотела услышать Джунко. – Моё желание победить, наверное. Я хочу добраться до конца и знать, что преодолела все испытания, которые поставила передо мной игра.

– И как же ты собираешься победить в этой игре?

Мы шли по нереально длинному коридору, в конце которого маячила серебристая дверь.

– Ты ждёшь ответа, хотя сама сказала, что пока нет чётких правил. Значит, нет и условия победы. Но это игра на выживание, так что мне придётся убить кого-то.

– Ну, в реальной жизни тоже никто не в курсе правил, но играют же как-то.

– Ага, играют. Ничего при этом не делая, – я фыркнула, вспоминая свой опыт онлайн-игр. – Реальная жизнь больше всего напоминает ММОРПГ, и хотя в ней есть ПвП и ПвЕ события, большинство людей предпочитает заходить, только чтобы сидеть безвылазно в городе и общаться в чате.

Глаза Джунко ехидно сверкнули.

– Да ладно тебе, «Супер-Геймер». Ну, как ты победишь в игре в жизнь? Уже есть выигрышная стратегия?

– Моя стратегия в жизни, – я с вызовом посмотрела на неё, – это играть в группе. Так уж получилось, что у нас есть общая цель, и я помогаю сопартийцу сокрушить этот мир. Я плохо ориентируюсь в реальной жизни, – пришлось признать очевидное, – поэтому для победы я следую за другим человеком. От этого человека я набираюсь опыта, пока есть возможность, и смотрю, куда меня заведут перипетии сюжета. Если в какой-то момент сюжет разонравится мне, я пойду своим путём. Если в какой-то момент я пойму, что узнала всё, что могла, то покину группу. И если в какой-то момент я потеряю нелогичные, но такие опьяняющие эмоции к своему сопартийцу… я предам его.

На что Эношима широко улыбнулась.

– Потрясающе! Вот теперь ты вошла в роль! Осталось только подкрепить громкие слова делом. И тем не менее, – её лицо стало серьёзным. – Ты действительно сможешь это сделать? Знаешь, были у нас моменты, когда я тебя проверяла, а потом были слёзы, чувства, вся эта ерунда. Теперь мне кажется, что я тебя обнадёживаю. Помнишь наш разговор на свиданке в том ресторане?

– Помню. И кроме того помню, как ты сказала, что правила в игре – лишь набор инструкций, из которых можно извлечь свою выгоду. И ты абсолютно права. Я давно об этом думала. Правила нашей игры ещё не утверждены окончательно, так? – Джунко кивнула. – Тем не менее, способов победить немало. И раз уж в этой игре нужно убивать… не будет ли логично для «Супер-Геймера» играть на самой высокой сложности? Убить кого-то – да что там, убить несколько людей – слишком легко. Слишком очевидно. Как дорога в подземелье, которая ведёт прямиком к боссу, но обходит все тайные закоулки с сундуками и сокровищами. Путь к победе не должен быть таким очевидным. И поэтому, – я наставила указательный палец на Джунко, как герои игр и аниме, – я хочу заключить пари. Я выиграю эту игру, никого не убивая. Я не выберу лёгкий путь, но я выживу и найду иные способы выбраться. Хотя я многому от тебя научилась, я не воспользуюсь этими знаниями. Я хочу создать собственную историю, сыграть без подсказок и гайдов. Я хочу быть вне меты.

– Впечатляюще, – Джунко всплеснула руками, – я могу это устроить. Тогда что ты хочешь в качестве награды за высшую сложность?

– То, о чём мы говорили в тот день. Вся суть этой игры – проверить, верны ли мои методы и моя стратегия. Права ли я. Если нет, то я потеряю мою личность и стану кем-то другим. Если да, я хочу показать тебе тот другой путь, который мы обсуждали. «Обычный».

Джунко чуть повернула голову, искоса глядя на меня, а её улыбка стала тоньше, более грубой.

– И ты всё это делаешь ради какого-то там достижения? Плюс возможности убедить меня подумать о романтическом побочном квесте с тобой?

– Ты называешь доказательство того, что я Величайший Геймер, а мой персонаж достаточно хорош сам по себе, всего лишь достижением? Я играю на победу. Ни больше ни меньше.

– Твоя решимость достойна уважения. Так тому и быть. Играй на самой высокой сложности. Сломай эту игру. Выйди из неё победителем, – её глаза зловеще сверкнули. – Ведь я лично проверю тебя своими навыками и своим уровнем силы, что давно превзошёл девять тысяч. И я не буду жалеть проигравших, кем бы они ни были, – сказав это, Джунко толкнула дверь в биолабораторию. – Так что не промахнись пулями правды, сучка.

Комната, вопреки говорящей табличке, походила на что угодно, только не на биолабораторию. Она была полукруглой, точно вылитой из металла, погружённой в полумрак. В центре – небольшой постамент, почти как в комнате с компьютером, но главное отличие – уютное алое кресло с устройством для головы, напоминающим открытый шлем.

– Это комната стимуляции памяти, – объявила Эношима.

– И… что она делает? – название было не самым понятным. – Даёт проигрывать сцены из памяти, как те флэшбеки, которые ты мне показала?

– В точку. Это устройство может воспроизвести любое событие из твоего прошлого в мельчайших подробностях. Пригодится, раз уж ты потеряешь память. И… – она ухмыльнулась, – у него есть одна особенность. Как тебе затея внедрить в него ИИ, запрограммированный под меня?

И это после «больше никаких флэшбеков».

– Хм-м… я не уверена, что ИИ способен воспроизвести твоё сознание. Мир вообще не разорвёт от двух таких как ты? Оно вместо тебя будет в игре участвовать?

– На данный момент у меня нет планов по участию этого ИИ в игре. Зачем, если я и сама могу? Он служит скорее цифровым дневником, туда я записываю свои многочисленные мысли.

– Ясно. Хочешь ими поделиться?

– А тебе на сегодня не хватило?

– Это ты у нас решаешь, когда мне хватило.

Эношима выдохнула, потягивая руки, запрокинув голову. Наконец, она разогнулась, и её лицо оказалось в опасной близости от моего.

– В ближайшие дни весь мир увидит плоды наших трудов. Поверь мне, эти два дня покажутся тебе вечностью.

– Как перед выходом новой игры.

– Ну, вроде того, – она неопределённо махнула рукой, не отводя взгляд. – Здесь мы закончили. Потрать оставшееся время с пользой, подготовься морально. Главное помни… – она перешла на шёпот, – игра уже началась!

***

Шикамару тёр пальцами виски так, что впору было протереть там дырки. Он никогда не жаловался на свою способность обрабатывать информацию, и даже для него воспринять всё сказанное в последние полчаса было трудновато. Пальцы стратега, разорвав привычный думающий жест, забарабанили по полу: ему отчаянно не хватало доски с шоги для лучшего визуального восприятия.

Нанами прокашлялась, виновато глядя на него.

– Я столько за всю жизнь не разговаривала, как за последнюю неделю, – хрипло пошутила она. Нара кивнул – он тоже – и протянул руку с раскрытой ладонью.

– У тебя не найдётся небольшого предмета? – Чиаки удивлённо наклонила голову. – Мне нужна доска для шоги, и чем идти в мою комнату, проще превратить в неё что-то. Ты ведь знакома с моими способностями.

Геймер открыла на мгновение рот, пространно глядя на него и осмысляя просьбу. Она в порыве задумчивости поднесла руку ко лбу, после чего взгляд её прояснился.

– Держи, – ответила девушка, протягивая ему свою заколку. Нара пожал плечами – и так сойдёт – принимая аксессуар. Он сжал заколку в руке, представляя во всех красках любимую доску с фигурками, подаренную отцом, и направил в предмет свою чакру.

Странно, почему их учили в основном превращаться в других людей, но не превращать предметы. Да и вообще не акцентировали особого внимания на этой технике, пусть она и была идеальна для шпионажа. Можно превратиться в камешек и дать зашвырнуть себя на охраняемую территорию, можно пронести огромное оружие под видом хоть бы и той же заколки. Конечно, это требует немалых запасов энергии, но ведь риск оправдан, и для взрослого человека не составит труда поддерживать технику. Стратег облизнул губы, думая, что по возвращении должен обсудить этот момент с отцом.

Затем он вспомнил, что ему некуда возвращаться.

Прозвучал громкий хлопок, и в рассеявшемся дыме в его руке оказалось столь привычное на ощупь дерево. Чиаки не без уважения смотрела на всё это, пока Шикамару убирал в сторону нужные фигуры. На данный момент доска была пуста.

– Только не говори, что хочешь сыграть, – рассеянно улыбаясь, пробормотала Чиаки.

– «Игра уже началась», – ответил ей Нара, глядя исподлобья, подмечая малейшие изменения в лице, дёрнувшиеся брови и сузившиеся на мгновение зрачки. Чиаки закусила губу. – Просто я лучше пойму, что происходит, если представлю это в виде партии.

Геймер кивнула, а стратег стал рассматривать фигуры. Посчитав в уме возможные комбинации, он усмехнулся себе под нос и повернулся к сидящей напротив девушке.

– Ты ведь не знаешь правила?

– Ну-у… – Нанами замялась, смущённо поправив повязку на голове. – Я всё же отдаю предпочтение компьютерным играм, а не настольным. Так вышло, что я много играла в электронные шахматы, но с другими известными играми не сложилось.

Стратег кивнул, отбирая из набора семь разных фигур, и показал их Чиаки.

– Играть не будем, но я объясню некоторые вещи для общего развития и чтобы ты понимала, о чём я буду говорить, – он взял в руки одну из фигур, протягивая геймеру. – Как ты видишь по иероглифу, – пояснил стратег, – это пешка. И это все мы – в глазах Джунко. И в твоих глазах.

Нанами посмотрела на него так, будто он её ударил. Стратег не отводил взгляда, как и раньше впитывая эту реакцию. В уме он всё это время, разговаривая скорее автоматически, взвешивал поступки Чиаки, её слова и действия. Он собирался проанализировать все дни, проведённые в Академии, всё сказанное и невысказанное, чтобы узнать положение на игровом поле всех игроков – одноклассников – и, главное, свою позицию. Ведь с момента мнимой смерти Чиаки, он, хоть и верил ей, не мог до конца понять, должен ли это делать.

Насчёт других ребят он не слишком волновался. Если в последней комнате на пятом этаже было какое-то устройство для воспоминаний, логично предположить, что они в это время ворошат прошлое друг друга. Иначе и не объяснишь, почему Хорокеу ещё не пришёл поинтересоваться, чем же это заняты Шикамару с Нанами и не убил ли один из них другого. Нет, определённо, с данным набором фигур убийство могла совершить лишь одна тёмная лошадка – Джунко, которая едва ли станет это делать, когда все они разбиты на группы.

– Я не считаю вас пешками, – наконец, ответила Нанами. – Уже нет.

Шикамару не стал с ней соглашаться или спорить, принимая пешку назад и взвешивая её на ладони.

– Нас с детства учили, что ниндзя – инструменты в руках других. В руках феодалов, заказывающих убийство видного чиновника. В руках целых наций, ведущих войну друг с другом. Я привык к этой мысли, – закончил он, откладывая пешку. – Но точно так же, как в шахматах, шоги и жизни есть пешки, – он показал Нанами две другие фигуры, – есть и короли. И это – вы с Джунко, – с этими словами он, под дрогнувшим взглядом Чиаки, поставил королей на противоположные стороны доски.

– Я не… – начала Чиаки, но Нара прервал её.

– Не говори то, что будет расходиться с твоими действиями, – отрезал стратег. – Ты назвала Джунко ангелом, но сама взяла на себя роль Бога. Ты, – давил он, – решила, что имеешь право распоряжаться чужими жизнями. Я не говорю об убийствах – эта способность дана любому из нас – я говорю о созидании. По твоей вине, и ничьей другой, мы все оказались здесь, если верить твоим же словам.

– Ты прав, но… – Нанами опустила голову, глядя на лежащую перед ней фигуру, – я хотела быть с Джунко, я хотела быть главным героем. Я никогда не хотела быть Богом.

Чиаки прикрыла глаза и вздохнула, скрыв лицо в руках. Шикамару выжидал. Он потратил это время на то, чтобы в очередной раз абстрагироваться. Забыть о собственных пристрастиях и сосредоточиться на человеке перед ним. В данный момент он видел неподдельную реакцию, что только подтверждало его следующую мысль.

– Это тоже верно, – кивнул стратег, сложив руки вместе. Едва Нанами подняла голову, он изменил жест, и его тень на полу ожила. В мгновение ока она сжалась, превратившись в тонкую иглу, и рванула к Нанами. Геймер не успела даже вздохнуть: тень чиркнула по её щеке, оставив короткую тонкую полосу, из которой выскользнула единственная капля крови. Шею геймера обвила сотканная из теней рука. – В тебе нет ничего божественного. Ты не Бог, – хладнокровно говорил стратег, пока геймер, распахнув рот, тщетно пыталась дышать, а её ногти царапали кожу в попытках поймать тень. – Ты чувствуешь страх, как и все мы. Ты чувствуешь боль, как и все мы. Ты можешь быть Богом там, снаружи, но здесь ты не отличаешься от нас.

Столь же быстро, как началась его атака, Шикамару отпустил тень и разжал руки. Нанами откинулась назад, опираясь рукой о пол, и быстро дышала, глядя на него с первобытным испугом. Нара и сам едва отдышался: комбинировать две техники, одну из которых он только выучил, было легко лишь на словах.

– Ты… прямо как Джунко, – просипела Нанами, – заходишь слишком далеко, чтобы показать свою точку зрения… – она громко закашлялась, а стратег вытер пот со лба.

– Зато мы друг друга поняли.

– Я знаю, что ты не убил бы меня, но, – Чиаки подняла дрожащую ладонь на уровень глаз, – инстинкты трудно перебороть.

Нара кивнул.

– Несмотря на это, в игре ты всё равно занимаешь особое положение, – он подвинул короля на вторую линию доски, – ведь она заканчивается с твоей смертью, как и партия в шоги. Поэтому вы с Джунко будете королями. Что же до остальных, – на доске одна за другой стали появляться прочие фигуры, – у них тоже есть своя роль. Ты знаешь, что у некоторых фигур, – он вновь поднял пешку и повернул её пальцами, – есть две стороны?

– Теперь знаю.

– В шоги, если фигура доходит до вражеского лагеря, – Нара очертил пальцем три последних линии доски, – она может перевернуться и стать сильнее. Таким образом, даже слабая пешка может изменить ход игры. И, – он усмехнулся, – если считать перевёрнутые фигуры отдельными боевыми единицами, то всего разных фигур четырнадцать. Как и нас, когда мы только попали сюда.

– Может, поэтому Джунко хотела именно это число, – слабо улыбнулась Чиаки. – Странное совпадение.

– Начнём с начала. Я немного нарушу правила, поэтому, подобно игре Джунко, в нашей версии шоги фигуры одного цвета будут убивать друг друга. И первым, – перевёрнутая пешка переместилась на место обычной, выбив её с доски, – выбыл Ред. Почему ты хотела, чтобы он попал в Академию?

Чиаки прищурилась, не сводя глаз с пешки, теперь лежащей на полу.

– Он был главным героем одной очень популярной игры. За ним закрепился образ молчаливого, но умного и храброго человека, всегда способного прийти на помощь, – прикрыв глаза, объяснила девушка. – Я думала, что он станет одним из лидеров нашего класса, не даст остальным пасть духом и… – она выдохнула, – что мне будет приятно победить его.

– Но в итоге он был пешкой, как и Нами. Они послужили началом всего, что происходило здесь. Нами первая, – Шикамару коснулся перевёрнутой пешки, – поддалась желанию сбежать. И ты, – стратег вновь глянул на геймера, – ты говоришь мне, что побег не имеет смысла. Потому что снаружи нас ничего не ждёт.

– Я… – она вновь запнулась, и Шикамару ждал, пока девушка подберёт нужные слова, – я не знаю, как вела бы себя на вашем месте. Ты так спокойно реагируешь, – голос Чиаки болезненно дрогнул, – и я не ждала от тебя истерик, но всё равно. Как ты можешь спокойно рассуждать о шоги, зная, что вся твоя жизнь до этого была ложью?! – Чиаки почти перешла на крик, и Нара видел, как быстро бьётся жилка у неё на шее. Почему-то он вспомнил уроки в Академии, где им рассказывали, насколько уязвимо это место.

Он поднял фигуру слона и подбросил её на руке пару раз. Он не страдал амнезией, как Чиаки, и дословно помнил многие моменты своей жизни, особенно партии в шоги с отцом и учителем. Он помнил страх смерти, радость и горе, и всё это не могло быть ложью.

– Даже если все мы – придуманные кем-то персонажи, это мало что меняет, – подброшенная им фигура, перевернувшись, упала точно на одну из клеток. – Многие верят, что существует некоторое божественное создание, придумавшее нас, и если задуматься, мы в похожей ситуации. Для нас выход из Академии – как смерть для обычных людей, а существование в её рамках – жизнь. Да, мы заперты, но также и люди заперты в своём мире, пусть он больше и разнообразнее. Я не знаю, как функционируют компьютеры, но если они настолько похожи на людей, то жизнь здесь ничем не отличается от жизни снаружи. Мои мысли – это мои мысли, и все мои чувства не могут быть ложью, потому что я их пережил. Все убитые в этой игре люди, – он убрал с доски перевёрнутую пешку, Нами, – тоже умерли по-настоящему.

– Я думала об этом, – призналась Чиаки. – Я думала, что могу и сама быть придуманным кем-то персонажем, ещё когда находилась в реальном мире. И я думала, что для меня это ничего не меняет. Так что, наверное, я могу понять тебя, – она выдавила улыбку. – Ты это хотел показать мне партией в шоги?

Нара покачал головой, передвигая фигуры на одну линию вперёд – теперь они ближе к вражескому королю. Подумав немного, он опустил средний и указательный палец на короля и слона.

– Во время первого расследования мы с тобой вместе искали убийцу Реда. О чём ты думала тогда?

Чиаки прищурилась, наморщив лоб.

– Я думала, что мы не можем простить убийцу, но я не хотела казни – это слишком. И я думала, что все остальные должны жить, зная правду, потому что это единственно верный путь.

Нара помнил своё удивление, когда тихая с виду девушка спокойно ходила мимо окровавленного трупа, размышляя об орудии убийства.

– Тогда ты не помнила ничего, начиная с момента поступления в Академию, так?

– Да. Как и все вы, я помнила, как вошла в эти двери, а затем – ничего.

Стратег кивнул и передвинул фигуру дракона на место ладьи.

– Следующим выбыл Саске. Скажи, откуда были все эти видео в Монокумабуке?

– Твоя история, как и всех остальных, не закончилась на том моменте, который ты помнишь, – нахмурилась Чиаки, смазывая каплю крови на щеке. – Она развивалась дальше, и Джунко действительно показала, что вас ждало в будущем. Да и меня тоже, – она криво улыбнулась, – меня ждало дальнейшее пребывание в Академии.

– Значит, поэтому я видел смерти отца и учителя, – тогда он не поверил, хотя и знал, что когда-нибудь в жизни это пришлось бы пережить. – А ведь всегда думал, что учителя добьют сигареты.

– Ты тоже начал курить после его смерти.

– Вот я дурак.

Он не стал задерживаться на этих мыслях, сбрасывая с доски дракона.

– Раз уж ты всё о нас знаешь, – неожиданно проговорил он, – чем бы закончилась наша с Саске история?

Чиаки с шумом набрала в рот воздух, отвернувшись.

– Ох… ну, Наруто стал бы хокаге, – Шикамару на этом моменте чуть не упал, – ты бы стал его главным советником, – у него дёрнулась бровь, – а насчёт Саске… – девушка нервно рассмеялась, – знаешь, это очень долгая история.

– Как интересно я бы жил, – цокнул языком стратег. Он помотал головой – толку думать о будущем, которого нет – и опустил палец на перевёрнутого коня. – Вот ещё одна ключевая фигура – Комаэда. По твоим словам, Джунко не собиралась давать ему участвовать в этой игре.

Геймер энергично кивнула, непонимающе глядя на коня.

– Это очень странно. Я всё ещё не помню последние несколько дней перед попаданием сюда и, наверное, что-то изменилось в последний момент. Либо Джунко решила мне не сообщать. Когда мы закончим, – Нанами посмотрела на потолок, – нужно отправиться в комнату воспоминаний. Что-то подсказывает, что последние мои дни перед Академией я найду там.

– Если Хорокеу и остальные ничего там не сломали, – геймер и стратег синхронно вздохнули. – У Комаэды всегда были его странности?

– Джунко говорила, что у него деменция, – глядя на его удивлённое лицо, Нанами пояснила: – Это тяжёлое психическое расстройство. Комаэда в реальной жизни был моим одноклассником, и он и там рассуждал, какой он бесполезный, в отличие от остальных.

Слушая её, Шикамару передвигал фигуры с линии на линию, а затем убрал две из них – серебро и золото.

– Итак, Комаэда покинул виртуальную реальность, – объявил Нара, кивая на доску. – И если в виртуальной реальности лишь два места для настоящих людей, то в этот момент, – он передвинул вражеского короля, – Джунко оказалась здесь.

Как и ожидалось, упоминание Эношимы оказывало на Чиаки странный эффект – будто её окатили холодной водой.

– Тогда Комаэда обрёл все свои воспоминания, – объяснила Нанами, подняв фигуру коня и осматривая её. – В отличие от него, я поняла лишь то, что мы находимся в виртуальной реальности. Комаэда же, – она отложила фигуру, – узнал ваше происхождение. И если до этого он считал себя ниже всех по статусу, то теперь – наоборот. Вы стали для него мусором. И он, наверное, проводил время с Мио, потому что хотел узнать, на что способен искусственный интеллект. И если он так заинтересовался ей, – она облизнула губы, – значит, пришёл к тем же выводам, что и мы.

– И это подводит нас к очередному важному этапу игры, – заключил стратег, передвигая фигуры ещё на одну линию вперёд. – Момент, когда мы узнали про виртуальную реальность, а ты узнала правду о нас. Это привело к тому, – перевёрнутая стрелка столкнула с доски свою обычную версию, – что Ритцу стала убийцей Люси. И именно поэтому ты пыталась остановить Люси в тот момент. Именно поэтому ты не могла ничего рассказать во время Суда. И, – в этот момент его глаза сверкнули, – поэтому ты изменилась.

– О чём ты?

Нара наклонился чуть ближе, глядя Чиаки в глаза, и заговорил медленнее и тише обычного.

– Я наблюдал за тобой во время Суда, и в тебе не раз мелькало что-то от Комаэды. Теперь я знаю, что это было, – Нанами сглотнула. – Ты тоже смотрела на нас сверху вниз.

Шикамару убрал перевёрнутую стрелку с доски – теперь на ней осталось всего шесть фигур.

– Мои первые мысли наверняка были схожи с мыслями Комаэды. Тем более, я помнила слова Джунко о том, что все другие люди – живые или придуманные – лишь боты, и им не сравниться с такими, как я. Но ещё во время Суда я поняла, что ошибаюсь, – Нара не сводил с геймера глаз, передвигая на следующую линию четыре фигуры. Позади остался лишь король. – Это то, что мы сейчас обсудили. Даже если вы считаетесь созданным компьютером интеллектом, мне кажется, что вы такие же живые люди. И что всё это неважно. Я знаю, что заключила с Джунко пари, но даже не будь его, я не смогла перешагнуть бы через одного из вас, только чтобы, – она моргнула, болезненно прищурившись, – только чтобы быть рядом с ней.

И в этот момент Нара улыбнулся, ведь это всё, что он хотел услышать. Так же, как их прошлое уже ничего не значило, прошлое Чиаки тоже осталось в ином мире, и он не мог судить её, даже увидев ту окровавленную комнату. Ему неведомо было, что происходило в голове у геймера. Действительно ли она приняла их и саму себя. Знал он одно – Нанами не врёт ему.

Теперь вражеский король стоял на предпоследней линии доски. Прямо перед ним – их король, Нанами, и по бокам её окружили оставшиеся четыре фигуры. Одну за другой, стратег начал переворачивать их.

– Теперь мы находимся во вражеском лагере и, согласно правилам шоги, фигуры меняются. Так же, как и мы изменились, пережив несколько убийств. Мио, – он перевернул стрелку, – Касуми, – перевёрнутое серебро, – Хорокеу, – перевёрнутая ладья, – и я, – он перевернул слона, ставшего лошадью.

Чиаки пару мгновений смотрела на деревянные фигуры.

– Если я правильно поняла правила, – пробормотала она, – то из этой позиции король может атаковать наши фигуры, но и мы можем атаковать короля.

– Верно. И будь это реальная партия, мы бы выиграли, но, – его палец опустился на вражеского короля, – это совсем другая игра. Одно ты заметила верно – теперь вражеский король под угрозой. Находясь в непосредственной близости от него, наши фигуры больше не будут убивать сами себя, они сосредоточатся на одной цели. Что, в таком случае, остаётся делать королю?

Чиаки подняла вражеского короля с доски и поднесла его к глазам. Нара знал, что она поняла его мысль – геймер и сама не раз намекала, что Джунко может совершить последний ход в этой игре. Теперь они знали, что Эношима находилась в этой же школе, и многие тысячи возможных вариантов свелись к одному.

– Джунко нападёт на одного из нас.

Нара пришёл к тому же выводу. Он взял второго короля и сжал в кулаке.

– Несмотря на то, что эта игра закончится только с твоей смертью, она не станет нападать на тебя, – объяснил он. – Иначе это перестанет быть игрой. С её любовью к Судам, она наверняка захочет устроить последний, самый тяжёлый Суд, на котором всё и решится.

Нанами сглотнула. В этот момент все фигуры исчезли, обернувшись дымом, исчезла и доска. Последняя фигура – король – стала заколкой, которую держал Шикамару.

– И что нам тогда делать? – в голосе Нанами звучала плохо скрытая тревога. Шикамару пожал плечами, разминая затёкшие конечности и хрустнув мышцами шеи.

– Есть несколько вариантов. Мне нужно ещё немного подумать, пока ты будешь в комнате воспоминаний. Ты ведь туда сейчас пойдёшь? – Чиаки кивнула. – Ладно. Держи, – он протянул ей заколку, но девушка неожиданно покачала головой.

– Оставь себе, – она усмехнулась, – как символ этого разговора.

Нара удивленно посмотрел на неё, а затем уставился на заколку странной формы. Он знал, что девушки сентиментальны, но настолько? Хотя, если уж признаться самому себе, он разделял её чувства.

Наверное, поэтому в следующую секунду он развязал повязку с символом родной деревни на руке.

– Тогда ты тоже возьми, – теперь пришёл черёд Нанами таращиться на него, – отдашь, когда всё это закончится.

Геймер медлила. Несколько секунд она колебалась, а затем осторожно, точно обращалась с хрупким предметом, взяла бандану у него из рук и повязала себе на шею.