Текст книги "Академия Надежды (СИ)"

Автор книги: Yabashiri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 61 страниц)

– Полегче, – устало отозвалась она, поправляя волосы. Дела у басистки шли ничуть не лучше товарищей, и она, воспользовавшись заминкой горевавшего Монокумы, подошла к нему с вопросом. – Это точно вся музыка, которая у нас есть?

Директор навострил уши и повернулся к ней, всем своим видом показывая изумление.

– Я же тебе так и сказал. Какие-то проблемы?

В его голосе звучала такая невинность, что Мио могла бы смутиться, если бы не закрепившаяся за Монокумой репутация хитреца и садиста. Она вздохнула, помахав перед его носом стопкой пластинок.

– Под это невозможно устроить дискотеку, не говоря уже о медленных танцах. Признаюсь, это впечатляющая коллекция дум-метала, но… – басистка прищурилась, потому как директора её претензии явно забавляли. – Серьёзно, да?

По Монокуме невозможно было понять, серьёзен ли он – мешала намертво пришитая к морде игрушки идиотская улыбка. Мио показалось, что директор задумался.

– Ты права, – неожиданно согласился он и посмотрел в окно с, казалось, грустной задумчивостью. Драматичности ситуации добавляло и то, что окно было заколочено. – Что же тогда делать, что же делать… – он почесал лапой подбородок. – Вот бы устроить живое выступление!

– Я бы могла…

– …как жаль, что мы убили единственного музыканта!

Мио осеклась, опустив голову. Несмотря на явную, глупую, абсолютно не к месту провокацию, директор задел её если не за живое, то за то, что никак не хотело умирать. Басистка усмехнулась: какая ирония.

Они стояли несколько долгих мгновений, и в этот момент даже Хорокеу тактично снизил громкость своих ругательств. Наконец, Монокума махнул лапой, точно усталый старик.

– Так и быть, можешь сыграть на своей балалайке или что у тебя там. Но учти, если мне не понравится, в дело пойдут пластинки! – пригрозил он, нежно поглаживая затесавшийся, среди прочего, альбом Cannibal Corpse. Мио угрюмо кивнула, отвернувшись, но директор бесцеремонно остановил её, потянув за низ юбки. – Не спеши! У меня для тебя есть ещё одно задание…

И таких заданий у Монокумы нашлось куда больше, чем мог себе представить даже самый дотошный организатор самой роскошной свадьбы. Оказалось, что вечеринку в честь собственного выпускного должны организовать – вот сюрприз! – сами выпускники. Пресекая любые споры, Монокума лично следил за последними заложниками Академии, пока те украшали школу и готовились к…

Они, если честно, не были уверены, к чему готовиться.

Ещё в самом начале, когда Монокума отважился послать Чиаки на «важную миссию», Шикамару отвёл друзей в сторонку и украдкой зашептал.

– Мне всё это не нравится, – хмурился стратег, поглядывая на директора и стоявшую с кислой миной Нанами. – Не знаю, какие у него будут для нас задания, но постарайтесь не гулять по школе в одиночестве. Делайте что хотите, – с нажимом повторил он, – только всегда держите остальных в поле зрения.

– Мне вот тоже кажется, что как-то всё это подозрительно, – поддакнул Хорокеу. – Он явно что-то задумал! Но что более подозрительно, – парень ткнул одноклассника пальцем в грудь, понизив голос, – это то, чем вы с Нанами так долго занимались. Что она тебе рассказала? Очередную слезливую историю?

Шикамару не откажешь в умении делать лицо кирпичом. Он спокойно выдержал взгляд Хорокеу, не повёл и бровью, сохраняя олимпийское спокойствие.

– Ты действительно думаешь, что у нас сейчас есть время это обсуждать? – парировал стратег. – Мы можем поговорить, но потом, а сейчас я хотел вас предупредить, потому что у меня плохое предчувствие.

– Я согласна, – тихо вставила Мио, кутаясь в свою кофту. – Мне не по себе от его затеи. Поверить не могу, что он нас просто выпустит после всего этого.

– Может, ему наскучила эта игра, – отозвалась Касуми. – Хотя в это трудно поверить.

– ЭТО НЕ ИГРА!

Голос Монокумы разнёсся по всему залу, эхом отскакивая от стен, точно баскетбольный мяч. Ребята дружно вздрогнули, но тут же оказалось, что крик директора предназначался Нанами. Геймер стояла, зажмурив один глаз, и устало глядела на Монокуму. Вставшие в дружный кружок одноклассники не слышали, о чём там шла речь, но каждый из них восхитился тому, как даже в разговоре с Монокумой Чиаки умудрилась съехать на свою излюбленную тему.

Шикамару тяжело вздохнул где-то в сотый раз за день и кивнул в сторону одноклассницы.

– Надо спасать её. Все поняли план? Я знаю, у нас очень плохо с выполнением инструкций, но в этот раз моя просьба действительно простая.

Мио поморщилась: камень был не в её огород, но пролетел очень близко. Хорокеу тоже нахмурился – скорее по привычке, потому что за последние пару недель его лицо уже не способно было вставать в другие позиции.

– Поняли мы, – отмахнулся Юсуй.

С пониманием плана проблем действительно не возникло, чего не скажешь о его исполнении. Монокума, будто подслушав их (он наверняка так и сделал), стремился всячески разделить ребят, направляя их по одному в разные части школы. Хорокеу он сразу поручил принести краски из комнаты искусств, Мио отправилась добывать те самые пластинки из актового зала, да и остальные не остались без дела. Впрочем, беда миновала, потому как Нанами умудрилась так увлечь Монокуму разговором о лестницах, что директор не успевал работать на два фронта сразу. Одноклассники дружной гурьбой прошлись по всем этажам, сметая нужные и не очень вещи, пока за ними никто не следил, и разделяться они не подумали. Хорокеу высказал дельную, по его мнению, мысль: мол, а кого они теперь боятся, если убивать уже никто не будет, а единственные опасные люди собрались в спортзале. Шикамару туманно ответил, что лучше перебдеть. На том и порешили.

– Ты зачем ей свою бандану отдал? – поинтересовался сноубордист, поднимая здоровой рукой набор кисточек и красок. Касуми занялась тем, что стала искать в груде художественных принадлежностей куски ватмана.

– М-м, – протянул Шикамару, запустив руку в карман, – что-то вроде символа взаимного доверия.

– А она тебе что? Валентинку дала? – фыркнул Юсуй. – Или багаж своих плохих воспоминаний?

Стратег подхватил собранное ими добро и, не оборачиваясь, ответил:

– Она мне дала пищу для размышлений.

Хорокеу, как одного из самых высоких и сильных в их команде, Монокума отправил развешивать вывески, плакаты и полотнища, пестрящие лозунгами о завтрашнем выпускном. Не учёл (или наоборот) он того, что ведущая рука Хорокеу пострадала в недавней стычке с Нанами, так что молоток ему пришлось держать в левой. Забить гвозди у него сил и так хватало, а вот меткость заметно снизилась, так что остальным пришлось наизусть выучить знакомые Юсую хлёсткие выражения. Оказалось, словарный запас парня из глубинки мог посоперничать с матёрыми лингвистами.

Все эти вывески и плакаты должна была поставлять Касуми, чей взгляд, по словам самого директора, аж загорелся при виде красок. Касуми пыталась объяснить, что её самые большие успехи в рисовании – кружок в виде солнца и трава треугольниками, но Монокума не слушал. В конечном итоге, пловчиха согласилась, здраво рассудив, что могло быть и хуже.

«Хуже» было Нанами. Геймеру Монокума доверил перетаскивать в спортзал парты из соседних аудиторий, чтобы было, где разместить еду и напитки. На справедливый вопрос «Почему именно я?..» директор лишь ухмыльнулся.

– Сила есть, ума не надо! – загадочно ответил он.

Монокума не был в восторге, когда Шикамару вызвался ей помочь, поэтому стратегу пришлось напомнить, что выпускной они собрались проводить завтра, а не через неделю. Нанами подтвердила, что именно столько времени у неё займёт это задание, и директор сдался.

– В здоровом теле – здоровый дух! – вставил ещё одну пословицу Монокума, помахав платочком вслед покидавшим зал Нанами и Шикамару. Остальные проводили эту группу заядлых физкультурников скептическими взглядами. Скепсис быстро сменился искренним сочувствием, когда даже Хорокеу не смог без слёз смотреть, как Чиаки пыхтела, с трудом (и громким скрипом) передвигая мебель. Большую часть работы, конечно, делал Нара, но геймеру и без этого приходилось нелегко.

– Надорвётся, – констатировал шаман, когда после очередного метра дистанции Чиаки остановилась перевести дух. Нара никуда не спешил, и если бы их не подгонял Монокума, возможно, ребятам не хватило бы и недели.

Спустя час работа кипела вовсю. Касуми, наловчившись орудовать кисточкой, дала волю воображению, и из-под её руки выходили плакаты один краше другого. Хорокеу дивился художественным способностям своей подруги, а Монокума, с мордой видавшего виды критика, внимательно осматривал каждую её работу. Он то и дело качал головой, а один раз, глядя на крупную надпись «ВЫПУСКНОЙ», буркнул что-то про «комик санс», но в целом вёл себя благодушно.

Мио, закончив с пластинками, получила от Монокумы новую порцию ответственности – ей предстояло готовить.

– Я понимаю, что для такого большого класса, – директор ехидно указал на остальных, – трудно приготовить достаточно еды. И я бы мог позаботиться об этом сам, но! Не люблю я все эти полуфабрикаты, – пожаловался он. – Лучше своё, домашнее! Поэтому сделай как можно больше, а остальное, так и быть, забьём этими вашими пиццами.

Мио пожала плечами – она любила и умела готовить. Проблема лишь в том, что на кухне она должна была остаться одна, а Шикамару строго наказал не разделяться. Касуми, видя её замешательство, схватила басистку за руку.

– Я помогу! – вызвалась она, и девушки быстро выбежали из помещения, спасаясь от возмущённых криков Монокумы. Шикамару им подыграл, как раз притащив очередную парту.

– Мы закончили, – сказал он, вклинившись между Монокумой и убегавшими одноклассницами. Директор скептически осмотрел стоявшие буквой «П» столы, но всё же кивнул.

– Устали, наверное? – сочувственно спросил он, и все посмотрели в сторону бледной Чиаки, умиравшей на одном из стульев. – Ну, ничего. Ещё пара кругов по школе и всё.

– Пара… кругов?.. – выдавила геймер, не поднимая головы. Монокума кивнул.

– Ага. Мы тут решили с этой, как её… – директор почесал затылок, – в общем, девочка из вашего класса решила играть живую музыку, так что нам понадобятся инструменты из актового зала.

Нанами издала звук умирающего кита и сползла на пол, но её подхватил Шикамару. Геймер посмотрела на него из-под опущенных век, протянув руку.

– Шикамару, я больше не могу… – выдохнула она, тяжело дыша. – Бросай меня, иди вперёд…

– Не сдавайся, Нанами! Осталось ещё чуть-чуть.

– Я… вижу свет…

Монокума поднял голову к потолку, хмыкнув.

– А, это. Мы, пока вас не было, диско шар установили. Надо бы настроить освещение…

Директор подошёл к рубильнику в углу спортзала и стал копаться в нём. На мгновение свет в помещении погас, а затем загорелась лишь одна лампочка, небольшим куполом освещая Шикамару и Нанами, точно прожектор на сцене.

– Слушайте, а попкорн нужен будет? – Касуми заглянула в погружённый во тьму зал.

– Нужен! – подтвердил Хорокеу, зачерпнул горсть ещё сырой кукурузы и принялся ею хрустеть, глядя на драматичную сцену.

– Ты всегда говорила, что твоя жизнь – это игра, – с придыханием сообщал Нара, сжав ладонь Чиаки, – в которой ты намерена победить. Ты ведь не можешь просто так сдаться, когда конец уже близок!

Нанами горько усмехнулась, покачав головой.

– Это уже не игра, Шикамару…

– Это не так! – воскликнул он. – Это… – стратег, не в силах подобрать аналогию, обернулся на остальных за помощью зала.

– Тетрис, – подсказал Монокума.

– Это тетрис! – подхватил Шикамару совершенно не знакомое ему слово. Глаза Чиаки расширились, и она села на полу, придерживаемая стратегом.

– Думаешь?..

Он кивнул и показал рукой на ровный ряд парт и стульев, а затем шёпотом спросил:

– Ты же не можешь проиграть в тетрис, правда?

Нанами решительно покачала головой и поднялась на ноги. Она стала медленно развязывать бинты на голове, после чего завязала их вновь, на лбу. Получилась повязка, концы которой развевались, хотя в помещении не было ветра.

– Никому не рассказывай то, что увидишь здесь сегодня, – торжественно произнесла Чиаки под громкий хруст попкорна. – Чтобы выполнить это задание, мне придётся снять утяжелители…

И она сняла. Свою кофту, которую аккуратно повесила на стул. Пафосно хрустнув кулаками (Нанами поморщилась от боли), она выступила вперёд вместе с Шикамару.

– Начнём! – выкрикнула геймер, растворяясь в ослепительных лучах ламп. Монокума отошёл от рубильника, потирая лапы. Потом он заметил Касуми, которая, под шумок, тоже приложилась к попкорну.

– А ты чего расселась?!

– Я стою…

– Живо за работу!

Касуми, не дожидаясь второго приглашения, сбежала на кухню, оставив Монокуму и Хорокеу наедине. Юсуй ждал очередного идиотского задания, но вместо этого директор уселся за парту и достал откуда-то бокал и бутылку. Налив немного, он протянул бокал сноубордисту, но тот вежливо сказал «иди нахер». Монокума пожал плечами, сделав несколько глотков, после чего стал задумчиво смотреть в потолок, вращая вино в стакане.

– Эх, какие же непонятные существа – женщины, – неожиданно посетовал медведь, говоря, кажется, о конфликте с Касуми. – Я ведь знаю их много лет… – Хорокеу фыркнул – они и месяца не были в Академии, – но они никогда не обращались ко мне за советом или помощью. Я не могу вспомнить, когда они в последний раз приглашали меня к себе в комнату на чашку кофе, хотя я ваш учитель и наставник. Понимаешь? – грустно спросил он, но Юсуй не понимал. – Будем сейчас откровенны: вы никогда не искали моей дружбы. А теперь вы приходите и говорите: Монокума, почему это ты решил окончить игру? Но вы не просите с уважением, вы даже не думаете обратиться ко мне – директор. Нет, вы приходите ко мне за день до выпускного и просите ответы. А я ведь, между прочим, делаю вам предложение, от которого вы не можете отказаться!..

На кухне, тем временем, было куда уютнее. Мио и Касуми разговорились, занятые делом, и работа у них спорилась. Одно за другим появлялись разные блюда, начиная от салатов и заканчивая мясной нарезкой. Готовить с таким разнообразием продуктов в холодильнике – одно удовольствие, и девушки опробовали самые разнообразные рецепты, которые только могли вспомнить.

Мио так увлеклась, что стала напевать себе под нос любимую песню. Заметила она это лишь после того, как Касуми перестала нарезать рыбу, ехидно поглядывая на неё.

– Тебе так нравится готовить?

– Нравится, но… – Мио замялась, – просто мне весело. И я не понимаю, почему.

Касуми отложила ножик, вытирая руки полотенцем и понимающе улыбаясь.

– Просто все мы чем-то заняты, и когда никто не думает о плохом, нам хорошо вместе. Думаю, – она прикрыла глаза, – из нас на самом деле получился бы неплохой класс.

– Но разве мы можем так просто веселиться?! – возмутилась басистка, в сердцах ударив по столу. Касуми вздрогнула. – Я не говорю, что мы постоянно должны ходить хмурыми и думать только о прошлом, но тебе не кажется, что мы слишком быстро забыли об остальных? Ты часто вспоминаешь Реда?

Игривость быстро улетучилась из глаз Касуми, сменившись серьёзностью.

– Каждый день.

Мио запнулась, понурив голову.

– Я стараюсь не забывать никого из них, – призналась она. – Даже тех, с кем я почти не общалась или тех, кто совершил убийство. Мне кажется нечестным, что кому-то повезло дожить до выпускного, а кто-то просто оказался не в том месте и не в то время. Или совершил ошибку, не подозревая об этом.

Улыбка Касуми потеплела. Она подошла к басистке и обняла её сзади, заставив одноклассницу смущённо выдохнуть.

– Ты права, – почти шёпотом согласилась пловчиха. – Но они не хотели бы наших слёз. Мы помним о них – и это лучшее, что могут сделать живые для мёртвых. И мы должны выбраться отсюда, потому что слишком много людей отдали свои жизни за это. Если сейчас мы можем веселиться – наверное, так даже лучше. Разве не то же самое тебе сказала Ри…

– Да, – оборвала её Акияма. – Ты права.

Больше они не разговаривали, перебрасываясь фразами только по необходимости. Когда первая партия тарелок оказалась забита доверху, угощения понесли обратно в спортзал.

– Суши! – объявила Мио, встав у дверей, точно глашатай. За ней, с большим подносом, торжественно шла Касуми. Тарелку поставили в самом центре нагромождения столов, и Мио, на всякий случай, повторила: – Суши!

– Ой, а вы уже начали? – удивилась пловчиха, глядя на рассевшегося на стуле Монокуму с бокалом в руке и бутылкой в другой. Рядом стояли ещё штук пять таких же бутылок.

– И поэтому – ик! – всё так… произошло…

– Мы закончили! – застонал Хорокеу, поднимая голову со стола. – Он мне битый час уже какие-то истории из своей жизни толкает. Можно я поем? Ну пожалуйста?

– Не трогай, – одёрнула его Касуми, – это на выпускной.

Монокума почти протрезвел (если не считать слегка вальяжной походки) и с умным видом схватил кусочек суши для дегустации. Распробовав его, он хотел сплюнуть, но взгляд Касуми это желание быстро пресёк.

– Не понравилось? – грозно спросила она. Монокума замялся.

– Ну-у… не очень?.. – неуверенно ответил директор. – В смысле, чудесно! Очень вкусно! Я просто рыбу не люблю.

– Странно, – пожала плечами басистка, – я думала, медведи любят рыбу.

– Ах, наше общество полно стереотипов!..

Тут подоспела и бригада грузчиков в лице Шикамару. В одной руке он держал барабанную бочку, в другой – Нанами. Бочку он поставил на сцену, к другим частям барабанной установки, хотя сначала чуть не перепутал груз местами. Утирая пот со лба, стратег подошёл к остальным ребятам, а Чиаки сползла по стенке.

– Я уста-а-а… – он громко зевнул, – а-а-ал…

– Да мы все тут устали, – отозвался Хорокеу.

– Зачем вы принесли всё это? – нахмурилась Акияма, чей взгляд не сходил с барабанной установки. – Я не могу играть на всём одновременно.

Монокума посмотрел на установку, затем на Мио, затем снова на установку.

– Хм. Я и не подумал как-то. Виноват! Ну, ребят, – он кивнул Нанами и Шикамару, – тащите обратно.

Ребята так обрадовались этой перспективе, что припомнили Монокуме весь словарный запас Хорокеу.

– А вот я, к слову, на акустике играть умею, – подмигнул Касуми сноубордист.

– Чего? Ты вроде всегда говорил, что не любишь музыку, – поразилась пловчиха.

– Ну, так получилось… когда тебя в сотый раз просят у костра сыграть «ну, эту, нашу любимую!», то хочется изгибом гитары жёлтой кого-нибудь пристукнуть.

– Ух ты! Может, у нас получится что-нибудь сыграть вместе? – глаза Мио загорелись впервые за долгое время, несмотря на отголоски грусти в её словах. – Кто-то ещё умеет играть?

– На треугольнике… – просипела Нанами, не вставая с пола.

– Я играю на чём угодно, – похвастался Монокума.

Все выжидающе посмотрели на Касуми, и она смущённо отвернулась.

– Ну, извините, не музыкант я…

– Значит, решено! – Монокума совсем протрезвел и вскочил на сцену, схватив барабанные палочки. – Берите инструменты, сейчас вместе забацаем что-нибудь. Будет репетиция!

Мио побежала в свою комнату за нотами, пока Хорокеу убеждал Касуми, что будет играть на гитаре аккуратно, дабы не повредить руку. Монокума, пока суть да дело, отбивал какой-то странный ритм, от которого у всех зазвенело в ушах. Мио, вернувшись, дала новоиспечённым барабанщику и гитаристу ноты для их партий.

– Сможешь мне подпевать немного? – попросила она Хорокеу. Тот кивнул, настраивая свою акустику. Басистка с сомнением посмотрела на вертящего палочками Монокуму, но тот намёка не понял. – Монокума, можешь сделать нам отсчёт?

Тот согласно кивнул, стукнув палочками друг о друга.

– Раз, два, три, четыре!

Для группы, которая впервые репетирует вместе, и половина которой вообще имеет к музыке далёкое отношение, они играли неплохо. Касуми даже почти не морщилась, а Нанами очнулась и, как-то узнав слова, подпевала.

Свой потёртый чемоданчик взяв с собою,

Я поднебесный странник, смешавшийся с толпою,

На карте есть город, который искал,

И попасть сюда я долго мечтал

Yeah yeah yeah, The Rock City Boy!

Yeah yeah yeah, The Rock City Boy!

Глубокий голос Мио и басовитость Хорокеу вместе давали удивительную гармонию – когда вступил шаман, настроение песни стало куда бодрее. Касуми, размахивая руками, смотрела на своего друга, а тот подмигивал ей, беря очередной аккорд.

Послушай, всё смогу преодолеть с моей гитарой, эй!

Забыв о прошлом, спою веселей.

Музыка играет во мне, и её сейчас я дарю тебе.

И пусть так мало общего у меня с гитарой, эй!

Я буду петь о любви, лишь о ней,

И к свободе стремиться сильней,

Улететь скорей

К мечте своей!..

***

За приготовлениями никто не заметил, как наступила глубокая ночь. В какой-то момент Монокума спохватился, что не сделал ночное объявление, и обессиленные ученики закопались в свои кровати, накрепко заснув. У Мио уже не было плохих мыслей. Да и хороших тоже. Она настолько погрузилась в готовку и репетиции, что отдала всю себя, и её сон был долгим, но спокойным.

Утром она с удивлением обнаружила, что Монокума дал им отдохнуть дольше обычного. Его объявление застало басистку с феном в руках, после прохладного душа.

«Сейчас девять утра, проснитесь и пойте! Сегодня ваш последний день в Академии Надежды! У вас есть час на то, чтобы привести себя в порядок – девочки, разрешаю вам накраситься – после чего я жду вас в спортзале ровно в десять на прощальный выпускной. И да, загляните в шкаф – там вас ждёт сюрприз от меня лично…»

Мио нахмурилась, закутываясь в полотенце. Ещё один сюрприз? С неё, пожалуй, хватит. С другой стороны, в шкафу хранилась вся её одежда, так что рано или поздно открыть его пришлось бы.

Она даже скелет ожидала увидеть больше, чем вешалку с аккуратным белым платьем. Басистка замерла, разглядывая его во все глаза – такое красивое! Забыв обо всех своих тревогах, басистка помчалась примерять обновку. Она добрых полчаса красовалась перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон. Платье было лёгким, почти воздушным, и в нём Мио выглядела хрупкой, но в то же время взрослой. К платью шёл и аксессуар – белый бант с шёлковой лентой, которым Акияма собрала волосы в аккуратный хвост.

Глядя на своё отражение, Мио коснулась рукой груди, сомкнув в кулаке ткань платья. Её губы дрогнули.

Интересно, что бы сказала Ритцу, увидев её такой? Наверное, что-то глупое. Как и всегда.

За десять минут до назначенного времени, она вышла в коридор и, аккуратно переступая, направилась к спортзалу. Живот тянуло от голода, но девушка утешала себя тем, что на выпускном будет лично приготовленная ей еда. К тому же, она готова была перетерпеть что угодно, если это означало долгожданное освобождение.

В дверях спортзала Мио едва не столкнулась с Касуми и Хорокеу.

– Вау-у-у… – протянул Юсуй, без стеснений разглядывая басистку. Касуми, наверное, приревновала бы своего друга, но она тоже уставилась на Мио, заворожённая. Акияма смутилась.

– Вы очень хорошо смотритесь вместе, – вежливо улыбнулась она.

Парочка улыбнулась – да и комплимент был заслуженным. Хорокеу приоделся в роскошный чёрно-белый костюм с галстуком и выглядел бы статным джентльменом, если бы не странное решение не снимать бандану. Касуми, напротив, распустила волосы, и теперь они спадали до плеч. Её платье, в отличие от Мио, было куда более обтягивающим, в традиционном японском стиле, ярко красного цвета.

Ещё спустя пять минут подоспели и остальные. Шикамару было не отличить от Хорокеу, если не считать бабочки вместо галстука, а вот Нанами… Нанами пришла в своей обычной одежде. Почему-то Мио это напрягло. Она надеялась, Монокума не станет к этому придираться.

– Здесь так пусто, – заметила Касуми, проходя мимо столов с едой и праздничных вывесок. Мио кивнула: в таком большом нарядном зале она чувствовала себя неуютно. У неё уже были выпускные в младшей и средней школах, и на каждом из них она видела толпы учеников, прощающихся друг с другом и вспоминающих лучшие моменты учёбы. У них, наверное, было не так много хороших воспоминаний, поэтому и чувства праздника не было.

Когда, по ощущениям Мио, наступило десять, свет в зале погас, и единственный прожектор осветил сцену, на которую торжественно вышел Монокума. У него был светло-синий костюм с красной бабочкой, и впервые за всё время он хоть немного походил на директора школы. Громко прокашлявшись, медведь встал на трибуну и стал говорить в микрофон.

– Прежде, чем я зачитаю вам свою речь и попрощаюсь лично с каждым, и прежде, чем мы начнём, я бы хотел открыть этот выпускной вечер медленным танцем, – объявил он. Мио похолодела – только бы он не включил те ужасные пластинки.

Нет, вместо этого Монокума подошёл к стоящему на сцене белому роялю (и как Шикамару с Нанами дотащили его?). Драматично занеся над клавишами лапы, он начал играть.

Свет в зале стал равномерным, но достаточно тусклым, так что сложившуюся атмосферу можно было назвать интимной. Мио ждала какого-то похоронного марша в исполнении Монокумы или чего похуже, но вместо этого он заиграл нежную, тёплую мелодию. Подкованная в музыке басистка сразу узнала шедевр Клода Дебюсси – Лунный свет.

Первые секунды никто из них не знал, что делать. Они смущённо смотрели друг на друга, словно ожидая какого-то сигнала. Наконец, Хорокеу подошёл к Касуми и, отвернув голову, подал ей руку. Пловчиха приобняла своего друга, и они вышли на середину зала, закружившись в танце. Сказать по правде, танцевать никто из них не умел, но они не умели настолько синхронно и гармонично, что получалось почти красиво. Мио смотрела на одноклассников, затаив дыхание.

Дальше произошло нечто более удивительное – Шикамару подошёл к Нанами и молча склонил голову, подав ей руку в том же жесте. Геймер удивлённо посмотрела на него, но колебалась всего пару мгновений, а затем аккуратно взяла стратега за руку. Их танец был ещё более неуклюжим, но в нём Мио тоже видела какие-то эмоции. Нет, не любовь и привязанность Хорокеу с Касуми, но что-то… что-то. Она не могла сказать точнее.

Монокума даже не смотрел на них, самозабвенно играя. Мио не чувствовала в его музыке души, и она больше походила на включенный в плеере музыкальный трек, но автор нестареющего шедевра и так вложил в эту композицию достаточно эмоций. Басистка присела на стул, подперев рукой голову и поправив подол платья. Она тихо выдохнула, глядя на две танцующие пары в этом одиноком спортзале одинокой школы. Одноклассники не выглядели счастливыми, но выглядели людьми, которые многое пережили и готовы были двигаться дальше.

Акияма опустила голову, глядя себе под ноги. От пронзительной мелодии у неё защемило сердце, и в голову сами собой лезли образы того, как они с Ритцу точно так же танцуют под светом луны. Они никогда не танцевали. Ритцу вряд ли умела. Она и держать ритм никогда не умела. И при всём этом Мио казалось, что их танец был бы самым красивым, самым ярким среди остальных. Она встретила два выпускных вместе с Ритцу, и ей так хотелось, чтобы этот, третий, она тоже провела с ней.

Когда Монокума закончил, он вновь вышел к трибуне и низко поклонился, но аплодисментов не последовало. Хорокеу и Касуми стояли, держась за руки, а Шикамару с Нанами покраснели и встали в добром метре друг от друга. Мио вышла к одноклассникам в центр комнаты.

Вот оно. Вот их выпускной. Сейчас все эти долгие недели боли и заточения подойдут к концу.

Наверное.

– Вы прошли долгий путь, и я, как ваш учитель, горжусь почти всеми вами! – без запинки выступал директор. – И мне бы так хотелось разделить эту радость с другими учениками, которые уже не с нами. Увы! Этот мир жесток, – он ухмыльнулся, – и мёртвых не вернуть. Хотя, признаюсь, грустно мне смотреть на вас пятерых в таком большом месте.

Мио сжала в кулаках своё платье, закусив губу. Сначала он вскрыл ей душу этой мелодией, а теперь издевался. Чего ещё ожидать от Монокумы. Остальные молчали. Никто из них не решался прервать эту речь, потому что она действительно могла – должна была – стать последней речью Монокумы.

Директор поднял лапы в воздух, и свет во всём зале погас, погрузив их в кромешную темноту. Вместе с тем, они услышали усиленный микрофоном голос медведя.

– И поэтому, здесь и сейчас, я преподнесу вам мой последний сюрприз!

Мио вскрикнула от удивления, едва не потеряв равновесие. Она оглядывалась по сторонам, но не видела ничего, абсолютно ничего. С заколоченными окнами и полным отсутствием света, это была самая настоящая тьма. Где-то слева от себя басистка услышала голоса одноклассников, возмущённые голоса Хорокеу и Касуми, и она пошла на них, стараясь не споткнуться о свои же ноги.

Она бродила в темноте несколько секунд, пытаясь нашарить хоть что-то, хоть какую-то точку опоры. Ничего. Только голоса. И…

…

Она слышала ещё что-то. Какие-то звуки, определения которым дать не могла.

Мио чувствовала, как теряет контроль над собой. Руки вспотели, и паника накатывала волнами с каждой секундой. Ей даже почудилось, что она умерла, и только голоса, эти голоса позволяли ей оставаться в реальности.

Мио побежала на эти голоса.

В полной темноте, Мио натолкнулась на кого-то.

Шершавые от мозолей пальцы провели по её оголённым плечам, и Мио уткнулась в чьё-то плечо. Знакомое плечо. Знакомый запах.

Знакомый голос.

– Не бойся, Мио.

Она подняла голову, и в этот момент зажёгся свет. Басистка зажмурилась, ослеплённая, и в её носу защипало. Она понимала, что всё это – обман, галлюцинация. Чего только не померещится в темноте. И всё равно, она просто не могла. Её эмоции играли с ней. С трудом открыв глаза, Мио вытерла выступившие слёзы.

В её груди что-то взорвалось, и вдох застрял в горле. Она смотрела на человека прямо перед собой, но не могла поверить. Потому что так не бывает. Так просто не бывает.

Потому что это она. Живая. Настоящая.

Это она.

Это Ритцу.

И это она сейчас ласково провела такой знакомой рукой по волосам Мио, улыбаясь и повторяя:

– Не бойся.

И Мио не знала, сон это или реальность. Потому что в свете ламп, в этом самом спортзале, вокруг неё стояли её одноклассники.

Все её одноклассники.

Комментарий к Глава 32. Your Last Surprise

Извиняюсь за долгое ожидание, но это очень важная глава, которая далась мне сложнее предыдущих. Надеюсь, вам понравится. Следующая будет в апреле – если повезёт, успею традиционно выложить к своему дню рождения :) Ну а если нет, то чуть попозже.

========== Глава 33. Prepare for Trouble ==========

– Приветствую вас всех в Академии Надежды! Надеюсь, этот год станет плодотворным!

Монокума одёрнул костюм, осматривая класс и явно наслаждаясь произведённым эффектом. Хорокеу на мгновение задержал свой взгляд на директоре, вспоминая, что то же самое он произнёс, когда они впервые собрались в этом зале, едва попав в Академию. Картина была практически идентична: напуганные, ошеломлённые одноклассники, которые не понимали, чего им ждать на этот раз.