Текст книги "Захватчик Диб (СИ)"

Автор книги: Тёмный Пророк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 60 страниц)

– Неплохо!

– Это только начало.

– Объект исследований – восемь, три, пять, ноль, ноль, один, ноль, девять. Давление в норме. Мозговая активность – стабильная. Состояние организма в норме. Процент повреждений – ноль, – объявил голос.

– Увеличить нагрузку до третьего уровня! – отдал команду системному компьютеру ученый.

– Экспериментальная программа №421, третий уровень. Начало через три, два…

По окончанию отсчета в намеченную цель летело уже не одно, а пять ядер, перед которыми и бетонная стена раздробилась бы, но только не стены экспериментальной камеры, однако им не предстояло встретиться со снарядами. Белые ядра были встречены извивающимися металлическими прутами невероятной прочности. Они, словно мясорубка, разрубали все надвигающиеся объекты, выполняя молниеносные акробатические виражи, не давая им добраться до своего хозяина. Камера была заполнена треском, скрипом, свистом извивающихся щупалец, выполнявшими круговые движения наподобие пропеллера.

Когда войско было разбито обращено в белые осколки, щупальца успокоились и какое-то время медленно извивались, словно ожидая третьей порции. Наконец они покорно исчезли за спиной хозяина. ПАК закрылся.

Компьютер вновь озвучил номер подопытного и общее состояние, словно кто-то прокручивал одну и ту же запись. Под конец он заключил:

– Процент повреждений – ноль.

– Это... впечатляет! Он даже голову не поднял, чтобы удостовериться в происходящем, – обратился Красный к ученым.

– Я даже больше скажу, мои Высочайшие, – ученый тем временем изучал кадры с камеры наблюдения, которые фиксировали реакцию подопытного в мельчайших подробностях, – у него абсолютно отсутствуют какие-либо эмоции, то есть ему не нужно даже видеть надвигающуюся опасность, что отлично компенсирует его нестабильное зрение. Так... на момент приближения ядер его мозговая активность возрастает в двести пятьдесят раз, он практически каждой клеточкой своего тела способен уловить волновое колебание в камере! Активность альфа-волн в его мозге возрастает и она... можно сказать, что она идеальна. Такого в моей практике за четыреста с лишним лет еще не было. Я могу с уверенность сказать, что перед вами абсолютно новый вид солдата, единственный в своем роде!

Ученый, с явно натянутой улыбкой, которую скрывал высокий ворот, оторвался от панели управления и повернулся к двум долговязым правителям, стоявшим за ним и еще двумя ассистентами-садистами. При таком удачном эксперименте по созданию элитной военной силы, который к тому же был единственным из самых удачных за последние шестьсот лет на Ирке, Высочайшие не могли ограничится лишь прямой трансляцией в своей обители. По крайне мере, вся серьезность эксперимента просто обязывала их присутствовать лично.

Группу наблюдателей от подопытного отделяла широкая прозрачная стена, состоявшая из высокопрочных сплавов. На вид она ничем не отличалась от обычного толстого стекла.

– Помнится были другие подопытные на этот эксперимент, как они себя теперь чувствуют? – поинтересовался Фиолетовый.

– Ну... последний из них не выдержал нагрузки и, если вас это не огорчит, сгорел.

– Как? Предыдущий сгорел, а этот нет? Что именно он не выдержал? Объясните точнее.

– Мы его передержали в RA-2, к тому же слишком поздно поняли, что ему требуется более чистый кислород. Начались проблемы с легкими на третьей стадии мутации в иркена, и...

– Короче, проще, у меня уже голова начинает трещать! – перебил ученого Фиолетовый, не питавший особой любви к интеллектуальным беседам.

– Короче, мои Высочайшие, при подключении ПАК-а к его спинному мозгу, от габаритной загруженной информации он просто сгорел заживо. Кровь попала в ПАК, он задымился, вспыхнул и... в общем это было еще то зрелище, – двоих, рядом стоящих ассистентов, передернуло от таких воспоминаний.

– Дааа... – протянул Красный, – Вспоминается очень древняя казнь, кажется.. сожжение. Оказывается ирония есть везде, всегда и в любое время, – он злорадно усмехнулся, уже переводя взгляд на давящегося смехом второго правителя. Только ученые не разделяли подобной сатиры и, поскольку они все же заслуживают прозвища «садистов», пожертвовали бы и нынешним экспериментом, лишь бы забыть предыдущий, дело и тело которого было покрыто черной копотью.

– А какой ПАК вы использовали для этого новобранца? Тот же, что и для предыдущих испытуемых?

– Частично, поскольку мы еще дорабатываем новые версии. Как видите, данная версия не причиняет бывшему землянину никаких физических и психологических травм, не смотря на то, что он пережил мутацию. Хотя на этот раз с кровью кое-кто возился дольше обычного, – главный ученый грозно оглянулся на двух сжавшихся ассистентов. – Новая версия ПАК-а оснащена усовершенствованной боевой системой, инвентарь и компьютер взаимодействуют как одно целое. С него быстрее считывается информация, к тому же теперь контроль над рядовыми будет... – ученый не договорил, его тут же заткнул Красный:

– Тихо! О подобном даже здесь не заикайтесь, – наступила неловкая пауза, которую правитель вскоре нарушил вопросом, – Он нас точно не слышит?

– Никак нет, мои Высочайшие, – занервничал ученый и обернулся на Диба. Голова подопытного все это время была опущена. Он, казалось, был в полнейшей отчужденности от мира. – Экспериментальная камера полностью изолирована от внешних звуков, поэтому он ничего не может слышать.

Тут случилось непредвиденное. Дверь в лабораторию распахнулась и в нее влетело что-то маленькое и орущее. Это был Гир которого, как и обещали Зиму, разбирали на запчасти, вот только способность бегать он не потерял. Из открытой черепной коробки свисали провода.

За Гиром вбежали двое охранников и еще один иркен. Робот, однако, был впечатлен происходящим до глубины души, не разбирая на своем пути что есть что.

Ученые отскочили от стекла, Высочайшие последовали их примеру. Гир, добежав до ошеломленных зрителей, остановился, огляделся и, недолго думая, узнал подопытного на противоположной части лаборатории. Он принялся барабанить маленькой рукой по стеклу взывая о внимании:

– Привет, Диб! Привет!!! Ты не видел Зима? Мне сказали, что он отправился в далекое путешествие, после того, как мы привезли тебя сюда! А что это с тобой? Ты больше не похож на человека. Мне это нравится!

Один из охранников схватил Гира, а второй надел на его маленькие руки и ноги смирительные браслеты, которые на время отключали питание в его конечностях.

– Вот же ненормальная железяка! Извините за беспокойство мои Высочайшие! – тараторил третий, который занимался разбором Гира на запчасти, – этого больше не повторится! Робот не отключается ни по доброй воле ни принудительно, поэтому решили его не транспортировать в другой пункт, все делаем на месте. Еще раз извините... Пойдемте, пошли! – прошипел он на охранников. Те поплелись следом к выходу, держа развеселого и что-то напевающего Гира. Дверь автоматически закрылась.

Диб, как только прозвучал первый удар по стеклу его камеры, поднял голову и в упор уставился на Гира, отчего у всех стоящих рядом отвисли челюсти. Оба правителя грозно повернули головы к ученому. На их лицах было одновременно выражение удивления и гнева, словно говоря – «А теперь объясни, почему мы должны выслушивать твою болтовню вместо того, чтобы просто вышвырнуть в открытый космос?».

– Это, это... – заикался растерявшийся ученый, – наверно от стекла пошли волновые колебания, которые он как раз и уловил... Его визуальное восприятие еще не совсем стабильно, он может уловить малейший треск, но никак не разобрать речь.

Диб все еще продолжал глядеть вслед незваным гостям с Гиром. Когда они скрылись в дверном проеме, он тут же потерял ко всему интерес, вновь опустил голову и молча пялясь в пол.

– Ладно… Считай, что мы поверили, – наконец отозвался один из правителей, – А тот ПАК, что на нем сейчас, тоже единственный в своем роде?

– Никак нет, мои Высочайшие, но этот ПАК один из самых стабильных. Остальные еще требуют доработки.

– Хорошо, – заключили оба правителя.

– А что за форма на нем, да еще и такого вычурного цвета? Это что, синий? – поинтересовался Фиолетовый.

– Мои Высочайшие, у подопытного очень редкий состав пигмента в оболочке глаз, он как раз синего цвета, а поскольку цвет формы в обществе... точнее в высших слоях нашего общества подбирается для каждого индивидуально, цвет его формы пришлось сделать идентичным глазам.

– Синий. Ничего себе. Не припомню за свою жизнь ни одного обладателя такого ужасного цвета глаз, – ответил Красный, щурясь на новую форму Диба. Через пару секунд уже Фиолетовый подал голос, не сводя глаз с подопытного:

– Пятый уровень.

– Простите, вы что-то сказали?

– Пятый! Поставьте пятый уровень сложности! – повысил он голос.

Ученые, опомнившись, взялись за настройку программы.

– Экспериментальная программа №421, пятый уровень. Начало через три, два, один.

Ядер было десять. Камеру заполнила дымовая завеса, а грохот в ней проходил за пределы камеры только через звуковые датчики, которыми камера была усеяна в самых неуловимых местах, от чего садисты чуть не подпрыгнули на месте. Сквозь стоящий туман проглядывался распятый и обездвиженный силуэт, с извивающимися по бокам щупальцами.

Вся стена за Дибом была в мелких царапинах, которые словно вырисовывали вокруг испытуемого ореол, внутри которого стена осталась нетронутой. На гладком полу валялись изувеченные снаряды, обращенные в груду мелких осколков, мерно лежащих в двух метрах от Диба. Ни один мускул на его лице не дрогнул, словно для него все стало бессмысленно просто и глупо.

– Объект исследований – восемь, три, пять, ноль, ноль, один, ноль, девять. Давление в норме. Мозговая активность – стабильная. Состояние организма в норме. Процент повреждений – ноль.

– Шестой уровень есть? – не унимался Фиолетовый.

– Простите, нет. Пятый – последний, его никто еще не переживал. Эта самая тяжелая программа по визуальной реакции из всех, что запрограммированы в системе.

– Понятно. Вы знаете, что с ним дальше делать? Превосходно. Думаю, нам уже пора, – ответил за двоих Красный.

Оба долговязых иркена направились к выходу. За ними последовал Главный и один из ассистентов, второй же отвечал за Диба. Он что-то настраивал на панели управления.

– Что ты творишь, что за жажда крови? – шепотом обратился Красный к Фиолетовому.

– А зачем жалеть подопытных, им все равно конец, разве нет? Лучше бы он умер после этого никчемного пятого уровня. Думаю, теперь его жизнь будет ничуть не лучше, чем у вергов с планеты Версус.

– Версус? Но на их планете царила страшная неизлечимая лихорадка. Последние из выживших были убиты, как только узнали, с какой они планеты.

– Именно. Лучше смерть от лихорадки, чем от опытов.

– Иногда я просто не могу тебя понять… – заключил Красный, в безнадежности покачав головой, словно один этот разговор отнял у него много сил.

Одна особенность в его коллеге по правлению стала его настораживать – Фиолетовый был не особо вдумчив, его манера общения всегда была необычной, из-за которой разговор, временами, терял всякий смысл, однако заканчивалось все часто мыслями об излишних наказаниях, убийствах, казнях и вот, теперь это были болезни.

«Слабый ум, мало здравого смысла, следовательно неумение правильно сравнивать опыты над одним существом с гибелью целой планеты. Превосходно... Иногда мне кажется, что он скрывает в себе много злости, но на что?», – не находил ответа Красный.

«Надоело… все надоело… – думал Диб, находясь в безысходности и апатии, – зачем... для чего... почему я? Кого из меня сделали эти самодовольные выродки?

Диб вглядывался в свое отражение на полу. Зрение стало лучше, но было сложно настроить его как надо – он то видел слишком близко, то все от него отдалялось, из-за чего приходилось постоянно щурится и напрягать глаза, но ему удалось себя разглядеть, хотя он уже знал, что увидит, он чувствовал себя совершенно по-другому.

На него словно глядело альтер-эго: блеск синеватых глаз без зрачков, бледная зеленая кожа, нос и уши отсутствовали, словно их никогда и не было на лице. Волос тоже не было, их заменили две тонкие антены-усы, чем-то напомнившие Дибу о насекомых, однако они отличались по форме от тех, которыми обладали ученые и даже Зим. Он сжал одну руку в кулак, уже осознанно ощупывая пальцы – Раз, два, три... четыре. Всего четыре, значит.

Собственное лицо показалось ему в чем-то даже красивым, однако уже не человечным. Это все еще был он – Диб, просто не такой, как раньше. Не человек. Он вспомнил Зима, а его лицо он хорошо помнил. Теперь они были похожи.

В мире столько людей, думал он, которые постоянно борются со своим уродством, постоянно тратят свои кровные и здоровье ради того, чтобы натянуть свою дряблую, обвисшую кожу на череп; чтобы отсрочить приближение старости, прикрыв тухлятину листьями и ветками. Но рано или поздно гнилой запах смерти даст о себе знать.

Диб внезапно подумал, насколько его цивилизация отстает от Ирка, насколько люди еще не совершенны. Сколько сотен, тысяч лет им предстоит пройти, чтобы удостоится хотя бы одного приличного контакта с внеземной расой, не бегая по друзьям и знакомым и не тыкая пальцем в точку на фотографии, уверяя, что это НЛО, а не птица или самолет, не грязь, черт возьми, на объективе камеры. Дибу стало стыдно за себя, за людей, за свой образ жизни, противно.

«И что теперь? Кто я для людей, кто я для этих садистов? Подопытный? Нет – номер! Восемь, три, пять… чтоб он провалился! Они вряд ли будут меня превращать обратно в человека, ох и вряд ли! В того, кто я сейчас, я и то мутировал с огромным риском для жизни. Один к пяти тысяч... один к пяти тысячам из возможных удачных случаев…».

Он вздрогнул. Его как током дернуло. Озарение было столь внезапно, будто кто-то включил лампочку в темной комнате.

«Что? Как это... Это мои мысли? Откуда я могу это знать, они не загружали такой информации в ПАК... ДНК... Я теперь знаю, какая ДНК у иркенского рода. Я знаю географию этой планеты, знаю столько, сколько мне и за две жизни на своей планете не узнать, не прочитать и не запомнить!».

Диб вдруг вспомнил свой дом, школу, ненавистную учительницу, свой дом, отца, сестру, которые никогда не воспринимали его слова всерьез, не слушали его, не понимали, и все же... Это была его жизнь, не самая лучшая, но все же жизнь. Теперь его даже родная собака не смогла бы узнать, которой у него никогда не было, что уж говорить о людях.

Вернуться назад – значит стать чужим для всех, остаться – значит принять свою участь и быть пушечным мясом для опытов. Он чужой там, чужой здесь, теперь он это хорошо понимал. Расчеты, которые происходили сейчас в его мозге, подкрепленные мощными и стойкими знаниями ПАК-а, подтверждали, что выгодного исхода для него нет, его просто не существует. Есть только дорога, которая ведет либо назад либо вперед.

Если ему и удастся добраться до Земли, то его дом превратится в тюрьму. Если оставить все как есть, слушаться новых хозяев, выполнять любую прихоть словно дрессированный пудель, тогда, возможно, его не убьют? Возможно ему даже позволят выходить на улицу на час-два. Вот только нет гарантий, что тупые лаборанты-садисты не вколют ему не ту иглу с ядом, а самодовольные правители не решат взорвать его просто так, для разнообразия.

«Перспективное у меня будущее...».

Но была и другая дорога – безумная, неопознанная, не требующая подчинения, понимания, здравого смысла, которая стирает грань добра и зла, оставляя лишь хаос, безумие.

«Нет... Что я? Кто я? Все это просто невозможно! Зим... Это все ты…».

Диб вновь проваливается в бездну. Вокруг него царила кромешная тьма, он не видел даже собственных рук. Он стоял на месте, пытаясь понять, где находится. Никаких мыслей, ничего адекватного не приходило в голову.

Вдалеке вспыхнул лучик света – единственный путевой огонек. Он тянулся свысока, словно из самой бесконечности. Диб медленно шел на луч. С каждым шагом ему становилось все хуже и хуже, ноги пронзало дрожью. Он боялся этого света, не хотел на него идти, но другого пути не было, ничего не было, только этот луч света и черная безысходность, в которой он не желал оставаться.

Он словно шел целую вечность, но все же дошел, дошел до... В центре под лучиком, который освещал землю ярким ореолом, лежал белый кролик. Маленькая грудная клетка была разорвана, из нее торчали тонкие ребра. Под тушкой натекла свежая лужа крови. От разорванного существа, к удивлению Диба, тянулись кровавая дорожка с белыми клочками меха куда-то в тьму. Ему ничего не оставалось, кроме как пойти по следу, обходя несчастное животное.

– Кто это мог сделать? Кровь даже еще не остыла, словно... только что... Это безумие.

Кровавый след завел Диба в глубокую тьму. Становилось жутко, и если бы не белая шкурка, которую было хорошо видно, он бы заблудился.

Когда от следа ничего не осталось, Диб наступил на что-то скользкое. Он потерял равновесие и нога поехала вперед. Диб быстро скользил вниз, словно это была адская ледяная горка. Он остался наедине с этим «нечто», что тянуло в свои владения, внушая ужас. Странно, но в нем же он сейчас и нуждался. Ему нужно было понять, по какой дороге идти. Выбрать путь. Найти свою судьбу, пока она лично не заявится к нему.

Поездка закончилась болезненным столкновением со стеной. Раздался треск, по стене пошли трещины. Это была не стена, а зеркало. Он ничего не видел, кроме своего отражения в зеркале, но это было нечто большее, чем простое отражение Диба, хуже. Все еще не отрывая ладоней от зеркала, он увидел в растрескавшейся черной поверхности светло-зеленое лицо, не то, которое приходилось видеть в камере на отполированном полу, но и не то, которое принадлежало бывшему землянину. Это было что-то другое, зловещее, однако Диб чувствовал, что это именно он. Глаза поблескивали голубоватым оттенком, все те же антенны-усы на макушке и... улыбка, мерзкая улыбка. От заостренных рядов иркенских зубов шел мороз по коже, словно это акулий оскал.

Диб отпрянул назад, не веря своим глазам, которые видели по ту сторону зазеркалья двойника. Злобный брат-близнец словно глумился над ним, ослепляя наглейшей физиономией на свете. Это был не прошлый Диб, не нынешний.

«Кто я?!» – задавался он вопросом.

Как должен чувствовать себя человек или уже иркен, когда он становится доктором Джекиллом и видит в своем отражении мистера Хайда, который одним своим видом уже говорил – «Это не я разрушаю и убиваю всех и вся, а мы. Вместе. Мы вместе это сделаем!».

– Нет, это не я! Это не могу быть я!! Нет!!! – твердил Диб, вглядываясь в лицо, изрубленное зеркальными трещинами.

Двойник наклонился вперед и вытащил одну руку из зеркального барьера, схватив ошарашенного Диба за ворот, затем резко притянул его лицо к своему и вполголоса прошипел:

– Поздно. Я нашел тебя...

Новый провал во тьму.

Место: Центр по изучению внеземных материалов (Лаборатория экспериментальных исследований. Отдел №9999)

Диб очнулся уже в лаборатории. Это оказалось очень гигантское помещение: стены были без единого угла, усеяные сложным оборудованием и самыми новейшими средствами исследования. Его переместили за то время, пока снился кошмар.

– Он спал?

– Похоже, что да. Сейчас его мозговая активность стабилизировалась, главные центры вновь подают сигналы бодрствования.

– Данные выдают ошибку или ему что-то снилось?

– Ошибки нет, ему снился кошмар, но сейчас все приходит в норму.

– Ему еще необходим сон? Ничего. Со временем он и в этом будет нуждаться меньше всего. Иркен не должен много спать, тем более солдат, – заключил Главный.

Диб все это время находился в центре лаборатории, внутри большой стеклянной сферы, уходившей верхней и нижней стенкой в пол и потолок. Из них же тянулись провода и множество трубок различной толщины и длины, вколотые в обездвиженного Диба – в череп, позвоночник и брюшную полость. Руки и ноги намертво удерживало энергетическое поле в распятом положении, при котором он практически левитировал в воздухе без малейшего движения. По направлению кистей и лодыжек Диба на круглых стенках сферы были закреплены силовые установки, в центре которых мерцали голубоватым пламенем вездесущие шары. Они притягивали конечности Диба достаточно сильно, чтобы не дать ими пошевелить, но не слишком, чтобы их просто не оторвало.

Диб поднял голову, произнося слова:

– Иркен...

– Что… Кто это сказал? Подопытный?

– Его слова, – подтвердил один из ученых-садистов.

– Это значит... иркен, – повторял Диб.

– Номер восемь, три, пять, ноль, ноль, один, ноль, девять! Мы понимаем, что из-за твоей слабой психики и скудного представления о мутационном процессе у тебя возникает потрясение, но уясни одну простую вещь. Не притворяйся идиотом. Напряги каждый нейрон своего, теперь уже иркенского, мозга, и вдумайся в логику моих слов. Я уже устал от идиотов...

– Некри – это иркен наоборот… – тихо смеялся Диб.

– Что за ерунда? Ты просто перевернул слово и радуешься подобному открытию? Я что, ошибся в составе и компьютер вколол тебе сыворотку для отмирания клеток мозга?

Двое ассистентов громко рассмеялись над сложившейся ситуацией. Оставшиеся трое были более компетентными и сдержанными учеными, не подав и виду.

– Заткнулись! Ты – за свою ежедневную работу, а ты – проверь психическое состояние подопытного. По-моему у него наблюдаются проблемы.

Ассистенты умолкли и направились к своим рабочим местам. Остальные были заняты более важными делами: ученые время от времени сообщали Главному проводимую работу с подопытным.

– Органы второй и третьей секреции в норме. Парализующая жидкость введена.

– Органы первой секреции в норме.

– Органы второй и третьей секреции введены в анабиоз. Общее состояние в норме.

Единственное, чего Главный не услышал, это состояние психики. Он медленно переводил взгляд с одного подчиненного на другого, стараясь найти тех, кто за это отвечает.

«Запихнуть бы этих лодырей в информационную кабину для прослушивания двадцати часовой записи о правилах и обязанностях каждого сотрудника. Который раз по счету это будет? Когда-нибудь я их просто вышвырну в окно».

Искомый быстро нашелся. Один из ассистентов напрочь забыл о своем задании, болтая тем временем с товарищем по рангу. Это была последняя капля. Главный быстро подошел и, не церемонясь, лично приволок ассистента к пустующему рабочему месту, чуть ли не оторвав ему руку.

– Какое сейчас психическое состояние у подопытного?!! – заорал Главный на ассистента.

– Состояние… в норме, то есть... в нижних пределах норм! – дрожа констатировал тот.

– Хорошо... Работать дальше, и уходить только когда я позволю! Это касается лишь вас двоих! – ткнул он пальцем сначала в дрожащего иркена, а затем в его коллегу по несчастью. Он еле сдержался, чтобы напоследок не треснуть молодому ученому по затылку, все же проявление гуманности – одно из действующих правил, но в редких случаях и оно нарушалось.

Диб уже давно перестал смеяться и был занят исследованием обстановки и собственного положения, пытаясь забыть увиденный кошмар.

Он заметил что-то постороннее на своем лице. Кажется, это были очки. Теперь он мог видеть намного лучше, поскольку они регулировали близлежащие и дальние объекты. Руки и ноги не двигались. Он и не пытался высвободиться, и дураку понятно – крики и мольбы будут проигнорированы садистами в белом, а попытки выбраться из стеклянного шара в данный момент бесполезны из-за количества глаз, наблюдавших за исследуемым объектом. К тому же Диб словно знал, что разгерметизировать сферу и открыть единственный путь к свободе можно лишь снаружи, руками ученых.

«Это не обычная система блокировки дверей, нет, это даже не связано напрямую с компьютером... Твари… И все же они молодцы, сообразили убрать из поля зрения отвечающий за это агрегат, если это вообще относится к оборудованию. Ох ты ж... – живот болезненно заныл. – Ничего не чувствую ниже пояса. Парализовали, значит. Анабиоз... Похвально. Зачем меня кормить и поить, если можно просто заставить мозг думать, что кроме сердца и легких во мне ничего нет? Это и есть органы первой секреции, самые важные... Им было бы выгоднее ввести в анабиоз еще и мой мозг, но они меня пощадили, предоставили шанс думать и рассуждать. Зря они сделали это с существом, которое теперь знает про Ирк больше, чем про собственную планету. Зря…».

Диб отвлекся от своих мыслей, завидев пристальный взгляд.

«Ну и чего ты на меня уставился? Захотел оказаться в моей шкуре?» – мысленно задал он вопрос, вглядываясь в одного из подчиненных Главного.

Ученый вздрогнул, чуть ли не подпрыгнув на месте. В один миг он отвел взгляд от Диба, занявшись какими-то вычислениями. Это казалось странно, но Диб был уверен, что ученый занят именно счетом.

«Ну и черт с тобой».

Щупальца из ПАК-а, в это время, свободно перемещающиеся внутри сферы, исследуя внутреннюю обстановку и скользя по непробиваемым стенкам шара, стараясь не попасть в поле действия энергетических сфер. Чтобы ими управлять, не требовалось много сил или знаний о их конструкции. Каждое щупальце подчинялось малейшему сигналу, поступающему от мозга, стоило только захотеть использовать их для исследования местности. При потере интереса к занятию, щупальца прекращали свою экспедицию, скрываясь в ПАК-е.

Рабочий день подошел к концу. Ученые покинули лабораторию, скрывшись за герметичной круглой дверью. В помещении, наедине с Дибом, была оставлена система охраны и всего один из ассистентов, чья очередь подошла для ночного дежурства. Однако сам садист думал иначе.

«Проклятье. Почему снова я? Главный специально изменил мою смену, я в этом уверен! Ну что за... Ненавижу одиночество. Терпеть не могу этот полумрак, в котором мне еще пять часов торчать. Надеюсь когда-нибудь эти чудовища и до Главного доберутся, как бы это ему понравилось?» – мысленно мстил ассистент.

– Что? Чудовища... Ты это про меня что-ли?! – выпалил Диб, сверкая голубоватым испепеляющим взглядом.

– А? Что? Не понял… Номер..

– Я знаю свой номер! Я тебя спрашиваю, это ты меня считаешь чудовищем? – не отставал от его Диб. Ученый в ступоре уставился на подопытного, не зная что ответить.

– Да... да кто тебе сказал такое?

– Ты и сказал только что! Я по-твоему глухой? Звук проникает в сферу, я уже проверил.

– Я молчал!

– Молчал? – в недоумении переспросил его Диб.

– Вот ненормальный... Мне дать тебе прослушать аудиозапись с системы слежения за последние десять минут?

– Нет, – отговорил его уже остывший Диб. – Не надо. Наверно мне показалось.

Ученый, явно напуганный, направился к панели жизнеобеспечения, чтобы проверить психическое состояние Диба.

– В норме. Странно. Он что, издевается надо мной? Или… нет! В правилах ведь сказано не поддерживать диалог с подопытными существами, если в этом нет особой нужды. Хорошо тут нет Главного и этих доносчиков.

– И ты туда же...

– Молчать! Не разговаривать, подопытный, я могу ввести в анабиоз твой мозг до следующего дня.

Диб тут же умолк. Пугал его садист или нет, а рисковать мозгом не хотелось, думать он хотел сейчас сильнее всего на свете.

Нерабочее время было самым унылым и медлительным из всего, что удалось Дибу перенести на этой планете. Ученый постоянно куда-то бегал, входя в одни двери и выходя из других. То он что-то проверял, то он просматривал на главном экране все помещения снова и снова, то ему захотелось пожрать, то его стул невыносимо громко скрипел, пока иркен раскачивался в нем, убивая время. У Диба начала болеть голова от этого адского ритуала. Все это продолжалось несколько часов подряд. Он не выдержал.

– Ладно! Отключи, выруби мне мозг! Я больше этого не выдержу, и мне все равно сколько осталось времени до следующего дня!

Ученый-ассистент развернулся к Дибу на стуле и, ничего не говоря, показал палец. Диба этот жест просто взбесил, после всего того, что он уже перетерпел. Наверняка этот нахал успел порыться в земных воспоминаниях Диба, которые были в недрах компьютерных данных, и узнал, как лучше всего оскорбить человека.

Диб, зная, что ничего не может сделать, мысленно пожелал ему удариться обо что-нибудь головой. К его удивлению раздался грохот. Как оказалось, стул, на котором сидел ученый, переломился в одной единственной ножке, опрокинув его на панель управления.

По звукам ученому сильно досталось, что резко подняло настроение Дибу. Он еле сдержался, чтобы не засмеяться. Ученый вскочил на ноги и, не сводя обезумевшего взгляда с подопытного, добежал до двери и исчез из виду.

Среди иркенов были и суеверные, просто об этом не всегда предпочитали говорить. Все знали, что в девяноста процентах случаев все можно объяснить или логикой или теорией невероятного искажения в пространстве и времени, и только десять процентов было не объяснить даже на такой развитой планете, как Ирк. Ассистент попался суеверный, а потому до прихода Главного больше не появлялся в поле зрения Диба.

Следующий рабочий день начался со словесной перепалки Главного и ассистента, оставшегося на дежурство. Главный и слышать ничего не хотел о бреднях ночного охранника, а потому послал его в информационную кабину для профилактики.

Ученые с трудом запихнули упиравшегося ассистента в кабину. Когда же им это удалось, его заперли на добрых двадцать часов прослушивания. Садисты в белом заняли свои места и немедленно принялись за работу.

Диб, через небольшой промежуток времени, почувствовал жжение в спине, которое вскоре переросло в давящее мерзкое ощущение уже в мозгу. Диб замотал головой.

– Сыворотка действует? – обратился один ученый к другому.

– Да, подопытный начинает терять слух. Это средство отлично подойдет для применения на врагах или при восставших. Любой быстро потеряет ориентацию.

Диб уже пустил в ход щупальца, которыми барабанил по стеклянным стенкам сферы, но на ней не оставалось ни одной царапины.

– С ума сошел что ли? Угомонись, или перережешь питательные трубки. Тогда уж молись, чтобы жидкость не выжгла тебе лицо.

Диб понял, что только сам себе причинит этим вред, поэтому повиновался ученым. С каждой секундой голоса становились все тише и тише, пока в конце концов они окончательно не умолкли, несмотря на то, что они продолжали о чем-то оживленно разговаривать. Диб оглох.

Он понимал, что паниковать бессмысленно, его мнение ничто для этих садистов, поэтому решил просто ждать, вглядываться в лица всех присутствующих в лаборатории.

«Как бы я хотел залезть им в черепную коробку, чтобы полопались их проклятые сосуды. Чтобы им было хуже, вдвойне хуже, чем мне».

В неведении он был недолго. Кое-что заставило его мысленно среагировать.

«Что за... Что это? Какое-то дребезжание. Смех. Не могу никак привыкнуть в новым ощущениям, словно у меня теперь не шесть а сотня новых чувств, которым я даже не могу дать точного определения. Столько волн может произвести обычный смех? Даже не верится... Стоп. Я что, слышу?!».