Текст книги "Попаданец на максималках - 1 (СИ)"

Автор книги: Тампио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

Пришлось действовать нетрадиционным способом: выбрал самого статного капрала и дал ему неделю на то, чтобы он охмурил какую-нибудь графскую служанку. Чтобы данный процесс пошёл быстрее, выдал несколько рублей на приобретение приличного мужского костюма и на всякие там безделушки для подарков. Капрал Алексей Беляков козырнул и отправился выполнять приказание.

Пока же он раздумывал, как эффектнее подкатить к служанке, я арендовал ненадолго один городской дом, и мои лейб-гвардейцы целыми днями отрабатывали его захват. Понятно, что сам процесс проникновения в здание мы пропускали, чтобы не привлекать ненужного времени, но вот всё остальное соответствовало инструкциям спецназа. Почему нет?! Таких кречетников, думаю, ещё немало в Империи.

Глава 15

Учения проходили в ночное время, когда лейб-гвардейцы после дневных тренировок вместо того, чтобы идти в казарму, отправлялись в арендованный дом и, разбившись на две группы, слегка мутузили друг друга. Почему слегка? Потому что почти в полную силу они этим занимались в другое время. Каждому были выданы дубинки, похожие на полицейские, которыми они пытались достать друг друга. Поначалу это выглядело несколько комично, но вскоре солдаты освоились, да и мои наставления не прошли даром.

Кто-то спросит, зачем гвардейцам палки? Очень просто! Чтобы те, кого они захватят, не истекли от кровопотери, которая весьма вероятна при умелой защите. Так ведь и солдаты могут пострадать, если против них окажется хорошо вооружённый человек. Да, могут. Но они, всё-таки, будут в какой-то броне, к тому же тренировки для того и проводятся, чтобы действовать умело. А от несмертельных ран помогут перевязочные пакеты и мазь Вишневского.

Кстати, название этого линимента бальзамического я не стал переименовывать. Просто сочинил сказочку, что некий медик Александр Вишневский поделился со мной рецептом, поскольку был уже стар и не имел средств запустить производство своего изобретения. Всё-таки он сделал много хорошего для моей родины, чтобы я вот так беззастенчиво сплагиатил его труд. Правда в начале двадцать первого века стали писать, что многие медицинские препараты прошлого признаны малоэффективными и даже вредными. Возможно, что так оно и есть, поскольку за сто лет возбудители гнойных осложнений стали другими.

Но я сейчас живу не в двадцать первом веке. Вот, допустим, у вас который час сильно болит голова. В вашем кармане имеется болеутоляющее средство, а до аптеки вам скоро не добраться. Вопрос: вы примете таблетку, которую считают устаревшей, то есть прошлого поколения, или откажетесь от того, что годами принимали ваши родители? Думаю, что не откажетесь. Вот и мазь Вишневского в условиях, когда нет ничего лучшего, надо применять. Да, могут быть неприятные последствия и осложнения. Но вы раскройте инструкцию к любым современным таблеткам и прочтите разделы «Противопоказания» и «Побочные эффекты». Однако с экранов телевизоров их объявляют чуть ли не панацеей, и врачи в поликлиниках выписывают килограммами.

***

Всё-таки не зря женщинам нравятся профессиональные военные. Даже в гражданской одежде многие из них выгодно выделяются на общем фоне. Вот и упомянутой служанке показалось, что высокий и статный мужчина, с которым она на днях познакомилась, – лучшее, что у неё было. К тому же он обходителен, поскольку не норовит ущипнуть за задницу или прижать в тёмному углу. Да ещё щедр. Вон столько ей таких сластей понапокупал, сколько она лишь в витринах видела. С таким можно пройтись по улице, чтобы служанки других господ видели и завидовали. Ну как такому откажешь? Вдруг, ещё и жениться не откажется.

Вот и условились, что она ночью откроет дверь и впустит своего ухажёра до почти самого утра. А там... девичье сердце забилось быстрее... можно бросить неблагодарную работу и жить с милым да богатым. Милый постучался условленным способом, и служанка, не помня себя от предвкушений сладкой ночи, подняла засов. Вот он, красавец. Ой! А почему он не один? Кто все эти люди? Почему ей затыкают рот и связывают?!..

Как и предполагалось, захват дома прошёл почти по плану. К сожалению, некоторые слуги ещё не легли спать, или просто поднялись из-за известных физиологических причин и услышали подозрительные звуки. Хорошо, что граф дрых так, что его ещё будить понадобилось. Если бы не жена, попытавшаяся закричать, то точно пришлось расталкивать. Через четверть часа после входа в дом, все были связаны и взяты под охрану. Началась рутина, – допросы.

Граф Кречетников не служил ни в гвардии, ни в армии. Он небезосновательно полагал, что добьётся большего путём плетения интриг. Да и риск в данном случае меньше, чем на поле брани. Когда к нему пришли таинственные посетители и, назвав известные в Империи имена, предложили участие в заговоре, то граф недолго сомневался. Даже если всё будет раскрыто, что вряд ли, то его роль не такая уж и значительная. Можно будет поплакаться или дать самое честное дворянское слово, что больше никогда-никогда не будет... В это поверить ему было легко, как ребёнку, которого родители застали за тайным поеданием конфет, а он им в ответ: «Простите! Я больше никогда не буду!» Что тут сказать дитяти, искренне считающему, что он говорит правду? И родители делают вид, что верят.

Я не его родитель, поэтому не верил, что и демонстрировал. Вначале, как и большинство людей, граф всё отрицал, и пришлось рассказать ему о некоторых фактах. Кречетников стал возмущаться и стращать своими могущественными связями. Потом он догадался, что его не боятся, и решил откупиться. Пусть берут, что хотят: деньги, драгоценности... даже жену. Когда незваные ночные гости ответили, что им ничего не надо, то он впал в отчаяние. Как же так?! Неужели это конец и его повезут к судье?

Нет, такой лёгкой участи никто ему и не обещал. Много чести для заговорщика! Это декабристов судили, показательно миловали всех, кого было возможно, и наказали лишь немногих, наиболее замаравшихся и упрямых. Да, некоторых повесили, но их было несоизмеримо меньше, чем тех, кого эти бунтовщики сами хотели поубивать.

Граф Кречетников вдруг отчётливо осознал, что не переживёт эту ночь, в которую так сладко уснул под боком жены. Наступившая депрессия указала лишь один путь, – увести за собой в могилу как можно больше соучастников, тех, кто его заманил. Тех, кого он знал, и тех, кого лишь подозревал в заговоре, поскольку не был ключевой фигурой, и до важных секретов не допущен. Поскольку из присутствующих самым грамотным был я, то и протокол допроса тоже пришлось вести мне. Ерунда, это несложно. Не стыдно записывать признания своего врага. Стыдно не мстить. Зевс не поймёт, и Гера не одобрит.

Поскольку граф – мой личный враг, то и приказывать лейб-гвардейцам его порешить, я не посчитал правильным. Прирезал сам. Вот что делать с остальными, – я знал, но рука не поднималась. Поэтому предложил всем присутствующим простой выход, – почти безболезненный яд моментального действия. Они завыли, поскольку кляпы торчали из их ртов. Кто-то мотал головой и отказывался, другие соглашались, глядя на труп своего господина, боясь боли и крови. Пара самых малодушных или самых ушлых слуг предложила в обмен на свои никчёмные жизни показать тайники графа. Я согласился. Искать самим было бы непростительно долго, да и зачем от денег отказываться? Вот только обещания я своего и не собирался исполнять, поскольку это для меня уже плохо бы закончилось.

Графиня яд принимать не хотела, и мне было её почти жаль. Знала ли она об интригах своего мужа или нет, – это не имело никакого значения. Она пыталась умолять, рассказывала, что её за графа родители отдали силой, и никогда она супруга не любила... Много чего собиралась женщина поведать, но время поджимало.

Пришлось тихо и вкрадчиво поведать, как её разрезанное клинками полуголое тело, и обагрённую кровью ночную сорочку, увидят ближайшим днём городские стражники. Как они будут таращиться и отпускать язвительные шуточки, поскольку простой народ ой как не любит дворян. Как новость о полуголой графине разойдётся по городу, и все знакомые и незнакомые горожане только и будут делать, что судачить о таком её неприглядном виде, о её посмертном позоре.

И знаете, что? Подействовало! Графиня умолкла, затем согласно кивнула мне. Её развязали, и она неожиданно хладнокровно поднялась и начала с помощью горничных тут же одеваться. Затем она легла на постель в своей опочивальне и молча приняла яд. Хотя всё проделанное, скорее всего, и было вызвано дворянской спесью, что подлые людишки посмеют насмехаться над ней, но нельзя было признать, – графиня продемонстрировала больше мужества, чем её супруг. Глядя на лёгкую смерть своей госпожи, яд приняли и почти все слуги, поняв, что это лучший выход.

Деньги мы, конечно же, забрали с собой, как и наиболее ценные вещи. Особенно мародёрствовать я не разрешал, чтобы не портить солдат. Сказал лишь, что эти трофеи, добытые в стычке с врагом, будут проданы, а деньги пойдут на улучшение быта лейб-гвардейцев и найм новобранцев. И я не врал. Засунув обнаруженные бумаги графа в мешок, мы удалились, раскидав зажжённые факелы по комнатам. Дом не сгорит, он каменный. А крыша... надо было соседям черепицу класть. Отправив своих гвардейцев в казарму отсыпаться, я побродил ещё по городу, и мне пришла в голову одна интересная идея...

Остаток дня я гонял своих солдат, как только мог, чтобы отвлечь их от неподобающих мыслей, которые могли прийти в их головы после ночного действа. На следующий день я приказал им одеться по-парадному. Затем мы промаршировали немного, и я задвинул речь:

– Мы живём в неспокойное время, когда враги короны желают извести законную династию, посадив на трон своего ставленника! Мы все слышали, что рассказывал один из заговорщиков, и узрели, насколько он был жалок, желая спасти свою никчёмную жизнь. Да, любой, кто замышляет против законного правителя, жалок, поскольку выступает против устоев государства. Но есть ещё много людей, верных присяге. Мы среди них. Так будем же истреблять этих никчёмных людишек, возомнившими себя достойнейшими из достойных! Кто это сделает, кроме нас? Никто, кроме нас! Ура!!!

После этих слов и последующих криков гвардейцев я выдал каждому по красной ленте, на которых были вышиты слова: НИКТО, КРОМЕ НАС! Потом я объявил, что это отличительный знак лейб-гвардейца, который лично участвовал в удалении плевел с плодородных земель Империи.

***

– Мы видим, сын наш, что вы находитесь в приподнятом настроении, – заметила императрица.

– Да, матушка, – не стал скрывать я. – На днях один из наших врагов перестал дышать.

– И сколько их ещё осталось?

– Немало, государыня. Но это не означает, что можно опустить руки и ничего не предпринимать. Постепенно, шаг за шагом мы будем приближаться к тому дню, когда у чудовища по имени Заговор, будут удалены все зубы, отрублены пальцы и вырван язык. Тогда мы сможем снова обрести спокойствие. Я надеюсь, что ещё несколько заговорщиков исчезнут прежде, чем их подельники поймут истинное положение дел.

– Как идут дела с обучением лейб-гвардии?

– Интенсивно, Ваше Величие. Вскоре они начнут заступать на посты во дворце.

– Что с вашими прожектами, принц?

– Они развиваются намного быстрее, чем я предполагал.

– Тогда вам следует заняться тем, о чём вы говорили недавно. Пропагандой. Вы, сын наш, назначены временным главой новой службы. В Министерстве внутренних дел подобраны кандидаты. От вас требуется показать им направление и дать в руки инструменты, с помощью которых они покажут верность короне.

– Да, Ваше Величие!

– Перед тем, как печатать бюллетени и газеты, вам следует приносить их нам для ознакомления. И да, не забывайте в газете что-то писать для дам. Мы думаем, что сие необходимо, хотя в Империи не так уж и много женщин, знающих грамоту.

– Да, Ваше Величие!

– Теперь о вас, сын наш, – Елена Седьмая улыбнулась. – Вчера отбыл последний гонец с вашим портретом. Осталось лишь ждать ответы. Возможно, что-то будет передано сразу, а, возможно, для этого потребуются месяцы, – женщина вздохнула.

– Да, Ваше Величие!

Увидев знак, что аудиенция закончена, я удалился было, но остановился и спросил:

– В Хазарию посылали?

– В Хазарию? – полное недоумение читалось на лице императрицы. – А надо?

– Я вот подумал, маман, что Булгария у нас как гвоздь в башмаке. И ходить с ним, то есть, с ней, опасно для здоровья.

– Мы думали, сын, что вам понравится дочь короля ляхов.

– Разве король там что-то решает? Он имеет лишь представительские функции, да общается с послами. Вот в Хазарии власть настолько централизована, что никто и пикнуть не может, если кахан не позволит.

– Садись, сын, рассказывай, – Елена Седьмая от изумления перешла на ты.

– Я внимательно изучил политическую географию и понял, что соваться нам в Европу смысла особого нет. Её государства грызутся друг с другом, как пауки в банке или крысы в бочке. Ляхам нужны лишь наши воины, чтобы отхватить от германских княжеств и герцогств земель побольше. Нам-то что с этого будет?

– У империи нашей будет крепкий союзник.

– То есть Поляндия – могучее государство?

– Да, сын наш.

– Чего же оно без нашей и свейской помощи не отваживается с германцами сцепиться? – спросил я.

– Германцы объединят свои армии и, увеличив тем самым силу, дадут отпор.

– Значит, наши люди должны воевать и погибать лишь для того, чтобы ляхи земель себе урвали? А что конкретно получит Империя? Письменную благодарность от их короля? Я эту бумагу даже в нужнике по назначению использовать не смогу.

– Они же союзники! – пыталась объяснить матушка.

– И как они нам помогают? В какой последней войне? После женитьбы моего дядьки на этой жемайтийке нам с Запада врагов ожидать не приходится. Ну если только балканцы пограничные города осадить захотят.

– Хорошо, допустим. Так Хазария нам зачем?

– Делить Булгарию, как я сказал. Зачем нам в подбрюшье два потенциально враждебных государства? Поделим одно и приобретём союзника в лице другого. Точнее, наоборот. Вначале союзник, а потом – делёжка.

Елена Седьмая надолго задумалась над моими словами.

– Надо с министрами вопрос этот обсуждать. Про Булгарию.

– Я намереваюсь перенести столицу к месту слияния Оки и Волги. Если Булгарию поделим, то новой столице никто не будет угрожать, поскольку я хоть сейчас готов провести границу с Хазарией по нижнему течению Камы.

– Зачем? – продолжала недоумевать государыня.

– Чтобы развивать мануфактуры на Урале, хотя бы. Насколько я помню, последний военный конфликт с Булгарией был сколько-то лет назад, когда она захотела пограбить наши уральские остроги.

– Это не Булгария захотела пограбить, а кто-то из булгарских разбойников.

– Ага, ну да, конечно!

– Не верите?

– Конечно, верю! Как нельзя верить в то, что правитель Булгарии позвал хазар защитить своих разбойников, вторгшихся на чужую территорию? Обязательно в это надо верить. Мы же тогда им быстро надавали, так что полноценной войны и не было. А вот военные отряды Хазарии, собранные для помощи нашим врагам, были.

– Хорошо, сын наш, – было видно, что императрица не согласна со мной, но спорить дальше не хочет. – На днях отправлю ваш портрет в Хазарию.

– Впрочем, – решил я оставить за собой последнее слово, – с каханом можно договориться и без династического союза. В любом случае, Хазария – это сила, победоносно воевать против неё, даже призвав ляхов и объединившись с булгарами, вряд ли получится. Всего хорошего, Ваше Императорское Величие, – я поклонился и ушёл, оставив матушку в растерянном состоянии.

***

«Сено – солома! Сено – солома! Сено – солома!» Вспомнил я исторический анекдот про российскую армию времён Петра Первого, когда увидел, как сержант Пуговкин учил строевому шагу новобранцев. Ну да, бегают они лучше, чем ходят по плацу. Чтобы не смущать моего бравого подчинённого, я направился на кухню. Уж очень хотелось мне Пьера опять поварить, но этот злодей специально каждый день наводил такой порядок, такой блеск, что даже глазам смотреть было больно. Ладно, живи...

У дверей в мой кабинет поджидал Николай Верёвочкин, тот тайный агент, что рассказал мне о графе Кречетникове.

– Ваше Императорское Высочие! – зашептал он, когда мы вошли в кабинет. – Найден ещё один заговорщик!

Глава 16

– Что значит «ещё один»? – я непонимающе уставился на своего агента.

– Получается, что мы искали одного отравителя из четырёх подозреваемых, а их уже двое.

– Почему ты так решил? Может, ошибаешься?

– Посудите сами, – и Верёвочкин подаёт мне папку...

– Ты офигел?! – я оторопел от прочитанного. – Ты понимаешь, что будет, если он окажется заговорщиком?!

– Это факты, Ваше Высочие, – агент был невозмутим. – А вот как вы с этими фактами разберётесь, меня не касается.

– Не дерзи! – погрозил пальцем. – С будущим императором говоришь.

Походив по кабинету, я приблизился к окну и задумался, уставившись в мутное стекло.

– Похоже, что ты прав, – нехотя соглашаюсь я. – И как мы будем этого графа доставать? Ты понимаешь, что это не просто какой-то там неизвестный Вязмитинов, а сам министр двора! Его покои тоже гвардейцы охраняют, – я застучал пальцами по стеклу. – Ладно, молодец! Иди! Нет, стой! – почти крикнул я, когда Верёвочкин уже собрался открывать дверь, чтобы выйти. – Подойди.

Агент возвратился, и я внимательно посмотрел на этого, если так можно сказать, ещё молодого мужчину. Ну да, тридцать лет здесь почти зрелость.

– Я хочу предложить тебе неофициальную должность моего тайного советника, – начал я. – Нет, не в том смысле... – предупреждая возможный испуг, пояснил я, вспомнив о метрессе.

Николай Верёвочкин заметно расслабился.

– Она даёт мне советы о жизни во дворце. Ты же будешь просто наблюдать за всеми, кто может оказаться опасным для меня. Правда, как ты это будешь совмещать со своей работой, я не знаю. Подумай.

Мужчина просто кивнул и вышел.

Значит, министр двора... Так-так... Не то чтобы неожиданно... Даже, наоборот... И что теперь мне с этим делать? Идти к императрице или всё сделать самому? Возникает закономерный вопрос, а насколько эти данные наблюдения, что мне дал Верёвочкин верны? Его сведения о графе Кречетникове оказались верны, но нельзя исключать вероятность, что это просто разборки самих заговорщиков. Ведь граф мог и не выдать мне других. Назвал-таки он имена... Правда, совсем незначительных личностей, но всё же.

Если я уберу Вязмитинова, то на его место может претендовать барон Андрей Сибелиус. Императрица обязательно мне на это укажет, если обличительные бумаги её не убедят, и тогда я с графом уже ничего не смогу сделать. Да, решено, уберу министра двора в любом случае. К нему и так имеются претензии. Хотя только из-за этого убивать человека плохо. Впрочем, он, скорее всего, обязан многим этой прибалтийской княжне, чей супруг приходится моим дядей по совместительству, и относится ко мне не очень хорошо, мягко говоря. Извини граф, но куда я не взгляну, ты везде мне мешаешь.

Вот какой тогда выбрать способ умерщвления? Отравить? Хмм... А как? Ну да, у меня же на кухне есть аж два работника! Вот только с кем из них разговаривать об этом? Если с Марфой, то она первая окажется под подозрением, как работница кухни, а с Фёклой связываться неэтично, – она же почти ребёнок. Да и проболтаться может, и потом припомнить при случае. Впрочем, Марфа тоже припомнит, обязательно припомнит. Неужели, всё придётся делать самому? Да, теперь я хорошо понимаю недовольство Людовика Тринадцатого, когда он произносил схожую фразу в советском кинофильме «Три мушкетёра».

Насколько я помню, одними из подходящих ядов являются листья и плоды клещевины. В отличие от болиголова и прочих цикут, смерть может наступить спустя многие часы или дни после отравления. Забавно, что именно из клещевины делают касторовое масло. Значит, листья растения можно поискать у лейб-медика или алхимика...

***

Поскольку совершенно нежелательно, чтобы Марфу видели со мной, договариваться о встрече была послана Анна. Конечно, и в таком случае у наблюдающих этот разговор могут возникнуть вопросы, но другого выхода нет. Что требовалось от кухарки, – добавить измельченные сушёные листья в какой-нибудь салат. Не такое уж сложное действия для той, которая занимается нарезкой овощей и фруктов.

Прошло два дня. И когда я уже почти праздновал победу, женщина подала знак, что задание не выполнено. Пришлось снова подсылать Нюру, и в нетерпении ожидать объяснений. Оказалось, что другой работник кухни, в обязанности которого не входила ни готовка, ни окончательное украшательство блюд, что-то добавил в еду для министра двора. Вот Марфа и не решилась выполнить мой наказ.

Что же это получается? Кто-то тоже заинтересован в смерти Вязмитинова? Другого объяснения нет. Осталось лишь подкараулить указанного работника и доставить в подвал казармы лейб-гвардии. Понятно, что сам я допрос не учинял, но смотрел, как Верёвочкин пытается разговорить похищенного. Тот отпирался и ни в какую не изъявлял желания сотрудничать со следствием. Пришлось оставить несговорчивого на пару дней без еды и воды, в течении которых ему просто не давали спать. Да, жестоко, но иного выхода не было, поскольку мужчина никак не хотел верить, что лично к нему претензий нет.

К концу вторых суток подследственный выдал имя лакея, который передал ему отраву. Ну а на следующий день министра двора нашли мёртвым в его кабинете. Как и следовало ожидать, суеты во дворце было много, так что без труда удалось похитить и лакея, который оказался более несговорчивым. Я не спешил, поскольку хорошо понимал, что человеку, привыкшему к хорошей жизни слуги очень печально оказаться в полуживотном состоянии. Конечно, можно было применить меры физического воздействия, но зачем?

***

Граф Андрей Викторович Гутаков занимал должность помощника главного охотника. Если учесть, что в последние годы правления Елены Седьмой охоты почти не устраивались, то занять себя было довольно трудно. Ещё далеко не старому человеку хотелось получить всеобщее признание. Как-то так случилось, что граф Вязмитинов, участвующий в подготовке охоты, устраиваемой в честь приёма какого-то иностранного вельможи, разговорился с Гутаковым. Слово за слово, и министр двора понял, что его собеседника раздражает бездействие, в котором он неосторожно обвинил императрицу. Дескать, будь сейчас государем деятельный мужчина, то охотничье ведомство не пребывало бы в пагубном безделье.

От подобных слов до согласия участвовать в заговоре – один шаг. Хорошо... два шага. Эти шаги были сделаны довольно скоро. Гутаков теперь выполнял разные мелкие тайные поручения, и его ранее страждущая натура ликовала. Всё изменило убийство младшего сына императрицы. Граф думал, что смысл заговора – убедить государыню отказаться от престола в пользу достойного и умного вельможи, имеющего на трон определённые права. Истребление отпрысков прежнего императора казалось дворянину неприемлемым.

Поначалу Гутаков отмалчивался и сказывался больным, но после пары лет бездействия его начали активно склонять к очередному покушению. На этот раз целью был наследный принц. Граф отказался, и в его адрес посыпались угрозы. Поскольку виновным во всем казался министр двора, то его смерть виделась избавлением.

Я слушал слова признания и не мог решить, что делать с допрашиваемым дальше. С одной стороны, он – заговорщик. Его надо предать суду или же просто прибить втихую. С другой стороны, человек осознал пагубность заговора и всеми силами пытался из него выйти.

– Я вас выслушал, Андрей Викторович, – неспешно начал я. – Конечно, мне совершенно не нравится то, к чему вы были причастны, но я могу попробовать понять мотивы, которые побудили вас примкнуть к заговорщикам. В публичном наказании, которое вам следует, я не вижу смысла. На ваших руках нет крови моих родственников, а всё остальное несущественно, но и оставлять вас на службе считаю неправильным. Посему, вы должны подать в отставку и уехать. Желательно, за пределы Империи, поскольку заговорщики обязательно захотят с вами встретиться. О нашем разговоре никто не должен знать. Это единственное моё требование. Если согласны, то можете идти.

– Вы меня отпускаете, Ваше Императорское Высочие? – граф не мог поверить в услышанное.

– Да. Вы сами себя наказали, так что в суде или вашей смерти нет никакого смысла. Возможно в будущем, вы сможете попытаться принести пользу отечеству, но сейчас об этом нет смысла говорить.

Ну да, я отпустил его, поскольку лично мне он ничего плохого не сделал. Даже, наоборот. Вербовать графа я тоже не видел смысла. Всё, что Гутаков знал о заговоре, он изложил на бумаге, и теперь ему надо спасать свою жизнь. Его бывшие сподвижники не дураки и смогут высчитать, кто был отравителем министра двора.

Ну, раз отрава осталась неиспользованной, то я решился приступить к мини-геноциду. Понятно, что большинство заговорщиков – лишь пешки в чужих руках. Кого-то подкупили обещанием благ, к кому-то нашли ключик, и они старались за идею. Но сколько щупалец у спрута не отрубай, он их всё равно отрастит. Что это значит? Гадине следует отрубить голову.

Пришлось опять иметь дело с Марфой, которая, как ни странно, в этот раз была спокойна:

– Тебе надо будет наняться на кухню в особняк князя Имеретова. Для сего ты здесь уволишься, – я увидел, как женщина напряглась. – Не бойся, потом снова сможешь устроиться... Обещаю. Так вот, – продолжил я излагать свой план, – если спросят, почему ушла, то всё вали на Пьера. Дескать, он, такой-сякой, вылизывает руки наследному принцу. Но особенно не увлекайся поругивая. Лучше вообще не ругать, а просто немного поплакаться.

Марфа кивала, хотя, скорее всего, улавливала мысль с трудом. Ничего, повторю столько раз, сколько потребуется для уяснения.

– Когда тебя примут, а рекомендации получишь от самого товарища министра двора, первые дни работай так, чтобы все были довольны. Особенно не переусердствуй, но старайся, чтобы тебя хвалили. Спустя неделю или больше, смотри сама, подсыпешь этот порошок в еду. Главное, чтобы пища не была слишком горячей. На следующий день постарайся разбить что-нибудь дорогое на кухне. Главное, – добейся, чтобы на тебя наорали. После этого можешь прилюдно накричать в ответ, и потребуй расчёт

– Так ведь не дадут, Ваше Высочие, – заметила женщина.

– И не надо. Просто уйдёшь оттуда и всё. Сразу во дворец не возвращайся, а сиди дома. Лучше, если вообще куда-нибудь на месяц-другой уедешь. Монеты я тебе дам на это...

Марфа, запомнив всё, уже собралась уходить, как я произнёс вдогонку:

– Если случится что непредвиденное, то дочь твоя ни в чём не будет нуждаться, а когда подрастёт, выдам замуж за купца или офицера гвардейского, как сама пожелает.

Кухарка хотела что-то ответить, но осеклась... Кивнула и молча вышла.

***

– Вот, Ваше Императорское Величие, примерный образец «Дворцового Вестника», который будет распространяться в столице и по всем губернским канцеляриями, – я протянул маману плотный лист формата, с напечатанным на обеих сторонах текстом. – Возможно, что со временем придётся увеличивать количество листов, но пока и так сойдёт.

Елена Седьмая взяла первое государственное печатное издание и спросила недоверчиво:

– И это будут читать, сын наш?

– Конечно, будут! Да ещё и за деньги. Кстати, чтобы канцелярии сами думали о распространении, следует, просто вычитывать из их бюджета нужную сумму за получаемый «Вестник», с разрешением назначать свою цену. Так можно будет быть уверенным, что чиновники не используют бумагу вместо растопки в печах.

– Умно, сын наш, – согласилась императрица. – А как дела идут с газетой?

– Вот тут сложнее, – признался я. – Людей грамотных мало. Дворяне работать не хотят, а простолюдины в массе своей читать и писать не умеют. Надо школы открывать общедоступные.

– Школы для черни?

– Хотя бы для городских жителей. Поверьте, Ваше Величие, что без грамотных подданных государство развиваться будет с трудом.

– А с грамотными подданными государство будут сотрясать бунты.

– Да, такое может быть, – не стал отрицать я. – Но обмануть неграмотных и подтолкнуть их к бунту намного проще, чем грамотных.

– С чего это вы взяли, сын наш?

– Грамотные будут читать наши газеты, в которых увидят призывы радеть за корону.

– Вот станете императором, тогда и решите, – начала переводить стрелки Елена Седьмая.

– Думаю, что для пользы государственной лучше будет, если вы останетесь соправителем, маменька. Я ещё молод и просто не потяну столько проблем.

– Соправительницей? Такого не было здесь никогда.

– Значит, будет. Я продолжу разъезжать по государству и смотреть, как лучше его усиливать и развивать, а вы продолжите править из дворца, решая насущные проблемы. Министры у нас, возможно, и компетентные, но доверяться лишь их отчётам не следует. Я вот разок проехался по ближайшим земля, и немного представляю, что надо делать.

– Вам надо жениться, сын наш, и растить наследников.

– Прибудут ваши посыльные из иностранных дворов, и посмотрим тогда. Может, я сам отправлюсь куда-нибудь и привезу невесту.

– К сожалению, сие невозможно, поскольку брак должен учитывать государственные интересы.

– Если наша империя будет сильной, то выискивать очередного союзника или укреплять позиции существующего, может и не понадобиться. Иногда полезнее, чтобы соседи сами себе набивали шишки, чем их уберегать от этого. Больше ценить нас станут.

– Может вы и правы, сын наш, – неопределённо ответила императрица.

***

Наконец-то случилось то, к чему я шёл, – мои лейб-гвардейцы заступили на пост возле моих апартаментов. Сейчас рота насчитывает тридцать человек, так что уже можно нести караульную службу. Обычные гвардейцы восприняли это с некоторым недовольством, но раз другие посты во дворце и за его пределами у них пока не отбирали, то и обращать внимание на слабый ропот не представляется необходимым. Ничего, привыкнут. Вот скоро начну увеличивать количество обычных гвардейцев на постах, да и количество этих постов станет больше, тогда и посмотрим на завистников, когда им невмоготу придётся.

В карты теперь играли везде. Дворяне стали чаще захаживать друг к другу в гости и просиживали по нескольку часов за игрой. В городе интерес был ниже, но я надеялся, что это до поры, до времени. Хотелось, конечно, ввести в обиход и другие игры типа го, но поразмыслив, понял, что лучше действовать постепенно. Местное общество очень консервативно и массовое появление новых игр может возыметь обратный эффект.

Вот где прогрессорство не тормозило, так в медицинской сфере. Я ощущал свою ответственность и хотел дать людям хотя бы несколько открытий самого необходимого. Кроме аспирина, который получил новое название холлин, и мази Вишневского, я рассказал Лину о гипсовой повязке, хлороформе, пипетке и стеклянной палочке, которую тоже можно использовать, пока не найдётся чем заменить резину. Вот только с местными ценами на стекло производство последних небольшими партиями будет очень затруднено, а тогда и до массового не получится добраться.