Текст книги "Попаданец на максималках - 1 (СИ)"

Автор книги: Тампио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)

К сожалению для неё, мне приходится бывать и на постройке здания фармацевтического производства, и других моих менее значимых проектов. Анна в эти дни грустит, и просит разрешения поехать к усадьбе одной. Уезжает она, конечно, со слугами и, хотя, мне хочется быть с ней рядом, особенно когда она на седьмом месяце беременности, но дела... дела...

Наш будущий заводик по производству лекарств выглядит довольно скромно по меркам двадцать первого земного века, но здесь подобных нет вообще. Каждый этаж разделён широким коридором, по обе стороны которого находятся небольшие обособленные цеха. Так проще соблюдать меры предосторожности от случайного разлития химреактивов, да и секретность соблюдается. Орест Неонович ходит довольный и даже не верит, что вскоре здесь будут работать люди... человек пятьдесят как минимум.

Я смотрю на алхимика и тоже поддаюсь его настрою. Мы смеёмся и строим планы на будущее. В последние дни я частенько его подтруниваю и спрашиваю, где будет мой кабинет. Забавно наблюдать за изменением выражения лица моего компаньона. Затем он расслабляется, и мы опять смеёмся.

Лин часто проводит обучение работников, и основу его лекций составляют требования техники безопасности, на чём долго настаивал я.

– Поймите, Орест Неонович, – пытаюсь донести до алхимика свою мысль. – Вы привыкли работать в одиночку на свой страх и риск, но вы хорошо представляете себе возможные опасности и пути их ликвидации. Работники в массе своей об этом даже не догадываются. Для них, в лучшем случае, всё напоминает работу на мельнице, где из зерна получают муку. Но и там имеется возможность взрыва, если рядом со взвесью муки окажется открытый огонь.

– Я понимаю ваши опасения, – в который раз заверяет меня алхимик. – И приложу все усилия, чтобы и работники это поняли.

– Уж постарайтесь, пожалуйста. Если произойдёт несчастный случай со множеством жертв, то нам всем не поздоровится. И вам в первую очередь. Я, как наследный принц, отделаюсь лишь косыми взглядами, да и то не слишком большого числа людей. Вы же, как учёный, понесёте основную вину. Даже если удастся доказать, что несчастье произошло не по вашей вине, то найти людей, пожелавших наняться сюда, будет очень трудно. Я уже не говорю о том, нам придётся задабривать родственников жертв.

Этими и другими словами я пытался вывести Лина из эйфорического состояния и вернуть на землю. Вроде бы получалось, но надолго ли? Чтобы заработать хорошую репутацию, надо потратить многие годы. Чтобы потерять репутацию, нужно совсем немного времени.

Наконец, моя инспекция закончилась, и мы стали прощаться. Я уже приготовился сесть на коня, когда послышался стук в ворота. Это ломился Мефодий.

– Что случилось? – раздражённо спросил я. – Почему ты оставил госпожу Анну?

– Ваше Высочие! – пробормотал лакей и чуть ли не мешком повалился на снег.

– Да чего ты там говоришь?! – я стал заводиться. – Встань сейчас же и доложи как следует. Что случилось?

Слуга, взбодрённый моими словами, попытался подняться, но ноги его подкашивались.

– Сейчас я принесу нашатырь, – быстро сказал алхимик и скрылся за дверью.

Кирилл пытался привести в чувство своего коллегу, но получалось откровенно плохо. Лишь через минуты две ударная доза нашатырного спирта привела лакея в чувство.

– Ваше Высочие! – снова стал бормотать Мефодий. – Беда! Госпожа Анна упала со второго этажа.

Глава 19

Над Анной возился Григорий Ипполитович. Лейб-медик был собран и совсем не учтив с посторонними. На меня же вообще он взглянул мельком и продолжил заниматься пострадавшей. Да и ладно, пофиг.

Нюрочка лежала на медицинской кушетке, и даже смотреть на неё больно, – лицо её как снег, а платье заляпано кровью и грязью. Подходить к ней было строжайше запрещено, и я, чтобы не злить Белозерского, вышел из помещения.

– Ещё раз расскажи, что случилось, – воззрел я на лакея.

– Госпожа Анна захотела подняться по деревянному настилу на второй этаж. Мы попытались её отговорить, но она и слушать не желала. Говорила, что хочет ещё раз посмотреть на будущую детскую и подумать, как расставить мебель. Когда мы спускались, я подал ей руку, но она отмахнулась и приказала идти вперёд.

Мефодий облизнул сухие губы и продолжил:

– В этот момент настил треснул, и мы упали. Я находился ниже и отделался лишь ушибами, а она упала плашмя на пол, где ещё и строительный мусор был. Все, кто за этим наблюдал, подбежали и понесли госпожу Анну в карету. Когда же мы подъехали ко дворцу, и я открыл дверцу, то увидел, что подол её платья красный от крови...

К вечеру Григорий Ипполитович пришёл к императрице, в чьих покоях находился и я, и доложил, что ребёнок погиб. Нет, я не лишился чувств, услышав такую новость, но прядь седых волос на моей голове появилась именно после этих событий.

Ближайшие две недели Анна провела под надзором лейб-медика, а потом он разрешил ей ходить понемногу. Мы молча бродили по зимнему парку, наматывая километры, и молчали. Наш ребёнок погиб. Это было настоящим потрясением как для любимки, так и для меня. Слова были не нужны, и я лишь крепче сжимал её ладонь в моей... Через месяц Аня полностью поправилась и могла в одиночку заниматься какими-то делами. Я не запрещал ей, понимая, что так она быстрее придёт в себя.

В этом мире к подобным... неприятностям... относятся достаточно легко. Большинство женщин на протяжении тридцати лет своей жизни находятся, как правило, в двух состояниях: беременность и уход за младенцем. Иногда у некоторых случаются травмы и выкидыши из-за нелёгкого бытия. Обыденное дело, – как считают некоторые. Императрица всем своим видом проявляла сочувствие, но особой теплоты заметно не было. Вероятно, я просто наговариваю на неё.

Желая показать, что жизнь продолжается, я купил в комнату Анны большой шкаф, в котором она может хранить свои многочисленные платья. Покупка возымела ожидаемый эффект, и метресса оживилась, убирая в него всё, что не требовалось на данный момент. Ну и замечательно!

На следующий день, желая повеселить Нюру, я отослал слуг, а сам залез в шкаф, предвкушая, как разыграю любимую. О том, что она может серьёзно испугаться, я, конечно, не подумал. Время тянулось медленно и мне уже захотелось отказаться от розыгрыша, как послышался звук открываемых дверей.

– Куда-то слуги подевались, – удивилась вошедшая Анна.

– И твоего тоже здесь нет, – раздался мужской голос.

– Ушёл куда-то, как обычно, – ответила метресса. – В последние месяцы я его редко вижу.

Мужчину я узнал почти сразу, – это был барон Андрей Сибелиус.

– Ну раз нас никто не слышит, племянница, то давай серьёзно поговорим о наших делах. Я очень недоволен твоей безответственностью.

– Но, дядя... я не виновата!

– Именно, что виновата. И только ты! На кой ляд ты потащилась туда беременной, да ещё подобно глупой козе стала взбираться по доскам на второй этаж?! Ума лишилась?

Послышались всхлипывания Анны, и я уже собрался было выбраться из шкафа, чтобы защитить любимку.

– Я столько лет готовил этот замысел... Ты даже не представляешь, чего мне стоило протащить тебя во фрейлины императрицы, дабы ты смогла оказаться ближе к наследному принцу... А ты всё испортила своим бабьим сумасбродством!

Всхлипывания Анны начали переходить в тихий плач. Вот только я уже желал услышать всю речь барона до конца.

– Я сколько раз учил тебя как можно чаще находиться рядом с этим... наследничком... чтобы ты очаровала своими прелестями дурня малолетнего. И что?! После того как он влюбился в тебя... После того как ты забеременела, от него... Ты падаешь на живот и губишь главное дело моей жизни!

– Но дядя!..

– Молчи, дура! Если нет ума, то молчи... Хотя и безмолвной ты за умную не сойдёшь... Вот родила бы сына, и поступай как хочешь... Скачи... Прыгай... Да хоть башкой о стены бейся... Нет, понесла тебя нелёгкая зимой на стройку! Беременной! Разве мы об этом говорили?

– Нет, дядя. Но я люблю его.

– И что? Вчера не любила, сегодня полюбила, завтра разлюбила. У вас, у баб, всегда так. И он тебя тоже разлюбит.

– Не разлю-ю-юбит, – Нюрка почти рыдала.

– Через два года императрица его женит. И всё... Жёны-иностранки всегда недовольны нашими традициями. А уж вас, метресс, просто ненавидят до печеночных колик. Ты думаешь, случайно прежний император был без любовницы? А предыдущий? Это их жёны постарались. Вот и тебя жена Юлия изведёт.

– Принц меня защитит.

– От яда? Ты точно дура! – барон явно был в бешенстве. – Мы говорили, что Юлий, очарованный тобой, должен с женитьбой не спешить, откладывая на потом. А видишь как дела пошли, полетели... это императрица подстраховывается.

Нюрка что-то забормотала, но я не расслышал.

– Да он бы ещё больше привязался к тебе, и смысл жениться? – ответил Сибелиус. – Ты ему ещё детей нарожала бы, и вашего первенца объявили бы принцем-наследником. Мой внучатый племянник мог стать императором! Им-пе-ра-то-ром! А теперь все планы собаке под хвост.

– Я ещё рожу...

– А сможешь? Лейб-медик сказал, что шансы невелики.

– Я попробую, дядя.

– Императрица, эта гадина арелатская, уже подыскивает невесту своему сынку. – дядя метрессы от злобы начал заговариваться. – Она даже бракосочетание может назначить заранее. Осталось почти два года до совершеннолетия Юлия, а потом он точно женится. Это дело решённое. У него родится сын, скорее всего, раз его отец смог заделать парочку. О, боги, не дайте этому случиться! И тогда твой сын, если он всё же родится, будет уже не первый на очереди к престолу Империи. И нам придётся убивать уже двоих. А это не так просто, племянница, убивать сына императора и его жену.

– Я смогу, дядя... я успею родить... – по-бабьи запричитала Нюрка.

– Смотри у меня... племянница! Если ты думаешь, что любовничек тебя и твоих родителей защитить сможет от меня, то ошибаешься. Я вас всех в бараний рог скручу. Поняла?!

– Поняла, дядя. Мы не подведём.

– Причём здесь «мы»? Я с твоим отцом дел не вёл никогда и не собираюсь. Нам он не нужен. Только ты и я! Не забывай, об этом... пле-мян-ни-ца... не забывай никогда. – Сибелиус сильно стукнул по чему-то твёрдому. – Идём, я хочу узнать у Белозерского, насколько с тобой всё плохо.

– Я устала дядя...

– Никаких «устала». Марш за мной, дура!

Послышались удаляющиеся шаги, а затем хлопнула дверь, выходящая в коридор. Ушли.

Если сказать, что я был в шоке, – никогда не любил это новомодное словечко! – то это никак не могло передать всю гамму эмоций, что сейчас бушевали в моей груди. Моя Анна – предательница. Её дядя, которого я считал приличным человеком, много лет назад задумал коварный план и все эти годы планомерно тащил племянницу к его осуществлению.

Интересно, это было обговорено с моими завистливыми родственничками, или он действует самостоятельно? Хороший вопрос!.. Не о том думаю... Не о том... Мне что сейчас делать? К кому бежать за советом? Думай, голова, думай... Только к маманьке... Одному мне сейчас ничего не придумать... Императрица своим холодным умом просчитать всё должна быстрее. Да, бегом к ней!..

– Матушка! – ворвался я в кабинет Елены Седьмой. – Есть срочное дело!

– Сын наш, мы заняты.

– Только вы можете мне помочь, – заломил я руки.

– Хорошо, садитесь и излагайте своё дело.

– Барон Андрей Сибелиус и моя метресса Анна уже несколько лет плетут заговор...

Я несколько раз пересказал императрице беседу министра двора со своей племянницей, а она снова и снова заставляла повторять. Графин с водой, находящийся рядом с рабочим столом, опустел уже наполовину, а я опять тянулся к нему...

– Да, сын наш, – наконец-то промолвила Елена Седьмая. – Уже который месяц мы замечаем, что с вами не заскучаешь. Мы знаем барона более десяти лет, и он всегда производил впечатление надёжного человека. Иначе бы не был подписан указ о назначении его министром двора.

Женщина замолчала.

– Не кажется ли вам, что эта должность становится опасной для всех нас? Следующую кандидатуру мы так просто не одобрим.

Теперь Елена Седьмая потянулась к графину.

– Вы желаете знать, что делать со всем этим? Разумно предположить, что барона надо арестовать и допросить. Но будет скандал. Точно будет. Какую пользу мы получим от этого? Почти никакую. Услышим лишь то, что и так знаем.

– Мне не понятно, связан ли он с заговорщиками, – подал я голос.

– Нет, не связан, – категорично заявила императрица. – Иначе бы не надеялся, что сын Анны станет императором.

– Но о заговоре же ему Нюрка рассказала...

– Рассказала, конечно, – легко согласилась матушка. – Но после всех этих неожиданных смертей, – Елена Седьмая взглянула на меня более пристально. – После них барон подумал, что всё закончилось и нашей династии ничего не угрожает.

– Я тоже так думаю.

– И нам хотелось бы тоже думать так же. Так вот, открыто арестовывать барона смысла нет. Арестовывать Анну, тоже. Не возражайте, сын, – подняла руку императрица. – Она втянута в заговор против правящей династии. Более того, она является одним из двух лиц, кому это выгодно в первую очередь. Она не третьестепенный участник, нет. Так что даже не пытайтесь её выгородить.

– Ей отрубят голову? – с дрожью в голосе спросил я.

– Вот ещё... – фыркнула женщина. – Много чести. Да и барона тоже казнить не будут. С ними разберутся иначе.

– А как мы объясним их внезапное отсутствие? – я неожиданно смирился с решением императрицы.

– Скажем, что они срочно уехали лечиться в какое-нибудь италийское герцогство. Туда больные едут со всей Европы. Никто не посмеет удивиться после того, что случилось после выкидыша.

– Воля ваша, матушка, – склонил я голову, а из глаз лились слёзы.

– Наша, конечно! – голос Елены Седьмой был жёстким. – Так что сейчас все займутся делом, а вы, принц, в гостиной зале посидите в уголке. Или в окно посмотрите... Но выходить в коридор мы вам запрещаем категорически!..

С отрешённым взглядом я смотрел, как в кабинет императрицы вошёл тайный советник граф Чернышёв и появился минут через десять. Он лишь мельком глянул на меня и удалился. Куда? Я не знал, но чувствовал, что Нюрку больше никогда не увижу. Гадина! Змея подколодная!.. Пригрел я на своей груди аспида...

***

Чтобы отвлечься от потрясений, я начал гонять своих лейб-гвардейцев по полям, да ещё так, что они начали откровенно стонать. Так получилось, что в последние месяцы они почти отдыхали, воспользовавшись моими заботами. Теперь же все поняли по полной, что значит в здоровом теле здоровый дух. Впрочем, особо изгаляться я не видел смысла, поскольку здесь воюют иначе, и воинские подразделения, тем более, элитные, на брюхе по земле не ползают. Враги просто со смеху помрут, если увидят подобное. Тогда на нас постоянно будут ходить войной все подряд, лишь бы понаблюдать, как гвардейцы занимаются тем, к чему и крестьяне относятся с пренебрежением. Другие времена, другие нравы.

Как бы то там ни было, но физические нагрузки дали свои результаты, и я всё реже вспоминал о метрессе. Её вещи были унесены ещё в тот злосчастный день, а горничная передана в распоряжение Министерства двора. В комнатах было тихо, и никто не мешал мне сочинять новые идеологические воззвания для второго номера столичной газеты. Как ни странно было узнать, но незамысловатая и прямолинейная патетика народу понравилась, и некоторые мои фразы стали чуть ли не крылатыми.

Потихоньку строительство возобновилось, поскольку личные проблемы не должны быть препятствием на пути прогресса. Я долго думал, что делать с усадьбой и решил её тоже продолжать доводить до ума. Ну не отдавать же недострой бомжам, которые уже положили на него глаз! Самому будет потом неприятно наблюдать, как пока ещё хорошее строение постепенно обрастает травой и источает зловоние.

Платон Диодорович Вяземский, отец Нюрки, не знал подробностей о её судьбе, и продолжал заведовать розыгрышами лотерей. Лицензия, выданная гадине, была отозвана, а я переписал предприятие на себя. Надеюсь, что я подобную глупость больше не сделаю. Всё своё надо держать лишь в своих руках, наделяя помощников незначительными правами и объёмными обязанностями.

Кстати, теперь я знаю, почему лейб-медик так был неприветлив со мной в последнее время, – ему не нравится моя возня с алхимиком. Сам виноват! Надо было показать расположение в первый же день знакомства, а не строить из себя научное светило, облагодатствующее всё вокруг. Сейчас, когда наконец-то люди начали понимать преимущества новых препаратов, Белозерский стал кусать локти, поскольку ему приходится закупать их у конкурента. К счастью, не все столичные врачи были такими, так что проблем со сбытом почти не было. Теперь можно подумать и о распространении аспирина-холлина, мази Вишневского, активированного угля, хлороформа и гипсовых повязок в других губерниях, как только фабрика выйдет на проектную мощность.

Очень хочется прикупить деревообрабатывающий заводик и производить бочонки для лото, и прочие игры, но свободных денег нет, поскольку почти всё вкладываю в лейб-гвардию, которая сейчас достигла численности шестидесяти трёх человек. Монеты исчезают, как вода из ладоней. Я даже не предполагал, что эта моя задумка будет такой расточительной. Ничего, через год думаю отправиться в рейд по приграничным булгарским землям, что находятся на правом берегу Волги. Это относительно безопасно, поскольку столица соседнего государства, как и её армия, располагаются на левом берегу. А что? Им можно, а нам – нет? Фигушки! Надо же своей гвардии дать пороху понюхать.

Кстати о порохе, – любимой игрушке многих попаданцев, – проблем с его производством намного больше, чем описывается в книгах. Да и с огнестрельным оружием тоже. Как я уже упоминал, здесь делают удовлетворительные пушки и мортиры для обстрела городов и укреплений, а вот с ручным оружием дела идут плохо. Оно тяжёлое и неудобное, долго заряжается и неточно стреляет. Конечно, всё это временно, но проще вооружить сотню людей арбалетами, чем командовать сотней стрелков, которые будут после каждого выстрела ждать, когда рассеется облако дыма, чтобы увидеть свою следующую цель.

Арбалеты заряжают тоже долго, зато стрелять ими могут по готовности, да ещё почти не демаскируя себя. Даже пушки бьют не далее, чем на пятьсот метров, всякие там примитивные ружья-самострелы, – не далее двухсот, причём не факт, что и с пятого выстрела можно попасть в одиночную цель. Арбалетный болт летит на такое же расстояние, но, в отличие от пули, даже на излёте может нанести опасную рану. Так что пара взводов моих лейб-гвардейцев специализировались именно на такой дистанционной стрельбе.

Вообще я хотел иметь под своим командованием все рода войск: пехоту, стрелков, кавалерию и даже матросов. Правда, с последними было сложнее, но и проще одновременно. Недавно были захвачены ушкуйники, которые после весеннего ледохода, решили пощипать купчишек и прочий люд. Некоторые из разбойничков оказались на удивление понятливыми, и довольно быстро согласились перейти ко мне в подчинение, поскольку не видели в болтании на виселице никакого удовольствия. Конечно, пришлось им пригрозить, что в случае дезертирства их будет искать вся гвардия и найдёт, рано или поздно. Так что я обрёл отделение своеобразной морской пехоты, которое поклялось служить мне если не на совесть, то за страх. Ничего, привыкнут. Теперь мои стрелки частенько проводили время на палубе старого суховоза, тренируясь стрелять по водным и береговым целям.

Вот с кавалерией дела шли намного хуже. Всё, что могли показать наши учителя, – как садиться в седло, держаться на нём, чтобы не упасть, ну и скакать от силы пару километров. О серьёзной сабельной стычке или умелых, всех сшибающих на своём пути таранных ударов копий речь не шла. Тут или учителей надо выписывать из Европы, или искать кого-то в степи. Умелые европейские кавалеристы вряд ли поедут в далёкую и, честно говоря, бедноватую Россию, а степняки – совсем иной народ, оттачивающий боевое искусство с младых ногтей. Возможно, стоит поискать учителей на Кавказе, но до него ещё добраться надо, а потом и вернуться суметь. Одни проблемы! Так что послал я пяток рекрутёров к ляхам-союзничкам. Может, и получится что.

Пока я занимался этими делами, стали возвращаться посольства, что Елена Седьмая посылала по ближайшим королевским дворам. Кто-то даже привёз запрашиваемые портреты, кто-то – пространные отказы. Были и такие соседи, которые не ответили ни да, ни нет, словно чего-то выжидая. Так что надо было оставлять своих солдатиков на Оке, где они почти третий месяц учились всяким премудростям типа высадки берегового десанта и противодействию ему, и возвращаться во дворец, к поджидающей меня маманьке.

Почему я выбрал Оку местом для учений, а не Волгу? Просто потому, что ближе к столице, хотя, конечно, берега этих двух рек различаются. Вероятно, после возвращения мы отправимся к великой русской реке. Там сейчас неспокойно.

Южная граница между Империей и Булгарией проходит от места впадения в Волгу реки Зуй (иначе называемой Свиягой), далее на юг по её течению до самого истока, а потом сворачивает на запад и идёт по реке Сура. Таким образом, значительная часть Волги находится не под нашим контролем, чем и пользуются булгары, часто отказывая пропускать имперские торговые корабли в Каспий. Несколько раз императоры пытались решить этот вопрос дипломатически, предлагая провести границу по Волге, выкупив правобережные земли, но всегда получали отказ. Ну что же, когда дипломаты умолкают, начинают говорить пушки.

Глава 20

Елена Седьмая была явно раздосадована тем, что подготовка к сватовству пошла не по тому сценарию, что ею намечался. Желания к династическому союзу проявили, как ни странно, лишь Карелия и парочка карпатских герцогств. Остальные ближайшие монаршие дворы или отказались, или отмолчались. Даже ляхи со свеями не проявили рвения, чему я и не удивился, памятуя об исторических прецедентах. Ну что же, мне и легче.

Будущий союз с Карельским королевством намекал на те же перспективы, что решил Пётр Первый. Вот только надо ли мне, вслед за этой неоднозначной личностью, тоже прорубать окно в Европу? Не уверен. Карелы просто могут отказаться передать побережье Невы в качестве приданного. И что, идти на них войной из-за этого?

Да и если это случится, я про союз с Карелией, то я не готов встретиться с теми трудностях, с которыми упорно боролся император-реформатор. Самое большое, на что я был готов, – как-нибудь построить Кронштадт, но более правильным считаю поделить Жемайтское королевство с ляхами и развивать Ригу или Ревель, поскольку и с наводнениями бороться не надо, и обязывать крестьян привозить на подводах камни.

Сейчас же я лишь из любопытства начал рассматривать единственный присланный портрет дочери карельского государя. Почему-то я ожидал увидеть девочку из карел-эвремейсов, а на меня смотрела типичная савакотка с малопривлекательным овальным типом лица. Нет, насмотрелся я на таких, когда с внуками посещал несколько раз Финляндию. Я раньше отмахивался от утверждений, что предки этнических финнов и карел вышли с древней китайской территории, а когда оказался в Саво, – поверил, поскольку некоторые местные женщины являлись почти копиями круглолицых китаянок

– Простите, матушка, но дочь кахана выглядит намного интереснее, чем эта простушка. Надо же и о детях думать. Вот смотрю я на эту и с ужасом представляю, что мои дочери будут похожи на неё. Кто их замуж возьмёт по любви?

– Сын наш, – спокойно ответила Елена Седьмая. – Королевских дочерей замуж по любви не берут, так что оставьте впредь подобные разговоры, дабы не смущать придворных.

– Но раз мне дали возможность решать, то свой выбор я уже сделал. А на тех девочек, что мне предлагают карпатские властители, я даже смотреть не хочу, поскольку для Империи значительной пользы от союза с ними не вижу. Что могут предложить эти сомнительные герцоги, чьи земли меньше нашей самой незначительной губернии?

– Ну хотя бы взгляните, сын, – чуть ли не взмолилась маман.

– Зачем? Даже если и понравится, то жениться не буду… Лишь расстроюсь и мысли нехорошие в голове появятся. А оно мне надо?

– Зело странные речи ведёте, – вздохнула императрица. – Но раз вы уже всё решили, то отговаривать, смысла не видим.

Наступило молчание, и я было подумал, что эта тема закрыта.

– Мы вот что давно хотели сказать… – было видно, что матушка до сих пор сомневается, стоит ли начинать тему. – Возможно, сын наш, вам этого никто ещё не говорил, но это и хорошо, поскольку услышите от матери. Вы сейчас довольно резко отозвались о карельской девочке… Так вот, Юлий, вы совсем не похожи на Аполлона. Это не значит, что вы несимпатичный юноша, нет… Для нас вы всегда будете красавцем, но другие люди могут считать иначе…

– Благодарю, матушка, вас за откровенность! – прервал я мучительные откровения. – Я и сам догадываюсь, что девушки засматриваются на меня лишь потому, что будущий император.

– Как ваши потехи с лейб-гвардией? – сменила тему Елена Седьмая. – Всех воображаемых врагов победили?

– Нет, не всех. Тех, что оставил, побью лет через десять.

– Вы хотите сказать, что до конца мирной жизни осталось недолго?

– Наоборот, маменька! До начала спокойной жизни осталось недолго. Разве можно назвать миром, что нет-нет да и происходит на нашей юго-восточной границе? Я был на Волге, так там люди только и говорят, что о зверствах булгар, которые на быстрых лошадках врываются в селения, грабят, насилуют, хватают юных дев и так же моментально исчезают за горизонтом. Пора с этим покончить, Ваше Величие, иначе нас и уважать собственные подданные перестанут.

– Вы думаете, что после победоносной войны, булгары, принятые в Империю, перевоспитаются?

– Нет, я не настолько наивен. Пройдёт немало времени до этого, но рано или поздно они станут другими.

– И как вы это себе представляете?

– На всю Булгарию сейчас приходится около десяти городов. Надо будет просто основать еще штук двадцать, и постепенно кочевники перейдут к оседлому образу жизни, поскольку и незначительных поселений станет больше. Изменение образа жизни ведёт к изменению сознания, маман.

– Это вам во время пребывания на Волге тамошние жители рассказали?

– И они тоже. Вспомните, что писали древние авторы о германских племенах. Прошло всего несколько веков, и лесные полуголые жители понастроили города, которые теперь более развитые, чем ромейские или эллинские. Если появится человек, который сумеет объединить германцев в одну империю, не приведи Зевс, то она подомнёт под себя все окружающие королевства.

– Страшные вещи вы рассказываете, сын наш. Надеюсь, что это в первый и в последний раз, – погрозила пальчиком матушка. – Так значит, писать кахану, что вы выбрали его дочь?

– Пишите. Хотя, мне бы хотелось всё-таки, прежде чем назначать помолвку, встретиться с этой девочкой.

– Мы напишем об этом. Правда, пока даже и мыслей нет, как это осуществить. Если булгары прознают (а они прознают!), то наши корабли просто не пропустят. В любом случае будем решать эту проблему. Ступайте, сын наш.

Я собрался покинуть кабинет императрицы, пребывая в некотором смятении. Конечно, было немного обидно, что так мало государей захотели породниться. Хотя, я уже настроился на конкретный исход, и множество положительных откликов лишь принесли бы проблемы. Хорошо, что никто не послал своё посольство, и не пришлось отказывать, глядя в глаза.

Поскольку наш разговор происходил с глазу на глаз, то маман уже потянулась к колокольчику, чтобы слуга открыл мне дверь, но в неё громко постучали и лакей доложил:

– Ея светлость графиня Золотович аудиенцию испрашивает.

– Постойте в сторонке, сын наш, – торопливо остановила меня императрица. – Просите! – это уже лакею.

Следует заметить, Елена Седьмая ко всем обращалась на вы, как к принцам, так и к простолюдинам, что, как я видел, было необычно для Империи, в которой многие дворяне тыкали направо и налево. Возможно, это происходило не потому, что они такие спесивые, а вследствие того, что выканье пришло из Западной Европы вместе с невестами, на которых женились принцы и князья. Ещё лет триста назад тут, в России, все друг ко другу обращались на ты, причём даже к государю.

В кабинет вплыла немолодая женщина, как пишут в современных романах, дородной внешности, хотя понятно, что тучность для нерожавшей ещё девушки не является распространённым явлением, а, скорее, наоборот. Здесь молодым людям, вследствие постоянной работы и не такого уж хорошего питания, следует приложить ой как много стараний, чтобы растолстеть. Так что толстая крестьянка, – это такой же оксюморон, как и живой труп. Посему только богатеи могут позволить откармливать своих дочерей, демонстрируя всем высокий достаток.

– Ваше Императорское Величие! – вошедшая присела в… этом… книксете. – Ваше Имераторское Высочие! – обратилась она ко мне, продолжая приседать.

– Ваша светлость! – приветствовала императрица. – Что вас привело к нам в такой час?

– Ваше Величие, почти год назад я подала прошение на открытие в Империи двух домов призрения для сирот, но ответа так и не было. Недавно я узнала, что прошение было отложено в долгий ящик. Вот и дерзнула обратиться к вам. Моё сердце разрывается, когда видит столько беспризорных мальчиков и девочек. Я дерзаю держать по пятьдесят детей за свой счёт.

– Ваше желание помочь сиротам достойно похвалы, – ответила матушка. – Кому, как ни нам, матерям, сочувствовать тем, кто лишён родительской заботы с младых ногтей.

Императрица задумалась, а графиня смотрела на неё с очевидным напряжением.

– Мы узнаем о причинах, побудивших не давать вам разрешение. Благодарим за желание помочь Империи, ваша светлость.

Поняв, что аудиенция закончена, графиня снова присела и удалилась.

– Что думаете, сын наш?

– А что тут думать? Я её не знаю, но думаю, что желание она высказывает искренне. Вот только подозреваю, что последствия подобной доброты не всегда могут принести хорошие плоды.

– Поясните! – Елена Седьмая подняла бровь.

– Детские приюты, как правило, это средоточие суровости к детям. Конечно, в них сироты не помрут очень быстро, скорее всего, как если бы были предоставлены самим себе. Но повзрослев, вряд ли найдут доброе слово в адрес тех, кто их воспитывал. Более того, дома призрения могут быть рассадниками будущих преступников, поскольку тяжёлая жизнь, которую они там влачат, побуждает к огрублению сердец.

– Вот как?! И что вы предлагаете?

– Я предлагаю графине позволение дать, но с тем, чтобы сироты там содержались не постоянно, а как можно скорее передавались в семьи, в которых уже имеются дети. Желательно, чтобы сирота оказался не самым старшим ребёнком в новой семье, дабы на него не смотрели как на дармовую рабочую силу. Думаю, что неплохо бы создать… не знаю как сказать… группу людей, которые хотя бы пару раз до достижения совершеннолетия этих отданных в семьи сирот, приезжали и смотрели на их житьё-бытьё.