Текст книги "Попаданец на максималках - 1 (СИ)"

Автор книги: Тампио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 42 страниц)

– Нет, Ваше Высочие. Это же простые люди, что им скажут, в то они и верят.

– Рассказывайте дальше, барон.

– Этим вечером в дом ворвались какие-то люди... все вдруг стали кричать и был слышен звон оружия. Потом дверь в мою комнату отворилась, и вошли неизвестные, которые меня развязали. Они заявили, что являются вашими людьми, принц, и пришли нас освободить. Это всё.

– Понятно, барон, – ответил я после не очень длительного размышления. – Из рассказа я вижу, что вашей вины в случившемся нет. Мне сейчас надо будет поговорить с Анастасией, а потом я начну допрашивать ваших мучителей. Кстати, барон, мы привезли одну из девушек, которая была с людьми, хотевшими меня убить. Если вам будет нетрудно, то взгляните на неё. Возможно, что она – одна из тех горничных, что вы взяли к себе на службу...

Настя сидела в своей комнате и молчаливо смотрела на стену. Я сел рядом и с трудом узнавал в ней ту весёлую девушку, с которой виделся пару раз.

– Эти две... – вдруг сказал она. – Они вначале говорили мне, что надо лишь разыграть императрицу известием о беременности. Что это ты всё придумал, и показали мне письмо от тебя, в котором говорилось о нашей последней встрече... Что хочешь увидеться ещё раз и тебе нужен лишь повод приехать сюда.

Девушка всхлипнула.

– Отец вернулся из столицы. А тебя всё не было и не было. Горничные стали мне угрожать. Потом они сказали, что если я только пикну, они убьют меня и родителей. Мне было страшно, Юлий! – Анастасия подняла на меня глаза, из которых катились слёзы. – Но я смогла дать понять матушке, что не беременна... А потом в дом ворвались эти люди... Они угрожали мне и издевались над всеми...

– Всё позади, Настя, – сел я рядом и приобнял девушку. – Всё позади. Я разберусь и мы всех их найдём, если вообще кто-то остался.

Как я и думал, та раненая девушка была одной из двух недавно нанятых горничных. В последующие два дня подчинённым Верёвочкина удалось развязать некоторым схваченным людям языки. Оказалось, что всё придумали родственники жены князя Имеретова, отравленной Марфой в прошлом году. Каким-то образом они смогли связать кухарку со мной, видимо, через кого-то во дворце, ну а дальше не нужно быть слишком прозорливым, чтобы прийти к пониманию случившейся драмы в доме князя. Так что это банальная месть.

Пришлось сразу послать отряд с донесением к императрице, чтобы она сделала всё, что полагается в таких случаях. Подключит ли министра внутренних дел или кого другого – это уже не моя забота. Разрываться я не хочу, поскольку оставлять Дивеевых в таком состоянии посчитал неправильным. Хотя бы пару дней надо побыть с ними, чтобы у всех улетучились страхи и наладилась обычная жизнь...

Настю как подменили. Если я немного опасался, что эта кошка будет снова ластиться ко мне, то теперь она вела себя паинькой и первой почти не заговаривала. Удивительно, как люди иногда могут быстро делать соответствующие выводы из случившихся неприятностей. За два дня я проговорил с ней не более получаса в общей сложности. Зато вволю наговорился с её отцом, на которого, наоборот, напала словоохотливость. Тоже последствия стресса, наверное.

На третий день мы собрались и поехали обратно к князю Шаликову. В отличие от предыдущих дней наконец-то выглянуло солнце, и лошади, казалось, веселее побежали по снегу. Тревоги прошедших дней постепенно начали таять и возвращалось прежнее спокойствие.

Удивительно, но первым человеком, вышедшим нас встречать, оказалась Ника. Хотя, возможно, это было следствием известного женского любопытства. Да, теперь можно всем рассказать несколько урезанную версию случившегося, которую мы вчера обговорили с бароном. Согласно ей Дивеев просто приехал в столицу пригласить меня в гости, а некие заговорщики, узнав об этом, подослали наёмных убийц, которые поджидали нас на дороге.

Пётр Шаликов выслушал и засыпал множеством вопросов. Ему было интересно абсолютно всё, – от разговора Дивеева с императрицей до моего отбытия из его дом. И лишь Ника не проронила ни слова, и я понимал, что правду ей всё-таки придётся рассказать... Чем раньше, тем лучше. Хорошо, что Полибия не было, поскольку князь всё-таки разрешил ему отправиться на войну. Вместе с ним уехал и его приятель, жених Ники по совместительству. Теперь девушка постоянно грустила. Удобное время, казалось бы, для меня... Вот только к чему могут привести почти дружеские поцелуи, я хорошо усвоил.

Предобеденное время, одно из самых суетливых в этом доме, как нельзя лучше подходило для предстоящего разговора. Ника охала и ахала и даже краснела, когда я в живописно рассказывал ей о всех подробностях. В изумлении она периодически открывала ротик и непроизвольно брала меня за руку. Ну как же всё это было заманчиво для меня! Вероятно, я в глазах девушки был тем самым рыцарем на белом скакуне, который, невзирая на множество опасностей, мчится освобождать из лап дракона несчастную узницу. Хорошо, что Ника не подозревала о совсем неромантических чувствах, которые переполняли моё сердце в данный момент.

Как это часто бывает, всё настроение похерил Шаликов, которому вдруг приспичило похвастаться кобылками, в ближайшее время готовящимися разродиться. Пришлось тащиться на конюшню и всеми силами поддерживать ненужный мне в данный момент разговор. Так и подмывало спросить, а не хочет ли князь получить приплод от иного жеребца?

После обеда мы втроём играли в карты, и я рассказывал о новогоднем празднике, который впервые будет проводиться в столице. Пётр Шаликов отнёсся к новости с прохладцей, а вот Ника одарила меня признательным взглядом. Да, надо быстрее уезжать отсюда, а то не сдержусь! Князь же перевёл разговор в более интересное для него русло и начал расспрашивать о рекрутах, коих я забрал из его деревень. Опять пришлось делать одобрительные замечания. К счастью, доложили, что стол накрыт, и мы отправились в залу.

***

Столица встретила нас снежной вьюгой. Дороги порядком замело и скорость передвижения мало чем отличалась от пешеходной. Я в который раз ругал себя за невнимательность к выбору одежды для своих юнг и давал зарок, что как только доберусь до дворца, сразу начну думать об этой проблеме.

Не получилось. Почти с порога я был вызван к императрице.

– Ну как съездили-отдохнули, сын наш? – сразу начала язвить Елена Седьмая.

– Очень хорошо, Ваше Высочие! Поглядел людей, себя показал, спас девушку от заточения в высокой башне и победил всех драконов, повстречавшихся на пути, – в тон ответил я.

– Так рассказываете, чего ждёте?!

Пришлось повторить всё, что я поведал Нике. Прозорливая женщина продолжила импровизированный допрос и начала расспрашивать о Шаликовых.

– Мы надеемся, что князь через полгода не прибудет к нам с неожиданной вестью? – пристально посмотрела на меня Елена Седьмая.

– Нет, маман! Ваш сын был очень благоразумен.

– Ой, ли... – прозвучала недоверчивая реакция, но продолжение не последовало.

Затем пришлось идти к министру двора и снова обговаривать подробности первого дворцового ёлочного представления. С его стороны было заверено, что вот прям завтра же лесники выберут зелёную красавицу и доставят во дворец. Так же пришлось выслушивать о множестве трудностей, с которыми он столкнулся при организации самого празднества. Одеждой юнг мне, естественно, заняться времени не нашлось.

На следующий день поехал в городскую управу и снова на целый день погрузился во множество подробностей. Городской глава постоянно жаловался на недостаточное финансирование праздника и намекал на дополнительные денежные вливания. Вот уж дудки! Я не без основания стал подозревать, что некто хочет запустить свою лапу в мой кошелёк.

– Уважаемый Платон Григорьевич, – решил осадить я нахала. – После окончания праздника я затребую полный отчёт о всех тратах. Сразу предупреждаю, во избежание неприятностей, что этот отчёт специально обученными людьми будет внимательно прочитан и проверен. В случае же его расхождения с реальностью, уже другие специально обученные люди займутся вдумчивым вопрошанием о причинах сего недоразумения. И поверьте, что кое-кто с радостью захочет не только вернуть растраченное, но и возместить моральный ущерб.

Городской глава непроизвольно громко сглотнул и с жаром пообещал, что если и появится необходимость в дополнительных тратах, то он, лишь из одного сочувствия к детям, откроет свой кошель.

– Приятно иметь дело с вами, – улыбнулся я. – В таком случае, наиболее отличившиеся в подготовке этого праздника получат из моих рук памятную медаль. Понятно, что таковых вряд ли будет больше пяти или шести человек. Ведь достойных людей очень мало, к сожалению.

Платон Григорьевич рассыпался в заверениях, что всё будет сделано честь по чести, и о столичной новогодней ёлке будут говорить ещё очень долго, воздавая по достоинству наследному принцу за его благодеяния по отношению к горожанам. Ещё немного, и казалось, что городской глава начнёт меня облизывать со всех сторон. Ну, явный шельмец он... Хотя других на такой должности и не бывает.

Всё! Неотложные дела сделаны, и теперь можно возвращаться и отдыхать. Вот только почему на сердце так тяжело? Что меня гнетёт?

Десятый час вечера. По коридорам дворца ходят лишь гвардейцы и лакеи. Снова захотелось есть. Пришлось послать Мефодия на кухню, дабы он принёс чего-нибудь пожевать. Хоть три корочки хлеба.

Минут через двадцать, когда я уже начал отчаиваться, что балбес так ничего и не принесёт, открылась дверь, и в сопровождении лакея, держащего поднос с чайником, вошла Марфа. Она несла ароматные булочки, столь любимые мною.

Я чуть ли не бегом ломанулся к столу и, взяв ту, что с орешками, увидел с неприязнью, что Мефодий голодным взглядом пялится на мой стол.

– Так, ты до утра свободен! – чуть ли не гаркнул я на него со злости. – Пошёл прочь, и на глаза не попадайся!

Эхо от моего голоса ещё не стихло в зале, а дверь за лакеем закрылась.

– Спасибо тебе, Марфа, за булочки! – поблагодарил я женщину. – Как так случилось, что их ещё никто не съел?

– Так я как узнала, Ваше Высочие, что вас нет во дворце, то сразу смекнула, что вернётесь поздно и оголодавшим. Вот я блюдо в духовку и поставила, чтобы булочки сразу можно было принесть тёплыми.

– Что бы я без тебя делал?! – с чувством произнёс я, уплетая третью. – Только ты обо мне и заботишься.

– Вы же знаете, принц, я верна вам, и вы всегда можете на меня положиться.

Хмм... Я отложил недоеденную булочку на стол.

– Знаешь, Марфа, твоему принцу в последнее время очень тяжело. Вдобавок, гнусные убийцы покушались на него. Да ещё эта зима... Я чуть не окоченел на дороге.

Женщина улыбнулась и осторожно прикоснулась к моей руке...

Глава 41

Тридцать первое декабря. Солнце периодически срывалось за редкими облаками. Душа пыталась петь, и настроение было почти отличное. Сегодня предстоит непростой день, и хоть всё было спланировано ещё позавчера, я опять взглянул на перечень необходимых дел. Надо послать своим ближайшим подчинённым и компаньонам подарки. Ну и их женам, и детям соответственно. Была шальная мысль всё сделать самому, но в таком случае я и за два дня не управился бы. Затем следовало посетить городскую новогоднюю ёлку. Оставаться там надолго смысла не было, но и обозначить своё присутствие необходимо, придав этому действу полуофициальный характер.

Затем меня ждало новогоднее представление во дворце. Тоже следовало побыть полчасика. Ну, а затем – ужин с матушкой. Вот, вроде бы, пунктов на бумаге написано немного, а беготни и суеты – достаточно. Может, ну его?.. И без меня обойдутся. Взглянул в окно, потом на свою кровать. Нет, надо... Надо взять волю в кулак.

Завтрак у Елены Седьмой прошёл в штатном режиме, то есть, без особых приключений. Фрейлины пили чай и болтали по пустякам, а матушка слушала их благосклонно и изредка смотрела в мою сторону. Ну да, проверяет мою реакцию на этих красавиц. Я сделал лицо кирпичом и поглощал булочки. Да когда же я откажусь от них, таких вкусных?!

Чтобы не выглядеть совсем уж букой, пришлось присоединиться к карточной игре на пару партий. Затем я откланялся и отправился проверять караулы. Подходил к каждому лейб-гвардейцу и придирчиво осматривал. В целом все выглядели, как надо: всё, что можно было начистить, блестело, мундиры выглядели глаженными, а физиономии – чисто выбритыми.

Убедившись, что в казарме и вокруг неё царит порядок, а свободные от нарядов лейб-гвардейцы заняты делом, сел на коня и часок погонял его по полям. Теперь я очень даже неплохо держусь в седле. Да, грациозным меня трудно назвать, но уже не тот мешок с картошкой, что был ещё два года назад.

Со своим польским скакуном путём постоянно вскармливания лакомств сумел навести почти доверительные отношения, хотя он иногда и порывается клацнуть зубами. Возможно, это такая лошадиная игра... Не знаю. Но явную агрессию ко мне гнедой не допускает, а вот к юнгам был почти безжалостен, то и дело норовя кого-нибудь лягнуть.

Пройдя все положенные препятствия, мы возвратились к конюшне, где я собственноручно его почистил, покормил. Конюхи уже устали этому удивляться, хотя многие рекруты чуть ли не пальцем поначалу показывали, дурачки. Откуда знать этим крестьянам, что породистый боевой конь должен общаться с хозяином, как можно чаще. Только постоянный контакт позволяет человеку и его питомцу понимать друг друга, что обязательно окупится в пылу сражения. В книгах часто пишут, например, что меч должен ощущаться продолжением руки. Так и конь, и всадник должны представлять одно целое.

Быстро перекусил в своём кабинете и терпеливо ожидал, пока лакеи переоденут. Обычно я предпочитал, чтобы меня одевал и раздевал Кирилл, поскольку у него это получалось удивительно быстро и ненапряжно. Вот Мефодий, который ловко приносит с кухни еду на подносе, постоянно норовит то случайно ткнуть меня локтём, то не так застегнуть пуговицы, чтобы потом так же неловко их перестёгивать. Принесли сапоги, и я отослал балбесов их заново чистить. Вот уже сколько времени они со мной, а некоторые вещи так и не научились безукоризненно делать!..

Карета не торопясь везла меня в город, а я, наблюдая в окно за проносящимися домами, думал о неприглядности увиденного.

«Эх!» – вздохнул я. – «Это в прежнем мире готовиться к новому году начинают чуть ли не с ноября. Здесь же ничего ещё не указывает на то, что завтра наступит первое января. Вот почему дворники так плохо убирают дорогу? Из-за этого зимой движение по улицам замедляется раза в два, а то и в три».

У здания ратуши меня уже ожидали. Конечно, городской глава выскочил одним из последних. Оно и понятно, что ему делать нечего, как стоять часами и высматривать карету будущего императора. Я не стал ничего говорить и выслушал очередной водопад льстивых речей, который затянулся минут на десять. А происходило это на морозе, между прочим. Пришлось ещё и отвечать что-то, несмотря на то, что неплохо так подзамёрз, пока ехал сюда.

Городская ёлка началась в три часа дня. Детей набралось много. Несмотря на изначально объявленное желание видеть отпрысков только мастеровых и иже с ними, сейчас я наблюдал, что примерно каждый десятый приглашённый ходил в довольно приличной одежде. Опять коррупция! Ладно, сделаю вид, что не заметил, но потом сделаю выговор.

Было грустно наблюдать, как многие дети недоуменно озираются и не понимают зачем они тут собрались, что и не удивительно, поскольку мало где они могли видеть такую большую толпу. Да, надо всё-таки отдать должное умению приглашённых скоморохов, – они смогли растормошить детишек, и те понемногу начали проникаться весельем. Когда я уже собрался выходить, примерно две трети присутствующих прыгали и голосили.

До момента раздачи подарков я решил не оставаться, поскольку не хотелось нарушать почти благостное впечатление. Наверняка начнётся давка, и кому-то подарка не достанется. На этот случай было специально отложено два десятка пакетов, но всякое может случиться, и запросто может всё равно не хватить.

– Всё пройдёт как надо, Ваше Высочие! – неизвестно откуда появился городской глава. – Не сомневайтесь!

– Я и не сомневаюсь. Разве может быть иначе, если за дело взялись вы?

Платон Григорьевич словно помолодел лет на двадцать, приосанился, выпятил грудь колесом. Ни дать ни взять, гвардии сержант на параде. Осталось похвалить всех остальных, кто так или иначе приложил руку к данному действу и пообещать наградить через несколько дней согласно предоставленному списку.

Всё-таки я решил внести коррективы в свой список и отправился в местное отделение банка Vertrouwen. Причина банальна – давно не было бесед с Рудольфом Альбертовичем по поводу уральских разработок.

Янсен встретил меня приветливо. Его кабинет украшали еловые ветви, и я вспомнил, что на Западе такая традиция существует с древних времён. Как-то вылетело у меня из головы, что новогодняя ель – германская традиция. Мы тепло поздравили друг друга с окончанием старого года и с наступающим новым.

– Вижу, Ваше Высочие, что вы решили распространить нашу традицию и в Империи.

– Почему бы и нет? Пусть детишки порадуются. У них и так мало что хорошего в жизни. Вы лучше расскажите, уважаемый Рудольф Альбертович, как поживают те люди, которые хотели заняться добычей уральских руд?

– Об этом станет известно лишь к лету, принц. Но зато они хотят представить полный план своих будущих предприятий. Правда, военные действия на западной поляндской границе заставили некоторых инвесторов отказаться от каких-либо дел с вашей империей, которая сейчас помогает ляхам убивать германцев.

– Печально сие, – начал сокрушаться я. – Но такова политика, уважаемый. Надеюсь, что вы дали понять заинтересованным лицам, что данная война с германскими фюрстами будет последней, в которой Империя принимает участие?

– Да, Ваше Высочие, и мы все сожалеем, что вы не родились на пару лет раньше. Не выпить ли нам за будущий долгий мир на восточных германских землях?

– Почему бы и нет!

Мы посидели немного, и я засобирался в обратную дорогу.

– Если всё-таки услышите что о соотечественниках и не только, желающих поработать здесь, то не забудьте обо мне.

– Я буду помнить, принц...

Хмм... Этот франк даже соврать красиво не соизволил. Скучные и педантичные люди, эти германцы.

Ага, ну да, конечно – удивительная русская фраза, состоящая из тройного утверждения, на самом деле означающая отрицание. Ни в одном языке мира, скорее всего, нет ничего подобного. Кто докопается до причины, побудившую наш народ придумать её, тот поймёт загадочную русскую душу.

Нет, принц, никто не приедет в ближайшие годы из германских княжеств. Да и далёкая Франкия будет смотреть на Россию с ещё большим подозрением. Вот уж подгадили нам клятые ляхи, так подгадили! Не удивлюсь, что потом они ещё и слухи начнут распускать, что не хотели ни на кого нападать. Что это бешеный русский медведь принудил белых и пушистых цивилизованных европейцев напасть на своих миролюбивых соседей. Ладно, если получится сокрушить Жемайтию, то можно будет и не особенно плакаться о потери связей с германцами, так как появятся свои порты на Балтике, а тогда и с англичанами, и прочими датчанами можно будет самостоятельно торговать. На немцах свет клином не сошёлся, но всё равно, обидно.

Правда, в любой плохой ситуации можно постараться найти что-то хорошее. Если ляхи с нашей помощью победят немцев, то это подаст повод другим европейским монархам по-новому взглянуть на существующий расклад сил. Кто знает, может лет через сто от множества германских княжеств останется лишь незначительная кучка. Всё может быть.

Не исключено, что в таком случае, прежние обиды будут забыты, и российские южные губернии заселят потомки нынешних бюргеров, которые не захотят мириться с захватом своих земель, и решат начать новую жизнь вдали от постоянных войн. Хотя, почему я так зациклился на немцах? Лишь потому, что Екатерина Вторая их пригласила? Почему, к примеру, не пригласить арелатцев или португальцев?

Любое сконцентрированное заселение пустующих земель выходцами из одной лишь страны в будущем может грозить определёнными осложнениями. Те же поволжские немцы, тоже были не сахар, а вот окажишь там, к примеру, ещё и итальянцы, то пришлось бы им активнее учить русский язык, что уменьшило бы ксенофобию.

Когда приехал во дворец, то детей развлекали уже как час. В отличие от городской ёлки, здесь было именно новогоднее представление с Дедом Морозом, который рассказывал о своей жизни, как добирался из своего снежного ледяного дома и кто повстречался ему на пути. Помогала ему Снегурочка, – персонаж совсем непонятный для этого мира. (Впрочем, и в моём прежнем, как помнится, её придумала советская власть.) Изредка этот рассказ прерывался кратковременными появлениями разных там леших и домовых, перебивающими речь Деда и строящими уморительные рожицы. Видно, что потраченные деньги отрабатывались по полной и, можно сказать, от души. Оно и понятно, поскольку задействованы были театральные актёры.

Интересно, что детишки, несмотря на малый возраст, сказочных персонажей восприняли хорошо. Лишь совсем уж маленькие было расплакались, но их быстро отвлекли специально нанятые для этого люди, дабы не портить остальным праздник. Ну а когда Дед Мороз со Снегурочкой начали подарки выдавать, то радости были полные штаны. Надо было лишь следить, чтобы наиболее ушлые второй раз не подходили. Ругать их за это смысла нет. Здесь тоже каждый сам за себя.

Конечно же, я не мог обойти Фёклу.

– Я уже получила подарок от Деда Мороза! – радостно сообщила она. – Я раньше думала, что он злющий-презлющий, потому что люди от холода замерзают, но теперь я его не боюсь.

«Какая же она ещё дитя!» – подумал я, протягивая девочке серебряное колечко.

– О! – только и могла изумиться подарку дочь кухарки.

– Носи его и вспоминай обо мне, – улыбнулся я. – Когда ты подрастёшь, то у тебя может быть много колец, даже золотых, но первое из них подарил тебе я.

Вышло напыщенно, наверное. Ничего. Нас всё равно никто не слышит.

Фёкла взяла кольцо и сразу его примерила.

– Я не смогу его носить всегда. Поварята увидят и отнимут когда-нибудь.

– Носи, когда не работаешь на кухне, – не подумав ответил я.

Когда эта девочка не работает на кухне? Да она почти всё время там проводит. Нет, не получилось у меня начать важный разговор с твоим дедом. Слишком он помешан на древности своего рода, чистоте крови, чтобы только лишь предположить, что дочь кухарки может носить его фамилию... Может его сын, когда настанет время принять титул, окажется более сговорчивым. Он уже не молодой, и если не убьют на войне, то... Ладно, поживём – увидим.

Следующий подарок я, чуть краснее, вручил Марфе. Женщина тоже вспыхнула, но взяла. Посмотрела на цепочку и серёжки, улыбнулась, и потянулась было поцеловать, но осеклась, присела в поклоне и быстро ушла. Ну и хорошо, мне и самому неудобно. Вроде как воспользовался положением, а ей пришлось согласиться.

Последними подарки получили лейб-гвардейцы. Я прошёлся перед строем, поздравил с окончанием непростого года, и пожелал достойной службы в грядущем. Немногочисленным офицерам вручил по золотому кольцу с моей монограммой. Сержантам и рядовым – серебряные. Юнги получили медные, конечно. Всё, раздача слонов закончилась, ещё раз я поблагодарил за службу. Теперь можно идти во дворец, раз дел никаких больше нет.

– Довольны? – матушка смотрела на меня изучающим взглядом. – Доставили детишкам радости?

– Вполне! – кратко ответил я, подозревая, что разговор всё равно пойдёт по намеченному императрицей плану.

– Взрослеете, сын. Вот и нам даже подарок прислали. Первый раз за многие годы, между прочим. Если бы не дети лакеев, то, возможно, и ещё лет десять пришлось бы ждать.

Я почувствовал, как краска заливает моё лицо. Действительно, Елене Седьмой я ничего не дарил. Нюрке дарил, Нике дарил, даже Насте, а вот матери – пусть и приёмной, она же не знает, – нет.

– Простите, маман, – опустил я очи долу. – Сам не знаю, как это получилось.

– Не знаете, почему подарили?

Теперь моё лицо точно зарделось.

– Молчите? Значит, не всё потеряно... наверное, – голос матери смягчился. – Не тушуйтесь, сын, это не ваша вина.

Я удивлённо поднял глаза. Императрица подошла к окну и заговорила:

– Вы годами жили в четырёх стенах и общались с нами, родителями, в лучшем случае раза три или четыре в месяц. Конечно, на это имелись весомые причины. Ваш младший брат был очень болезненным ребёнком, и нам приходилось уделять ему намного больше времени. Вы же всегда были молчуном, и когда мы или ваш отец приходили, то даже не знали что рассказать, поскольку вы всё время строили башни из кубиков, и создавали впечатление, что окружающий мир не существует.

Женщина тяжело вздохнула и так же неспешно продолжила:

– Лишь годам к семи или восьми вы стали выходить из своей залы на час или два. Да и то, если мы обещали показать что-то интересное на лугу перед дворцом. Вы даже своего младшего брата воспринимали как постороннего мальчика, и лишь в последние год его жизни немного подружились... Нет, это слишком сильное слово для описания вашего общения. Скорее, стали приятелями. Жаль, что ненадолго.

Елена Седьмая потянулась за платком и промокнула выступившую слезу.

– Мы снова упрятали вас и наняли учителей, чтобы вы могли развиваться. Вы немного понимали арифметику, историю и географию; совершенно отказывались заниматься чистописанием; могли сносно говорить на арелатском и германском. Вы даже неплохо музицировали.

На моей спине зашевелились волосы, поскольку я стал догадываться, к чему был затеян весь этот разговор.

– Мы почти никогда не были близки, и сложно припомнить, когда вы обращались как-то иначе, чем Ваше Величие, поскольку именно эти слова постоянно произносили окружающие вас люди. Потом вы заболели и умерли, а на следующий день как ни в чём не бывало приходите с фрейлиной Анной чуть ли не в обнимку. Ваша речь и поступки изменились. То, что вы любили раньше, было забыто. Вы ни разу не сыграли ни на каком музыкальном инструменте. Месяц проходил за месяцем, а вы продолжали удивлять своей разумностью всё больше и больше. Так не бывает. Вам просто неоткуда было получить все эти знания.

Я стал лихорадочно вспоминать о любимых музыкальных инструментах, но ничего в голову не успело прийти, поскольку раздался главный вопрос:

– Что вы можете сказать обо всём этом?

Глава 42

Я стоял столбом, не зная, что ответить императрице. Сознаться? «Перед Вашим Величием стоит лишь тело сына, в которого вселилась душа человека из альтернативного мира!» И что дальше? Как пить дать, запрёт меня в четырёх стенах, и охрану приставит, дабы не смущал подданных своими речами. Да уж, мало мне не покажется.

После рассказа императрицы всё стало на свои места, – её сын Юлий был аутистом, которому безпроблемно жилось в своей комнате под приглядом нескольких слуг. Ребёнку с таким заболеванием не требовалось чрезмерное внимание, даже наоборот. Чтобы не афишировать нетипичное состояние наследника престола, его почти и не выводили на люди, а после того печального покушения сразу на обоих малолетних принцев отговариваться заботой о безопасности стало проще.

Остаётся невыясненным вопросом, как императрица-мать собралась обзаводиться внуками, но сейчас это уже и не так важно. Понятно, почему она изначально так странно реагировала на мои чудачества, – вроде бы сын стал намного общительным, но ведёт себя уж совсем непонятно, – и особо не запрещала мне проявлять инициативу, решив, что уж лучше так, чем вообще никак…

Сейчас Елена Седьмая сидит в своём мягком кресле и внешне спокойно ждёт моей реакции. И что мне отвечать? Правду? Какую правду? Я мало что помню из прошлой жизни этого тела. Вот скажу императрице, которую называю прилюдно своей матерью, что я – это не я. То есть, я – не её сын… И что дальше? Нет, плоть, в которой нахожусь, родила она, а вот душа… Душа принадлежит старику из другого мира, волей олимпийского бога перенесённая после смерти в тело преждевременного умершего принца. Допустим, Елена Седьмая это сможет понять, поскольку древнегреческая философия давно знакома с понятием реинкарнация. Но какое после этого будет ко мне отношение? В тюрьму упрячет и выйдет замуж за своего тайного любовника?

Пауза затягивается. Если и дальше молчать, то станет только хуже. Хорошо, что женщина сейчас отвлекается на кофе с шоколадом. Вот сколько раз говорил, что эта сладость плохо влияет на состояние зубов! Где ей потом хорошего стоматолога искать?

– Маман, конечно же, я – ваш сын! Как вы могли подумать иначе?! Я говорил ранее, что определённое участие в моей судьбе по вашим же молитвам взял на себя Зевс-Громовержец. Его волей моя душа не ушла в царство мёртвых, а вернулась в тело и получила новые знания. Верховный же сделал это не просто так. Главное условие, выдвинутое им в присутствии Геры, – восстановление богопочитания… Олимпийских богов, конечно же.

Императрица уставилась на меня недоверчивым взором, продолжая сохранять молчание. Это немного ободрило, и моя дальнейшая речь приобрела большую уверенность.

– Да, я не сразу бросился выполнять это его повеление, поскольку был ещё юн. Но на данный момент кое-что уже сделано. В столице восстановлены заброшенные уличные алтари, да и во дворце повелел поставить несколько. Конечно, некоторые придворные восприняли сие как блажь, но никто не сможет отрицать, что время от времени на них воскуряется фимиам.

– Вы хотите сказать, сын наш, – медленно промолвила Елена Седьмая, – что взяли на себя роль религиозного реформатора?

– Нет, Ваше Величие! – поспешно возразил я. – Не я. На меня, как это бы странно не прозвучало, возложили определённые обязательства, от которых невозможно было отказаться. Впрочем, я не был против, хоть и не ощущал у себя какого-то там религиозного чувства. Скорее, это знак благодарности Верховному за его ответ на вашу молитву, матушка. Он внял вам, а я – ему.

– То есть, нечто вроде обета за предоставленные блага? – задумалась сидящая передо мной женщина. – Это определённо объясняет произошедшее. Да, теперь многое становится понятным. Правда, – взгляд матушки снова посерьёзнел, – это не объясняет всего… Хотя, кто я такая, чтобы полностью понимать замысел олимпийских богов?!

«Отлично!» – подумал я. – «Отмазался», – и внутренне перекрестился. Впрочем, я не покривил душой и на самом деле искренне исполнял обязательства. Просто выполнял как мог, конечно.

– Тогда, сын наш, каковы будут ваши мысли о коронации?

– А что с нею не так?

– Вы не забыли, как обещали сразу после неё прекратить войну с германцами?