Текст книги "Попаданец на максималках - 1 (СИ)"

Автор книги: Тампио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 42 страниц)

В глазах княжича загорелся огонь, да и движения его стали нервными, указывающими на высокую степень возбуждения. Ника это заметила и охнула:

– Полибий, неужели ты собираешься присоединиться?

– Конечно, сестрица! Такое событие ну никак не можно пропустить. Это же не стычки с полудикими степняками, а самая настоящая культурная европейская война! Любой дворянин, который будет в ней участвовать, покроет себя славой!

Я лишь наблюдал за этим разговором и не вмешивался.

– Вы, принц, конечно, тоже туда отправитесь? – с интересом спросил Живчик.

– Нет, – как можно равнодушнее ответил я. – Эту войну затевает король Поляндии и мне, как наследнику престола, невместно быть под его рукой. Вот если бы эта война была нужна нам, то я начал собираться бы первым.

Парень не стал вдаваться в вопросы субординации, и по его надменному виду, что он начал напускать на себя, было видно, как прежняя гордыня снова вскружила голову. Ника же сидела бледная, и я начал понимать её мысли. Ну да, у неё же есть жених, который наверняка тоже потащится на поля сражений.

– Твой Павел, сестра, тоже захочет присоединиться, – заметил Полибий, подтверждая мою догадку. – Будет здорово, если мы станем бить врагов плечом к плечу.

На девушку было больно смотреть, настолько она явно представила себе то, чем решил похвастаться её братец. Я уже хотел выказать своё отношение к этой войне, но домашние вдруг засуетились и через несколько минут в залу вошёл сам князь Петр Шаликов. Последовали слова формального приветствия, и хозяин дома уселся на своё место во главе массивного стола.

Глава 31

– Папенька, – с нервной дрожью произнесла Ника, – вы слышали о предстоящей войне?

– До меня доходили слухи, дочь, утверждающие, что на Западе нас ждут оглушительные победы.

– Его Высочие говорит, что мы будем помогать ляхам воевать германцев.

– О-о! – князь слегка удивился. – К этому всё давно шло, поскольку король Август – весьма амбициозный правитель, желающий вывести своё государство в число наиболее значимых.

– Я тоже отправлюсь на войну, – с пылом воскликнул Полибий. – Я покрою себя славой в многочисленных сражениях! Меня заметят и...

– Мы решим это позже, – спокойно произнёс Пётр Ипполитович. – Пока я решаю, куда и зачем ты отправишься.

– Ты хочешь мне запретить?! – с вызовом спросил парень. – Вот принц тоже думает, что войны нашей империи не нужны.

– Считаю, что Империи именно эта война за чужие и неявные для нас интересы не нужны, – уточнил я, притянув к себе чашку чая.

– Но Ваше Высочие на эту войну всё же отправится? – с прежним выражением лица спросил князь.

– Нет. Я вообще против того, чтобы наши воины погибали ради желания чужого монарха расширить размеры своего собственного государства, не давая нам никаких обещаний, кроме возможности умереть. Германцы нам не враги, в отличие от некоторых наших соседей, так что нет никакой необходимости портить с ними отношения. Более того, я подумывал разрешить германцам селиться на наших землях, поскольку в их княжествах наблюдается изрядное переселение.

– Почему же вы, принц, так заботитесь о германцах? Они нам чужие, в отличие от братьев-славян.

– Потому что избыточное население, князь, нередко побуждает к войнам. Если в германских княжествах и герцогствах и далее будет чрезмерно умножаться люди, то их правители подумают, что эту проблему можно решить вторжением к соседям, что приведёт к длительной войне в самом сердце Европы. Позволяя же земледельцам и мастеровыв переселяться на наши земли, Империя решает сразу несколько вопросов. Например: повышение плотности собственного населения, заселение неосвоенных земель, повышение благосостояния подданных.

– В ваших словах есть резон, но война всегда была достойным делом для дворян.

– Так я не против, чтобы дворяне шли воевать. Вы убедитесь через несколько лет, что я предоставлю таковую возможность всем... Да ещё не один раз.

– Ваше Высочие хочет сказать, что спокойные времена подходят к концу? – прищурился Пётр Ипполитович.

– Я хочу сказать, что скоро Империя начнёт решать вопросы, которыми не занимались прежние государи вследствие различных причин. Мы должны стать сильными. Сильным же государство может быть только при отличной армии, которая отвадит всех коршунов, терзающих сейчас наши границы. После этого усиления подданные почувствуют уверенность в завтрашнем дне и начнут активнее расселяться, осваивая природные богатства наших земель.

Мы ещё поговорили некоторое время, но наступивший поздний час вынудил всех отправиться в свои спальни.

За завтраком я начал расспрашивать князя о его ближайших соседях, с целью узнать о бароне Эльмпте, но о нём Шаликов не упомянул. Тогда я начал наводить справки о более дальних, но и в этом случае меня настигло фиаско.

– Скажите, – решился я на прямой вопрос. – Фамилия Эльмпт вам знакома?

– Эльмпт? – князь вскинул бровь. – Да, знакома, к сожалению.

– Что вы можете сказать о них?

– Вздорная семейка, если начистоту, Ваше Высочие, – поморщился Пётр Ипполитович. – Их прадед родом из германских земель. При какой-то там войне его надел отошёл к Поляндии. Что там случилось дальше, я не особенно помню, да и не вникал. Но вот то, что Эльмпты живут здесь долгое время, – факт. Правда, в одно время пронёсся слух, что баронский титул был просто куплен, и Роману Эльмпту пришлось в трёх дуэлях доказывать своё благородное происхождение.

– Так почему же вы сказали, что это вздорная семейка? – вернулся я к началу разговора, не желая его прерывать.

– Сын нынешнего барона постоянно ввязывается в разного рода неприятности, словно ищет смерти. Пока что ему везёт, но рано или поздно он получит по заслугам. Ну а его отец всячески поддерживает сумасбродства своего наследника, в чём бы он ни был замешан.

– Благодарю вас, князь, за эту информацию.

– Скажите, принц, каковы ваши планы? Что вас привело в наши края.

– Особых планов нет. Просто решил получше узнать ближайшие губернии, поскольку почти всю свою жизнь я провёл во дворце. Через год я буду совершеннолетним, так что расширение кругозора мне не повредит.

– Если попрошу вас остаться у меня на несколько дней? Я бы мог тогда устроить в своём особняке приём для местных дворян, и вы составили бы более полную картину о провинции.

Я задумался. В планах у меня не было проведение активной светской жизни, но погода за окном стояла мерзкая и уезжать из тёплого дома не хотелось.

– Да, ваша светлось, это возможно. Было бы неправильно сторониться желания дворян получше узнать будущего императора.

Князь удалился, чтобы отдать соответствующие распоряжения, ну а я от нечего делать начал интересоваться, как тут всё устроено: конюшни, хозяйственные постройки, кузница, мельница. Да, несколько несвойственное для принцев занятие, но вдали от дворцовых условностей и князья этим не брезгуют. Как ни странно, меня привлекла деревянная соха, которой местные вспахивают землю. Хмм... Получается, что плуг тут или неизвестен, или он дорог, поскольку его надо делать из металла. Сразу вспомнилась прочитанная где-то информация, что за кражу плуга в Средневековье могли и четвертовать.

Я настолько углубился в свои мысли, что не заметил, как рядом оказалась Ника. Как она меня нашла, спрашивать не хотелось. Ну захотела и нашла. Это же её дом.

– Отец сказал, что вы, принц...

– Ника!..

– Что?

– То!

– Прости, Юлий, я забылась, – спохватилась девушка. – Отец сказал, что ты решил остаться на несколько дней.

– Решил, – подтвердил я.

– Это хорошо. Значит, у нас соберутся местные дворяне. Последний раз это было года два назад.

– Как поживает твой жених?

– Андрей поправился и уже ходит. Даже иногда в седло садится. Вот только я стала жалеть об этом. Он наверняка теперь на войну отправится.

– У каждого человека своя судьба, Ника. Не думала же ты, что он будет постоянно рядом с тобой?

– Думала, если честно.

– А почему я княгиню не вижу? – зачем-то спросил я.

По лицу девушки я сразу понял, что зря задал вопрос.

– Матушка умерла три месяца назад.

Что тут сказать? Остаётся лишь вздохнуть. Здесь не принято высказывать соболезнования по поводу смертей родственников. Жив человек – замечательно, умер – таков путь.

– Сколько лет твоему отцу?

– Сорок три. А что?

– Ничего, просто спросил. Ты в карты играть умеешь?

– Да, научилась, но плохо. Отец говорит, что эта новая забава вредна для девушек.

– Ну да, императрица целыми днями играет и даже об управлении государством периодически забывает, – усмехнулся я.

Ника тоже заулыбалась:

– Ну, раз императрица постоянно сидит за картами, то и мне можно, наверное. Думаю, что отец не заругается, если увидит, что играю с тобой.

Вот мы в ближайшее время и уселись за игру. Да, играла Ника откровенно плохо.

– Слушай, а какие у вас есть настольные игры.

– Шашки и шахматы, но в последние я тоже плохо.

– Тогда я научу тебя в другой вариант шашек, – предложил я, вспомнив про «чапаева».

Правила новой игры так поразили девушку, что она даже не поверила, что такая на самом деле существует. И лишь после первой партии Ника настолько втянулась в процесс, что когда прицеливалась, часто высовывала кончик языка. Мне в голову пришла идея предложить играть на раздевание, и лишь абсурдность этой мысли применительно к «чапаеву» удержала от её воплощения.

За этим занятием нас застал Живчик, с открытым ртом начавший смотреть на то, как шашки разлетаются во все стороны. Я уже забыл нашу прежнюю размолвку, и за пару минут объяснив правила игры, уступил парню своё место. Теперь, сидя в кресле неподалёку, я понял, что жизнь в доме князя Шаликова уже не будет прежней.

Через час, когда Ника и Полибий начали уставать, я, используя монеты одинакового номинала, показал им правила игры го. Здесь уже потребовалась внимательность, и разгорячённые прежней забавой игроки не сразу всё поняли. Теперь воцарилась тишина, во время которой брат и сестра подолгу обдумывали свои ходы. Уверен, что завтра меня попросят показать ещё какую-нибудь игру. Ну а мне и не жалко, зато Ника теперь не будет постоянно думать о предстоящей разлуке с женихом. Я бесхитростный добряк? Конечно, нет. Просто мне захотелось, чтобы эта красивая девушка начала и мной восхищаться, а не трындеть о своём женихе. Я ревную? Да, наверное.

Дворянский сходняк был назначен на послезавтра, а сегодня после полдника князь решил продемонстрировать свои ближайшие владения. Когда ко мне подвели ляхского коня, Шаликов даже замер на мгновение, сразу оценив достоинства иностранной породы. Да, на такую реакцию я и рассчитывал. «А у меня ещё и кор-р-ровки есть... молочных пор-р-род», – подражая коту Матроскину из известного мультфильма, внутренне промурлыкал я. Было видно, что Ипполиту Петровичу хотелось посоревноваться в скачках, но благоразумие победило, – если с наследником что-то случится, то не миновать беды. Императрица не простит уж точно.

Владения были так себе, насколько я смог их оценить своим непрофессиональным взглядом, – много лесов и маловато полей, так что поселяне больше живут промыслами, чем земледелием. Впрочем, здесь почти везде так. Зато охота, скорее всего, хорошая, но весной это не очевидно. Для виду я порасспрашивал о том и о сём, но в целом удивляться нечему. Внезапно погода испортилась, и мы повернули назад.

– Вот смотрю я на вашего коня, принц, и завидую. – начал наконец-то князь излагать свою мысль, которую я давно уже понял. – Я бы охотно скрестил своих лучших кобыл с ним.

– Да, конь знатный, – ответил я. – Ляхские послы на таких приезжали, вот мне и удалось двух себе оставить, поскольку они занедужили. Причём один лях пожелал перерезать горло своей почти павшей лошади, но гвардейцы не дали ему кровь перед самым дворцом проливать. Вы же знаете, что вывоз таких скакунов из Поляндии карается смертной казнью? – потрепал я гриву коня. – Такой гнедой стоит не менее пятисот талеров, и думаю, что можно запросить и ещё больше.

– Тогда понятно, Ваше Высочие, – кивнул своим мыслям Пётр Ипполитович. – В Поляндии главные воинские подразделения состоят из тяжёлой конницы. На хилых лошадках их кавалеристы далеко не уедут.

– Я много думал об этом, князь, – согласился я. – И есть у меня в планах привести в Империю кавказских аргамаков для расплода. Надо, надо развивать нам коневодство.

– Вот и я говорю, – обрадовался собеседник, – разрешите познакомить этого жеребца с парой моих кобыл.

– Я вот уже почти год никак не могу свою лейб-гвардию довести до нужной численности, – начал деланно сокрушаться я. – Вот найти бы мне в эти дни десяток молодых крепких парней... Тогда можно будет и не с только с двумя кобылами моего коня познакомить.

Князь удивлённо посмотрел на меня и задумался. Было видно, что лишаться будущих арендаторов землевладелцу не хотелось, но и ляхский конь ему очень приглянулся. Ехали мы далее в полном молчании.

– Хорошо, Ваше Высочие, – неожиданно промолвил Шаликов. – Ваши рекруты могут пройтись по моим селениям, и если кто из сыновей арендаторов согласится, то я препятствовать не буду. Но и вы уж тогда этого гнедого до самого своего отъезда передайте...

На обед к князю местные дворяне стали прибывать далеко заранее. Оно и неудивительно, поскольку в пути всякое может случиться, а опоздать даже на полчаса считалось моветоном. Приглашённых было около двух десятков семейных пар, но некоторые привезли ещё и своих детей. Понятно, что с намёком познакомить со мной в узком кругу, когда особо тщательным соблюдением этикета можно немного и пренебречь. Фамилии многих гостей ничего не говорили, но с тремя я виделся мельком на недавнем осеннем балу, и они теперь бравировали этим шапочным знакомством перед остальными.

В целом обстановка была действительно непринуждённой, поскольку все только и говорили, что о ближайшей войне. Мужчины, которым позволял возраст, как правило, изъявляли желание присоединиться к экспедиционному корпусу, женщины ограничивались охами и ахами. Все юноши просто грезили будущими боевыми подвигами, ну а девушки задумчиво смотрели на меня, строя более реальные, как им казалось, планы.

Ника на правах дочери хозяина дома, да и просто хорошей знакомой, представила своего жениха. Андрей Гурьев оказался довольно неплохим парнем, который поначалу тушевался рядом со мной. Его невеста в присутствии людей снова перешла на вы, но в целом вела себя довольно непринуждённо, чем периодически удивляло остальных. Благо, никто не решался копировать её поведение, и это мне нравилось.

Что Полибий, что Андрей спрашивали меня о возможности присоединиться к какому-нибудь полку, но я лишь разводил руками, поскольку это было не в моей компетенции. Даже если бы и знал, то считал ненужным для себя подталкивать молодых людей к такому кардинальному изменению их образа жизни. Если им надо, то сами всё узнают. Зато и в случае чего, их отцы не будут на меня иметь зуб. Видимо, это поняла и Ника, поскольку несколько раз за вечер бросала на меня признательные взгляды. Да, надо будет завтра уезжать, иначе могу и сорваться, глядя на эту красивую девушку.

После обеда многие сели за новомодную игру в карты. Молодёжь же больше интересовалась танцами, и мне пришлось приглашать всех девушек, благо их было лишь восемь. Три из них бросали на меня томные взгляды и старались прижаться посильнее в парных танцах, не очень-то и боясь подвергнуться осуждению со стороны взрослых, сидевших в соседних комнатах. Я чувствовал себя как мой гнедой, которого конюхи князя, доводили до нервного и физического истощения.

Одна девица пятнадцати лет, – Анастасия, дочь барона Александра Дивеева, – уж очень активно добивалась внимания и, не обращая внимания на приличия, почти не отходила, периодически касаясь своей рукой моей. Впрочем, хоть истинная причина такого поведения была непонятна, мне нравилась такая настойчивость, и я благожелательно смотрел на эти проделки. А вот неодобрительного взгляда Ники я совсем не понимал. С чего это вдруг? Ступай, тебя жених ждёт!..

Скорее всего, я слишком увлёкся Настасьей и почти перестал обращать внимание на других девушек, потому что одна из них, – дочь графа Дениса Гендикова, – проходя мимо, случайно запнулась и пролила морс из своего бокала Дивеевой прямо на платье. Ха!.. Казалось, что вот сейчас начнутся бои без правил, но как-то всё обошлось ненавидящими и многообещающими взглядами. Хмм... Может, действительно надо почаще выезжать в народ? Я уже приготовился стать переходящим призом в немой битве активных девушек, но подошла Ника и неожиданно увела меня от гостей.

– Ты что, хочешь, чтобы здесь война началась? – набросилась на меня дочь хозяина дома. – Они же потом годами будут друг дружку изводить. Тебе хорошо, уедешь и забудешь...

– А что я? – удивлёнными глазами посмотрел на Нику. – Мне сидеть паинькой в углу и смотреть на присутствующих китайским болванчиком?

– Нет, конечно, но... – Шаликова подбирала слова. – Но мог бы уделить всем одинаковое внимание.

– Я бы тебе уделил своё внимание, – неожиданно для самого себя произнёс я. – Мне эти клуши не очень-то интересны. Но ты занята, а Ханна... так вообще неизвестно где она... и встретимся ли мы когда-нибудь.

Ошеломлённая Ника молчала, а я изливал ей душу:

– Ты думаешь, мне легко? Всем от меня что-то надо, а мне и поговорить не с кем, да и просто пофлиртовать. Во дворце взрослые тётки и дядьки ходят... у меня там никаких друзей... Я до тринадцати лет вообще за пределы дворца почти не выезжал...

Не знаю, что на меня нашло. Вроде бы прожил много, повидал так вообще столько, что на две жизни хватит... А сейчас чуть ли не плачусь, как маленький мальчик... Неужели, действительно, моя взрослость теперь ютится где-то в углу сознания? Странное это ощущение, давно забытое. Неожиданно почувствовал как Ника гладит меня по голове, и шепчет что-то успокаивающе. Хорошо, что всё-таки не расплакался... а то бы потом вообще стыдно стало. Так и сидели мы минут пятнадцать, пока князь не стал нас искать. Мог бы и ещё минут двадцать не приходить...

Пришлось проявить мудрость, подойти к Дивеевым и пригласить их семью летом во дворец на празднование дня летнего солнцестояния. Те, конечно, не ожидали такой милости и долго благодарили меня, а Настасья смотрела красными заплаканными глазами и лишь широко улыбалась. Ну и хорошо. Пять минут позора, зато потом будет гордиться перед всеми, что наследный принц лично её пригласил. Да, тяжела ты, шапка Мономахова!

Глава 32

– Ваше Высочие! Вот так неожиданность!

Барон Николай Романович Эльмпт, седой тощий старичок, был изрядно удивлён неожиданной остановкой возле своей усадьбы наследного принца, которого сопровождал отряд гвардейцев.

Я не придумал никакой достойной причины наведаться к барону, и повторил сцену из кинофильма «Формула любви» со сломавшейся каретой. Ну а граф Денис Гендиков сопровождающий меня, так как проживал поблизости, лишь подтвердил мою личность. Забавно.

– Я и сам не ожидал, барон, что это изделие столичных каретников окажется настолько хлипким, – развёл я картинно руками.

– Мой кузнец всё быстро починит, – постарался успокоить меня Николай Романович. – Проходите в дом, Ваше Высочие... Хотя мы никого и не принимаем в последнее время...

Усадьба, расположенная на берегу небольшой реки, оказалось небольшой, в один этаж, что соответствовало помещичьим домам небогатых землевладельцев, не имеющих средств как для строительства величественных домов, так и для приёмов многочисленных соседей. Внутри тоже было довольно скромно: скрипящие в некоторых местах паркетные полы, потёртые углы стен, плохо смазанные дверные петли. Слуг не более полудюжины. Управляющий, как я понял, отсутствовал, да и для контроля крестьян, проживающих в двух деревнях и нескольких хуторах, он, вроде бы, и не особо требовался.

Старый барон был не на шутку встревожен моим визитом, но я его успокоил, сказав, что только из-за стола, и не надо суетиться, дабы пытаться накормить. Но всё равно этот обрусевший немец приказал достать пару бутылок вина, дабы угостить меня. Семья Гендиковых отбыла почти сразу, так что бюджет Николая Романовича не слишком пострадал. Ну а я сделал ещё одну зарубку на память, что соседи к Эльмптам не расположены дружески.

– Нас так редко посещают, – барон словно прочитал мои мысли. – Не в обиду всем будет сказано, Ваше Высочие, но многие просто побаиваются меня, поскольку мой отец вызывал на дуэли многих из их предков.

– Да, мне рассказывали эту историю, Николай Романович, – кивнул я. – Вроде бы кто-то специально распускал слухи, принижающие ваш род.

– Мой род известен почти тысячу лет, – гордо приосанился Эльмпт. – Но постоянные войны на нашей исторической родине принесли только разорения.

– А как вы получили эту землю? – спросил я осторожно.

– Мои предки владели несколькими баронствами. Когда-то эти лены были поделены между детьми моего предка и моему какому-то там прадеду, младшему сыну, досталось самое восточное баронство. Прошло лет сто. Земли сюзерена завоевал король Август Седьмой, и родовой лен стал относиться к Поляндии. Известно, что германцев жители того государства всегда не любили, и мой благоразумный предок решил перебраться в Российскую империю. Он поступил на службу и смог каким-то образом обменять своё баронство на это.

– Обменять баронство? – поднял я бровь. – Удивительно!

– Да, – грустно улыбнулся старик. – Вот и сосед, в это не поверили, и подумали что мы – нувориши, путём подкупа добывшие себе титул.

Эльмпт встал, заковылял в соседнюю комнату и принёс папку, в которой действительно находился императорский указ, подтверждающий его рассказ.

– Я слышал, что у вас был сын, Николай Романович.

– Что значит был? Он сейчас находится с соседней деревне и обсуждает с арендаторами посевную. Эти лентяи настолько обленились, что приходится чуть ли не заставлять их работать для их же блага.

– Он женат?

– Нет, к сожалению. Мы, Эльмпты, слишком дорожим древностью своего рода, чтобы брать в жёны кого попало, – старик тяжело вздохнул. – Но в последние годы дела идут плохо... Так что...

Внезапно входная дверь открылась, и на пороге появился мужчина лет сорока, одетый с претензией к достатку.

– Вот мой Филипп приехал! – обрадовался барон. – А у нас гость.

– Мне слуга доложил, – безрадостно ответил мужчина.

После взаимных приветствий, сын барона присоединился к нашему разговору, в котором я упомянул будущую войну.

– Мало того, что сами фюрсты воюют между собой, так ещё клятые ляхи спят и видят, как откусывают германские земли, – со злостью произнёс Филипп.

– Я тоже считаю, что король Август Девятый полез туда, куда не следовало. Мне хотелось привлечь в Империю безземельных германцев, дабы они заселяли наши южные территории, но боюсь, теперь мало кто сюда приедет.

– Вы не одобряете ляхов, принц? – удивился младший Эльмпт.

– Не одобряю, – кивнул я. – Будь я сейчас императором, эта война не началась бы.

– За это надо выпить!

Мы довольно скоро опустошили две бутылки, и на стол была поставлена ещё парочка.

– Надо будет мне отправиться с войском и, если боги будут благосклонны, я добуду славу и денег на той войне, – вдруг проговорил уже пьяный Филипп.

– Тебе следует вначале жениться сын, – ответил барон.

– Вот вернусь с деньгами и женюсь. Куда мне приводить супругу? В этот сарай?

– Давай обсудим всё потом, – повысил голос Николай Романович. – Негоже нашему гостю слушать подобные речи.

Филипп кивнул, налил себе ещё вина и вышел на улицу.

– Извините, Ваше Высочие, моего сына. Как ни прискорбно, но он прав, поскольку кроме титула ничего не может предложить своей избраннице. Вот только я опасаюсь, что если он отправится на войну, то я могу остаться один... без сына, без внуков.

Если мне и хотелось до этого рассказать об Фёкле, то сейчас это казалось неправильным. Было хорошо видно, что ни барон, ни его сын не признают дочь от кухарки.

– Может, он привезёт с собой какую-нибудь молодую дворянку, – решил ободрить я старика. – Война всегда приносит разорение и несчастья, так что спасти из беды дочь какого-нибудь германского землевладельца может оказаться вполне возможным.

– Вы думаете, принц?

– Почему бы и нет! Ваш сын в самом расцвете сил и хорош собой, раз женщины на него не только засматриваются.

– Откуда это известно? – барон с неудовлетворением посмотрел на меня.

– Во дворце имеется одна особа, которая более десяти лет назад была им очарована.

– Это проблемы моего сына, Ваше Высочие! – с вызовом ответил Эльмпт.

И я понял, что теперь точно нет смысла продолжать эту щекотливую тему.

***

Призыву в Империи подлежит один простолюдин из пятидесяти в возрасте от восемнадцати до тридцати лет. Что касается дворянских детей, то на службу отправляется первенец. Все служат двадцать пять лет. Вроде бы простая система, и изменять её, – лишь портить, но в данном случае я решил пренебречь этим правилом, поскольку более сложная, по моему мнению, должна принести очевидную пользу.

Из среды земледельцев ежегодно по жребию будет призываться один из пятидесяти первенцев в возрасте от восемнадцати до двадцати трёх лет. Срок службы составит те же двадцать пять лет, но может быть снижен до двадцати за беспорочную службу, с последующим пятилетним пребыванием в запасе. Среди неслуживших бездетных мужчин в возрасте от двадцати трёх до двадцати восьми по жребию каждый год будет призываться один из ста.

Из семей горожан, мастеровых, промысловиков и других им подобных, призыву подлежат уже двое сыновей. Служить они будут двадцать лет с возможностью уменьшения срока на пять лет за беспорочную службу, плюс пять лет пребывания в запасе. Каждая семья может выставить за сына троих добровольцев. Женатые, имеющие трёх и более детей, не призываются. Те, кто сможет дослужиться до офицерского чина, получают личное дворянство, но общий срок службы увеличивается до двадцати пяти лет.

В дворянских семьях служить в течение двадцати лет должен будет один из первых двух сыновей, но можно выставить за призывника десятерых добровольцев. Если же мундир надевают другие сыновья, то после примерной службы и получения капитанского чина им может быть пожалован баронский надел. Для автоматического получения баронского титула офицеру достаточно быть награждённым двумя боевыми орденами.

Я долго размышлял над этими правилами, желая придумать нечто, делающее службу ещё более желанной. Помнится, что в истории прежнего мира в западных странах дворяне платили огромные деньги за право получить патент гвардейского офицера. Причём, финансовые потоки от кандидатов шли в карманы полковников и генералов, но не в государственный бюджет. Непорядок, конечно. Отныне патенты будут продаваться только через военное ведомство, а отцы-командиры своё и так возьмут.

С этим предложением я выступил на ближайшем Малом совете и поверг всех в тихий ужас.

– Это будет трудно запомнить Ваше Высочие! – голос подал, как ни странно, главный жрец Зевса.

– Совершенно незачем запоминать все пункты, – ответил я. – Призывнику достаточно знать то, что относится к его сословию.

– Почему вы, принц, предлагаете ввести обязательный призыв вообще всех молодых людей? Я не против, но предлагается ещё и дополнительный жребий! – военный министр отошёл от изумления и стал допытываться до причин.

– Жребий среди простолюдинов, висящий над головой дамокловым мечом в течение двенадцати лет, не даёт людям уверенности в завтрашнем дне. Вот, допустим, земледелец женится, заводит хозяйство, рожает пятерых детей, а потом его призывают в армию. Хозяйство сразу нищает, дети становятся неухоженными и прочее. Призыв первенца сразу даёт меньшим братьям уверенность, что они могут планировать свою ближайшую жизнь с точностью до года.

– Но вы же предлагаете призывать по жребию повзрослевших бездетных.

– Вижу от этого только пользу. Это будет побуждать быстрее обзаводиться хозяйством, жениться и рожать детей, а не жить в своё удовольствие. Ежели кто об этом не додумается, то пусть служит. Армия, может, ему мозги вправит.

– Почему же тогда у горожан будут призывать аж двоих сыновей?

– Во-первых, их срок службы уменьшится. Каждый может вернуться к обычной жизни в тридцатипятилетнем возрасте, а не в сорок пять. То есть, мужчиной в полном расцвете сил и с головой на плечах. В виде своеобразной компенсации, что призывают двоих, каждый из них появляется шанс получить личное дворянство. Можно будет выслужиться и, получив награды, обзавестись наследным дворянством. В любом случае престиж военной службы сразу взлетит.

– Мне нравится идея продажи патентов через моё ведомство, – военный министр улыбнулся. – Но тогда командиром может стать не лучший, а самый богатый. Это не очень хорошо в перспективе.

– Никто не заставляет продавать патент дураку, – улыбнулся я. – Составьте соответствующий регламент, обязуйте сдавать экзамены или нечто подобное.

– Я понимаю, что армии от этих нововведений может быть польза, – вступил в разговор министр сельского хозяйства. – Но как быть с баронствами? Все захотят жить как можно ближе к столице.

– Баронства в обязательно порядке будем выделять на окраинах государства, – мой ответ не допускал вариантов. – Это поможет развитию далёких губерний. Одна новоиспечённая дворянская семья вполне сможет прокормиться от нескольких деревень. Понятно, что придётся развивать хозяйство, но к этому я и хочу привлечь землевладельцев. Никому не получится постоянно лежать на диване, подсчитывая монеты, откладываемые в кубышку.

– У нас и так многие землевладельцы еле сводят концы с концами.

– Я недавно видел одного барона, у которого две деревни и три или четыре хутора. Живёт он бедно, – начал рассказывать я. – Но кто в этом виноват? Что мешает вырубить часть леса, построить ещё одну деревню или пару хуторов, завести хороший скот, вспахивать землю плугом и прочее? Только лень, только привычка собирать деньги с арендаторов и не помогать им в разрешении различных бытовых трудностей. Ну а когда земледельцы начинают нищать, то можно плакаться, что государство несправедливо к незначительным дворянам.

– Вы думаете, принц, что предложенные изменения усилят Империю? – спросила императрица.

– Думаю, что да. Каждый будет представлять будущее своих детей. Купцы, вместо того, чтобы носить золотые кольца на своих руках, начнут платить бедным многодетным семьям. Ремесленники же станут больше работать, дабы оставить своих чад в городе. Нищие получат от более богатых деньги, на которые смогут хоть какое-то время кормить своих малолетних детей, пристраивая в армию повзрослевших. Воров и прочих разбойников должно стать меньше, поскольку молодёжь будет служить, а не бедствовать. Безземельные дворяне смогут получить наделы и заняться делом. Да, Империи будет только выгода.