Текст книги "Попаданец на максималках - 1 (СИ)"

Автор книги: Тампио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

Я не удержался и шумно выдохнул. Ай, да дядья! Вот молодцы!

– Поздравляю, принц… – без особой радости произнесла Елена Седьмая, когда мы оказались в отдалении от всех. – Удивили нас родственники, удивили… Интересно, какие преференции теперь они потребуют за данную помощь?

– Преференции? – переспросил я, еще не особенно хорошо соображая.

– А как вы думаете?! Конечно, захотят и не мало. Или вы готовы отказаться от их голосов?

– Нет, конечно… – замямлил я.

– Ну, и хорошо, – ответила родительница моего тела и пошла к дверям.

Я продолжал стоять в раздумьях и лишь краем глаза заметил, что дядья направились вслед за императрицей. Мдя… Плохой знак. Даже не подошли ко мне с поздравлениями. Видимо, невысокого они мнения о своём племяннике. Интересно, они предполагали, что так всё обернётся с результатами голосования, или это был экспромт? Ладно, главное – сделано важное дело, ну а возможная цена за него… Надеюсь, она не превысит разумные пределы.

***

Местные свадебные обычаи довольно просты. Нет никакого многочасового стояния с венцами над головами. Жених и невеста вместе со свидетелями, родителями и ближайшими родственниками приходят в храм Геры, и приносят бескровные жертвы. Жрецы, – их несколько, если брачующиеся (ужасное слово!) имеют высокий статус, – читают непродолжительные молитвы и благословляют молодых. На всё уходит не более трети часа.

Дальнейший пир не является обязательным, но дворяне от него, как правило, не отказываются. В сельской местности на подобные попойки зовутся все более или менее важные соседи. В городе ограничиваются малым кругом общения. Интересным обычаем является неотлучное пребывание свидетелей рядом с новобрачными вплоть до их первого соития.

Поскольку у князя и бывшей фрейлины своих домов в столице нет, то пришлось идти в Министерство двора. Граф Аврелий Дибич не стал долго думать и предложил довольно большую комнату, могущую вместить на день, как родню невесты, так и обитателей дворца, пожелавших вдруг поприсутствовать на торжестве. Пригласили и меня. Да иначе не могло и быть.

Я, конечно, был рад подобным изменениям в жизни графа Шаликова, но вряд ли потащился бы к нему в имение только ради многочасового сидения за праздничным столом. Вот ради Ханны поехал бы. К счастью, Ника не только выздоровела, но и смогла набраться сил, благодаря чему обе девушки оказались в столице. Теперь можно было показать им не только украшенные галереи второго этажа, но и весь дворец, не боясь быть спрошенным императрицей, что за девушек я с собой таскаю по лестницам и коридорам.

При посещении храма Геры ничего почти особенного не запомнил из-за краткости самой процедуры. Положили на жертвенник овощи-фрукты и помолились. Я делал это со всей аккуратностью, помня о стервозном характере богини. Ну, а затем начался пир. Родственники Вольги Кирилловны поначалу вели себя достаточно скромно, как и полагается провинциалам, редко бывающим как в столице, так и во дворце. Но через пару часов вино всем ударило в голову, и почти каждый начал громко разговаривать и безудержно веселиться. К счастью, здесь не принято бить друг-другу физиономии. Видимо, это идёт с тех времён, когда к божествам относились с трепетом и боялись таким образом навлечь гнев властной богини.

Ника хоть и выглядела бледной, но держалась хорошо, тем более, что на неё были обращены многочисленные взгляды мужчин, родственников невесты. Ханна же, ввиду своего небольшого статуса дальней родни жениха, сидела за столом почти никем не замеченной, о чём нисколько не беспокоилась. Впрочем, я находился около князя и не мог долго разговаривать с хазарочкой. Даже часто смотреть на неё опасался, поскольку привлекал к себе огромное внимание, а сплетни мне не нужны.

Пётр Ипполитович, как виновник торжества, светился от радости и на всех смотрел, как на лучших друзей. Невеста, одетая в красное платье, выглядела прелестно. Я лишь предположил, сколько времени ушло только на её причёску, и порадовался, что родился мужчиной. Отец и мать Вольги всем своим видом старались показать родственникам, что не только не желали своей дочери другой участи, но и сыграли главные роли во всех делах, приведших к браку. Те им верили.

Примерно на четвёртом часу пирушки пришёл лакей с запиской. Оказалось, что императрица хочет видеть меня. Ну да, нашла время!..

– Принц, – начала Елена Седьмая, без вводных общих слов, – Тит и Дмитрий Прокопьевичи пожелали наконец выдвинуть свою кандидатуру на пост руководителя Религиозного ведомства.

– Первосвященника? Интересно. И кто это?

– Жрец какого-то храма, – небрежно ответила маман. – Мы о нём никогда не слыхивали. Даже имя не запомнили. Но вам придётся согласиться, ибо…

– Я согласен. У меня, конечно, были свои кандидатуры, но сие непринципиально.

Императрица улыбнулась.

– Мы нисколько в вашем благоразумии… А теперь, принц, оставьте нас, – небрежный жест кистью руки указал мне на дверь.

«С Верёвкина стружку сниму, если он не найдёт причину подобного ко мне отношения!» – подумал я, проходя через приёмную.

Возвращаться к свадебному столу расхотелось, а Ника и Ханна никак не смогли бы надолго уйти оттуда, не став объектами пьяных пересудов. Так что я разочарованно отправился в свои покои. Ладно, в следующий раз с девушками наговорюсь.

***

– Геласий Евсеевич, – я обратился к министру внутренних дел, когда тот закончил меня поздравлять с недавним принятием Государственного совета моего предложения. – Давеча повстречался мне некий попрошайка, и я решил дать ему монетку.

– Да, Ваше Высочие, бедняков и даже нищих в государстве хватает.

– Разговорился я с ним, и он поведал, что уже и не помнит, где родился. Вот и захотелось мне узнать, каков порядок учёта людей в Империи.

– Хм… Примерно каждые лет двадцать специальные учётчики опрашивают старост в сельских поселениях, а те рассказывают, сколько земледельцев с детьми проживают у них, и сколько каждому лет. Во всех городах учётчики ходят от дома к дому и опрашивают непосредственно их владельцев или самих жильцов. Эти сведения, называемые сказками, записывают, и передают в губернские правления. На основании этих сказок подсчитывается население, и становится понятно, сколько налоговых поступлений ожидать.

– Ага… Понятно… А если человек уйдёт из города и будет бродить по Империи, то он и налоги не платит, и в армии не служит?

– Так, Ваше Высочие, – печально произнёс князь Духовской. – Именно поэтому налогов всегда поступает меньше, чем ожидается. Многие люди уходят на украины, где государственный контроль зело слаб.

– Получается, что человек может спокойно проживать в глуши, и пользы Империи от него нет?

– К сожалению, именно так, – ещё раз согласился министр, не понимая, к чему я клоню. – Их с какого-то давнего времени даже выискивать было запрещено, поскольку затраты на сие превышают будущие налоги. Да и таковой может запросто убежать в другое место, и снова его ищи-свищи.

– Поддержите ли вы, Геласий Евсеевич, введение мер по уменьшению количества подобных уклонистов?

– По уменьшению? Да… Но свободных людей на сие нет.

Глаза князя забегали, и я начал догадываться, то он опасается возложения на своё министерство дополнительных обязанностей.

– Я предлагаю, – начал я как бы размышлять вслух, – создать учётное ведомство, в которое старосты поселений будут передавать сказки раз в пять лет. Городских жителей следует обязать самим являться к чиновникам этого нового ведомства и отчитываться, кто родился, кто женился, кто умер. За несвоевременную подачу подобных сведений – денежный штраф. При вторичном нарушении будет полагаться тюремный срок или принудительные работы.

– Где же найти столько грамотных людей, кои смогут работать в этом ведомстве?

– Вот и по этой причине я раздумываю насчёт издания указа об общедоступных школах. Мне одному предусмотреть все тонкости подобного дела сложно, вот задумка и стопорится. Но рано или поздно подобные школы откроются. Люди сами поймут, что грамотным стать намного лучше, чем влачить прежнее существование.

– Простите, принц, но как эти школы и введение упомянутого учётного ведомства помогут находить людей и обязывать их платить налоги? – взгляд министра выражал заинтересованность.

– Если кто-то захочет сменить место жительства, то он идёт к чиновнику того учётного ведомства и получает документ в котором записано имя, возраст, особые приметы и место жительства. Эти сведения будут браться из сказок. Если переезжает целая семья, то будет выдаваться общая на всех бумага. Её, к примеру, можно назвать паспортом.

– И что дальше, Ваше Высочие?

– По прибытию данный паспорт передаётся представителю учётного ведомства. Сразу станет ясно, как давно человек нигде не жил, не платил налоги и прочее.

– Задумка интересная… – протянул министр, ожидая дальнейшие разъяснения.

– Если кто-то не сможет показать сведения о себе, то он может и разбойником быть, в лесах проживающим.

–Та-а-к… – всё более заинтересованным тоном отреагировал князь Духовской. – И?

– А с разбойниками разговор короткий. В данном случае, можно отправлять на каторжные работы, дабы людям просто вредно стало проживать без документов или записей в учётном ведомстве. Назовём его паспортным столом.

– На сие много времени понадобится.

– Пусть. Люди об этом заранее узнают и сведения о себе побегут подавать. Ну, а кто сие не сделает, то может пенять сам на себя, поскольку попытки оправдаться в расчёт приниматься не будут. Смысл этой задумки не карать, а навести порядок в государстве, но отлынивающие от учёта будут наказываться. Пусть подневольно работают на пользу Империи, раз не хотят налоги платить.

– Надо будет тщательно подумать над всем этим, Ваше Высочие, – улыбнувшись, ответил министр, поняв, что под предлагаемое новшество можно будет запросить немаую сумму.

– Надеюсь, Геласий Евсеевич, что у вас найдутся подчинённые, могущие что-то дополнить к сказанному мною. Я, как уже неоднократно говорил, не могу предугадать все мелочи.

– Не беспокойтесь, Ваше Высочие! В моём министерстве много светлых голов, – ещё шире разулыбался министр…

Опять всё упирается в необходимость всеобщего образования. Ну, и как воплотить данную идею? Вроде бы логичным представляется открывать классы и принимать всех желающих, как это делается в моей лейб-гвардии. Но думаю, что в масштабах Империи правильнее начать обучать тех, кто впоследствии станет преподавать грамотность другим. Тогда дело пойдёт намного быстрее. Инициативных учителей можно будет впоследствии отправлять в города, где они начнут организовать обучение. Да, таковым придётся платить зарплату от государства, но иначе никак.

Раз сам я не могу разорваться, то придётся опять выступать на Совете с предложением о создании если не Министерства просвещения, то чего-то подобного, пусть и в меньших размерах. Подозреваю, что меня многие не поймут. Ничего, возьму в союзники князя Духовского, согласного с тем, что затея с паспортными столами потребует множество грамотных сотрудников. Конечно, даже через пару лет таковых будет сложно найти, но уже лет через пять – вполне возможно. Он-то сумеет втолковать своим коллегам, что идея о грамотном населении далеко не блажь.

Кстати, надо будет подумать о том, чтобы будущих учителей искать среди и уральцев. Их женщины очень инициативны и немало ухватится за возможность проявить себя на таком поприще. Пусть начнут преподавать у себя на Урале, а далее видно будет. В любом случае это дело не на одно-два десятилетия.

Глава 63

Вскоре я ещё раз встретился с Зеровым и Лекайном, и мы пришли к выводу, что переводить на новое вооружение будем пока лишь гвардейские полки, поскольку уральские мануфактуры большую нагрузку не потянут, а вовлекать кого-то ещё нежелательно, если хотим сохранить относительную секретность. Пришлось поведать о работах по созданию прототипа совершенно новой печи и посетовать на слишком медленную разработку огнеупорных материалов. Надо было видеть, как удивлённо вытянулись округлые лица литейщиков. В конце концов, мы договорились о встрече у Лина, к которому мои новые компаньоны привезут и своих специалистов.

– Экселенс! – управляющий торговым домом «Доверие» Ерофей Дмитриевич Бессонов был не на шутку возбуждён во время нашей очередной встречи. – Неотложные дела требуют вашего прямого вмешательства.

– Что случилось? – покосился я, недоумевая, что этого человека так вывело из обычного спокойного состояния. – Какая-то беда у нас появилась?

– Нет, – мотнул головой собеседник. – Дела пошли настолько хорошо, что появились неожиданные проблемы другого свойства. Будет совершенно неправильным продолжать хранить поступаемые деньги в конторах нашего торгового дома. Вот я и предлагаю создать банк.

– Создать банк?! – теперь я на самом деле был обескуражен. – Кому вы предлагаете создать банк?

– Вам, экселенс! Я долго над этим размышлял и пришёл к выводу, что нам нужен собственный банк.

– Да? Рассказываете… – на автомате проговорил я.

– Часть средств, полученных от лотерей, продаж игр и прочего, из губерний поступает в столицу. Оставшиеся деньги снова пускаются в оборот. Но прибыль растёт и надо или создавать свою многочисленную охрану для сопровождения обозов в столицу, или подыскивать надёжные хранилища на местах. Как я уже сказал, наши конторы не могут обеспечить безопасное хранение, а посему самым разумным видится создание собственного банка. К тому же банк сможет пустить в рост те средства, что зачастую лежат без дела. Я уже нашёл несколько инициативных и надёжных людей, могущих взяться за подобное начинание. Не самому же мне ещё и этим заниматься?!

– Хм… В этом есть резон, – помедлив согласился я. Бессонов явно не потянет это направление и хорошо это понимает. И, как всякий малоинициативный человек, предлагает загрузить работой других, следуя принципу: «заставь других, чтобы не делать самому».

– Этих людей уже проверил барон Верёвкин, – продолжал управляющий. – Он предложил ещё не снимать с них негласный надзор и в дальнейшем.

– То есть, вы предлагаете открыть в губерниях по банковской конторе? – продолжал тупить я.

– Именно так, экселенс! Я не вижу смысла свозить ь все деньги в столицу, поскольку сие нецелесообразно, раз дела ведутся по всей Империи. Незачем посылать обозы с монетами туда-обратно, если ими можно разумно распоряжаться на местах. На создание филиалов не потребуется слишком много вложений, поскольку в губернских городах здания стоят намного дешевле, чем в столице. Жалования там тоже скромнее. Да, в первое время будет заметно проседание в доходе, но уже через полгода или год прибыль возрастёт.

Видя моё сомнение, управляющий привёл ещё один аргумент:

– Количество банков в Империи ничтожно мало по сравнению с той же Поляндией, где населения раза в четыре меньше нашего. Да, конкуренты у нашего банка будут серьёзные, но и задача всех переплюнуть стоять пока не стоит, ведь главное – пустить в оборот монеты, лежащие мёртвым грузом.

– Скажешь тоже! – недовольно промолвил я. – «Мёртвым грузом»!.. Денег всегда не хватает. А если их перестанут свозить во Владимирград, то чем я буду оплачивать новые прожекты? Вон, сейчас с уральцами собираюсь серьёзное дело начать.

– Будем платить теми деньгами, что станут храниться в уральских филиалах нашего банка. К тому же, мы серьёзно сэкономим как на транспортных расходах и охране обозов, так и оплате услуг по переводу денег другими банками. Единственная проблема заключается в поиске многочисленного и надёжного персонала для новых контор. Так что на первое время можно открывать филиалы в тех городах, где уже есть люди барона Верёвкина.

– Это ты сам придумал? – подозрительно спросил я.

– На пару с бароном придумали, – безхитростно ответил Бессонов. – Он ещё сказал, что некоторые его агенты смогут иметь официальное прикрытие, как работники этих самых банковски контор, что только послужит для общей пользы.

– Хорошо, – после недолгих раздумий ответил я. – Но спрашивать всё равно буду с тебя…

Конечно, я и сам пару раз задумывался о собственном банке, но отмахивался, поскольку почти ничего не смыслю в данном деле. Ерофей Дмитриевич прав, что подобное начинание будет на пользу. Да, придётся тщательно контролировать новых работников, но людям Верёвкина на ком-то тренироваться надо же. Так что общая польза очевидна. Только вот неожиданно всё это… Удивил меня лентяй Бессонов, удивил. Надо будет прямо сейчас заехать к Верёвкину и поговорить на всякий случай.

– Да, экселенс, – подтвердил мой серый кардинал. – Управляющий со мной три дня подряд эту тему говорил. Даже уморил.

– И что на него нашло? Раньше подобной прыти за ним замечено не было.

– Так он со своей женой развёлся, – улыбнулся барон. – Она его годами пилила постоянно, вот он пришибленным и ходил, только и думая о тяжести семейной жизни. Сейчас же привёл свои гуморы в равновесие, и все силы стал работе отдавать. Обычно люди начинают рогом землю рыть, когда в брак вступают, чтобы в семью больше денег принести. Ну, а этот, наоборот… Люди разные бывают, экселенс. Как бы то ни было, нам сие лишь на пользу.

– Раз так, то пускай ходит холостым, – согласился я. – Но ты за ним приглядывай. А то найдёт какую профурсетку, и мы ещё добрым словом предыдущую жену помянем.

– Не извольте беспокоиться, экселенс! Всё будет сделано в лучшем виде, – как можно убедительно заверил Верёвкин. – Кстати… – неожиданно замялся мужчина, – хотел доложить о результатах наблюдения за домом Его Высочества Тита Прокопьевича.

Я взглянул на часы. До встречи с литейщиками ещё было время.

– Хорошо, говори, – кивнул в ответ. – Только по делу и кратко.

– На днях в его особняк приехала полудюжина повозок. Кто и что – выяснить пока не удалось, но вроде как люди непростые, с лакеями. Один обязанный нам слуга вашего дядюшки рассказал, что среди гостей была девушка странной наружности. Явно нерусская.

– Что значит странная наружность? – решил уточнить я. – Под такое определение может подойти почти кто угодно.

– Волосы светлые, лицо простовато, невыразительно… Этакий широкий овал. По-русски не говорит. Ваши родственники величают её уважаемой гостьей, – начал объяснять барон. – Для того, наверное, чтобы на людях по имени не называть. Многие из гостей по-русски говорят очень плохо. Между собой же часто произносят слова: муга и эй. Это пока всё, что удалось узнать.

– А одеты они как? – спросил я, хотя и не до конца понимал, что даст ответ.

– Одеты?.. Не знаю. Наверное, обычно одеты, – пожал плечами собеседник. – Слуга ничего об этом не сказал, а мы не догадались спросить.

– И что они там делают? Зачем приехали?

– По всей видимости, это невеста для сына Тита Прокопьевича.

– Вот как?! – искренне удивился я. – Впрочем, мой кузен Аристотель ненамного меня младше, так что почему бы и нет…

Я снова посмотрел на часы.

– Наблюдение продолжайте. Источнику информации дайте денег, чтобы разузнал более основательно, – начал я давать распоряжения. – И, да… За дядькой Дмитрием, как и за его недавно построенным особняком в столице, тоже следите. Его сын… Забыл имя…

– Роман, – подсказал барон.

– Да, Роман, – кивнул я. – Он, насколько помнится, погодок Аристотелю и тоже может скоро жениться.

Верёвкин поклонился вместо ответа, а я отправился к Лину.

Как и ожидалось, Лекайн с Зеровым уже ожидали меня на территории мануфактуры и о чём-то разговаривали с алхимиком. Невдалеке молча стояли ещё несколько человек. Власа видно не было.

Моя повозка подъехала поближе, но трое мужчин всё равно сделали несколько шагов, чтобы поприветствовать:

– Добрый день, Ваше Императорское Высочие!

– Добрый, уважаемые! Вижу, что вы уже познакомились с Орестом Неоновичем. Думаю, что нет нужды стоять на холоде.

– Да-да! – засуетился Лин. – Прошу всех в помещение, непосредственно к печи, – и пошёл впереди, за ним я, потом литейщики и их люди.

У прототипа печи находился Влас. Изобретать стоял в нарядной одежде, изрядно напустив на себя важности.

– Вот, уважаемые… – Лин начал объяснять на правах производства, – Это опытный образец печи, над которым мы трудимся в последнее время. Она спроектирована для постоянной выплавки стали из чугуна и тушить её после каждой плавки нельзя.

– Вы хотите сказать, что люди должны будут работать круглосуточно? – на всякий случай спросил Зеров. Он уже слышал об этом от меня, но, как казалось, не предал данному факту должного внимания.

– Именно так, уважаемый, – в разговор вступил Влас. – В этой печи особый упор делается на огнеупорных кирпичах. И при повторном нагреве они начинают разрушаться, а чтобы её довести до нужной температуры потребуется почти целый рабочий день. Сами понимаете, что выгоднее поддерживать её в рабочем состоянии. К тому же на это уходит меньше топлива, да и быть оно может не слишком качественное.

Лин, Влас и гости начали оживлённую беседу, к которой я особо не прислушивался. Все знания о печах регенеративного типа я передал своим помощникам, да и незачем принцу дискутировать о различных мелких деталях литейного дела. Конечно, до реальных размеров мартеновских печей, известных по советскому прошлому, нам пока не дойти, но эта тоже поражала своими размерами.

– Необходимо будет иметь в запасе изрядное количество чугуна… – краем уха выцепил я в продолжающемся разговоре, и погрузился в думы о странной девушке, которую привезли к моему кузену. Кто она? Откуда? И почему всё обставлено такой таинственностью? Если скрывают, то что-то замышляют же… Или мы все страдаем паранойей, а дядя просто не хочет выставлять личную жизнь на всеобщее обозрение? Возможно и такое. Надо бы с императрицей поговорить…

Мастеровые и Влас закончили обсуждать мелкие детали совместного проекта, а Зеров, Лекайн и Лин уже давно высказались и лишь молча слушали. Договорились о том, что с прототипом произведут некоторые опыты и начнут строить подобную печь у себя на Урале. Точнее, две печи – по одной на заводах их родов. Я согласился, поскольку при такой конкуренции разработки как огнеупорных кирпичей, так и других необходимых деталей пойдут быстрее.

Подмечаю, как мой алхимик облегчённо выдохнул. Обрадовался, конечно, что одной головной болью у него станет меньше. Впрочем, и Влас не выглядит расстроенным. Да, согласен, у них много и других проектов, а думы о регенеративной печи в последние месяцы оставляли мало времени даже для хорошего сна.

– Скажите, уважаемые, – вдруг сказал я. – Может, вы знаете в каком языке имеются такие слова как муга и эй?

Лекайн и Зеров недоуменно переглянулись.

– Мы таковых слов не слыхивали, Ваше Высочие. Уж простите нас…

– Вашей вины нет, господа, – заверил я их. – Я просто спросил. Никто не обязан знать все слова из всех языков.

– Хм… – раздалось в стороне.

Все посмотрели на одного из уральских мастеровых, который даже покраснел из-за такого пристального внимания.

– Ваше Высочие… – неуверенно начал мужчина. – Простите…

– Говорите, – я улыбнулся подбодряя. – Что вы хотели сказать?

– У меня есть жена, – продолжил мастеровой. – Она не из нашего народа…

– Кому интересно, что у тебя имеется жена?.. – с чего-то разошёлся Лекайн.

– Не надо его перебивать! Пусть говорит! – жёстко оборвал я промышленника.

– Моя жена… – неуверенно продолжил мужчина, почти раздавленный рыком начальственного возмущения. – Она из карел и поначалу плохо знала наш язык. Так вот… Я часто слышал от неё такие слова. Они означают: да и нет.

– Из карел? – переспросил я. – Мне думалось, что ваш и их языки блики.

– Нет, Ваше Высочие, – замотал головой Зеров. – Мы совсем не понимаем друг друга. Да, есть какие-то схожие слова, но речь не понять без переводчика.

Я поблагодарил мастерового и дал ему пять рублей. Не знаю, насколько им сказанное мне поможет, но имидж благодарного принца надо поддерживать.

– Поскольку мы, господа, пришли к определённым предварительным договорённостям, то направлю вас к управляющему Ерофею Дмитриевичу Бессонову с тем, чтобы обсудить частности, – обратился я к промышленникам, намекая, что негоже наследному принцу заниматься подобными вещами.

Мы распрощались, и будущие деловые партнёры и их консультанты уехали. Я же поздравил своих помощников с очередной вехой в нашей деятельности и отправился во дворец.

На обратном пути, когда повозка проезжала по улицам Владимирграда, по крыше что-то ударило. Кучер, как было оговорено уже давно, поспешно двинул дальше, а вот часть моей охраны осталась на месте выяснять причину происшествия. Как было доложено позже, с крыши одного из домов упала черепица. Не вся, конечно… Случайность или чей-то умысел? Всё возможно. Хозяина дома увезли на допрос, но, скорее всего, он не причём. Очень хочется на это надеяться, а не думать, что, к примеру, кто-то захотел отомстить за недавнюю отставку большинства главных жрецов.

Нет, надо всё-таки заехать к Бессонову и дать ему чёткие указания насчёт уральцев. Снова глубоко задумался. В будущем его следует вызывать к себе во дворец, а то уже барон, поди, привык, что будущий император к нему зачастую сам приходит, а должно быть наоборот.

Приказав кучеру ехать к зданию «Доверия», начал размышлять о развитии системы патентования в Империи. В принципе, о такой относительно недавней западной практике здесь известно, но редко где применяется, поскольку наши люди не привыкли платить за чью-то идею. Конечно, единократно дать деньги могут, но долгосрочный бизнес строится на соотношении вкладываемых в общее дело средств. Если ты гол, как сокол и что-то там придумал, то как на равноправного партнёра смотреть не будут. Дадут сотню рублей и пошлют лесом, если начнёшь заикаться хотя бы о небольшой доле. Другое дело, если изобретатель имеет вес в обществе, то есть признанное имя.

Имя и вес у меня имеются, так что смело могу диктовать условия. Даже вложиться могу в общее дело, чтобы никто и усомниться в моём праве на долю не пожелал. Вот только уральцы и своих монет имеют немало, и в долю никого брать не хотят. Да, я принц, но к деньгам это имеет опосредствованное отношение. К тому же не они будут решать важные вопросы, а главы родов, которые меня в глаза не видели и, поэтому, надо изначально уговариваться о патентных отчислениях.

Бессонову долго объяснять свои мысли не пришлось. Поставил ему условие брать от уральцев не процент от доходов, а твёрдую ежегодную плату за использование моей плавильной печью, пусть и воплощённую в виде прототипа. Будут ли они что-то в ней улучшать или нет, – это уже не моя проблема, если сие не будет иметь принципиальных конструктивных особенностей. Вот додумаются до того, как делать качественно другие огнеупорные кирпичи, то могут запатентовать от своего имени и торговать идеей. Думаю, уральцы ухватятся за такую возможность.

Я же в ближайшее время займусь законом, оговаривающим три объекта интеллектуальной собственности: изобретение, полезную модель и промышленный образец. Само собой, надо будет подумать о времени действия выдаваемых патентов, чтобы не создавать монополистов, многими десятилетиями сидящих на золотой жиле. Всё-таки всеобщий прогресс в Империи более важен, чем забота о процветании лишь небольшого круга людей, но и об изобретателях забывать нельзя. Иначе, они просто уедут в другие государства.

Приехав во дворец, я переоделся и направился к императрице. Её секретарь с готовностью пошёл докладывать, и вскоре я оказался перед Еленой Седьмой.

– Мы не ожидали вашего прихода, принц, но раз уж вы пришли, то скажем одну новость.

– Новость? Интересно!

– Да, вчера прибыл гонец с известием о том, что одно из германских княжеств полностью контролируется нашими и союзными войсками. Мы решили отпраздновать сие событие. Будет объявлено о бале во дворце и народных гуляниях в столице за государственный счёт.

– И когда же сей бал состоится? – тупо спросил я.

– Через двадцать дней, – промолвила довольная женщина. – Этого времени вполне достаточно для подготовки. Да и живущие поблизости дворяне успеют приехать.

– Сие весьма полезно для поднятия настроения среди подданных, Ваше Величие, – ответил я с поклоном.

– Вам, принц, тоже надо будет присутствовать. Новое платье шить нет необходимости. Просто наденьте свой мундир.

– Как скажете, маман, – ещё поклон императрице. – Позвольте откланяться…

– Да… Нет… С чем вы к нам приходили?

– Я? Ах, ну да… Мне стало известно, что к Титу Прокопьевичу заявились таинственные гости, привезшие какую-то девушку, почти девочку.

– Что за гости? – подняла бровь Елена Седьмая? – Откуда?

– Точно неизвестно, – развёл я руками. – Но по некоторым косвенным признакам можно сделать вывод, что из Карельского королевства.

– Ха!.. – неожиданно шумно выдохнула императрица. – Хотелось бы знать наверняка.

– Рано или поздно узнаю, – ответил я, пристально глядя на изменившуюся в лице женщину.

– Сие довольно подозрительно, сын наш, – произнесла она, – но ожидаемо.

– Что вы хотите этим сказать? – удивлённо произнёс я, глядя на собеседницу.

– Мы ожидали, что ваши родственники начнут свою тайную игру. Их посещение недавнего Государственного Совета не случайно и имеет далеко идущие планы. Вы же помните, как карельский король прислал портрет своей старшей дочери?

– Да… – роясь в памяти, ответил я. – Вы думаете, что та девушка и…

– Наверняка, – ответила Елена Седьмая. – Наш посол в том государстве прислал несколько месяцев назад сообщение, что кто-то приезжал из Империи для встречи с королём, но подробностей не знает. Выводы очевидны.

– И зачем дядьке Титу женить своего сына на карельской принцессе? – задал я первый же пришедший на ум вопрос.

– Чтобы внуки были претендентами на тот королевский престол, принц, – просто ответила императрица. – В их законах о престолонаследии трон переходит к сыну дочери, если умирают все сыновья.

– А если у короля несколько дочерей и у каждой имеются дети? – зачем-то начал интересоваться я.

– Тогда трон переходит к самому старшему из внуков, а его мать объявляется регентом.

– Хм… Значит, внук Тита Дмитриевича может запросто стать королём, – вслух задумался я. – Да и пусть! Какое это имеет значение для Империи? Будет лишь очередное дружественное соседнее государство.

– Мы не думали, что вы настолько недальновидны, принц, – повысила голос императрица. – Этот внук может иметь официальную претензию если не на трон Империи, то на её земли, соседние с Карелией. Войну может объявить даже регент от лица малолетнего короля.

– В этом северном государстве слишком небольшое войско, чтобы воевать против нас, маман, – отмахнулся я, стараясь не показать, что слова Елены Седьмой меня покоробили.

– Сейчас, да. Но всегда можно найти союзников. Та же Жемайтия, Булгария, Хазария, карпатские князья…