Текст книги "Сценарист (СИ)"

Автор книги: Син Айкава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 158 страниц)

– После этого мы смогли выйти из окружения и отступить. В тот день многие посчитали нужным ударить меня по лицу. И я им давал это сделать, ибо понимал, что действительно поступил жестоко. Тем не менее только благодаря этому мы смогли выбраться из ужасного положения. Я до сих пор виню себя за смерть Сэма, но иначе я поступить не мог. – тяжело вздохнул мужчина и посмотрел на паренька с грустной улыбкой. – Как-то так.

Слушая завершение рассказа своего напарника, Син ощутил, как его собственные эмоции начали взрываться внутри него. Грусть и сострадание к Тодду смешались с пониманием того, что собственное прошлое мужчины было невероятно сложным и полным трагедий. От осознания этого он понял, что прямо сейчас бывший солдат поделился с ним одним из своих болезненных воспоминаний, о котором ему явно трудно рассказывать другим, так что теперь подросток был должен ему за проявленное доверие.

– Ты можешь ничего мне не рассказывать, если не хочешь. – тут же произнёс мужчина. – О таком всегда больно говорить и…

– Насколько я помню, всё началось с самого детства. – прервал его Син, всё-таки решившись на рассказ собственной истории. – Меня и многих других детей держали в закрытом от людских глаз экспериментальном комплексе, замаскированном под детский дом, где каждый день над нами проводили ужасные эксперименты, медленно убивая. Учёные хотели создать что-то вроде абсолютной сыворотки, которая помогала бы усиливать причуду в несколько раз после её применения. Предполагалось, что благодаря этому веществу можно создать армию специально обученных солдат, которые смогут заменить героев или же отправиться на войну с другим государством, если это потребуется. Мы были и испытуемыми, и этими самыми будущими солдатами, потому каждый день нас обучали боевым искусствам, многим теоретическим знаниям и владению причудами. Причём, на каждом из нас был надет специальный ошейник, который блокировал возможность активировать причуду, и снимали его лишь тогда, когда наступали уроки использования способностей. Делалось это для того, чтобы никто из нас не мог сбежать. – с трудом рассказывал Син, сжимая кулаки, но при этом он сохранял спокойное выражение лица. – Каждый месяц кто-то из нас умирал. Мы были детьми, так что не сразу понимали, что больше не увидим кого-то, но со временем нам пришлось принять это явление. Так мы познали горечь утраты, и всё это в столь ранние годы.

Айкава грустно ухмыльнулся и отвёл взгляд в сторону, борясь с желанием закончить свой рассказ на этой части.

– В такой атмосфере я жил два года – примерно, насколько я помню, до семи лет. За это время мне удалось даже обрести друга в лице рыжеволосого мальчика, характер которого мне был крайне приятен. Мы с ним очень много общались, смеялись и веселились, насколько всё это было возможно. Можно сказать, что мы с ним стали своего рода братьями. – на этом моменте Син приятно улыбнулся, представляя в голове хорошие картины прошлого. – Мы с ним несколько раз пытались сбежать из комплекса, и всё разы были провальными. Один из таких, по сути, отнял у меня брата.

В этом моменте губа у парня задрожала, а глаза предательски заблестели. Он мог бы прямо сейчас поддаться эмоциям и выплеснуть всё наружу, но остановил себя, ибо понимал, что это ни к чему хорошему не приведёт.

– В один из дней… к нам пришёл Всемогущий. Мы все так обрадовались, увидев его, и все думали, что он спасёт нас. Но… он не сделал этого. Мы показались ему вполне милыми ребятами, которым не требуется помощь, и тогда брат попросил его помочь нам. И знаешь, что? – грустно ухмыльнулся он. – Он ничего не понял, после чего убежал спасать других. После этого его наказали, отправив в место, которое мне было неизвестно, а на меня же объявили настоящую охоту. Почти каждый день меня избивали такие же дети, как и я. Нет, они не ненавидели меня – им просто приказали делать это каждый день. Я на них не злился, ибо понимал их страх. Благо, со временем они научились бить меня так, чтобы после их ударов ран не оставалось. За это я им очень сильно благодарен, ибо благодаря этому мне удалось быстро восстановиться и вылезти из общей комнаты, дабы поискать рыжеволосого. К сожалению, меня тогда поймала директор, но я смог услышать, что над моим другом проводят эксперименты. Эта же стерва издевалась надо мной, заставляя лизать её ботинки и избивая кнутом стабильно раз в три дня, оставляя на спине болезненные шрамы. Пожалуй, это было самое ужасное, что со мной тогда происходило.

Слушая подростка, Дженсен ощущал себя в то время, как его напарник разделял свою собственную трагическую историю. Он слушал слова Сина с глубоким сочувствием и вниманием, понимая, что эти рассказы – это путь к более глубокому пониманию друг друга, к укреплению связи между ними. Айкава, в свою очередь, продолжал рассказывать, его мимика и жесты выражали сильные эмоции. Говоря о своем детстве и ужасах, которые он пережил, его глаза переливались от грусти к боли, а иногда и к ярости. Его голос иногда дрожал, но он старался сохранять спокойствие и держаться в руках, чтобы не потерять контроль над своей речью. Его лицо выражало смесь горечи и решимости – горечи от воспоминаний и решимости пережить их.

Парень иногда переводил взгляд в сторону, словно пытаясь отогнать навязчивые воспоминания, но потом снова смотрел на бывшего солдата, продолжая свой рассказ. Эта история была для него не только памятью о том, как он выжил в тяжелых условиях, но и способом поделиться с Дженсеном кусочком своей души, который он долго скрывал.

– Я не оставлял надежду вновь встретиться с Мики, хоть и понимал, что с каждым днём шансы на это крайне малы. Наконец, в один из дней меня забрали учёные, пригласив в специальное помещение для проведения экспериментов. Перед этим директор сказала мне, чтобы я не вздумал ничего выкинуть, ибо жизнь моего брата была у неё в руках. По крайней мере, так она мне это преподнесла. Осознав, что я ничего не смогу сделать им, я просто позволил им делать всё, что они хотели. Перед тем, как я вошёл в комнату, мне вкололи эту самую сыворотку, после чего впустили внутрь. Ну… а там… я увидел мёртвое тело друга.

В этот момент голос подростка охрип, а губа начала трястись ещё сильнее. Казалось, он вот-вот заплачет, но он мастерски сдерживал свои эмоции.

– Когда я увидел его, моя причуда вышла из контроля. Я не помню того, что происходило во время этого, но очнулся я уже тогда, когда стоял на руинах комплекса. Вокруг меня не было ни души – все остались под грудой камней. Лишь недавно я осознал, что собственными руками убил всех: учёных, директора… и всех детей, что были мне друзьями. Никто из них не выжил. Лишь я один до сих пор живу, неся на своих плечах этот груз. Именно поэтому я хочу отомстить всем тем, благодаря кому эти эксперименты осуществлялись. Если бы не они, у каждого из нас было бы то детство, что присутствует в жизнях всех нормальных детей. Я… я не могу отказаться от мести, Дженсен. Месть – цель всей моей жизни.

Закончив историю, Син встал на ноги и отошёл от напарника чуть подальше, закрывая одной рукой верхнюю часть лица. Похоже, слёзы всё-таки хлынули у него из глаз, но он не мог позволить себе показать слабость. По крайней мере, точно не сейчас, когда от него столь многое зависит.

Дженсен же, проанализировав ситуацию, грустно усмехнулся.

– Как по мне, вся эта история должна была дать понять тебе то, что месть – это самое глупое, что ты вообще можешь совершить. – произнёс он весьма неожиданные для парня слова. – У тебя появился шанс прожить нормальную жизнь, а ты решил угробить её ради какой-то там месте большим шишкам. Разве это не глупо?

В этот момент Айкава закипел. Гнев, вызванный словами мужчины, не знал пределов.

– ДА ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ЗНАЕШЬ?! – выкрикнул он. – ТЫ И ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, ЧТО МНЕ ПРИШЛОСЬ ПЕРЕЖИТЬ! ТЫ ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, НАСКОЛЬКО ЭТО УЖАСНО, КОГДА ТЫ ОСТАЁШЬСЯ ЕДИНСТВЕННЫМ ВЫЖИВШИМ! – с блестящими словами на глазах продолжал он. – Ты ни черта не понимаешь.

Слова Сина вызвали неожиданную реакцию у Дженсена. Бывший солдат, который до этого слушал историю Сина с сочувствием и пониманием, теперь тоже начал злиться. Его мимика изменилась, и выражение лица стало более строгим и серьезным. Он встал и остался стоять, устремив взгляд прямо на Сина. Глаза Дженсена мерцали гневом и недоумением. Руки он сжал в кулаки, и ноги чуть подпрыгнули, словно он готов был выразить свой гнев физически.

– Внушай это себе или кому-нибудь другому! – гневно оскалился мужчина. – Я знаю, кто ты такой!

– Ничего ты обо мне не знаешь, лузер! – со злостью проговорил Син.

– Да я вижу тебя насквозь!

Парень лишь недовольно цыкнул и отвёл взгляд в сторону.

– Строишь из себя дерзкого, крутого, а на самом деле тебе больше всех страшно! – продолжал мужчина.

– Заткнись!

– Ты лезешь в драки, что тебе не нужны, пытаешься казаться дерзким и бесстрашным, показываешь всем свою злобу на этот мир, и отталкиваешь любого, кто согласен тебя терпеть, потому что даже капля любви напоминает о мерзкой, беспросветной пустоте твоей души.

– Заткни свою пасть! – продолжал истерично отрицать всё Син.

– И те учёные, что проводили над тобой эксперименты, как и твой папаша, как и все те дети, которых ты считал друзьями, изначально класть хотели на твою шкуру!

По щекам парня лились блестящие дорожки слёз, скрывать которые он уже даже не пытался.

– Может, хватит, а? – хрипло попросил подросток.

– Как и мои предки, что с самого детства игнорировали моё присутствие, а позже и вовсе отправили меня, обычного молодого парня, на войну, надеясь, что я оттуда не вернусь! Как и мои близкие люди, которые предали меня, веря в то, что я больше не появлюсь в их жизни! – подошёл Дженсен ближе к Сину, что смотрел на него слегка удивлённым взглядом. – Я знаю, кто ты такой, парень, потому что я – это ты. – закончил свой монолог он, не отрывая взгляда от ошарашенной мины подростка, что с трудом анализировал сказанное мужчиной.

Наступила пронзительная тишина.

* * *

– Только посмотри, что он творит! – с неким осуждением и раздражением в голосе произнёс мужчина, что прямо сейчас сидел за полупрозрачной шторкой в своём офисе.

Обращался он к парню, который в данный момент сидел на диване в другой части помещения, устремляя свой взгляд на экран телевизора, где прямо сейчас показывали специальный выпуск новостей, посвящённый погоне за известным нынче преступником по имени Син Айкава, который, к сожалению для себя, позволил себя обнаружить, в результате чего ему приходилось убегать от толпы героев, что пытались догнать его явно не для того, чтобы попросить автограф. Картина, что прямо сейчас он видел на ТВ, слегка веселила его, поскольку он считал, что Син не настолько глуп, чтобы дать себя обнаружить, но, увы, ожидания не всегда совпадают с реальностью, потому ему сейчас приходилось смотреть на отчаянные попытки злодея скрыться.

– Ты вообще слушаешь меня, Клаус? – задал вопрос тот же мужчина, стараясь не двигать головой, пока его стригут. – Не люблю, когда меня игнорируют.

– Да, директор, я очень внимательно слушаю каждое ваше слово. – слукавил подросток, давая понять своему собеседнику, что тому не получится развить свои обвинения.

– А вот и неправда! Я видел, что тебе было всё равно, когда я говорил!

– Не пытайтесь обмануть меня. Вы не могли повернуть головой во время того, как вас стригут – это бы испортило все труды Господина Альфреда.

– Именно так! – гордо произнёс старик. – Благодарю за ваше понимание, Мистер Густавсон. Не хотите ли вы ещё чаю?

– Благодарю, Альфред, но вынужден отказаться, ибо, как мне кажется, одной чашечки этого напитка мне будет достаточно для того, чтобы бодрствовать несколько дней подряд. Не хотелось бы не спать ещё больше времени. – отделался шуткой парень, намекая на то, что старый мужчина приготовил ему весьма крепкий напиток.

– Как скажете. В любом случае, юноша, если захотите ещё, можете сказать мне об этом. – ответил с улыбкой Альфред, хоть и понимал, что Густавсон явно не увидит его лица из-за шторки.

– Какие же вы оба скучные, честное слово! – слегка обиженно сказал директор.

– Не двигайте головой, Господин, а то у меня не получится идеальной причёски для вас.

Клаус до этого момента не понимал, зачем мужчина вызвал его в свой офис. Теперь же, завидев новости, он понял истинную причину столь резкой и неожиданной встречи. Похоже, что директор именно Сина имел в виду, когда говорил подростку, что тому придётся сразиться с человеком, что очень сильно похож на самого Густавсона. Тем не менее Клаус всё ещё не мог понять причины, зачем им придётся сражаться.

– Что думаешь об этом? – вновь задал вопрос директор.

– Полагаю, именно про него вы говорили в прошлый раз. – решил словесно подтвердить свою догадку подросток. – Мне лишь интересно, по какой причине мы должны... «скрестить клинки»? – припомнил он формулировку мужчины.

– Всё очень просто, юный Клаус. – бодрым голосом ответил мужчина. – Мне не терпится посмотреть, как два моих лучших творения сойдутся в схватке в борьбе за выживание. Вы оба являетесь единственными выжившими после огромной серии экспериментов. В добавок, вы и без этого очень сильно похожи: у вас обоих боевой характер, развитая наглость и чрезвычайная уверенность в собственных силах. А ещё вы оба поступили на геройские курсы знаменитых академий своих стран. Единственное, что по-настоящему разнит вас – это выбранный путь. Син не смог сохранить человечность внутри себя и детскую доброту, из-за чего стал злодеем. Ты же не стал кардинально меняться, оставшись прежним добрым и любящим парнишкой. Один стал злодеем, а другой – героем. Разве тебе самому не интересно, кто из вас окажется сильнее?

Подросток, услышав такое необычное предложение, на несколько мгновений задумался. Его брови слегка насупились, и взгляд ушел вдаль, словно он пытался заглянуть в самые глубины своей души, чтобы найти ответ. В течение этого момента в комнате слышался лишь негромкий звук работающей машинки для стрижки.

Клаус был пронизан размышлениями. Ему действительно было интересно, кто из них окажется сильнее, но также он задавал себе вопросы о моральных аспектах этой ситуации. Он не хотел терять свою человечность, которая была ему настолько дорога. С другой стороны, он понимал, что Син отошел на темную сторону и стал угрозой для мира, который он ценой собственной жизни поклялся защищать, стоя на памятных могилах своих друзей, что не смогли дожить до дня окончания экспериментов.

– А вы не боитесь, что я могу принять его сторону? – задал вполне провокационный вопрос Густавсон. – Похоже, он прибыл в этот город с целью найти вас. Как вы уже сказали, у нас с ним много общего, так что мы вполне можем объединиться, чтобы надрать вашу задницу.

– Ты так не поступишь. – спокойным голосом ответил директор.

– И почему вы так считаете?

– Ты слишком преданный для этого дерьма. В добавок, ты вряд ли станешь рисковать жизнью той девчонки, за которой ухаживаешь уже довольно-таки продолжительное время. Ты же не хочешь потерять её, верно?

– Не припомню момента, когда вы целенаправленно старались пригрозить кому-то. Неужели этот парень заставляет вас бояться?

– Ты ходишь по очень тонкому льду, Клаус. – уже угрожающим тоном проговорил мужчина. – Я ненавижу людей, что пытаются приписать мне какие-то слабости. Если ты думаешь, что Син заставил меня испугаться, то ты не такой уж умный ребёнок, как я думал. Быть может, визит в дом Клэр поможет исправить эту ситуацию?

– Ещё одна угроза. Похоже, я попал в самую точку. – продолжал спокойным тоном говорить Клаус. – Я могу заняться им, если вам это действительно необходимо. Мне просто нужно было знать причину вашего повышенного внимания к этой персоне.

– Разве то, что он является выжившим после экспериментов, не является основной причиной подобного?

– Вы бы не стали интересоваться им так сильно, если бы дело было только в этом. Тут кроется нечто большее, чем просто «единственный выживший». Что-то гораздо большее, чем эта мелочь.

– Не хочешь ли поделиться своими догадками?

– Нет-нет! Это будет очень скучно, если я получу правильный ответ сразу. Уж лучше я узнаю всё, когда столкнусь с Сином лицом к лицу. Ещё раз. – улыбнулся Клаус и сменил позу.

– Ах, вы же уже встречались. – будто бы вспомнил директор. – А почему ты его тогда так просто отпустил? Мне казалось, что у тебя превосходное чутьё на злодеев.

– В тот момент я не видел в нём злодея. Скорее, это был такой же парень, как и я, который просто не определился со своей судьбой.

– И даже то, что на тот момент он уже был убийцей Всемогущего, не смутило тебя?

– У каждого из нас руки не совсем чисты. Мои, например, полностью покрыты кровью. Вы же сами помните момент, когда я сошёл с ума и начал убивать каждого преступника независимо от того, какое преступление он совершил. В тот момент мне показалось, что он такой же. Если бы у него был мудрый наставник в жизни, как, например, отец, с которым он мог бы поделиться всей своей болью, а также мог бы ему полностью довериться, он бы ни за что не стал таким, каким мы видим его сейчас. Верно ведь, директор? – будто бы на что-то намекал Густавсон.

На минутку показалось, что мужчина нервно выдохнул и раздражённо поёрзал на месте, если судить по движениям его силуэта, что был виден через шторку. Тем не менее никакого признака нервозности в его следующих словах не наблюдалось.

– Сможешь ли ты его победить? – задал прямой вопрос он.

– Если судить его силу по тому, что я смог увидеть, у него нет шансов против меня. Он эмоционально нестабилен и слишком торопливый. В добавок, у него нет должного умения владения своей причудой – он не использует даже и половину её потенциала. – перечислил некоторые аспекты подросток, не забывая загибать пальцы на правой руке. – Исходя из этого, мне не составит труда уложить его на лопатки.

– А убить ты его сможешь? – неожиданно поинтересовался директор.

– Есть ли в этом смысл?

– Он – такой же преступник, как и те, которых ты убил. Чем он отличается от других?

– Полагаю, в отличие от остальных, он не совсем контролирует события в своей жизни, включая и некоторые слова. – вновь сделал некий намёк Густавсон, давая понять, что он смог немного проанализировать ситуацию, в которой оказался Син.

– Тем не менее он не чурается убивать невинных людей – не все из его убийств контролировались со стороны.

– А это уже последствия стороннего влияния. Я бы, например, тоже съехал с катушек, если бы, скажем, убил нескольких людей против своей воли. Это очень сильно давит на подростковую психику.

– И как же ты поступишь, когда всё-таки победишь его? Позволишь ему уйти? Или же сдашь героям для праведного суда?

Клаус задумался над этим вопросом, и его выразительные голубые глаза на мгновение потеряли свой блеск. Ему было сложно сделать окончательное решение, ведь судьба Сина в его руках представляла собой моральную дилемму.

На мгновение молодой герой углубился в воспоминания о своей собственной темной личности, когда он не контролировал свои действия и стал убийцей. Такие воспоминания навсегда отпечатались в его душе, и он не мог позволить себе забыть о них. Он понимал, что Син, возможно, был такой же жертвой обстоятельств, и несмотря на свои преступления, мог испытывать страх и вину за совершённые деяния.

Густавсон продолжал размышлять, зная, что эта беседа могла иметь судьбоносные последствия. В его глазах мелькнуло недоумение, и он медленно потер свою ладонь об ткань своих джинсов. Эмоции внутри него смешивались: страх, опасения и живой интерес к будущим событиям.

– Это сложный вопрос, директор, – ответил Клаус, касаясь пальцами своих бровей, словно пытаясь найти ответ в своей голове. – Я бы хотел верить в то, что есть надежда для каждого человека, включая Сина. Если он сможет найти путь к исцелению и попытается искупить свои деяния, то я не уверен, что должен становиться его судьей. Но если он продолжит угрожать невинным людям, то, конечно, я не оставлю его без наказания. Вполне возможно, что во время последнего мне придётся убить его, чтобы обезопасить народ нашего прекрасного города. Конечно, мне бы не хотелось прибегать к этому варианту, но всё может быть. Мне хочется следовать пути героя до конца своей жизни, как я и поклялся.

– Поклялся тем, чьи имена скрываются за твоими бинтами? – в голосе мужчины была слышна усмешка.

– Именно так. – не стал отрицать Клаус. – Мне очень дорога эта клятва, как и те люди, чьи имена я увековечил на своей плоти. И вам не стоит забывать о том, благодаря кому все они не дожили до сегодняшнего дня.

– Звучало, как самая настоящая угроза. – вновь издал смешок директор.

– Можете считать мои слова угрозой, если вам так действительно удобнее – это не изменит того факта, что из-за ваших исследований они не смогли стать тем, кем мечтали, и я никогда не забуду о том, что они бы могли жить спокойной и мирной жизнью, если бы не чей-то эксперимент по созданию универсальных солдат.

– В этом и заключается твоя слабость, Клаус – ты слишком сентиментален. Любовь к людям и их ценностям не приведёт тебя ни к чему хорошему. При таком подходе твоя жизнь не продлится долго.

– По крайней мере я буду знать, что до последнего вздоха оставался человеком. – договорил подросток и поднялся с дивана.

Клаус встал с дивана и взглянул в сторону директора с непоколебимой решимостью. Его голос звучал твердо, несмотря на сомнения и эмоции, которые бушевали внутри него.

– Я понимаю, что мир может быть жестоким и несправедливым, директор, и его просто так не изменить несколькими добрыми поступками, но я не могу позволить себе стать таким же. Мои убеждения и моя наивность – это то, что держит меня на пути героя. Если я забуду о своей человечности и стану таким же, как Син, что потерял себя после всего того, что ему довелось пережить, я потеряю смысл своего существования.

Молодой герой пересек комнату и направился к двери, но перед тем, как выйти, он ещё раз обратился к директору.

– Пусть эта встреча послужит предупреждением, директор. Я собираюсь сразиться с Сином, но не для того, чтобы уничтожить его, а чтобы дать ему возможность одуматься и стать лучше. Если это будет невозможно, то я буду готов действовать во имя защиты невинных. Но я не откажусь от веры в возможность перемен. До свидания.

С этими словами Клаус вышел из офиса, оставив директора один на один с его собственными

мыслями. Ну, и с Альфредом, конечно, который всё ещё продолжал его стричь. Моральный компас подростка был чист и, разумеется, правильно ориентирован, но предстоящее столкновение с Сином могло потребовать от него больших жертв и решений, которые он был готов принять ради своей веры в человечность.

Мужчина же позволил себе ухмыльнуться. Похоже, слова парнишки пришлись ему по вкусу.

– Эх, что за молодёжь пошла, Альфред? – с лёгкой иронией говорил он. – Угрожают, хамят и ещё дверью хлопают.

– Вероятно, он считает себя абсолютно правым в данной ситуации. – предположил старик.

– Почему каждый из них старается показать себя тем, кем он не является? Постоянно думают, что они умнее других.

– Полагаю, что все подростки такие, Господин. – произнёс Альфред и сделал последний штрих ножницами, после чего довольно хмыкнул. – Ваша причёска готова.

Услышав это, мужчина поднялся со стула и прошёл к зеркалу, что висело недалеко на стене. Взглянув на себя, он позволил себе улыбнуться – старик в очередной раз не подвёл его.

– Прекрасная работа, Альфред. Всё именно так, как я и хотел. – красовался перед зеркалом он.

Взгляд мужчины скользнул по своей новой прическе в зеркале. Длинные неаккуратные волосы были превращены в изысканную причёску с волосами средней длины, которые едва доставали до конца носа. Градуированное каре создавало эффект аккуратности и порядка, что отлично сочеталось с его стройной фигурой и одеждой. Выражение лица мужчины в зеркале выразило явное удовлетворение.

– Рад, что вам нравится. – старик выглядел счастливым, услышав похвалу в свой адрес. – Позвольте мне задать вам один вопрос.

– Задавай. – с неким интересом ответил директор.

– Почему вы решили отказаться от длинных волос?

Мужчина тяжело вздохнул и отвёл взгляд от зеркала, словно вопрос старика вызвал в нем неудобство и некий дискомфорт. Было отчётливо видно, будто бы он пытался бороться с некоторыми чувствами внутри себя, что выразилось в небольшой нервозности, которая прослеживалась в его телодвижениях и мимике. Он медленно прошёл к стулу, на котором находился важный предмет его рабочего гардероба, и взял с него пиджак, который он осторожно надел.

– Длинные волосы... – начал он, пытаясь собраться с мыслями. – Они были как символ прошлого, Альфред – прошлого, что никогда больше не наступит. Иногда, чтобы двигаться вперёд, нужно оставить позади старые привычки и образы. Я хочу, чтобы мой внешний облик отражал изменения в моей жизни и моих убеждениях. Длинные волосы были частью меня, но теперь они стали частью истории. В добавок, я больше не хочу ассоциировать себя с ним. Это... больно, понимаешь? – в этот момент на лице мужчины появилась самая настоящая грусть. – Я пытался быть похожим на него, но, увы... это мне не помогло. Я не хочу, чтобы он увидел мои истинные чувства. Это... помешает ему сделать задуманное.

– Понимаю. – кивнул старик и направился к выходу. – Не откажетесь от чая?

– Буду рад. – улыбнулся директор.

Не говоря больше ни слова, Альфред вышел из помещения, оставив мужчину наедине со своими мыслями. Улыбка с его лица быстро спала, заменившись на выражение глубокой задумчивости.

В этот же момент диктор новостей, что до сих пор демонстрировались по ТВ, объявил о том, что преступнику удалось скрыться.

И на лице директора вновь появилась ухмылка.

* * *

Тем временем Син и Дженсен, что прямо сейчас продолжали укрываться на подземном этаже заброшенного здания, продолжали напряжённо молчать, сидя друг напротив друга. Уже прошло больше получаса с их последнего разговора, после которого никто из них не решался разрушить созданную ими тишину. Казалось, что они оба что-то тщательно обдумывают, не спеша с озвучиванием новых слов и предложений. Иногда даже случались моменты, что вот-вот один собирался сказать что-то другому, но в последний момент останавливался, едва открыв рот, после чего, нервно отводя взгляд, отворачивался, не решаясь заговорить первым.

Син, ранее испытывавший ярость и обиженность, теперь смотрел на Дженсена каким-то пустым взглядом. Его мутные зелёные глаза терялись в глубоких раздумьях. Слова Дженсена буквально перевернули его представление о себе. Он ощущал, как его стена неприступности рушится, и его внутренний мир начинает колебаться. Каждый его вздох казался напряженным, а пальцы еле заметно дрожали, показывая его собеседнику то, в каком состоянии Син действительно сейчас пребывал, и это, безусловно, не скрылось от внимательных глаз бывшего солдата, заставив его пожалеть о некоторых сказанных им словах.

Дженсен, в свою очередь, ощущал смешанные чувства. Он был раздосадован гневом, который вспыхнул в Сине, но в тоже время он понимал, что его слова задели подростка глубже, чем он мог себе представить, за что успел себя несколько раз обвинить. Его гнев был направлен не только на Сина, но и на себя, на мир, который не щадил их обоих, и он хотел донести до подростка, что тот не один несёт столь тяжёлое бремя. Своими словами он хотел лишь чуточку помочь Айкаве чувствовать себя лучше, но получилось, увы, не так, как он планировал. Тем не менее ему удалось донести основную суть своих мыслей до парня, так что хотя бы этим результатом он был весьма доволен.

Наконец, спустя ещё несколько минут не очень приятной тишины, что уже начала сводить обоих с ума, Айкава с тяжёлым вздохом ударил себя двумя ладонями по лицу, пытаясь, похоже, привести себя в чувства, после чего поднялся на ноги и начал разминаться, явно готовясь к чему-то.

– Полагаю, перерыв окончен? – задал вопрос Дженсен, пытаясь понять, являются ли столь резкие действия подростка знаком того, что им пора действовать.

– Именно так. – тут же ответил Айкава, разминая конечности. – Мы можем просидеть здесь столько, сколько душе угодно, но это не изменит нашу текущую ситуацию. Нам нужно действовать.

Приведя движение крови в ногах в порядок, Син аккуратно приблизился к мужчине и теперь смотрел на него сверху-вниз.

– Знаешь, я подумал над твоими словами и… в них действительно есть смысл. – продолжил парень, смотря прямо в глаза своему собеседнику. – Конечно, не каждое твоё слово оставило во мне положительный эффект, но суть всего этого я уловил. Дженсен, знаешь... спасибо. Правда, мне это действительно было нужно. – улыбнулся он, на секунду отведя взгляд. – Я не знаю, как пойдут дела дальше, но я обещаю, что постараюсь… стать проще, стать лучше и рассудительнее, а не делать из себя невинную жертву. – в этот момент он протянул руку бывшему солдату, предлагая помочь ему подняться на ноги. – Не мог бы ты составить мне… компанию в моём самоубийственном походе на героиню номер один? Как по мне, мы довольно-таки слаженная команда, которой по плечу справиться с главным героем самого чёртового Нью-Йорка.

Дженсен, услышав слова Сина, почувствовал букет самых разных эмоций. Его лицо, что мгновениями ранее было напряженным и серьезным, начало медленно расслабляться, а в его глазах мелькнуло признание и надежда. Слова подростка о том, что он уловил суть его сказанного, и даже благодарность за это, оказались неожиданными и радостными для бывшего солдата.

– Не совсем корректный вопрос, парень. – произнёс Тодд, опуская взгляд.

– В каком это смысле? – не совсем понимал Айкава.

– Скажи мне: кем я был раньше?

– Военным и наёмником.

– У наёмников есть одно строгое правило, которого они придерживаются на протяжении всей своей жизни. Я тебе уже о нём говорил, но не концентрировал на этом внимание.

– И что это за правило?

– Если ты стал наёмником или кем-то ещё, отыгрывай свою роль до самого конца – до самого последнего вздоха. – тут же ответил Дженсен. – И, если ты взялся за какое-либо дело, ты обязан довести его до конца, даже если тебе это будет стоить жизни. – в этот момент мужчина вновь поднял взгляд на парня, что смотрел на него немного непонимающим взглядом. – Не спрашивай меня о том, могу ли я составить тебе компанию в твоём сумасшедшем походе – просто скажи, что мы отправляемся. Этого будет вполне достаточно. – ухмыльнулся он и принял помощь Сина, хватая его за руку, после чего ему удалось быстро подняться на ноги.

– Спасибо. – нашёл в себе силы выразить благодарность подросток, изображая на лице небольшую улыбку.