Текст книги "Сценарист (СИ)"
Автор книги: Син Айкава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 142 (всего у книги 158 страниц)
Син замер в позе, полной уверенности и презрения. Его глаза горели безумным огнём, словно светились изнутри, отражая глубину его злодейских намерений. Губы изогнулись в злобной ухмылке, обнажая зубы. Всё его лицо источало устрашающую решимость и жестокость. Он словно питался страхом и ненавистью, что витали вокруг.
Резкий свет экрана подчеркивал его мрачные черты, делая его вид ещё более зловещим. Чёрные волосы беспорядочно падали на лоб, создавая тень на его глазах, что придавало ему ещё более демонический вид.
– Я стану тем, кто покончит с этим монстром, – сказал он, и его голос, холодный и уверенный, эхом отозвался в головах людей. – И я призываю всех вас наблюдать за этим. Запомните этот момент. Запомните, кто смог это сделать, и кто по-настоящему заслуживает вашей веры и доверия, ведь я… Я не собираюсь спасать ваши задницы за просто так, – его голос был на грани безумия. – О нет, господа, когда я убью этого ублюдка, потребую с вам соизмеримую плату. В вашем же случае, – создалось впечатление, будто бы это уже говорил не человек, а сам демон во плоти. – вам придётся признать меня своим новым правителем. Я собираюсь стать тем, кто будет править Японией, будет контролировать всё, что с ней связано, и каждый из вас будет обязан признать меня. Именно я стану тем, кого будут бояться все остальные, – величайшим злодеем и превосходным лидером.
После таких слов гнев зрителей стал ощутимым. Некоторые из них выражали своё негодование вслух, возмущенно перебивая друг друга, чтобы высказать своё возмущение. Их лица были искажены гневом и ужасом, глядя на экран, где молодой злодей провозглашал свои коварные намерения.
Другие молча смотрели, но их выражение лица говорило само за себя. Они сжимали кулаки, скрежетали зубами и выражали явное отвращение к тому, что слышали. Эти слова вызывали в них чувство бунта и неприятия. Некоторые даже закрывали глаза, словно пытаясь отгородиться от этого ужасающего представления.
Остальные же посмеивались над этим заявлением. Они считали, что какому-то сопляку ни за что не осуществить задуманного. В их глазах он был лишь обычным высокомерным ребёнком, что возомнил о себе больше, чем есть на самом деле.
– Но вы же не захотите просто так с этим мириться, не так ли? – вполне себе ощущал настроение людей парень. – Никто из вас не желает служить злодею, да ещё и такому молодому. Наверное, вы даже не верите в то, что я обладаю достаточной силой для реализации всех моих слов. Понимаю, – одобрительно кивнул он. – Знаете, сейчас я могу сказать, что зря убил Всемогущего тогда, ведь он, как оказалось, был ни в чём не виноват, как и все вы. Не очень красиво получилось с моей стороны. Поэтому, господа, в качестве извинений, я хочу предложить вам то, что должно будет убедить вас в моих силах и стремлениях. Думаю, после этого ни у кого из вас не останется вопросов, – Айкава со всей серьёзностью посмотрел в объектив камеры. – Когда я покончу со Все За Одного, я позволю вам собрать отряд из самых лучших и достойных героев, в силах которых вы будете полностью уверены. Как только ваши спасители будут готовы, мы начнём последний бой, в котором определится, кто будет властвовать над Японией следующие несколько лет. Если герои каким-то образом смогут победить меня, то, разумеется, никакой тирании не будет. Вы сможете жить своей привычной и спокойной жизнью, сможете восстановить город и больше ни о чём не беспокоиться. В вашей жизни не будет злодея над головой, – озвучил он первый вариант, после чего изобразил на своём лице привычную всем ухмылку. – Если же случится так, что ваши герои проиграют, власть над страной перейдёт в мои руки. Тут уже вам придётся признать меня и встать на колени. Если же вы решите продолжить со мной бороться, то, – ухмылка исчезла, уступив пугающему выражению лица, – я уничтожу эту страну. Не оставлю и камня на камне. Каждый из вас будет убит. Я буду сеять хаос ровно до тех пор, пока не останется лишь один пепел, который я пущу по миру, отправляя другим странам сигнал о том, что их жизнь не будет прежней. Никто не будет в безопасности – это я вам обещаю.
Юный злодей пристально смотрел в камеру, словно сверля взглядом каждого из зрителей. Его слова звучали как угроза, пронизывая пространство и время. Он говорил с уверенностью и безжалостностью, которые вызывали ужас и отчаяние у тех, кто смотрел его выступление.
По всей стране и даже за её пределами люди были потрясены его заявлением. Некоторые из них были поражены ужасом перед представленной перспективой: лишиться всего, что они знали и любили, из-за безумного юноши, стремящегося к власти. Другие испытывали гнев и отвращение к такой наглости и дерзости. Им казалось, что никакой ценой нельзя оправдать такие действия.
Но среди зрителей также были и те, кто начал задумываться. Они взвешивали все возможные последствия и выбирали, как им действовать в такой ситуации. Некоторые чувствовали себя в ступоре, не зная, как реагировать на такую явную угрозу.
– А теперь мне бы хотелось обратиться к тому, чьё имя уже не раз было упомянуто во время этой речи, хоть я сначала и не хотел его называть, – издал смешок подросток, в очередной раз привлекая внимание людей. – Тебе повезло, что в прошлый раз я тебя не прикончил. Ты и сам понимаешь, что твоя смерть приближается, и ей являюсь я – юный и наивный мальчик, пацан, что озлоблен на этот мир, а также тот, чью семью ты посмел тронуть много лет назад. Я заставлю тебя заплатить за всё, что случилось не только в моей жизни, но и в жизни других. Одного виновника уже постигла страшная участь, и я собираюсь прийти за тобой, чтобы завершить начатое, – Айкава сжал кулаки и посмотрел в камеру самодовольным, но при этом и озлобленным взглядом. – Следующая наша встреча будет последней, Все За Одного. Большое зло способно навсегда уничтожить лишь большее зло, и я, безусловно, являюсь таким. Те, кто попытаются помешать мне, будут уничтожены. До тех же пор… я объявляю войну всем, кто примет вражескую сторону. Я не стану трогать героев, пока с тобой не будет покончено, но я уничтожу каждого, кто встанет на твою защиту. Прятаться бесполезно – я найду тебя и сделаю то, что не смогли сделать другие. Я… заставлю тебя испытать страх, превращу тебя в труса и уничтожу на глазах всего мира. И это не предсказание или обещание – это спойлер.
Айкава встал со стула и подошёл ближе к объективу камеры. Наступало завершение этого долгого выступления.
– Попробуй не струсить и прийти на последнюю битву лично, Повелитель Демонов, – насмешливо произнёс Син. – ведь тебя придёт убивать сам Дьявол!
Трансляция прекратилась.
Глава 66.6. Мемориал.
От прошлого не убежать, не скрыться, его не утаить и от него не избавиться. Оно всегда будет следовать за тобой по пятам, всякий раз напоминая о своём существовании именно в те моменты, когда тебе об этом будет болезненнее вспоминать. Как бы ты ни пытался его забыть, как бы ни пытался думать, что оно для тебя не так уж и важно, – оно всё равно будет терзать твою душу, подобно ножу, лезвие которого только что наточили.
Сколько бы времени ни прошло, я буду продолжать не только чувствовать кровь на своих руках, но и видеть её в моменты безумия, в моменты истерики и эмоционального срыва, что случается со мной, пожалуй, довольно часто. Бесконечные самокопания вечно усугубляет этот процесс – подталкивает к трём вышеназванным событиям. И их не остановить. Невозможно остановить этот поток негативных мыслей, как и невозможно его замедлить. Что бы я ни делал, картины прошлого продолжают возникать перед моими глазами, всякий раз напоминая о моей вине и моих грехах.
Каждое утро я просыпаюсь с тяжестью в груди, и вместо облегчения после сна я чувствую только усиление этой тяжести. Стоит мне лишь открыть глаза, как воспоминания начинают кружиться в голове, словно демоны, жаждущие моей боли. Они вырываются из темных уголков разума, едва дождавшись рассвета, и начинают разрывать моё сознание на части.
Я стараюсь найти хоть какую-то передышку, отвлечься, погрузиться в рутину, но всё это бесполезно. Вина – это не просто чувство, это клеймо на душе, которое не стереть ни временем, ни слезами, ни раскаянием. Оно живёт во мне, питаясь моими страхами и сомнениями, растет с каждым днём, как язва, разъедающая изнутри.
Я медленно беру в руки ещё одну деревяшку, обдумывая, какое имя нанести на неё. Воспоминания вновь обостряются, воскрешая в памяти лица людей, которых я больше никогда не увижу.
Иногда я пытаюсь убедить себя, что это всё наказание за мои грехи, что я заслуживаю этой боли, что не имею права на прощение или покой. Но даже такие мысли не приносят облегчения, они лишь усиливают ощущение безысходности. Прошлое становится тенью, неотступной и зловещей, и чем больше я пытаюсь от неё убежать, тем сильнее она охватывает меня, напоминая о каждом ошибочном шаге, о каждом неправильном выборе, о каждом предательстве, о каждом незаслуженном прощении.
Медленно вырезая имя на табличке, я погружаюсь в ритуал, который, кажется, единственный способен хоть немного отвлечь меня от этих мыслей. Дерево поддается лезвию ножа, и каждый взмах будто высвобождает из меня частичку боли.
В моменты отчаяния мне кажется, что я застрял в бесконечном круговороте страданий, где нет ни начала, ни конца. Я иду по жизни, как по лабиринту без выхода, где каждый поворот приводит меня к ещё большему ужасу, ещё большему разочарованию в себе. Впереди только мрак, позади – только боль, а посередине – я, раздавленный грузом собственных мыслей, уносящийся всё глубже в пучину безумия.
Вот и ещё одно имя добавлено. Сколько уже их здесь? Чёрт, сколько же дерьма случилось по моей вине. Каждый из них заслуживает быть помянутым, даже если это не принесет им покоя.
И всё же я почему-то продолжаю… жить, и это чертовски странно. Что-то продолжает удерживать меня в этом мире, всякий раз помогая встать на ноги, помогая оклематься и прийти в себя. Сколько же раз я должен был умереть? Сколько раз мне повезло остаться в живых? Сколько же людей умерло вместо меня? Удача спасает меня из раза в раз, но можно ли называть это удачей? Разве удача не должна приносить с собой что-то положительное? Что-то, что заставило бы меня вновь почувствовать радость, счастье, любовь и тепло. Нет, ничего из этого она с собой не приводит – лишь очередная порция боли, страданий и новых душевных терзаний.
В очередной раз прибиваю готовую табличку в воткнутую в землю деревяшку. Она становится частью мемориала, растущего с каждой минутой. Маленькие кусочки дерева, впитавшие мои раскаяние и скорбь.
Жить во имя страдания. Неужели такова моя судьба? Моя расплата? Быть может, это моё личное наказание за всё то, что я натворил? Может быть. Карма в этом мире точно существует, так почему же ей не показать мне, что за каждым выбором следуют последствия. Но тогда получается, что я не могу умереть из-за того, что ещё не получил всей порции своего наказания. Неужели это так работает? Или же здесь кроется что-то большее, чем обычная расплата за совершённые поступки, погубившие жизни сотен людей?
Помнится, Дженсен как-то говорил мне об этом. Всех деталей разговора не припомню, но кажется, он тогда говорил о своей жизни. Ему тоже тяжко пришлось, и много раз бывало, что он должен был умереть, но чудом оставался в живых. После очередного такого «чуда» он осознал, что не покинет этот мир, пока не выполнит определённую миссию. Ни её описания, ни её целей – он не имел о ней ни малейшего понятия, но понимал, что он должен что-то сделать, и тогда мир его отпустит.
Я кладу нож и деревянные дощечки рядом, и ненадолго отвлекаюсь, чтобы отдышаться. Моё тело устало, но сознание продолжает изматывающий диалог с самим собой.
Умер же он от моей руки. Выполнил ли он свою миссию? Или же я ему не позволил этого сделать? Сейчас уже невозможно ответить на эти вопросы, ведь он мёртв, но кое-что меня успокаивает, когда я задумываюсь об этом.
Он умер с улыбкой на лице.
Закончив с очередной табличкой, я отложил её в сторону. Почти закончил. Осталось лишь несколько, после чего мой своеобразный мемориал будет готов. Хоть что-то будет напоминать миру о них…
Интересно, а какая у меня может быть цель в этом мире? Какую миссию мне предстоит выполнить, чтобы заполучить столь желаемые мною искупление и спокойствие? Избавить этот мир от тьмы, что принесла в него с собой моя семья? Отца уже нет в живых, а мне умереть никак не дают, так что это точно не она. Спасти мир? Я не герой, а самый настоящий злодей. Таким людям не полагается что-то спасать. Скорее, я, идеально отыгрывая свою роль, должен уничтожать всё, что попадается на моём пути, но и этого я не делаю. По крайней мере, пока что, да и вряд ли искупление можно получить подобным образом. Быть может, я должен стать кем-то? Такая цель у меня действительно есть, но то ли это? Стоит ли вообще думать об этом сейчас?
Я втыкаю последнюю табличку в землю и выпрямляюсь, разминая затёкшие плечи. Вокруг меня – маленький лес из имён, вырезанных на дереве, каждое из которых напоминает мне о прошлом, которое я не в силах забыть. Он был разделён на два сектора, на одном из которых находились лишь те, с кем мне пришлось расстаться ещё в детстве, а на другом уже были таблички с именами тех, кто повстречался мне в недавнем приключении.
Оставалось воткнуть лишь последнюю деревяшку с инициалами. Самую ущербную, что будет стоять вдалеке от всех остальных. Пусть наблюдает лишь со стороны за всеми остальными.
Дженсен, наверное, осознал своё предназначение перед смертью. Или же нет? В тот день он целенаправленно шёл по намеченному пути, концом которого была наша дуэль, в которой я оказался победителем. Знал ли он, что результат будет таков? Понимал ли он, что его предназначение – проиграть мне? Или же он думал о ином?
Всё это чертовски сложно.
Сейчас мною двигает лишь одно желание – полностью закончить историю нашей семьи, а для этого мне нужно избавиться от Все За Одного, появление которого в нашей жизни стало главным катализатором событий, что привели к сегодняшнему дню. Быть может, именно таково моё предназначение в этой жизни – искупить свои и чужие грехи, избавившись от зла, что долгое время терзало и душило этот мир. Мне вполне по душе подобное, ведь… больше ничего и не остаётся. Я сделал всё, что желал, и смерть ВЗО станет моим последним желанием, которое я воплощу в жизнь. Что же будет дальше? Трудно сказать.
О будущем я и не задумываюсь. А смысл? Всё может поменяться бессчётное количество раз, корректируя события и цели раз за разом. Нет смысла думать о такой нестабильной херне как будущее. Каждый шаг, каждая мысль и каждое действие могут привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Я осознаю, что попытка его предугадать – это ловушка, в которую легко попасть. Оно меняется, как песчаная буря, ускользает сквозь пальцы, не позволяя схватить его и удержать. Я не могу строить планы, основываясь на том, что может никогда не случиться. Все эти возможные сценарии, которые возникают в моей голове, – они иллюзорны. Будущее – это не что-то, что можно спланировать или предсказать с точностью. Это бесконечный лабиринт возможностей, и любой поворот может привести к новому, неожиданному исходу.
Вырезав нужные инициалы на дереве, я отошёл от скопления имён в сторону, взял последнюю доску в руку, вставил её в землю и прибил к ней нужную табличку. Она будет стоять вдалеке от всех остальных, ибо находиться рядом с ними права не имеет. Эти инициалы причинили слишком много боли им, потому уж лучше они будут находиться в одиночестве.
Поэтому с некоторых пор я предпочитаю жить настоящим. Здесь и сейчас – это единственное, что имеет значение. Мои действия сегодня определяют то, что произойдёт завтра, но не более того. Нет смысла терзать себя мыслями о том, что может быть. Всё, что я могу сделать, – это сосредоточиться на своей цели и идти к ней, несмотря ни на что.
Возможно, когда-нибудь, когда моя миссия будет завершена, я смогу взглянуть на это всё с другой стороны. Быть может, я увижу смысл в хаосе, который кажется мне столь бессмысленным сейчас. Но до тех пор я не позволю себе отвлекаться на размышления о будущем. Оно придёт само по себе, и я встречу его таким, какое оно будет, без иллюзий и ложных надежд.
Получится ли у меня выполнить эту миссию так, чтобы всё для меня закончилось счастливо? Вряд ли. Историй о подобных мне очень много, и в каждой из них финал один и тот же – закономерный конец для злодея, что оборвал множество жизней. Кто-то радуется таким исходам, празднует победу вместе с героями, а до антагонистов им дела нет – никто не сопереживает плохим парням.
Никто не будет беспокоиться обо мне. Никто не проронит за меня слезинку. Всё вполне справедливо. Я не против.
Ведь величайший злодей на то таковым и является, что его ненавидят все, но при этом признают и страшатся лишь при одном упоминании о нём. Этого мне вполне достаточно.
– Так мой слух не обманул меня, – донёсся знакомый голос за моей спиной. – Ты здесь.
Хорошенько я так в мысли ушёл, учитывая то, что я даже не заметил её. В следующий раз может так не повезти. Нужно быть более бдительным и внимательным, если не хочу помереть от случайного врага, решившего атаковать в спину.
Я медленно обернулся и увидел в нескольких метрах от меня знакомую девушку. Она стояла на фоне разрушенных зданий, среди обломков и пепла, как живое напоминание о жестокой реальности этого мира. Короткие фиолетовые волосы были скрыты под медицинской повязкой, туго обмотанной вокруг головы, оставляя лишь несколько прядей выбиваться наружу. Большие пластыри покрывали её лицо, особенно подчёркивая синяк под глазом и порез на щеке. Её взгляд был твёрдым и решительным, несмотря на усталость, читавшуюся в её глазах.
Одно из её ушей, то самое, которое больше всего пострадало в предыдущей схватке, было аккуратно замотано бинтами, скрывая повреждения и поддерживая ушной штекер. Её руки, тоже замотанные бинтами, выглядели болезненно, но она держалась прямо, не показывая своей слабости.
– Выглядишь намного лучше, чем при нашей последней встрече, – улыбнулся я, чем слегка разозлил новоприбывшую.
– Ты сейчас издеваешься, да? – нотки злобы отчётливо слышались в её голосе.
– Вовсе нет, – мой спокойный ответ разозлил её ещё больше.
– И что же во мне изменилось? Дело ведь явно не в косметике и духах, – с сарказмом проговорила она.
– Твой взгляд стал намного живее, – уже серьёзным тоном произнёс я. – Сейчас я своими глазами вижу настоящую Джиро Кьёку, которой управляет её собственный разум, а не гнев и желание отомстить.
Она на мгновение замерла, осмысливая мои слова. Её лицо оставалось непроницаемым, но я заметил, как её глаза едва уловимо расширились от удивления.
– Ты ведь явно знаешь, что за херня со мной творилась, не так ли? – прямо спросила она.
– Возможно, – пожал плечами я, встречая её взгляд. – Я уже ни в чём не уверен.
Она сделала несколько шагов вперёд, приближаясь ко мне. Каждый её шаг был уверенным, несмотря на видимые раны и усталость. Кьёка всё ещё слегка побаивалась меня, но всё же подходила ближе, что показалось мне удивительным и забавным одновременно. Она остановилась передо мной, чуть приподняв голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
– Так что же со мной было? – вновь решила поднять эту тему Джиро.
– Контроль сознания, – продолжал спокойно отвечать я. – Я же уже говорил тебе об этом в прошлый раз.
– Ты думаешь, что я поверю тем твоим словам? – она явно была зла на меня, но точно не за ту драку, а, скорее, за другое. – Думаешь, что поверю в чушь о том, что это именно ты управлял мной всё это время?
– А есть причины сомневаться?
– Это очень нелогично, Син, – с раздражением произнесла Кьёка. – Зачем тебе настраивать меня против себя же? Какой в этом смысл?
– Не нужно искать в этом смысл, – продолжал стоять на своём я. – Я уже рассказал тебе правду, а верить в неё или нет – твоё дело.
Я не могу рассказать ей обо всём – ей это знать не нужно. Мне не хочется обелять себя при помощи рассказа об отце и всех его деяниях. Это… наши семейные дела, и отвечать за них должна вся семья, а не один человек. По крайней мере, я так считаю.
– Почему ты не хочешь рассказать, что на самом деле произошло? Почему продолжаешь скрывать правду? – похоже, ей было очень печально от этого, если судить по её голосу, но признаваться я точно не намерен.
– А есть ли какой-то смысл от этой правды, Кьёка? – этот вопрос мне показался вполне логичным. – Изменит ли правда то, что уже произошло? Поможет ли она нам? Хоть какая-то от неё польза будет? – шквал вопросов заметно остудил её пыл. – Она уже ничего не изменит. Так смысл пытаться узнать её? Чтобы… что? Разве только для душевного спокойствия и закрытия внутреннего гештальта – не более.
Кьёка не отводила взгляд, изучая меня, пытаясь понять, правда ли я верю в то, что говорю.
– Возможно, ты и прав, – сказала она наконец, её голос был почти шёпотом. – Но мне всё равно хочется знать. Пусть правда ничего и не изменит, но это... это хоть что-то.
Я вздохнул, понимая её желание, но не имея никакого намерения раскрывать все детали. Её стремление к истине, к ясности, было понятным, но в мире обычной правды никогда не было недостаточно.
– Правда часто приносит больше боли, чем утешения, – ответил я. – Особенно в нашем случае. Знать всю правду о том, что произошло, не принесёт тебе покоя. Она лишь добавит к потоку твоих негативных мыслей ещё парочку.
– Может быть, – она нахмурилась, не до конца соглашаясь. – Но я уже привыкла к боли. Мы все привыкли. И если эта правда сможет хотя бы немного прояснить мне то, что произошло, я готова её выслушать.
Я покачал головой, ощущая груз своих собственных слов. Конечно, наверное, мне не стоило говорить с ней такими загадками, но мне бы не хотелось посвящать ещё и её в свои семейные дела.
– Иногда лучше оставить прошлое в прошлом, Кьёка, – сказал я. – У каждого из нас свои демоны, свои секреты и скелеты в шкафу. Но не все они должны быть раскрыты. Некоторые вопросы должны оставаться без ответов, чтобы мы могли двигаться вперёд.
Она отвела взгляд, глядя на руины вокруг нас. Атмосфера была не из лучших, но она идеально подходила под тон нашего разговора.
– В этом мире слишком много вопросов без ответов, – тихо произнесла она. – И каждый из них тянет нас назад. Мы словно застряли в паутине прошлого, и каждый шаг вперёд лишь запутывает нас ещё больше.
Мне понятны её чувства, её позиция и её слова, но и я не мог отступить. По крайней мере, точно не сейчас, когда столько всего уже сделано. Малейшая ошибка могла разрушить все мои труды, потому нужно было держаться.
– Вопросы без ответов – это не всегда плохо, – сказал я. – Это напоминает нам, что мы живы, что у нас ещё есть за что бороться. Но иногда лучше принять, что некоторые ответы никогда не будут найдены.
Она кивнула, признавая мою правоту, но её взгляд оставался печальным.
– Значит, ты никогда не расскажешь мне всей правды? – спросила она, её голос был тихим, почти шёпотом.
– Нет, – ответил я твёрдо. – Некоторые вещи лучше оставить неизвестными. Это не изменит того, что уже произошло, и не поможет нам в будущем, – пожал плечами я и отвёл взгляд. – Но ты можешь узнать все ответы сама после того, как этот ад закончится. Препятствовать не стану, – мне показалось, что ей нужно дать небольшую надежду, и именно поэтому эти слова легко вылетели из моих уст.
Глаза моей собеседницы были полны печали и тревоги, но при этом ей стало заметно легче, когда она услышала, что всё же может узнать всю правду, хоть для этого ей и придётся потрудиться. Уж не знаю, как она это сделает, но почему-то вполне уверен, что ей это по силам – уж слишком она целеустремлённая и упрямая. Немного даже меня напоминает.
– Как ты себя чувствуешь? – перевёл тему я.
– Всё тело болит, – с хрипотцой в голосе ответила Джиро. – Иногда голова кружится, ухо отдаёт фантомной болью, а ещё быстро ходить не могу из-за повреждённых рёбер. Рука же почти зажила. Врачи говорят, что мне потребуется несколько дней для полного восстановления.
– Это радует, – прикрыл я глаза, пытаясь насладиться слабым прохладным ветром, что обдувал моё лицо. – Встретилась с одноклассниками?
– Их лица были первыми, что я увидела после пробуждения, – Джиро слабо, но так тепло улыбнулась. – Многие из них плакали, да и я тоже разревелась. Они… беспокоились за меня всё это время.
– Смогли нормально поговорить?
– Да, – её взгляд переместился в сторону. – О многом.
– Предложили тебе вернуться? – в ответ на свой вопрос я получил одобрительный кивок. – И что ты думаешь насчёт этого?
– Пока не знаю, – пожала плечами она. – Я столько всего натворила, что теперь не знаю, достойна ли я находиться рядом с ними.
– Ты о чём? – вопросительно изогнул бровь я.
– Не делай вид, что не понимаешь, – и вновь в её голосе было замечено раздражение. – На моих руках кровь, Син. Много крови. Разве имеет право убийца быть в числе героев?
– Кровь на твоих руках? – сделал максимально удивлённое лицо я. – Не помню такого.
– Не прикидывайся! Ты прекрасно понимаешь, о чём я! Все эти убийства, вся эта кровь…
– Это же всё я сделал, – глаза Джиро удивлённо округлились от такого заявления. – Я убивал людей, героев и злодеев. Только на моих руках здесь кровь. Ты же… пыталась остановить меня. Долго и упорно тренировалась, посвятила этому всё своё время после ухода из академии и даже смогла сразиться со мной в честном поединке. Да, не победила, но заметно потрепала.
В её голове явно произошёл мощный диссонанс. Быть может, она сразу поняла, на что я намекаю, но её душа отказывалась такое принять, как и наивный разум. Наверное, она и не подумала о том, что я могу так поступить.
– Так вот в чём дело, – до неё дошло осознание. – То-то я думаю, почему ребята ко мне так хорошо относились.
Глаза Джиро расширились от шока. Она как будто замерла, переваривая услышанное. Её дыхание стало частым и прерывистым, как у человека, который только что осознал нечто невероятное и трудно постижимое.
– Ты... ты не можешь серьёзно это говорить, – голос её дрожал, как листок на ветру. – Ты не можешь просто взять на себя всю вину. Это... это неправильно, Син!
– А я никогда и не задумывался о том, что правильно, а что – нет, – в своей манере ответил я. – Если ты собираешься говорить об этом, то для этого у тебя не очень подходящий собеседник. Я сделал то, что посчитал правильным, и для меня оно уже не перестанет быть таковым. Либо прими это, либо просто не спорь. Тем более, Кьёка, дело уже сделано.
Она отступила на шаг, её руки дрожали. Губы беззвучно шевелились, как будто она пыталась найти слова, но не могла. Джиро бросила взгляд на свои руки, будто впервые увидела их. Руки, которые она считала осквернёнными, теперь были чистыми в её сознании, благодаря моему поступку.
– Но зачем? – прошептала она, глядя на меня с невероятной смесью эмоций: удивлением, благодарностью, гневом и отчаянием. – Зачем ты сделал это для меня?
– Ты заслуживаешь шанс на нормальную жизнь, – ответил я, стараясь вложить в свои слова как можно больше искренности. – Ты заслуживаешь быть с теми, кто тебе дорог, и жить, не терзаясь тем, что было сделано в прошлом. Это мой способ искупить свои грехи, если угодно.
Хоть это уже и поздно делать, мне бы не хотелось, чтобы перед решающим сражением за моей спиной была куча ошибок, которые я даже не постарался исправить. Я не герой и никогда им не стану, но... почему бы не сделать хоть одно, но доброе дело?
Слёзы начали стекать по её щекам, но она не смахивала их. Джиро смотрела на меня, будто видела впервые. Её взгляд был полон эмоций, которые невозможно было выразить словами.
– Как там учитель Айзава? – вновь смена темы, чтобы она не зацикливалась на грустном. – Его сильно так потрепало в последней битве героев и злодеев.
– Шигараки постарался, – пытаясь прийти в себя, ответила Кьёка. – Теперь у него нет одного глаза и одной ноги.
– А ещё заметный шрам на лице. Теперь он будет выглядеть ещё более устрашающе, – позволил себе сыронизировать я. – Не спрашивал про меня?
– Пару раз спросил кое-что, но углубляться не стал, – Джиро опустила взгляд. – Мне кажется, он знает про то, чем я занималась после ухода из академии.
– Но не стал тебе ничего говорить, верно?
– Полагаю, он всё понял. Только теперь не знаю, как он со мной поступит.
– Ну, из академии он точно не станет тебя выгонять, как и не станет распространяться о твоих делах, – в этом я был уверен на все сто процентов. – Но тебе придётся трудиться больше остальных – это точно. Вряд ли он позволит тебе расслабиться.
– Так говоришь, будто хорошо знаешь его, – нотки осуждения в её голосе никак не повлияли на меня.
– Я не знаю его так хорошо, как мне бы этого хотелось. Впрочем, это не мешает мне понимать его, – я позволил себе поднять взгляд на небо, что было затянуто тёмными тучами и серыми облаками. – С виду он суровый мужик, но сердце и душа у него добрые. По одному его взгляду можно понять, что он повидал немало дерьма в своей жизни, потому он судит людей слегка иначе – не с позиции идеального и шаблонного героя. Ему близок свет, но не так уж чужда и тьма – это делает его отличным учителем будущих героев.
Джиро, казалось, постепенно приходила в себя. Её дыхание становилось ровнее, а слёзы начали высыхать на щеках. Её взгляд, хотя всё ещё полон эмоций, был теперь более спокойным. Она внимательно слушала мои слова о Айзаве, и я видел, как её лицо мягко озаряется пониманием и теплотой.
– Звучит так, будто ты теперь завидуешь, что не в нашем классе, – сказала она, вытирая остатки слёз с лица. – Может, в другой жизни ты бы и сам стал хорошим учителем.
Я позволил себе улыбнуться в ответ на её слова. Эта мысль на миг показалась мне забавной и даже немного грустной. В другой жизни, может быть, всё могло бы быть иначе. Возможно, встретив такого человека, как Айзава, раньше, я смог бы избежать тьмы, в которой оказался.
– Может быть, – тихо ответил я, возвращая свой взгляд на небо. – Кто знает, что было бы, если бы всё сложилось иначе. С другой стороны, чему я способен научить? Убивать злодеев и героев, не разбираясь? Или же толкать пафосные и громкие речи? Такому их и другие обучить могут. Но… было бы интересно посмотреть на такой вариант событий.
После этих слов наступило несколько мгновений тишины. Ветер прошелестел в кронах деревьев, принося с собой лёгкую прохладу. Мы оба стояли, погруженные в свои мысли. Джиро, наконец, полностью успокоилась, её дыхание стало ровным и глубоким.
