Текст книги "Сценарист (СИ)"

Автор книги: Син Айкава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 122 (всего у книги 158 страниц)

– Я убил его по достойной причине! – огрызнулся подросток из последних сил. – Он не спас меня, Мики и остальных, хотя видел наши глаза и наши мнимые мольбы о помощи!

– Оу, ты же до сих пор думаешь, что Всемогущий тогда пришёл к вам, – будто бы вспомнил Кенджи. – Неловко вышло.

– О чём ты? – не понимал Син.

– Ну-у… дело в том, что, – отец сделал паузу, после чего мерзко улыбнулся, что не предвещало ничего хорошего, – он никогда не приходил к вам.

Всё. Теперь младший Айкава перестал понимать всё, что слышал и видел. Мысли в один миг затихли, уступив место тишине и пустоте. Глаза подростка расширились до невиданных ранее размеров, зрачки сузились, а рот открылся в шоковом удивлении.

– Но… он был там… – не верил Син. – Я и Мики видели его…

– Я внушил тебе это воспоминание, когда редактировал твой разум. Пришлось, конечно, и разговоры с Мики в твоей памяти немного изменить, чтобы всё было логично, но результат стоил того – ты возненавидел не только героя номер один, но и всех героев в целом, а это мне и было нужно.

Мир Сина полностью разрушился в одно мгновение. За пару минут он потерял смысл всего того, что он делал ранее, ради чего жил и ради чего затевался весь этот путь. Он больше не мог доверять тому, что видел, что слышал и что чувствовал – всё это время его окружала лишь одна ложь.

– К слову, именно в тот момент, когда ты начал зачитывать Всемогущему обвинения, мне удалось проникнуть в его разум и быстро отредактировать его воспоминания так, чтобы ваш разговор был более правдивым, драматичным и искренним. Похоже, до того времени его причуда не дала мне взять контроль над его разумом, в результате чего у меня получалось лишь навеивать ему смутные образы, что быстро растворялись, но, когда его способности полностью исчезли из его тела, мне всё-таки удалось залезть к нему в голову, что помогло сделать сцену с расправой более эмоциональной.

Прошлое, настоящее и будущее слились в горькую массу неопределённости. Это был не просто удар по сознанию парня – это был крах всего, во что он верил и ради чего он жил, ради чего он просыпался по утрам, поднимался на ноги и шёл вперёд.

Теперь не было ничего. Лишь пустота, что подавила даже отчаяние.

– Я знаю всё про тебя, Син, потому что я – это ты, а ты – это я, и это факт, а не просто красивая фраза, наполненная поэтизмом, – был доволен собой Кенджи. – Но мне непонятно лишь одно – что за причуду вживил тебе ВЗО? Причуда, что усиливает другую причуду, просто не может существовать. Это же очевидный бред. Но усиливающий эффект действительно есть. Тебе самому не кажется это… странным?

Парень сломался. Полностью. Его уже ничего не интересовало. В один момент он лишился всего, что имел, и теперь всё, что ему хотелось – перестать страдать. Он больше не желал бороться – не было смысла. Его переиграли, его уничтожили, его растоптали, его обманули. Реальность, которой он жил, оказалась ложью, и именно это понимание уничтожило его последнюю опору.

Не за что было больше мстить, как и не за чем было больше бороться. Всё потеряло свой смысл. Парень с головой нырнул в пустоту, не желая больше продолжать страдать.

Его враг победил. Син сдался.

– Кстати, если тебя интересует причина, почему Все За Одного тебя сразу не узнал, то тут всё достаточно просто – он избавился от большей части старых воспоминаний после первой битвы с Всемогущим. Тогда он получил сильные повреждения тела и лишился большей части сил, которая позволяла ему хранить воспоминания даже трёхсотлетней давности. В общем, он посчитал, что информация о том, что ты являешься моим сыном, не стоит того, чтобы выделять под неё столь драгоценное место в мозгу. Как-то так.

Монстр больше не держал подростка – не было смысла. Син, не оказывая сопротивления, рухнул лицом в песок и застыл. Вставать не хотелось, да и не нужно было. Противостоять отцу не было смысла – тот был сильнее и умнее его. Парень всё это время был его марионеткой, выполнял его приказы и желания, а он этого даже не понимал. Его полностью переиграли и победили – спорить с этим было бесполезно.

«Не слушай его».

– Тебе больше не нужно сражаться со мной, Син. Всё кончено, – огласил вердикт Кенджи. – Но твоя роль всё ещё не исполнена, ибо основная моя цель не выполнена. Все За Одного всё ещё жив, а это значит, что тебе предстоит сразиться с ним вновь. У меня нет таких сил, чтобы противостоять этому монстру, но они есть у тебя. Поднимись, мальчик мой, – сын никак не отреагировал на этот приказ. – Всё ещё перечишь мне, да? Упрямый, как твоя мать, – грустно ухмыльнулся он. – Ному, подними его.

«Борись».

Услышав приказ, монстр резким движением поставил Сина на ноги. Взору мужчины предстало практически безжизненное лицо, в глазах которого больше не было блеска. Создалось впечатление, будто бы перед ним стоял труп, и это даже немного пугало старшего Айкаву.

– Мне придётся ещё раз вмешаться в твой разум. Предстоит много работы, но я сделаю так, что уже через неделю ты будешь вновь уверен в себе, и с этой самой уверенностью ты отправишься в Японию и, наконец, прикончишь того, кто испортил наши с тобой жизни. Ты же не против? – ответа, как и ожидалось, не последовало. – Впрочем, плевать. Хочешь ты того или нет, ты всё равно сделаешь так, как я прикажу. Тебе не привыкать быть моим послушным псом.

«Не сдавайся».

Кенджи медленно приблизился к сыну и занёс руку для пробуждающей пощёчины, но в тот момент, когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, Син тут же сконцентрировал n-ое количество воздуха в своей руке, сделал его более плотным и, быстро замахнувшись, атаковал отца прямо в живот, чего тот никак не ожидал.

«Так держать».

Удар от Сина заставил Кенджи отлететь на пару метров назад, после чего он рухнул на песок, предварительно выплюнув весь воздух из лёгких. В этот момент в его глазах мелькнуло нечто, смешанное из удивления и гнева. С мрачной усмешкой на лице, мужчина поднялся, вытирая следы песка с одежды, и направил свой презрительный взгляд на Сина.

– И что это было? – с нотами раздражения в голосе спросил мужчина.

– Не знаю, – мрачно ответил парень. – Рука сама потянулась, причуда сама активировалась, а я просто был не против.

– Хочешь сказать, что что-то тобой управляло?

– Может быть, – без эмоций в голосе произнёс Син. – Мне не впервой быть чей-то марионеткой, так ведь?

Как этот урод посмел атаковать меня? Думает, что он лучше меня? Хочет показать мне, что он всё ещё может сражаться? Ничего… Я выбью это дерьмо из него! Он станет послушным вновь! Станет моей преданной собачкой, что больше ни разу не позволит себе пойти против меня. Плевать, что это мой сын – я не потерплю такого отношения к себе! Я лучше него! Сильнее! Умнее! Этот сопляк до сих пор не понял, что противостоять мне бесполезно. Надо показать ему ещё раз, что его ждёт, если он снова решит противостоять мне.

– Мальчик мой, сломай ему обе руки, – злобно ухмыльнулся Кенджи. – И избей хорошенько. Он должен осознать свою ошибку по полной.

Чудовище устрашающе оскалилось и принялось исполнять приказ. Конечности подростка начали выгибаться под такими углами, под какими не должны были, но хруста всё ещё не было слышно. Сам же Син был предельно спокоен. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, а ведь вот-вот ему должны были сломать конечности, что даже для профессионального героя, что пережил множество самых разных травм, было бы очень неприятно.

В момент, когда кости парня должны были сломаться, произошло весьма неожиданное событие: прямо перед носом монстром сверкнула чья-то седая шевелюра, а через мгновение обе руки здоровяка уже лежали на песке, будучи отрубленными. Через пару секунд из поля зрения чудовища и мужчины пропал и Син, что, похоже, не стало сюрпризом для последнего.

– А я уж думал, что вы не появитесь, – издал смешок старший Айкава.

– Спасибо, что подождал, – ответил ему старческий голос.

Открыв глаза, что всё это время были прикрыты от внезапного и сильного порыва воздуха, Син увидел перед собой лицо человека, которого никак не ожидал увидеть в этом месте. Сам же новоприбывший слабо улыбался, смотря на подростка через линзы солнцезащитных очков, поправляя при этом воротник своей белой рубашки, что выглядывала из-под пиджака чёрного цвета.

– Грим? – хриплым голосом спросил Син.

– Прости, что так долго, – успокаивающе и тепло ответил Хастл. – С тобой всё в порядке?

– Бывало и лучше.

– Значит, не всё ещё потеряно, верно? – лучезарно улыбнулся старик, после чего переместил свой взгляд на Кенджи. – Убежать сможешь?

– Убежать? – слегка удивлённо спросил подросток. – Хотите, чтобы я оставил вас?

– Да, – прямо ответил Грим. – Полагаю, он уже рассказал тебе обо всём, так что, вероятно, ты сейчас сломлен. В таком состоянии тебе не победить этого сукина сына.

– Как грубо, – подметил отец подростка.

– Уходите отсюда, Грим, – поднялся на ноги Син и мрачно посмотрел на отца. – Ему нужен только я. Вам нет смысла биться за чужого человека вроде меня.

– Отнюдь, ты мне не чужой, – отрицательно повертел головой старик. – Убегать сам не будешь, да?

– Я не оставлю вас умирать.

– Это было ожидаемо, – слабо ухмыльнулся Грим, после чего посмотрел в сторону. – Забирай его и сматывайтесь отсюда!

Син в тот же момент, когда Грим дал приказ уходить, посмотрел в сторону и в это же мгновение был подхвачен и с силой закинут на плечо ещё одним появившимся на поле боя человеком – Клаусом Густавсоном. Подросток был поражен моментальной реакцией и внезапным появлением этого подростка, с которым он ещё утром сражался за право отправиться в это место.

Клаус, что был одет в свой костюм линчевателя, не проявлял эмоций на своем лице, но его глаза выражали решимость и некоторое беспокойство.

– Что ты делаешь? – попытался вырваться из хватки Потрошителя Син, но тот держал его очень крепко.

– Вы уверены в своём решении? – проигнорировав человека на своём плече, Клаус поинтересовался к Грима, который готовился к сражению.

– Наше сражение уже давно было вопросом времени, – ответил старик. – Я закончу эту историю здесь и сейчас.

– Как скажете, – ответил линчеватель, после чего быстро направился к выходу.

– Отпусти меня! – кричал младший Айкава, пытаясь выбраться. – Грим, уходите!

Хастл же ухмыльнулся, услышав это, и немного опустил взгляд, после чего решил сказать подростку несколько слов на прощание:

– Не переживай, Син, – повернулся он лицом к парню и улыбнулся. – Позволь дедушке сделать хоть что-то хорошее для своего внука, – его взгляд вернулся к Кенджи. – Хотя бы в этот раз.

Через несколько секунд оба подростка скрылись за массивными дверьми, оставив двоих взрослых мужчин наедине друг с другом.

– Всё ещё думаете, что можете победить меня? – ухмыльнулся Кенджи. – В прошлой нашей схватке я почти убил вас.

– И сейчас я заставлю тебя пожалеть, что ты тогда не сделал этого, малыш Кенджи, – спокойно улыбнулся старик, но уже через несколько секунд улыбка сменилась холодной серьёзностью. – Ты поплатишься за то, что сделал с моей дочерью и моим внуком, ублюдок.

Глава 57.0. Aut inveniam viam aut faciam.

Потрошитель с Сином на плече быстро выскочил за массивную дверь, пробежал по коридору и вышел к пустой станции метро. Больше всего ему сейчас хотелось сесть на поезд и убраться от этого места побыстрее, но, вероятно, главный злодей всей этой истории предусмотрел подобный ход событий, потому транспорта для отступления не оставил.

«Придётся бежать по рельсам», – подумал Клаус, но тут же отсёк эту мысль, ибо их путь в таком случае становился очень долгим и выматывающим.

Быть может, если бы линчеватель был сейчас один, он бы смог осуществить подобное, но в данный момент времени на его плечи давило грузом тело злодея-подростка, который, в добавок, умудрялся сопротивляться его хватке.

– Что ты делаешь? – недоумевал младший Айкава, пытаясь соскочить с плеча держащего его человека.

Клаус не отвечал – сейчас любой ответ был бесполезным. Син вряд ли понимал, в какой опасности он находился, потому Клаусу нужно было действовать самостоятельно, полагаясь лишь на свой ум, свою сообразительность и свою рациональность. Быть может, линчеватель и злодей смогли бы эффективно работать в команде, но точно не сейчас – последний был морально уничтожен и раздавлен, а такой командный партнёр будет мешать не хуже самого сильного противника.

– Отпусти меня! – продолжал сопротивляться Син, активно двигая ногами.

Несколько неприятных ударов ступнями пришлось по плечу и груди линчевателя, но тот уверенно стерпел боль, продолжая думать, как им стоит покинуть данную территорию. В его голову закралась мысль буквально прорубить себе выход, разрушив потолок, но и эта идея была вскоре отброшена – они находились на большой глубине, потому данный вариант побега был чем-то из уровня «можно, но невозможно».

– Достал, – произнёс, наконец, Айкава и, активировав причуду воздуха, направил воздушную волну прямо в затылок Клауса.

Тот явно не ожидал подобной атаки, потому никак защититься от неё не сумел. В итоге ему пришлось бросить тело подростка и отлететь недалеко в сторону. Благо, никаких болезненных столкновений со стенами не было – Клаус успел грамотно перегруппироваться и приземлиться на ноги. Конечно, теперь голова немного побаливала, но это всё же лучше, чем если бы он влетел лицом в бетонную стену.

Син же без каких-либо намёков на боль и дискомфорт поднялся на ноги, отряхнулся и посмотрел на линчевателя, который в данный момент смотрел на него глазами хищника, что отчаянно пытается найти способ сбежать от более могущественного противника.

«Похоже, он сильно напуган», – сделал вполне логичный вывод у себя в голове злодей.

– Так хочется сбежать? – прямо спросил он. – Так беги – только мне не мешай.

Услышав это, Клаус оскалился. Он отчётливо понимал, в какой ситуации они находились и какая опасность им грозила, но вот Син, похоже, особо не волновался по этому поводу, и это очень сильно злило линчевателя.

– Жить перехотелось? – гневно спросил Густавсон. – Нам нужно бежать, понимаешь? Пока старик отвлекает его, у нас есть шанс скрыться!

– «У нас»? – ухмыльнулся Син. – Тебя так волнует моя жизнь и судьба? С какого это момента мы с тобой стали настолько близки, что ты начал переживать за меня? Мне кажется, что мы ещё утром обо всём поговорили, когда я проломил твоим телом стену, – улыбка придала лицу подростка злодейский оттенок.

– Ты хоть понимаешь, что вообще происходит?! – сорвался Клаус. – Ему удалось сломать тебя! Теперь ты не представляешь для него абсолютно никакой угрозы! В твоём нынешнем состоянии ты ничего не сделаешь ему!

– И что с того? – этот вопрос удивил линчевателя. – Думаешь, что побег поможет? – грустно ухмыльнулся злодей, присаживаясь на рядом стоящую скамью. – Отец знает обо всём, что я собираюсь сделать, и обо всём, о чём я думаю и могу подумать, понимаешь? У него всё идёт по сценарию, и почему-то ни одно моё действие не пошло наперекор его планам. Знаешь, почему? Потому что он с самого начала контролировал абсолютно всё: меня, мои мысли, мои действия, моё мировоззрение, мысли и мнения людей вокруг и их восприятие. Чёрт побери, быть может, даже этот наш разговор полностью прописан им: каждое наше слово, каждый звук из наших уст, каждая реакция и каждое движение глаз. Он способен контролировать всё, что мы считаем своим. Ему удалось создать идеальную сцену для его постановки, и что бы мы сейчас не предприняли, он будет действовать наперёд. Как ты думаешь, учитывая всё это, побег поможет?

Несмотря на то, что Син был морально сломлен, раздавлен и унижен, у него как-то получалось мыслить логически. Конечно, все его мысли носили лишь негативный оттенок, но даже это было лучше того, что с ним творилось несколько минут назад, когда Кенджи раскрыл ему всю правду о его жизни и судьбе. В тот момент в его голове не было ничего, кроме пустоты, но вот сейчас что-то питало его разум, не давая тому полностью кануть в бездну.

– Ещё можно придумать какой-то план, – не сдавался Потрошитель. – Стоит отступить и всё обдумать.

– Поздно уже отступать, – Син был непреклонен. – Что бы мы не сделали, всё сыграет ему на руку. Остаётся лишь просто действовать, надеясь, что его план не абсолютен.

– То есть, ты предлагаешь просто атаковать его, пока что-нибудь не получится? – Клаус был не сильно восхищён данным планом. – Это же бессмысленно и бесполезно!

– Верно, – блеск удивления снова показался в глазах Потрошителя, – пожалуй, это не самый лучший план, но другого пока просто нет, – пожал плечами Айкава. – Но и побег ничего не даст. Отец найдёт меня за считанные часы сразу после того, как я сбегу, как и тебя. Сейчас есть хотя бы милипиздрический шанс на победу над ним, ибо он уже успел вдоволь попользоваться своей причудой, потратив на это некоторые силы. Если дать ему сейчас перерыв, шанс на успех упадёт до нуля.

Син сам не успевал понимать, что говорит. Создалось впечатление, будто бы им снова управляют, но этот контроль чувствовался по-иному. Если от управления отца ему было слегка дискомфортно, то в данный момент он ощущал странное тепло в груди, которое медленно растекалось по всему телу.

– Как ты вообще можешь сейчас так говорить? – Густавсон был поражён. – Разве ты не напуган? Не сломлен? Не уничтожен? Почему ты продолжаешь бороться даже после того, как узнал всю правду?

– Я чертовски напуган, Потрошитель, – признался Син, опустив голову. – Честно говоря, ещё пару минут назад мне хотелось просто… сдохнуть. Не было желания продолжать жить, особенно когда понимаешь, что всё это время все твои мысли, слова и действия принадлежали не тебе. Собственно, я и сейчас не знаю, что делать, как говорить и какие эмоции выражать. Всё в один момент стало… каким-то чересчур сложным, – подросток поднял взгляд вверх и посмотрел на яркие лампы слегка влажными глазами. – По правде говоря, когда он всё рассказал, мне хотелось просто протянуть ему руку и дать ему сделать со мной всё, что он только пожелает. В конце концов, я с самого начала был только его игрушкой, так что ничего бы в моей жизни не поменялось. Наверное, он бы стёр мне память о себе, своей причуде и своих действиях, чтобы я был более уверенным в его приказах, которые бы считал своей волей и своими желаниями. И знаешь, я был почти близок к этому решению, но… что-то внутри меня продолжало бороться. Какой-то… неизвестный мне голос прозвучал в голове, и он просил меня не сдаваться. Он показался мне знакомым, хоть и слышал я его впервые, но именно этот голос помог мне не впасть в бездну окончательно. В добавок, когда я увидел Грима и услышал его слова, что-то внутри меня щёлкнуло. Голос не звучал, но вот в груди появилось странное тепло, которое я ощущаю до сих пор. Видимо, это из-за того, что он назвал меня своим внуком, – парень слегка поёжился. – Не знаю, что это означает, но его слова, безусловно, внесли свой вклад в моё «пробуждение». И теперь, когда я хоть немного соображаю, мне кажется, что я должен вновь побороться с отцом и постараться его победить.

На лице подростка была лёгкая улыбка, что излучала слабое тепло, а из правого его глаза потекла маленькая и одинокая слеза. Заметив появление последней, Айкава быстро стёр её рукой. Лишь на секунду на его лице можно было увидеть неслабое удивление, но через мгновение оно заменилось обычным серьёзным выражением.

– Не знаю, что будет дальше. Быть может, мне удастся победить отца, и тогда я обрету свободу, которую никогда не имел, – юный злодей поднялся на ноги и слегка размялся. – Но может быть и такое, что я проиграю, и в таком случае мне хочется верить, что я успею прикончить себя раньше, чем он успеет взять меня под полный контроль.

– Ты даже готов умереть, чтобы не дать ему управлять тобой? – потрясённо спросил Густавсон.

– Вся моя жизнь – ложь, которой управлял отец. Мне кажется, что, учитывая это, ей можно легко пожертвовать, ибо никакой ценности она уже не имеет. Тем не менее,– Син позволил себе ухмыльнуться, – я не собираюсь просто так прощаться с ней. По крайней мере, ровно до того момента, пока не убью этого ублюдка, что, будучи самым слабым, никчёмным и просто трусом, повесил вину на всех, кроме него самого. Даже жену свою убил лишь из-за того, что та оказалась смелее и сильнее его. Грех будет не забрать такого с собой, если всё же мне предстоит сегодня умереть.

Почувствовав, что тело слегка отошло от боли и усталости, Син решительно устремил взгляд на вход в коридор, намереваясь вновь отправиться на схватку со своим отцом. И он бы сделал это незамедлительно, да только вот его внезапный и не совсем желанный собеседник не хотел так просто его отпускать.

– Почему ты продолжаешь бороться? – искренне не понимал Клаус. – Ты ведь понимаешь, что тебе не победить, и осознаёшь, что уже проиграл. Так почему же ты продолжаешь делать то, что бессмысленно и бесполезно? Какой в этом смысл?

Юный злодей взглянул в глаза Густавсона, что были наполнены страхом и непониманием, пытаясь понять, чего тот пытается добиться.

«Я же уже ответил на этот вопрос. Он желает услышать что-то другое?», – пронеслось у него в голове.

– Видимо, как бы я того ни хотел, моя душа всё ещё не может сдаться, – лучшего ответа Син просто не имел. – Тело и разум уже сломлены, но не душа, и только она заставляет меня двигаться дальше. Тут нет никакого рационального объяснения, – пожал плечами он. – Другой вопрос в том, что именно ты хочешь услышать? Ты продолжаешь спрашивать меня об одном и том же, хотя все ответы я уже выложил. Чего ты хочешь добиться? Я не понимаю.

Лицо Клауса изменилось, как будто он потерял последние остатки уверенности. Он посмотрел на Сина с недоумением, брови его нахмурились, глаза стали более напряженными. Руки и плечи напряглись, словно он не знал, что делать. В его глазах читалось какое-то беспокойство, а лицо выражало смешанные чувства от удивления до недовольства. Видно было, что он пытается понять, но что-то в ответах Сина заставляло его чувствовать себя неуверенно.

Наконец, буквально через минуту уста Густавсона разомкнулись. Он долго думал, стоит ли говорить кому-то об этом, но сейчас не было причин скрывать то, что он таил внутри себя целые годы. Ему давно хотелось кому-то раскрыться, и лучшего момента, чем этот, было просто не найти.

– Всю свою жизнь, Син, я живу в страхе. С самого детства я боюсь всего, чего только можно, но больше всего меня пугают две вещи – твой отец и неизвестность, и первого я боюсь настолько, что даже никогда не задумывался о том, чтобы ему противостоять. Любой другой нормальный человек на моём месте уже давно бы начал сопротивляться его гнёту и контролю, но я… я обыкновенный трус, Син. В те моменты, когда мне нужно было защищать своих друзей, я стоял в стороне и смотрел, как они погибают, и в те моменты, когда мне нужно было закричать, я молчал. Мне казалось, что, если я буду ему полностью подчиняться, моя жизнь будет в полной безопасности. Мне даже в голову не могла прийти мысль перечить твоему отцу даже в самых незначительных моментах – вот настолько я его боялся и боюсь до сих пор, – со слышимой болью в голосе говорил Клаус, приковав к себе всё внимание собеседника. – Его силы поистине ужасают, как и его методы достижения успеха. Когда-то я хотел бороться с ним, но моё желание быстро улетучилось, когда на моих глазах буквально казнили одного из моих лучших друзей, и случилось это по моей вине. С тех пор я дал себе слово, что не стану бунтовать против него, дабы больше никто не стал его жертвой – я избрал эту роль для себя, и за всё это время я настолько ей проникся, что полностью вжился в неё. Но знаешь… друзья от этого умирать не перестали. Каждый год я терял дорогих мне людей, и сделать с этим ничего не мог! Почему? ДА ПОТОМУ ЧТО Я – ТРУС! У МЕНЯ НЕ БЫЛО НИ ДУХА, НИ СМЕЛОСТИ, НИ СИЛ ОБЪЯВИТЬ ВОЙНУ ДИРЕКТОРУ! – прокричал эмоционально он, но через мгновение тут же успокоился. – И мне казалось, что остальные испытывают точно такие же чувства к этому человеку, и что никто не решит пойти против него. А потом… потом я вспомнил тебя, Син – человека, которого так сильно ненавидел все эти годы. Мой разум решил винить тебя, ведь постоянно винить только себя – такое себе решение. Только ты на моей памяти смог поднять бунт и даже победить. Я считал это невозможным, – теперь на скамью присел уже линчеватель, ибо на ногах уверенно стоять он уже не мог. – Пока я постоянно подчинялся и вёл себя послушно, ты делал то, о чём я когда-то мечтал. Лишь за один день ты смог получить свободу, которая всем нам в комплексе могла только сниться. И я ненавидел тебя за это. Всем, сука, сердцем! «Почему именно он? На его месте должен быть я! ЭТО ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ Я!», – эти мысли каждый день разрушали мой разум, заставляя осознавать, что я слаб не только телом, но и волей. Каждый грёбанный день я чувствовал себя все бесполезнее и никчёмнее. Мой страх перед директором рос, как огромная тень, затмевая все мои мысли. Я терял веру в себя, чувствовал, что становлюсь всё мельче и бесполезнее. Чем больше я подчинялся, тем больше терял свою личность. Жизнь становилась бесполезной исключительно из-за моего трусости и страха, но винил я в этом только тебя, ибо ты показал мне пример того, как всё могло бы быть, если бы я просто один раз решился сделать то, о чём мечтал.

Густавсон затих. Внутри него бушевали чувства и эмоции, которые в любой момент могли выбраться на волю, но парень как-то умудрялся держаться. Ему было больно, неприятно и просто ужасно, но он считал нужным рассказать всё это, чтобы справиться со страхом, что уже долгое время царствует его телом, душой и разумом.

– И я считал тебя виновным во всех моих бедах вплоть до той ночи, когда чуть не убил тебя. Ты бы знал, как я внутри ликовал, когда смог уничтожить тебя. Я был сильнее тебя! Умнее тебя! Моё желание отомстить вот-вот должно было сбыться, но кое-что пошло не так. Понимаешь, всё это время я считал, что ты, пожертвовав всеми нами и своими друзьями, наслаждаешься жизнью по полной, и меня терзала зависть, что с каждым годом всё больше и больше мотивировала меня отомстить тебе. И вот, когда я занёс клинок над твоей головой и хотел завершить начатое, я осознал, что всё не совсем так, как мне представлялось. Как минимум, ты не был похож на человека, который наслаждается жизнью и всем тем злодейством, что совершает. Нет, передо мной в тот момент был парень, что испытал не меньше боли, чем я, а то и больше. Но что больше меня поразило, так это то, что ты не боялся смерти – ты был к ней готов, и ты ждал её. Разве это нормально для человека, что получил свободу и наслаждается жизнью? Такой человек бы не желал умереть, но вот в твоих глазах я увидел совершенно иное, и именно этот момент поселил семя сомнения в мою душу. В тот момент… я больше не хотел твоей смерти. Это странно, не правда ли? – грустно улыбнулся Потрошитель. – Долгие годы я жил мечтами о том, как отомщу тебе за то, что ты заставил нас всех страдать, и когда у меня появился для этого шанс, я отказался от задуманного. Мне кажется, уже в тот момент я увидел в тебе то, что никогда не было у меня – смелость, решимость и возможность победить Директора.

Линчеватель прикрыл лицо руками. Сказать всё это было для него невероятно трудно, но он справился. Оставалась лишь небольшая часть, которую ему нужно было озвучить, чтобы полностью закончить свой монолог, и в тот момент он собирал свои последние силы, чтобы закончить сей рассказ.

– Опустив руку, я решил оставить тебя умирать – у меня не было ни сил, ни желания заканчивать дело. Мне казалось, что ты должен был умереть от полученных травм и ранений, но ты снова удивил меня, Син – ты выжил. Вновь сделал то, что я считал невозможным. Это… сильно ударило по моему внутреннему миру, который был построен на страхе, сомнениях и моей уверенности в том, что подчинение – лучший путь, который я могу себе позволить. А потом… потом я вновь увиделся с Директором, и он сказал мне, что я ему больше не нужен. Я… свободен, – подросток улыбнулся, а на его глазах появились слёзы, что через мгновение начали медленно скатываться по щекам. – Я… я всё-таки смог стать свободным. Спустя столько времени… свободен.

Потрошитель остановился и начал вытирать слёзы с глаз и щёк. Син отреагировал на это с пониманием, ибо понимал, насколько важен для его собеседника был этот момент. Злодей и сам часто проливал слёзы, потому для него это не было никаким признаком слабости. Скорее, это было то проявление эмоций, которое Айкава уважал. В конце концов, не каждый решится заплакать перед другим человеком, выставляя себя с такой стороны.

– Первое время я был рад этой свободе. Большую часть своего времени я проводил с Клэр – девушкой, с которой познакомился на вступительных экзаменах в геройскую академию. Мы с ней ходили на свидания, веселились и разговаривали обо всём, о чём только можно. Райская жизнь, не правда ли? – грустно ухмыльнулся Клаус. – А потом до меня начало доходить, что Директор с самого начала планировал использовать меня для того, чтобы полностью завладеть твоим разумом. Не спрашивай, как я это понял – я очень хорошо знаком с его причудой, а также с ходом его мышления, что и привело меня к нужному ответу. Оставалось лишь понять, почему он прибегнул именно к таким методам, ибо, следуя моим представлениям, он мог взять под контроль любого, кого пожелает. Это натолкнуло меня на мысль, что ему что-то мешало сделать это с тобой, и для того, чтобы сломать эту своеобразную преграду, ему нужен был я и наша схватка. Получив нужное, он просто избавился от меня, ибо моё участие в его планах больше не предполагалось, а это привело меня к главной мысли – всё это время я был для него лишь инструментом, что сможет помочь ему заполучить тебя. В его глазах у меня не было большей роли, чем эта.

Син был весьма впечатлён мыслительными способностями собеседника. Конечно, логика у него иногда была притянута за уши, но ему удалось прийти к верным выводам, что заслуживало уважения, и своим взглядом юный злодей выражал его в полной мере.

– Когда я всё это понял, до меня начало доходить, что он и тобой управлял. Такой уж он человек – если ему кто-то нужен для его планов, он сделает всё, чтобы тот вёл себя так, как надо, говорил, как ему нужно, и действовал так, чтобы хорошо исполнить роль в его планах. Твой бунт в комплексе, вероятно, не входил в его планы, но вот всё остальное, что произошло с тобой – всё было по его сценарию. Тогда мне стало понятно, что вызвало у меня диссонанс, когда я увидел твои глаза в момент возможной смерти. Всё встало на свои места. Ты… жил в иллюзии и не понимал этого.