Текст книги "Сценарист (СИ)"

Автор книги: Син Айкава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 109 (всего у книги 158 страниц)

Вновь почувствовав грусть, мне пришлось отвести взгляд в сторону, дабы сдержать эмоции. Хоть я и не помню всего этого, я вполне могу предполагать, что пытался до него донести.

– Наверное, я просил бросить меня, – всё-таки вырвалось из моих уст.

– Может и так, – похоже, что он слышал мои слова, но сделал вид, будто бы не разобрал их, – Мне хочется понять, что именно привело тебя к такому разбитому состоянию.

– Дженсен, я… – вновь не удалось произнести заветные слова мне, от чего я почувствовал жжение в глазах, будто бы вот-вот расплачусь.

– Но я прекрасно понимаю, что это что-то весьма серьёзное, раз тебе сейчас трудно об этом мне сказать. Поэтому, Син, я спокойно дождусь момента, когда ты сам решишься рассказать мне обо всём, что терзает твою душу.

Хоть мне и были приятны его слова, что, наверное, как-то выражалось при помощи моей мимики и моих движений, мой разум терзал один весьма логичный вопрос, который не давал мне покоя, и я нашёл в себе силы и смелость задать его своему собеседнику:

– Почему ты мне помогаешь, Дженсен?

Мужчина повернулся ко мне лицом и удивлённо взглянул на моё лицо. Неужели этот вопрос показался ему странным и неуместным? Он думает, что ответ весьма понятен и логичен? Или же он считает, что я – экстрасенс?

– Мы же с тобой друзья, разве не так? – спросил он, чем теперь ввёл в ступор меня.

– Я серьёзно, Дженсен, – изобразил некое раздражение я, – Наши пути разошлись после того, как нам удалось победить Звезду. Какая польза тебе от моего спасения и помощи мне? Не думаю, что я могу что-то предложить тебе взамен.

– Я правда делаю это не из корыстных целей, – почесал затылок он, после чего вновь повернулся к окну, – Если говорить честно, то я просто не мог бросить тебя там умирать. Когда я увидел тебя, что-то очень сильно сжало моё сердце, а тело само побежало вперёд, чтобы проверить, жив ли ты. Я не задавался вопросами, для чего и почему я это делаю – я просто брал и делал. Мне кажется, я был обязан спасти тебя. Это… действительно важно для меня.

Что же, его слова звучали весьма неубедительно и странно, но лгать он не пытался. Более того, он выпалил больше половины правды, но что-то всё-таки утаил в себе. Быть может, ему было трудно об этом сказать, но вытягивать это я из него не собирался. Как минимум, это неправильно и нагло, а как максимум – тупо и эгоистично. Этот человек спас мою жизнь и не стал лезть туда, куда его не просят, а это, в свою очередь, обязывало меня проявить к нему такое же уважение.

Продолжать эту тему я не стал. Вместо этого я медленно и аккуратно повернулся к стене и прикрыл глаза, приготовившись вновь погрузиться в сон. Несмотря на то, что я проспал четыре дня, моё тело всё ещё было сильно истощено, так что надо было восполнить энергию ещё одним сном, но уже не столь долгим, как прошлый.

– Поговорим после того, как ты поспишь, – с заботой в голосе произнёс Дженсен, который, судя по всему, вновь развернулся в моём направлении, – Я как раз постараюсь приготовить что-нибудь к твоему пробуждению. Повар из меня, конечно, такой себе, но придётся довольствоваться тем, что имеем.

– Надеюсь, что твоя еда не добьёт меня, – издал смешок я, искренне улыбнувшись.

– Постараюсь сделать так, чтобы этого не произошло, – его шаги приближались к выходу из комнаты, – Но ничего не обещаю.

Казалось бы, что на этом должен был закончиться наш разговор, но тут мою голову посетило ещё одно воспоминание, которым я хотел поделиться с бывшим солдатом, и так уж вышло, что он будто специально задержался в проходе, если судить по звукам его шагов.

– Я встречался с Фурией в тот день, – произнёс я, чем, судя по всему, привлёк внимание Дженсена, – Она искала меня по всему городу, о чём сообщил мне Цикада, и я решил самостоятельно явиться к ней.

– И что же произошло? – с явным интересом в голосе спросил он.

– Когда мы встретились в «Бессмертии», она предложила мне помочь ей убить тебя. Предлагала мне всё, что только можно: деньги, статус и даже саму себя. Она очень сильно хотела, чтобы я выступил на её стороне против тебя. Полагаю, она видела во мне своё спасение и дальнейшее процветание.

– И что же… ты выбрал? – со странной паузой спросил Дженсен.

– Я отказался, – без промедлений ответил я, – Мне не было нужно то, что она мне предлагала, да и убивать тебя я не хотел. Уж слишком много ты для меня сделал, чтобы я предал тебя так подло и ужасно, – на моём лице невольно появилась улыбка, – Ты помог мне справиться с некоторыми внутренними проблемами, и я очень это ценю. Потому, я, смотря ей прямо в глаза, отказался, после чего покинул бар.

– И ты не жалеешь о своём выборе?

– Никогда не стану. Хоть я и злодей, что не гнушается отнимать даже жизни невиновных, я никогда не предам тех, кто проявил ко мне заботу и внимание. Это даже для меня очень подло и ужасно, – искренне отвечал я, не произнеся ни единого лживого слова, – Если бы я сделал это, то ненавидел бы себя всю оставшуюся жизнь.

Дженсен не торопился с ответом. Мои слова так сильно повлияли на него? Или же он просто перестал слушать тот бред, что я нёс в порывах страсти? Никогда не думал, что буду говорить что-то такое кому-то, но, похоже, не всё в моей жизни долговечно, вот и камень, наконец, начал превращаться во что-то человеческое.

– Понятно, – как-то… грустно ответил он, – Спасибо, Син. Я это действительно ценю, – тон его голоса был весьма непривычным для него и странным, но, вероятно, мне просто показалось, – Добрых снов, – резко закончил разговор Тодд и всё-таки помещение.

Дверь в комнату закрылась, после чего я вновь остался наедине с самим собой. По правде говоря, вся эта ситуация казалась мне очень странной. К чему Дженсену спасать меня? Я ни за что не поверю, что он сделал это просто так. Точнее, я бы поверил в это, если бы не знал его лучше. Вероятно, моя жизнь для чего-то нужна ему, да и вряд ли он случайно наткнулся на меня в том месте, ведь это практически невозможно. Скорее всего, стоит ожидать сюрпризов, к которым готовит меня эта небольшая ложь с его стороны.

«Хоть я и злодей, что не гнушается отнимать даже жизни невиновных, я никогда не предам тех, кто проявил ко мне заботу и внимание. Это даже для меня очень подло и ужасно. Если бы я сделал это, то ненавидел бы себя всю оставшуюся жизнь».

И всё-таки кое в чём я ему наврал – мне уже приходилось предавать людей, которые проявляли ко мне внимание и заботу, и одного из таких людей я бросил умирать, пытаясь сбежать от приближающихся героев. Тем не менее я не обманул Дженсена в другом.

Я действительно ненавижу себя за эти предательства.

И никогда не прощу.

* * *

– Говорю же вам, я убил его! – решительно утверждал Клаус, не отводя взгляд от глаз своего собеседника, – Он не мог выжить! Это невозможно! Я пронзил его двумя серпами сразу, так что даже речи быть не может о том, что он всё ещё может быть жив.

– Значит, даже ты можешь ошибаться, Клаус, – с насмешливой улыбкой на лице произнёс Кенджи, – Все когда-нибудь совершают ошибку. До этого момента ты никогда не оступался, но, похоже, настало время для твоего первого в жизни облома.

– На моём оружии всё ещё осталась его кровь. Если вы не верите моим словам, то можете посмотреть на неё! Я знаю, о чём говорю! – не отступал от своей позиции Густавсон, чья уверенность в данный момент не знала границ.

– Хорошо, если это так, то ответь на один весьма интересный вопрос: где тело? – решил давить на факты мужчина, – Я верю, что кровь на твоём оружии принадлежит Сину, но для того, чтобы я поверил в его смерть, мне нужно увидеть тело. Где оно?

– Оно было там! Может быть, его просто кто-то убрал оттуда.

– И зачем кому-то делать это?

– Забрали его, как свой трофей, чтобы похвастаться перед публикой, будто бы они это сделали, – начал придумывать на ходу, честно говоря, глупые причины парень.

– Прошло четыре дня, – только эти три слова уже разрушили теорию Клауса, – Если бы кто-то захотел похвастаться таким «трофеем», они бы уже сделали это. Если это не произошло, должно быть, этого не было.

– Его раны были смертельными, – сжал кулаки Потрошитель, – Даже я бы, наверное, не смог выжить после такого.

– Ты забыл, с кем имеешь дело, Клаус? – более твёрдым и серьёзным голосом ответил Кенджи, чем поставил своего собеседника в тупик.

Больше козырей у парня не было. Он никак не мог доказать своему начальнику то, что его прошлый соперник мёртв. Линчеватель отчётливо помнил каждое мгновение того вечера, потому его разум ни на секунду не сомневался в собственной правоте, да вот только позиция директора помогло зародиться сомнению в его душе, и это достаточно сильно повлияло на, казалось бы, стойкую и уверенную позицию Клауса.

– Син прошёл через такие же испытания, как и ты, и тебе уж точно должно быть известно, на что он может быть способен, а на что – нет. Годами его тело протыкали, уничтожали и калечили, закаливая его таким образом, чтобы даже в самой безнадёжной ситуации он смог выстоять. Ты тоже прошёл через всё это, потому до этого момента я был уверен, что ты будешь более умён и сообразителен насчёт своего чуть ли не прямого коллеги, но, похоже, спокойные и мирные деньки сильно повлияли на ход твоего мышления, сделав тебя весьма наивным, от того и немного глупым. А ведь раньше ты был куда более сообразительным парнем, что претендовал на светлое и интересное будущее, – с некоторым разочарованием в голосе продолжал Кенджи, смотря собеседнику прямо в глаза, – Мало того, что ты не додумался его добить, так ещё и объявил публике, что убил его, да ещё и назвал точное место, где должно было быть тело. Доверие к Потрошителю заметно снизилось, когда никто не обнаружил того, о чём ты с такой гордостью говорил. Сильно же ты ударил в грязь лицом, – последние слова звучали подобно приговору, что сильно давило на подростка.

– Я… действительно не мог его добить, – решил признаться Клаус, – Когда я подошёл к нему с намерением окончательно убить, мне удалось увидеть улыбку на его лице. Создалось такое чувство, будто бы в тот момент он желал умереть. Никогда раньше такого не видел, – от этого воспоминания ему стало жутко, – Тогда я подумал, что лучше оставить его умирать так, чтобы он немного помучился. Мне показалось это хорошей идеей.

«Выражение его лица… Я увидел в нём что-то пугающе родное, будто бы я смотрел на собственное выражение в зеркале. Но почему? Разве я тоже… жажду смерти?», – пронеслось в голове Клауса.

– Он хотел умереть? – слегка удивился Кенджи, – Похоже, ты довёл его до отчаяния.

– Вероятно, мои слова сломали его внутреннюю опору. В бою он был сам не свой: не использовал силы на полную, совершал примитивные ошибки и был весьма предсказуем в бою. Я много раз слышал о том, что Син представляет собой опасного противника, но в тот момент, увы, напротив меня стоял не он.

– Разве не этого эффекта ты добивался? – поинтересовался собеседник, вновь улыбнувшись, – Ты прекрасно знал, на что способен твой противник, если он собран. Исходя из этого, ты принял верное решение – сломать его дух и волю. Как только это было достигнуто, тебе оставалось лишь добить его, что ты сделал лишь… наполовину.

«Как же он любит давить на это. Хочет добиться моего раскаяния? Или же у него другая цель?», – задался вопросами парень.

Кенджи снова решил напомнить Клаусу о его ошибке, что, вероятно, будет продолжаться ещё достаточно длительное время, если судить по опыту общения подростка и мужчины. Разумеется, первому было это чертовски неприятно, ведь он ещё никогда так не ошибался. Если раньше он идеально выполнял любой приказ, что давал ему директор, то этот случай стал жирным исключением, забыть о котором будет крайне трудно.

– Но… где он сейчас? – пытался понять линчеватель, – Он точно не мог уйти своим ходом, ибо его тело было на пределе.

– Может быть, его кто-то спас, – выдвинул свою теорию мужчина.

– Зачем? Зачем кому-то его спасать? Син Айкава – настоящий демон в мире людей, и я очень сильно сомневаюсь, что он кому-то симпатизирует. Нужно быть законченным психом, чтобы помогать такому человеку, как он.

– Ты мыслишь однобоко, Клаус, – подметил очередную ошибку собеседника Кенджи, – Ты смотришь на эту ситуацию с позиции доброго и наивного человека, когда же на это нужно смотреть немного по-другому. Как ты думаешь, Син силён?

– Конечно. В его силе не приходится сомневаться.

– А теперь подумай: что получит тот, кто спас его от смерти?

– Сильного… союзника? – подхватил ход мыслей мужчины парень.

– Верно, – сделал жест «выстрел из пистолета» Кенджи, – Такой союзник никому не помешает, а если спаситель ещё окажется злодеем, так это вообще двойная выгода.

Потрошителю казались эти слова логичными. Вот только он не мог понять, какой глупец будет действовать так опрометчиво, спасая столь опасную и весьма неуравновешенную личность, которая может пойти и против тебя, если сочтёт это правильным. Син не был тем, в ком точно можно было быть уверенным, что он не предаст, потому Клаус считал глупым такой риск.

– Жаль только, что это не наш вариант, – весьма неожиданно выпалил Кенджи.

– О чём это вы? – недоумевал Густавсон.

– Сина спасли, но не для того, чтобы он помог кому-то в их планах.

– Если в знали это, то почему задавали все эти вопросы? К чему был этот фарс?

– Я проверял тебя, Клаус, – с прежней улыбкой говорил директор, – Я разочарован. Все ответы лежат прямо на поверхности, а ты их в упор не видишь. Похоже, Клэр обладает сильными очаровывающими чарами, что притупили работу твоего мозга. Но я тебя не осуждаю, ведь в твоём возрасте такое нормально.

Клаус почувствовал смущение, которая залила его после слов Кенджи. Неприятные мысли ворвались в его размышления. Последние недели он проводил большую часть времени с Клэр, погружаясь в свои чувства и обмениваясь с ней самыми разными нежностями. Вспомнив все те моменты, он почувствовал нечто, что можно описать как ярость, но в тоже время, это было нечто сложнее – смесь разочарования, обиды и даже страха за Клэр.

Его отношения с этой прекрасной особой не только были для него прекрасным времяпровождением, но и стали своего рода приютом от трудностей жизни и бытия, местом, где он мог отдохнуть и быть собой. Он вдруг почувствовал, что это все может быть в опасности, и это внезапно вызвало в нем нечто вроде ярости.

Кенджи вновь начал играть в свои игры, вставляя колючие замечания о его партнёрше. Внезапное напоминание о том, что Клэр может быть под угрозой, сильно напрягло его нервы, но он попытался не показывать свою раздражённость внешне, ведь это могло ещё больше ухудшить ситуацию.

– Кто же спас его? – всё-таки рискнул спросить парень, переборов свои негативные эмоции.

– Можешь не беспокоиться об этом, – не стал отвечать на вопрос мужчина, – Я с самого начала контролировал всю ситуацию, потому для меня не стали сюрпризом некоторые события. В конце концов, я их и подстроил, – в этот момент его ухмылка стала более устрашающей.

– Вы… всё контролировали? – сильно так удивился Клаус.

– Отклонений от сценария не наблюдается, – вновь расплывчато ответил Кенджи, – Всё именно так, как я того хочу.

Эти слова казались странными и ужасающими для парня. Он не мог осознать весь смысл сказанных мужчиной слов, но внутри пообещал, что всё тщательно проанализирует. Ему показалось, что в этих словах кроется что-то, что сможет помочь в будущем.

– Но всё же кем является тот, кто спас Сина? – с нескрываемым интересом спросил Клаус, пытаясь вытащить из мужчины больше информации.

– Человек, который попытается убить его в ближайшем будущем, – ухмыльнулся мужчина, – И сделает он это самым жестоким образом.

– Каким же?

– Нет ничего ужаснее и болезненнее, чем предательство человека, которому ты очень сильно доверяешь. Чем больше ты открываешь душу человеку, тем больнее он тебе её рвёт. Эта мысль стара как мир, но при этом никогда не теряет своей актуальности.

– Но почему этот человек предаст Сина? – пытался понять Клаус, – Если они действительно близки, я не вижу повода предавать Сина тогда, когда он больше всего нуждается в поддержке и помощи. Тем более, я не могу понять, зачем этот человек спас Айкаву, чтобы потом убить. Его же можно было убить сразу.

– Всё просто, Клаус, – сказал мужчина так, будто ответ на вопрос был самым очевидным из всех возможных, – Этот человек не может нарушить условия контракта, что мы с ним заключили, как и не может пойти против своего же жизненного пути. Глубоко в душе он испытывает привязанность к Сину, из-за чего и спас его от смерти в тот день, но он не может позволить этой привязанности разрушить весь смысл его жизни, потому, вероятно, он дождётся момента, пока Син залечит свои раны, чтобы потом сразиться с ним в честном поединке. Так ему будет гораздо спокойнее.

– Вы специально хотите свести их друг против друга, да? – испытывал злость Клаус, сжимая кулаки.

– Разумеется, – не стал отрицать Кенджи, держа улыбку на лице, – Как я уже говорил, всё идёт строго по моему сценарию, и их схватка – его часть.

Клаус почувствовал, что гнев начал набирать силу в его груди, будто бы злость пронизывала его каждую клеточку. Его кулаки сжимались, и он с трудом сдерживался, чтобы не выразить всю свою ярость словами или действиями.

Этот человек перед ним, Кенджи, всю свою жизнь играл с людскими судьбами, волей, отношениями и жизнями как игрок за шахматной доской. Это было нечто более чем просто лживая игра – это было нечестно, жестоко и бесчеловечно. Клаус был готов выразить своё возмущение, но он понимал, что это ничего не изменит, ведь он уже не первый год знает этого человека, и он прекрасно понимает, на что он способен. Это больше всего и злило парня – он боялся мужчину, и он ничего не мог с этим поделать. Этот страх к нему засел ещё в глубоком детстве, и прогнать его до сих пор не получилось. Клаус чувствовал себя жалким и беспомощным не только в этой ситуации, но и во всей своей жизни в целом. Его раздражало собственное потакание этому мерзкому и ужасному человеку, но ничего с этим он поделать не мог.

– Вы монстр, – вырвалось из уст Клауса, от чего он тут же опешил.

– Не льсти мне, – насмешливо ответил Кенджи.

– Вы… так просто играетесь людьми, что это по-настоящему ужасает. Неужели вы такой бесчувственный?

– Я такой, каким мне позволяет быть этот мир, – без какого-либо сожаления сказал собеседник.

– Чудовище, – вновь вырвалось из губ парня.

– Следи за языком, парень, – угрожающим тоном проговорил мужчина, – Я не потерплю такой бестактной фамильярности в мой адрес. Не забывай, на что я способен, и во что может превратиться твоя жизнь, если я решу, что ты не достоин покоя и мира.

Линчеватель тут же замолк. Продолжать подобное не имело смысла, ведь этот человек действительно мог воплотить все свои угрозы в реальность, и об этом он знал, как никто другой.

– И… какова же моя роль в вашем сценарии?

– Ты свободен. Теперь твоё участие в этом своеобразном спектакле не нужно, ведь ты уже отыграл свою роль. Можешь жить своей спокойной жизнью, радоваться отношениям с Клэр и всё в этом роде, – произнёс весьма неожиданные слова Кенджи.

– Но…

– Я не стану повторять. Ты мальчик неглупый, потому должен был всё понять с первого раза, – более серьёзным тоном перебил собеседника мужчина, – Однако, парень, я хочу, чтобы ты кое-что усёк: не смей мне мешать. Если ты вмешаешься в мои дела, я лишу тебя всего: мира, покоя и той, чьей жизнью ты дорожишь.

Клаус почувствовал, как холодок страха пронзил его тело от таких резких и беспощадных слов. Взгляд на мужчину перед ним заставил его замереть, словно внутри него зародился страх, которого он не испытывал уже достаточно длительное время. Он понимал, что эта угроза – не просто слова, это было что-то гораздо более серьёзное и реальное.

Директор улыбнулся, встретившись взглядом с парнем, и спокойно произнёс:

– Похоже, ты всё понял. Вот и хорошо

Эти слова, выговоренные с такой невозмутимостью, отдавались пронзительным колоколом в ушах и сердце Клауса. Он ощутил, что его жизнь продолжает зависеть от воли и капризов этого человека, и самым ужасным было осознавать, что ничего не может с этим поделать. Смешение страха и бессилия сковывали его мысли и чувства, от чего парень испытывал невероятных масштабов дискомфорт.

Словно слышащий его немые мольбы, мужчина уверенно добавил:

– Теперь можешь идти.

В его голосе не было даже намёка на сомнение или неопределённость. Это было окончательное решение, и Клаус понял, что дальнейшая борьба, попытки что-то изменить или сопротивление просто будут напрасными.

Собственно, как и всегда.

– И больше не возвращайся сюда, – в конце добавил Кенджи, давая понять, что их совместная работа подошла к концу.

* * *

Ну, по крайней мере, он действительно пытался приготовить что-то путное.

Сказать по правде, для меня в тот момент подошла бы любая еда, и я бы ни за что не стал жаловаться на её вкус, на её вид и на её аромат. Так как мой организм был слишком истощён отсутствием какой-либо нормальной пищи за эти четыре дня, я мог позволить съесть себе всё, что только можно, если это, конечно, хоть чуть-чуть напоминает что-то съедобное.

Что же я получил от Дженсена? Обыкновенный бульон с мелкой лапшой – это всё, на что был способен его творческий гений. Нет, я вовсе не жалуюсь и не осуждаю его готовку. Напротив, то, что я видел, было очень неплохо и даже аппетитно, да только я ожидал чего-то большего, чем такое обыкновенное блюдо. Не мне, конечно, жаловаться с моим рационом питания, который состоял практически полностью из быстрого питания, но… Да, мои ожидания – мои проблемы.

– Что-то не так? – поинтересовался мой сегодняшний личный повар, сидя напротив меня и держа ложку в руках, с которой он меня, собственно, и кормил, ибо сейчас у меня не было сил что-либо держать.

– Пересолено немного, – и даже в такой ситуации умудрился проявить наглость я, – И почему именно бульон с лапшой?

– Я сомневаюсь, что твои зашитые кишки в данный момент хотят проводить что-то больше, чем жидкость и маленькие куски теста, – вполне логичными словами говорил он, – Мясо тебе сейчас есть не рекомендуется, как и другую тяжёлую пищу. Я ни в коем случае не сомневаюсь в тех нитках, что прямо сейчас держат части твоих органов вместе, но на твоём месте я бы не стал экспериментировать со собственным здоровьем.

– Обидно, – мне только и оставалось, что сделать грустное выражение лица.

– Скажи «А», – с ехидной улыбкой на лице проговорил Дженсен, поднося столовую ложку с едой к моему рту.

– Радуйся, что я тебе ничего сделать не могу, – принял со внутренней благодарностью ртом пищу я, – Как все раны заживут, я перестану быть твоей игрушкой.

– Как скажешь, плохой парень.

– Кстати, о кишках… – пришло мне в голову поднять эту тему прямо сейчас, – Я тут четыре дня в отключке провалялся. Прости за такой вопрос, но…

– В памперсы, Син, – понял, о чём пытался сказать я, мой собеседник.

– И ты…

– Да, менял их тебе.

– И тебе…

– Вообще всё равно. На войне приходилось и не такое делать, – отмахнулся Дженсен, – У нас практически не было медиков и медсестёр, потому за раненными товарищами мы ухаживали сами, меняя им памперсы. Даже иногда штаны приходилось им отмывать.

– Какой ужас, – представил это в своём воображении я, – Прости, что тебе пришлось вновь этим заниматься.

– Это нормально, парень. Было бы странно, если бы ничего из тебя не вышло в эти несколько дней. Тогда бы я подумал, что неправильно кишки твои зашил, – засмеялся он.

– Я обязательно отплачу тебе за это.

– Денег не хватит. Мои услуги стоят очень дорого!

«На сегодняшний день тело Сина Айкавы, об убийстве которого объявил сам Джек Потрошитель четыре дня назад, так и не найдено. Многие герои и обычные люди подключились к поиску злодея, но о каких-либо успехах говорить не приходится. Хочется всем сердцем верить, что известный линчеватель не обманул нас, и Син Айкава действительно мёртв, но, увы, какие-либо доказательства этому пока найти не удаётся. Следим за ситуацией дальше. Если появятся хоть какие-нибудь новости, мы вам обязательно сообщим», – выступил в новостях один из героев, описывая ситуацию, в которой общество оказалось.

– Этот Потрошитель очень сильно торопился объявить о твоей кончине. Похоже, он хотел получить признание такие образом, – улыбнулся Дженсен.

– Я бы действительно помер, не приди ты. Тут только твоя заслуга, – не совсем охотно говорил я, чувствуя волну смущения, грусти и некоторой обиды на самого себя за свою слабость и бессилие.

– Если бы ты так не держался за жизнь, у меня бы ничего не получилось, – серьёзно произнёс мой собеседник, – Не знаю, хотел ли ты действительно умереть, но, будучи без сознания, ты хватался за любую нить, чтобы спастись. Не каждый на такое способен.

Я? Хватался за жизнь? Чёрт подери, да я хотел сдохнуть в том месте, чтобы мои мучения закончились, а он пытается убедить меня в том, что я хочу жить. Звучит, как самый настоящий анекдот, ей Богу.

«Также героям до сих пор неизвестна личность, что убила знаменитого хакера по прозвищу «Цикада». Напомним, что его тело нашли сразу после того, как в интернете было опубликовано его обращение ко всем людям, в котором он говорил о своём наследии. Герои и полиция прилагают все усилия для того, чтобы найти виновного, но каких-либо зацепок пока что найти не удалось. Держим руку на пульсе и верим, что виновные будут наказаны!», – озвучил небольшую речь диктор.

– Надо же, как они запели, – ухмыльнулся Дженсен, – До его смерти называли его злодеем, призывая найти и наказать его, а теперь с энтузиазмом и рвением пытаются найти его убийцу, делая вид, будто бы им действительно жаль, что Цикада умер. Вот она – человеческая двуличность.

– Незадолго до этого мы связывались, – решил вставить свои пару слов я, но немного по другой теме, – Он сказал мне, что у него не получается найти нужные мне данные.

– И судя по всему, ему всё-таки что-то удалось откопать.

– Думаешь, что его убили из-за меня?

– Из-за его деятельности, но тот факт, что это сделали только после того, как он занялся твоим делом, действительно наталкивает на мысль, что его ликвидировал кто-то, кто связан с твоим делом.

– Может ли это быть обычным совпадением?

– Может, но стоит готовиться к тому, что та компания, что ты ищешь, уже в курсе твоих поисков.

– И они решили действовать, – завершил мысль я.

Я и Цикада не предусмотрели того, что наши искомые цели решат сами нанести удар, за что, собственно, и поплатились. Мою жизнь им забрать не удалось, а вот хакер всё-таки умер. Я обрёк его на смерть, заставил подписать смертельный договор, и только по моей вине он отошёл в мир иной настолько рано. Плюс ещё один груз на мои плечи. Можешь гордиться собой, Син.

– Почему ты улыбался тогда? – вновь задал не самый приятный вопрос Дженсен.

– Если я отвечу тебе, что не знаю, ты не отстанешь, да? – решил убедиться в своей теории я.

– Это, разумеется, твоё личное дело, но мне нужно понять, как поступать с тобой дальше: либо мы оба стараемся поднять тебя на ноги, дабы привести в прежнюю форму, либо же мне стоит прикончить себя сразу, ибо пользы от безвольного, подавленного и слабого человека не больше, чем от муравья при строительстве многоэтажки, – выдвинул свои условия он, пытаясь загнать меня в определённые рамки.

– А ты сможешь прикончить меня? – моя любознательность не знала границ, потому мне очень хотелось узнать ответ на этот вопрос, даже если после него Дженсен поднимется и выпустит пулю мне в голову.

– Я делал это много раз, потому и в этот раз моя рука не дрогнет, – показывал он свою непоколебимость.

– Понятно, – разумеется, он не станет меня убивать, ведь всё это, скорее, обычная попытка вытащить из меня необходимую информацию.

Конечно, я мог молчать и ничего ему не говорить, но так я не смогу избавиться от проблемы, что прямо сейчас гложет мою душу, сердце и разум. Как-то раз я уже выговорился ему, и это помогло мне принять кое-какие фрагменты своего прошлого и настоящего, что очень сильно помогло в схватке со Звездой, и хоть я не знал, чем обернётся эта попытка, я всё же решил попробовать поговорить с ним об этом, ведь так у меня появится хотя бы маленький шанс на продолжение борьбы, смысл которой для меня утрачивался с каждой минутой моего существования в этом мире.

Всё же Потрошитель хорошо постарался, разрушив мою уверенность в себе и своих действиях. Я пока не знаю, есть ли за его словами больше, чем обычная попытка ослабить меня ментально, но мне почему-то кажется, что в той схватке он тоже действовал не очень свободно, будто бы что-то сковывало его.

И это тоже, пожалуй, нужно обсудить.

– Меня сломили, Дженсен, – с трудом разомкнулись мои уста в признании, – Джек смог победить меня морально, смог уничтожить непоколебимость моего разума, смог растоптать мои цели, мои мотивы и все мои достижения, после чего ему не составило труда добить меня, но уже физически.

– И как же ему это удалось?

– Он тоже был частью экспериментов по созданию универсального солдата, но им занимались в другом филиале, что располагается здесь – в США. Он прошёл через ту же боль и те же страдания, что и я: испытывал каждодневные пытки, раз за разом лишался надежды и наблюдал своими глазами, как гибли его друзья. И он… также, как и я, ничего не мог с этим сделать, – картины прошедших дней вновь возникли у меня перед глазами, но теперь в них присутствовали и воображаемые события, главным героем которых был действующий линчеватель, – Он рассказал мне об этом после того, как я сломал его маску.

– А я-то думал, почему он в другой маске выступал, – ухмыльнулся Дженсен, пытаясь найти даже в таких моментах что-то положительное.

– Затем, он стал поэтапно разрушать мою цель и мотивы. Он увидел во мне то, к чему я сам был слеп – моё эгоистичное желание отомстить лишь за себя.

– А разве это плохо?

– Всё это время я говорил всем и каждому, что хочу отомстить не только за себя, но и всех остальных детей, что погибли при попытке создать сыворотку. Я и сам не заметил, как начал лгать об этом, как начал ассоциировать себя с мстителем, c благородным мессией, что пришёл не только спасти человечество от боли и страданий, но и отомстить коварным злодеям, что собственными руками губили маленьких детей. Я лгал не только людям, но и самому себе. Это и увидел во мне Потрошитель, – Но это не самое страшное, что я услышал в ту ночь.

«– Тебе оставалось вытерпеть лишь несколько минут, после чего всё было бы кончено, но ты внезапно решил бороться с тиранами, бороться с теми, кто долгое время причинял тебе и остальным боль. И куда тебя это привело? Мало того, что ты собственными руками убил всех, кто в тот момент находился в одном здании с тобой, так ты ещё и нами пожертвовал!