Текст книги "Сценарист (СИ)"
Автор книги: Син Айкава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 127 (всего у книги 158 страниц)
– Никогда бы не подумал, что этот ублюдок сможет вытворить такое, – произнёс мужчина, после чего вновь закашлял.
Подросток нехотя отвёл взгляд от павшего товарища и наградил им Кенджи, который лежал в стороне с воткнутой в грудь катаной. Под ним образовалась большая лужа крови, а его плечо и лицо были искажены от ударов. Разбитый нос и губа, фингал под глазом, а также видимые повреждения на других частях тела говорили о том, как сильно он пострадал в битве. Он был в таком состоянии, что даже при медленном дыхании было заметно, насколько сильно он в данный момент страдал.
– Теперь я убедился, от кого мне передалось такое упрямство, – съязвил Син. – Даже сдохнуть нормально не можешь.
Старший Айкава от такого замечания ухмыльнулся, но через мгновение пожалел об этом, когда его тело ещё раз пронзила адская боль, от которой его лицо тут же скривилось.
Младший же теперь нависал над умирающим отцом. Он больше не испытывал к нему гнева и злости. Вместо этого в его сердце замерцала лишь жалость – чувство, которое он не ожидал испытывать к человеку, принесшему ему и всем остальным столько страданий и боли.
– Не смотри… на меня… таким взглядом, – раздражённо произнёс Кенджи. – Мне не нужна твоя жалость!
– Даже перед ликом смерти ты не перестаёшь быть мудаком, отец, – ответил ему подросток.
Выплюнув очередную порцию крови, Директор приковал свой взгляд к потолку. Его лик не выражал лишь одну эмоцию – печаль.
– Какой… ужасный финал, – тихо сказал он. – Столького добился, прошёл через множество испытаний… и всё ради того, чтобы мои планы и задумки уничтожили два подростка, которых я сам и взрастил. Это… так глупо.
– Этого стоило ожидать, – дал свой комментарий мальчик. – Рано или поздно, отец, это должно было случиться.
– Но я не думал… что это произойдёт до того, как мой план завершится успехом. Всё… должно было быть иначе.
– Похоже, твой сценарий не был идеальным.
Мужчина слабо улыбнулся. Жизнь медленно покидала его, и он отчётливо ощущал это.
– Мой сценарий… всё ещё работает.
– Опомнись уже, – прикрыл глаза Син. – Ты умираешь. Разве смерть входила в твои планы?
– Это… не так важно, – болезненный кашель вырвался из его груди. – Важно лишь то, что остальные события пройдут именно так… как я и задумал. Мне лишь… грустно от того, что я сам… не увижу его финала.
– Ужасная потеря, – иронично высказался сын.
– Смейся, пока можешь, – злобно ухмыльнулся отец. – Тебе никак не повлиять на предначертанное. Всё будет… по моему плану.
– Вот только ты больше не управляешь мной. Всё кончено. Признай уже, что проиграл.
– Я не проиграл,– издал смешок Кенджи. – Проиграл здесь… только ты, Син. Ты… не сможешь пойти по другому пути. Ты… не сможешь измениться. Все… ненавидят тебя… презирают… Никто не хочет видеть тебя своим другом, и никто не изменит своего мнения о тебе – я позаботился об этом. У тебя не получится… жить спокойной жизнью. Тебе… суждено… быть злодеем… всю жизнь.
Старший Айкава сильно закашлял, его тело задергалось от боли, словно каждый вздох был для него последним. Беспомощность перед силой смерти отражалась в его дрожащем теле, и он ничего не мог поделать с этим. Его конец приближался.
– Моё желание… сбудется. Я… не проиграю. Я… лучше, чем все вы, и вы это… знаете.
Последние слова Кенджи прозвучали слабо, как последний вздох умирающего. Его тело напряглось последний раз, а затем расслабилось, полностью освободившись от жизни. Тишина наполнила помещение, олицетворяя конец не только одной жизни, но и долгой саги, полной интриг, страданий и темных тайн.
Син стоял неподвижно. Его лицо было лишено радости победы.
– И на это ты потратил свои последние силы? Как глупо, – без эмоций в голосе произнёс он.
Всё было кончено. Все мгновения, переживания, предательства, победы, поражения, смерти и трагедии – всё осталось в прошлом. Теперь ничего из этого не имело значения. Длинная история, что тянулась с самого детства подростка, подошла к своему завершению.
Подросток повернулся и, не обращая больше внимания на своего отца, прошёл десяток метров в сторону, после чего рухнул спиной на песок, направив свой взгляд на потолок. Его глаза были пусты и лишены каких-либо эмоций, словно отражая пустоту, которая нарастала с каждой секундой. Больше не хотелось ничего.
В этот момент даже жизнь перестала иметь значение.
Гнев, печаль, скорбь, обида, злость, тоска – ничего из этого больше не было. Лишь пустота. Милая и умопомрачительная пустота, что затягивала подростка в свой омут.
А тот был и не против, полностью отдавшись ей.
Глава 59. Выбор.
*Две недели назад*
– У тебя неплохо получается, Син, – похвалил подростка мужчина, придерживая того за руку. – Уже лучше, чем на прошлой неделе, но не так хорошо, как могло бы быть. Мешает неуверенность, да?
Айкава в ответ на это лишь опустил свой взгляд. После произошедшего ему действительно было трудно прийти в форму. До того момента сокрушительного поражения он полагал, что обладает достаточной силой для того, чтобы побеждать всё и вся, а громкая и уверенная победа над Звездой и Полосой лишь усилила это чувства. Тем не менее, столкнувшись с, казалось бы, обычным линчевателем, который не должен был обладать огромной мощью, Син проиграл, да ещё и так, что об этом каждый раз было больно и стыдно вспоминать.
Ему нужно было подниматься на ноги и идти дальше, да вот только теперь не было уверенности в том, что он сможет дойти до конца, а это ставило под сомнение тот путь, что он выбрал для себя. Именно поэтому его восстановление продвигалось медленнее, чем того ожидал Дженсен.
– Всё ещё так гложет поражение? – слегка улыбнулся Тодд. – Проигрывать всегда больно. Никто от этого не застрахован, да и вряд ли кто-то будет рад тому, что ему не удалось победить. Однако, если ты прямо сейчас позволишь себе сдаться, всё то, к чему ты стремился всё это время, потеряет смысл. Неужели ты так просто готов со всем распрощаться?
Парень вновь не соизволил ответить – нечем. В любой другой ситуации он бы запросто нашёл подходящую отговорку, что смогла бы выставить его в нужном свете, но сейчас… сейчас даже на это у него не было ни сил, ни желания.
– Я могу понять тебя, – никак не унимался мужчина. – В былые времена я и сам проигрывал. Например, мне до сих пор не понятно, как в ту ночь я проиграл Фурии. Она же ведь не могла обладать силой, что превосходила мою, – пожал плечами он. – Можно много думать и размышлять об этом, обвиняя себя в слабости, но результат это, увы, не изменит – поражение есть поражение. Можешь накладывать на него множество ярлыков, но факт это не опровергнет.
Син сделал шаг вперёд и тут же застыл, почувствовав сильную боль в районе зашитой раны. Он был готов упасть в любую секунду, но продолжал держаться за стену, сам того не понимая, зачем вообще продолжает бороться. Вероятно, обыкновенное упрямство продолжало жить в нём, что заставляло его стоять на ногах.
– Воспринимай поражение так, словно оно является частью твоего пути, – Дженсен был крайне говорлив, что начинало действовать подростку на нервы. – Ты проиграл тому линчевателю – это факт. Сокрушительно проиграл – это факт. Твоя жизнь висела на волоске – это тоже факт. Но… ты всё ещё жив, не так ли?
Глаза подростка, лишённые силы и страсти, тускло посмотрели на лицо мужчины, словно ища ответа на вопросы, которых у него не было. Медленно, словно по инерции, его уста разомкнулись, а ещё через несколько мгновений он, наконец, заговорил, чем нарушил своё долгое молчание:
– Разве не ты мне сам сказал, что я умер в ту ночь? – задал вопрос он. – Моя жизнь оборвалась в тот момент, когда он проткнул меня серпом насквозь.
– Так я и не отрекаюсь от своих слов: умер тот Син, что называл себя величайшим злодеем, – поправил своего собеседника бывший солдат. – Сам же человек всё ещё жив, если, конечно, тебя так можно называть, поскольку то, что я вижу сейчас, не очень сильно напоминает мне человека. Скорее, пустая оболочка, что продолжает жить, потому что привыкла.
Син оскалился, в его глазах мелькнула злоба. Он сделал несколько решительных шагов вперёд, полагая, что это поможет стать ему менее жалким, и у него даже получилось сделать аж два ровных шага, но на третьем его пронзила сильная боль, из-за которой он тут же начал падать вниз. Айкава бы точно повредил лицо, если бы в последний момент его смог поймать Дженсен, удержав его от болезненного столкновения с полом. Взгляд парня был полон бессилия и отчаяния, а из глаз, казалось, вот-вот польются слёзы.
– Почему ты делаешь это? – тихим голосом просил Айкава.
– Делаю что? – не совсем понял его Тодд.
– Ты не обязан помогать мне. Я спас тебя, а ты помог мне – на этом наши пути должны были разойтись. Так почему… почему ты делаешь всё это? Зачем тебе спасать меня? Какой в этом смысл? – пытался удержать слёзы он, да только те предательски начали течь из его глаз, образуя тонкие ручьи на лице.
Дженсен неслабо так удивился, услышав эти слова. На секунду в его взгляде промелькнула боль, но через мгновение тут же исчезла, после чего прежняя улыбка вновь вернулась на своё место.
– Наверное, потому что я это могу, – ответил он.
Дженсен помог Сину подняться и присесть на мягкий диван, рядом с которым они и находились всё это время. Затем он взял стул, что стоял чуть поодаль от них, приблизился к Айкаве и поставил его напротив, после чего сел на него. Мужчина посмотрел на парня со смешанных чувствами на лице – в его взгляде было и сострадание, и что-то ещё, что было трудно определить.
– Знаешь, если бы я плохо тебя знал, быть может, у меня бы действительно не было резона помогать тебе и спасать, ибо смысла в этом бы не было. Не могу с уверенностью говорить об этом, поэтому чисто предполагаю. Скорее всего, я бы поступил именно так, ведь помогать тем, кого не знаешь, да ещё и своей жизнью рисковать – та ещё морока. Однако, как ты должен был понять, наш случай совершенно другой, – он взял паузу, чтобы собраться с мыслями. – За то время, что мы провели вместе, я узнал тебя со всех сторон, даже с тех, с которых ты не хотел раскрываться. И знаешь, узнав обо всём, что с тобой произошло, я понял, что мы с тобой не такие уж и разные: мы оба были лишены любви родителей в детстве, мы оба выбрали путь истинных плохишей, а также у нас с тобой одинаковая судьба.
Дженсен устало потёр глаза и опустил взгляд. Ему очень сильно хотелось спать, но проблема была в том, что каждый раз, когда он засыпал, он видел ужасные кошмары, что заставляли его тут же просыпаться. Нормального сна он не видел с того момента, как прикончил Фурию. Всякий раз, когда он закрывал глаза, он видел изуродованное лицо бывшей подруги, что мучилась в агонии, сгорая заживо. За таким даже он спокойно наблюдать не мог, а ведь на войне он видел зрелища и похуже.
– Сама жизнь будто бы наставила нас на путь злодеев, тебе так не кажется? – с грустной улыбкой на лице продолжил он. – Хочешь быть хорошим и добрым парнем, но вот остальные просто не дают тебе таковым быть. Даже сама судьба против этого. Всё, что остаётся – это лишь следовать той дороге, что открыта. Проблема лишь в том, что финал у всех этих дорог один, и он очень грустный, но не для других людей и всего мира, а только для тебя. Никто не будет печалиться из-за твоей смерти, ведь всем станет легче, если из этого мира исчезнет человек, что отравлял остальным жизнь. Ни один из них не придёт на твою могилу, ни один не скажет на ней добрых слов, ни один человек не задумается о том, почему ты пришёл именно к такому исходу. Поэтому этот финал такой грустный – всем просто на него плевать.
Син молча слушал каждое слово Дженсена, его лицо выражало смесь печали, грусти и некоторой доли признания в сказанном. Его взгляд был наполнен размышлениями, словно он впитывал каждую фразу, пытаясь найти в них какой-то смысл. Тело подростка слегка дрожало – он всё ещё не мог отойти от той боли, что пронзила его минутами ранее.
– Всю свою жизнь я старался получить то, чего мне так не хватало в детстве – любви. Пытался казаться достойным её, пытался заслужить, пытался… быть полезным для всех. И что я получил взамен? Стал врагом для каждого, стал их… разочарованием. Оказался предан человеком, которому больше всех доверял, – покачал головой мужчина и встал со стула, после чего подошёл к небольшому деревянному столику, взял с него кружку с кофе, немного отхлебнул её содержимого и с ней в руках вернулся на стул, вновь устремив свой взгляд на Сина. – Знаешь, а я ведь мечтал о детях, – с явной болью в глазах произнёс он. – Хотел, чтобы у нас с Фурией родились двое мальчишек, которым я бы смог дать всё, чего сам был лишён. Мечтал вырастить их достойными людьми, что не пойдут по пути их отца, – по его лицу было видно, что эти воспоминания причиняли ему ужасную боль. – А теперь… я остался ни с чем.
Поднявшись со стула, Дженсен подошёл к окну и начал смотреть на открывшийся ему вид. Айкава же пытался понять, что именно этими словами ему пытался донести мужчина. Не может же это быть обычным откровением или излиянием души, верно? Мальчик во всём старался найти подвох, даже если его не было.
– Сколько бы злодеи ни старались, им всё равно не видать счастливого финала. Злодейский путь всегда заканчивается плохо – такова закономерность, – вновь начал говорить Тодд после небольшой паузы. – Мой путь закончится также. Твой, скорее всего, будет аналогичен моему. Однако это не значит, что ничего нельзя изменить. По крайней мере, в твоём случае уж точно, – мужчина вернулся на прежнее место, дабы их с подростком лица были друг напротив друга, – и я хочу, чтобы ты прислушался к моим словам: если в будущем сложится так, что у тебя будет шанс изменить свою судьбу, выбрать для себя другой финал, если будет шанс избежать печального исхода – воспользуйся им. Неважно, что ждёт тебя после – просто… сделай это. Поживи подольше. Ты достоин большего, чем смерть в столь раннем возрасте.
– Что бы ни случилось, ты должен жить, Син.
* * *
Признаюсь, я не особо старался выжить в последнем сражении. Наоборот, мне действительно хотелось таким образом закончить свой жизненный путь – умереть из-за множественных ран после тяжёлой и весьма важной для меня схватки. Я даже как-то не старался спастись после того, как Кенджи был окончательно выведен из «игры»: отойдя в сторону, моё тело рухнуло на песок, после чего я позволил себе отдаться невероятно приятному чувству, что за миг полностью устранило все тяжести моей души.
Мои глаза смотрели в потолок, пока кровь покидала тело, уходя глубоко в песок, окрашивая его в приятный глазу красный цвет. В тот миг я, наконец, позволил себе расслабиться и закрыть глаза. Чувство пустоты тут же завладело моим телом, разумом и душой, и я был невероятно рад ощущать это. Всё в одно мгновение стало таким лёгким и незначительным, и мне хотелось нырнуть ещё глубже в эти прекрасные ощущения, пусть бы это даже стоило мне жизни – было абсолютно плевать.
Через минуту после этого я стал ощущать, как моё тело словно превращалось в пепел, что вот-вот развеют по ветру. Стало так легко, так свободно – свобода! О да! Я действительно радовался этому чувству. Больше не нужно было страдать, не нужно было винить себя во всех смертных грехах, больше не нужно было кому-то мстить и кого-то ненавидеть. Больше ничего не имело значения – лишь свобода, что находилась на расстоянии вытянутой руки, и я, приятно улыбнувшись, потянулся к ней настолько сильно, как только мог. Казалось, она была у меня в руках, мне почти удалось схватить её, после чего я бы никогда её не отпускал, но…
Но именно в этот момент я вновь проснулся.
Снова в том мире, где не было той свободы – лишь ненависть, боль и страдания, что успели стать верными путниками моей жизни.
Не знаю, что я сделал тому старику, что большую часть своей жизни служил моему отцу, но ему показалось, что спасти меня было отличной идеей. До сих пор не понимаю, чего он именно хотел добиться этим. Быть может, ему просто хотелось отомстить убийце за смерть его господина, но при этом не в его чести было просто добить полумёртвого подростка, в результате чего он решил сначала поставить меня на ноги, а потом – убить. Что-то вроде глупой самурайской чести, которую раньше чтил почти каждый японец, отвергая всё то, что ей противоречило. Даже тогда, когда вся эта часть казалась безумной и нелогичной, верные ей самураи продолжали неуклонно чтить и навязывать её остальным, чтобы будущее поколение было таким же жалким и никчёмным, как и их предки.
Во всяком случае, я мог лишь предполагать об истинных мотивов Альфреда – так звали этого самого старика. Сколько бы я ни спрашивал его об этом, он ни разу не ответил мне прямо, открыто и честно. Казалось, будто бы он что-то от меня скрывает, и это «что-то» вряд ли мне понравится. В любое другое время я бы тут же попытался сбежать, попытался бы атаковать столь загадочную личность с не менее загадочными мотивами и постарался бы выбить из него все нужные мне ответы, да вот только сейчас это было глупо, неразумно и просто бесполезно – моё тело было практически полностью разрушено, дух сломлен, а от прежней личности остались лишь осколки, собрать которые воедино, наверняка, уже не выйдет.
Да и дело не только в этом – мне было некуда идти. Допустим, мне удалось бы сбежать от Альфреда. Дальше то что? Возвращаться в Японию? Могу представить, как её жители «обрадуются» моему приезду. На меня же тут же направят всех самых сильных героев страны, и вряд ли те решат меня просто схватить и обезвредить. О нет, так точно не будет, ведь я лишил их их главного достоинства – Всемогущего. Они гордились им не одно десятилетие, а его фанатская база явно переваливает за несколько десятков миллионов человек. Можно сказать, что Всемогущий был лицом и символом Японии, и теперь, когда его нет, жители этой страны сделают всё, чтобы отомстить человеку, что позволил себе совершить столь ужасное преступление, как убийство величайшего героя прошлого и современности.
Гулять по штатам тоже не сильно хотелось – после убийства Звезды и Полосы моё милое личико висит почти на каждой стене каждого здания этой страны. Вряд ли гордые и сильные американцы позволят мне спокойно ходить по их территории. Никакой капюшон и никакая медицинская маска не поможет мне скрыться от их всевидящего взора, а всю жить остаток жизни, будучи в бегах, явно никак не относится к комфортной и спокойной жизни, которой мне бы очень хотелось обладать.
Разумеется, я мог отправиться куда-нибудь ещё, где меня ещё не так хорошо знают, но вряд ли где-нибудь в мире ещё не знают обо мне – СМИ США и Японии уж точно постарались не допустить угасания моей популярности. Уверен, что даже в той же России найдутся люди, что с первого взгляда узнают меня и доложат обо мне местным героям. Да, я могу быть уверен, что мне хватит сил справиться с несколькими из них, но против всей страны в очередной раз мне идти не очень хочется, ибо это может породить ещё одну схватку, в которой мне точно не победить – схватку со всем миром.
И вот, осознавая всё это, я не понимаю, что мне делать дальше. Раньше была одна конкретная цель – отомстить тем, кто виноват в моём плохом и трагичном детстве. Пожалуй, моей главной ошибкой в жизни стало то, что я никогда особо не задумывался о том, что будет после. Да, мою голову иногда посещали редкие мысли об этом, но особого значения я им особо не придавал, ибо на повестке дня стояли более важные и срочные вопросы, что требовали всего моего внимания. Если бы я хоть раз остановился и обо всём подумал, быть может, сейчас мне было бы понятно, что стоит делать и куда можно идти.
Увы, времени и сил на это не было, из-за чего теперь я оказался в довольно-таки затруднительном положении.
Конечно, у меня была мысль о вечной жизни в здании компании моего отца, где никто бы меня точно не достал. Не сомневаюсь, что отец за всё это время смог заработать такое состояние, что его хватило бы на несколько жизней вперёд. В теории, я действительно мог жить в этом месте и ни о чём не беспокоиться. Это было бы… спокойно и комфортно – как я и хотел. Не пришлось бы больше думать о том, что делать дальше – просто бери и развлекайся! Покупай всё, что только душе угодно! Играй в любые игры на любых платформах! Смотри все кино и сериалы до скончания веков! Звучит очень хорошо, не правда ли?
К сожалению, что-то мешало мне сделать выбор в пользу этого варианта. Было такое ощущение, будто бы я должен сделать что-то ещё – что-то, что важно не только для моей жизни, но и для жизней многих. Не могу вспомнить, когда мне стало не плевать на остальных, но меня действительно стали беспокоить жизни обычных людей, которых я даже в лицо не знаю. Или знаю? Трудно ответить. Мой мозг ещё не способен мыслить в столь сложном и необычном направлении, потому важные мысли и выводы доходят до меня лишь смутными образами, которые приходится додумывать, чтобы получить цельную и чёткую картину возможных событий и решений.
На кровати я пролежал где-то больше недели. За это время мне удалось чуть лучше узнать Альфреда. Оказалось, что он очень сильно похож на Дженсена – его смысл жизни тоже был в служении кому-то. Старик рассказал мне, что мой отец спас в тот момент, когда он находился на грани жизни и смерти, и в качестве оплаты своеобразного долга Альфред поклялся служить Кенджи до окончания своей жизни. Всю историю, разумеется, он мне не рассказал, но мне удалось понять, что отец выручил не только старика, но и всю его семью, вытащив из ямы бедности. И откуда в этом жестоком человеке взялось столько благородности?
Не удивлюсь, если он сам подстроил все события так, чтобы спасти Альфреда и сделать его своим слугой – это было вполне в его духе. Однако, сколько бы я ни пытался размышлять на эту тему, мне так и не удалось понять, зачем отцу понадобился слуга, да ещё и конкретный человек. Его логику, конечно, сложно понять, но большинство его действий имели в себе хоть какую-то логику, и спасение семьи старика явно было её лишено.
Впрочем, не всё равно ли? Быть может, Кенджи когда-то был благородным парнем, который думал о жизни других, и лишь позже он превратился в монстра, что беззаботно и с азартом игрался с судьбами и жизнями людей. У каждого злодея должны быть своя история становления плохим парнем, и мой отец точно не является исключением. Всё-таки не всегда же он был таким мудаком, верно?
Изо дня в день я не мог ответить на главный вопрос, что теперь беспокоил мой разум – что дальше? Ни один из вариантов не нравился мне настолько, чтобы я мог сделать уверенный выбор, принять решение, о котором я не буду жалеть. Всё, что мне хотелось – это лишь смотреть на город, пить что-то вроде вкусного чая и размышлять о том, какой фильм стоит посмотреть этой ночью. Жизнь затворника – вот мой новый идеал! В Японии из-за этого ко мне бы плохо относились, считали бы меня мерзким, бесполезным и никчёмным, и я сам когда-то судил людей подобным образом, но сейчас… я не мог не придумать ничего лучше этого. Быть может, я всё ещё не смог отойти от произошедшего, ибо столько всего свалилось на меня в один день. Не каждый мозг и разум переварит историю подростка, что страдал отчасти по твоей вине, историю отца, который всю жизнь хотел отомстить руками собственного сына, в результате чего полностью разрушил жизнь того, и встречу с другом детства, которого до этого времени считал мёртвым, и не каждый мозг сможет переварить то, что произошло после последнего – умертвление остатков этого самого друга.
Удивительно, как я вообще не лишился рассудка после всего этого.
Всё бы продолжалось так и дальше, если бы в один день Альфред не решил вручить мне то, что так долго скрывал.
После этого произошло событие, что в очередной раз поменяло ход вещей в моей жизни.
* * *
– Это вам, молодой Господин, – произнёс Альфред и любезно протянул мальчику коробку небольшого размера.
– Что это? – слегка удивился подросток, поднявшись с кровати и взяв в руки отданный ему предмет. – В ней бомба? Или же там надпись «посмотри на урода» и прикреплённое ко дну зеркало?
– Хорошо, что вам стало лучше, – приятно улыбнулся старик. – Уже шутите спокойно.
– Боюсь, что не всё так хорошо, – Син аккуратно поставил коробку на ближайшую тумбу. – Скорее, это обычная защитная реакция организма, нервная система которого находится на грани. Если бы не было этой защиты, наверное, я ещё в тот момент полностью лишился рассудка, – он говорил явно про день судьбоносного сражения с отцом.
– Вы очень похожи на своего отца, – придался воспоминаниям Альфред, взяв чашку с чаем с небольшого столика, что находился рядом с кроватью, на которой сидел его собеседник. – Господин тоже часто прятал истинные эмоции за шутками, улыбками и ухмылками.
– Прятал истинные эмоции? – слегка удивился Син. – Разве он переживал о чём-то?
– Вы не знаете его так, как знаю его я, – старик отхлебнул немного содержимого чашки. – Он… не совсем такой, каким старался выглядеть.
Слегка занервничав от нахлынувших воспоминаний, Альфреду пришлось поставить чашку на место, ибо его руки сильно задрожали. Пройдя ими по своим седым волосам, он опустил взгляд и тяжело вздохнул.
– С того самого дня, как он своими руками убил вашу мать, он стал всё больше и больше заменять свой истинный характер образом, что придумал для себя. Господин никогда не был таким уверенным наглецом, которому плевать на судьбы и жизни других. Хоть он и не подавал виду, он всё время переживал о последствиях своих решений и действий. Быть может, если бы он хоть кому-то открылся, ему бы не пришлось превращаться в мерзкого человека, – старик сделал небольшую паузу, дабы привести в порядок голос. – Понимаете, он не хотел выглядеть в глазах других слабым и никчёмным, потому построил для себя идеальный образ, и со временем он всё больше и больше вытеснял истинную личность Господина. Началось это, наверное, ещё в детские годы, когда он убил своих родителей, но до определённого времени его настоящая личность и образ сосуществовали вместе, не переходя определённую грань. Однако, когда произошла вся та ситуация с Все За Одного и Госпожой Кайри, он… не выдержал. Знаете, в это сложно поверить, особенно учитывая то, что произошло с вами по его вине, но Господин был довольно-таки любящим и заботливым человеком, который отдавал всего себя близкому человеку, коей являлась ваша мать. Ему хотелось стать для неё таким, каким не стали для него его родители, и в первое время у него это прекрасно получалось, но… случилось то, что случилось, – очередная пауза и явно слышимая боль в голосе Альфреда. – Он решил, что ему стоит примерять свой образ на себе чаще, ибо без него у него бы не получилось победить своих врагов. Именно в тот момент он перешагнул допустимую грань, после чего он настоящий полностью растворился в созданном им же образе, выйти из которого ему было уже не под силу.
Айкава спокойно слушал старика, не перебивая. Разумеется, он не верил его словам, ибо они прямо противоречили тому, что рассказал ему сам Кенджи во время их схватки. Ему было непонятно лишь одно – чьи слова больше всего правдивы.
– Мне он говорил другое, – решил всё-таки вставить свой комментарий подросток. – Его история звучала так, будто бы он с самого детства был таким мудаком.
– Он рассказал вам то, что считал нужным рассказать, – подметил Альфред. – Быть может, я не прав в своих суждениях и выводах, ибо не моих силах залезть в голову человека и прочитать все его истинные мысли. Я говорю лишь то, что видел, а моя интерпретация этого действительно может быть ложной. Можете не доверять мне – старик лишь изливает вам свою душу, – издал несколько смешков он, после чего его лицо вновь стало серьёзным. – Мне кажется, что с того самого дня, когда он убил вашу мать, он решил, что больше не может отступить. Если бы хоть на минуту его голову посетили сомнения, у него бы точно ничего не получилось. Думаю, он стал заложником собственного выбора. Реши он отступить или что-то изменить в своей стратегии, всё было бы напрасно: жертвы, труды и потраченное время. Учитывая то, что он убил Госпожу Кайри, он поставил на свой план всё, что у него было.
– И в итоге – проиграл, – подытожил Айкава, опустив взгляд. – Не понимаю я вас, взрослых людей, если честно. Почему вы так боитесь отступить назад и поступить иначе? Что в этом сложного и плохого?
Альфред лишь грустно улыбнулся и посмотрел мальчику в глаза, от чего у того аж мурашки по коже прошли.
– Бывает так, что в своей жизни ты натворил столько дерьма, что уже поздно поворачивать назад, – дал чёткий ответ он. – Либо ты идёшь до конца, либо принимаешь поражение и умираешь. Иногда эти два пути превращаются в один, если, конечно, человек желает для себя такого конца.
Казалось, что чувства вновь накрыли старика с головой, но тот стойко выстоял и не показал никаких особых эмоций. Вероятно, ему не очень хотелось расклеиваться перед мальчиком, который тоже был в не самом лучшем моральном состоянии. Потому, всё обдумав, Альфред встал со стула, на котором сидел всё это время, быстро допил чай и отошёл от подростка на несколько метров.
– В этой коробке, молодой Господин, – пальцем он указал на называемый им предмет, – кое-что, что подготовила для вас одна женщина, чьи переживания были не о собственной жизни, а о жизни ребёнка, который явно не сможет застать её живой в осознанном возрасте. Советую вам не торопиться и хорошенько подготовиться перед тем, как открыть её. То, что лежит внутри, может по-разному сказаться на вас, так что будьте готовы и к тому, что вам вновь станет… нехорошо.
Сделав шаг в сторону, он собирался покинуть помещение, но тут же остановился, вспомнив одну весьма значительную деталь, о которой захотел рассказать подростку:
– Ваш отец, несмотря на всё им сделанное, бережно хранил это для вас.
Поклонившись, старик не стал дожидаться ответа от собеседника и быстро покинул комнату, оставив последнего наедине с собой и загадочной коробкой.
Конечно, мальчик уже смог догадаться, кто именно подготовил для него всё это, но ему хотелось убедиться в этом, потому, особо не раздумывая, он взял коробку в руки, немного покрутил её, измеряя весь и предполагая о том, что может быть внутри, после чего всё-таки решился заглянуть внутрь.
– Флешка? – удивлённо произнёс он, извлекая названный секундой ранее предмет, что лежал на красивой чёрной ткани, которую подросток даже рассматривать не стал. – И всё это лишь ради неё? Интересно.
Это был самый обычный USB-накопитель самой обычной формы – ничего не выделяло его на фоне остальных «коллег по цеху». Ни одной надписи не было на нём, ни одного рисунка – обычная чёрная флешка, коих в мире было несметное количество.
