Текст книги "Сценарист (СИ)"
Автор книги: Син Айкава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 125 (всего у книги 158 страниц)
И вот, пытаясь в очередной раз атаковать соперника, монстр терпит неудачу и принимает в грудь очередную порцию свежих тумаков, что тут же отдаются ужасной болью по всему телу, после чего из его пасти доносится болезненный вопль, направленный, судя по всему, в сторону Господа Бога, который наверняка бы помог ему избавиться от всех мучений, но, увы, в религии, что исповедует последний, никогда не было места мутантам, потому Ному приходилось в очередной раз терпеть ужасные ощущения.
Монстр был готов снова отлететь назад, но та комбинация, что в этот момент проводил подросток, не включала в себя столь быстрое окончание. Напротив, удары всё проходили и проходили по телу Ному, даже не думая прекращаться, и вскоре они сменили цель, став попадать уже по его лицу. После нескольких сильных атак клюв чудовища треснул, а ещё через удар – разломался на несколько небольших частей. Кровь тут же начала течь рекой по нижней части лица превращённого Мики, и он вопил от боли, но его противника это не останавливало – он всё бил и бил, надеясь нанести как можно больше урона своему сопернику.
Наконец, когда с этой атакой было покончено, монстр упал на лопатки и тяжело задышал. Был бы он обычным человеком, он точно бы не стал вновь подниматься. Никто на его месте не смог бы пережить то, что он ощущал в тот момент. Столько боли, столько злобы, столько грусти и отчаяния… разве чудовища способны испытывать все эти чувства, кроме, разумеется, первых двух? Это показалось странным Ному, но он старался не придавать этому особого значения.
Был и второй вопрос: разве чудовище способно думать и расставлять приоритеты?
– Сколько ты ещё будешь это терпеть? – приводил дыхание в норму Син, стоя над практически поверженным противником. – Разве ты не понимаешь, что я атакую тебя в полную силу? Ты не понимаешь, что можешь умереть, если не станешь стараться? Разве ты не чувствуешь приближение смерти всё сильнее и сильнее с каждым падением? Сколько мне ещё нужно нанести тебе ударов, чтобы ты стал биться всерьёз?
Ному не отвечал. Наверное, попросту не мог – дар речи он не использовал с того момента, как тот разум, что был в его мозге, затих после очередного подавления при помощи причуды Кенджи. Мальчик долгое время пытался бороться, отказываясь сдаваться, но у мужчины были свои планы на него, и он прекрасно понимал, что рано или поздно ребёнок всё же сломается. Взрослые то часто не выдерживают и сдаются, так что и ребёнок долго не мог сопротивляться. Мики до самого последнего момента верил в то, что его спасёт тот, кого он считал своим героем, но тот так и не явился.
Собственно, это и заставило мальчика окончательно опустить руки, после чего его разум был полностью подавлен, уступив своё место обыкновенному мышлению монстра.
Ному в очередной раз поднялся на ноги. Все его раны успешно зажили, так что он был готов к ещё одному раунду, что явно не закончится для него успехом – краем своего возможного разума он понимал это, но отказывался принимать, ибо он привык побеждать и уничтожать своих противников, и этот случай не должен был стать для него исключением.
Верно же?
– Вновь будешь ограничивать себя? Почему? – искренне не понимал младший Айкава. – У тебя есть то, при помощи чего ты сможешь стать равным мне, но ты это не используешь. У нас что, повторение сценария схватки? Или же что-то мешает тебе использовать силы?
Через секунду на лице подростка уже красовалась ухмылка. Что-то внутри его головы щёлкнуло, после чего он получил ответы на все свои вопросы, и для этого даже не пришлось учить чудовище говорить – это действительно можно назвать успехом.
Медленно подойдя к противнику, парень направил свой взгляд прямо в его глаза, от чего последний ощутил что-то странное – то, что явно ему не свойственно.
– Ты боишься, – озвучил свой вердикт подросток. – Боишься, что сознание, которое было подавлено много лет назад, вновь пробудится, и ты, монстр, лишишься своего места. Я прав?
От этих слов Ному по-настоящему рассвирепел, начав крушить всё вокруг и орать, что есть мощи. Охваченный яростью, он бросался вперёд, рассекая воздух своими руками и когтями. Его глаза, что за несколько секунд полностью залились кровью, став алыми, были полны безумия, а его лицо искажалось от гнева. Он кричал и рычал, словно дикий зверь, пытаясь достать своего противника любой ценой. Син, в свою очередь, ловко уворачивался от каждого удара, избегая столкновения с разъярённым соперником. Он плавно ускользал от весьма опасных выпадов, удерживая дистанцию и надеясь на свою выносливость и реакцию, что почти никогда не подводили его в подобных ситуациях, если он сам, конечно, не предоставлял им для этого возможность.
– Попал в яблочко, да? – был доволен собой подросток. – Не хочешь исчезнуть также, как исчез старый разум того мозга, который сейчас в твоей голове, верно? Не думал, что чудовища способны испытывать страх.
Монстр бросился вперёд, нанося беспорядочные и весьма непредсказуемые удары, чего парень не совсем ожидал. Этот просчёт позволил его противнику всё-таки попасть по нему одной из размашистых атак, после чего тело Сина отправилось в непродолжительный полёт до ближайшей стены, об которую оно и остановилось. Это бы сулило младшему Айкаве болезненными травмами, но в самый последний момент перед ударом он смог укрепить себя при помощи свойства причуды, в результате чего атака чудовища практически никак не сказалась на нём – лишь лёгкий испуг и немалое удивление, что реакция его всё-таки иногда подводит.
– Неплохо, но мог и лучше, – произнёс он, вылезая из небольшого углубления в стене, что он сам и сотворил при столкновении. – Без атакующей причуды ты, увы, слабоват. Попробуй ещё раз. Быть может, следующий удар будет куда лучше!
Ному вновь бросился в атаку, размахивая своими массивными руками и метя в направлении своего врага. Его движения были резкими и напористыми, каждый удар напоминал мощный удар молота, что каждый раз сотрясал воздух. Син, будучи полностью сосредоточенным и готовым к ответным действиям, уклонялся от атак Ному с изящной ловкостью. Его противник всё продолжал и продолжал атаковать, и каждый его удар был направлен с максимальной точностью и силой, что не совсем ожидаемо от чудовища, которым овладели ярость и безумие. Подросток же оставался невозмутимым, уклоняясь от большинства атак с лёгкостью, хотя иногда Ному удавалось поразить его, что выливалось в травмы лёгкой и средней тяжести.
С каждым пропущенным ударом парень выглядел всё хуже и хуже, да и сам он начал чувствовать себя весьма паршиво. Его лицо было окровавлено, кровь стекала по его длинным волосам, что были практически полностью пропитаны алой жидкостью и потом. Нос его, будучи сломанным, еле как выполнял свои функции, что серьёзно мешало парню в битве, ибо без нормального дыхания сложно выполнять атаки и блокировать их. Одежда на нём во многих местах была порвана, из-под неё выглядывали порезы и гематомы, отчетливо свидетельствуя о силе ударов чудовища.
Честно говоря, подросток стоял на ногах лишь при помощи силы духа. Будь он в другой ситуации или другим человеком, он бы уже рухнул на землю и, быть может, никогда бы больше и не проснулся. Вывихнутое плечо не давало забыть о себе ни на секунду, а разорванное другое только и делало, что ныло от боли. Рёбра, благо, забыли о том, что они тоже получили повреждения, либо же просто адреналин, что буквально кипел в крови парня, заставил последнего не чувствовать страданий от этих травм.
Син понимал, что долго так он точно не протянет. Ему нужно было либо заканчивать побыстрее, либо же долго биться с пониманием того, что он проиграет. Последнее никогда не нравилось подростку, потому он всем сердцем желал, чтобы его противник, наконец, решил сражаться в полную силу, дабы его план вступил в фазу реализации.
Наконец, когда парень заметил идеальное окно для атаки, он вырвался вперёд, быстро сократив дистанцию между ним и противником, прибавил себе сил при помощи свойства причуды и со всей дури влетел в Ному, сваливая его с ног. Как только последний оказался в лежачем положении, юный злодей навис над ним, после чего начал наносить удар за ударом по его лицу и клюву. Последний, к слову, получил всех.
Одним ударом подросток выбил монстру глаз, вторым – второй. Следующая его атака поразила клюв чудовища, вновь разломив его на несколько частей. Затем последовали ещё четыре удара по той же области, что буквально полностью вбило клюв в основание черепа чудовища. Последние три пришлись по зубам страдающего мутанта – парню удалось выбить половину из них.
Закончив, младший Айкава слез с соперника и рухнул перед ним на колени. Его кулаки были полностью покрыты кровью, и она принадлежала не только монстру. Его кисти были просто в ужасном состоянии: изуродованы, полностью алые и покрыты осколками костей. Кожа на них была разодрана, выставляя наружу красное мясо и поврежденные сухожилия. Пальцы дрожали от усталости и напряжения, и двигать ими было тем ещё испытанием.
– Я облажался, Мики, – усталым голосом произнёс Син. – Я знаю это! Знаю, слышишь? Всё это время ты был жив, а я даже не знал об этом, даже, сука, не думал об этом! Жил какой-то своей жизнью с целью отомстить за твою смерть, в которой… виноват я. Если бы не я, наверное, ты сейчас был бы жив, а твой мозг был бы в твоём теле. Из-за моего долбанутого отца и эгоистичного меня ты всё это время страдал, а я так и не пришёл тебе на помощь, хотя ты считал меня своим лучшим другом и даже братом. Разве такой человек как я может быть твоим братом, учитывая то, что я не помог тебе, когда ты страдал? Да ещё и твоего любимого героя убил… Да, я сильно виноват перед тобой.
Монстр обессиленно лежал и тяжело дышал. Двинуться он сейчас никак не мог, потому ему приходилось слушать всё, что в данный момент говорил ему Син.
– И знаешь… Я… я долго репетировал наш разговор у себя в голове. Ну, на случай, если нам когда-нибудь бы пришлось встретиться. Честно говоря, я постоянно представлял нашу встречу на небесах, и всякий раз, когда я пытался сказать тебе заветные слова, у меня ком в горле застревал. Это происходит и сейчас, и мне очень трудно говорить эти слова, но я должен, – подросток собрался с мыслями, набрал в грудь воздуха и приготовился сказать самые важные слова в его жизни. – Прости меня, Мики. Мне действительно жаль, что ты умер вместо меня в тот день. Я не знаю, как объяснить, насколько мне жаль, Мики. Это чувство вины съедает меня изнутри. Каждый день на протяжении всей своей жизни я жалел о том, что ты погиб по моей вине. Если бы я… не был так слаб, быть может, всё сложилось бы иначе. Если бы мы просто… поменялись местами в тот день… Уверен, ты бы стал лучшим человеком, нежели я. У тебя… всегда было доброе сердце и чистые помыслы, и ты бы никогда не позволил кому-то управлять тобой и заставлять тебя совершать плохие дела. Ты всегда был сильнее и лучше меня во всём.
Подросток позволил себе слабо улыбнуться. В его голове всплыли картины былых дней, когда Мики лучезарно улыбался и радовался жизни, несмотря на тот ад, в котором они жили.
– Прости меня, Мики, за то, что я не оказался тем, кем ты меня считал. Будь я… действительно хорошим другом, я бы не позволил тебе страдать. Не позволил бы умереть в тот день.
Парень затих. Он склонился ближе к своему другу, словно желая услышать хоть какой-то признак ответа, но услышал лишь тишину, прерываемую тяжелым дыханием Ному. Син, сжимая кулаки в знак боли и раскаяния, продолжал говорить, словно слова были последним спасением в этом аду:
– Наверное, ты думаешь, что я лгу тебе. Я бы и сам не поверил себе, учитывая то, что, как оказалось, мною управляли всё это время. Честно говоря, я до сих пор не знаю, мои ли мысли сейчас всплывают в моей голове и настоящие ли те чувства и эмоции, что я прямо сейчас ощущаю. Это всё… очень сложно. Но знаешь… если все мои слова всё-таки являются ложью, как и мои чувства, что я сейчас ощущаю, то, – Син поднял лицо, демонстрируя дорожки слёз и самую грустную улыбку на свете, – почему мне сейчас так больно и грустно?
Услышав последние слова подростка и увидев его выражение лица, в глазах Ному что-то блеснуло, после чего земля под ним тут же начала содрогаться. Через несколько мгновений вокруг него начало образовываться невидимое поле, которое первым делом отшвырнуло подальше Сина, явно не ожидавшего подобного. Полёт его к слову, был не очень продолжительным – его встретила всё та же стена, в которой он проделал углубление почти десять минут назад.
Гравитационное поле, неуловимое для человеческого глаза, окутывало тело монстра, а его раны и травмы начали заметно заживать прямо на глазах. Кровь перестала течь, а кожа, ранее порванная и искривленная, стала восстанавливаться, словно невидимые руки умелого хирурга исцеляли каждый слой его плоти. Сначала это было медленно, словно пробуждение древней силы, но затем процесс ускорился, и изменения стали происходить настолько быстро, что глазам Сина казалось, будто время само оборвало свои цепи, чтобы подчиниться новой власти.
Ному, который еще мгновение назад был обессилен и очень сильно ранен, теперь поднялся на ноги с легкостью, которая казалась невероятной для его массивного тела. Его движения стали плавными и уверенными, словно он только что пробудился после долгого сна, полного восстановления.
Это зрелище заставило пришедшего в себя подростка улыбнуться. Его действия и слова всё-таки не оказались напрасными – монстр решил использовать все свои силы, включая и гравитационную причуду Мики.
– Наконец-то, – радостным тоном произнёс Син, вытирая рукой окровавленное лицо.
Монстр злобно и безумно оскалился, медленно поднимаясь в воздух при помощи своей причуды. Теперь он выглядел намного опаснее, чем раньше, но младший Айкава почему-то был счастлив этому.
– Последний раунд, да? – ухмыльнулся Син, активируя свои силы. – В прошлом ты так и ни разу не победил меня, и сегодня я не собираюсь дать тебе испортить мою статистику!
* * *
– И это всё, на что ты способен? – спросил Кенджи после очередного быстрого выпада. – Жалкое зрелище! – вынес свой вердикт он и провёл сильную комбинацию катаной, последний удар которой разломал серп противника на две части.
С мгновенной скоростью старший Айкава убрал своё оружие в ножны, вновь приблизился к противнику и нанёс тому мощный удар сложенным оружием под дых, чем не только сбил дыхание соперника, но и отправил его на несколько метров назад, после чего тот, остановившись, припал на одно колено, не в силах удержаться на своих двоих.
Клаус был сильно изранен – множественные порезы украшали его тело в данный момент, и из многих из них медленными ручейками бежала кровь. Хоть парень и старался держаться, боль с каждой секундой напоминала ему о своём существовании всё больше и больше, будто бы подталкивая того использовать свою причуду. Конечно, он мог бы это сделать в любой момент, но те ограничения, что она имела, заставляли его несколько раз подумать перед тем, как решиться её использоваться, и каждый раз, приходя к мысли всё-таки задействовать её, подросток сталкивался с тяжёлым выбором, после чего всегда отказывался от возможности усилить себя, надеясь, что и его сил хватит для победы над противником.
Увы, судя по той картине, что можно было наблюдать в данный момент, дела у него были так себе.
– Тебе так нравится страдать, Клаус? – вновь нарушил тишину Кенджи. – У тебя был шанс уйти, был шанс спастись и жить спокойно, но ты выбрал бой со мной, обрекая себя на страдания и боль. Где же твоя рациональность, мальчик мой? Где это качество, благодаря которому ты выжил и дошёл до конца экспериментов? Где тот Клаус, которого я считал своим сыном?
Густавсон ухмыльнулся. По его мнению, мужчина специально нёс откровенный бред, чтобы спровоцировать того использовать свой последний козырь. Старший Айкава действительно желал вывести того на эмоции, всем сердцем хотел сломить подростка и заставить его сдаться, когда тот поймёт, что его сил не хватит для победы, но его затеям пока было не суждено сбыться из-за упрямства парня.
– Я уже мог несколько раз тебя прикончить, но не делаю этого. Разве тебе недостаточно моей благосклонности? Хочешь ещё больше? Хочешь, чтобы я прямым языком попросил тебя уйти и выжить? – задал целую кучу однотипных вопросов Кенджи. – Разве я когда-нибудь желал тебе зла? Делал тебе плохо?
– У вас что, раздвоение личности? – издал смешок Клаус. – Вплоть до шестнадцати лет был вашей крысой для экспериментов, подвергался большому количеству опытов, терпел адские побои и лишился всего детства. Действительно, что же вы мне плохого сделали? – с явным сарказмом процедил он.
– За свободу надо платить, мальчик мой, – был явно уверен в собственной правоте и невиновности Директор. – За то, чтобы ты жил в своё удовольствие сейчас, я взял достойную плату – забрал целых шестнадцать лет твоей жизни. Однако я же не просто их своровал, верно? Я помог поступить тебе в лучшую академию, влюбил в тебя самую красивую девушку, помог тебе обрести друзей, а также ты не нуждаешься в финансах. Многие об этом могут только мечтать, но тебе, судя по всему, всего этого мало, жадный ты ублюдок, – сплюнул он. – Больше всего в своей жизни я ненавижу три типа людей, одним из которых являются неблагодарные сволочи по типу тебя.
– Никогда не признаете, что неправы, да? – позволил себе издевательски улыбнуться подросток. – В этом мы практически не отличаемся, – поднялся на ноги он, после чего отбросил сломанное оружие в сторону.
– Не смей сравнивать нас так, будто бы мы равны! – слова Клауса явно задели мужчину.
– Да-да, о Великий Господин, пожалуйста, продолжайте думать, что вы – особенный. Куда уж такому низшему существу вроде меня до вас – Господа Бога, – явно наслаждался своими язвительными словами он.
– Откуда ты берёшь столько смелости, чтобы дерзить мне подобным образом? – слегка наклонил голову вбок старший Айкава.
– Всё просто: когда ты стоишь на краю и ты обязан сделать прыжок вниз, страх исчезает сам по себе.
Договорив, подросток снял с себя куртку-плащ и отбросил её в сторону, оголяя свои руки, что были полностью замотаны белыми бинтами.
Похоже, он всё-таки решился.
– Знаете, я долго винил себя в своей трусости и слабости, и для этого были весомые причины: я никогда не мог перечить вам, никогда даже и подумать не мог пойти против вас и никогда не защищал своих друзей от вас, когда вы решали, что им больше не место в комплексе. Всю свою жизнь я боялся вас, считал, что для того, чтобы выжить, мне нужно стать вашей верной собачкой, которая сделает всё, что прикажет ей её хозяин. Жалкое зрелище, да? – ухмыльнулся он, начиная медленно освобождать руки от бинтов. – Всё это время я винил себя в слабости, трусости, никчёмности и безвольности. Я наблюдал, как мои друзья умирали, даже не пытаясь им помочь. До сих пор ненавижу себя за это. И я также всей душой ненавидел Сина, который, в отличие от меня, всё-таки нашёл в себе силы и смелость разрушить тот ад, в который вы нас поместили, и я злился на него за то, что он был лучше меня. До определённого времени мне хотелось ему отомстить, ибо на его фоне я был поистине жалким – что-то от вас мне всё-таки передалось, не находите? – издал смешок он, чем заставил своего противника недовольно поморщиться. – Но Син был в другой стране, а комплекс неполноценности и чувства собственной никчёмности и бессилия сильно давили на мои плечи, потому я решил стать линчевателем, чтобы хоть на ком-то вымещать накопленный за долгие годы гнев. Мне хотелось… стать монстром, чтобы заполнить огромный пробел в своём сердце. Друзей, конечно, у меня вернуть всё рано бы не получилось, но зато… я мог хоть немного убедиться в том, что не настолько слаб, – парень остановился и окинул печальным взглядом Кенджи. – И это даже работало, но вскоре на мои плечи начало давить другое осознание: хоть я и стал тем монстром, каким желал быть, увы, стал я им не сам. Почему? Всё просто: этого монстра создали вы, Директор.
Кенджи, услышав слова подростка, не смог сдержать свой смех. Его громкий смех пронесся по всей арене, наполнив её искренней насмешкой над молодым человеком, который пытался выразить свои мысли и чувства.
– И что с того? – спросил он. – Хочешь подвести к тому, что ты им больше не являешься? Хочешь сказать умные слова про то, что ты изменился? Стал смелее? Понял, что пресмыкаться передо мной больше не имеет смысла? Начнёшь говорить про ту ночь, когда отказался убить Сина, хотя мог? Скажешь, что в тот момент ненависть пропала, а сам ты понял, что всё это время поступал неправильно? Брось, мальчик, я уже слышал эти слова в твоём исполнении, – отмахнулся Кенджи, демонстрируя всю свою тёмную и мерзкую натуру. – Понимаешь, Клаус, правда в том, что от твоих слов ничего не изменится. Ты можешь сколько угодно пытаться убежать от правды – это ничего не поменяет. Ты можешь притворяться кем угодно: страдающим мальчиком, монстром или даже невиновной жертвой. Есть одна бесспорная истина, от которой ты не уйдёшь: ты не изменишься. Ты навсегда останешься монстром, которого создал я.
Мальчик тяжело вздохнул, снял последние бинты, взглянул на имена мёртвых друзей и вытянул кисти вперёд. Его руки сильно дрожали, словно под воздействием невероятного давления. Но внезапно, в один момент, его кисти сжались в кулаки, а дрожь стихла, словно погасшее пламя. Клаус почувствовал внутри себя странное спокойствие, словно нашел в себе нечто, что давно искал.
– Знаю, – ответил он, после чего посмотрел Директору прямо в глаза. – Но я больше не твой монстр.
В этот же момент, будто по какому-то сигналу, из шрамов на руках, что прятались под татуировками с именами умерших друзей, начала брызгами выходить кровь. Выходила она настолько быстро, что уже через несколько секунд тело подростка не имело в себе ни капли алой жидкости. Такое событие могло бы напугать неподготовленного к такому человека, но Кенджи оставался крайне спокойным. По крайней мере, на его лице точно не было никаких особых эмоций – обычное каменное выражение.
Вся кожа подростка приобрела серый оттенок за несколько мгновений, словно жизнь покинула его тело вместе с каждой каплей крови. Его лицо приобрело ужасающий вид, словно из кошмара: кожа стала похожа на восковую, а глаза утонули глубоко в орбитах, словно они видели что-то ужасное и не могли от этого оторваться. Всё в нём выглядело жутко и невообразимо, как будто он превращался в существо из самых страшных кошмаров.
Кровь же, будто бы имеющая разум, быстро настигла тело мёртвого Грима, после чего влилась в него. Через несколько секунд она стала вытекать уже из тела Грима, но скорость её была намного быстрее. Её количество заметно увеличилось – вероятно, кровь подростка соединилась с кровью уже мёртвого Хастла, который, судя по всему, не особо противился этому. В следующее мгновение она начала приобретать форму, словно оживая, в результате чего перед глазами у всех на арене появился полноценный клон юного линчевателя, точная его копия, с теми же серыми чертами лица и мертвым взглядом. И как будто волшебством, оставшаяся кровь превратилась в клинок, который моментально оказался в руках Клауса, став его полноценным оружием.
– Вот ты и использовал свой последний козырь, – слегка улыбался Кенджи. – Поставил всё на следующие пятнадцать минут.
Причуда Клауса – управление своей кровью. При помощи неё он может укреплять своё тело, делать его быстрее, а также он может придавать алой жидкости любую форму. По сути, эта причуда не является особенной, но подросток при помощи множества тренировок смог открыть ещё одну её способность, которую он поклялся применять лишь тогда, когда другие вариантов не остаётся. Суть её в том, что обладатель причуды может полностью лишить себя крови, и при этом это не нанесёт ему никакого вреда. Однако у этого есть ограничение – всего пятнадцать минут, после чего данную способность можно будет применить лишь через двенадцать часов. Если кровь не вернется в его тело по окончанию этого времени, он погибнет, но до этого момента он может использовать алую жидкость так, как ему только вздумается.
Но не только это было главной особенностью данной способности. Главным козырем было то, что на всё это отведённое время Клаус становился… бессмертным – только слетевшая с плеч голова может положить ему конец. Ни смертельные раны, ни пробитие сердца, ни множественные переломы – ничего из этого не убьёт парня в течении пятнадцати минут, ибо всё это затянется за считанные мгновения.
– Ты сам хотел этого, – со злобной ухмылкой ответил Густавсон, вставая рядом со своим кровавым клоном.
– Значит, ты уже смирился с тем, что не уйдёшь отсюда живым, я прав? – решил убедиться в своей догадке старший Айкава.
– А принял ли ты свою судьбу, Директор?
– Я ещё долго буду жить, мальчик мой, – издал смешок мужчина. – Не тебе суждено убить меня.
– Тогда я перепишу тот сценарий, в который ты так веришь, – принял Клаус боевую стойку, что тут же повторила его копия.
– Мечтать не вредно.
Не став больше тянуть, Густавсон и его верная копия бросились вперёд с целью быстро атаковать противника, но реакция последнего была настолько хороша, что он знал о начале нападения ещё до того, как оно началось, потому резкие выпады в его стороны не стали для него неожиданностью.. Кенджи с катаной в руке метко отражал атаки как самого Клауса, так и его кровавого клона. Он двигался с изящной ловкостью, не давая противникам шанса на успех. Пара атаковала синхронно, создавая непрерывный поток ударов, но мужчина был настолько опытным бойцом и превосходным стратегом, что смог справиться с обоими противниками одновременно. Он блокировал удары катаной, уклонялся от атак, и его реакции были так быстры, что его движения казались почти молниеносными, а ведь его плечо было просто в ужасном состоянии.
Каждое его движение было точным и решительным. Он мгновенно переключался между противниками, не теряя концентрации ни на секунду. Его катана сверкала в воздухе, отбрасывая атаки смерти. Противники, несмотря на свою силу и скорость, не могли найти пробел в обороне противника. Они продолжали нападать, но каждый удар был отражен или парирован с неумолимой точностью.
Когда битва достигла определённой точки, подросток и его верный товарищ решили изменить тактику. Они внезапно разошлись по разным сторонам, своеобразно окружили противника и начали атаковать в рассинхрон, чтобы последнему было куда сложнее блокировать их выпады. Их координированные удары создавали опасное давление на противника, заставляя его защищаться с обеих сторон, и это чертовски ему не нравилось, ибо он не любил, когда его пытались загнать в угол.
– Думаешь, что это сработает? – насмехался мужчина, встав в новую стойку. – У меня тоже есть кое-какие сюрпризы!
Как только кровавая копия парня приблизилась к нему, старший Айкава ловко увернулся от летящего в него клинка из алой жидкости, извернулся, нанёс сильный удар по животу соперника, успешно увернулся от другого удара уже самого подростка, ударил его по лицу рукоятью меча, схватил за рубашку и, потянув, швырнул его прямо в своего клона, свалив обоих с ног.
Противники мужчины попытались тут же подняться на ноги, но первый оказался быстрее – встав над ними, он занёс катану и одним ловким и быстрым движением проткнул обоих, вонзив лезвие в их тела. Клаус тут же болезненно промычал, а вот его копия потеряла форму, превратившись в лужу крови.
Кенджи хотел на секунду расслабиться, почувствовав вкус успеха, но радоваться ему пришлось недолго – лужа, что казалась совершенно безвредной, быстро приобрела форму тонких шипов, после чего они мгновенно начали тянуться прямо к противнику. Если бы Директор промедлил хоть на секунду, он был бы уже трупом, но его реакция в очередной раз не подвела его, благодаря чему ему удалось избежать смерти при помощи прыжка и кувырка назад.
– Почти достал, – ухмыльнулся он, наблюдая за встающим с земли соперником.
– Разве? – с довольным лицом спросил Клаус. – Разве ты не чувствуешь запах собственной крови?
Старший Айкава удивился, после чего ощутил неизвестное тепло на правой щеке. Прикоснувшись к ней, он обнаружил длинную царапину, из которой медленно вытекала капелька алой жидкости.
– Что ты, блядь, сделал? – тихим и удивлённым тоном произнёс мужчина.
– Я поранил твоё омерзительное личико. Каковы ощущения? – издевался Густавсон.
– Теперь я тебя точно прикончу!
Находясь в гневе, мужчина бросился вперёд с целью убить соперника. Тот уже ждал его во всеоружии: лужа крови, что осталась после клона, превратилась в шипы, клинки и прочие предметы, что могли бы навредить противнику. Подросток швырялся атаками направо и налево, надеясь попасть хотя бы одной из них по мужчине, но тот в последний момент уворачивался, кувыркался или просто делал шаг в сторону, после чего продолжал бежать на парня.
Через мгновение они вступили в ближний бой. Сначала схватка шла при помощи оружия, но вскоре Клаус отбросил своё в сторону и стал атаковать при помощи кулаков. Несколькими ударами ему удалось попасть по корпусу и лицу Айкавы, но тот даже не пошатнулся от такого. Густавсон попытался нанести ещё парочку ударов в челюсть противника, но тот ловко уходил назад и атаковал его лезвием своей катаны, которое парень ловил голыми руками. Если бы он в этот момент не использовал свою причуду, наверное, его соперник отрубил бы ему руки, но пока бояться ему было нечего – плоть затвердела настолько, что с её помощью можно было стены зданий крушить. Конечно, порезы на руках всё-таки оставались, ибо удары были не очень-то и слабыми, но боли они не приносили.
– Как же ты надоел! – прокричал Кенджи, отпрыгивая назад.
Далее последовало применение уже его причуды. Как только эффект начал действовать, Клаус тут же перестал желать сражаться. Вся его внутренняя мотивация начала угасать, а настрой всё меньше и меньше напоминал о своём существовании. Теперь ему хотелось мира, спокойствия и возвращения крови в собственное тело.
Разумеется, подросток тут же догадался, что всё это ему навязывают, потому начал бороться со вражеской способностью ментально, отталкивая от себя ненужные мысли и ненастоящие чувства с эмоциями. Получалось это крайне трудно, но успех был, и это очень сильно не нравилось Директору, потому, почувствовав, что вот-вот его соперник снова начнёт атаковать его, создал в глазах того иллюзию, которая показывала ему, что на арене теперь не один Кенджи, а несколько. Лишь один был настоящим, и парню нужно было найти его, да только все они были очень сильно похожи, потому он решил применить уже использованный им ранее трюк: создал клона из крови, сформировал ему оружие и направил на врага. Копия, учуяв запах настоящей крови, тут же направилась к оригиналу, чего последний никак не мог ожидать.
