Текст книги "Сценарист (СИ)"

Автор книги: Син Айкава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 158 страниц)

– Как и все мы, Киришима. – перебил друга Изуку спокойным голосом. – Каждый из нас был способен на это, включая меня. Тем не менее все мы считали, что нам не стоит опасаться Сина. Это наша общая ошибка, если никто из нас не смог разглядеть в однокласснике тёмное желание. То, что ты взвалил всю вину на себя, как это сделала и Джиро – полный эгоизм. – закончил свой небольшой монолог Мидория.

– Ты ничего не понимаешь. – выдал то, что не должен был, Эйджиро.

– Я потерял учителя и кумира в одном лице в ту ночь. – напомнил ему Изуку. – Я собственными глазами видел, как Син убил его. И я ничего не мог с этим сделать. – с ноткой грусти в голосе произносил зеленоволосый мальчик. – Не думай, что только ты один страдаешь. Все мы испытываем боль и горечь от того факта, что позволили этому случиться, но все мы понимаем, что вечная депрессия и грустный вид не помогут нам. Нужно двигаться дальше, друг мой. – уже с лёгкой улыбкой на лице проговаривал он. – Каждую ночь я вижу образ Всемогущего перед своими глазами, Киришима, и каждый раз, видя его, я понимаю, что он точно не хотел бы, чтобы все сейчас горевали, плакали и винили себя в произошедшем. Вместо того, чтобы наматывать сопли на кулак, мы должны стать лучше, должны стать сильнее, должны стать умнее, но при этом мы не должны в процессе потерять самих себя. Смекаешь?

После слов Изуку наступила глубокая тишина. Взгляды друзей снова столкнулись, и Киришима почувствовал, что в них присутствует поддержка и понимание. Но он не мог просто так принять позицию Мидории и принять себя за свои ошибки. Его душевные муки были слишком глубокими и сложными, чтобы просто отбросить их и двигаться дальше.

Тишина снова окутала их, словно всё вокруг затаилось, давая Киришиме возможность выразить свои тяжелые эмоции. Он чувствовал, что все это давит на него, но он не хотел выглядеть сломленным перед друзьями. Он хотел быть сильным, как прежде, но внутри него всё казалось разрывается на куски. Изуку смотрел на красноволосого с глубоким сочувствием. Он понимал, что его друг переживает сложный период и ему нужна поддержка. Но он также знал, что просто так словами не уберешь тяжесть, что лежит на плечах Эйджиро.

– То, чем ты занимаешься прямо сейчас, не поможет стать тебе лучше. Так ты лишь отдаляешься от нас – своих друзей. – вновь заговорил Мидория, поднимаясь со стула. – Ты будешь отдаляться от нас всё дальше и дальше, пока не придёшь к мысли, что Сина нужно убить. Твою голову посетит мысль, что это – лучший исход для него. Я не хочу, чтобы ты встал на тёмный путь, Красный Бунтарь. – подчеркнул интонацией геройское прозвище Изуку. – Поэтому, чтобы убедить тебя в том, что тебе нужно встать на более правильный путь, я готов объяснить это тебе самым доступным для тебя языком. – проговорил он и указал пальцем на ринг, что стоял рядом с ними. – Сразимся.

– Ты… хочешь подраться? – не мог поверить в это Киришима.

– Насколько я помню, ты сильно уважаешь тех, кто обладает большой силой. Я готов доказать тебе кулаками, что ты неправ. – улыбнулся своей яркой улыбкой зеленоволосый. – Будем сражаться без причуд, а то с ними мы тут всё разрушим. – ухмыльнулся он. – Если выиграю я, ты вновь станешь тем Киришимой, которого мы все так любим. Если же выиграешь ты… что же, я не буду больше тебе мешать. Больше того: если ты захочешь убить Сина, я тебе помогу. – объяснил условия он.

– Зачем тебе всё это, мужик? – искренне не понимал Эйджиро.

– Ты мой друг. – легко и быстро ответил зеленоволосый. – И я не могу позволить, чтобы ты уничтожал сам себя. Так что… – парень слегка дерзко ухмыльнулся. – … тащи свою задницу на ринг!

Изуку быстро подошел к рингу и с легкостью забрался на него, стоя на вершине одного из углов, словно символизируя свою готовность к вызову. Он ждал, пока его красноволосый друг сделает свой выбор, зная, что этот поединок не просто физический бой, а битва за разум и душу.

– Я всё ещё не вижу того, чтобы твоя задница двигалась в сторону этого ринга. – подначивал Изуку.

– Но… – попытался возразить Киришима.

– Тащи сюда свой зад! Или я сам приволоку его сюда! – отказывался сдаваться зеленоволосый друг.

Сердце Красного Бунтаря бешено колотилось. Он ощущал, как страх, сомнения и гнев сражаются в его груди. Но он не мог просто уйти, не приняв вызов Изуку. Этот поединок стал для него символом выбора между прежней слабостью и стремлением стать сильнее, между тем, чтобы утонуть в горечи прошлого или двигаться вперед с надеждой на будущее. Он медлил, стоя на месте, пытаясь разобраться в своих чувствах. Но затем его глаза встретились с глазами Мидории, и он увидел в них не только вызов, но и готовность поддержать его, независимо от результата.

Руководствуясь этой мыслью, бунтарь всё-таки решился. Шаг за шагом, он медленно подошёл к четырёхугольнику и поднялся на него, чувствуя под собой его твёрдость. Он стоял напротив Изуку, глядя в его настойчивые изумрудные глаза.

– Хорошо, Мидория. – проговорил он, чувствуя внутри себя уверенность. – Я принимаю твой вызов. Но пойми, что я не намерен поддаваться, как и не намерен проигрывать тебе. Я сражусь, чтобы понять себя и принять свои ошибки, но я не собираюсь просто так отказываться от всего того, чем руководствовался последнее время.

– Именно это я и хотел услышать, Киришима. – улыбнулся Изуку. – Ты сражаешься не против меня, а с самим собой. Найди в себе силы, чтобы преодолеть свои душевные муки. И помни, что я тоже не намерен сдерживаться.

Сердце Киришимы билось сильнее, адреналин вливался в его кровь, и он почувствовал, как внутри него что-то меняется. Он сделал несколько уверенных шагов назад, готовясь к началу боя. Взгляд его стал настороженным и решительным, а лицо выражало твёрдость и готовность принять вызов. Изуку улыбнулся, видя эту перемену в своем друге. Он знал, что Киришима сильный боец и что этот поединок будет необычайно интенсивным и насыщенным эмоциями. Он тоже готовился к бою, стараясь сосредоточиться на том, чтобы помочь своему другу преодолеть его внутренние трудности.

Как только мнимый гонг прозвучал, оба героя моментально двинулись вперёд. Киришима выждал момент и выпустил мощный удар, но Изуку ловко уклонился, ответив быстрым контратакующим ударом. Кулаки и ноги летели во все стороны, создавая звонкие удары и мелькающие искры в воздухе. Они были равными соперниками, и бой протекал на равных. Каждый из них старался анализировать движения друг друга, выискивая слабости. Они обменивались сериями ударов, уверенные в своих навыках, и никто из них не хотел сдерживаться, ибо они оба дали обещание, что не станут поддаваться друг другу. Да, быть может, им обоим будет очень сильно больно во время этого поединка и после него, но эта боль поможет им обоим прийти в себя. Она станет для них обоих отрезвляющей.

Изуку использовал свои умения и быстроту для того, чтобы оставаться постоянно активным, дабы не ослаблять наступление. Он стремился охватить Киришиму своей силой, чтобы помочь ему справиться с внутренними трудностями. В то время как Киришима проявлял необычайную выдержку, блокируя и уклоняясь от ударов, стараясь отпустить гнев и боль, которые так долго держали его в оковах.

Вскоре, Изуку совершил быстрое манёвренное движение и ударил Киришиму по боку, который был ослаблен после утомительной серии ударов. Красноволосый слегка отступил, пытаясь восстановить равновесие, но Изуку не собирался сбавлять темп. Эйджиро сделал глубокий вздох, и в его глазах отразилась решимость. Он вновь атаковал, испустив свой абразивный удар, но Изуку этот раз уклонился с превосходной гибкостью, переходя в контратаку. В этот момент Киришима чуть не упал, но он удержал равновесие и выровнял свою стойку.

Не сдаваясь, Алый Бунтарь уверенно шёл в атаку. Он высвободил всю свою силу, когда его кулаки снова и снова сталкивались с кулаками Мидории. От ударов искрилась пыль, а ринг затрясся от мощных колебаний. Оба бойца демонстрировали свои уникальные стили боя: Киришима сфокусирован на силе и устойчивости, а Мидория на скорости и маневренности.

Они продолжали меняться ударами, их дыхание становилось тяжелым, а мышцы напряглись от усталости. Каждый удар был мощным, и каждый блок требовал максимальной концентрации. Внутри каждого из них бушевали эмоции и стремление победить, но их дружба и взаимопонимание были сильнее, чем желание разрушить друг друга.

Поединок стал всё более жестким и захватывающим. Киришима и Мидория не давали друг другу ни минуты отдыха, их тела уже были покрыты синяками и царапинами. Но они продолжали двигаться вперед, поддерживаемые своей дружбой и стремлением стать сильнее. Изуку сделал быстрый рывок и сумел пробить защиту Киришимы, оставив на его боку новый синяк. Но Эйджиро не сдался. Он ответил мощным ударом, который сместил Мидорию на несколько шагов назад. Они продолжали схватку, переходя из блока в удары, из ударов в контратаки.

Наконец, силы Киришимы стали подводить его. Он чувствовал, что теряет энергию, но он не хотел останавливаться. Он собрал последние остатки своих сил, готовясь к финальному рывку, что должен был обеспечить ему либо громкую победу, либо не такое уж уже обидное поражение.

И вот, наступил тот момент, когда Киришима сделал свой последний удар. Он нанес его с такой силой и уверенностью, что казалось, будто его душа была слитна с этим ударом. Но Изуку сумел увернуться, и удар Киришимы пропал в пустоте. Усталость и эмоции переполнили красноволосого парня. Он понял, что победа уже не в его руках, но он не чувствовал гнева или разочарования. Наоборот, он чувствовал облегчение и благодарность своему другу за этот поединок.

Собрав в своём кулаке достаточно силы, Изуку молниеносным ударом достиг челюсти своего друга, после чего последний с грохотом упал на настил ринга. Можно было отсчитывать хоть до десяти, хоть до ста, хоть до тысячи – этот парень всё равно в нокауте.

– Похоже, я победил. – с радостной улыбкой на лице произнёс Изуку, вытирая с губы кровь.

– Ага… – тихо произнёс красноволосый, пытаясь прийти в себя.

Киришима медленно открыл глаза, его взгляд был размыт и неуловим. Всё вокруг казалось расплывчатым и нереальным. Он почувствовал тупую боль в голове, и каждый его движение казалось ужасно трудным. Он пытался собрать мысли воедино, но они казались такими далекими и недосягаемыми.

Его глаза выжигал яркий свет лампы, от вида которого ему становилось ещё хуже. Он пытался закрыть глаза и прийти в себя, но ужасное чувство всё никак не покидало его. Смирившись со своим дерьмовым состоянием, Эйджиро вновь открыл глаза и обомлел: свет загораживала широкая размытая фигура, что прямо сейчас напоминала ему об одном человеке, что долгое время был опорой для всей страны. Руки стоящего перед ним образа находились на боках, а волосы на его макушке напоминали шипы.

– Ты не должен бороться со всем в одиночку, Киришима. – услышал красноволосый голос, что пробивался через шум в его ушах. – Положись на своих друзей. Вместе намного легче справиться с трудностями. – читал нотацию он. – И всегда улыбайся. Улыбка – это то, что делает героев героями.

– Хорошо, Всемог… – попытался ответить Эйджиро, но вовремя остановился, когда всё-таки различил в похожем на другого человека образе своего зеленоволосого друга, что прямо сейчас улыбался своей полной лучезарной улыбкой.

– Давай вместе станем лучше. – не переставая улыбаться, произнёс Мидория, протягивая руку своему другу.

Киришима смотрел на Изуку, и в его сердце вспыхнула радость и облегчение. Он уловил искреннее желание своего друга помочь и поддержать его. Тяжелые эмоции, что разъедали его изнутри ранее, теперь сменились чувством надежды, радости и счастья. Он понял, что не одинок в своих сражениях, что у него есть верные друзья, готовые идти рядом, деля радости и горести. Перед его лицом тут же возникли образы всех его одноклассников, что всё это время ждали, пока он придёт в себя, и теперь Эйджиро точно не собирался заставлять их ждать.

– Давай вместе станем лучше, Деку. – произнёс он со своей ослепляющей акульей улыбкой на лице, после чего всё-таки схватил руку своего друга.

Глава 44. Откровения.

Боль. Нестерпимая боль. Каждую новую секунду парень ощущает всё новую и новую волну жара, что проходит по его спине, заставляя его разум сходить с ума. Снова боль. Снова хлёсткий удар кнутом по спине, что заставляет его вскрикивать от ужаса и бессилия. Но он терпит. Он продолжает терпеть всё, с чем ему только приходится столкнуться. Он ломается, но не так быстро, как хотелось бы его личному судье, его личному палачу. Мальчик радует своими криками человека, что прямо сейчас причиняет ему боль. Невооружённым взглядом можно увидеть, как безжалостная женщина радуется свежей крови ребёнка. Она мерзко улыбается и продолжает наносить удары, от которых мальчик вот-вот потеряет сознание.

Вопреки её желаниям, ребёнок продолжает терпеть боль, сохраняя рассудок и разум в своём теле. Ему хочется умолять своего судью о том, чтобы она перестала наносить ему удары, но он держит эти крики внутри себя, дабы не добавить этому человеку больше задора. Мольбы никогда не работали с ней. Никакие просьбы не заставляли её прекратить, а слёзы лишь усиливали её натиск. Крики жертвы – её мотивация. Новые раны детей – её энергия.

И никто не придёт для того, чтобы остановить.

Всем плевать на судьбы детей, что заточены под землёй не по своей воле.

Син в очередной раз попадает в это место, и в очередной раз он вынужден испытывать ту боль, что испытывал много лет назад. Такое невозможно забыть – такое никогда не забывается, сколько бы ты не пытался сделать это. Всё, что остаётся – это жить с этими ужасными воспоминаниями в голове, надеясь на то, что когда-нибудь тебя настигнет умиротворение и спокойствие. Тем не менее кошмары о былых днях никогда не отпустят человека, что довелось повидаться с ними вживую. Жертва может сколько угодно убегать от воспоминаний о своих пытках, но боль, ощущаемая всем телом, вернёт тебя в те дни, когда ты впервые её испытал. Можно сколько угодно считать это несправедливостью – вы будете правы, считая так. Однако, прошлое это никак не исправит, как и не вылечит старые травмы, что до сих пор беспокоят тело.

И вот он снова попадает в события тех дней, когда он лежал на холодном бетонном полу, а по его спине проходила очередная волна жара, после которой следовала адская боль, при которой сохранять спокойствие было практически невозможно. Над его телом стоит девушка с кнутом в руках, что прямо сейчас жаждет продолжения своей пытки, но тело мальчика не слушается. Он не может встать, как и не может нормально дышать. Его сердце готово выпрыгнуть из его груди, а в мозг только и поступают мысли о скорой смерти. На глазах ребёнка блестят слёзы, остановить которые не представляется возможным. Сколько бы он не испытывал такое количество боли, он никогда не сможет к ней привыкнуть. Быть может, сквозь года его чувства притупятся, как и чувствительность его тела, но сейчас, увы, всё ощущается на все сто процентов.

Айкава в очередной раз пытается встать, но его ноги не слушаются его, из-за чего он вновь и вновь падает лицом на пол, пачкая его слезами, потом и кровью. Разумеется, такое состояние его тела не нравится палачу, что ждёт момента снова применить в ход своё любимое оружие для истязаний.

– Что? Уже всё? Раньше ты был более вынослив, Син. – недовольно произнесла девушка, разочарованно вздыхая. – Сыворотка должна была сделать тебя крепче, сильнее и выносливее. Почему она не работает? – спрашивала она у ребёнка, хотя и понимала, что не дождётся от него правильного и логичного ответа.

Мальчик лишь ухмыляется и сплёвывает кровь, бросая презрительный взгляд на своего судью, что, как вы понимаете, не сильно нравится последней.

– Ненавидишь меня? – задаёт вопрос она, присаживаясь перед телом мальчика на корточки. – После всего того, что я для тебя сделала, ты меня ненавидишь? Так ты меня благодаришь? – со злостью в голосе спрашивает она, хватая Сина за волосы, отрывая его голову от пола. – Именно по твоей просьбе я убедила остальных сохранить жизнь Мики. Не забывай об этом. Ты прекрасно знаешь, что без меня он был бы уже мёртв. Ты мне должен, Айкава. – напомнила она, после чего начала вдавливать его голову в бетон. – Я терпеть не могу этот твой взгляд. Если ты хочешь, чтобы Мики продолжал жить, тебе придётся вести себя более деликатнее.

О да, Син прекрасно помнил об их договоре. После того, как он в очередной раз пожаловался на то, что уже давно не видит Мики, Ханна ответила ему, что тот оказался достаточно слабым ребёнком, от которого нужно избавиться. По её словам, якобы, его причуда оказалась не настолько перспективной, чтобы с ней можно было продолжать работать. Исходя из этого, все важные члены экспериментов приняли решение умертвить рыжего мальчика, дабы больше не тратить на него свои нервы и силы. Разумеется, такое решение Сину не очень сильно понравилось, из-за чего он начал требовать оставить его друга в живых. Это очень сильно развеселило девушку, и она ответила ему отказом, но и тут Айкава был настойчив: он уведомил Ханну о том, что, если Мики умрёт, Син тоже умрёт, но от собственной руки. Девушка понимала, что он сможет воплотить свою угрозу в реальность, а так как этот мальчик был важным испытуемым, ей пришлось сделать ему предложение, которое гласило, что Мики будет оставаться в живых, пока Айкава исполняет все приказы старших лиц, не оказывая сопротивлений. Хоть это и предвещало невыносимые страдания и многочисленные ужасы, мальчику пришлось согласиться на это предложение, чтобы его друг остался в живых.

Глаза мальчика закрылись и он просто смирился, позволив агонии и дальше властвовать над его телом. Эта же картина вновь обрадовала девушку, что приготовилась нанести ребёнку новую волну ударов.

– Вот так мне нравится гораздо больше. – с улыбкой на лице произнесла она. – Жизнь твоего друга у меня в руках, и только я могу решить, жить ему или умереть. Будь хорошим мальчиком и не сопротивляйся. – договорила она и вновь начала наносить удары кнутом по спине ребёнка, что еле как сдерживал очередную волну болезненных криков.

К удивлению самого Сина, все эти процедуры проходили не только из-за того, что Ханне нравилось причинять боль детям. Скорее, последнее было лишь небольшим плюсом к основной задаче всех этих процессов. Частыми пытками и избиениями учёные пытались заставить организм испытуемого привыкнуть к боли, что, в теории, может помочь в становлении этого же самого испытуемого отличным солдатом, который ни под какими пытками не выдаст своих коллег и своё руководство. В добавок, этот своеобразный иммунитет к боли мог отлично помочь при сложных и кровопролитных сражениях – обладатель этого самого иммунитета не будет отвлекаться на боль, что позволит ему сосредоточиться лишь на самом сражении. Проводились подобные процедуры сразу после того, как ребёнку вкалывалась сыворотка с неизвестным содержимым.

Взрослая версия Сина прямо сейчас сидела в углу помещения, безучастно наблюдая за процессом истязания себя младшего. Он уже видел эту сцену и не раз, и не два. До того, как он начал свой путь мести, став настоящим злодеем, он наблюдал за всем этим почти каждую ночь, и каждый раз он пытался спасти себя, пытался избавить от страданий, пытался помочь своей младшей версии избежать очередного удара, пытался помочь себе сбежать от всего этого. Тем не менее ни одна его попытка помочь не увенчалась успехом, так что со временем он потерял всякую надежду на спасение. Ему ничего не оставалось, кроме как наблюдать за всё новыми и новыми страданиями себя младшего, что со слезами на глазах смотрел на него, умоляя спасти.

Так случилось и в этот раз: завидев новое лицо в помещении, ребёнок умоляюще посмотрел на подростка, пытаясь дотянуться своей рукой до него. В его взгляде читалась просьба о спасении, но подросток прекрасно знал, что ничем помочь не может. Сколько бы он не пытался помочь ему, всякий раз всё заканчивается одним и тем же, одной и той же сценой. Тем не менее Айкава не может не протянуть свою руку в ответ, ибо внутри него всё ещё теплится надежда, что одна из его многочисленных попыток всё-таки будет успешной, в результате чего он сможет спасти себя.

Обе их руки тянутся друг к другу. Ребёнок пытается убедить себя в том, что его всё-таки спасут, а подросток хочет верить в то, что эта попытка не будет похожа на все его прошлые. Расстояние между их руками заметно уменьшается и достигает своего минимума. Мальчик почти дотягивается до возможного спасения, от чего в его глазах появляется слабый блеск надежды. Но стоит только рукам приблизиться, как рука старшего проходит сквозь руку ребёнка, от чего последний широко распахивает глаза, а секундой позже закрывает их, когда каблук Ханны врезается в его затылок, прижимая голову к холодному бетонному полу.

В этот раз тоже ничего не изменилось.

Всё также, как и всегда.

Старший Син здесь лишь наблюдатель.

Айкава с грустью оттягивает руку назад, возвращая её в прежнее положение. Его взгляд цепляется за бессознательное лицо мальчика, на котором прямо сейчас была изображена гримаса боли и ужаса, что испытывал ребёнок в данный период времени.

«Никогда не привыкну к этому зрелищу.» – разочарованно произнёс Син в своей голове, пытаясь не впасть в приступ отчаяния и гнева.

А младшая его версия слегка приоткрыла глаза и стала смотреть на него безжизненным стеклянным взглядом, от вида которого можно было ужаснуться. Глаза младшего Сина были лишены какой-либо ясности, словно две глубокие пропасти, поглощающие свет. Ничто не колебало это безжизненное мерцание, и лицо ребёнка превратилось в мрачную маску страдания. Его щёки были бледны, покрыты потом и мелкими кровавыми царапинами. От пыток его волосы, ранее тёмные, пропитались потом и алой кровью, прилипли к коже и казались ещё темнее. Веки, недостаточно сильные, чтобы их поднять, слегка приподнимались, и лишь почти незаметный блеск глаз отражал страх и отчаяние.

Атмосфера в помещении была насыщена запахом пота, крови и металла. Воздух был тяжелым и насыщен мукой и страданием. Потусторонний свет от грязных ламп, бьющий с потолка, создавал жуткую игру теней, словно вокруг существовала другая реальность – мрачная и безжалостная. Подобно тому, как тьма проникала в душу ребёнка, захватывая его сознание, так и тёмные тени усиливали влияние безжалостной атмосферы, захлестывая Сина своим мрачным образом.

Айкава не мог оторвать свой взгляд от мучающегося детского лица, которое являлось прошлым, зеркалом его собственных страданий. Горечь гнева и безысходности струила из его глаз, и он чувствовал, как эти чувства поглощали его душу. Он хотел помочь младшему себе, спасти его от боли и ужаса, но он был лишь свидетелем этого кошмара, слабый наблюдатель внутри своего собственного страшного сна.

Между старшим и младшим Сином происходило какое-то странное взаимодействие, словно они были связаны между собой в данный момент, и ни один из них не мог оставить друг друга. Страшное сходство в их глазах, отражающее одно и то же страдание, словно заставляло их между собой соединяться, несмотря на разделённое время и множество различий. Возможно, младший Син, погружённый в муки, по-своему ощущал присутствие старшего, который не мог помочь ему, но хотел бы сделать это с каждой своей клеткой.

Ощущения становились настолько реальными, что Син мог практически почувствовать тяжесть каблука, прижимающего его младшую версию к холодному полу. Каждый удар кнута вызывал дрожь в его собственном теле, словно его сознание сливалось с прошлым, и он сам ощущал все ужасы и страдания, что испытывал ребёнок.

Но всё это были лишь тени прошлого, замедленные и мучительные, словно зацикленный страшный сон. Син знал, что это происходит только в его воображении, в его памяти. Время, пространство и действительность разделяли их, но их связывала боль и страх. Он был пленником своего прошлого, той картины, что повторялась снова и снова, и он не мог освободиться от этой тяготы.

– Когда-нибудь я смогу тебя спасти. Я… я обещаю. – произнёс Айкава, глядя в глаза своей младшей версии, после чего прикрыл свои веки, погрузившись в пучины собственных мыслей.

Когда парень в следующий раз открыл глаза, пред ними предстала уже совершенно другая картина, что раньше никогда не беспокоила его разум. Теперь именно он принимал непосредственное участие в главных событиях.

Он стоял напротив сидящего на разбитой крыше здания Все За Одного, что прямо сейчас улыбался, глядя в его сторону. Он тут же вспомнил события роковой ночи, после которой его жизнь кардинально изменилась – именно в ту ночь он стал настоящим злодеем, которым и является по сей день.

– Какой же ты жалкий, старик. До последнего веришь, что тебя спасут, и до последнего веришь в то, что каждый будет исполнять твои приказы. – начал говорить он, чем вызвал немалое удивление не только у ВЗО, но и у самого себя, ибо он не хотел этого говорить. – Сколько?... Сколько невинных людей ты убил за то, чтобы твои планы осуществились? Сколько людей пострадало от твоей руки? Сколько людей ты обманул и предал, «босс»?

Айкава прекрасно помнил реакцию злодея на его слова, и прямо сейчас он ожидал увидеть её. Каково же было его удивление, когда ВЗО не перестал улыбаться, а лишь сильнее начал это делать. Это вызвало у парня негодование, смешанное со страхом.

– И чем же ты отличаешься от меня, Син? – задал вопрос злодей, чем немного удивил подростка. – В чём отличие? Разве ты не поступил также? – продолжал задавать вопросы он, всё больше и больше улыбаясь, разрывая кожу на лице. – Скольких невинных людей убил ты ради своей цели? Сколько ещё людей ты убьёшь ради мести? Сколько ещё будет невинных жертв, погибших от твоей руки?

На Айкаву начал нападать страх, ибо таких событий в прошлом он не помнил. Тело парня начало медленно трястись, хоть он и пытался подавить страх глубоко в себе, но каждая такая попытка была провальной. Лицо злодея же выглядело ещё более ужасающим, чем раньше.

– Мы с тобой очень похожи, Син. В некоторых аспектах ты даже намного ужаснее меня. Ты был бы идеальным кандидатом на роль моего нового сосуда. – проговаривал зловеще он. – Но одно различие у нас всё же есть. Знаешь, в чём оно состоит? – хищно улыбался он. – Я никогда не оправдывал свои злодеяния, в отличии от тебя. Долгое время ты прикрывался своей вымышленной идеологией и фальшивыми идеалами, которыми ты никогда не обладал. Хочешь поговорить про убийство невинных людей? А что ты можешь сказать про ту девушку, которую ты сжёг заживо в том переулке? Ты сделал это прямо на глазах у Курогири. – напомнил ему ВЗО, будто бы пытаясь сломить его дух. – А хочешь поговорить про смерть Штейна? Старик бы всё равно проиграл, после чего его бы арестовали, но ты поступил более радикальным способом, размозжив его голову своим щитом. – из уст злодея вырвался злобный смешок, с которым он продолжал говорить. – Быть может, ты хочешь вспомнить, как убил Всемогущего? Ты хотел убивать фальшивых героев, насколько я помню, и у тебя даже были в этом успехи, но чем же именно этот старик заслужил смерть от твоей руки? Месть? Разве это не противоречит твоим идеалам? – теперь уже Все За Одного смеялся во всю глотку, что сильно давило на Айкаву. – А что ты скажешь про свой грядущий план? Сколько невинных умрёт при взрыве здания? Ты об этом не думал?

– Замолчи! – заорал во всю глотку парень. – Замолчи! Замолчи! Замолчи! Ты ничего не понимаешь!

– А это действительно твои мысли и слова? – усомнился злодей. – Точно ли ты делаешь всё это?

– Замолчи! – кричал подросток.

– Не задумывался ли ты о том, что тебя контролируют? Или ты просто не хочешь этого допускать? Боишься, что всё то, что ты считал осмысленным, разобьётся на маленькие кусочки? Страшишься правды? – не останавливался ВЗО.

– ЗАМОЛЧИ! – последний раз заорал Айкава, после чего закрыл руками уши и прикрыл глаза.

Парень стоял на разбитой крыше, проклятый выборами своего прошлого, которые оставили след на его душе. Он отказывался принимать правду, которую ВЗО выставлял перед ним, и искал способ убежать от зловещего откровения. Отрицание было его единственным спасением, последней опорой в беспросветной пучине самоуничтожения, последним его щитом, что скрывал тело подростка с всё ещё детской душой.

«Он не прав. Ничего из этого не так. Я делаю то, что нужно, чтобы достичь своих целей. Невинные жертвы – это просто цена, которую приходится платить», – мысленно убеждал себя Син, отрицая и смягчая ужасную реальность. Громкие слова Все За Одного бурлили в его голове, но он отказывался слушать, затыкал уши и уводил взгляд, чтобы не столкнуться с правдой, которую не хотел видеть.

Темные глубины его сознания были заполнены множеством переживаний и внутренней борьбы. Он боялся признать свои слабости и ошибки, потому что это означало бы смотреть в зеркало и увидеть лицо настоящего злодея. Он хотел быть героем своей истории, но страх и отчаяние сковывали его, превращая в пленника своих собственных демонов. Сущность его нравственной дилеммы сверлила его душу, словно ядовитый коготь, но он снова и снова отвергал ужасную правду, предпочитая обманывать себя, не вникать в свои настоящие чувства и мотивы. Он стремился держаться за свои старые убеждения, несмотря на потрескавшиеся основы, несмотря на то, что уже давно потерял свою первоначальную миссию и стал просто инструментом разрушения, который желает только уничтожать.

«Я прав... Я всегда был прав. Мир должен измениться, и я сделаю это любой ценой! Все они поплатятся за то, что сделали с нами!», – настойчиво повторял он самому себе, словно заклинание, которое могло бы защитить его от беспощадной реальности.

Но его внутренний конфликт продолжался, и в его сознании возникали образы тех, кого он уничтожил, образы тех, кого он предал. Они стояли перед ним в бесконечном марше утраты и страдания, напоминая ему о его тёмном пути и его собственной утрате. Он пытался отгородиться от этих мыслей, но они проникали сквозь все его защитные барьеры.

В следующий раз, когда он открыл глаза, перед ним предстала уже совершенно другая картина – теперь он стоял напротив Всемогущего в своей истинной форме, что прямо сейчас стоял на коленях перед ним, глядя на парня с широко открытыми глазами.

– Ты оставил нас всех страдать в тот день, Всемогущий. – сказал Айкава, встав прямо над героем. – И я не могу тебе этого простить.

– Не бери грех, Син! – попытался отговорить его герой. – Ты всё ещё можешь вернуться на правильный путь! Да, я виноват! Я… я не достоин носить звание героя после этого, но… тебе не нужно становится на тёмный путь. – произнёс герой номер один.