Текст книги "Сценарист (СИ)"

Автор книги: Син Айкава

сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 158 страниц)

Отбиваться от агрессивного клона было тяжело, но Кенджи всё-таки смог вновь убить его, после чего его взгляд снова был прикован к подростку, что уже начал выдыхаться.

– У тебя осталась пара минут. Уверен, что сможешь меня одолеть? – провоцировал на эмоции старший Айкава.

– Будь уверен, что эта пара минут станет самой ужасной и страшной в твоей жизни, – жутко улыбнулся Клаус и вновь бросился в атаку.

Как только орудия противников вновь соприкоснулись, мужчина понял, что его враг почему-то стал сильнее. Хоть разница и не была велика, он почувствовал что-то неладное, а следующие столкновения клинков лишь подтвердили его опасения – с каждым новым ударом Густавсон становился всё сильнее и сильнее, что начинало действовать Кенджи на нервы.

Мастерством меча Директор владел лучше, чем его противник, потому тому не составляло особых трудностей превзойти его, но вот сила того с каждым новым столкновением всё больше и больше становилась проблемой, ибо Айкава всё сильнее уходил в глухую оборону, что становилось для него труднее с каждой секундой.

Последняя особенность способности причуды парня заключалась в том, что в последние минуты его тело становилось сильнее, и происходил подобный скачок в геометрической прогрессии. Можно сказать, что это был некий последний шанс, предоставляемый хозяину силы для победы.

– Тебе… не победить… меня! – выкрикнул мужчина, отбивая очередной удар, после чего, пройдя ровно под лезвием противника, ему удалось пронзить сердце последнего острым наконечником своей катаны.

Кенджи, с глазами, полными злобы, медленно улыбнулся, ощущая, как клинок его катаны проникает глубже в тело противника. Он чувствовал, как острие проникает сквозь плоть, и это ему безумно нравилось. Когда клинок вышел на другом конце, его сердце сжалось от удовлетворения, но его взгляд был прикован к лицу Клауса. Глаза противника расширились в ужасе, а рот открылся в болезненном сухом кашле.

– Я победил, – вынес вердикт старший Айкава, окидывая противника высокомерным и самовлюблённым взглядом.

– Ещё… нет, – тихо произнёс парень, после чего улыбнулся и попытался также пробить тело соперника при помощи своего оружия, сотворённого из крови.

Увы, мужчина успел увернуться и отпрыгнуть назад, оставив своё оружие в груди подростка. До окончания действия причуды последнего осталось чуть больше минуты, потому Кенджи был полностью уверен в своей победе.

– Ты проиграл, Клаус! Смирись с этим, – ухмылялся он, после чего активировал свою причуду, заставив соперника видеть большое количество его копий, что смеялись над парнем в унисон.

– Боюсь, что ты ошибаешься, Директор, – легко улыбнулся Густавсон, одним движением вытащив из своей груди катану. – В этот раз проиграл ты, – произнёс он, встав в нужную стойку.

– Хочешь пронзить меня? У тебя ничего не получится, идиот! Всё кончено! Ты не сможешь найти меня в этой толпе! – смеялся Айкава, наслаждаясь своим триумфом.

– Правда? – ухмыльнулся подросток.

В этот же момент мужчина почувствовал адскую боль в районе раненного плеча, а ещё через мгновение – оно начало фонтанировать кровью, от чего он закричал, болезненно согнувшись и схватившись за место, где была рана.

– Что за чёрт? – сквозь зубы спросил Кенджи.

– Зря ты позволил мне приблизиться к тебе, – дал намёк парень, переставший видеть иллюзию, что создал его соперник – теперь он видел лишь его.

Через секунду старший Айкава осознал, что в тот момент, когда он проткнул врага клинком насквозь, тот при помощи кашля направил капельку своей крови точно ему в рану, благодаря чему тому удалось повлиять на алую жидкость самого мужчины, заставив её вырваться наружу сквозь оставшиеся целые ткани, что и послужило источником невыносимой боли.

– Ублюдок! – прокричал он. – Ты никогда не станешь лучше меня, слышишь? Тебе не победить меня, потому что творение не может убить создателя! Я сделал тебя тем, кем ты являешься!

– Я знаю, – тепло улыбнулся Клаус. – Всю жизнь я был вторым: вторым кандидатом на роль «Абсолютного зла», вторым выжившим после эксперимента, вторым на вступительных экзаменах в академию, вторым в этой жизни. Сегодня я стал вторым, кто смог ранить тебя, и, если уж мне предстоит умереть через двадцать секунд, я не против принять эту роль второго, – прикрыл глаза он, но через секунду тут же открыл, после чего в них блеснула решимость, что до жути испугала его противника, – ведь прямо сейчас я стану вторым, кто победит тебя, и первым, кто закончит твою жизнь!

В течение секунды Клаус собрал в себе всю свою волю и решимость, приготовившись к последнему рывку. Противник же его впервые за долгое время почувствовал первобытный ужас, что охватил его тело за считанные мгновения. Его глаза расширились, дыхание участилось, а сердце забилось так, будто бы понимало, что эти удары – последние в его жизни.

– Остановись… – с отчаянием в глазах произнёс Кенджи.

В следующее мгновение, подобно молнии, подросток рванул к противнику с выставленной вперёд катаной с решимостью в глазах и непоколебимой волей в груди.

«Я сделал много дерьма в жизни, и я об этом безумно жалею», – пронеслось в голове Клауса.

– Пожалуйста!

«Всю жизнь был трусом и тряпкой, за что безумно стыдно».

– Прекрати! Не убивай!

«Всегда был вторым во всём – второстепенным, неважным, ненужным».

– Я сделаю всё, что ты захочешь!

«Разочаровал родителей, не оправдал надежды друзей, никого не спас».

– Ублюдок! Неблагодарная тварь!

«Прожил унылую и никчёмную жизнь, о которой никто никогда не узнает, а те, кто знает – никогда не вспомнят».

«Всё в своей жизни я делал неправильно. Не добился ничего. Ни одно из моих достижений не принадлежит мне».

«Я совершил кучу ошибок, но это... я считаю правильным».

«Пускай обо мне никто не узнает, но зато они не будут страдать по вине этого человека. Пожалуй, этого для меня достаточно».

«Пусть его смерть станет моим первым и последним достижением».

«Эта история о человеке, что вечно был вторым, но стал первым, кто смог покончить с этим уродом».

«История второго».

«Это моя история».

Клаус приблизился к Кенджи и успешно пронзил его тело острым клинком. В этот момент время замедлилось, страшный вопль прорвался из груди мужчины. Взгляд Клауса был лишен сожаления, лишен всего, кроме маленькой радости, что лишь на одно мгновение блеснула в его глазах.

Он победил.

* * *

После очередного обмена атаками, Син и Ному отлетели друг от друга в противоположные стороны, после чего уже разбитые стены встретили их тела своими не очень тёплыми и весьма неприятными объятиями.

С громким кряхтением подросток поднялся на ноги, отряхнулся и сделал несколько шагов вперёд, стараясь при этом не упасть лицом на землю. Он был на грани. Более того, он вообще не понимал, как до сих пор держался. Всё его тело ужасно болело, кровь успела покрыть практически всё его тело, но он продолжал вставать после каждого падения, коих было настолько много, что он аж перестал их считать.

«Я должен был уже умереть, но я всё ещё жив. Как… странно», – рассуждал в своей голове он, направив взгляд на противника.

Ному тоже был сильно измотан. Ему даже не хотелось вставать, ибо никаких сил не было. Однако он продолжал подниматься раз за разом из-за чёртового упорства и желания победить. Монстр не привык проигрывать кому-то, потому не мог допустить победы соперника, и он был готов сделать всё, чтобы добиться заветного триумфа, но все его усилия пока что не оправдывали себя – его враг отказывался сдаваться, вставая после каждой его атаки.

Оказавшись на ногах, чудовище устало взревело – это был его максимум. Сил осталось лишь на одну атаку. Собственно, как и у его противника, который тоже держался на своих двоих лишь при помощи силы воли.

– В детстве ты тоже был упёртым, Мики, – вспомнил фрагмент прошлого подросток. – Отказывался принимать поражение до самого конца.

Ному сделал вид, будто бы не услышал сказанного. В его голове и так творился полный бардак, потому обдумывать что-либо ещё ему крайне не хотелось. Ещё с середины схватки с его разумом начало твориться что-то неладное, и монстр пытался отчаянно это игнорировать, но с каждым новым падением эти чувства всё усиливались и усиливались, грозясь перерасти во что-то более значимое.

– Знаешь, я уже практически ходячий труп, – издал болезненный смешок Син. – Нормальный человек не смог бы стоять на ногах, потеряв столько крови, а я всё ещё делаю это. Тебе не кажется это странным и забавным одновременно?

Несмотря на довольно-таки страшную и ужасную ситуацию, Айкава улыбался, что казалось странным и непонятным для его противника. Монстр отчётливо помнил последние моменты своих жертв, когда те плакали, просили о пощаде и просто смотрели на него взглядом, полным страха, но в данный момент его враг не был похож ни на кого из них. Впервые он столкнулся с человеком, который, казалось, не боялся смерти, и это было чертовски удивительным для чудовища.

– Похоже, ты тоже уже на грани, – заметил усталый вид противника подросток. – Быть может, решим всё одним ударом? На него у нас точно сил хватит, а вот на полноценное продолжение битвы – нет.

Ному легко кивнул, соглашаясь с данным предложением, после чего стал накапливать остатки энергии, дабы провести последнюю атаку.

Он даже не заметил, как начал реагировать на слова Айкавы, будто бы отчётливо понимал их. Раньше с ним такого никогда не было – Ному был обыкновенной машиной для убийств, которая никогда ни о чём не думала, никак не реагировала на слова и провокации и никогда не вступала в какой-либо другой контакт с противником, кроме, разумеется, обыкновенной драки.

Син тоже начал концентрировать свои последние силы в правой руке. Он не знал, удастся ли ему победить. Собственно, это для него уже было не так уж важно. Победа или поражение – плевать, ведь он уже добился того, чего хотел, хоть его противник ещё и не понимал этого. Айкаве хотелось верить лишь в то, что после этой последней атаки его соперник всё осознает – этого ему будет достаточно.

«Скорее всего, это последнее, что мне удастся сделать. Хорошая получилась битва. Жаль только, что всё произошло при подобных обстоятельствах», – Сину было крайне грустно от этих мыслей.

– Интересно, а что было бы, если бы в тот день мы поменялись местами? – усталым голосом задал он вопрос. – Изменились бы наши судьбы? Имел бы ты мою жизнь, а я – твою?

Разумеется, его противник не услышал этих слов – Син говорил настолько тихо, что сказанное им было слышно только ему самому. Однако, пожалуй, какой-либо ответ ему не был нужен, ибо он и так всё прекрасно знал.

– Да, глупые вопросы у меня, – отмахнулся парень.

«Мики бы никогда не стал злодеем. Ему была бы противна сама мысль об этом, не говоря уже о самих действиях. Его душа всегда была светлее моей – в этом наша главная разница».

Соперники медленно, но уверенно приближались друг к другу, готовые столкнуться в последний раз. Их лица отражали изнеможение и усталость, глаза обоих были опущены, словно они не хотели смотреть друг на друга. Оба поддерживали себя на ногах с трудом, их шаги были неустойчивыми, а ноги дрожали от усталости, словно нагрузка была слишком тяжелой для них. Но несмотря на это, они продолжали двигаться вперед, волею упорства и желания завершить битву, которая так долго длилась.

Когда они оказались на достаточном расстоянии друг от друга, они замерли, готовясь к последнему рывку. В их взглядах читалась смесь усталости, напряжения и непоколебимости, готовности к тому, что следующие мгновения могли стать последними в их жизни.

– Ты всегда был хорошим другом, Мики. Постоянно помогал, вечно поддерживал, а ещё пытался защитить меня от других любой ценой. О таком друге можно только мечтать, – тепло улыбнулся Син. – В детстве я так и не смог отплатить тебе за всю твою доброту и заботу – лишь причинил боль и страдания. Позволь же мне хотя бы в этот раз… помочь тебе, – глаза его стали влажными, но решительности не лишились. – В этот раз… в этот раз я спасу тебя, брат!

Монстр, услышав слова Сина, словно окаменел на месте, его огромные глаза широко раскрылись от удивления. На его изуродованном лице промелькнули слёзы, смешанные с кровью и и потом. Неожиданная смесь эмоций вызвала в нём смятение и бешенство. Сплетение страха и ненависти заставило его издать свирепый и отчаянный рёв, который раздался по всей арене, наполнив воздух тяжёлым напряжением. С огромной яростью и безудержной агрессией монстр рванул вперёд, словно зверь, готовый разорвать всё на своём пути, направляясь прямо на Сина, чтобы нанести последний, но самый мощный удар.

Слёзы также блеснули и на глазах Айкавы, смешавшись со всеми жидкостями, которые стекали по его измученному лицу. Он внимательно следил за тем, как его соперник приближается к нему, чувствуя, как сердце бьётся в груди с такой силой, будто бы оно вот-вот выпрыгнет наружу. Не давая себе сомневаться, он рванул вперёд, словно бросая вызов самой судьбе, готовый отдать всё последнее, что у него осталось.

Кулаки Сина и Ному с размахом ударились друг о друга, словно два молота, готовые сокрушить всё на своём пути. В мгновение ока арена затряслась, стены дрогнули, как будто стараясь удержаться на месте. Пыль поднялась в воздух, закрывая вид на происходящее, а земля треснула под натиском их сил. Шум столкновения был оглушительным, наполняя всё пространство неутолимой энергией.

И в этот момент время будто бы замерло.

* * *

Юный злодей оказался внутри просторного светлого помещения, где не было видно ни потолка, ни стен – кругом лишь один свет, что немного слепил его глаза. Он удивился, ибо ещё секунду назад он был в совершенно другом месте, а теперь он тут – неизвестно где, куда он неизвестно как попал, и что делать ему тоже было неизвестно. Лишь странное чувство теплилось в его груди, понять которое он не мог. Оно было таким тёплым и уютным, но при этом таким незнакомым, что парень не понимал, как на всё это ему стоит реагировать.

Окружение было похоже на какое-то чистилище. В голове Айкавы тут же проскользнула мысль о том, что он всё-таки погиб в той схватке, после чего в его глазах отразилась грусть, а на лице мелькнула слабая улыбка.

– Этого стоило ожидать, – тихо произнёс он. – Когда-нибудь он должен был победить меня.

Вдруг он почувствовал, что что-то с его телом не так. Взглянув на руки, он с удивлением обнаружил, что они стали меньше и нежнее, словно у него снова были детские ладони. Это вызвало у него недоумение и легкую панику. Он поспешил рассмотреть себя и осознал, что его тело стало маленьким и хрупким, точно как в те времена, когда он еще был мальчишкой в экспериментальном комплексе. Взглядом он пробежался по своим рукам, ногам, и лицу, пытаясь понять, что происходит.

– Что за чёрт? – с небольшим смешком в голосе спросил у пустоты он. – Меня глючит? Или же в загробном мире мне решили подарить нормальное детство без безумного папаши и отбитых учёных? Интересно, а что они попросят взамен? Душу? Сердце? Или же мне придётся отдаться в рабство высшим существам за такой дар? Вряд ли же такое дают за просто так.

– Ты ни капли не изменился, Син, – послышался знакомый голос спереди, после чего подросток тут же посмотрел направил свой взгляд на источник шума.

Глаза Сина тут же расширились от удивления и шока, когда он увидел, что голос принадлежал рыжеволосому ребёнку, что в этот момент смотрел на него детским невинным взглядом, а на лице его сияла лучезарная улыбка. Он тут же пришёл в оцепенение, словно время замедлило свой ход, и он не мог поверить в то, что видит. Ребёнок перед ним выглядел таким живым, таким настоящим, что Айкава не мог сдержать слёз.

– Мики? – надрывающимся голосом спросил длинноволосый мальчик, не веря своим глазам.

– Наконец-то мы вновь встретились, – тёплым и приятным голосом ответил рыжеволосый.

Не став сдерживать себя, Син бросился вперёд и тут же заключил своего друга в крепкие объятия, после чего слёзы из его глаз было невозможно остановить. Он словно был во сне. Голос друга, прозвучавший в тишине, пробудил в нём невероятную нежность и тепло, а само присутствие мальчика разрушило внутри Сина каменную стену, за которой долгие годы скрывались его истинные чувства и эмоции, что раньше он считал непозволительной слабостью. Наконец-то он снова был рядом с Мики, своим верным другом, и это было больше, чем он когда-либо желал.

– Я так рад, – сквозь слёзы говорил Син, уткнувшись лицом в плечо друга.

– Я тоже скучал, – ответил ему Мики, прижав к себе.

Они стояли в объятиях несколько минут. Слёзы Айкавы постепенно утихли, а теперь, уже успокоившись, они молча отпустили друг друга. Рыжий мальчик продолжал лучезарно улыбаться, а вот на лице длинноволосого подростка появилась виноватая мина.

– Мики, я… – хотел начать извиняться он, но оказался неожиданно перебит.

– У нас мало времени, Син, – произнёс ребёнок, чем удивил своего собеседника. – Не думаю, что это место долго продержится.

– Разве это не чистилище? – спросил юный злодей. – Я же умер. О каком времени идёт речь? Ты же пришёл меня забрать с собой, верно?

– Боюсь, что разочарую тебя своим ответом: мы не в чистилище, и ты не умер.

– Но где мы тогда находимся?

– Я и сам не знаю, но предполагаю, что кое-кто решил дать нам шанс немного поговорить.

– Это же бред! – не верил Син. – Я должен был умереть! Ты видел, сколько у меня ран? Любой нормальный человек бы уже умер!

– Но ты не нормальный человек, – улыбнулся Мики. – потому продолжишь жить дальше.

– Но тогда… для чего всё это?

– Тело Ному не позволяло мне поговорить с тобой, ибо у него не было голосовых связок. Сейчас же я могу сказать тебе кое-что важное, – рыжий мальчик выпрямился, посмотрел в глаза другу и благодарно поклонился. – Спасибо тебе, что освободил меня.

– За что ты благодаришь? – сильно удивился длинноволосый. – Это же я обрёк тебя на все эти страдания! Из-за меня ты перенёс столько боли! Меня не за что благодарить! Я виноват в том, что ты стал таким! – слёзы вновь появились на его глазах, и он даже не старался их скрывать.

– Ты не виноват во всём этом, Син, – не согласился со своим другом Мики. – Всё это произошло не по твоей вине. Во всём этом виноват только твой отец – не ты.

– Но…

– Ты спас меня, Син, – стоял на своём рыжий ребёнок. – Спасибо тебе за то, что избавил меня от боли и страданий.

Айкава упал на колени, сжавшись от боли в груди, словно сердце разрывалось на части. Он опустил голову, начав плакать ещё сильнее. В его душе бушевали смешанные чувства: отчаяние, вина, непонимание.

– Я не достоин этих слов! – буквально прокричал в истерике длинноволосый. – Я стал злодеем! Убивал невинных людей! Заставлял их плакать от боли и утраты! Не щадил даже тех, кто помогал мне! Мои руки по локоть в крови! – рыдал он, не останавливаясь. – Пока ты страдал тут по моей вине, я делал то, что ты бы никогда не сделал! Убивал героев! Убивал злодеев! Убивал обычных людей! Даже… даже Всемогущего убил – твоего любимого героя! – сердце и душа его разрывались на части, а дыхание перехватывало, что заставляло чувствовать подростка, будто бы он вот-вот задохнётся. – Если бы в тот день забрали меня, всего этого можно было бы избежать! В тот день должен был умереть я!

Неожиданно Мики тоже упал на колени, после чего заключил своего друга в объятия. Он обнял Сина крепко и нежно, словно пытаясь передать ему своё понимание и поддержку, от чего тот начал рыдать ещё сильнее – громко и истерично.

– Прости, прости меня, Мики! – прерывисто говорил Айкава. – Я подвёл тебя… Стал злодеем… Уничтожил всё, что было для тебя дорого… Убил твоего героя… Прости меня, Мики…

– Мой герой всё ещё жив, – неожиданно заявил рыжеволосый.

– Но я же убил Всемогущего… – не понимал Син.

– Моим героем не был Всемогущий, – отрицательно помотал головой ребёнок, прикрыв глаза. – Моим героем всегда был ты, Син.

От таких слов Айкава аж обомлел. Его тело застыло, дрожь прекратилась, а слёзы внезапно остановились. Всё его сознание погрузилось в состояние шока.

– Что? – только это и смог выдавить из себя он, находясь в этом состоянии.

– Да, ты не ослышался, – подтвердил Мики, улыбнувшись. – Ты всегда был моим героем.

– Но я же… ничего не сделал и ничем не помог…

– Ошибаешься, – не согласился рыжий собеседник. – Только ты был моей главной причиной просыпаться каждый день, и только ты заставлял меня верить в то, что когда-нибудь наши мучения прекратятся. Каждая проведённая минута в том комплексе была для меня адом, но ты… ты помогал выжить в этом аду. Ты… ты стал для меня настоящим братом, Син, и только из-за тебя я не сошёл с ума и не отчаялся. Только благодаря тебе я смог сохранять улыбку до самого конца.

Лицо Мики было умиротворенным, с легкой улыбкой на губах и ясным, спокойным взглядом, который выражал глубокую и искреннюю привязанность к Сину, а также его благодарность ему. Последний же продолжал удивляться каждому услышанному слову, и почему-то от каждого из них ему хотелось плакать ещё сильнее.

– Только тебе удалось, наконец, освободить меня из плена монстра. До тебя ни у кого не хватало на это сил, терпения и выносливости. Все… погибали, но ты выжил, и тебе удалось победить, благодаря чему я теперь… свободен. По-настоящему, – радовался ребёнок. – Мой герой не умер, Син – он сейчас передо мной. И знаешь, я ни тогда, ни сейчас ни капли не жалю о том, что в тот день забрали меня, а не тебя. Наоборот, я рад, что ты смог выжить. Очень рад, – на глазу Мики появилась одинокая слезинка радости.

Через несколько мгновений Мики отпустил Сина и выпрямился, его лицо светилось умиротворением и благодарностью, в то время как последний так и не смог поднять головы, погружённый в океан своих собственных мыслей и чувства вины, которое тяжело лежало на его плечах.

– Я сделал очень много плохих вещей, – произнёс он. – Стал самым ужасным из всех злодеев.

– Но у тебя есть шанс всё исправить, – решил подбодрить друга рыжий товарищ, чем словил его удивлённый взгляд.

– Столько грехов не искупить, Мики, – отрицательно повертел головой длинноволосый. – Я отнял столько жизней… Их никак не вернуть. Так как же мне всё исправить?

– Когда настанет момент, ты сам всё поймёшь, – заговорил загадками ребёнок. – Самое главное, что у тебя всё ещё есть шанс всё исправить. Мёртвых ты, конечно, не вернёшь, но ты можешь сберечь жизни тех, кто всё ещё жив. Как по мне, это достойное искупление.

Син ощущал смешанные чувства от слов Мики: невероятную благодарность за признание важности его присутствия, но и глубокую боль от осознания своих прегрешений. Чувство вины тяжело лежало на его плечах, и он не мог не поддаться мысли о том, что все его действия привели ко стольким страданиям. Внутри него тлело сомнение, сомнение в том, что он когда-либо сможет искупить все содеянное. Слова о надежде на исправление казались для него чем-то далёким и недостижимым в его мрачном внутреннем мире.

– Ох, кажется, наше время подходит к концу, – почувствовал странное ощущение внутри себя Мики.

– Но мы ещё о многом не поговорили! – тут же пришёл в себя Айкава, чьи слова заставили собеседника издать смешок.

– Ещё успеем обо всём поговорить, – тепло улыбнулся рыжий.

Син не мог так просто отпустить того, встречи с кем так долго желал. Лишь сама мысль о том, что теперь они вновь не смогут увидеться, разрывала его изнутри, потому подросток решился на отчаянный шаг.

– Забери меня с собой! – крикнул он. – Давай уйдём отсюда вместе!

– Тебе ещё рано умирать, Син, – тут же отказал другу Мики. – У тебя ещё остались дела в этом мире.

– Но…

– Когда настанет нужное время, я сам явлюсь за тобой, а пока… живи, Син. Живи так, чтобы перед смертью было не о чем жалеть! – с лучезарной улыбкой на лице произнёс рыжий ребёнок, после чего начал уходить вдаль.

Айкава с трудом пытался встать, его сердце наполнялось отчаянием, когда он видел, как Мики уходит от него. Но силы начали быстро покидать его, и все попытки встать были напрасными. У него получилось лишь вытянуть руку вперёд, наблюдая, как его единственный друг покидает его поле зрения. С каждой секундой мир вокруг становился светлее, сияющий ослепительным светом, пока в конце концов всё не растворилось в этой яркости, и парень медленно закрыл глаза.

– Я буду ждать, Мики.

* * *

Резко открыв глаза, парень постарался тут же вскочить, но у него это не получилось – сильная боль пронзила его тело, что заставило его вернуться обратно в лежачее положение. На глазах его всё ещё были слёзы, и непонятно, то ли они появились из-за прошедшего разговора в неизвестном месте, похожем на чистилище, то ли глаза просто не успели высохнуть после его последних слов перед финальным ударом.

Сину было очень трудно шевелиться, ибо всё болело настолько сильно, что хотелось попросту отключиться, и ему бы действительно хотелось этого, но что-то продолжало держать его в сознании. Сила духа? Уже давно иссякла. Упорство? К чему оно, если битва закончена? Упрямство? Может быть, ведь младший Айкава всегда обладал столь неприятным для многих и его самого качеством.

Лёжа на спине, подросток вытянул руку вперёд, после чего убедился, что он вернулся в своё прежнее тело. Слегка осмотревшись вокруг, он понял, что лежал в том месте, где в последний раз он столкнулся с Ному, что натолкнуло его на простую, но при этом важную мысль, которую мозг ещё не успел принять.

– Всё-таки выжил, – хрипло произнёс он, после чего повернул голову вбок, благодаря чему увидел, что в нескольких метрах от него лежал поверженный монстр без единого признака жизни, – и победил.

Немного полежав, смотря в потолок, пытаясь осознать произошедшее, Син начал подниматься. Встать сразу не удалось – получилось лишь встать на колени, после чего он направил свой взгляд сначала на окружение, в результате чего убедился, что он и его соперник находились в неглубокой воронке, что была образована из-за невероятной мощи, что была вложена в их с чудовищем последние удары, а затем его глаза направились прямиком на последнего. Тело монстра больше не восстанавливалось, а размазанные по земле мозги стали лишним доказательством того, что он больше не поднимется на ноги.

– Надеюсь, теперь ты сможешь отдохнуть, – сказал Син, после чего слегка поклонился, стоя на коленях. – Покойся с миром, Мики.

Попрощавшись с лучшим другом, Айкава всё-таки нашёл в себе силы подняться на ноги, после чего он тут же чуть не рухнул. В глазах резко потемнело, а в груди нарастала боль, что было сложно терпеть. Плечи не просто ныли от неприятных и ужасных ощущений – они кричали об этом, и этот крик подросток также не мог игнорировать.

– В чём прикол так ломаться после каждой серьёзной битвы? – раздражённо спросил у пустоты парень. – Сломался после того, сломался после этого – надоело. Пора уже заканчивать со всем этим, а то скоро придётся пересаживать свой мозг в полностью металлическое тело, – усмехнулся он, после чего махнул рукой. – Эх, нет, не поможет – всё равно ломаться буду, а там ремонт ещё дороже. Денег и так мало.

Шаг за шагом, медленно, но настойчиво, Син направился в сторону, где происходило сражение между Клаусом и Кенджи. Его тело все еще болело, но он старался не обращать на это внимание, сосредоточившись на цели. Поддерживаемый упорством и желанием увидеть результат другого сражения, он двигался вперед.

По пути он заметил, что вокруг было очень тихо, что наталкивало на мысль, что битва между его напарником и отцом, похоже, завершилась. Возможно, один из них одержал верх, возможно, они оба устали и решили прекратить бой. Как бы там ни было, это дало надежду Сину на то, что весь этот ад совсем скоро полностью подойдёт к концу.

«Интересно, выжил ли Клаус? Смог ли он победить? И придётся ли мне вновь вступить в схватку со своим отцом, если всё-таки тот проиграл? Хах, мне бы хотя бы дойти до них, а я уже о новом поединке думаю. Впрочем, я всегда пытался укусить больше, чем мог прожевать».

Быть может, подросток надеялся на чудо. Почему-то всем сердцем и душой ему хотелось верить в то, что Густавсон всё-таки смог пережить бой с его отцом. Хоть последний и был очень силён и хитёр, он понимал, что и Клаус держал в рукаве несколько козырей, которыми ему бы в любом случае пришлось воспользоваться, чтобы выжить. Син пытался верить в то, что эти самые козыри не оказались слабыми.

«Мы с ним так и не успели нормально поговорить. Думаю, у нас с ним найдётся много общего. Разумеется, не считая того, что мы с ним оба подвергались чудовищным экспериментам. О таком вряд ли захочется говорить в дружелюбной, весёлой и приятной обстановке».

С каждым шагом вперед надежды Сина угасали все больше и больше. Он продолжал двигаться вперед, подавляя чувство тревоги, которое накатывало на него волной. Каждый момент, проведенный в тишине и одиночестве, только усиливал его беспокойство.

Наконец, он вышел из зоны трибун и увидел картину, которая заставила его сердце сжаться от боли.

Чуда не случилось.

В нескольких десятках метров впереди он увидел бледное тело подростка, что лежал на спине и не подавал никаких признаков жизни. В стороне от него можно было разглядеть огромное алое пятно крови, что постепенно уходило в песок. Лицо его было серым, а руки лежали безжизненно на песке. Одежда на нём была изодрана практически везде. Металлический серп, который служил верным оружием парня, был сломан, и лежал он в десятке метров от него.

Понимая, что счастливому финалу, увы, не быть, Айкава опустил голову и медленно побрёл к павшему товарищу. В его сердце не теплились наивные надежды на то, что тот ещё может быть жив – его внешний вид разрушал любую иллюзию на этот счёт. Он не обращал внимания ни на мир вокруг, ни на разрушения, ни на того, кто находился чуть поодаль от подростка – его взгляд был прикован только к последнему.

Оказавшись рядом, Син взглянул на лицо павшего товарища. Оно было спокойным и умиротворенным, словно парень спал, погруженный в мир грёз. Его черты были мягкими и безмятежными, словно в этот момент вся боль и страдание покинули его. Он обрёл долгожданный покой.

Мягкий свет ламп, что направляли свои лучи света с потолка, ласково освещал его лицо, придавая ему особую благородность и умиротворение. В его глазах, хоть и закрытых, лежала некая невидимая мудрость и глубина, словно он проникся смыслом и целью своего существования.

– Надеюсь, ты умер без сожалений, – произнёс Айкава, после чего соединил руки у груди. – Спи спокойно, Клаус Густавсон.

Со стороны послышался болезненный кашель. Парень всеми силами старался игнорировать его источник, да только тот прям желал получить его внимание.