Текст книги "Грим (СИ)"
Автор книги: Рerson
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)
Драко взглянул на снимок в ее руке и узнал единственное их совместное фото, сделанное на праздновании тридцать первого дня рождения Рэя. Тогда они решили выбраться из их тайного логова и посетили не самый известный в Ирландии, но уютный магический паб «Голова вепря». Много ели, пили, веселились и единственный раз за многие месяцы разрешили себе наслаждаться жизнью. Штатный фотограф в пабе сделал несколько фотографий их компании и отдельно Драко с Гермионой по просьбе Рэя.
Очнувшись от собственных воспоминаний, Малфой снова взглянул на фотографию. Изображение больше не двигалось: люди на фотографии застыли, глядя друг на друга. Гермиона – весело и смущенно, а он сам – недоверчиво, будто не веря в собственное счастье.
– Я не знаю, что ждет нас там: инферналы или что похуже. У Кристиана был тот же набор: продукты, аптечка, оружие, огнемет. И он был опытнее. Но мы с тобой вдвоем чертовски удачливы.
– Поэтому ты рассказала о моем отце, чтобы я пошел за тобой.
– Ох, ты что, обижен? Меня попросил Мастер, – объяснила Гермиона как что-то само собой разумеющееся.
– А Кристиана он не боялся отправлять? Ценный носитель сердца для рокового ритуала.
– Его сердце не обязательно – Рэй нас дезинформировал. Главное – сосуд силы, а его он оставил перед походом в Тарбет. И вообще, хватит разговоров, я не собираюсь дальше оттягивать поход. Возьми меня за руку, я не уверена, что нас не раскинет в разные концы города, если мы войдем по отдельности.
– Как скажешь.
Рука об руку они пересекли черту и перешли из пасмурного майского дня в солнечный осенний день. Они стояли на опушке леса. Под ногами шелестел ковер из опавших листьев: ярких багряных, рыжих, желтовато-коричневых с подгнившими пятнами. Ветер игрался с листьями, подбрасывая их несколько сразу, либо нещадно гоняя один листок по всему обозримому пространству, а затем коснулся шершавым прохладным дыханием лиц незваных посетителей.
– Удивительно, – выдохнула Гермиона. – Здесь собственные законы времени и природы! Уникальное место, его бы тщательно исследовать.
– Узнаю прежнюю Грейнджер, – с интересом оглядываясь, заметил Малфой. – Исследовать, изучать, зубрить тонны теоретического материала. Идем. Но прежде открой мне великую тайну, где именно Марсела завещала найти Ключ?
– Мастер не велел рассказывать тебе до входа в Тарбет. Опасался утечки информации, – ощупывая листья под ногами, пробормотала Гермиона. – В северной части города находится кромлех. Он – средоточие силы и временное обиталище Ключа.
В ответ на ее слова начало стремительно темнеть, чернота заполняла голубое небо, будто отравляя его своей тьмой. Прошла минута, и на ночной небосклон взошло две луны. Взметнулся ветер, и ковер из подгнивших листьев сменился широкой тропой, посыпанной мелкими камнями, в свете двух лун кажущимися серебристыми, и ведущей в глубину леса.
– Чертовщина какая-то, – одновременно испуганно и восхищенно произнесла Гермиона. – Идем!
Камешки потрескивали под подошвами башмаков, пока они шли по тропе. Драко присмотрелся к ним, затем остановился и наклонился.
– Мерлинова борода, – тихо выдохнул он. – Это не камни, а осколки человеческих костей!
Слова, сорвавшиеся с его губ, прозвучали ужасающе громко в наступившей тишине. Эхо разнесло их в глубину леса, искажая голос Малфоя от противно тонкой звонкости до грубого режущего слух рычания.
В глазах Гермионы плескался испуг, но она твердо взяла Драко за руку и жестом указала, что надо продолжать путь. Ее ладонь была холодна и мелко дрожала, и Малфою стало чуточку легче от того, что не одному ему стало страшно.
Деревья в лесу изменились. Изломанные и искривленные, с черной корой, они достигали шестидесяти футов в высоту. Вместо листьев на них были толстые шипы, на концах которых выступали капли блестящей смолы. Драко случайно оступился и сошёл с тропы, и дерево, росшее у края, словно ожило. Одна из ветвей, стремительно удлинившись, метнулась к Драко. Он успел отшатнуться, но шип вскользь коснулся его и разодрал рукав кожаной куртки.
– Ты не поранился? На шипах мог быть яд.
– Нет. Но надо быть осторожнее и не сходить с тропы. Будем идти друг за другом. Я впереди.
Малфой давно потерял счет времени. Но тропа не заканчивалась, тускло блестя серебристой лентой. Лес становился гуще и темнее, деревья – выше. Их спутанные ветви начали закрывать небо, лунные лучи слабо проникали сквозь них. Гермиона достала фонарь, но его слабый свет не рассеивал сгустившуюся тьму. Наконец, пришел момент, когда ветви полностью загородили свет. Тропа на миг блеснула и погасла.
В наступившей тишине четко слышалось их дыхание, а потом появились новые звуки: будто трескалась земля.
– Огнемет! – закричала Гермиона.
Пламя ручного огнемета взметнулось оранжевой струей, поражая первого инфернала. Мертвая плоть чернела и трескалась, соприкасаясь с очищающим огнем. Из-под земли появлялись новые и новые трупы, ползущие к живым людям. Мертвецов было слишком много. Запалов двух огнеметов не хватило, и, когда, чихнув дымом, погас последний, Драко повалил Гермиону на землю, закрывая ее своим телом.
Он чувствовал, как холодные липкие руки рвут его тело. Трупный смрад забил нос, и Малфой отключился.
Открыв глаза, он снова оказался на опушке леса. Один.
Мир вокруг стал черно-белым. Некогда желто-багряный ковер листьев под ногами разнился оттенками серого. Небо было маслянисто-черным, а две луны и звезды настолько ослепительно-белыми, что их сияние резало глаза.
«Искатель ключа!» – раздался бесплотный голос в голове Драко.
– Кто вы? – выкрикнул Малфой в черно-белый мир.
«Я Ключ».
– Вы живой?
«Нет. Зачем ты пришел? Поживиться? Что тебе надо – власти, богатства?»
«Спасти отца», – подумал Драко, не успев произнести ответ.
«Ты иной. Мои догадки оказались верны. Ведь ты похож на меня. В тебе также существуют сила семи разных магических существ, – в бесплотном голосе мелькнули оттенки эмоций. – Сила великана, трансгрессия эльфа, магия без носителя гоблина, анимагия оборотня, левитация вампира, эмпатия вейлы и способность входить в потусторонний мир от человеческого мага. Источник твоих сил внутри, не заемный, как у меня. Я помогу тебе».
«Подожди, со мной девушка. Не дай ей умереть».
«Кто она?»
«Я люблю ее».
Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем голос появился вновь.
«Только на этот раз. Ее сердце отравлено. Она плохой человек.
А теперь внимай».
*
Я давно не созывал общего собрания Ордена. Без малого восемь лет прошло с нашей последней встречи на юге Франции, где была устроена настоящая резня. Обезумевшая магическая ячейка «выкашивала» маглов целыми деревнями. Столько насилия, безвинно пролитой крови сделали огромную брешь в Завесе. Демоны захватили тела безумных магов, и вакханалия закружилась в новом ужасающем ритме. Потребовались все объединенные силы Ордена, чтобы предотвратить катастрофу.
Хвала Мерлину, за последние восемь лет серьезных прорывов не случалось. Обычные рядовые случаи сопровождали каждое крупное военное действие, но сферы нашего влияния в Европе были четко поделены, и инциденты довольно быстро решались. В объединении сил пока не было нужды.
Однако вчера я получил весть от старейшего члена Ордена – старика Альберта Меццоджорно. Он был не только самым старым, но и самым странным из их семерки. Возможно, дело было в его цыганском происхождении, даре прорицать будущее и общаться с потусторонним миром. Однажды он сказал, что был за Завесой. Его прорицания день от дня становились туманнее, но были по-прежнему точны. Хотя некоторые из них удавалось расшифровать уже после их осуществления в настоящем. Безумен старик или нет, было спорно. Но его ум оставался по-прежнему цепок.
Он сам ушел с поста Магистра и передал его мне со словами: «Ты много добьешься на этом поприще. То, что ни один из нас не сможет сделать. А моему сынку нельзя доверять перстень Магистра. Он тщеславен и глуп, и род наш исчезнет. Перейдет в ветвь его безголовой женушки. Среди моих потомков будет мало достойных, но они будут в Ордене».
Во вчерашнем послании был завуалированный намек о надвигающейся катастрофе. Альберто просил созвать Совет, но прежде переговорить со мной наедине.
Я размышлял об этом, путешествуя верхом с моим слугой Хонасом, на пути в Аямонте – крепости, где последний месяц жил старик Меццоджорно. Я мог бы воспользоваться трансгрессией, но не был ни разу в его новом обиталище. Использование портала было еще более опасным. В стране свирепствовала Святая Инквизиция.
Магическое правительство европейских стран бездействовало. Пока некоторые маги наслаждались сгоранием на костре, государственные власти смотрели сквозь пальцы, потешаясь вместе с остальными магами невежеству маглов. Но кроме сжигания маглы стали пытать, казнить, используя повешение, четвертование. Среди пойманных еретиков и колдунов не столько даже инквизиторами, а теми самыми невежественными обывателями глухих деревень, стали появляться грязнокровки или полукровки с проснувшимся даром. И Правительство решило вмешаться. Но теперь они спорили о степени воздействия на маглов, согласовывали расходование средств из казны. А волшебники гибли.
Размышляя о бездействии властей, я незаметно для себя оказался в убогой деревеньке возле местного трактира. Возле него стояла омерзительная грязная клетка. В ней, скрючившись в две погибели и закрыв голову руками, сидело какое-то человеческое существо в грязных оборванных лохмотьях. Некоторые из деревенских жителей вяло швыряли в узника гнилыми овощами, а кто-то из детей повадился кидать камни, острые края которых наносили урон позначительнее.
Мы со слугой спешились, но нас мало кто заметил. Внимание жителей деревни было полностью отдано женщине лет пятидесяти, кричавшей о мракобесии, ведьмах, подмененных демонами детях. Она вопила мерзким голосом, указывая длинным пальцем с грязным ободранным ногтем на пленника в клетке.
– Позвала ее помочь невестке родить! А она “Выйти всем, Рита, – говорит, – повитуха не то делала. Почему раньше не позвали?” видишь ли! Но я подсмотрела в щель. Сияние из рук ее шло, и это мерзкое дитя появилось на свет. Не иначе как демону нерожденную душу она отдала и в богомерзкое тело дитя вложила. А невестку мою осквернила, как она теперь, горемычная, жить должна с таким-то позором? Ведьма!
– ВЕДЬМА! – согласно заревела толпа, и град камней ударил по клетке.
Мне удалось подобрать ближе и разглядеть в пленнике молодую окровавленную девушку. Ей удалось открыть один заплывший глаз. Я поразился необыкновенной зелени глаз, как ее зрачок захватил меня. Я окунулся в ее воспоминания. Увидел умирающую роженицу, то, как пленница с помощью целебной магии вдохнула жизнь в синенькое тельце умиравшего младенца. А потом похищение, череда избиений, клетка…
Мое сердце, повидавшее много жестокости, все равно сжалось от несправедливости и жалости к молодой целительнице.
– Они собираются топить младенца. Изверги, – произнес ему слуга на ухо.
– Их надо спасти. Младенца возьмешь ты, а я – целительницу. До крепости двое суток пути, но я могу задержаться с таким немощным балластом. Встречаемся уже в Аямонте, адрес старика ты знаешь.
– Да, хозяин.
Слуга растворился в толпе. А я порылся в карманах своей седельной сумки и нашел сверток с порошком мгновенной тьмы. Ужасно дорогая вещь, поставляемая с обратной стороны Океана. Тамошние волшебные общины не стремятся к общению и раскрытию своих тайн. По словам немногочисленных очевидцев, тех, кто не исчез бесследно в джунглях, а даже смог наладить с аборигенами торговлю, маги там не используют палочки, вместо волшебных проводников используют собственные тела, а в особо сложных заклинаниях не чураются принести кровавые жертвы. И не только животных.
Несмотря на дороговизну, я использовал порошок. Площадь перед трактиром заполнила тьма, и я чуть было не оглох от криков и проклятий. Благодаря зрению оборотня я ориентировался как в ночное время, позволив себе выпустить на волю звериные силы, легко перепрыгнул головы скулящих от ужаса людей и приземлился перед клеткой. Отворив замок, я взял пленницу на руки и трансгрессировал в ближайший лес, где этой ночью мы со слугой ночевали, милях в трех от злополучной деревни. За свою лошадь я не боялся. Звери, с рождения прирученные к одному магу, всегда к нему и возвращались. За это время я должен был помочь пленнице с исцелением.
Признаться, я спас ее не только от жалости. Я сильно рисковал. Мне повезло, что никто в толпе не зацепил меня во время прыжка, что у них не было оружия и еще много «что». Опять же, если дойдет до магических патрулей, меня могут ждать большие неприятности.
Но судя по увиденным воспоминаниям – девушка не обучена классической волшбе, что преподают в школах магии, но осознанно использует магию для врачевания. Истинный целительский дар. Как у меня самого и членов моей многочисленной семьи.
Да и еще в воспоминании без ссадин, нарывов и переломов девушка была очень миленькая.
Исцеляя ее израненное тело, я размышлял о жестокости маглов. Хотя маги бывают не менее склонны к насилию. Узнав о данном инциденте, Магнус, член Ордена от вампирского клана, сделал бы каждого стоящего на площади ужином для своего вампирского гнезда, а главную зачинщицу он бы пил неделю, растягивая ее страх, ужас и смерть. Другой мой товарищ по службе в Казначействе заставил бы каждого из тех, кто бросал камни и обвинения, испытать то же самое. Наверное, это справедливо.
Только зло, насилие умножалось и умножалось бы. Замкнутый круг.
Задумавшись о несовершенстве мира, я пропустил момент, когда бывшая пленница очнулась. Я оказался прав. У нее были потрясающей красоты яркие зеленые глаза. Завораживающие, пленяющие, колдовские. Я был потерян.
Ее звали Женовева. Ей было семнадцать.
Я был ровно в два раза старше.
В качестве благодарности она предложила вечно служить мне. На это я ответил, что если она подучится и станет целителем в моей лечебнице, то долг будет оплачен.
У нее не было никаких родственников, в деревню возвращаться ей нельзя, оставлять ее одну опасно. Пришлось взять ее с собой в крепость, тем более, что спасенный младенец нуждался в уходе.
Я прибыл к старику Альберто с опозданием в сутки.
Он встретил меня потерянный и ослепший.
– Европейский клан вампиров уничтожен. Магнус испепелен. Один из столпов пал.
Я был не готов к такой новости. А вы бы были, упади на вас небо, когда вы просто вышли на прогулку?
– Но как?
– Нас предали, Ксантос. Они хотят власти и намерены ее получить, осуществив сделку с демонами. То, чего мы столько веков боялись, скоро свершится. Завеса падет!
– Кто нас предал? Кто?
– Это мой сын, его кузен и еще несколько из родственных семей. И из твоей семьи, мальчик. Тебе не стоило пренебрегать сестрой. Ты не замечал ненависти и зависти в ее глазах.
Старик Альберто заплакал, и что-то во мне треснуло.
– Что мы можем сделать, что предотвратить это?
– Не знаю, я не вижу. Не вижу! Единственное, что я знаю, надо не дать пропасть силе Магнуса. Она заключена в его сосуд. Перед гибелью он успел укусить какого-то смертного. Если он обратится в вампира, сила клана сохранится. Иначе растворится в небытие, и мы никогда не восстановим Завесу. Сделай это. И, быть может, я увижу, как быть дальше.
– Что за новообращенный? Где мне искать его? – хаос царил в моей голове, но появившаяся цель не давала мне погрузиться в него с головой.
– Прага. Ищите подростка лет семнадцати. Он из богатенькой семьи.
Не знаю почему, но вместо слуги я взял с собой в Прагу Женовеву. Хотя понимал, что она обуза, что будет мешаться, что, в конце концов, я не могу раскрыть ей многого. Но не мог заставить себя расстаться с ней.
В Праге мне повезло. Найти внезапно заболевшего отпрыска известной в городе графской семьи оказалось не так сложно. Все были на виду, а о богатых сплетни всегда распространялись с молниеносной скоростью.
Юнец, укушенный вампиром, умирал. Такое иногда случалось. Когда процесс обращения нарушался каким-то образом, то после человеческой смерти новообращенный вампир восставал, но был слаб и не мог принимать кровь. Он сгорал за считанные сутки. Со Стефаном случилось именно это.
Я был бессилен. Но не Женовева. Она спасла Стефана, вылечила вампира. Ее дар был поистине уникален.
Я твердо знал, что никогда не отпущу ее.
*
Драко сделал вздох, и холодный воздух ворвался в легкие. Живительный воздух.
Он стоял на тропе, мощенной человеческими костями, посреди пустынной равнины. Две серебристо-голубые луны холодно взирали с ночного небосвода.
«Что я только что видел? – Драко провел ладонями по лицу, будто снимая налипшую паутину. – И где Гермиона?»
Он огляделся, но ее нигде не было. Окликнул – тишина. Драко догадался достать из снаряженного рюкзака фонарик. Свет магловского Люмоса, как его называл про себя Малфой, лихо прорезал окружающую темноту, хотя перед этим едва рассеивал тьму леса. Луч фонаря выхватил бледную руку, видневшуюся под ворохом опавших листьев. Это была Гермиона. Проверив дыхание и сердцебиение и убедившись, что Гермиона не превратилась в инфернала, Малфой позволил себе успокоиться и начал высвобождать Гермиону из плена.
Земля, словно трясина, не отпускала ее. Наконец, с противным чавкающим звуком, она выпустила из своих тягостных пут холодное как лед тело. В ту же секунду Гермиона открыла глаза и закричала.
Укачивая ее в своих объятиях, Драко боялся представлять, что сделали инферналы в его отсутствие. И отсутствовал ли он вообще, и все это, как и голос, и чужие воспоминания, было в его голове?
Прошло время, прежде чем Гермиона успокоилась. Ее продолжало трясти, но она смогла говорить связно.
– Надо найти убежище и отдохнуть.
– Верная мысль.
– Почему они ушли, что ты сделал?
– Не представляю, – солгал Драко, глядя ей в глаза. Он не был уверен, что ей можно доверить обретенное знание.
Он сам чувствовал себя опустошенным и неокрепшим с момента своей последней смерти. С каждым новым разом его пробуждение было легче. Он больше не чувствовал обжигающего холода и пламени потустороннего мира. Его прохлада стала казаться приятной, а ласковые объятия отпускали легко. Тот мир ждал его.
Его состояние после пробуждения кардинально отличалось от прежнего. В первый раз он приходил в себя недели, в последний – два часа. До его последнего дня рождения оставались считанные недели.
Он очнулся от мыслей, когда справа от тропы показался древний одноэтажный деревянный дом, его слепые окна черными провалами глядели на путников.
– Я проверю, а ты не сходи с тропы, – произнес Драко.
Внутри дом был абсолютно пуст. Ни людей, ни мебели. На земляном полу одиноко лежал багряный листик, который закровоточил, когда Малфой коснулся его. А после и вовсе исчез.
– В Тарбете даже хуже, чем я ожидал.
– Подписываюсь под каждым словом, – устало произнесла Гермиона, разжигая огонь. – Мне надо поспать.
Устроившись у огня и положив голову на рюкзак, Гермиона мгновенно окунулась в мутный сон. Под сомкнутыми веками двигались глазные яблоки, дыхание было частым и тяжелым. Драко укрыл ее мантией Грима и тоже прилег рядом. Он долго размышлял о том, что поведал ему Ключ. Как магистр проглядел предательство близких людей, откуда в их семье знали об Ордене и каким образом он стал Ключом? И опять же потерянная любовь. У Магистра, у Мастера, у Грима…
Малфой не заметил, когда сам погрузился в тревожный сон, и долго не мог понять, что его разбудило. Входная дверь открыта нараспашку. Драко бросился наружу и на мгновение закрыл глаза рукой: снег ослеплял своей белизной.
А возле крыльца расплывалась отвратительная черная жижа, рядом с которой Гермиона вытирала черные губы.
– Что с тобой? – закричал Малфой.
– Гадость, не правда ли? Сделано на твоей крови, Грим. Ты знаешь, сколько меня пичкали ею, чтобы превратить в это?! – она обвела рукой себя. – Они сломили мою ментальную защиту в психушке, а потом вместо инъекций этой дряни в кровь заставляли пить ее. Час за часом. Час за часом. Пей, Гермиона, пей…
Она дико захохотала, содрогаясь в сухих бесслезных рыданиях. Малфой попытался обнять ее, но Гермиона резко оттолкнула его.
– Жалеешь меня? Не стоит. Этой дряни еще полно в моей крови. Суток без волшебства недостаточно, чтобы исторгнуть ее всю. Я не та Гермиона, что ты знаешь и, может, любишь. Не та… – она ушла обратно в дом, а Драко остался стоять снаружи, подставив лицо безразличному небу.
Осенняя ночь сменилась ранним зимним утром. Звезды погасли, но две луны продолжали висеть на небосклоне. Пошел снег, он падал на лицо Драко колючими осколками и таял.
И Малфою впервые за этот год хотелось умереть.
– Позавтракаем и снова в путь. Не надейся задержать меня здесь, чтобы я полностью исцелилась. Приказ жжет меня изнутри, а ты давал Непреложный обет. Мы не можем остановиться.
Они вновь шли по тропе, ведущей их вглубь города, сворачивать не рисковали и слепо доверились воле призрачного города. В утреннем свете тропа больше не напоминала серебристую ленту, мелкие осколки костей причудливо срослись и стали походить на позвоночник неведомого змееподобного существа.
По бокам от дороги стали появляться новые и новые дома с провалами зияющих слепых окон, старые фонари. Погасшие лампы, накрытые грязными стеклянными колпаками, висели на тонких нитях-проводах, с тихим скрипом раскачиваясь из стороны в сторону в отсутствии малейшего ветра. Потом появились мусорные баки, обшарпанные автомобили, наполовину поглощенные ненасытной землей, прогнившие скамейки, детские качели, раскачивающиеся в воздухе, будто с них секунду назад сошел ребенок.
Пошел снег – мелкий, колючий, ледяной.
– Здесь полно мертвецов, – потирая горло, произнес Драко. Ему становилось тяжело дышать. Неупокоенные души взывали к нему, рой их голосов шумел в ушах. Они не могли вырваться из плена. Потусторонний мир был заперт для них, а Грим был его частью.
– Дай мне какое-то оружие и отойди от меня, – просипел Драко.
– Что? О чем ты?
– Ты оглохла? Оружие!
Гермиона сунула ему в руки кинжал и пробормотала что-то о сумасшедших.
– Куда я пойду? В дома мертвецов? Стой, там впереди что-то похожее на церковь…
– Призраки скоро настигнут меня. Ты не сможешь противостоять. БЕГИ!
Он наблюдал, как бежит Гермиона, надеясь, что она спасется. Спаслись же они в соборе святого Ренгвальда Оркнейского. Ожидая нападения и вглядываясь в прозрачный до звона воздух, Драко вспоминал прошлое их посещение Тарбета. Первое осознание им своих собственных чувств. Простой человеческий страх перед потребностью города пожирать своих обитателей. И если тогда ему было страшно, то сейчас было жутко. Настолько, что стоило усилий сжимать трясущимися руками кинжал. Да, он мог воскреснуть, но Гермиона не сможет. У него есть единственный шанс отвлечь внимание.
Воздух вокруг сгустился. Снег повалил стеной. Тяжелый и влажный, он опускался на крыши домов и фонарей, стирая их черты. Появился вездесущий ветер. Он кружил, игрался снежинками, а потом кинул их ледяную колючую горсть в Драко. Лицо обожгло морозом, и на снег закапали капли крови. Снежинки были острыми как бритва.
Первый призрак появился спустя секунды. Полупрозрачная зеленовато-серая фигура с перекошенным в ярости лицом возникла перед Драко, и он ударил кинжалом. Горевшие потусторонним зеленоватым огнем глаза распахнулись в удивлении, раздался звон, и призрак рассыпался осколками мутного стекла. Оглушенный Драко повернулся назад, не услышав, но почувствовав отзвук мертвого дыхания. Новый призрак, старуха с развевающимися волосами, наткнулась на его кинжал. Ее безумные глаза также подернулись человеческим удивлением, лицо исказилось от страха и боли и рассыпалось на тысячи осколков.
Драко оглох от звона, рука нещадно болела – призрачные осколки задевали ее, рассекая кожу не хуже ножа. В конце концов, он выронил оружие. Его мгновенно сбили с ног, и он повалился на снег. Призраки окружили его.
Он отстраненно рассматривал их лица: молодых и не очень мужчин с усами и бородами; красивых женщин; стариков, скрюченных под тяжестью прожитых лет; детей от мала до велика, невинных, если бы не глаза. У всех них глаза сумасшедших, страждущих в своем безумстве.
Бывшие осколками приведения восстанавливали свои призрачные тела, изгибаясь в муках. Остальные терпеливо ожидали их полного восстановления.
А потом призрак мужчины, что первым рассыпался под клинком, вселился в Драко. Еще один призрак и еще один. Тело Малфоя выгнулось дугой, нервы взорвались болью. Его корежило от боли, ледяного холода, сумасшествия сотен призраков и их воспоминаний, пока сознание его собственного «я» милостиво не разрешило ему погибнуть.
Презирая безумные законы Тарбета, магия Грима милостиво распахнула ему дверь в потусторонний мир, в который хлынули призраки, оставив бренное тело Драко Малфоя в окровавленном снегу.
*
– Ты храбро сражался, хотя и был обречен на поражение. Я убеждаюсь, что ты достоин. Но сначала посмотри, что случилось со мной дальше.
*
Мы с Женовевой путешествовали по всей Европе, разыскивая следы предателей и предотвращая последствия их деяний. Они разрывали завесу повсюду, совершая ужасные ритуалы. Как только моя сестра могла творить такое? Вырезать сердца, совершать жертвоприношения?
Я видел изувеченные тела маглов, не принявших потусторонних сущностей, иссохшиеся тела волшебников, ставшие им временными пристанищами. Маглы объявили об эпидемии чумы. Что ж, это было почти правдой.
За эти месяцы я не сошел с ума от чувства собственной вины благодаря Женовеве. Самые тяжелые месяцы в моей жизни, и самые счастливее. Разве так могло быть?
Мы, оставшиеся верные слову члены Ордена, не справлялись, а доверять кому-то было чревато новым предательством. Мы и так доверили знание нашим родным, но в любой семье было место «паршивой овце».
Альберто Меццоджорно снова позвал меня.
Я возвращался в крепость Аямонте, вспоминая, как случайно оказался свидетелем травли ужасной ведьмы. А ведь реши я остаться простым созерцателем, то вампирский клан остался бы полностью прерван. И мир, возможно, уже был в хаосе. Что бы ни представляла моя сестрица, держать демонов в подчинении невозможно. Выполнив обещанное, они освобождались от оков договора и могли совершить что угодно. Убить своего «вызывателя», например, как стало с моей бедной глупой сестрицей.
В раннее утро город-крепость встретил меня тишиной. В домах не горел свет очага, спали люди и звери. Спокойствие и безмятежность сонного города дала облегчение моему сердцу.
Женовеве отвели отдельную комнату в доме Меццоджорно, где она мгновенно уснула – дорога была изнурительна. Я не мог позволить себе медлить и отправился на встречу с прорицателем.
Альберто ощутимо сдал с нашей последней встречи. Он возлежал в постели, утопая в подушках и одеялах. Слепые глаза безошибочно остановились грозным взглядом на моем лице.
– Здравствуй, мой мальчик. Ты шел слишком долго.
– Здравствуй, наставник. Что с тобой случилось?
– Я умираю. Сердце не выдержало предательства сына. Я по-своему любил его, но не доглядел, не разглядел в нем гниль, не выкорчевал ее в свое время. Я тоже виноват.
– Он выбрал свой путь сам. Мои родители тоже не представляли, что сестра сотворит подобное.
– Да, путь мы выбираем сами. Но семья главное, что есть у человека. И в ее силах помочь, уберечь, оградить.
Я смотрел в будущее. Все дороги ведут к краю. Но есть одна-единственная, требующая недюжинных сил. Она может помочь, но остались считанные часы, пока падет завеса. Наши братья и сестры согласны следовать ей.
В комнату вошли по очереди члены Ордена, все, кроме великана Грондо. По известным причинам он не мог свободно перемещаться. Его сосуд – камень с огромный человеческий кулак на простой веревочке – держала в руках вейла.
– Единственный выход – объединить и заключить все наши семь сил в мистический сосуд – Ключ – и отправить его по ту сторону в Небытие. В нашем же мире сила наших сосудов, рода каждого из нас будет удерживать завесу и ключ.
Но создать ключ сможешь только ты, Ксантос, Магистр ордена. Только ты сможешь вобрать до капли силу из наших тел и вложить ее в сосуд.
– Я сделаю что угодно.
Альберто кашлянул.
– Такое средоточие сил дано удержать не каждой материи, как и демонскую сущность. Только сильному магу. Наши тела бесполезны, они должны участвовать в ритуале по иную сторону.
– Мы найдем любого мага. Это будет сопутствующий ущерб, но я согласен на него. Слишком много людей гибнет в войнах.
– Ты не дослушал, мальчик. Это должна быть жертва. Значимая для тебя, иначе магия не сработает.
– НЕТ! Я не отдам тебе ее, безумный старик! – закричал я.
– Единственный шанс этого мира.
Ужас сковал мое тело.
Я не мог этого сделать. Это неправильно. Неправильно.
Тупая боль поселилась в моей груди, то плакало мое сердце, зная, что я выбрал.
*
Перед глазами по закатному небу плыли белоснежные облака. Драко моргнул и удивленно понял, что плачет. Воспоминания магистра Ксантоса подействовали и на него. До последнего он думал, что Ключом был сам магистр, ведь от его имени велся мысленный рассказ и представали картины прошлого, видимые его собственными глазами. Малфой понимал, какой выбор был сделан, и гадал, смог бы он поступить так же.
Пожертвовал бы?
– Очнулся? – в голосе Гермионы послышалось облегчение. – Я почти переживала за тебя. А вдруг здесь ты не сможешь воскреснуть. Не знаю, сколько прошло времени, как я обнаружила тебя. Часы здесь не работают: часовая стрелка крутится как волчок. А я не сразу решилась вернуться после окончания вьюги.
– Почти переживала? – Драко присел на земле, оглядывая весенний лес, облаченный в зеленую листву, цветом напомнившую ему глаза Женовевы.
– Мастер вытравливал из меня любые привязанности. Ты знаешь, что любовь – самая могущественная сила? Дамблдор рассказывал о ней миллион раз. Я теперь даже не знаю, люблю ли родителей. Не уверена. Я не чувствую.
– И Мастер хочет населить новый мир бесчувственными жителями, не умеющими любить? Строить с ними новый совершенный мир?
– Он обещал вернуть мои чувства, когда все закончится.
– А снова ощутив их, ты вспомнишь, что совершила. Как ты будешь жить с этим?! – Драко не замечал, как кричит.
– Я, Мастер… – Гермиона запнулась и смотрела на него большими потерянными глазами. Ее затрясло.
Магия или, точнее, ее отсутствие, были причиной, Драко не знал. Но надеялся, что до того, как Ключ откроется им (а Малфой был уверен, что дорога из костей вела к нему), Гермиона станет прежней.
– Ты пришел в себя? Идем!
Гермиона шла впереди не оборачиваясь. Малфоя немного шатало, но он следовал за ней шаг в шаг. Ощущение близкого конца не покидало его. Они найдут Ключ, а что дальше? Услышал его Бенедикт, когда зацепил его зовом? Удался ли устроенный спектакль с разочарованием Грима в друзьях и вышло ли обличить Карла в предательстве? И каковы будут действия Мастера?
