Текст книги "Грим (СИ)"
Автор книги: Рerson
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)
– Но как ты убедил МакГонагалл отпустить меня?
– Ничего сложного. Я воспользовался оборотным зельем, что осталось в твоей комнате. Директор даже не попросила доказательств в подтверждении моих слов, сразу же поверила и отпустила.
Да, и мне пришлось пережить бесконечные объятия твоих друзей, когда они якобы прощались с тобой. Ужас.
Гермиона рассмеялась.
*
Утром и днем Малфой находился в Хогвартсе, посещал уроки, обедал в Большом зале, выполнял обязанности старосты школы. А вечером запирался в своей комнате и трансгрессировал оттуда в квартиру, неизменно интересовался у эльфа о самочувствии мисс Грейнджер и лишь изредка навещал ее, когда она спала. Возможно, она обижалась, что Грим не навещал ее, ведь Драко не разрешал эльфу говорить, что он каждый день бывает здесь и справляется о ее здоровье. Почему – он и сам не знал.
В одну из ночей его опять мучила бессонница. Сон не шел, промучившись до двух часов ночи, Драко встал с кровати с твердым намерением найти или украсть у кого-нибудь сонное зелье.
«Интересно, как там Гермиона?»
Желание увидеть её взялось из неоткуда, но уже не отпускало Грима. Набросив на себя мантию поверх пижамы, он трансгрессировал.
Отчаяние.
Когда глаза привыкли к темноте, Драко разглядел на полу неподвижную фигуру.
«Люмос».
Магический огонек, вырвавшись из его ладоней, осветил лежащую на полу девушку.
– И чего мы здесь разлеглись, Грейнджер? – зло произнес Грим.
– Захотелось, – огрызнулась Гермиона.
Радость. Облегчение.
«Сумасшедшая Грейнджер».
– Мне было душно, – отрывисто произнесла Гермиона. – Я хотела открыть окно.
Грим только сейчас почувствовал холод, царящий в квартире.
– Упала. А сил подняться нет.
– А где Твинки?
«Убью идиота!»
– Я его отпустила. Он плохо себя чувствовал вроде бы из-за последствий какого-то темного заклятия. А вызвать обратно не смогла, я ведь не являюсь его хозяйкой. Ты бьешь своего эльфа?
– Нет, конечно. Он сам себя бьет. Все они мазохисты. А почему не воспользовалась магией? Забыла, что ты волшебница? – процедил Малфой.
– Моя палочка осталась в том доме. Не думаю, что после взрыва она уцелела.
Черт. Он совсем забыл про палочку.
– А кристалл? Почему ты не вызвала меня?
– Не хотела тебя беспокоить.
– Какое благородство! – яростно произнес Драко. Открытое окно, подчиняясь его невербальному приказу, с шумом захлопнулось. Стекла задрожали. – Лежишь на полу под сквозняком, дрожишь от холода и плевать тебе, что я каждый день справляюсь у Твинки о твоем самочувствии…
– Правда? – спросила Гермиона.
Удивление.
– Нет, – ответил Грим, поднял девушку на руки, удивившись про себя, какая она легкая.
Малфой осторожно положил ее на кровать, но Гермиона вцепилась в его руку, не желая отпускать.
– Не уходи.
И он не может сопротивляться. Черт. И когда она обрела над ним такую власть?
Малфой осторожно лег рядом с Гермионой. Она доверчиво положила голову на его плечо, прижалась к нему всем телом в попытке согреться.
– Мне так спокойно, когда ты рядом, – прошептала она ему на ухо и мгновенно заснула.
Драко медленно вдохнул ее аромат и не заметил, как сам погрузился в сон.
Первый раз за долгие месяцы на его душе было спокойно.
*
Крики, рыдания, звон бьющегося стекла.
Малфой резко распахнул дверь ванной комнаты. Спиной к нему стояла Гермиона, обхватив себя дрожащими руками.
– Гермиона.
– Уйди, – еле слышно произнесла она.
– Гермиона, – мягко повторил Грим, разворачивая ее к себе. Гермиона испуганно прижала окровавленные ладони к лицу.
– Не смотри на меня, пожалуйста. Не надо.
Драко осторожно отнял ладони от ее лица и едва сдержал возглас удивления.
Верхняя губа рассечена надвое, лицо покрывают отвратительные рубцы: оплывшие, багровые, яркие.
– Уродина, да? – сквозь слезы спросила Гермиона, пытаясь вырвать ладони из рук Грима.
В горле образовался тугой комок. Драко не знал, что сказать.
Все в порядке, Гермиона.
Шрамы пройдут, потерпи.
Ничего страшного.
Она не поверит его словам, ведь он тоже в них не верит.
Драко нежно коснулся пальцами ее щеки. Гермиона, широко раскрыв глаза, смотрела на него. Они оба молчали, боясь оборвать ту невидимую связь, что установилась между ними.
– Извини меня. На самом деле, я не истеричка.
– Я вижу, – его губы тронула слабая улыбка.
– Просто все так навалилось. Год выдался тяжелый. Война, постоянное напряжение, ожидание опасности, поиски крестражей. Я так устала думать, бежать куда-то, скрываться от всех, существовать…
Гарри победил Волдеморта, а моя жизнь так и не стала легче. Появление демонов в Хогсмиде, убийство Анабель, жуткое соломенное чучело, убийство Катарины Марлок, взрыв, устроенный подставной вейлой, мое обезображенное лицо. Последняя капля.
Меня и так слишком часто преследуют ночные кошмары. А теперь вкупе с Малфой-менором в них постоянно появляется чучело с крюком.
– Ты сказала Малфой-менор?
– Тебе не обязательно знать об этом, – Гермиона присела на корточки, убирая с пола осколки.
– Репаро! – раздраженно произнес Драко – и стеклянный шкафчик снова целый. – Рассказывай.
Грим присел на пол рядом с Гермионой.
– Меня пытали там, – наконец, сказала она. – Нас поймали егеря после того, как Гарри произнес имя Волдеморта. Столько времени успешно скрывались и попались из-за такой глупости. Нас повели в Малфой-менор, где находился штаб Пожирателей смерти. Гарри и Рона заперли в подземелье, но не меня. Я ведь грязнокровка, следовательно, обычного наказания для меня не достаточно. Вот так.
По ночам мне часто снится один и тот же сон – Беллатриса пытает меня в гостиной Малфой-менора. В моих кошмарах нет сцен битвы в Хогвартсе, момента, когда я увидела «мертвого» Гарри на руках Хагрида… Только гостиная Малфой-менора, лица Беллатрисы и Малфоев, безучастно наблюдающих за моими мучениями. Как же я ненавижу то место и всех его обитателей…
Безучастно? Пожалуй, так оно и было. Когда каждый день видишь чужие пытки, пытаешь кого-то или сам подвергаешься действию Круциатуса, становится абсолютно все равно. Тебя не трогает чужая боль.
– Но Бог их наказал. Как бы я не ненавидела Малфоя, смерти матери никогда б ему не пожелала. Да и вообще никому не пожелала.
Грим какое-то время молчал.
– Я устала, Грим, – первой нарушила молчание Гермиона. – Я больше не могу так жить. Мне нужен отдых от всего плохого, потустороннего, от смертей вокруг меня. Я хочу жить, я хочу наслаждаться жизнью, а не проживать отпущенное мне время в страхе.
– Хорошо, – безразлично ответил Малфой.
– Ты ведь еще вернешься?
Грим, не ответив, трансгрессировал.
Гермиона встала к зеркалу, взяла с полки мазь, оставленную ей целителем Добсоном, и только тогда заметила, что на ее руках не осталось царапин.
*
С того дня Малфой навещал Гермиону каждый вечер. Они разговаривали, обсуждали разные темы, часто и с азартом спорили и почти всегда оставались при своем мнении. А иногда просто молчали. В их молчании не было натянутости, неприязни и желания как можно быстрее уйти. Им хорошо и спокойно в обществе друг друга.
В один из таких вечеров Драко по уже сложившейся привычке трансгрессировал в свою квартиру. Он обнаружил Гермиону на кухне. Она отвечала на письма своих друзей.
– О чем пишут твои ненаглядные друзья?
– Привет, – Гермиона радостно улыбнулась. – Гарри и Рон описывают в письмах квиддичный матч против Слизерина, сетуют, что я не видела игру и не присутствовала на вечеринке в честь их победы. Они там такое устроили – наш декан был в бешенстве. Мальчишки!
От нежности в ее голосе Малфоя передернуло.
– Джинни пишет о последних сплетнях в Хогварсте, кто с кем встречается и тому подобное.
– Ты любишь сплетни?
– Нет. Но они бывают интересны, – Гермиона рассмеялась. – А мне приходится врать им про моего отца…
– Ничего лучше я не придумал, – немного раздраженно произнес Драко.
– Ты все отлично придумал! – искренне заверила его Гермиона. – Принял мой облик, разобрался во всех переходах Хогвартса, отпросился у директора, собрал мои вещи, попрощался за меня с друзьями. Я в восхищении, Грим.
– Ох, не просто же добиться вашего восхищения, мисс Грейнджер, – шутливым тоном произнес Драко и прибавил уже серьезно: – У меня для тебя подарок.
Малфой вытащил из кармана мантии узкую длинную коробочку, протянул ее Гермионе. В коробочке оказалась волшебная палочка.
– Попробуй выполнить заклинание.
Гермиона дрожащей рукой прикоснулась к волшебной палочке, ощущая теплое гладкое дерево.
– Акцио, чашка!
Чашка послушно прилетела в ее руки.
– Грим, я не…
– Если откажешься, я уйду, – угрожающе заявил Малфой. – Палочка принадлежала моей матери, я не сразу решился отдать ее тебе.
– Спасибо, – произнесла Гермиона. – А то я не знала, как мне снова объяснять Оливандеру потерю волшебной палочки. Хм, надо попробовать более сложное заклинание.
Гермиона сосредоточилась и уверенно произнесла:
– Экспекто патронум!
Из ее палочки вырвалась серебристая выдра, сделала несколько кругов по кухне и испарилась.
– Кто тебя научил?
– Гарри. Он гений в Защите от Темных Искусств. Овладел Патронусом в тринадцать лет, такое не многим под силу. А мне Патронус всегда дается с трудом, в отличие от всех остальных заклинаний. Не знаю, почему. А какой у тебя Патронус?
– Я не умею вызывать Патронус, – горько произнес Грим. – В моей жизни не хватает счастливых воспоминаний.
Жалость и капля недоверия.
Так предсказуемо.
*
– Где ты постоянно пропадаешь?
– У меня важные дела, Блез.
– Раньше у тебя было время для друзей. Я вижу тебя только на уроках и в Большом зале. А потом ты загадочным образом пропадаешь или запираешься в своей комнате и не отвечаешь.
– Я учусь играть на скрипке, поэтому ставлю заглушающее заклинание, дабы не ранить ваш нежный слух моей неумелой игрой. Такой ответ тебя удовлетворит? – Драко отвернулся от Забини, намереваясь покинуть общую гостиную. Он и так уже опаздывал на важную встречу.
– Не паясничай, Малфой, – угрюмо произнес Блез. – Твое поведение напоминает всем нам времена шестого курса…
– Всем нам?
Злость. Своя собственная.
Драко резко развернулся. Забини испуганно попятился и налетел на стоящий позади него стол. Послышался грохот падающих книг, звук разливающейся жидкости, несколько недовольных восклицаний.
– Твои глаза…
– Следи за тем, что говоришь, Блез.
Внезапно гостиная погрузилась в темноту – погасли факелы, огонь в камине. По комнате прокатился недовольный гул слизеринцев. Когда свет зажегся, Малфоя в гостиной уже не было. Блез так и остался стоять, растерянно оглядываясь по сторонам.
*
Ветер свистел в ушах, далеко внизу мерцали огни Лондона, но в этот раз Малфой не получал привычного удовольствия от полета. В голове вертелись слова Блеза. Его друзья думают, что он опять замыслил что-то связанное с Пожирателями. Как неприятно, как больно, черт возьми.
Да, Малфой отдалился от своих друзей, что скрывать, он полноценно не общался с ними со дня возвращения в Хогвартс.
Но на это были причины.
Как объяснить им свое поведение? Может, сказать правду?
«Я – оживший труп. Я – грязный убийца.
Куда я постоянно пропадаю?
Рыщу по миру в поисках зла и уничтожаю его, потому что не могу не убивать. Это сильнее меня.
Пэнс, дорогая, я свел с ума твоего дядю. Прости.
Блез, тот маньяк в Министерстве тоже я. Не извиняюсь. Никто из убитых ведь не был твоим родственником.
Да, и… Я не жалею.
Что бы еще добавить?
Я знаю, когда вы мне лжете. Ваши эмоции для меня – открытая книга, часто довольно посредственная. Для меня ваши проблемы: снятые баллы, невыполненное домашние задание, отказ девчонки, тупые гриффиндорцы – пустой звук, ничто. Не обижайтесь. Хотите, расскажу вам о своей проблеме? Она у меня всего одна. Хотя даже не проблема – это судьба, неотвратимая, неизбежная, фатальная. Я умираю… Каждый день жизнь по крупицам покидает меня, насколько это вообще возможно у трупа».
Что же ответят его друзья на подобное заявление?
Малфой расхохотался, но из-за ревущего ветра не услышал своего смеха. Драко мог бы сейчас вернуться в Хогвартс, провести время с друзьями, обсуждая с ними какие-нибудь темы, проигранный ими матч с Гриффиндором.
Но он не станет тратить время на бессмысленнее разговоры. Не так он хочет проживать жизнь.
Внизу куранты Биг Бена пробили полночь.
«Минус еще один день от моей жизни», – подумал Драко и трансгрессировал.
Он всегда хорошо видел в темноте. Но с недавних пор лучше любого человека. Зрение, обоняние и слух заметно улучшились с появлением способностей Грима.
Он увидел Гермиону сразу. Она сидела на широком подоконнике, задумчиво глядя в окно, и, кажется, не заметила появления Драко. В ее руке была чашка. Малфой принюхался. Кофе.
– Здравствуй, Грим.
Заметила.
– Не спится.
– Как видишь. Сегодня первый раз за неделю не идет снег, и на небе видны звезды.
– Ты прямо-таки юный звездочет, – с сарказмом произнес Грим.
– Нет. Я всего лишь восхищаюсь красотой мира, в котором живу. Кофе будешь? – без перехода спросила Гермиона. – Из твоих личных запасов.
– Буду, – ответил Драко и присел рядом с ней.
Гермиона взмахнула волшебной палочкой – в его руках появилась чашка. Драко зашипел от боли, фарфор обжег ему руку.
– Извини…
– Сам виноват, – отмахнулся от нее Грим. – И зачем ты восхищаешься красотой мира?
– Зачем? Странный вопрос, – протянула Гермиона и сделала глоток кофе. – Просто наслаждаюсь, а вдруг завтра мне не представится такого шанса. Никто из нас не вечен. Кто знает, доживу ли я до утра?
– Доживешь.
Они пили кофе молча. Малфой смотрел на звезды, размышляя о словах Грейнджер. Восхищаться красотой мира вполне в ее духе.
И в его.
Наслаждаться каждым мигом своего существования, пытаться запомнить этот мир. Память – единственное, что у него останется там. Хотя он не знает этого, но надеется.
Его время летит слишком быстро. И он все чаще проводит его в обществе Грейнджер.
Есть ли здесь скрытая причина? Да какая к черту разница? Ему все равно. Нет времени думать, анализировать, понимать что-то. Только жить.
– Грим, я почти две недели сижу взаперти и не выхожу на улицу, как рекомендовал мистер Добсон. Я так скоро с ума сойду. Мои легкие требуют чистый свежий воздух. – Гермиона замерла, не решаясь продолжить. – Может, прогуляемся?
Драко беззвучно рассмеялся. Храброй гриффиндорке понадобилось немало усилий, чтобы решиться пригласить «страшного и ужасного» Грима на прогулку. Он чувствовал исходящие от нее волны смущения и неуверенности.
– Возьми мантию.
Он не видел, но скорее почувствовал, что Гермиона улыбается. Она быстро схватила мантию со стула, надела ее и с готовностью протянула Гриму руку. Драко крепко сжал ее ладонь и трансгрессировал.
Они оказались на крыше одного из небоскребов.
– Отсюда открывается отличный вид на ночной Лондон.
Ночной город раскинулся внизу подобно огромному живому существу, сотканному из тысячи разноцветных огоньков. Ярко освещенный Тауэрский мост, ровная блестящая гладь Темзы, темно-золотистые росчерки магистралей, бесчисленные огоньки освещенных квартир, офисов, магазинов и ночных клубов.
Гермиона молчала, не в силах оторвать взгляда от великолепной картины.
Восхищение.
То же чувство охватило Драко, когда он впервые побывал здесь. Это было так давно, когда проигранный матч казался самой страшной вещью в мире.
Начался снег. Белые хлопья кружились в воздухе и медленно оседали на крышу. Драко поднял лицо к небу. Снег ложился на его лицо, оставляя на щеках влажные полоски.
Внезапно возникшая мысль пронзила Драко. Захотелось кричать громко, неистово, с надрывом, лишь бы выплеснуть скопившуюся боль.
– О чем ты думаешь, Грим?
– Как же хочется жить…
Гермиона с тревогой и недоумением посмотрела на него.
– Но ты ведь и так живой, твое сердце бьется.
Она положила ладонь на его грудь, затем переместила руку к шее и спустя несколько секунд резко отдернула ее.
– Не понимаю.
– Я мертвый. Всего лишь труп, – на лице Малфоя появилась злая, искаженная болью улыбка.
Ее Непонимание и страх…
Его отчаяние и боль…
Гермиона порывисто обняла Грима, уткнулась лицом в его грудь, глотая подступающие к горлу слезы.
*
Гермиона застегнула молнию на сумке и устало опустилась в кресло. Вещи, наконец, были собраны. Сегодня она возвращалась в Хогвартс. Гарри и Рон в письмах заверили, что встретят ее в Хогсмиде, так как им просто не терпится увидеть подругу. И лишние полчаса, за которые карета доедет до ворот школы, они просто не выдержат.
Милые мальчишки… Как же она любила их, и как ей не хотелось лгать им.
Гермиона закрыла глаза и тяжело вздохнула. Шрамы исчезли с ее лица, она полностью выздоровела, прекрасно себя чувствовала, возвращалась к друзьям, по которым сильно соскучилась. Тогда откуда непонятная грусть в душе и нежелание покидать маленькую уютную квартиру, на две недели ставшую ее домом?
Я мертвый. Всего лишь труп.
Слова Грима назойливо вертелись в голове, не давали покоя, откровенно пугали.
Его сердце не билось. Как такое вообще может быть? Существуют же какие-то законы физиологии, биологии… Существуют.
Но в случае с Гримом не действуют никакие законы: ни человеческой жизни, ни магии.
– Здравствуй, Грим, – произнесла Гермиона, не открывая глаза.
Она знала, что он здесь. Просто чувствовала. Дуновение ветра, шорох мантии, приветствие Грима – так привычно за две недели.
– Собралась?
– Угу, – Гермиона открыла глаза. Грим сидел в кресле напротив нее, сжимая зеленую папку в руке. – Что это?
– Информация о семье Марлок.
– Нашел что-нибудь полезное?
– Мне не давали покоя слова лже-Катарины, о которых ты мне рассказала. Настоящая Катарина не состояла в Ордене. Значит, ее мать передала свои знания кому-то другому. Раскрыть тайну она могла лишь члену своей семьи, сестре, тете, племяннице, но обязательно вейле. Но в соответствии со сведениями, полученными мною из надежных источников, семья отвернулась от Анжелины сразу после того, как Катарину посадили в Нурменгард. Отвернулись все кроме родного сына – брата-близнеца опозорившей весь род Катарины. Он, как бы выразиться, вейл. Специально уточнил у специалистов, если у него родится дочь, она будет вейлой. То есть, по сути Анжелина все сделала верно.
Я уверен, что Кристиан Марлок числится членом Ордена.
– И ты собираешься встретиться с ним? – уточнила Гермиона.
– Собираюсь. Но дело в том, что Кристиан пропал три месяца назад. Он работал журналистом в газете «Мистерия» и проводил исследования в области проклятых магловских городов для очередного выпуска. Вместе с друзьями он отправился в один из таких городов на Оркнейских островах.
– Их искали?
– Поисковая группа также пропала. Но я собираюсь найти Кристиана Марлока, потому что других зацепок об Ордене у меня нет и вряд ли появятся.
Я думал рассказать тебе об этом раньше, но ты захотела «пожить спокойно», и я молчал. Хотя твоя помощь и знания магловского мира мне бы пригодились, – как бы между прочим добавил Грим.
Гермиона внимательно посмотрела на него. Если она сейчас откажется, в ее жизни больше никогда не будет демонов, загадочных смертей, погоней за мифическим Орденом, взрывов полубезумных вейл, Грима.
Он уйдет, приняв ее желание, и никогда не вернется.
Жизнь без ночных встреч на Астрономической башне, философских разговоров, удивительных прогулок по всему миру.
Без Грима. Раньше Гермиона бы не задумываясь согласилась. Но не сейчас.
Сейчас она не представляла жизни без него. Глупо, нерационально, неправильно и, наверное, не взаимно. Но по-другому она уже не могла.
========== 18 глава. Enjoy The Silence ==========
Words like violence
Break the silence
Come crashing in
Into my little world
Painful to me
Pierce right through me
Can’t you understand
Oh my little girl
All I ever wanted
All I ever needed
Is here in my arms
Words are very unnecessary
They can only do harm
Слова жестоки,
Они разрушают тишину,
Внезапно врываясь
В мой маленький мир.
Они причиняют мне боль,
Пронизывают меня насквозь.
Неужели ты не понимаешь,
О, моя маленькая девочка.
Всё, что я когда-либо хотел,
Всё, что мне когда-либо было нужно,
Здесь, в моих руках.
Слова совершенно не нужны,
Они могут только всё испортить.
Depeche Mode – Enjoy the Silence
Драко в отчаянии шарил руками по мерзлой земле, мелкие камни и корни растений царапали ладонь. Необходимо было найти хоть что-нибудь способное задержать монстра. Рука нащупала нечто холодное и твердое, Малфой схватил это и со всей силы ударил по нападавшему. Тело описало в воздухе дугу и отлетело на сотню метров вперед.
В ладонях что-то зашевелилось, Грим с отвращением отбросил отрубленную руку. Она так же скрылась в темноте.
Малфой удивленно посмотрел на свои ладони. Сила вернулась к нему.
За 37 часов до этого.
– Я собираюсь отправиться в «проклятый» город сегодня. А если быть точнее, – Грим посмотрел на часы, – через десять минут.
– Но сегодня я возвращаюсь в Хогвартс.
– Думаю, будет лучше, если ты вернешься в школу в понедельник. Ведь никто не знает, что может встретиться нам в загадочном городе Тарбет, – устрашающим голосом добавил Малфой.
«Всего два дня без ребят», – мысленно уговаривала себя Гермиона.
– Если ты так не хочешь, я в любой момент перенесу тебя в школу. Ты не обязана жертвовать своими планами и желаниями, – напомнил Грим.
– Я знаю, я все это знаю, – покачав головой, произнесла она. – У тебя есть сова?
Гермиона широко улыбнулась, и Драко не смог сдержать ответную улыбку.
*
На много миль впереди, до самого горизонта, простирались покрытые снегом круглые низкие холмы, пустоши на темно-серой, с примесью белого песка земле, торфяные болотца, заросшие мхом. Узкая линия шоссе едва заметной темно-серой полосой петляла меж холмов. Громадные серо-бежевые валуны, сложенные в изгороди, ограничивали луга, на которых когда-то паслись стада овец.
Край казался заброшенным: ни шума машин, ни животных, ни даже старых пастухов, зорким оком следящих за отарой овец. О жизни в этом месте напоминал лишь маяк, зеленый луч которого прорезал белесую пелену тумана.
Вблизи маяка находился маленький одноэтажный коттедж с белыми свежевыкрашенными стенами и деревянной крышей. В окнах горел свет.
– Сначала надо придумать убедительную причину, – произнесла Гермиона, перехватывая руку Грима, готового постучать в дверь.
Но поздно – дверь резко распахнулась.
– Зачем пожаловали? – грубо спросил смотритель, направив дуло ружья в их сторону.
– Мы…
– Империо, – зевнув, произнес Малфой.
Смотритель уронил ружье, которое с глухим стуком ударилось о деревянные половицы, переступил через него и, громко шаркая, пошел внутрь дома.
– А нельзя было воспользоваться другим способом? Более цивилизованным и гуманным? – возмущенно поинтересовалась Гермиона.
– Можно было привязать его к стулу и силой выбить из него информацию. Но это негуманно. Какая жалость, – притворно расстроенным голосом произнес Малфой. – Ах да, можно было потратить кучу времени на создание правдоподобной легенды.
– Но…
– Грейнджер, достаточно утомлять меня своими укорами. Верь, моя совесть спокойна, – произнес Малфой, зайдя в ярко-освещенную комнату, и осмотрелся.
Возле стены стоял старый просевший диван, накрытый красным покрывалом, перед ним, на тумбочке, весело бормотал про новейшие чистящие средства телевизор, в углу беспорядочной кучей валялись книги и газеты. Обои отсутствовали, стены украшали вырванные из журналов старые плакаты. Так репродукция «Моны Лизы» соседствовала с плакатом группы Битлз, «Ночной дозор» Рембрандта – с портретом королевы Великобритании.
Малфой милостиво приказал смотрителю сесть на диван, дабы не держать старика долго на ногах. Гермиона села на единственный в комнате стул, Грим встал возле окна, с недоумением и интересом осматривая маленькую икону, стоящую на подоконнике.
– Итак, начнем. Что вы знаете о проклятии города Тарбет? – оторвавшись от созерцания иконы, спросил Драко.
Старик облизнул пересохшие губы.
– Тогда я проработал на маяке уже два месяца. Раньше я жил в городе Керкуолл, но там так и не смог найти работу, поэтому с радостью согласился на предложение стать смотрителем маяка. Конечно, жить на другом острове мне не хотелось, но я успокаивал себя мыслью о том, что здесь не то, что на остальных островах: смотритель маяка – вот и все население. Город Тарбет. Хотя городом это поселение назвать сложно. Раньше там находился богатый средневековый город норвежских ярлов, правивших Оркнейскими и Шетландскими островами.
В начале семидесятых годов население города составляло около трехсот человек, большинство из которых были старики. Молодежь уезжала учиться и работать на большую землю.
Я приехал на остров в октябре (как сейчас помню, еще тепло было), проработал два месяца. И приближался Новый год, значит, – старик задумался. – В Тарбете в этот день по обыкновению устраивали шумные гуляния, украшали улицы гирляндами, деревья – разноцветными фонарями и прочей мишурой. Концерт вроде бы хотели сделать на главной площади. Мне еще так обидно стало, что я всего этого не увижу. Ночью необходимо было следить за маяком, с электричеством как назло перебои были.
– С электричеством? – Драко обернулся к Гермионе. Старик замер на полуслове, смешно раскрыв рот.
– Потом объясню, – одними губами произнесла она.
– Конечно, в Новый Год вряд ли кто к нашим берегам причалил бы, но кто знает этих пьяных моряков! – негодующе произнес смотритель. – Но, как оказалось, сама Дева Мария спасла меня в ту ночь. Я вернулся на маяк, когда на улице еще светло было. Меня будто что-то гнало домой.
Наступил Новый Год. Я посмотрел, как часы на Биг-Бэне пробили двенадцать, на ликующую толпу в столице, и ждал, когда в небе над Тарбетом расцветут огни праздничных фейерверков.
Но ничего не было. Абсолютно. Я прождал до утра, но никто из моих друзей, ни Мария, обещавшая принести мне свой фирменный пудинг, не пришли. А когда я на утро отправился в Тарбет, то не смог пройти дальше указателя, ограничивающего черту города! И на следующий день тоже, и через неделю. Никто из жителей не появлялся на окраине, словно население Тарбета вымерло.
В первые месяцы приезжала полиция, чиновники, спецслужбы, но никто не смог проникнуть в город и толково объяснить, что случилось. А потом появились люди в мантиях на манер вашей, господин, – старик указал на Малфоя. – Ходили вокруг, проверяли что-то, но в город попасть тоже не смогли. Довольно скоро они исчезли, и все – власти, полиция, жители соседних островов – позабыли о городе.
Почти каждый год, а то и чаще, появлялись всякие ученые, искатели приключений, другие странные личности, пытались разгадать тайну проклятого города. И они пропали, все до единого. Никто не вернулся.
Я уверен, что тут не обошлось без происков дьявола!
В окнах задрожали стекла, форточка распахнулась, занося в комнату потоки ледяного холода и снега.
– Когда это произошло, когда жизнь исчезла из города? – задала вопрос Гермиона.
Старик беспомощно посмотрел на Малфоя, тот кивнул, разрешая ответить на вопрос.
– Первого января 1971 года.
В телевизоре диктор громко закричал: «ГОЛ!»
– Думаю, мы узнали все, что смогли, – произнесла Гермиона, вставая.
Драко подошел к смотрителю.
– Когда ты проснешься, то забудешь, что видел нас и разговаривал с нами. А сейчас спать!
Старик поспешно лег, укрылся красным диванным покрывалом и захрапел. Гермиона и Драко растворились в воздухе.
На подоконнике упала миниатюрная икона.
*
– Мы трансгрессировали прямо к дорожному указателю, – заметила Гермиона.
На указателе висели две таблички. На первой значилось «г. Тарбет», на второй – «Собор святого Ренгвальда Оркнейского – 7 миль».
– Странно. Дальше я не могу трансгрессировать, здесь будто невидимая преграда.
– Трансгрессионный щит? – предположила Гермиона.
– Щит мне не помеха, – пробормотал Грим, – но проникнуть прямо в город у меня не получается. Как будто магия не действует.
Гермиона, нахмурившись, порылась в своих карманах, вытащила оттуда перо, горсть серебряных сиклей и фотографию Рона, с которой он радостно махал и улыбался.
– Везде носишь с собой фотографию любимого?
– Нет. – Гермиона смутилась. – Я еще в прошлом году забыла выложить ее из моего старого пальто. И сейчас это вообще не важно.
Где начинается черта, за которую ты не можешь переместиться?
Установив границу, Гермиона бросила за ее пределы фотографию. Раздался тихий свист.
– Ты слышал?
Драко кивнул и указал на фотографию. Изображение на ней больше не двигалось: Рон застыл с блаженной улыбкой на устах. Теперь это была заурядное магловское фото.
Малфой нагнулся и поднял фотографию, возвращая ее в пределы границы. Ничего не поменялось.
– Словно кто-то забрал из нее волшебство, – пораженно произнесла Гермиона. – Я предполагала, что мы столкнемся с каким-нибудь мощным волшебством, а не с полным его отсутствием. Сюда бы машину. Придется столько идти.
– Ты все еще готова идти туда?
– У меня есть выбор? – вопросом на вопрос ответила Гермиона.
– Выбор есть всегда. Ты можешь вернуться, пока не поздно.
Гермиона улыбнулась.
– Ты не справишься без меня.
Грим неопределенно пожал плечами и протянул ей руку. Вместе они шагнули за черту.
Снежная целина была не тронута: никаких следов человека или животного. Долгое время пейзаж не менялся, лишь сплошная белая равнина. Но стоило перейти старый шаткий мост через реку, как стал виден город. В тени деревьев скрывались сгнившие деревянные гаражи и сараи с покосившимися дверями и окнами. Брошенные машины и велосипеды, покрывшиеся слоем грязи, валялись посреди дороги. Сквозь разбитые окна витрин виднелись запорошенные снегом прилавки и свертки с товарами.
Узкие кривые улочки были вымощены светло-бежевыми каменными плитами. Под серыми террасами невысокие дома печально глазели слепыми окнами на пустые улицы. Отдельно над всеми возвышались остроконечные купола собора.
В городе царила заброшенность и тишина. Ни гула машин, ни звука человеческой речи, ни шума ветра, бьющегося в окна. Ничего. Такая тишина, от которой, казалось, лопались барабанные перепонки. Потому что не может быть так тихо в городе. Не бывает.
Внимание Гермионы привлекла одна афиша. Она единственная находилась под стеклом, и было еще возможно различить хоть что-то на ней.
«Праздничный концерт “Новый Год-1971”»
– Руки вверх! – услышала Гермиона и медленно повернулась.
Двое мужчин стояли, направив ружья в сторону нее и Грима. У одного из них, того, кто был повыше и помоложе, правый глаз скрывала грязновато-серая повязка, придающая жалкий, какой-то нищенский вид. Второму на вид было около сорока лет. Широкоплечий, коренастый, то ли загорелый, то ли от природы смуглый, с длинной черной бородой, в длинной выцветшей тельняшке, торчащей из-под куртки, он казался похожим на лихого морского разбойника, бороздящего морские просторы.
