Текст книги "Грим (СИ)"
Автор книги: Рerson
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)
Малфой кивнул и последовал за стариком обратно в собор.
– Сколько вы пробыли в Тарбете?
– Кажется, всю жизнь, – горько усмехнувшись, сказал Майкл. – Через двенадцать дней будет шесть месяцев, как я гнию в этом городе. Может, тебе говорили: здесь никто не выживает больше полугода. Город выпивает их до остатка, а затем умерщвляет. Так что у меня крайне мало времени.
– И неужели никто не прожил больше? – усомнился Малфой.
– За всё время моего вынужденного пребывания в Тарбете я видел около двадцати разных смертей. И смерть Хосе была не самой страшной. Но сегодня ночью все закончится.
– Почему вы так уверены?
– Я слишком долго шел к этому, – загадочно произнес старик, сворачивая в один из коридоров. За поворотом находилось помещение, в котором и проводил собрания Френсис. – Судя по оставшимся записям, здесь раньше находился кабинет настоятеля церкви, – объяснил Майкл и поприветствовал присутствующих.
Кристиан сонно махнул рукой и зевнул, Гермиона ограничилась сухим кивком, Моника демонстративно отвернулась – она единственная сидела на табурете, остальные стояли. Френсис, не отрывая взгляда от карты, расстеленной на столе, произнес:
– Вы заставили себя ждать, мистер Джон, – недовольно сказал он. – Раз все в сборе, приступим к повторению, а для некоторых к ознакомлению с нашим нехитрым планом. Подходите ближе. Это карта Тарбета. Собор святого Ренгвальда, в котором мы сейчас находимся. – Френсис ткнул пальцем на карту. – Мост, ограничивающий наше передвижение по городу, а вот и черта города, которую инферналы не могут пересечь.
Проход через мост открывается в полночь, до черты города около полутора миль, которые нам необходимо преодолеть в кратчайшие сроки. Инферналы появляются из старого кладбища при соборе и второго – в балке Эйглси, что, к несчастью, находится в нескольких милях от шоссе, по которому проходит наш путь к долгожданной свободе. Таким образом, у нас будет три-четыре минуты в запасе, прежде чем мертвецы преградят нам дорогу.
– Мертвецы из старого кладбища отрежут наш путь к отступлению, – заметил Малфой.
– Они не смогут, – радостно заверил его Френсис. – Мы подожжем мост. Сквозь огонь они не пойдут, а сильное течение не даст пересечь им реку. Вниз и вверх по течению река расширяется – там им также не пройти. Прецеденты уже были. Нам остается лишь приготовить доски, бензин, чтобы сжечь чертов мост. Главное наше оружие против инферналов – огонь. Всем будут розданы факелы, у нас с Кристианом будут бутылки с зажигательной смесью, который изготовил покойный Хосе, спасибо ему и его военному опыту. Огнестрельное оружие в нашем случае бесполезно. Мы лишь напичкаем труп пулями. Да и патронов у нас не осталось.
– Значит, тогда вы наставили на нас незаряженные ружья? – возмущенно поинтересовалась Гермиона.
– Против людей эти дудки очень даже действенны, – развел руками Френсис.
– Подождите, а автомобили? – спросила Гермиона. – Неужели никто за тридцать лет не использовал транспортные средства?
– Судя по записям, оставленными первыми пленниками, они пытались. Но магловская техника не действует в городе, как и волшебство.
Мы отвлеклись. Ты. – Френсис указал на Малфоя, – получишь мачете (еще раз спасибо Хосе). Сможешь справиться или ты горазд лишь махать волшебной палочкой?
– Справлюсь, – беззлобно ответил Драко.
– Рубить лучше голову, тогда труп теряет пространственную ориентацию и застывает на месте. Но, когда на тебя нападает оживший мертвец, разобраться сложно, особенно в первый раз, так что руби все, что видишь: руки, ноги…
– Френсис, меня сейчас стошнит, – закрыв рот рукой, произнесла Моника. – Можно было эту часть инструктажа провести без меня?
Френсис закатил глаза, но промолчал.
– Ты все понял, Джон?
– Да, понял. Но вы действительно рассчитываете, что нам удастся пробиться сквозь инферналов? Даже если предположить, что среди нас нет беременных и пожилых людей?
– Что ты имеешь в виду? – визгнула Моника, вскакивая со своего стула. Табурет с грохотом упал на пол. – Хочешь, чтобы я осталась гнить тут вместе с Майклом?
– Он ничего такого не хочет, – заступился за Драко Кристиан. – Это справедливый вопрос. Наш шанс – один из миллиона. Но лично я больше не намерен оставаться в Тарбете. На моих глазах погибли все мои друзья, которых я уговорил участвовать в «увлекательной» экспедиции по проклятым городам Шотландии, поисковая операция, присланная за нашей командой исследователей, моя любимая девушка, – по лицу мужчины пробежала тень. – Я видел ее в образе ночных обитателей Тарбета. Она пыталась убить меня, а я не мог даже найти сил отогнать ее огнем. Теперь мне остается лишь выходить ночью на крыльцо и «любоваться» тем страшным существом, в которого превратилась моя Изабэль.
Хосе сошел с ума, видя свою жену такой. Я близок к тому же. Если сегодня мы каким-то неведомым чудом выберемся – отлично, но если нет – смерть станет для меня избавлением.
– Избавлением для всех нас, – произнес Майкл нараспев. Они с Френсисом переглянулись и тут же отвели глаза.
*
К вечеру на небе рассеялись последние тучи, чему Френсис был несказанно рад. По его словам, при такой погоде им будет легче бежать, а также заметить приближение инферналов. Все шесть пленников города Тарбет собрались на мосту. В темноте мерцали факелы, освещавшие напряженно-тоскливые лица.
Мертвый город затаился в тишине.
Малфой дошел до середины моста, остановился перед невидимой преградой и протянул вперед руку. В тишине раздался тихий звук, словно от порыва легкого ветра задребезжало стекло.
– Пять, четыре, три, два, один! – произнес Френсис, глядя на часы, прежде принадлежавшие погибшему мужу Моники. – Вперед!
Сам Френсис задержался немного, чтобы поджечь пропитанные бензином дрова. Мост мгновенно охватило бушующее пламя, деревянный настил трещал, рассыпаясь снопом золотистых искр. Вскоре весь левый берег горел в огне, пламя жадно пожирало деревья, измученные пред этим бурей, деревянные дома и гаражи, подступало к церковному кладбищу. Над Тарбетом поднялось дымно-багровое зарево.
Но люди уже не видели, как из багровых клубов дыма вырывалось пламя, как обугливались тела в губительно-жарком огне…
Люди бежали изо всех сил, освещая себе дорогу факелами, подгоняли друг друга резкими отрывистыми криками.
В тишине раздался свистящий звук, из темноты появлялись темные силуэты мужчин и женщин, низкорослых детей и стариков с лохмотьями седых волос на голове. Они двигались, не разгибая ног, словно гигантские марионетки, управляемые дьявольским шутником.
– Держимся друг друга! – ободряюще крикнул Майкл, но его велению не суждено было сбыться.
Кристиан вырвался вперед, орудуя факелом, как мечом – один инфернал уже полыхал сине-фиолетовым пламенем. Моника, не разбирая дороги, бежала вперед, удачно минуя мертвецов. Френсис мощным броском кинул куда-то в гущу мертвых тел бутылку с зажигательной смесью. Раздался взрыв. Все заволокло удушающим дымом, запах горящих тел вызывал тошноту, но это позволило людям беспрепятственно пробежать еще сотню метров.
Внезапно из-за дымной завесы перед растерявшимся Драко возник один из инферналов. Мертвый старик протянул к нему белые полупрозрачные руки, Малфой взмахнул мачете, рука отлетела прочь, но инфернал продолжал наступать. Удар, еще удар, затрещали кости, и голова покатилась по заснеженному полю.
Драко, тяжело дыша, остановился, руки немилосердно дрожали. С левой стороны появился еще один, и Малфой, мгновенно среагировав, снес голову новому инферналу. Позади раздалось шипение, развернувшись, Драко увидел, как Гермиона ткнула факелом прямо в лицо другому мертвецу – сине-фиолетовое пламя охватило труп. Малфой успел на короткий миг заглянуть в испуганные глаза Гермионы, чтобы понять – она боится не меньше его.
Впереди, в клубах черно-багрового дыма, мелькали алые вспышки, мимо проносились охваченные огнем тела, кто-то исступленно кричал. В сознании Драко мелькнула мысль, что все это какое-то безумное наваждение. Временами ему казалось, что он снова участвует в Битве за Хогвартс, замок рушится, кругом мелькают вспышки заклинаний, а у него нет палочки, чтобы защитить себя, своих друзей. Малфой исступленно размахивал мачете в разные стороны, не успевая определить, кто перед ним. Но, тем не менее, они с Гермионой медленно продвигались вперед, увязая в снегу, оставляя после себя ужасный след обезглавленных тел.
В дыму было трудно что-либо разглядеть, оставалось лишь надеяться, что еще кто-то остался жив.
Драко начинал уставать, удары мачете становились менее точными и слабыми, на одного инфернала приходилось тратить больше времени и усилий. На месте одного мертвеца появлялись два других, они все прибывали и прибывали из темноты – страшные искалеченные тела с бессмысленным взглядом заплывших красных глаз.
В какой-то момент Малфой не заметил, как упал, мачете выскользнул из рук и исчез где-то в темноте. Очередной инфернал неотвратимо наступал, на его лице, почти нетронутым разложением, не было эмоций. Где-то рядом закричала Гермиона, но ее крик тут же затих. Раздался громкий свистящий звук, от которого, казалось, задрожали небеса.
Драко в отчаянии шарил руками по мерзлой земле, мелкие камни и корни растений царапали ладонь. Необходимо было найти хоть что-нибудь, способное задержать монстра. Рука нащупала нечто, холодное и твердое, Малфой схватил это и со всей силы ударил по нападавшему. Тело описало в воздухе дугу и отлетело на сотню метров вперед.
В ладонях что-то зашевелилось, Грим с отвращением отбросил отрубленную руку. Она так же скрылась в темноте.
Малфой удивленно посмотрел на свои ладони. Сила вернулась к нему.
Мир наполнялся эмоциями.
Страх. Радость. Ужас. Непонимание. Удивление. Счастье.
Малфой сжал голову руками, чужие эмоции разрывали его на части, как в первый раз. Но Драко максимально быстро взял себя в руки, привычным блоком закрывая сознание.
– Грим!
– Вспыхни! – произнес он.
Малфой видел, как Гермиона, широко распахнув глаза, отшатнулась от пылающего трупа. Миг – и ее испуганные глаза так близко. Драко протянул Гермионе руку, ее дрожащие холодные пальчики крепко сжали его ладонь.
Знакомый рывок, удушающее состояние – никогда Малфой еще так не наслаждался трансгрессией – и дорожный указатель с табличками «г. Тарбет» и «Собор Ренгвальда Оркнейского 7 миль».
Внезапно Драко словно охватило то лютое пламя, которое пред этим сжигало инферналов. Внутренности раздирала адская боль. Крик замер на его устах…
– Мы смогли! – будто сквозь толщу воды услышал Малфой.
В голове пульсировал единственная мысль: «Зло… Зло…»
Френсис, что-то радостно выкрикивая, кинулся обнимать Монику, затем Кристиана. Он приближался к Малфою, намереваясь и его заключить в свои мощные объятия.
Грим яростно сжал зубы. Он чувствовал, как руки покрывала шерсть, как деформировались кости… Ему не хватит сил сдержаться, не сегодня. Слишком много крови на руках Френсиса. Грим вырвет его сердце прямо здесь, у всех на глазах.
– Это чудо! – радостно произнесла Гермиона и крепко обняла Малфоя.
Гермиона словно щитом закрыла его от зла. Драко, устало закрыв глаза, крепче прижал ее к себе. Он ощущал ее радость, ее счастье и еще нечто другое, что пока не в силах был определить.
И боль начала утихать, оставляя тело и разум Грима.
*
В квартире было чисто, тепло и уютно. И не скажешь, что хозяин не был здесь около полугода, как и того, что этот хозяин один из самых опасных преступников магической Европы.
В камине полыхнуло изумрудное пламя. Драко, даже не шевельнувшись, продолжал листать книгу.
– Остолбеней! – из палочки Френсиса вырвался тоненький красный луч и почти сразу же погас.
– Слабоватое заклинание, – заметил Грим. – Что с вашей магической силой?
– Ах, это ты! – морщины на лбу Френсиса разгладились. – Чертов Тарбет основательно высосал моей силы, но ничего, я быстро восстановлюсь. По какой причине ты влез в мой дом, Джон?
– Я все думал, откуда я вас знаю, мистер Людвиг Ромель.
Серебристые веревки, возникшие из воздуха, обвили лодыжки и руки Френсиса, намертво привязав его к стулу. Мужчина непонимающе и зло уставился на Малфоя.
– Людвиг Ромель – знаменитый неуловимый преступник, известный своей жестокостью и беспощадностью, убийца министра магии Бельгии. За вашу голову назначена большая цена.
– Тебе нужны деньги? Я могу дать тебе намного больше, чем просят за меня бельгийское министерство.
– Деньги? Они не имеют для меня значения. Меня больше интересует непосредственно твоя личность.
Я долго перебирал в памяти события, произошедшие за прошлый год, и наконец, вспомнил. Однажды вы были в моем доме, на собрании Пожирателей смерти.
Френсис ошарашено вытаращил глаза.
– Если не ошибаюсь, Волдеморт представил вас как нашего союзника, приверженца режима правления чистокровной расы. И вы должны были выполнить какую-то важную операцию, но «кинули» самого Темного лорда. Теперь ваша история о преследованиях Пожирателей стала менее мученической и менее героичной.
Вы скрылись в Тарбете, в месте, где вас вряд ли бы кто обнаружил. Удобно, не правда ли?
– Да кто ты такой?
– Не важно.
– Ты должен быть благодарен мне! Если бы не я, ты бы вечно гнил в Тарбете!
– Правда? И что же вы сделали такого, помимо убийства старика Майкла?
Френсис сплюнул на пол.
– В том-то и дело, что я его прикончил, – дьявольски улыбнувшись, произнес он. – Ты думаешь, волшебство появилось просто так? Из ниоткуда? Я сделал невозможное!
Это вы думали, что в Тарбете нет магии. Но мы-то с Майклом знали, что сам город и есть порождение магии. Он выпивает силы своих пленников: волшебные, энергетические, эмоциональные – а потом превращает их в трупы, надзирателей для новых обитателей города.
Майкл, этот старикашка, безумный в своей любви к наукам, изучил сотню документов, встретился с тем единственным, кто выбрался из Тарбета, изучил записи, оставленные обитателями города за тридцать лет, и пришел к удивительному выводу. Из города можно выбраться! Единственный способ – провести кровавый цикл. Добровольное и принудительное лишение жизни. Самоубийство и убийство. Когда эти события имели место, многим волшебникам на краткий миг казалось, что из их неработающих палочек вырываются искры и тому подобная чушь.
«Смерть Хосе. Тогда на мгновение мне показалось, что я чувствую чужие эмоций, но я отбросил этот факт, списав все на мою привычку ощущать чьи-то чувства».
– Самоубийство Хосе. Я около двух месяцев подготавливал почву для этого: долгие ночные разговоры у костра, ночные вылазки, где бедняга лицезрел свою женушку. Но Хосе был крепким орешком, он долго сопротивлялся мысли убить себя, хотя нам с Майклом он вначале показался тюфяком. Но, в конце концов, он не выдержал. Последней каплей стало напряжение перед заведомо смертельным побегом.
Тогда началась вторая часть операции. Я должен был убить Кристиана. Монику Майкл не разрешил трогать, она ему нравилась, да и, видишь ли, была беременна. Но потом появились вы, и мы даже думали, что жертвой станет кто-то из вас, но решили не менять планов. Точнее, думал так только Майкл. Я же давно решил расправиться с ним, он был наиболее легким вариантом – немощный старик, который слишком много обо мне знал.
Во время нашего побега в дымовой завесе никто не заметил, как я убил старикашку. И волшебство таинственным образом вернулось.
Теперь ты понимаешь, что это я всех спас? Ты обязан мне жизнью! Если бы не я, ты бы гнил в Тарбете! – яростно заорал Френсис, подпрыгивая вместе со стулом.
Драко долго молчал.
– Понимаю. Поэтому ты умрешь легко. Авада Кедавра.
*кромлех – древнее сооружение, представляющее собой несколько поставленных вертикально в землю обработанных или необработанных продолговатых камней (менгиров), образующих одну или несколько концентрических окружностей. Самым известным кромлехом является Стоунхендж.
========== 19 глава. Surrender ==========
I’m a man of flesh and bone
Rapture
Rushing through my veins
Passion
Flaming
In my heart
Heavenly surrender once again
Yeah
Я человек из плоти и крови.
Экстаз
Мчится по моим венам.
Страсть
Пылает
В моём сердце.
И я снова сдаюсь в твой восхитительный плен.
Да…
Depeche Mode – Surrender
Факелы сердито потрескивали и сыпали разноцветными искрами. В обледеневшем, насквозь продуваемом сквозняками коридоре на третьем этаже было непривычно для этого часа шумно. Профессор Трегер опаздывал, седьмой курс ожидал его возле запертого кабинета уже около двадцати минут. Разойтись ученикам не позволяли оба старосты школы, присутствующие здесь же, а зайти в теплый отапливаемый кабинет – охранные заклинания, поставленные Трегером после кражи партии новых Проявителей врагов.
Семикурсники повторяли домашнее задание, либо спешно писали его, некоторые молча жались по углам, часть учеников устроила маленькое потешное соревнование: пускали гигантские мыльные пузыри. Вскоре коридор наполнился мыльными пузырями, отливающими всеми цветами радуги и лопающимися от малейшего прикосновения со стенами, искрами от факелов либо призраками.
Гриффиндорцы и слизеринцы вяло переругивались, скорее следуя сложившейся годами привычке, чем желанию затеять новую масштабную стычку. В последний день семестра никому не хотелось получить отработку на следующий год от вездесущего и скорого на расправу профессора Трегера.
Внезапно общий шум и смех перекрыл высокий вибрирующий голос, эхом прокатившись по каменным сводам замка:
– ГРИМ!
Гриффиндорцы и слизеринцы расступались перед маленькой худенькой фигурой с растрепанными волосами, старой шалью на плечах и огромными очками. В тишине бренчали бесчисленные подвески, металлические браслеты и дешевые ожерелья из цветных стеклянных бусин.
Профессор Трелони, шатаясь, подошла к Малфою. Чуткое обоняние Грима уловило в воздухе кисловатый запах кулинарного хереса.
– Грим! – ткнув указательным пальцем в Малфоя, произнесла прорицательница.
Драко в ужасе отступил на пару шагов и оглянулся. Ученики переводили взгляд с него на профессора.
Растерянность, непонимание, испуг.
Настороженность.
Драко не пришлось искать в толпе однокурсников Гермиону. С недавних пор он легко выделял ее эмоции из общей массы.
Ее настороженность.
– Печать Грима лежит на тебе, – продолжала Трелони. – Ты будешь умирать долго и мучительно, чувствовать, как жизнь покидает каждую клеточку твоего тела. И не будет тебе покоя на том свете, ибо деяниям твоим нет искупления.
– Ого, это что-то новенькое и крайне оригинальное! – фыркнул Невилл. – Похоже, Гарри больше у нее не в фаворе.
Гриффиндорцы и слизеринцы, многие из которых в свое время посещали Прорицания, либо слышали о «фирменном предсказании», расхохотались.
– Грим, профессор? Вы в этом уверены? – спросил Рон. – Жаль, нет Гарри, он бы удивился!
Трелони беспомощно оглянулась на смеющихся учеников, будто не понимая, что вокруг происходит.
– Я сказала – грим? – неуверенным голосом произнесла она, будто не помнила, что говорила секунды назад. – Ах, да, сегодня в чашке с чаем я разглядела образ этого существа.
– Мерлин, профессор! – к ней подбежала обеспокоенная Лаванда. – Это дурной знак!
– Вы увидели в чашке грима? – скептически произнесла Гермиона. – И как же он выглядел?
Профессор Трелони раздраженно посмотрела на Гермиону.
– Вы разве не знаете, кто такой грим? Кладбищенское привидение, существо, предвещающее смерть! Древний пес-демон, которого вызвали из преисподней кельтские шаманы. По легенде иногда каждое полнолуние он принимает облик человека…
– На Рождество будет полнолуние! – ахнула Парвати.
– Интересно, а как он выглядит? – защебетала Лаванда. – Представляете, если это молодой высокий красавец? Тогда пусть приходит!
– Он – порождение тьмы, глупые дети! – со слезами воскликнула Трелони. – И грим придет за мной!
Произнеся последние слова, профессор повернулась на каблуках и, словно пьяная, побрела сквозь толпу учеников.
Рон подошел к оторопевшему Малфою и хлопнул его по плечу.
– Не бойся, Малфой. Такие говнюки, как ты, живут долго.
– Не прикасайся ко мне, Уизли! – яростно произнес Драко. – Ты одним дыханием уже оскверняешь мою кровь.
– Испугался, – рассмеялся Рон и подошел обратно к своим однокурсникам, активно обсуждающим новость о помешательстве профессора Трелони.
Кто-то предлагал Гарри вызвать на дуэль Малфоя и тем самым исполнить предсказание, кто-то выступал за то, чтобы сдать профессора в психиатрическую лечебницу или нанять, наконец, настоящего преподавателя Прорицаний, а не эту старую шарлатанку.
В конце концов, появился злой как черт профессор Трегер:
– Марш в класс! – закричал он, и разговоры стихли.
*
Злость рвалась наружу ревущей неконтролируемой волной. Драко яростно ударил кулаком по стене. Трещина прошла по всей длине стены, охватив часть потолка. Чертыхнувшись, Малфой заклинанием восстановил разрушение.
Не верилось: его лишили значка старосты школы. В ушах до сих пор стоял бешеный крик МакГонагалл:
– Ваше поведение недопустимо для старосты школы, мистер Малфой! Вы не имели право покидать школу, не предупредив об этом декана или меня! Версия мистера Забини о вашем отсутствии разительно отличается от вашей собственной. Если вы действительно навещали отца, то Люциус должен был заблаговременно прислать мне письмо с просьбой отпустить сына на выходные! Ваш отец прекрасно знаком с этой процедурой, или в Китае он потерял память?
– Я попрошу вас не говорить в таком тоне о моем отце!
– А я прошу вас придерживаться элементарных школьных правил. Вы можете быть трижды совершеннолетним, но, пока вы в стенах Хогвартса, я отвечаю за вас. На мне лежит ответственность за ваше физическое здоровье, и я обязана знать, где находится каждый ученик в моей школе!
«Старая карга!»
Официально с началом второго семестра Драко Люциус Малфой лишался звания старосты школы и всех связанных с этим привилегий.
По сути, должность старосты не была нужна Малфою. Почти всю работу выполняла Грейнджер, доверявшая Драко лишь составлять списки учеников и присматривать за младшекурсниками в Хогсмиде.
Но комната, отдельная комната… Место, из которого Драко мог беспрепятственно трансгрессировать и возвращаться в любое удобное время, была подарком для него. Как теперь ему объяснять соседям постоянные ночные отлучки? Капли крови на своей одежде?
«Черт! Да что за день такой?» – пронеслось в голове слизеринца.
Сегодняшнее происшествие с профессором Прорицаний потрясло Малфоя. Трелони прилюдно открыла правду о нем. Правду, за которую законопослушные волшебники линчевали бы Драко, сожгли бы на магическом огне или изучали в Отделе тайн. Хвала Мерлину, большинство однокурсников сочли истину как очередную выдумку для поддержания статуса ясновидящей ведьмы. Но Грейнджер была там и слышала каждое слово.
Она слишком близка к разгадке. Слишком… Но об этом он подумает позже.
Что все-таки могла знать чокнутая преподавательница? Что могла разболтать коллегам или другим ученикам? Что знала о его смерти и искуплении?
В кабинете на восьмом этаже и прилегающей к нему комнате, пропахшей хересом, пыльными старыми вещами и благовониями, преподавательницы не оказалось. Драко с отвращением осмотрел пустые бутылки, сваленные в кучу под кроватью, затертые книги по прорицаниям с заметками на полях, засаленные магические карты, сломанные браслеты, разбросанные по комнате, недопитую чашку с чаем на столе. Никакого грима или чего-то отдаленно напоминающего силуэт собаки он в ней не увидел. Зато на журнальном столике его внимание привлекла книга «Предзнаменование смерти», которую он, не задумываясь, взял с собой.
Наплевав на все предосторожности, Драко трансгрессировал к двери в учительскую. Еще не успел прикоснуться к дверной ручке, как дверь сама распахнулась и оттуда вылетела запыхавшаяся Грейнджер. Они столкнулись.
Девушка наклонилась, чтобы поднять книгу, при столкновении выпавшую из рук слизеринца, но полный злобы окрик остановил ее:
– Не трогай! Мне что, потом учебники после тебя мыть?
Боль. Обида.
Пальцы Гермионы замерли в воздухе в дюйме от обложки. Гриффиндорка выпрямилась, ее лицо выражало лишь презрение, боль и обида были спрятаны в глубине глаз. И лишь Грим мог разглядеть их.
– Знаешь, Малфой, я не вижу в тебе ничего, кроме жесткости.
– А я вижу в тебе большое одиночество, – с издевкой сказал Малфой, – даже рядом с твоими ненаглядными Уизли и Поттером.
Взгляд Гермионы переместился куда-то вверх, на лице отобразилась горькая ирония. Драко посмотрел в то же направление и увидел ветку омелы, подвешенную к потолку.
– Есть человек, рядом с которым я не чувствую одиночество, – сказала Гермиона и чуть ли не бегом покинула коридор.
– Есть человек, рядом с которым я не бываю жесток, – произнес Драко в пустоту.
*
Гермиона оглядела гору чемоданов, клетку с ухающим Сычом, свертки с метлами и через силу улыбнулась ребятам.
– Так непривычно, что вы уезжаете, а я остаюсь…
– Гермиона, это ведь ненадолго! – произнес Рон. – Ты сдашь все контрольные и сразу же приедешь на Рождество в Нору. Вся моя семья будет очень рада тебя видеть.
– Я не приеду, – грустно ответила Гермиона.
– Из-за Лаванды? – уточнила Джинни, раздраженно взглянув на Рона.
– Нет, – соврала Гермиона. – Родители хотят, чтобы я отметила праздник с ними. Вы понимаете: после болезни отца…
– Может, Новый год отметишь с нами? – с надеждой спросил Гарри. – Отказать самому Министру Магии ты не сможешь.
– Всегда мечтала о Новом годе в кругу министерских работников и журналистов! – с сарказмом произнесла Гермиона. – Не думаю, что я там жизненно необходима.
– А как же наша «всемогущая» троица? – заметил Рон.
– На время превратится в дуэт.
Гарри и Рон одновременно вздохнули и обняли Гермиону.
– Если не можешь – не приезжай. Но мы тебя обязательно навестим, – заверил ее Гарри.
– Звучит как угроза, – произнесла Гермиона, обняв на прощание Джинни. – Передавайте привет Молли, Артуру, Джорджу, Флер, Биллу и, конечно же, малышу Тедди.
– Хорошо.
– И, Гарри, не слишком балуй своего крестника! Не вздумай купить еще одну коробку шоколадных лягушек: ты и так скупил половину «Сладкого королевства».
– Да, профессор Грейнджер, – шутливо произнес Гарри. – Жди нас с Тедди в скором времени!
Ребята залезли в карету, Гарри и Рон высунулись из окна и махали Гермионе до тех пор, пока карета не скрылась из виду. Гриффиндорка тяжело вздохнула, пытаясь сдержать предательские слезы. Не помогло.
В Хогвартсе стояла непривычная тягостная тишина, почти такая же бывает в больницах и была в соборе Ренгвальда Оркнейского. Гермиона поежилась от воспоминаний. Чудо, что они выбрались из Тарбета.
Но чудо ли? Ощущение чего-то неправильного, трагичного и неприятного преследовало ее с момента возвращения в школу.
Рождество обещало быть таким же безрадостным, как и предыдущее. Гермионе не хотелось никого видеть, хотелось спрятаться от окружающего мира, скрыться в комнате и неотрывно смотреть в огонь, а может, обнять подушку и хорошенько выплакаться. Возможно, тогда в душе рассеялась бы мятежная, неизъяснимая тоска.
Но на это нет времени. Необходимо выполнить обязанности старосты: проверить списки учеников, оставшихся в Хогвартсе, составить график дежурств на следующий семестр.
«Надоело, как же все надоело».
В Хогвартсе помимо Гермионы оставалось еще двенадцать человек: пятеро гриффиндорцев, четверо пуффендуйцев, двое когтевранцев и один слизеринец.
Малфой.
Гермиона изрядно удивилась, узнав о том, что он единственный из всего факультета остался на каникулах в Хогвартсе. Неужели у него нет друзей, с которыми можно было бы отпраздновать Рождество?
Драко Малфой. От одного звучания этого имени внутри становилось гадко и противно. Когда Трелони назвала его гримом, Гермиона на короткий миг ужаснулась, представив, что Малфой действительно является таковым.
Абсурд, бред, нелепость. Немыслимо даже на миг представить это, оскорбить подобной мыслью Грима.
Малфой – это Грим? Большей глупости в ее голову еще не приходило. Единственное, что у них было схоже – голос. Но в остальном Грим и Драко Малфой – два разных человека, с различными принципами, взглядами на жизнь и отношением к Гермионе.
«Хватит забивать голову подобной ерундой! – твердо приказала себе Гермиона. – Радуйся приближающемуся празднику и тому, что с твоими родителями на самом деле все нормально».
Но неясное, необъяснимое смятение осталось в глубине души, даруя лишь призрачное спокойствие.
Грим не ответил на ее просьбу увидеться, Гермиона зря прождала его целый час на Астрономической башне. Это беспокоило больше всего. Ведь они так и не помирились, не успели поговорить после чудесного спасения из проклятого города. Грим просто переместил Гермиону в свою лондонскую квартиру и моментально исчез, не дав ей ни единой возможности объяснить что-либо, обсудить побег из Тарбета, в конце концов.
И теперь он не хотел даже на короткий миг встретиться с ней. Что это означало? Конец их странных отношений, то ли дружеских, то ли сугубо партнерских? Да и были ли у них отношение как таковые?
Поцелуй «напоказ», тайные встречи, которые неизменно приводили к печальным, а то и трагическим случаям, разговоры о судьбе, о жизни и смерти, о праве людей творить правосудие. Странные слова, пугающие примеры из жизни и глухая тоска в голосе Грима.
Неужели только из-за этого Гермиона постоянно думает о нём, анализирует их разговоры, а при встрече неосознанно желает прижаться к нему, почувствовать если не сердцебиение, то хотя бы тепло его тела, означающее, что он живой, он здесь, рядом с ней – и это не сон.
Что это – жалость или нечто большее? И хочет ли она это большее, пугающее своей неизвестностью и, возможно, невзаимностью? А может, перестать трепыхаться, отдаться воле судьбы: плыть по течению реки, не сопротивляясь и не беспокоясь о будущем? Единственный раз просто наслаждаться жизнью, каждым моментом, проведенным с ним, и забыть обо всех неразрешенных вопросах.
И где только найти ответы?
– Привет, Гермиона! – крикнул Хагрид и утер пот со лба. – Это последняя елка! Красавица, не правда ли?
– Красивая, – согласилась Гермиона.
– Мы тут с моим зонтиком немного постарались, – по секрету шепнул Хагрид.
Гермиона улыбнулась. Хотя полувеликана давно оправдали, он так и не приобрел себе волшебную палочку, но и со своим розовым зонтиком не расстался.
– Поможешь с украшениями? – спросил лесничий. – А то Минерва опять начнет придираться, что собачьи кости не подходят для елки.
– Я помогу.
– Что-то случилось, Гермиона? – сощурив глаза, спросил Хагрид.
– Ничего, Хагрид, ничего не случилось. Все это зима – долгая, холодная, бесконечная, – вот и я как будто замерзла. Но ничего: весна придет, и все обязательно наладится.
