Текст книги "Грим (СИ)"
Автор книги: Рerson
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)
Я видел мир тени.
Моменты безумия
Медленно тонут в твоей любви.
Я не обещаю ничего…
Лишь земную печаль,
Разделишь ли ты ее со мной?
For My Pain – Sea of Emotions
Он дрался с оборотнем, он победил его. Было ли это на самом деле? Или это был просто сон? Нелепый кошмар? Иллюзия? Фантазия?
Молодой человек включил душ и подставил плечи под упругие струи. Капли воды приятно покалывали тело, омывали царапины, синяки, неприглядную рану на плече, быстро стекая по его спине, украшенной огромной угольно-черной татуировкой.
Перед глазами прокручивались эпизоды борьбы с Фенриром. Тогда Драко чувствовал невероятную силу, силу, которая как кровь текла по венам, удесятеряя силу его ударов, его злость, его желание убить. Морда оборотня превратилась в кровавое месиво. Но Сивый был опытным противником, он укусил Малфоя в плечо, заставил отвлечься. Оборотень думал, что сможет убежать. Но он ошибся.
Грим оказался проворнее. Прыжок – и Сивый прижат к земле, и Малфой ощущает, как ломаются кости оборотня под его напором…
А затем Драко перевоплощается в человека, зная, что еще несколько секунд – и сознание животного возьмет над ним верх. Оно почти взяло верх, но Грим вовремя принял человеческий образ.
Малфой выключил воду в душе, быстро надел халат, закрывая татуировку на спине. Теперь на его теле было две татуировки: черная метка Пожирателя и метка Грима, в значении которой он сам еще не разобрался.
Молодой человек оделся и спустился вниз. Завтрак всегда начинался в одно время. И опаздывать на него не принято. Люциус мог легко выговорить за это сыну. Знал бы он, что Драко делал вчера вечером… Интересно, за это был бы ему выговор?
В столовой сидели Нарцисса и Люциус, обсуждали что-то. Их лица выглядели обеспокоенными. Драко почувствовал их эмоции: тревога, легкий испуг. Эти чужие чувства бесцеремонно вторглись в его сознание, заставив юношу остановиться.
– С днем рождения, Драко, – бесцветным тоном произнес Люциус. – Рад, что ты решил хотя бы сегодня почтить нас своим присутствием.
– Извини, отец.
Драко заставил себя сесть за стол и приступить к утренней трапезе.
– Сегодня твой день рождения, – произнес холодный мужской голос. – Так что ты вправе делать, что хочешь.
– Спасибо за разрешение, – в голосе Драко прозвучал сарказм.
Люциус кивнул и показал сыну свежий выпуск Еженедельного пророка. На первой полосе была безобразная фотография какого-то исковерканного подобия человеческого существа.
– Это все, что осталось от Фенрира Сивого.
– Отвратительно, – произнес Драко. Значит, он все-таки прикончил оборотня.
– Здесь пишут, что у него были сломаны почти все кости, лицо разбито, опознать его можно только по зубам. – На лице Малфоя-старшего появилось выражение брезгливости. – Согласен, отвратительно. Но это сделала не кучка слабых мракоборцев, они утверждают, что это сделал Грим.
– Грим? Бред. – Драко зевнул.
«Черт! Я уже засветился».
– Н-да, – задумчиво протянул Люциус. – Выдумка. После войны многие боятся появления новой опасности, нового террора, восстания Пожирателей. А Фенриру давно было пора отдать душу предкам.
– Вряд ли у него была душа, – произнесла Нарцисса. – Давайте больше не будем об этом. Не слишком приятная тема для завтрака, правда, дорогой?
Нарцисса ласково улыбнулась своему мужу.
Драко с такой силой сжал ложку, что она разломилась пополам. Эмоции родителей сейчас были очень сильные. Они любили друг друга. И эти чувства в данный момент с головой захлестнули их сына.
– Драко, с тобой все в порядке? – удивленно произнесла Нарцисса, наблюдая за, мягко говоря, необычным выражением лица своего сына. – Ты чем-то недоволен? Может, ты зря не захотел праздновать свой день рождения?
– Нет, все правильно. Я в порядке. Мне надо идти.
Драко развернулся спиной к родителям. Соображать он мог с трудом: чужие эмоции словно волной накатывали на его сознание. Малфой заставил себя не спеша выйти из столовой, с трудом прекращая свой порыв расцеловать вазу или домовика, убиравшего в комнате.
В этот момент он услышал писк еще одного эльфа, кажется, это был Твинки. Кто разберет этих одинаковых домовиков?
– Мистер Арнольдс с визитом к хозяину!
Драко хватило всего одного взгляда на мистера Арнольдса, чтобы эмоции посетителя тут же захватили его.
Ярость. Обеспокоенность. Раздражение.
В стену полетела дорогая фарфоровая статуэтка дракона, пущенная меткой натренированной рукой Малфоя-младшего. Мистер Арнольдс непонимающе уставился на юношу, который на негнущихся ногах поднимался вверх по лестнице.
Чужие чувства, переживания действовали на Драко слишком сильно. Вот и вчера эмоции оборотня захлестнули его, он с трудом смог абстрагироваться от них. Но ведь смог.
Надо было как-то совладать с этой его новой особенностью – чувствовать эмоции людей.
А до тех пор Драко не мог спокойно находиться в своем собственном доме. Или дойдет до того, что он перебьет все хрупкие и безумно дорогие вещи в доме, или совершит еще какой-нибудь безумный поступок. Тогда его точно сочтут неуравновешенным, психом.
Такого допустить никак нельзя. Надо держаться подальше от людей с их чувствами, хотя бы какое-то время.
Но это тоже не было выходом. Эта сила была дана ему не просто так, это означало, что ею тоже надо было овладеть. Как и остальными умениями. Например, превращением в Грима.
Этим Малфой и занимался, уходя рано утром и возвращаясь домой поздно вечером. Он перемещался в отдаленные от маглов и магов места, где тренировался перекидываться в Грима. И не только. Драко превращался в самых разных животных и птиц: в тигра, пантеру, льва, кота, лисицу, филина, ястреба. Лучше всех (помимо образа Грима) ему удавалась трансформироваться в белого волка, в этом образе он чувствовал себя комфортно. А вот превращения в птицу оказались самыми сложными: не так легко было научиться справляться с крыльями.
Малфой какое-то время держался вдалеке от людей, общаясь разве что с домовиками, которым приказывал принести ужин и вычистить одежду. Так продолжаться больше не могло. Гриму надо было научиться контролировать эту способность точно так же, как он отточил до мастерства превращение в любое животное.
Научиться сдерживать себя, отделять чужие эмоции от своих – все это представляло собой колоссальную и морально сложную работу. Но выполнять ее лучше было в магловском мире, потому как в магическом мире Драко Малфой был слишком известной личностью.
Однажды утром Малфой трансгрессировал в магловский район Лондона. В воскресенье утром людей на улицах было немного, поэтому никто особенно и не заметил появление молодого мужчины. Он был одет в дорогой магловский костюм (Малфой не мог себе позволить надеть дешевку, даже магловскую), в руках – кожаный портфель, с виду можно было принять его за какого-нибудь молодого бизнесмена, адвоката, дипломата.
Драко сел на скамейку рядом с магловской остановкой. На остановке стояло несколько человек. А больше Малфою и не требовалось.
Эмоции, чувства тут же проникли в его незащищенное сознание. Голова начала раскалываться. Драко закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы не поддаться чужеродным эмоциям.
Вот тот низкий полненький мужчина с портфелем в руках был очень раздражён и вместе с тем переживал. Он постоянно глядел на часы: по-видимому, опаздывал.
Молодая девушка в синем пиджаке была счастлива, внутри у нее кипела радость, вот-вот готовая прорваться наружу в виде громкого и заразительного смеха. Еще одна девушка, чуть постарше, была глубоко опечалена.
Драко разрывало от эмоций, бурливших внутри него. Он одновременно чувствовал счастье, печаль и раздражение. Гремучий коктейль чувств, причем чужих. Виски стучали, тело разрывалось от того, чтобы не заплакать и не засмеяться одновременно и еще громко не выругаться.
Хотя последнее желание принадлежало не только опаздывающему мужчине, но и самому Малфою тоже. Но вот девушка, лучащаяся счастьем, уехала на автобусе. На остановке осталось двое, эмоции которых были отрицательными. Это не особо помогло.
Во всяком случае, волшебника теперь не разрывало в разные стороны от противоположных чувств, но он медленно падал в бездну депрессии и раздражения. Неприятные ощущения.
В сознании происходила борьба, отгораживаться от чужих эмоций было сложно. Но у него получилось. Теперь он чувствовал собственную радость от того, что у него вышло, и отдаленно переживания тех двоих.
Люди на остановке несколько раз сменялись. Они оставались и ждали автобуса по двое, по трое. Их чувства были разные: радость, печаль, ликование, боль, равнодушие, заинтересованность.
И с каждым разом Драко удавалось отделить эти эмоции от своих собственных.
Уже около полудня людей на улицах стало больше. К остановке подошел автобус, из него вывалилась толпа туристов. И тут вот эмоций самых разнообразных было много. И все они были противоречивы.
Драко почувствовал, как его мозг начинает закипать. Он попытался встать, но тело, одолеваемое самыми разными чувствами, не слушалось.
– Вам плохо? – спросил чей-то женский голос.
Участливость, желание помочь.
Эта эмоция выдвинулась на первый план, далеко оттесняя ворох переживаний группы туристов.
Наверное, дело в том, что эта симпатичная девушка находилась совсем близко от него. Голова Малфоя больше не раскалывалась. Он посмотрел на девушку, склонившуюся над ним. Ей было от силы лет двадцать пять, может, двадцать семь. Она была довольно симпатичная, ухоженная, одета в дорогую лиловую мантию, и распространяла немного резкий запах духов.
– Все в порядке. И у вас палочка торчит из кармана, – тихо произнес Драко, хитро улыбнувшись.
– Так значит, не магл? – спросила девушка, запихивая волшебную палочку в карман и внимательно рассматривая молодого мужчину. Высокий красивый блондин, на нем вполне было можно остановить свое внимание.
Ее звали Изабелла. В свои двадцать пять лет она была замужем за послом одной из азиатских стран. Ее муж сейчас как раз улаживал какие-то дела с британским Министерством магии. Он взял свою супругу в эту деловую поездку, предоставив ей возможность осмотреть все достопримечательности Англии в одиночестве.
И так получилось, что на следующее утро Малфой проснулся в постели Изабеллы.
Драко встречался с ней еще пару раз перед тем, как она навсегда уехала куда-то в Азию.
Малфой чувствовал, что нравится этой женщине. О любви разговор не шел, только о легком влечении. Такие женщины не любили, они лишь увлекались чем-то на разные промежутки времени. Ей захотелось поиграть с восемнадцатилетним мальчиком, а он принял правила игры. Но стал не игрушкой, а равноправным игроком.
Изабелле было тоскливо и одиноко в этой дождливой стране, Малфой стал ее личным «экскурсоводом» и не позволял ей скучать. Для Драко же она стала предметом изучения. Находясь в обществе Изабеллы, человека ему незнакомого, он пытался разобраться в этой женщине, в ее эмоциях, чувствах. И это ему удалось.
Драко чувствовал восхищение этой женщины его внешностью, его телом, его манерами и обходительностью. Но ее пугала его саркастичность, цинизм, его таинственность, в конце концов. Изабелла знала, что он бывший Пожиратель смерти, но больше черной метки ей внушала какой-то странный трепет его угольно-черная татуировка на спине. Она не подавала виду, но Малфой чувствовал такое.
Изабеллу можно было назвать легкомысленной и ветреной. У нее часто менялось настроение, вспышками было хорошее или плохое, иногда подолгу равнодушие и безучастность ко всему. Но ей было не чуждо сострадание и жалость. Женщина не могла пройти спокойно мимо бродячей собаки или кошки, людей же она жалела редко.
Они расстались без сожаления. Они просто приятно провели время в обществе друг друга, не более.
Малфой за это время научился лучше понимать эмоции людей, раскладывать их по полочкам в собственном сознании, замечать малейшие изменения и отделять разные оттенки чувств. Но это только людей, которые находились на непосредственно близком расстоянии от него.
Он продолжил свои тренировки. Иногда устраивая себе шоковую терапию: перемещался в толпе людей. Это было тяжело. В первые секунды Малфоя буквально раздирало на части от самых разных эмоций. Сознание на секунду захлестывали чужие чувства, но тут же натыкались на своеобразную преграду. С каждым разом Драко мог находиться в толпе дольше, надевая бесстрастную маску на лицо, чтобы никто не мог понять, что он чувствует в данный момент. Маска на первых порах стала его необходимостью. Выражение лица одновременно смеющегося и огорчающегося было пугающим и непонятным.
Но потом Малфой научился ощущать чувства других отдаленно, ощущать эмоции только тех, кого хотел, и разграничивать свое сознание. Но бесстрастная маска на лице все также оставалась. Это вошло в привычку.
*
Кроме всех этих тренировок Драко еще и пытался найти хоть какие-то сведения про Грима. В книгах сведений о нем было ничтожно мало. В разных трактатах по прорицаниям, предсказаниям будущего и судьбы Грим упоминался только как кладбищенское приведение, вестник смерти.
В старых подшивках газет были немногочисленные заметки очевидцев. От откровенных выдумок (одна домохозяйка заявила, что Грим приходил к ее дому, чтобы предсказать смерть ее любимого кота) до вполне возможных случаев. Также имелось несколько прецедентов нападения на людей большого черного пса. Некоторые из пострадавших были преступниками, людьми с темным и весьма сомнительным прошлым.
«Распознавать и уничтожать зло», – так сказал предыдущий Грим. Но большего он не объяснил, ссылаясь на то, что Малфой сам должен все понять.
Тело старика, убитого смертоносным заклинанием, на следующее утро нашли в Косом переулке. Во многих газетах появились заметки об этом происшествии, что немало испугало людей. Убийства в мирное время были не часты, особенно в таких многолюдных местах.
Теперь же жители Британии и мракоборцы терялись в догадках. Было ли это просто убийство на бытовой почве, либо это была акция Пожирателей, еще не отправленных в Азкабан? Так или иначе, убийцу не нашли. И личность убитого долго никто не мог опознать.
Наконец, через несколько недель в Еженедельном пророке появилась краткая статья о личности этого старика. Им оказался Филипп Гецов, уроженец Болгарии. О нем было известно совсем немного фактов. Например, то, что он был одним их последователей Геллерта Гриндевальда в Англии. После того, как Дамблдор победил Гриндевальда, Гецов находился некоторое время под подозрением в шпионаже. Но это не было доказано.
Филипп Гецов около пятидесяти лет проработал целителем в больнице Святого Мунго. Коллеги отзывались о нем как о прекрасном целителе, но человеке крайне замкнутом, нелюдимом и одиноком. Он никогда не был женат, детей не имел, родственников и особых друзей в Англии у него не было. Все его состояние по завещанию переходило в благотворительный фонд больницы Святого Мунго.
Это были все сведения о Филиппе Гецове, человеке, передавшем свой дар и умения Драко Малфою.
После того случая с оборотнем какое-то время ничего не происходило. Малфой не чувствовал ярко выраженного зла, как в тот раз в лесу. Или просто не встречал на своем пути подобных Фенриру людей, за которыми тянулся кровавый след.
Но это продолжалось до определенного времени. В первых числах августа Драко пришлось навестить лавку «Горбин и Бэрк». Министерство снова проводило обыски в домах бывших Пожирателей, пособников Волдеморта и просто подозрительных личностей. А в Малфой-меноре все еще хранились опасные темные артефакты. И их надо было скрыть на время министерских проверок.
Лютный переулок всегда представлял собой довольно мрачную улицу с переплетением разных переулков, тупиков. Здесь всегда шныряли всякие темные личности, мелкие преступники, шулера и прочий сброд. Здесь можно было приобрести запрещенные Министерством предметы, темные артефакты, смертоносные зелья. Порядочные люди сюда и носа не совали, справедливо опасаясь за свой кошелек, здоровье и жизнь.
Уладив все необходимые процедуры с запуганным Горбином, Драко вышел из лавки. Несмотря на летний вечер, было уже по-осеннему прохладно. Малфой набросил на себя мантию, закрывая лицо капюшоном. Теперь никто не мог узнать его. В Лютном переулке всегда было много людей, скрывающих свою внешность, это не вызывало ни у кого подозрения или неодобрения.
Тут Драко почувствовал, как все его внутренности скрутило. Волна боли прошла по его телу. Затем еще одна. Третью он успел остановить, с трудом поставив барьер в собственном сознании.
Еще одна волна эмоций – на этот раз ярость, глухая злоба, бешенство. Где-то рядом находилось зло.
«Может, проигнорировать?» – подумал Драко. Но голову тут же чуть не разорвало от боли. На этот раз своей собственной.
«Нет, лучше не игнорировать». Боль не повторилась. Грим не мог игнорировать зло. Это было непозволительно для него.
Зло находилось в одном из типичных тупиков переулка, где вечно была грязь и не просыхающие лужи дождя, зловоний и разбитых зелий. От всего это поднимался зеленоватый смрад, вызывающий удушье и слезы на глазах.
С каждым шагом Малфоя эмоции становились все сильнее, готовые вот-вот разрушить его тонкий барьер в сознании. Опыта сдерживать такие сильные чувства у Грима еще не было.
– Круцио!
В зеленоватом дыме мелькнуло чье-то распластанное тело. Оно корчилось в воздухе, неестественно разгибая в стороны свои конечности, словно кукла-марионетка в руках сумасшедшего кукловода.
«Кукла» не кричала.
«Значит, пытают уже довольно долго», – констатировал Драко.
У Малфоя был опыт в этих делах. Ведь Волдеморт заставлял его выполнять эту скотскую работу: пытать волшебников. Сначала у Драко это не получалось. Он не мог просто так захотеть сделать это, как много лет делала это Беллатриса. Тогда Волдеморт сам пару раз применял Круциатус на юноше, чтобы наглядно показать, как это делается. И повторял свои тренировки, пока Драко не научился хотеть по-настоящему.
Малфой помнил, что, если пытки длятся слишком долго, сил на крик уже не остается, их надо беречь, чтобы не дать сознанию помешаться, раствориться в боли.
– Круцио!
Драко подошел ближе. Кажется, человек, который использовал Круциатус, его заметил.
– Остолбеней!
Перед Гримом сам собой появился защитный щит. Не пришлось даже руки вынимать из карманов мантии, не то чтобы использовать палочку.
Волшебник подошел к Малфою ближе, луна осветила его «звериное» лицо, смутно напоминавшее морду бульдога. И тут Драко узнал его. Паркинсон, один из пособников Волдеморта, родственник Пэнси. Паркинсон был чем-то похож на Наземникуса Флетчера из Ордена Феникса. Те же воровские привычки, готовность продать и предать родную мать. Остальные Пожиратели не особенно его жаловали. Паркинсон был чистокровным, но при этом ничтожнее любой грязнокровки. Что, впрочем, никогда не мешало ему лихо расправляться с врагами Темного лорда: убивать или пытать. Он делал это легко, каждый раз с раболепием перед своим Хозяином и мыслями, что его за это ценят.
– Отпусти его, – тихо произнес Малфой. Просить об этом было глупо. Но попытаться уладить все по-хорошему стоило. Не сразу же нападать на него.
Паркинсон громко рассмеялся, не переставая целиться палочкой в Драко.
– Это что за благодетель выискался? Не твое дело. А ну проваливай, если не хочешь получить авадой между глаз!
– Ну, как хочешь, – тихо произнес Малфой.
Паркинсон послал в него новое заклятие. Драко быстро увернулся, схватив нападавшего за руку. Малфой легко поднял его, словно тряпичную куклу, в воздух, затем швырнул в стенку. Послышался звук осыпающейся штукатурки. Здоровый мужчина сполз по треснувшей стене, плюхаясь в лужу нечистот.
Рука Паркинсона (за которую его держал Малфой) была неестественно вывернута, мышцы были порваны, он поскуливал от боли, из глаз мужчины ручьями текли слезы.
Малфой даже не подозревал у себя наличие такой силы. Это была еще одна способность Грима.
Боль и ужас. Таковы были эмоции лежащего на земле мужчины.
Драко подошел к нему ближе, морщась от неприятного запаха зловоний вперемешку с кровью.
– А! – застонал Паркинсон, отчаянно нашаривая менее поврежденной рукой волшебную палочку. – Кто ты?
– Я? – голос человека в мантии был удивленным. – Не узнал меня?
Драко, поддаваясь какому-то неясному порыву, снял с себя капюшон. Паркинсон пораженно уставился на него, на миг даже забыв о дикой боли.
– Ты?! Но как?
– Что, больно, Паркинсон? – голос Малфоя был зловещим. Он внимательно, не мигая, смотрел в глаза распластавшемуся на земле Пожирателю, гипнотизируя того своим взглядом.
«Внимай мне. Почувствуй всю ту боль, что ты причинил людям».
Паркинсон истошно заорал, начал трястись и извиваться. Боль была невыносимой, словно тело насквозь прокалывали тысячи горящих иголок.
Драко передернуло. Слишком сильная эмоция и слишком близко от него. Он не мог терпеть это. Малфой легко схватил бьющегося в агонии Паркинсона и швырнул его в центральный переход переулка.
На секунду Малфой перевел дух. Похоже, он справился со злом. Уже во второй раз.
Человек, которого пытали и который все это время находился без сознания, наконец, начал приходить в себя.
Драко оглянулся на него. Нельзя было, чтобы тот заметил его, но и проследить, что с Паркинсоном, было также необходимо.
«Превратиться в Грима? Нет, в последнее время он слишком часто мелькает в газетах. Надо обратиться во что-то, не вызывающее подозрений».
*
Отряд мракоборцев появился в Лютном переулке, как только появилось сообщение о событиях, творившихся в нем.
Мужчина лет сорока истошно орал, извиваясь всем телом, из его рта текла пена, глаза бешено вращались в орбитах. Его словно жгло что-то изнутри. Даже мракоборцам, видавшим в своей жизни много всего, стало не по себе.
– Его кинули оттуда! – произнес кто-то из прохожих переулка, указав на темный проход, из которого на трясущихся ногах выходил какой-то мужчина.
Из сбивчивого рассказа очевидца мракоборцы поняли, что бьющимся в агонии мужчиной был мистер Паркинсон, пособник Волдеморта, Пожиратель смерти. И то, что Паркинсон пытал его Круциатусом, так как тот знал о его преступной деятельности.
Но вот о том, кто сотворил с Пожирателем такое, мужчина не знал. Его и Паркинсона забрали в больницу Святого Мунго.
– Да уж, – произнес один из мракоборцев. – Это ж каким заклинанием можно было сотворить такое?
– Не представляю, – ответил другой. – Как бы с этим Пожирателем помешательства не случилось, ты видел его взгляд? Бешеный, звериный. Ладно, давай сейчас в управление, а потом по домам. Не знаю, смогу ли сегодня спокойно заснуть…
Послышалось насмешливое уханье. Мракоборцы подняли вверх взгляд и увидели, что на одном из подоконников старого деревянного, давно прогнившего окна сидел черный филин. Казалось, птица все это время внимательно наблюдала за происходящим и слушала разговоры мракобрцев.
Филин еще раз как-то насмешливо то ли ухнул, то ли фыркнул, взмывая в небо.
*
«Это» случилось снова буквально через неделю.
Драко в тот момент находился в магловском мире. Каждую ночь, как только сумерки спускались на грешную землю, появлялся Грим в своем человеческом образе. Малфой мог трансгрессировать в любое самое отдаленное место в мире, но в этот раз ему почему-то не хотелось перемещаться куда-то на другой континент. Вместо этого он трансгрессировал в пригород небольшого городка в центральной части Англии.
Было около одиннадцати часов вечера. Городок медленно готовился ко сну, свет в окнах гас, маглы отдавались объятиям Морфея.
Драко переместился на крышу одного из двухэтажных домов. Хозяева дома еще не спали. Даже сквозь стены Малфой чувствовал их эмоции: расслабленность и спокойствие. А в другом доме кто-то ссорился, в третьем кто-то любил и был любимым.
С каждым днем способности Малфоя совершенствовались: он с легкостью ограждал себя от чужих чувств, даже в толпе он мог легко разобрать, что ощущал в данный момент тот или иной человек.
Какой-то человек сейчас как раз вышел из соседнего дома, размахивая округлым предметом в руках. В темноте и на достаточном расстоянии нельзя было разобрать лица, но развевающиеся по ветру длинные волосы свидетельствовали о том, что это была девушка.
Драко сосредоточился, пытаясь понять, что она в данный момент чувствует.
Наслаждение, удовольствие.
Наверное, эта девушка наслаждалась этой ночью, точно также как и Грим, сидящий на крыше.
Ярость, злоба, желание убить – это были эмоции уже другого человека. Зло было рядом.
«Что-то слишком часто в последнее время!»
Драко почувствовал призыв, в висках застучало.
Малфой вскочил, на секунду потерял равновесие и ухнул вниз с крыши. И тут же понял, что не падает, а висит в воздухе, причем без помощи колдовства.
«Что за?» – пронеслось в голове. И тут же вспомнился Волдеморт, Снейп. Они тоже умели вот так «зависать», умели левитировать.
Додумывать об этом времени не было.
Вниз приземлился уже не молодой человек, а гигантский черный пес.
– Эй, ты, вернись! – закричал пьяный мужчина, выскакивая на улицу и нагоняя плачущую женщину. – Тварь, я сказал, вернись! А ты пошла вон, девчонка!
Фонари на улице погасли. Погас и свет в домах. Улица погрузилась во тьму.
Грим понесся в направлении голосов, вызывая своим стремительным движением упругую волну воздуха. Лампочки фонарей не выдержали натиска и разбились. Девушка также, не удержавшись, упала на землю.
Чуткое обоняние Грима учуяло ее запах. Это был не аромат духов или чего-то другого, нет, какой-то совершенно другой запах, приятный и одновременно будоражащий нервы. Но тут же весь этот букет ароматов перебил другой, тяжелый запах алкоголя и перегара.
Грим зарычал.
– Фу! – воскликнул мужчина, замахиваясь на грозно рычащее существо. – Пошла вон, мерзкая дворняга. А-а-а!
«Сам ты дворняга!» – зло подумал Малфой, вцепляясь в руку этому пьяному мужику. Острые клыки с легкостью пронзили ладонь. Кровь наполнила пасть пса.
Душераздирающий крик огласил улицу. Мужчина заорал не своим голосом, пытаясь отбросить собаку. Зверь рванул еще раз, и мужчина заорал еще сильнее, начиная стонать от боли.
Гигантский черный пес отпустил его. Где-то внутри Малфоя щелкнул невидимый механизм (или это было своеобразное чутье Грима), определяя, что с этого мужчины было достаточно. Он навсегда запомнит это, и уже никогда в его тупом мозгу не возникнет мысли убить.
Грим мчался через магловские дворы, перемахивая через высокие заборы, окружавшие коттеджи. Наконец, отбежав на достаточное расстояние от жилых домов, черный пес остановился и перевоплотился в высокого молодого человека.
Малфой сплюнул на землю, вытер рукавом лицо. Во рту все еще ощущался вкус крови того мужчины.
– Гадость, – прошептал Драко, продолжая сплевывать.
Быть гигантской собакой накладывало на тебя определенные особенности в поведении и жизни. Например, теперь и в облике человека Малфой прекрасно видел в темноте, почти также хорошо, как и при светлом времени суток, лучше обонял.
Драко попытался воспроизвести в голове последние события. Вот он на крыше, мощный поток чужих эмоций, и он, не удержавшись, падает. Но падает метра два, не больше, потом же зависает в воздухе.
Он левитировал сам, без помощи колдовства. Совсем как Волдеморт и Снейп. Тогда и Пожирателей, и сторонников Ордена Феникса ужасал и поражал этот факт. Эта способность считалась принадлежащей к темным искусствам, которые Темный лорд изучил досконально. Но позже Снейп объяснил своему бывшему ученику, что ничего темного в этом нет, левитация без помощи волшебной палочки – это очень древний пласт магии, магии давно забытой.
Малфой попытался попробовать взлететь. Но повторить это снова было не так просто. Тогда он сделал все на подсознательном уровне, сам того не желая. Теперь же требовалось понять, как он действовал в тот момент, о чем думал, какое приказание дал своему телу.
Это как плохому стрелку совершенно случайно удалось попасть в «десятку», и теперь он судорожно припоминает, с какой силой натягивал тетиву, куда дул ветер, сколько времени целился.
«Может, стоит снова спрыгнуть с крыши?» – подумал Малфой.
Одно мгновение – и он в Сан-Франциско на вершине парапета моста «Золотые Ворота». В лицо тут же ударил резкий порыв ветра, коварно намеревающийся сбить с ног. Где-то внизу слышался шум движения сотен автомобилей, вой полицейских сирен, гудков клаксонов – все это рождало особую «мелодию движения».
Некоторое время Драко наблюдал за колоннами машин, наложив на себя дезиллюминационное заклинание. Ветер бил его в лицо, пытался заставить упасть или хотя бы покачнуться, но Грим стоял как монолитная скала. Но затем он медленно взлетел.
Фигура, закутанная в черную мантию, поднималась все выше, а затем Грим резко нырнул вниз, с огромной скоростью приближаясь к автотрассе. Ветер гневно свистел в ушах, словно сердясь за наглое пребывание в его стихии незнакомого объекта.
Драко остановился только в каких-то пяти метрах от автотрассы. На секунду зависнув в воздухе, он уже легко скользил вдоль движущегося потока машин. Из груди Малфоя раздался радостный крик.
Пьянящее ощущение полета, ощущение невесомости, единения и полного растворения в воздухе – эти чувства переполняли его. И ветер уже подгонял его, будто признав в Гриме своего.
*
Он вернулся домой в семь часов утра усталым и счастливым. И на этот раз это были его собственные эмоции.
Драко обещал Пэнси сходить с ней в Косой переулок, купить все необходимое к их последнему учебному году в школе. Встреча была назначена на девять часов утра. Малфой пообещал и должен был выполнить свое обещание, хотя с удовольствием не видел бы мисс Паркинсон еще по крайне мере год.
Драко не собирался надолго возвращаться в Хогвартс. Он не хотел проводить свой последний год за учебой в школе. В конце концов, это ему уже вряд ли пригодится…
На возвращении в Хогвартс настаивали родители, и ради их успокоения Малфой решил отправиться в школу максимум недели на две, а там уже он найдет, что ему делать. К возвращению в школу его также побуждал тот факт, что в тамошней библиотеке (одной из самых древних во всей Англии) могли храниться книги о Гриме, ну, или в кабинете директора в списке запрещенных изданий.
Пэнси как обычно опаздывала. Что как обычно раздражало Малфоя. Когда же она, наконец, появилась в Косом переулке, то чуть не задушила Драко в своих объятиях. Девушка болтала без умолку, рассказывая о том, как провела лето, не забывая расспрашивать о всяких мелочах и своего собеседника. Малфой отвечал невпопад, но это ничуть не смущало Пэнс.
Они зашли во «Флориш и Блоттс». Людей здесь было как всегда много. И не только школьников, желающих приобрести учебники для нового учебного года, но и взрослых волшебников, которые задумчиво рассматривали стеллажи самых разнообразных фолиантов.
