Текст книги "Грим (СИ)"
Автор книги: Рerson
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)
Drawn together
By that we are not aware of
Disturbed souls
Playing out forever
These games that we once thought we would be scared of
When you’re in my arms
The world makes sense
There is no pretense
And you’re crying
When you’re by my side
There is no defense
I forget to sense
I’m dying
Мы – обиженные люди,
Объединённые
Чем-то непонятным нам…
Потревоженные души,
Вечно заканчивающие играть
В эти игры, которые когда-то казались нам пугающими…
Когда ты в моих объятиях,
Мир приобретает смысл.
Никакого притворства,
А ты плачешь…
Когда ты вместе со мной,
Я не могу защититься.
Я забываю об ощущениях,
Я умираю…
Depeche Mode – Damaged People
Когда Малфой заметил Гермиону, он на миг обомлел, а потом на него внезапно нахлынул приступ кашля. Порванные связки все еще давали о себе знать.
– Лонгботтом? – сиплым голосом спросил Драко.
– Ты знаешь Невилла?
– Виделись, – лаконично ответил Грим.
– Ты учился в Хогвартсе?
– Да нет же. Слушал его жалостливое выступление в суде над Кэрроу.
«Грим был там», – с обидой подумала Гермиона. Возможно, она видела его тогда, сидела недалеко от него и не подозревала, что он находится рядом. Гриму же, похоже, было все равно. Если он хотел видеть Гермиону, то мог в любой момент, не предупреждая, трансгрессировать к ней в комнату или вызвать с помощью кристалла, и она бежала на встречу с ним. Его совершенно не заботило, занята ли она. Единственный раз, когда Гермиона не ответила на его зов, Грим заявился к ней в душ, потому что ему было надо.
Как же ей это надоело. Она ничего не знала об этом человеке, кроме обрывочной бессвязной информации. Грим появлялся и исчезал, когда хотел, пропадал неделями и никогда не объяснял причину своего отсутствия. Но что-то все равно тянуло Гермиону к нему, заставляло следовать за ним неизвестно куда, безоговорочно доверять ему.
– Ты имеешь что-то против Невилла?
– Нет. Меня не интересуют тупицы вроде него.
– Он не тупой, – сквозь зубы, произнесла Гермиона. – Невилл – настоящий герой! Он терпел пытки Кэрроу, сражался против Пожирателей, поддерживал дух остальных школьников и показал себя храбрецом! Не зря Распределяющая шляпа отправила его в Гриффиндор!
– Святые гриффиндорцы – храбрецы и смельчаки, защитники бедных и угнетенных! – с сарказмом произнес Малфой. – Пристанище глупцов, лезущих на рожон при каждом удобном случае. Везде суете свой нос, везде лезете со своей заботой. И лишь вы способны спасти мир! Остальные не могут. Они же не учились на славном факультете Гриффиндор!
Малфой замолчал. Драко Малфой при любой возможности унижает гриффиндорцев, но не Грим. Об этом не стоит забывать, давая волю накопившемуся гневу. Смешно. После всего, что с ним произошло, Малфой все еще остро реагирует на гриффиндорское самодовольство.
– Если бы ты учился в Хогвартсе, то однозначно в змеином гадюшнике – на факультете Слизерин. Сделать что-либо без соответствующей оплаты или личной выгоды, добиться успехов упорством и тяжелой работой, помочь человеку ниже себя по статусу – не для них. Как видишь, у тебя с ними много общего! – с противной улыбочкой на устах произнесла Гермиона
– А ты, конечно, у нас такая правильная! – яростно воскликнул Грим, хватая Гермиону за подбородок и заставляя взглянуть в его лицо. – Спасла магический мир, помогла шрамоголовому недоумку убить лорда!
Дорогие мои, не стоит благодарности! – копируя ее голос, произнес Малфой. – Давайте сразу аплодисменты, восхищенные слова, горящие улыбки, дорогие подарки, слезы благодарности, фотографии и интервью в газетах!
– Сейчас ты так напоминаешь мне Малфоя, – после паузы произнесла Гермиона, – вплоть до интонаций в голосе. Удивительно, что ты еще не называешь меня грязнокровкой! Тогда сходство было бы полное.
Грим не собирался больше препираться, чувствуя, что еще немного – и у Гермионы не останется сомнений в отношении его настоящего имени. Он грубо схватил девушку за рукав мантии и трансгрессировал.
Они оказались в темном безлюдном переулке. Уличный фонарь, слабо мерцая, освещал слепые окна домов, грязный серо-желтый снег, посыпанный песком, переполненные мусорные баки, коробку с испуганно мяукающими котятами.
– Ауч! Ты мог взять меня за руку, а не за рукав? – спросила Гермиона, разглядывая свою руку. На двух пальцах не хватало ногтей.
Драко не слышал ее, его внимание было приковано к трехэтажному дому. На старой потрепанной временем и непогодой табличке с трудом читалась надпись «Флит-стрит, 18». Свет горел лишь в одном окне, занавешенном плотной темной портьерой. Над парадной дверью висела световая вывеска «214», четверка сияла тусклым голубоватым светом, остальные цифры едва угадывались в темноте.
Малфой позвонил в дверь. Звонок отозвался писклявой мелодией. Послышался стук женских каблучков. С той стороны двери появился некто, внимательно осмотрел посетителей в глазок. Дверь гостеприимно распахнулась.
– Проходите! – равнодушно произнесла низенькая полная женщина. – Мы всегда рады новым клиентам!
«С той же радостью встречают полицию или налоговую инспекцию», – подумала Гермиона, заходя вслед за Гримом в просторную гостиную.
Огромные зеркала, висящие на стенах, иллюзорно расширяли пространство. С потолка свисала тяжелая хрустальная люстра, пол устилал светло-бежевый ковер, у высокого резного камина стояли диван, два кресла и журнальный столик со стеклянной крышкой. В воздухе витал запах благовоний, распространяемый ароматическими свечами.
– У нас большой выбор девушек, – женщина всучила Гриму фотоальбом, – в альбоме представлены…
– Нам необходимо увидеться с мисс Марлок, – быстро перебил ее Малфой.
– Она не обслуживает клиентов, – поджав губы, произнесла женщина. – Каких девушек вы предпочитаете, мистер?
Малфой отбросил альбом в сторону.
– Это деловая встреча. И мое дело не требует отлагательств.
Женщина покачала головой. Драко вытащил из кармана бумажник и протянул ей несколько хрустящих банкнот.
– Я спрошу у мисс Катарины, захочет ли она говорить с вами.
– Скажите, что дело касается ее матери, – вставила Гермиона.
Когда они с Гримом остались одни в гостиной, она спросила:
– А обойтись без взятки нельзя было?
– Незыблемая основа, на которой держится душа – это кошелек.
– Не веришь ты в людей.
– Не верю. В них нет ничего, что заслуживает моего внимания, – равнодушно произнес Драко.
– Можно подумать! Ты сам человек! – напомнила ему Гермиона.
– Кто тебе сказал такую глупость?
Малфой взял с журнального столика альбом, пролистал пару страниц. Судя по фотографиям и описаниям, Катарина знала толк в содержании подобного заведения.
– Не думал, что маглы могут быть привлекательными, – задумчиво произнес Грим, переворачивая очередную страницу.
– А ты думал маглы – уродливые животные? Весьма распространенное мнение среди чистокровных снобов.
– Чистокровных снобов? И откуда такое представление обо мне?
– Нетрудно догадаться о статусе твоей крови. Только в голосе чистокровных волшебников слышится столько отвращения и презрения, когда заходит речь о маглах.
– По-моему, когда я с тобой разговариваю, в моем голосе нет отвращения.
– Ты умело скрываешь его.
От ответной реплики Грима отвлекло появление Катарины Марлок. Сказать, что она была прекрасна – ничего не сказать. Катарина была совершенством. Белая, словно мраморная кожа, длинные светлые волосы, источающие серебристый свет, большие синие глаза, загадочная манящая улыбка на устах, от которой сердце любого мужчины начинало таять.
– Добрый вечер, господа, – от ее тихого вкрадчивого голоса по спине Драко поползли мурашки. – Мне сказали, что вы пришли с новостями о моей матери. Представьтесь, пожалуйста.
– Джон Смит.
– Джеймс Смит, – буркнула Гермиона, чувствуя, как в душе растет неприязнь к мисс Марлок.
– Братья? – усмехнувшись, спросила Катарина. – Так что от меня хотела старуха?
– Вашей матери нет в живых.
Выражение лица Катарины не изменилось – вежливая улыбка и холодный взгляд ярко-синих глаз.
Равнодушие.
– Давно пора. Вы пришли сообщить о ее кончине? Могли не утруждать себя, я не приду на похороны. Я ничем не обязана этой женщине.
– Нет. Мы хотим узнать об Ордене.
Настороженность.
– Не знаю, о чем вы.
– Не время для тайн, мисс Катарина, – заметил Малфой. – Мы пришли предупредить вас об опасности, нависшей над всеми членами Ордена. И отдать альбом и трубку погибшей цыганки Анабель.
Катарина откинулась в кресле, не сводя пристального взгляда с Грима.
Интерес. Радость.
– Излагайте. Я жду.
Малфой поведал Катарине об убийстве Анабель, ее последней просьбе сохранить трубку и альбом. Мисс Марлок на протяжении всего рассказа молчала, изредка переводя взгляд с Грима на Гермиону.
– С какой стати цыганка, предположим, она действительно являлась членом Ордена, рассказала вам о демонах, о ключе? Она не имела право раскрывать эту информацию. Кто вы ей?
– Мы абсолютно посторонние люди, – ответил Драко. – Но я обязан ей жизнью. Когда в меня вселился демон, Анабель помогла изгнать его из моего тела.
Удивление. Испуг. Неверие.
– И вы живы? Невозможно, – уверенно произнесла Катарина. – Никто из волшебников не выживал после изгнания демона. Я не знаю, как вы узнали об Ордене. Возможно, вы сами убили Анабель и выведали у нее…
Убирайтесь отсюда! – внезапно воскликнула мисс Марлок.
Катарина выхватила волшебную палочку, направив ее на Грима. Гермиона вскочила, нащупывая в кармане свою палочку. Малфой остался неподвижен.
– Мисс Катарина, – спокойно произнес он, – если бы я пришел убить вас, то вы покинули б наш бренный мир уже полчаса назад. Но вместо этого я почему-то полчаса пытаюсь предупредить вас об опасности, нависшей над членами ордена, и отдать, наконец, когда-то принадлежащие Анабель предметы. Причем безвозмездно, не требуя денежного или иного вознаграждения.
Я не знаю, воспримите ли вы мой призыв к осторожности. Меня не особо это волнует. Я просто хочу убраться отсюда и, наконец, выспаться.
Катарина медленно спрятала палочку в складках своей серебристой мантии.
– Вы должны понимать, что мне необходимы доказательства, – поразмыслив, произнесла мисс Марлок. – Я не могу просто так довериться незнакомцам. Ваша история звучит неправдоподобно. Мы не имеем права раскрывать знание, а тем более отдавать что-то чужим людям. Поэтому тот факт, что цыганка собственноручно отдала вам альбом, а тем более трубку, кажется мне маловероятным.
– А то, что она мертва, вам тоже кажется маловероятным? – с сарказмом произнесла Гермиона.
– Я жду доказательства, – категорично заявила Катарина. – А ваши пламенны речи, молодой человек, меня нисколько не трогают.
– Доказательства будут, – спокойно произнес Драко.
Раздался хлопок, и Грим растворился в воздухе. Пламя в камине дрогнуло, несколько свечей погасло. Катарина не шелохнулась. Она продолжала внимательно разглядывать лже-Лонгботтома, будто желая загипнотизировать его взглядом. Гермиона выдавила из себя нервную улыбку и перевела взгляд на каминные часы. Действие оборотного зелья кончалось через десять минут.
Ее охватило чувство блаженства, легкости, безграничного необъяснимого счастья. Никаких проблем, беспокойств, страхов. Эйфория.
В пустоте раздался голос:
«Когда твой друг вернется, ты оглушишь его».
Если воспротивиться голосу, придет конец легкости и счастью. Если подчиниться – конец свободе. Внутренний голос зашептал:
«Я не буду!»
«Слушай меня!»
«Нет!»
«Подчинись мне!»
– Нет! – закричала Гермиона во весь голос. Дымка перед глазами рассеялась.
Гермиона снова оказалась в ярко-освещенной гостиной, лицом к лицу с улыбающейся Катариной.
– Глупый мальчишка! Остол…
– Экспеллиармус! – воскликнула Гермиона. Катарина распласталась на полу, ее палочка отлетела в сторону камина.
Гермиона, тяжело дыша, направила свою палочку в лицо лежащей на полу женщине. Все напускное очарование и любезность исчезли с лица мисс Марлок, сменившись яростью и злостью.
– Ты не Катарина, – с растущим подозрением спросила Гермиона.
– Ты не Катарина, – глумливым голосом передразнила ее женщина. – Конечно, нет. Катарина давно на том свете. Только волосы от нее и остались. Очень прискорбно. Очень.
Лже-Катарина расхохоталась, обнажив жемчужно-белые зубы. Гермиона в ужасе отшатнулась.
– Вы убили ее из-за принадлежности к Ордену? Как убили Анабель…
– Она не состояла в Ордене, дурачок! – лже-Катарина, хитро улыбаясь, смотрела на Гермиону, будто видела в ней что-то крайне забавное. – Мы даже растерялись немного, но, похоже, мамаша ничего ей не передала. Так сказать, Катарина умерла ни за что. Смешно, не правда ли?
На лице Гермионы появилось отвращение.
– Мы предполагали, что сюда явятся такие идиоты, как вы, которые будут искать ее, – произнесла Катарина, медленно поднимаясь с пола.
– Не двигайся! – визгнула Гермиона своим нормальным женским голосом.
И тут же скорчилась, задыхаясь от боли, упала на колени. Ее кожа пузырилась как закипающий воск, волосы удлинялись и закручивались локонами, рост уменьшался, одежда и обувь становились велики.
Превращение завершилось. Она снова стала самой собой. Перед ее глазами мелькнула магическая вспышка – Гермиону завертело и швырнуло лицом о стену. Палочка выпала из ослабевших рук и откатилась в сторону. В глазах потемнело от боли, дыхание перехватило, во рту появился тошнотворный солоноватый привкус. Гермиона сплюнула кровь под ноги громко хохочущей Катарине.
– Не надо было тебе ввязываться в эту бойню, девочка, – фальшиво-грустным тоном произнесла она.
Возле камина материализовался Грим. Лже-Катарина, выругавшись, повернулась к нему и выкрикнула Смертоносное заклинание. Зеленый луч рассек пространство, где только что находился Малфой, а мгновением позже гигантский пес, внезапно возникший из воздуха, набросился на Катарину.
Рвать…
Раздался крик. Лицо Катарины пересекли четыре длинные царапины.
Загрызть…
Хруст ломающихся ребер.
Убить…
Когти Грима остановились на шее Катарины. Всего небольшое усилие и…
– Остановись! – в ужасе закричала Гермиона.
Грим угрожающе зарычал и в один прыжок преодолел расстояние между ним и Гермионой. С его морды и лап капала кровь, оставляя на ковре алые пятна. Черный пес глубоко втянул воздух и еле слышно зарычал. В глубине серых человеческих глаз мелькнуло нечто осознанное. Неожиданно пес снова зарычал и повернул голову в сторону Катарины.
Вспышка белого огня ослепила его. Взрывной волной Грима отшвырнуло куда-то в сторону. Страшный грохот, звон бьющихся стекол, рушащиеся стены и перекрытия, чей-то крик. Глаза все еще не видели. Малфой почувствовал, как грудь придавило что-то тяжелое, он не мог дышать. Новая вспышка – и темнота.
*
Драко не знал, сколько времени находился в бессознательном состоянии. Он обнаружил себя лежащим на асфальте среди картонных коробок, мешков с отвратительно воняющим мусором и горами прочего старого хлама. Малфой приподнялся на локтях, зачерпывая руками грязный желтоватый снег и размокшие сигаретные окурки. Кровь толчками шумела в ушах, перед глазами расплывались фиолетовые пятна.
«Гермиона…»
Малфой вскочил на ноги, преодолев приступ тошноты и головокружения. Он находился в десяти метрах от дома по Флит-стрит 18. Восточная часть здания лежала в руинах, подъезд завалило, на втором и третьем этажах полыхало пламя. Поднявшийся ветер перебросил огонь на соседние дома. Ночная улица наполнилась криками. Сонные испуганные люди в пижамах и домашних шлепанцах выбегали из домов. Несколько человек пытались самостоятельно тушить пламя. Отдаленно слышались сирены карет скорой помощи и пожарных машин.
Малфой трансгрессировал на первый этаж горящего здания. На месте гостиной громоздились балки, доски, обрушившиеся железобетонные перекладины. Из-за дыма нестерпимо слезились глаза, дышать было практически невозможно – легкие больно обжигал горячий воздух.
Драко закрыл глаза, пытаясь отгородиться от всех звуков. Исчезли вой сирен, крики людей, треск горящей мебели. Тишина.
Но он не чувствовал Гермионы, не чувствовал ее эмоций. Грим не чувствовал ничего, кроме дыхания смерти. Мир вокруг искажался, стирались грани реальности, открывая проход в мир мертвых.
Нет. Он не выдержит этого еще раз, не сможет.
Боль…
Где-то рядом тусклый свет ее души, готовой покинуть телесную оболочку. Рядом.
Драко открыл глаза, отшвырнул в сторону тяжелые перекладины и увидел Гермиону. Ее лицо и одежда залиты кровью, ноги придавлены бетонными балками и деревянными стропилами. Она дышала, тяжело, хрипло, но дышала.
«Я спасу тебя».
Малфой подхватил девушку на руки и трансгрессировал прочь от горящих развалин, от дома, в котором побывала смерть.
– Рэй! Мать твою, Рэй!
В темной прихожей вспыхнул свет, маленький тучный волшебник, держа наперевес волшебную палочку, удивленно разглядывал высокого мужчину, держащего на руках истекающую кровью девушку. Волшебник часто заморгал и ущипнул себя, проверяя, не сон ли это.
– Рэй, это я – Малфой! Спаси ее!
– Малфой? – недоверчиво переспросил Рэй, пытаясь узнать в мужчине, лицо которого скрывал капюшон, своего друга. – Неси ее в комнату.
Рэй прошел в комнату, быстро сбросил с дивана книги, бумаги, перья, подушки и жестом указал Малфою положить Гермиону на освободившееся место и приступил к осмотру.
– Почему в Мунго не обратился? – лицо Рэя помрачнело.
– Нельзя, – произнес Малфой, скидывая с себя капюшон.
Рэй, больше не задавая вопросов, начал лечение. Он тихо шептал заклинания, без пауз, без передышки, словно заунывную бесконечную песню. Палочка вертелась и вспыхивала искрами в его руках. Иногда Рэй оставлял ее и проводил руками над Гермионой, тогда из его ладоней шло слабое золотистое свечение. Затем целитель снова брал волшебную палочку и продолжал шептать заклинания.
Драко наблюдал, как смерть медленно, но неотвратимо отступает. И вместе с ней холод отчаяния покидал его мертвое сердце.
Рэй призвал Манящими чарами сундучок, напоил Гермиону зельями, тыльной стороной ладони вытер пот со лба.
– Сейчас ей нужен отдых. Остаток ночи, так и быть, можете провести у меня, а утром…
– Спасибо, Рэй.
– А теперь тебя надо подлатать, снимай мантию, рубашку или что там у тебя.
Драко подчинился, снял с себя грязную, порванную мантию и свитер. Рэй присвистнул.
– И здесь работы на полчаса. Позвоночник не задет, – бормотал Рэй. – Осколки мелкие, неглубоко вошли… Повезло тебе.
«Наверное осколки зеркал или люстры», – мелькнула догадка в голове Драко.
– Выпей, – Рэй протянул зелье, – это обезболивающее.
После длительного молчания Рэй спросил:
– Во что ты ввязался, Малфой?
– Сам не знаю.
– А девчонку зачем впутал? Я едва вытащил ее с того света. Значительная потеря крови, переломы ног, рук, ключицы, позвоночник треснул в нескольких местах, осколками ранило лицо. У тебя осколки в спине. Я боюсь представлять причину таких повреждений.
– И не надо представлять, – мягко произнес Драко. – Хвала Мерлину, что ты сегодня не на работе.
– Да уж. Две недели без выходных, не менее трех операций в сутки! Сегодня – первый выходной. Но тут появляешься ты, и накрывается мое свиданье медным тазом.
– Извини, Рэй. Я твой должник – проси все, что хочешь.
– Сочтемся еще, – отмахнулся от него Рэй. – Кто эта девушка? И почему ты не в Хогвартсе?
– Она моя однокурсница. И мы должны находиться в школе, но мы не в ней.
– Исчерпывающее объяснение. Ты как обычно предельно откровенен. Я могу бесплатно лечить тебя, закрывая глаза на то, что причины твоих травм далеки от бытовых и зачастую связаны с темной магией. Но сегодня ты превзошел сам себя.
Ворвался посреди ночи в мой дом, держа на руках умирающую девушку. И что я должен, по-твоему, думать? Может, ты ее изувечил?
– Я не трогал Грейнджер! – возмущенно воскликнул Малфой.
– Да не дергайся ты! Я едва половину кожи на твоей спине не распорол. Грейнджер? Гермиона Грейнджер? – притихшим голосом произнес Рэй. – А я ее не узнал, конечно, так лицо изуродовано…
– Рэй, умоляю тебя, не произноси при ней моего имени. И объяснять, почему, я не буду, – произнес Малфой, не давая Рэю и рта раскрыть. – Грейнджер пока поживет у меня в квартире. Могу рассчитывать, что ты еще раз осмотришь ее?
– Конечно же. Я как целитель обязан следить за динамикой ее выздоровления. Хорошо бы ее отправить в Мунго, где оказывают специализированный уход за такими тяжелыми пациентами. Но раз ты настаиваешь на конфиденциальности, то будешь сам за ней ухаживать.
– Мне придется вернуться в школу, а к Гермионе я приставлю домовика.
– А ее отсутствие в школе как ты объяснишь?
– Я, как настоящий слизеринец, очень изворотлив.
*
К кабинету директора Хогвартса трансгрессировала молодая девушка, оглянулась по сторонам, слегка поправила длинные каштановые волосы и решительно постучала в дверь.
– Войдите. Мисс Грейнджер? – удивилась МакГонагалл.
– Здравствуйте, профессор, – дрожащим голосом произнесла Гермиона, вытирая тыльной стороной ладони слезы.
– Что случилось?
– Мой отец… мой отец попал в аварию. Он очень плох. Мама пишет, что папа, что он может…
Гермиона закрыла лицо руками и, не выдержав, разрыдалась в голос. МакГонагалл наколдовала стакан с водой и протянула его своей любимой ученице.
– Выпейте, – мягко произнесла директор, – и попытайтесь спокойно мне все объяснить.
Гермиона дрожащими руками поднесла стакан ко рту и сделала пару глотков.
– Они ехали с работы, была плохая погода, метель… Папа не справился с управлением, и они врезались в автомобель.
– В автомобиль, вы хотели сказать?
– Да, – всхлипнув, подтвердила она. – Мама просит, чтобы меня отпустили на какое-то время из Хогварста. Если мой отец умрет…
В его последние дни я обязана быть рядом, – твердо закончила Гермиона.
– Конечно, мисс Грейнджер. В исключительных ситуациях администрация школы может отпустить ученицу домой.
– Спасибо!
– Постойте, Гермиона. Я понимаю, что вам не терпится увидеть отца, но сначала мы обсудим условия вашего отсутствия в школе. Домашние задания вы будете получать совиной почтой в конце каждой недели. Если вы не вернетесь в школу до конца семестра, то вам придется сдавать контрольные работы и зачеты на экзамене.
Я сейчас же попрошу Филча приготовить карету. За воротами Хогварста вы сможете трансгрессировать. Часа на сборы и прощание с друзьями вам хватит?
– Полчаса будет достаточно, – твердо произнесла Гермиона. – Еще раз спасибо, профессор.
– Не за что. Я искренне надеюсь, что ваш отец поправится.
«Прощание с друзьями? Объятия Поттера и Уизли я не выдержу!» – подумал Малфой и остановился перед портретом Полной дамы, запоздало вспомнив, что не знает пароля. Он уже собрался трансгрессировать в комнату Грейнджер, как перед самым его носом распахнулся портрет, и из проема вышел какой-то высокий гриффиндорец.
– Привет, Гермиона! Тебя Рон искал, всех на уши поднял.
– Привет, – произнес Малфой, вымученно улыбнувшись.
«Вот сейчас ко мне начнет приставать рыжий», – обреченно подумал Драко.
Гостиная Гриффиндора показалась ему аляпистой, но в то же время уютной: мягкие пуфики и диванчики, большой камин, портрет Годрика Гриффиндора на стене. Драко почувствовал, что здесь ему искренне рады: несколько гриффиндорцев поприветствовали его, Лонгботтом через всю комнату крикнул: «Доброе утро, Гермиона!»
Но никто из гриффиндорцев не обратил внимания на странности во внешнем виде и поведении Гермионы Грейнджер: старая мантия, которую она уже давно не носила, отсутствие тяжелой сумки, оттягивающей плечи, уверенная, мужиковатая походка, надменная улыбка в ответ на приветствие других учеников.
– Гермиона!
Малфой обернулся. К нему несся Рон Уизли – этакий сгусток положительных эмоций. Он, видимо, хотел обнять Гермиону, но, заметив выражение на ее лице, резко остановился.
– Ты что, плакала? Кто тебя обидел? Кто-то из Слизерина?
«Типичная идиотская гриффиндорская логика!»
– Нет, Уи… Рон, – поправился Малфой. – Мой отец находится при смерти, мама просит, чтобы я на некоторое время покинула Хогвартс.
– Мерлин! Как это произошло и когда?
– Вчера вечером родители попали в аварию, – не моргнув глазом, солгал Драко. – Извини, Рон, я спешу. Мне надо успеть собрать вещи, через полчаса я уезжаю.
– А если положить твоего отца в Мунго?
– Не надо. Он магл, а магическая больница только добавит ко всему прочему нервный срыв. Рон, пожалуйста, не слишком распространяйся о том, что произошло. Не хочу, чтобы все обсуждали и жалели меня.
– Конечно! – произнес Рон, глядя в спину удаляющейся Гермионы.
Малфой быстро собрал все необходимое, применив пару заклинаний, взял в руки потяжелевший чемодан, напоследок окинул комнату беспокойным взглядом и вышел. В гостиной его ждали Гарри, Рон и Джинни.
– Гермиона, мне так жаль! – Джинни кинулась обнимать подругу. – Расскажи, как все случилось.
Заскрипев зубами от злости и сдерживая рвущиеся наружу ругательства, Драко заставил себя повторить историю про родителей Гермионы.
– Мы решили проводить тебя, – безапелляционным тоном заявил Гарри. – И не спорь, ничего не произойдет, если мы пропустим уроки.
Малфой вздохнул, покорно отдал сумку Рону и всю дорогу до выхода из школы слушал сочувствующую болтовню Поттера и двух Уизли.
«И как Грейнджер их выдерживает?»
Малфой в нерешительности замер, не зная, что говорит Гермиона, прощаясь со своими друзьями. Джинни обняла его, прошептав, что все будет хорошо, главное – надеяться. Затем наступила очередь Поттера. Гарри стиснул лже-Гермиону в свои медвежьи объятия, заставляя уткнуться носом ему в грудь.
– Не забывай писать письма. Обещаешь?
– Угу, – невнятно промычал Малфой, искренне надеясь, что его чувства не написаны на лице.
Последним Драко обнял Рон и не отпускал его дольше остальных.
– Я люблю тебя, – прошептал он и, наконец, отпустил лже-Гермиону.
Нечеловеческим усилием Драко заставил себя не врезать Уизли, который вдруг показался ему еще омерзительнее прежнего, а помахать на прощание «друзьям» и спокойно сесть в карету. Злость душила его, и снова он толком не мог разобраться в причинах ее появления.
Объятия Поттера и Уизли?
Здесь скорее отвращение…
Постоянно чувствуя чужие эмоции, свои собственные окончательно перестаешь понимать.
Грим трансгрессировал в свою лондонскую квартиру. Его встретил эльф-домовик, принял из рук хозяина чемодан и пропищал:
– Целитель Добсон ушел десять минут назад. Он осмотрел мисс, напоил зельями и сказал, что ей нужен покой.
– Отлично, Твинки. Отныне ты будешь присматривать за мисс Грейнджер. Я запрещаю тебе рассказывать ей обо мне, моем прошлом, моей семье, друзьях, учебе в Хогвартсе, детстве, называть ей мое имя, фамилию, описывать внешность. Ты уяснил?
– Да, господин, – Твинки поклонился.
– Приготовил мои вещи?
– Они в большой комнате, сэр.
Выглаженные брюки и рубашка лежали на кровати. Малфой взглянул на часы. До превращения оставалось три минуты.
Драко снял с себя мантию, брюки и туфли, принялся расстегивать блузку и остановился. Внимательно осмотрел себя в зеркале.
«Грейнджер не дурна. Весьма недурна.
Да… Пора признаться самому себе, я медленно схожу с ума».
Кожу неприятно покалывало – превращение началось.
И снова руку Малфоя украшала Черная метка, а спину – огромная татуировка. Он снова стал собой.
*
«Мисс Грейнджер, примите зелье», – голос раздавался будто издалека. Она хочет ответить ему, сказать, как ей больно, но сил нет. Боль медленно отступает, и Гермиона погружается в целебный сон.
Вереница цветных пятен, несвязных образов, чьих-то искаженных лиц, обрывочных непонятных мыслей. Она тонет в этом водовороте сумасшествия. Всего одна мысль: «Бежать».
Бежать. Она не видит.
Бежать. Она не чувствует свое тело. Не может пошевелиться.
Гермиона кричит, но с губ срывается еле слышный хрип. Чей-то знакомый голос говорит что-то, она чувствует, как по горлу течет сладковатая жидкость. Голос шепчет еще какие-то слова, и она безоговорочно верит ему.
А потом сознание снова отключается.
Очнувшись, Гермиона обнаружила, что лежит в постели. Первой мыслью было то, что она проснулась после долгого неприятного сна, второй мыслью – она не знает, где находится. Светлые обои вместо синих, низкий белый потолок, а не высокий резной, как в ее комнате.
– Где я? – спросила Гермиона, поражаясь тому, как слабо звучит ее голос.
– У меня дома.
Гермиона повернула голову в направление голоса. В кресле возле ее кровати сидел Грим.
– Я болела?
– Три дня находилась без сознания. Что ты помнишь?
Гермиона наморщила лоб.
– Я помню Катарину, которая оказалась совсем не Катариной. Она попыталась наслать на меня Империо, но я не так легко поддаюсь этому заклинанию. Спасибо профессору Грюму, хоть он и оказался на самом деле мерзким Пожирателем.
Я обезоружила Катарину, но потом отвлеклась на ее слова и не заметила, как началось превращение. Это и было моей главной ошибкой: я потеряла контроль над ситуацией. Затем Катарина, кажется, оглушила меня. Потом появился ты. – Гермиона вцепилась руками в одеяло. – Ты едва не растерзал Катарину. Больше я ничего не помню.
Грим молчал, никак не комментируя ее слова.
– Что произошло дальше?
– Катарина подорвала себя, устроив грандиозный взрыв. Точно сказать не могу, я почти сразу потерял сознание. Очнулся уже на улице, когда здание превратилось в руины, нашел тебя, погребенную под кучей балок, трансгрессирвал к знакомому целителю, который тебя спас, – равнодушно произнес Малфой, словно читал порядком надоевший ему отчет.
– Спасибо.
– Не за что. Если бы я тогда не потерял сознание, ты бы не пострадала.
– Но ты вернулся за мной. Значит, мое «спасибо» остается в силе.
Грим легонько сжал ее руку и тут же отпустил.
– Ты сказала «я помню Катарину, которая оказалась совсем не Катариной». И что, дементор подери, означает эта фраза?
– Катарина Марлок никогда не состояла в Ордене. Мы ошиблись. Но и они тоже.
Они каким-то образом тоже вышли на семью Марлок и, узнав, что Катарина не та, кто им нужен, убили ее. И оставили подставную мисс Марлок, предполагая, что за ней могут прийти кто-то из членов Ордена. А пришли мы и чуть было не отдали трубку и альбом.
– Ты забыла добавить, что мы довольно глупо попались на уловку. – Грим поднялся с кресла, встал возле окна, задумчиво глядя куда-то вдаль. – Я не почувствовал. Не понимаю…
– Грим, а меня сильно ранило?
Малфой отвлекся от своих размышлений, внимательно посмотрел на Гермиону.
– Достаточно. Рэй вылечил переломы, ушибы, но твое лицо…
Гермиона в ужасе прикоснулась к лицу, ощущая подушечками пальцев жесткую ткань бинтов.
– Рэй сказал, что шрамы сойдут максимум в течение двух недель, если регулярно наносить мазь на лицо. И, предупреждая твой вопрос, ты две недели поживешь у меня, пока полностью не восстановишься. В Хогварсте я все уладил. Директор и твои друзья думают, что ты вернулась домой, потому что твой отец находится при смерти, – Грим поискал что-то в кармане и протянул Гермионе пачку писем. – От твоих друзей. Домашние задания придут в конце недели.
