Текст книги "Грим (СИ)"
Автор книги: Рerson
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 40 страниц)
Poets Of The Fal – Rebirth
Марсела Меццоджорно разгладила несуществующую складку на платье и, наверное, в сотый раз за день взглянула в зеркало. Длинные черные волосы были уложены в высокую прическу, как у кузины Алисии, мочки ушей оттягивали бриллиантовые серьги, худую девичью фигуру облегало тяжелое платье из золотой парчи.
«Я не обладаю и сотой долей красоты Алисии», – горько решила Марсела.
Сколько она себя помнила, Алисия была недостижимым идеалом. Ее длинные волосы отливали на солнце золотом, голубые глаза в обрамлении длинных ресниц сияли внутренним светом, фигура позволяла выглядеть соблазнительной в любой одежде. В ноябре Алисии исполнилось девятнадцать, и она была самой завидной невестой их круга.
Марселе через две недели исполнится пятнадцать. Ее трудно назвать симпатичной или милой, она маленького роста, худая и нескладная, с большими серыми глазами, которые отец, шутя, называл глазами испуганного олененка. В ее возрасте Алисия была красавицей, а не тощей девчонкой.
До недавнего времени старшая кузина и вовсе не замечала Марселу, ее восторженно-обожающего взгляда, но после одного декабрьского дня возненавидела сестру до глубины души. До недавнего времени про Марселу редко вспоминали.
Все началось в ноябре, когда Марсела впервые узнала о существовании Анабель Меццоджорно (старшей сестры ее матери) и о ее смерти, подслушав разговор собравшихся родственников в кабинете деда, который свято верил, что одному ему известно о потайной комнате. Сквозь специальное зеркало Марсела видела обеспокоенные, но не расстроенные лица, никто не интересовался, нашли ли убийц, где и кто похоронил их сестру, дочь, свояченицу. Беспокойство сводилось к единственному вопросу: «Кому достанется дар Анабель?» Родственники спорили, в ярости тыкали пальцами и волшебными палочками в гобелен, на котором раскинулись ветви генеалогического древа семьи Меццоджорно, кричали о правопреемственности поколений и гендерном аспекте. В конечном счете, они пришли к выводу, что магический дар покойной Анабель достанется ее старшей племяннице – Алисии. Осталось дождаться, когда семейная реликвия, украденная паршивкой Анабель, как называл ее дед, вернется в их дом.
В первую неделю декабря в доме появился необычный гость, и с его приходом жизнь Марселы кардинально изменилась. Высокий светловолосый волшебник с яркими голубыми глазами был самым красивым мужчиной из всех, что доводилось встречать Марселе. Ее сердце дрогнуло и забилось быстрой птицей в груди в то мгновение, когда ласковый взгляд незнакомца коснулся ее лица, а мягкий обволакивающий голос произнес:
– Марсела, наконец-то я могу познакомиться с тобой.
С того самого мгновения Марсела готова была следовать за Кристианом Марлоком и в рай, и в преисподнюю. Лишь бы видеть ласковую улыбку идеально очерченных губ в ответ на выполненную просьбу. Лишь бы быть рядом с ним.
*
Гермиона сидела в глубоком мягком кресле, с наслаждением потягивая чай, крепкий, горячий, сдобренный домашним вином: Рэй посоветовал, заметив, как она шмыгает носом, вернувшись после очередного визита в больницу Святого Мунго. Гермиона действительно чувствовала себя неважно: в груди засела ледяная змейка простуды. Но ее болезненные симптомы были совершенно тривиальным случаем, не сравнимым с состоянием, в котором продолжал пребывать Рон. Гарри неделю назад сочли возможным перевести из палаты в Мунго в засекреченную квартиру. Но Рон оставался в больничной палате. Физически он был здоров, но сознание, обезображенное неизвестной магией, не поддавалось традиционному лечению.
– Без изменений? – осторожно спросил Рэй, присев в противоположное кресло.
– Целители говорят, что надежда есть.
– Конечно же, мы так говорим, – недоверчиво хмыкнул Рэй. – Янус Маккинси был лучшим в области психических заклинаний, нынешний же глава Психиатрического отдела – безмозглый дилетант.
– Спасибо, Рэй, обнадежил, – «поблагодарила» Гермиона.
– Я выразил свое профессиональное мнение, – пожал плечами Рэй. – Но как Магистр (о, мое самолюбие обожает этот титул!) добавлю, что Янус был отъявленной сволочью. И его опыты зачастую были не во имя науки. Еще до его гибели я заинтересовался чудовищной статистикой самоубийств в его отделении, а после того, как Драко отдал мне его дневник, мракоборцы начали расследование.
– Зачем ему было столько трупов?
– Сердце – потрясающий орган, он требуется для самых темных обрядов, включая вызов демона. Драко не рассказывал?
– Нет. Он старательно оберегает меня от подробностей, включая его загадочные «вылазки» с Бенедиктом в поисках одержимых демонами.
– О таком, скажу тебе, не хочется рассказывать, – поддержал друга Рэй. – Немногие выживают после изгнания. А тот, кто выживает, полностью теряет магические силы и лет двадцать жизни.
– И как избавиться от этой заразы?
– Первостепенная задача – не дать нашим врагам найти Ключ. Но из-за чертовой дуры Марселы мы топчемся на месте вторую неделю. «Пока не найдете Кристиана, я не буду вам помогать!» – тоненьким голосом передразнил Рэй.
– Идиотка, – подтвердил Малфой, появившейся за спиной Гермионы. Наклонившись, он поцеловал Гермиону в щеку и устало опустился на диван.
– Как успехи?
– Паршиво, – ответил Малфой. – А твои?
– Ни следа Кристина. Ума не приложу, как заставить Марселу сотрудничать с нами.
– Нас же ты заставил, даже не посвятив и в десятую часть всего «действа».
Рэй окинул Малфоя оценивающим взглядом.
– А что бы ты хотел узнать?
– Как связано убийство моей матери с делами Ордена? Ты обещал рассказать.
Рэй вздохнул, обвел внимательным взглядом Гермиону и Драко и, уразумев, что отвертеться не получится, сказал:
– Ее убийство стало чудовищным стечением обстоятельств. Кристиан рассказал мне, что по альбому вы определили примерный состав Ордена. Всего нас семеро: маг, оборотень, вампир, эльф, великан, гоблин, вейла. Семь народностей, в далекие времена являющихся самыми многочисленными в магическом мире. Следуя древним записям, остальные разумные существа, как кентавры, сфинксы, русалки, появились в нашем мире позже.
В седьмом веке нашей эры один чернокнижник изобрел ритуал прорыва завесы между мирами и вызова демонов. Главным ингредиентом являются сердца семи первых магических существ. Чем сильнее было существо при жизни, тем больше прорыв завесы. По всему миру прокатилась волна убийств вейл, оборотней и других существ в угоду чьим-то безумным интересам.
Их было такое дикое количество, что завеса едва не пала по всему миру. Катастрофу ценой огромных усилий предотвратил Орден, который появился в ответ на угрозу уничтожения магических народностей.
Первые члены Ордена были самыми сильными и магически одаренными в роду, но чтобы еще более усилить их, каждый создал себе сосуд, в который поместили изначальную силу рода. Давно позабытая магия использовалась во времена магических войн в начале прошлого тысячелетия, когда магов усиливали кровные родственники. Мощная штука, может, и хорошо, что заклинание позабыли, оно отнимает волшебные силы на десятилетия, если использовать его одному. В случае же использования целым магическим кланом потеря сил у каждого источника незначительна, а сама сила представляет собой настоящую взрывоопасную смесь, ведь каждый магический источник уникален.
Результатом объединения семи таких разных сил по своему виду, источнику, структуре стал ключ – мистический сосуд, являющийся квинтэссенцией магии – который закрыл проход между мирами. Пока он в небытие – завеса практически нерушима. Но ключ – это «дитя» нашего мира, и он стремится вернуться в него. Семь сосудов – столпов нашего мира – удерживают его в потустороннем мире, но их силы убывают.
За прошедшие столетия в Европе практически уничтожили вампиров, нескольким кланам удалось спастись в России, Белоруссии и скандинавских странах. Один столп практически пал. Многие чистокровные семьи обеднели – сократилась численность домовых эльфов. После трагедии в Ла-Рошеле, в 1710, когда группа обезумевших оборотней растерзала несколько сотен людей, началось изгнание оборотней. Немногие решались связать свою судьбу с оборотнями. Наши дети почти всегда рождаются с лунным «недомоганием».
Поэтому в последний раз вместо нескольких веков Орден отправил ключ в небытие только на шестьдесят лет. Наша сила убывала, гнила вместе с этим миром, а наши враги освоили новые знания.
Рэй невидящим глазом уставился на каминную полку, в отблесках пламени его лицо казалось застывшей маской.
– Кто владеет сосудами силы – владеет ключом. И нет последней преграды. А чтобы разом снять завесу, не надо больше совершать убийства по всему миру. Достаточно взять сердца семи членов Ордена и уничтожить их вместе с сосудами.
Гермиона похолодела от спокойного голоса Рэя.
– Они охотятся за членами Ордена по всему миру. Анабель убили и забрали сердце, аналогичные случаи имели место в сентябре. Возможно, вы помните убийство гоблина в Хогсмиде? Доподлинно известно о смерти великана Дрого и эльфа Кенни.
– Янус Маккинси перед смертью упомянул домового эльфа. Но Кенни нет среди моих слуг.
– Зато был его отец – Добби, если не ошибаюсь.
– Добби? – недоверчиво воскликнула Гермиона. – Не может быть.
– При расследовании Бенедикту удалось выяснить, что в записях Бюро распределения домовых эльфов содержится канцелярская ошибка: Добби значится в списках живых эльфов и закреплен за твоим поместьем.
– Канцелярская ошибка, говоришь? – сипло произнес Малфой, оттягивая воротник рубашки. – Из-за гребаной ошибки они пришли на поиски в мой дом и мимоходом убили мою мать!
Мелкие предметы в комнате начали вибрировать. Сила тугим вязким потоком закручивалась над головой Малфоя. Рассыпались мелкими осколками чашки из тонкого белоснежного фарфора, дрогнули оконные стекла, обиженно шипя, погасло пламя в камине. В темноте голос Грима прозвучал особенно зловеще:
– Я уничтожу их организацию до последнего ублюдка.
*
Малфой, Рэй и Бенедикт вторые сутки пропадали на очередном задании. За две недели, проведенные в поместье Рэя, они исчезали так надолго второй раз. Марсела упорно отказывалась искать ключ, пока не будет найден Кристиан.
Стараясь унять смутную тревогу, не покидавшую ее весь день, Гермиона с головой ушла в чтение трактата о магических изменениях сознания и подсознания человека «Сказание об изменении духовной субстанции» Беорфелема Вулфхильда, найденном в обширной библиотеке Рэя, дабы скрасить еще один свой серый день.
Перевод со средневекового немецкого был начинен архаизмами, древними магическим терминами, с некоторыми из них Гермиона сталкивалась впервые. Общая мысль трактата сводилась к тому, что под воздействием некой древней магии, «выпитой из темного первоисточника», возможно преобразование души человека от зла к добру и наоборот. Беорфелем подробно описывал результаты своих неудачных экспериментов и их последствий на домовых эльфах, маглах и волшебниках-рабах. Гермиона пропускала целые страницы, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. В последних испытаниях автору удалось добиться непродолжительного результата: подопытный волшебник демонстрировал признаки агрессивного поведения, абсолютно не свойственного ему ранее. Но он «угас» в течение трех суток, не выдержав хирургической операции, проведенной Беорфелемом.
В конце переводчиком была вставлена следующая справка о средневековом ученом: «Беорфелем Вулфхильд погиб через 6 лет после написания данного трактата. Обстоятельства его смерти продолжают оставаться загадкой. Но, по слухам, он стал жертвой собственного эксперимента – умерщвлен магом, склоненным им к злу».
Гермиона захлопнула книгу и посмотрела на часы: начало третьего ночи. И почти сразу на первом этаже раздался шум. Хлопки, чей-то протяжный стон, стоны вперемешку с ругательствами. Сбежав по лестнице вниз, Гермиона увидела за арочным проемом, ведущим в столовую, отблески заклинаний.
Взрывом ее отшвырнуло на пол. Успев закрыть лицо, Гермиона ощутила, жалящую боль в руках: сверху на нее посыпались осколки хрустальной венецианской люстры.
Дежавю. Забытый Мерлином бордель Катарины Марлок…
Позволив себе два коротких вздоха-выдоха в наступившем затишье, Гермиона попыталась приподняться, но была мгновенно прижата к земле рычащим чудовищем. Перед глазами пронеслись длинные белые клыки, красные воспаленные глаза, смотревшие с нестерпимой жаждой, она ощущала тяжесть тела зверя, не позволявшая сделать следующий вздох.
Периферийным зрением она заметила мелькнувшую тень, оттеснившую чудовище к противоположной стене. Собственный хрип показался Гермионе оглушительным. Осколки ранили ладони, крупицами стекла, застревая в свежих порезах, но Гермиона упорно отползала в сторону от двух чудовищ, схлестнувшихся в схватке.
– Трансгрессируй с ним куда угодно, бросай его и возвращайся! – послышался крик Рэя.
Достигнув арки, Гермиона увидела целителя Добсона с руками по локоть в крови, склонившегося над чьим-то телом. Он тяжело дышал и утирал пот со лба, размазывая багровую жижу по лицу и волосам. Увидев Гермиону, он зло выругался и бросился к ней.
– Свежая кровь, – пробормотал он и, схватив ее за руку, трансгрессировал.
Они очутились в любимой гостиной хозяина поместья. Рэй усадил ее в кресло и швырнул на колени Гермионы аптечку.
– Не волнуйся за меня, – отрывисто бросила Гермиона. – Я справлюсь с порезами.
Рэй материализовался в комнате через минут пять в той же окровавленной рубахе и подсохшими багровыми разводами на лице, одновременно с ним появился и Драко, выглядевший не лучше. Его лицо, покрытое пеплом и кровью, уродовал отвратительный ожог на лице, а шею – кровоточащий укус.
– Что произошло? – слабым голосом спросила Гермиона.
– Останавливали вызов демона, – ответил Драко, осторожно присаживаясь в соседнее кресло. – А потом ловили вызывателя.
– Простому исполнителю они не доверили бы вызов. Пленить одного из верхушки – огромное тактическое преимущество.
– У них явно приказ не даваться живыми. Когда он понял, что вот-вот будет схвачен, попытался убить себя. Жуткое заклинание – создает на всем теле десятки глубоких ран.
– Он наверняка знал, что Бенедикт – вампир, поэтому и применил его. Надеялся, что обезумевший вампир и нас прикончит, – удрученно произнес Малфой, морщась, когда Рэй обрабатывал укус на его шее. – То чудовище, что напало на тебя, было Бенедиктом. Он не скоро выберется оттуда, куда его забросил.
Гермиона сглотнула, вспомнив обезумевшее от жажды неузнаваемое лицо. Ни единого сходства с красивым лицом главы мракоборческого отдела.
– А что вызыватель? Ваши усилия оказались напрасными?
– Он ведь погиб, Рэй? – в свою очередь спросил Малфой.
– Нет. Я вколол ему кровь вампира и запустил механизм обращения.
И Гермиона, и Драко пораженно уставились на Рэя.
– Я предвидел возможность подобного случая и заранее запас вампирьей крови. Никогда не знаешь, когда пригодится. Поэтому я поспешил увести Гермиону оттуда, иначе вышло бы как с Бенедиктом. Свежая кровь из источника могла стать катализатором обращения, а я в одиночку не справился бы с новообращенным вампиром. Теперь твоя очередь, Драко. Смотрю, Бенедикт успел тебя цапнуть.
– Во время трансгрессии, – подтвердил Драко. – Но после первого глотка он потерял сознание.
Рэй бросил на Малфоя загадочный взгляд и продолжил лечение.
– Надеюсь, он скоро придет в себя. Обычная магия на вампиров не действует, и без его знаний нам не удержать новообращенного вампира.
Закончив обрабатывать ожог Малфоя, Рэй устало откинулся в кресло и закрыл глаза.
– Себя лечить уже сил нет, – проворчал Рэй, ощупывая ребра. – Спасибо, конечно, что вы с Бенедиктом меня прикрывали щитами, но я чувствовал себя ущербно, не имея возможности активно поучаствовать в драке.
– Мы понимали, что если тебя убьют, то некому будет нас лечить, – усмехнувшись, пояснил Драко.
– У меня отличные друзья, – шутливо произнес Рэй. Но лицо его оставалось сосредоточенно-серьезным. – Без моего позволения никто не проникнет и не покинет поместья (кроме тебя, Малфой). Место идеально для заточения новообращенного вампира. Но такое соседство крайне опасно для простых волшебников. Не обижайся, Гермиона, но сама видишь, кровь Грима, как и кровь оборотня, отрава для вампира. А твоя служит источником силы. Для женщин необходимо подготовить новое убежище. Вы должны немедленно покинуть поместье.
– И куда ты нас отправишь?
– Туда, где вы будете в безопасности. Даю час на сборы, – безапелляционно заявил Рэй.
Гермиона брела в свою комнату в болезненном оцепенении. Болели изрезанные осколками руки, плечи, в которые мертвой хваткой вцепился обезумевший вампир.
– У меня есть обезболивающее зелье, – обнадежил Драко, шедший позади нее.
– Первая замечательная новость за сегодня, – ответила Гермиона. – Поможешь мне собраться? Не уверена, что в ближайшие пару часов смогу держать палочку в руках.
– Конечно, помогу. Но сначала душ – смоем с наших тел кровь и грязь.
Гермиона попыталась снять с себя свитер, и с губ сорвался стон – от боли в плечах ее затошнило.
– Надо было показать Рэю, вдруг там что-то серьезнее ушиба, – кинулся к ней Малфой и прижал к губам бутылочку с обезболивающим зельем.
Действие адреналина в крови прекратилось, и на Гермиону обрушилась общая усталость вкупе с действием зелья, имевшим стойкий усыпляющий эффект. Реальность вторгалась в сонное сознание тусклыми вспышками. Гермиона не заметила момента, когда Малфой раздел ее и когда сам снял с себя свои одежды, провонявшие кровью, потом и смертью.
Она очнулась под струями душа и смотрела, как в водосток стекает багровая от крови вода. Гермиона подняла голову и наткнулась на изучающий взгляд Малфоя. В темных глазах плескалась боль, тоска, решимость и нечто такое, отчего сердце Гермионы тревожно сжалось. В тесной кабинке душа, кожа к коже, царило неуловимое дыхание прощания. Оно было в теплых струях воды, льющейся из хромированного металлического душа, во внимательном изучающем взгляде Драко и в его нежном легком поцелуе.
Через полтора часа Малфой проводил ее до гостиной, где хмурые невыспавшиеся Марсела и Анхела с горой чемоданов позади них ждали отправления.
– Мы ждем тебя уже полчаса! Портал с минуты на минуту активируется! – Марсела потрясала перед ней старой зубной щеткой. – Ты не могла идти еще медленнее?
– Я искренне сочувствую, – произнес Драко.
– Я себе тоже сочувствую, – согласилась Гермиона. – Береги себя, и, надеюсь, мы вскоре увидимся.
– Ты не успеешь по мне соскучиться, – заверил ее Драко.
Исчезая в синих отблесках портала, Гермиона чувствовала, что они не увидятся еще очень долго.
Интуиция не подвела ее.
*
– Девчонка не поддается Империусу. Слишком сильная ментальная защита. Ввод вакцины может вызвать непредсказуемые последствия: от выработки иммунитета к обеим составляющим до летального исхода. Необходимо истощить ее либо физически, либо психически, чтобы она поддалась Империусу. Это может занять время.
– Пытки запрещаю. Гермиона должна быть в хорошей физической форме, чтобы выполнить задание. Давайте ей вакцину без компонента «Империо» в сочетании с седативными. И устройте ей ад. Ее разум разрешаю иметь, пока не добьетесь результата.
*
Он спал менее трех часов, когда голос Рэя прозвучал над самым ухом:
«Ты мне нужен. Нижние подвалы поместья!»
Мгновенно вскочив с кровати, Грим несколько секунд позволил себе постоять в ожидании, когда комната прекратит свое бешеное вращение перед глазами, и трансгрессировал. Сколько он не спал? За прошедшие двое суток в общей сложности он позволил себе не больше четырех часов, пока Бенедикт встречался со своими «связными». Итого семь часов за трое суток. Старая закалка второй магической войны давала о себе знать, но Малфой понимал, что из-за недосыпа перестает адекватно соображать. Мысли были тяжелыми, размытыми, а реальность перед глазами – тусклой и пресной.
От яркого света в подвале заболели глаза. Сквозь разноцветные пятна Драко разглядел Рэя, а позади него клетку, в которой металось обнаженное человекоподобное существо.
Тщедушного вызывателя, которого они схватили девять часов назад, трудно было узнать. Его бледное тело бугрилось мышцами, представляя собой совершенство, к которому некогда стремились древние греки, в красных глазах с багровыми белками сквозило безумие. Своими новоприобретенными клыками вампир пытался перегрызть прутья клетки.
– Магия на решетках скоро не выдержит. Я знаю мало приемов против вампиров. Здесь нужен Бенедикт, – с отвращением глядя на пленника, поведал Рэй. – Если Бенедикт отключился от твоей крови, то и с ним должно сработать, ты позволишь?
– Конечно, – ответил Драко, протягивая руку. – Он не слышит нас?
– Я поставил заслон, – подтвердил Рэй, набирая из вены Малфоя кровь. – Теперь остается вколоть ему. Обездвиживающее заклинание на него не действует.
– А не проще дать ему укусить меня?.. – произнес Драко в пустоту и трансгрессировал в клетку.
Челюсти вампира мгновенно сомкнулись на его левой руке, там, где кровоточил прокол от шприца.
Боль.
Извращенное удовольствие, когда обездвиженный вампир падает замертво тебе под ноги. Его взгляд угасает, но он пропитан ненавистью и обещанием смерти.
Рэй кричит что-то, но полог тишины мешает Гриму услышать. Отчаянным усилием Драко трансгрессирует и падает мешком под ноги Рэю, прижимая к животу обезображенную руку.
Вопли Рэя превращаются в поток ругательств, для Драко они сливаются в один сплошной шум, похожий на жужжание надоедливой мухи. Ему хорошо. Отрава вампира разливается по телу, словно наркотик, притупляя чувства и одну важную мысль, которая бьется из глубин подсознания. Малфой пытается ухватиться за неё и проигрывает схватку.
Драко очнулся в своей постели. Его трясло, одежда прилипла к телу, влажная, горячая, отвратительная. Кожу покалывало от каждого соприкосновения с простынями. А серый утренний свет, льющийся из окон, обжигал роговицу глаз.
– Это последствия отравления вампирской слюной, – пояснил Рэй, поднося к губам Драко чашку. – Пей.
На вкус жидкость оказалась похожей на сильно разбавленный апельсиновый сок. Проглотив все до последней капли, Малфой спросил:
– Но Бенедикт тоже укусил меня, почему?..
– Он древний вампир. Возможно, он укусил тебя в целях сражения, а не питания. Слюна вампира используется для «заморозки» жертвы. Это своеобразный наркотик. Ты не представляешь, какие деньги за него дают на черном рынке.
– Боюсь представить, откуда у тебя такие познания, – отшутился Малфой. – Тебе еще понадобится кровь?
– С тебя точно хватит на сегодня. Пока ты был без сознания, я заключил сделку с одним магловским патологоанатомом. В доме теперь крови мертвеца больше, чем алкоголя.
– Крови мертвеца?
– Я не хотел говорить при Гермионе, – оправдывался Рэй. – Ты же не рассказал ей?
– Нет. Сегодня собирался.
Он оправдывался, что бросается с головой в каждое новое задание Ордена из-за мести. Это была полуправда.
Ему тяжело было находиться с Гермионой. Ощущать ее хрупкое звенящее счастье, чистую, как утренняя роса, радость, любовь, укрывающую его душу теплыми объятиями. Знать, что пятого июня он покинет ее навсегда и разобьет ей сердце. По утрам, глядя на ее безмятежное лицо во сне, Драко долго размышлял, следует ли ему рассказать правду сейчас или позволить ей жить в счастливом неведении.
– Они будут в безопасности в том месте?
– Не беспокойся, наши агенты во Франции их защитят. А Анхелу мы вернули с семью. Я прошу тебя не исчезать пока. Ты нужен мне здесь.
– Хорошо, Рэй, – вяло пообещал Драко. – Меня беспокоит одна мысль. Я не чувствую эмоции этого вызывателя. И тогда, в схватке, он убил случайного магла, но Грим внутри меня и не пошевелился. Так было и с поддельной Катариной Марлок, но тогда я не придал этому значения. Списал на то, что «подделка» никогда не убивала. Но теперь…
– Твою мать, они нашли способ укрыться от взора Грима! Хотел бы я никогда не быть связан с этим, – в сердцах воскликнул Рэй.
Раздался отдаленный шум внизу, и, как ранее Гермиона, Драко и Рэй, переглянувшись, трансгрессировали. Посреди столовой стоял обнаженный Бенедикт. Собственная нагота ничуть его не смущала.
– После превращения последние часы стираются из памяти, – объяснил он.
– Вместе с одеждой, – пробурчал Драко. – Прикройся, что ли.
Сегодня он насмотрелся на голых мужиков больше, чем за всю жизнь.
Бенедикт его начисто проигнорировал и внимательно слушал рассказ Рэя. Услышав о новообращенном вампире, Бенедикт удрученно произнес:
– Плохая идея, Рэй. Справиться с ним будет сложно, а выпытать сведения еще труднее. Обращенный волшебник – это не захудалый вампир из бывших маглов. Его ментальная защита была сильна еще до обращения, а теперь она усилена превращением. Легилименцией мы ничего не добьемся. Ты использовал мою кровь? Тогда я попробую использовать «право родителя».
– «Право родителя?» Что это? – спросил Малфой.
– Между вампиром и его создателем устанавливается практически родительская связь. В начале обращения она наиболее сильна. Нужно использовать ее, пока его волшебная часть не «проснулась» и не разорвала связь. Рэй, подкинешь мне одежды и литра два донорской крови? Будем испытывать жажду моего «сынка». И перед этим сделай ему три инъекции с мертвой кровью, – буднично приказал Бенедикт.
Благоразумно решив отстранить себя от представления, Малфой отправился досыпать в свою комнату. Он едва успел заснуть, как услышал крики, полные свирепой ненависти. Драко прислушался к эмоциям.
Угрюмая злость Бенедикта.
Инстинктивное отвращение Рэя.
Ни единой эмоции «вызывателя».
Драко хотел было поставить полог тишины, но справедливо решил, что в случае опасности не услышит призыва Рэя или Бенедикта.
Укрывшись одеялом, которое слабо приглушало злобные стоны вампира, Малфой погрузился в тревожное полунаркотическое забытье. Он просыпался и снова засыпал под жуткие крики и стенания, не понимая, где кончаются видения его отравленного мозга и начинается беспросветная реальность.
Драко проснулся окончательно, когда Рэй потряс его за плечо.
– Вставай, мы смогли пробиться в часть памяти, где был блок послабее. Бенедикт остается охранять его.
– Кого? – непонимающе спросил Драко, слепо вглядываясь в лицо Рэю. Яркий утренний свет ослепил его.
– Вампира. Мы отправляемся на один остров в Карибском море. По его словам, там держат Кристиана.
– Мы? Сколько ты не спал, Рэй?
– Не волнуйся, меня поддерживает одно зелье, – раздраженно произнес Рэй. – Мы не можем медлить.
*
– Мисс Грейнджер, я рад, что вы очнулись.
Из молочно-белой дымки выплыло немолодое круглое лицо с крупными чертами. На носу мужчины сидели очки в черепаховой оправе, а за ним блестели большие каре-зеленые глаза, светившиеся каким-то мягким внутренним светом. Красивые глаза, отвлекающие внимание от жиденьких серых волос и заметно оттопыренных ушей.
– Где я? – слова резанули по горлу сухой раздраженной болью.
– Выпейте водички, – участливо произнес мужчина и подал стакан с водой. – Не узнаете меня?
Гермиона приняла стакан, но не притронулась к нему.
– Нет.
– Я доктор Матиас, ваш лечащий врач. А находитесь вы в больнице Святой Анны.
– Что со мной случилось?
– Вы изрезали свои руки осколком зеркала, пытаясь вытравить из себя магию. К счастью, санитар подоспел вовремя. Вы расскажете, откуда взяли осколок?
– Что за бред? Вы в своем уме? Вытравить магию?
– Хорошо, что вы считаете это бредом, – с улыбкой произнес доктор.
– Магию нельзя вытравить через кровь!
Улыбка на лице врача не дрогнула, но взгляд принял особое выражение.
– Мне жаль вас разочаровывать в очередной раз, но магический мир существует лишь внутри вашей головы.
«Я что, попала к маглам?» – Гермиона тщательно рассмотрела врача, отметив деталь, ускользнувшую от ее внимания прежде: вместо лимонной мантии целителей на докторе был слегка помятый белый халат.
– Тогда верните мне мою волшебную палочку, и я вам докажу, что магия существует.
– Памятуя о прошлых случаях, я прихватил вашу палочку.
Гермиона с затаенной улыбкой следила за тем, как доктор выудил из кармана своего белого халата волшебную палочку, некогда принадлежавшую Нарциссе Малфой, и вложил ее в раскрытую ладонь. Почувствовав знакомое прикосновение теплого шершавого дерева, Гермиона позволила себе облегченно вздохнуть и произнесла заклинание.
Никакого эффекта. По телу прокатилась неприятная дрожь.
Нервно сглотнув, Гермиона попыталась снова. И снова.
С каждой новой попыткой паника нарастала. Гермиона начала задыхаться, из горла вырвались какие-то влажные хриплые звуки.
Что они с ней сделали? Как отняли то, что было частью ее? Частью ее сущности?
Окружающий мир, словно экран телевизора, завибрировал помехами, изредка выхватывая отдельные картинки: обеспокоенное лицо доктора, полет стакана в дюйме от его головы, грузные санитары с равнодушными лицами.
Она отчаянно вырывалась, но ее держали, пока доктор Матиас колол ей некое лекарство.
– В прошлые разы не было такой реакции, – сетовал психиатр.
– Что вы сделали со мной? С моей магией? – в отчаянии закричала Гермиона.
– Магии не существует, Гермиона. Но вы, к сожалению, не верите мне. Сейчас я увеличу дозу седативного, вы поспите и восстановитесь.
– Вы создали какую-то иллюзию, поэтому я не могу колдовать!
Ее лицо обжигали злые слезы. Но лекарство постепенно начинало действовать: каждая клеточка наполнялась тяжестью, а сознание заволакивал обманчиво-мягкий туман.
При следующем пробуждении Гермиона обнаружила себя в смирительной рубашке и прикованной к кровати. При попытке пошевелиться послышался голос доктора Матиаса:
– Мне жаль, но это вынужденная мера, пока я не буду убежден, что вы снова не причините себе вред.
Гермиона закрыла глаза, пытаясь отгородиться от назойливого голоса психиатра и придумать дальнейшие действия. Она не знала, как оказалась здесь и когда. И самое страшное – она не могла колдовать. Значит, либо ее враги нашли способ лишить ее способности к магии, либо…
– Гермиона, ответьте мне, – в ее голову вторгся настойчивый голос врача.
– Вы говорите мне, что волшебный мир существует исключительно в моей голове. Представьте мне доказательства моей неправоты. Документы, а лучше свидетелей. Кто я в этом мире? Как жила последние годы? Что вызвало мое психическое расстройство?
– Мне импонирует ваша любознательность и ум. Ваш логический ум – единственная надежда, что когда-нибудь вы сможете жить за пределами нашего заведения. Естественно, с обязательной медикаментозной терапией. Изначально ваши родители привели вас ко мне на прием два года назад. Вы пережили ужасную трагедию: погиб молодой человек, которого вы очень любили.
– Как он погиб?
