Текст книги "Грим (СИ)"
Автор книги: Рerson
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 40 страниц)
– Отражатель сработал! – воскликнул Боб.
Книжный шкаф, не выдержав, качнулся и с силой грохнулся. Мракоборцы застыли.
«Нельзя, чтобы нас видели!» – стремительно пронеслось в голове Гермионы. Реакция, выработанная за прошлый год, сработала мгновенно. Девушка произнесла заклинание еще до того, как шкаф, загораживающий их, упал. Вся рухлядь, валявшаяся на полу, взвилась вверх. Она плотной стеной закрыла Грима и Гермиону от глаз мракоборцев и дала им возможность выскочить из дома.
– Я за ними! – крикнул Боб. – А ты проверь дом!
Гермиона и Драко неслись по грязным переулкам. Трансгрессировать было нельзя, иначе прощай трубка навсегда. А без нее возвращаться им никак было нельзя. Использовать против мракоборца магию – еще одно нельзя.
– Что за отражатель? – задыхаясь от быстрого бега, произнесла Гермиона.
Переулок немного расширился. Слева – закуток между двумя соседними домами, стены которого были щедро разрисованы граффити. Одно из них особенно выделялось: огромная рука, делающая неприличный жест. Под этой надписью стояло две хиленькие скамейки, которые были заняты большой группой байкеров. А точнее, на скамейках покоились привезенные ими ящики с выпивкой. Байкеры что-то крикнули пробегающим магам, но что именно, Гермиона так и не услышала.
– Экспериментальная разработка в Отделе тайн, – ответил Малфой, оглядываясь на байкеров.
«Вот куда пошли деньги за свободу семьи Малфоев!» – подумал Драко, брезгливо пробегая мимо еще одного человека в этом грязном переулке. Мужик мочился, ничуть не стесняясь прохожих.
Гермиона и Драко пробежали еще пару метров. Переулок начал сужаться. Проходу также мешала гора ящиков у стены.
– Грим, я не могу больше.
– Черт! Ну что ты такая слабая?!
Гермиона ничего не сказала, ей сейчас было важно хотя бы отдышаться.
– Он близко, я чувствую. Колдовать нельзя, значит, надо как-то его отвлечь… А потом отобрать трубку. Грейнджер, слушай.
Гермиона повернула к нему лицо, выслушала его предложение, сначала помотала головой в знак отказа.
– Или хочешь сесть с теми пьяницами?
Ничего лучшего, чем придумал Грим, в голову девушке не пришло. Она согласилась.
*
Боб несся по переулкам, ругая себя за то, что слишком любит сидячую работу и хорошо поесть. Теперь все это сказывалось на его скорости. Пускать вперед заклинания он не решался, зная, что здесь есть маглы. Те, кто был в доме цыганки, конечно, могли уже трангрессировать куда-то. Но немалый опыт подсказывал мракоборцу, что без заветной трубки они не уйдут. Хорошо, что он оставил ее Дину.
Он бежал изо всех сил, мельком отметив группу пьяниц, распивающих какую-ту бурду из бутылок, и железные приспособления, на которых ездили маглы. Мракоборец помнил, что они назывались чудным словом «мотоцикл». Помнится, такой был у Сириуса Блэка. Была даже такая версия, что Блэк все еще использует эту железяку, скрываясь от правосудия. Следующим прохожим оказался мужик, застегивающий ремень на брюках. Боб скривился от вони. От этого мужика сильно воняло аммиаком.
Мракоборец уже начал задыхаться. Переулок между тем сужался. Путь толстенькому мракоборцу перегородила одна целующаяся парочка. Боб остановился, переводя дух и раздумывая, как же их обойти.
«Бесстыдники! Ну и райончик», – подумал он, разглядывая открывшуюся в паре метров от него картину.
Парень подхватил девушку, усаживая ее на гору ящиков, сложенных возле стены, рванул на ней плащ. Девушка в отместку обхватила ногами его талию. Он в долгу не остался, впечатал ее в стену, и все это ни на секунду не отрываясь от своей девушки и жадно целуя ее. Походило на то, что внезапный порыв страсти нахлынул на них именно сейчас в этом грязном, вонючем переулке. И они не стали искать лучшего места, чтобы уединиться. А зачем, собственно?
«Нынешняя молодежь! Да если бы моя дочь так себя вела, я бы ее запер дома. И никакая Алохомора не помогла бы».
Боб, отдышавшись, уже хотел последовать дальше, осторожно минуя парочку, но тут он заметил то, что заставило его остановиться. На плаще девушки мелькнула знакомая эмблема факультета Гриффиндор. Эту эмблему бывший пуффендуец знал очень хорошо.
– Гриффиндор? – пораженно воскликнул мракоборец. Мужчина, наконец, оторвался от своей девушки, поворачиваясь к Бобу. В воздух взвился кулак. И затем темнота.
*
Малфой присел на корточки, быстро обшарил карманы мракоборца. Трубки в них не было. Только отражатель, представлявший собой уменьшенную в размере ракетку для тенниса без сетки. Правда, Драко об этом не знал, так как совершенно не разбирался в магловских видах спорта. Малфой быстро сломал отражатель.
– Трубки нет, – констатировал он, повернувшись к Гермионе.
– Значит, она осталась у того, – произнесла девушка, прикасаясь к своей губе. На пальцах появилась кровь. – Грим, неужели надо было настолько вживаться в образ?
«Да, я малость переусердствовал».
– Я перенесу тело, – ответил он.
Гермиона только вздохнула. Ничего лучше того, что придумал Грим, ей в голову не пришло. Это сработало. Перед такой жаркой парочкой мракоборец остановился, а не промчался дальше (да и проход они полностью загородили). И он никак не ожидал, что Грим повернется и врежет ему по лицу. Правда, все чуть не сорвалось, когда Боб заметил эмблему факультета, но настолько удивился, что не успел применить палочку.
«Надо снять мантию от греха подальше», – подумала девушка и тут же ощутила, как холодно в конце октября в одном свитере. Хотя и не в полной мере. В крови было много адреналина от бега, от того, что она скрывается от мракоборцев, и от того, каким способом.
Грим появился через секунд двадцать. Один.
– И что теперь?
– Не знаю, – честно ответил Драко. – Надо или возвратиться в дом Анабель, или ждать, что придет этот или Дин, или Боб. Не помню, кто из них кто.
– Действовать будем по той же схеме? – спросила она, чувствуя, как краснеет. Ничего подобного она еще не изображала. Да и с Роном себя так никогда не вела.
Смущение. Много смущения.
Грим насмешливо посмотрел на нее. Какая же Грейнджер ребенок. Целомудренный ребенок. Боится мужчины как огня. Стесняется, краснеет, нервничает. И от этого становится еще милее.
Гермиона чуть повернула голову в сторону. Взгляд равнодушно скользнул, а затем остановился.
– Хочу еще! – громко произнесла она, притягивая Грима за мантию.
Драко не поворачивал голову, чтобы увидеть приближающегося мракоборца. В момент, когда Гермиона притянула его к себе, он почувствовал новый сгусток эмоций.
Беспокойство, раздражение, гнев, нетерпение.
Напряжение. Это уже чувства Грейнджер.
Она как-то обреченно коснулась губами в районе его щеки. Драко осторожно повернул ее голову, нетерпеливо, но нежно раскрыл ее губы, проникая языком в рот.
На этот раз между ними не было этой показной страсти, быстрых движений, фамильярности, притворства.
Гермиона доверчиво прильнула к его груди, обняла за шею. Драко почувствовал, что она дрожит. От холода или от чего-то другого. Он не знал. Он просто чувствовал ее, тепло ее тела, биение ее сердца. Она была так близко, что Гриму начало казаться, что это в его груди бьется живое сердце, что это его бешеное сердцебиение…
Драко не хотелось останавливать это ощущение, это очень хрупкое доверие, установившееся между ним и Гермионой. Малфой осторожно приобнял девушку за талию, прижимая ближе к себе. Ощущение, что в его груди бьется сердце, стало сильнее. Грим уже давно не чувствовал себя настолько живым.
Он нехотя оторвался от нее, в последний раз прикоснулся языком к нижней губе, ощущая чуть солоноватый вкус. Затем быстро отвернулся от Гермионы, присел на корточки, ощупывая неподвижно лежащего на земле мракоборца.
– Что с ним? – тихо спросила Гермиона.
– Под действием Петрификуса. Невербально и без волшебной палочки, – объяснил он.
– А если бы у него был отражатель? – спросила она.
– Я рискнул. А вот и то, что искали. Трубка. Подержи.
Гермиона взяла в руки маленькую коробочку, внутри что-то перевернулось. Грим тем временем снова исчез и так же быстро вернулся. Протянул девушке руку.
Всего одна секунда, а может, и того меньше, – и они на крыше Астрономической башни.
– Мне надо разобраться с мракоборцами.
– Только пообещай, что ничего плохого им не сделаешь! – тихо произнесла Гермиона.
Грим не ответил и исчез.
*
Гермиона добралась до своей комнаты без приключений. Только Полная леди сделала ей выговор за то, что она шатается по школе в такое позднее время. Но настроение Гермионе это не испортило. Достигнув комнаты, она тут же вытащила из коробки курительную трубку. Внимательно осмотрела. С помощью нехитрых заклинаний она определила все материалы, из которых состояла данная трубка.
Все было изготовлено из лучшего трубочного материала: средиземноморского бриара, а длинный мундштук – из дорогого немецкого эбонита. А так трубка была обыкновенной, никаких магических свойств гриффиндорка не обнаружила.
Странно, что Грим оставил ее у Гермионы. Скорее всего, просто забыл. А это означало, что им придется встретиться снова, хотя бы только для этого.
Гриффиндорка поймала свое отражение в зеркале. Глаза блестят, на лице беспричинная улыбка.
«Глупая! – сказала сама себе Гермиона. – Напридумывала уже. Ничего такого не случилось!»
Но улыбка стала только шире. Ну, не было в Гермионе той циничности, которая позволяла целоваться, обниматься с человеком и при этом совсем ничего к нему не чувствовать.
*
Драко добрался до своей комнаты ужасно усталым. Быстро снял с себя мантию, рубашку, брюки, бросив все на пол. И просто упал на кровать. Стирание памяти и накладывание ложной требовало много сил, времени и нервов. Малфой был как никогда рад закончить со всем этим.
Но сон не шел. В голове неотрывно прокручивался сегодняшний вечер со всеми вытекающими последствиями. Мысли возвращались к Грейнджер.
Драко не мог не признать, что староста была красива, симпатичнее многих своих однокурсниц. Но все это превосходно скрывало клише отличницы и заучки, грязнокровки, боевой подруги Гарри Поттера и законченной гриффиндорки. Все это давало повод любому слизеринцу с неприязнью относиться к Грейнджер.
Но что-то сегодня за собой Малфой не чувствовал никакой неприязни. Совсем наоборот. Ее прикосновения, движения, тепло ее тела возбуждали, они на какое-то время немного заполнили пустоту внутри Грима. Пустоту, возникшую пять месяцев назад.
Или мантия Грима настолько меняет Малфоя, что он чувствует к Грейнджер что-то положительное? Драко не знал.
Но и менять что-либо ему не хотелось. Пусть все остается как было раньше. Без лишних проблем, мыслей, эмоций.
Так легче.
*
Единственным, что ощущал Боб, была боль. Ужасная головная боль. В голове словно взрывали маленькие гранаты. Открыть глаза пока не удавалось. Боб попытался вспомнить вчерашний вечер. Вместе с каждым воспоминанием в голове взрывалась очередная «граната».
Они с Дином отправились в дом убитой цыганки, нашли трубку, потом увидели силуэты каких-то людей. Мракоборцы побежали за ними, но не поймали, лишь увидели вдалеке, как те растворились в воздухе. А потом вроде бы встретили компанию каких-то маглов. Дальше воспоминания обрывались.
Боб открыл глаза. На стене перед ним был какой-то рисунок. Сфокусировавшись, увидел: рука с вытянутым средним пальцем. Боб скосил глаза вниз. На соседней скамейке мирно храпел Дин, сжимая, как дети сжимают ночью игрушку, пустую бутылку. Внизу, рядом со скамейкой, лежала еще дюжина пустых бутылок.
Боб попытался встать, но тут же остановил попытку. Подумал, что головой сейчас лучше не шевелить. Под спиной лежало что-то очень мешающее. Мракоборец осторожно вытащил эту вещь.
– Черт! – простонал он.
В протянутой руке был сломанный отражатель.
========== 11 глава. It’s Fear ==========
It’s the fear,
The fear of the dark
Is growing inside of me
That one day will come to life
Have to save, to save my beloved,
There is no escape
Because my fate is horror and doom
Hold down your head now,
Just let me pass by
Don’t feed my fear,
If you don’t want it out
Это страх,
Страх темноты,
Растущий во мне,
Который однажды войдёт в мою жизнь.
Нужно спасти, спасти любимого.
Но выхода нет,
Ведь моя судьба – тревога и ужас.
Держи себя под контролем,
Просто позволь мне уйти.
Не давай пищи моему страху,
Иначе он вырвется на свободу.
Within Temptation – It’s the Fear
– Мисс Грейнджер, я, конечно, понимаю, что вы будете, как и остальные, веселиться на вечеринке в честь Хэллоуина. Но я очень надеюсь на вашу помощь как старосты. Следить за порядком, за тем, чтобы ученики ничего не подливали в тыквенный сок, ну, вы понимаете, – профессор Морисон ехидно улыбнулся, словно точно знал, кто и что подольет в тыквенный сок.
– Хорошо, профессор, – произнесла Гермиона не очень весело.
Значит, теперь поход на вечеринку будет для нее обязательным. Не удастся остаться в комнате и никуда не пойти, сославшись на отсутствие настроения. Наверное, впервые Гермиона пожалела, что она староста школы.
Вот уже около пяти дней она была во власти непонятной апатии. Ей ничего не хотелось, все окружающее, казалось, было в тусклом свете. Гермиона не понимала, что с ней. Да еще и эта странная боязнь потерять трубку. Гриффиндорка не могла хранить трубку в комнате. Девушку тут же охватывало беспокойство. Ей начинало казаться, что трубку вот-вот украдут, что кто-то заберет ее из комнаты старосты, что вор уже в Хогвартсе.
Только когда Гермиона знала, что драгоценная коробочка в ее сумке, она успокаивалась.
«Когда же Грим за ней уже явится?» – думала гриффиндорка.
Она не видела его уже около пяти дней, с вечера побега от мракоборцев. Гермиона думала, что он явится на следующий день. Но проходили дни, а кристалл все не светился. Первой же вызывать Грима гриффиндорке не хотелось. Она отлично помнила, как они расстались в прошлый раз и что этому предшествовало. И делать первой шаг ей совсем не хотелось.
Выходя из кабинета Трансфигурации, девушка не заметила пробегающего мимо Джимми Пикса. Открытая сумка (из-за большого количества толстенных книг она не закрывалась) выпала из рук старосты, а книги, свитки и перья рассыпались по полу.
– Ой, Гермиона, извини! – виновато произнес Джимми Пикс, помогая девушке собрать разбросанные на полу вещи. – Трубка? Ты что, куришь? – глаза загонщика гриффидорской команды по квиддичу округлились до размеров галлеона.
– Это подарок моему отцу на именины, – соврала гриффиндорка, выхватывая коробочку и трубку из рук Пикса. – Джимми, куда ты так спешил?
– В Больничное крыло. Рон упал с метлы.
Гермиона побледнела и уже вместе с Пиксом летела по коридорам, чуть не сбивая проходящих мимо учеников. У входа в Больничное крыло столпилась почти вся команда Гриффиндора по квиддичу. Игроки были в грязных, насквозь промокших мантиях. Вокруг них на полу образовалась большая лужа.
– Гарри, Джинни! – произнесла Гермиона, подходя к друзьям. – Расскажите мне, как все случилось, а то от Пикса не добьешься ни одного вразумительного слова.
– Мадам Помфри нас не пустила, – произнесла Джинни с белым как мел лицом. – Даже меня, члена семьи. Сказала, чтобы мы не мешали ей.
Джинни замолчала, пытаясь сдержать слезы.
– Джинни, все будет хорошо, – произнес Гарри, успокаивающе обнимая девушку. – Мадам Помфри прекрасный целитель, сколько раз она меня латала. Я уже и не сосчитаю. А у Рона, скорее всего, только переломы, это не проклятие какое-то…
Джинни молча уткнулась гриффиндорцу в плечо.
– В общем, я даже не понял, как все произошло, – произнес Гарри, обращаясь уже к Гермионе. – Начался дождь, и я дал знак, что пора заканчивать тренировку. Не хотел, чтобы команда простудилась перед матчем с Когтевраном. Все нормально приземлились, а у Рона, я даже не знаю, или что-то с метлой случилось, или дождь помешал… Мы с Кутом не поспели его подхватить. Хорошо, Джинни увидела и смогла притормозить падение с помощью парочки заклинаний.
Друзья замолчали. Гарри успокаивал Джинни, остальные члены команды еле слышно переговаривались.
– Рон! Как вы позволили, чтобы он упал? – воскликнула Лаванда, на всех парах мчащаяся к Больничному крылу. Лицо заплаканное, тушь растеклась, да и весь вид девушки выражал крайнее страдание.
– Лаванда, все нормально. Его сейчас осматривает мадам Помфри, – произнесла Демельза Робинс.
– А что эта тут делает? – воскликнула Лаванда, указывая пальцем на Гермиону.
– А вот это тебя не касается, – ответила староста.
– Я хочу, чтобы она ушла! Она не имеет права здесь находиться. Это я его девушка, а не она! – кричала Лаванда. – Катись отсюда! Ты не нужна Рону.
На Лаванду зашикали, требуя тишины, но девушка не успокаивалась, только начинала кричать громче. Наконец, Гермиона не выдержала.
– Я лучше пойду, а то эта припадочная просто так не успокоится, – громко произнесла староста, обращаясь к Гарри и Джинни. – Держите меня в курсе дела.
Лаванда еще долго кричала ей вслед, что она сама припадочная.
*
– Эх, ну и угораздило тебя попасть в Больничное крыло перед самим Хэллоуином, – произнес Гарри.
– Да уж, – невесело признал Рон.
Рон находился в Больничном крыле уже больше суток. Мадам Помфри поставила диагноз: перелом правой ноги, ушиб ребер и сотрясение мозга. Она нещадно поила Рона всякими горькими зельями, чтобы скорее срослись переломы, обмотала всего бинтами. И к тому же сказала, что провести в больнице ему придется по крайней мере неделю. Так что ни о каких вечеринках речи не могло идти.
– Я смотрю, тебя тут не забывают! – присвистнул Гарри, оглядывая внушительного вида гору сладостей на тумбочке. – Тебя все наши уже навестили.
– Ага. Почти, – невесело произнес Рон.
– Гермиона вчера сюда приходила, – как бы невзначай сказал Гарри.
– Да? – Рон тут же оживился.
– Как узнала, сразу примчалась. Вся бледная, как Джинни. А потом пришла Лаванда, начала истерить, что это она твоя девушка, а не Гермиона. В общем, как обычно. Тогда Гермиона и ушла, чтобы твоя Лав-Лав успокоилась и нас всех не выгнала мадам Помфри.
– Как же Лаванда меня достала! – в сердцах произнес Рон.
– И ты опять не можешь с ней расстаться, – процедил Гарри. – Не хватает духу, как и на шестом курсе.
– Гарри, ты понимаешь… Блин, была бы такая книга: «Как расстаться с девушкой без слез и соплей». Я бы ее за любую цену купил.
– А так ты не можешь, да? – недовольным тоном спросил Гарри. – Помирился бы, наконец, с Гермионой… Она скрытная стала. Все в себе прячет. Я чувствую, как ей тяжело… А она ведь молчит, да и пропадает куда-то иногда.
– Я видел, как она возвращалась откуда-то около полуночи. Может, она с кем-то встречается?
– Не знаю. Если бы это был кто-то из гриффиндорцев, мы бы уже знали. Слизерин отпадает сразу, это без вариантов. Пуффендуй и Когтевран. Ну, здесь не знаю.
– Вроде бы с этих факультетов вокруг нее никто не крутился, – подтвердил Рон. – Нет, надо все-таки что-то делать с Лавандой.
Гриффиндорец тяжело вздохнул.
– Ладно, Рон, мне пора, – произнес Гарри, глядя на часы. – Ты там подумай о том, чтобы хотя бы просто помириться с Гермионой. Я уже устал разрываться между вами.
*
До начала праздника в честь Хэллоуина оставалось около двух часов. На вечеринку, которая длится до полуночи, допускались ученики начиная с четвертого курса. Ученики первого, второго и третьего курса праздновали День всех святых в гостиных факультетов. Следующий день был учебным, так что праздновать младшим курсам разрешалось до половины одиннадцатого вечера.
Сейчас же коридоры Хогвартса были пусты. Все наряжались, гримировались, в общем, готовились к празднованию. Профессор Флитвик украшал Большой зал, в который пока никого не пускали. В этом году преподаватели посовещались и решили, что надо сделать ученикам праздник. Дети, пережившие так много, заслуживали положительных эмоций. Конечно же, ученики были полностью с ними согласны. Магазины в Хогсмиде брали приступом, все карнавальные костюмы были проданы за считанные дни. Каждый хотел выделиться, удивить всех. И все держали свои костюмы в секрете.
Гермиона долго не могла придумать, что же надеть. И потому дождалась того, что все карнавальные костюмы разобрали. Сначала она и не думала идти на вечеринку, но Джинни и профессор Морисон были более чем убедительны. Выручила гриффиндорку все та же Джинни. У нее было два костюма, так как сначала она хотела одеться по-другому, но потом решила надеть костюм в одной тематике с Гарри.
Ее запасным костюмом был наряд секси-медсестры в очень коротеньком белом халатике. Комплект дополняли красные чулки, пояс и колпак. Сначала Гермиона категорически отказалась надевать его, на что Джинни резонно спросила: «Пойдешь в школьной мантии? Или будешь пугать всех фирменным свитером Уизли с буквами «Г.Г.»?» Делать было нечего. Купить или найти другой костюм не представляло никакой возможности. Гриффиндорка его чуточку подправила. Добавила кровавых брызг и след от пули в области сердца. Так этот наряд становился подходящим по стилю для празднования Хэллоуина.
Гермиона взглянула на часы. До прихода Джинни и Гарри оставалось не так много времени. А еще надо было успеть принять душ, высушить волосы и сделать кучу разных мелочей. Все это на предельной скорости.
И тут девушка заметила, как на столе засветился кристалл. Свет становился ярче с каждой секундой.
«Я что ему, собачка – бегать по каждому зову?» – зло подумала Гермиона, входя в душ.
Она злилась на себя, на свои глупые мысли и глупые надежды. На то, что постоянно вспоминает прошлую встречу с Гримом. Злилась, что он так долго не приходил и не забирал у нее эту трубку, из-за которой у нее появился непонятный бзик. Мысли сменялись одна другой, но все они крутились вокруг Грима.
На этот раз струи воды не успокаивали ее. Не уносили с собой плохие мысли, не приносили облегчения.
«Интересно, он все еще ждет меня? Нет. Наверняка уже ему надоело, и он свалил куда-нибудь. Как обычно», – пронеслось в голове Гермионы. Она выключила воду и потянулась за полотенцем, пытаясь достать его из-за шторки, закрывающей душевую кабинку. На вешалке его не оказалось.
– Полотенце ищешь? – произнес мужской голос.
От неожиданности Гермиона рванула на себя шторку вместе с палкой, пытаясь прикрыться.
– Грим! Ты больной? Что ты… что ты здесь делаешь? – воскликнула Гермиона.
Мужчина рассмеялся, рассматривая мокрую девушку, закрывающуюся ужасной шторкой в мелкий цветочек.
– Ну, ты ко мне не пришла. Поэтому я решил прийти к тебе.
– В ванную?
– Ты ведь здесь. Знаешь, больше всего опасался, что ты будешь петь в душе. Но, слава Богу, пронесло. Это радует.
Гермиона поперхнулась.
– Сколько же ты здесь стоишь?
– Достаточное время. Мне даже жарко стало.
Мантия Грима была расстегнута, только застежка на капюшоне оставалась нетронутой. Из-под мантии выглядывал черный джемпер.
– ТЫ! Пошел отсюда! Извращенец!
– Я уже стал извращенцем? – протянул Грим. – А я думал, ты поблагодаришь меня за то, что я принес полотенце. Ты ведь оставила его на кровати, а я как доброй души человек…
– Грим, я не буду повторять!
– А что ты мне сделаешь без палочки? – испуганным голосом поинтересовался он. – У-у-у, мне так страшно! Убьешь меня палкой от этой страшной шторки? Но тогда прикрываться тебе станет нечем.
– ГРИМ!
Он рассмеялся, положил на вешалку полотенце и вышел.
Гермиона проследила за тем, чтобы дверь плотно закрылась, и только тогда позволила себе выпустить из рук шторку.
«Мерлин! Это же надо было забыть полотенце, халат и шлепанцы! А все из-за этого проклятого кристалла, сбил меня с мыслей!» – негодовала девушка, пытаясь получше завернуться в полотенце.
Гермиона вышла из душа с некоторой опаской и надеждой на то, что Грим уже куда-нибудь трансгрессировал. Надежды не оправдались.
– Я пришел за трубкой, – произнес Грим, внимательно осматривая Грейнджер.
Гермиона поежилась. По сравнению с ванной в комнате было прохладно. Тем более в одном полотенце и босиком. Она быстро пробежалась по ковру к столу, какое-то время искала в ящике маленькую коробку.
Найдя ее, Гермиона повернулась и тут же оказалась лицом к лицу с Гримом.
– Вот, – правой рукой протянула ему коробку, левой попыталась подтянуть сползающее полотенце.
– Почему ты не пришла?
– Я что, как собачка должна подчиняться тебе? Ты позвал, и я должна бежать сломя голову и нести трубку в зубах?
– По-моему, это ты напрашивалась следовать со мной в тот бар, к цыганке, – заметил Грим, улыбаясь. Гермиона молчала, наблюдая, как у него от улыбки появляются ямочки на щеках. Почему-то ей это ужасно нравилось.
– Лови полотенце!
Гермиона тут же подтянула полотенце. Успела вовремя.
– Жаль, что я это сказал, – произнес Грим разочарованно. – Интересно взглянуть на тебя без него. Ты ведь понимаешь, что я легко мог стянуть его с тебя все это время?
– Что? Да ты… ты… – Гермиона никак не могла подобрать нужных слов.
– Да, это я! – согласился Грим и растворился в воздухе.
*
Рон остался в Больничном крыле один. Мадам Помфри, убедившись, что он принял все необходимые лекарства, отправилась отдыхать в свою спальню. Перед этим она рассказала Рону о потрясающем убранстве Большого зала, о самых разных костюмах учеников. Гриффиндорец все это слушал, вздыхая. Ему очень хотелось побывать на вечеринке.
Это было неприятное чувство. Вся школа веселится, танцует, отмечает Хэллоуин. А ты даже не можешь встать с кровати, не то чтобы сделать танцевальное па.
«Это ж надо было получить травму перед самым праздником и игрой к тому же. Хотя главное сейчас – прийти в форму до матча. У нас нет замены голкипера», – думал Рон.
В разгар праздника к нему пришли Гарри и Джинни, принесли сладости и ворох новостей про остальных гриффиндорцев. Джинни в самых ярких красках описала наряды школьников и особенно Луны Лавгуд. Судя по всему, там было, на что посмотреть и чему удивиться.
– У Симуса был фотоаппарат. В общем, потом принесем тебе фотографии, и ты всех увидишь! – заверил Гарри. – Нет, ну, Луну надо видеть. Меня ее костюм поверг в шок. А я уж думал, что ей больше не удастся меня удивить.
– Ладно, мы пойдем. Мы к тебе тут заскочили, чтобы ты не скучал. И, конечно же, хотели показать тебе наши костюмы. Чтобы ты по достоинству оценил нас, братец! – сказала Джинни.
– Не хотел бы вас встретить в темном переулке, – произнес Рон, улыбаясь. – А ведь наряд ваш уж очень с намеком.
Джинни и Гарри только рассмеялись.
Рон же снова остался один. Минуты текли медленно, словно кто-то заколдовал время, чтобы оно ползло еле-еле. Наверное, это такой закон жизни. Самые радостные моменты пролетают незаметно, ты даже не успеваешь запомнить всех подробностей. А так хочется сохранить их до мельчайших деталей.
А неприятные моменты, как назло, длятся слишком долго. Да и врезаются в память во всех подробностях, которые почему-то очень долго не забываются.
Закон времени. А может, и закон подлости.
Рон не знал, сколько времени уже прошло. Минуты, часы, дни. В темноте циферблат часов на стене не разглядеть. И тут гриффиндорцу почудился какой-то шорох. Он отчетливо прозвучал в тишине лазарета. Затем все стихло.
«Наверное, ветер», – мелькнуло в голове.
Через какой-то промежуток времени раздался еще один шорох.
Рон нашарил на тумбочке волшебную палочку.
– Люмос! – произнес он.
Дрожащий огонек на конце волшебной палочки осветил пол возле кровати гриффиндорца. Трое пауков поспешно убегали от света. Это их мохнатые лапки произносили тихий шорох.
– Фу! Мерзость какая! – произнес Рон. Его взгляд остекленел. Огонек на волшебной палочке осветил остальную часть лазарета.
Больничное крыло просто кишело пауками. Они были везде. На стенах, полу, кроватях, тумбочках, лампах и шкафах с лекарствами. Большие и маленькие, все они медленно шевелили лапками, направляясь к кровати Рона. К единственному месту, незанятому островку в паучьем море.
Лицо Рона помертвело от ужаса. Он потерял дар речи. Попытался что-то произнести, но ничего кроме хрипа не вырвалось из его пересохшего горла. Больше всего на свете он боялся пауков, ненавидел их всеми фибрами души, даже один их вид в иллюстрациях переносил с трудом. После того похода в Запретный лес на втором курсе ему еще долго снились кошмары о том, что вся его комната наполняется пауками, которые лезут к нему.
Сейчас же это был не сон. Рон попытался ущипнуть себя за руку. Больно.
«Не сон», – отчаянно мелькнуло в голове.
А реальность между тем становилась страшнее тех детских кошмаров. Откуда-то стали появляться новые пауки. Но не те малютки, что были вначале. Огромные мохнатые пауки, восьмиглазые, восьминогие – акромантулы. Их было не меньше дюжины. Они неспешно пробирались к Рону, наступая на своих меньших собратьев. Раздавался отвратительный треск, когда они раздавливали меньших пауков.
– Остолбеней! – тонким голосом крикнул Рон. Луч толкнул одного акромантула в грудь. Но паук не перестал двигаться, заклинание ему ничего не сделало.
– Остолбеней! Остолбеней! – кричал Рон. Заклинания осветили лазарет, попадали в пауков, сталкивались между собой, попадали в стены. Но пауки продолжали двигаться.
– Инпедимента! – отчаявшись, воскликнул гриффиндорец. Луч попал приближающемуся акромантулу точно в голову. Но паук лишь отвратительно лязгнул челюстями.
«Мерлин! Да что же это такое!»
Огромный акромантул, наконец, достиг кровати. Рон почувствовал, как ему на ноги оседает огромная тяжесть. Мохнатые лапы придавили грудь. Паук приблизил к лицу Рона свою уродливую со жвалами голову. Челюсти громко лязгнули.
Цок, цок – клацали жвалы по всему лазарету.
– Хочешь жить, маг? – клацнули челюсти.
Рон закивал головой.
– Так хочешь? Или нет? – слова с трудом можно было различить из отвратительного лязганья.
– Да!
– Да, это хорошо. Тогда я не отдам тебя своим детям. Скажи, где камень?
– Какой еще камень? – не понял Рон.
Лязганье стало недовольным. Пауки словно негодовали, что человек их не понимает.
– Камень! Камень! Маленький камень! – удалось разобрать Рону.
Тяжесть акромантула не давала дышать. Новые пауки обступили кровать и пытались залезть на нее. Рон уже почти обезумел. Он ничего не мог понять. Везде были челюсти, жвалы, мохнатые лапы. Голова у Рона просто раскалывалась.
«Последнее средство!» – подумал он.
– Авада Кедавра! – крикнул он. Зеленый луч поразил говорящего с Роном паука в самые челюсти, из которых все еще раздавался лязг.
Зеленый свет разросся до пределов всего лазарета, освещая сотни, а то и тысячи пауков.
Тяжесть на груди стала нетерпимой.
*
Рон закричал и очнулся.
– А-а-а! – закричал он, размахивая руками.
На груди у него никого не было. Акромантул исчез. В лазарете появился огонек.
– Мистер Уизли, успокойтесь! – крикнула мадам Помфри, подбегая к нему в одном халате. – Это просто сон. Слышите? Да у вас жар. Смотрите, какой лоб горячий. И вы весь взмокли. Не переживайте, такое бывает. После ваших травм вполне может подняться температура, хотя я и давала вам зелье.
