Текст книги "История Мариан (СИ)"

Автор книги: Rana1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Я скажу Халдиру, что Мариан сдержала своё слово – она осталась верна ему.

Мариан устало прикрыла глаза. Я подумал, что она уходит, и мягко встряхнул её. Она распахнула глаза и слабо засмеялась.

– Ты заноза в заднице, Румил, – пошутила она. – И ты для меня слишком молод – люди думают, что я ужасно развратна.

Потом она пыталась вернуть мне кольцо, которое было на её пальце – кольцо моей бабушки. Она не смогла его снять потому, что ослабела, или оно само просто не желало покидать её – не знаю, но предпочту последнее. Я отказался забрать кольцо. Она закатила глаза.

– Зачем оно мне на глубине шесть футов под землёй?

– Мариан, это подарок. Ты – часть нашей семьи, и я не возьму его.

Потом она вдруг стала чересчур серьёзной.

– Знаешь, я люблю тебя.

– Конечно, ведь я неотразим, – пошутил в ответ я, но она уже не слышала меня.

Я взял её морщинистую руку и поцеловал. Мне показалось, что кольцо сверкнуло – из-за слёз я не смог разобрать. Как бы то ни было, никто не в силах предвидеть, куда нас уведёт любовь, или в какие путешествия отправилась Мариан. Даже мудрейшим неведомо, куда уходят смертные после их слишком быстротечной жизни.

Теперь вы знаете историю Мариан, но моя ещё не закончена.

Я задержался гораздо дольше, чем предполагал. Метентауронд покинут, за исключением нескольких смотрителей. Наше Братство и последующие братства добились очень многого. Я вернулся туда спустя сто сорок четыре года со дня ухода Халдира только для того, чтобы оставить эту тетрадь и попрощаться с моей Мариан. Мне очень не хватает её компании.

Она покоится в пещерах под меллорном Халдира, на её могиле вечно цветёт симбелин. Мне неведомо, откуда он появился, ибо симбелин в Арде давно уже никто не видел. Я принёс для неё белые цветы из сада Халдира. Если бы он был здесь, он поступил бы так же.

Воистину, что мы любим и как выражаем свою любовь, касается всех. Для Мариан любовь к моему брату, к её обязанностям, Метентауронду и тому, что он дал Людям, соединила в себе чувства и верность и стала одной великой Любовью. Она обратила свою печаль и любовь к Халдиру на защиту и заботу о Метентауронде и Братстве, как львица защищает своих котят. Ничто не могло остановить её. Эльфы снабдили её инструментами, а она нашла в себе силы правильно их применить во благо Арды и своих родичей. Она не просто попыталась, она достигла результатов – этого от неё ожидал Халдир, и она этого добилась. Она была бы счастлива увидеть, как всё изменилось, и без сомнений поняла: Халдир гордится ею.

Скоро я расскажу об этом Халдиру и Орофину. Люди наконец вспомнили: обладая силами изменить свой мир, они могут построить и своё благоденствие. Воздух стал чистым и свежим. Здания живут и дышат, соединяя в себе растительный и животный мир самым впечатляющим и в то же время обманчиво простым образом. Люди создают новые и любопытные вещи, но они не приносят земле вреда. Их энергия и находчивость никогда не перестанут удивлять меня. Теперь Арда и в самом деле исцеляется. Несмотря на это, появились и новые болезни. Печально, но кажется, по-другому у людей не бывает.

Такими вестями я надеюсь утешить если не сердце, то разум Халдира. Его любовь к Арде и к Мариан не ослабела со временем. И конечно, по вечерам в нашем доме будут собираться гости, чтобы послушать истории Румила об Арде. Некоторые я уже сочинил. Без сомнений, я получу бесчисленные приглашения на обед, возможно, даже в дома Элронда, или Келеборна, или… в общем, возможности безграничны. На протяжении многих лет я стану источником захватывающих историй у уютного камина. А это привлечёт внимание многих прелестных эльфиек. При случае я попрошу присоединиться Линдира – он великолепный рассказчик, довольно любезный и, к счастью, женат.

Я ухожу. Но перед этим я должен использовать последнюю возможность кое-что уточнить.

Во-первых, палантир – это не секретное оружие, созданное для уничтожения расы Людей Эльфами, жаждущими мести за Арду. Сей факт становится ещё более смехотворным благодаря утверждению, что палантир – творение дьявола, хотя это ближе к истине. Сначала Дитер, а затем учёные, изучавшие его, медленно сходили с ума либо стали жертвами странных несчастных случаев. После этого правительство решило уничтожить палантир. Но было ли это сделано? Мне про то неведомо. Никто не слышал о его местонахождении уже больше века. Палантир стал мифом.

Весной, когда ушли мои родичи, на побережье Калифорнии не приземлялись инопланетяне и не проводились секретные военные учения. Ни Китай, ни Корея не атаковали западное побережье, и не было второго пришествия сына божьего на корабле.

Вот. Здесь история заканчивается. Теперь я готов вернуться в Валинор. Я не строил и не покупал себе корабль, но приметил один довольно хороший в Саусалито. Я намерен проверить теорию Халдира о том, что позаимствованные корабли не проходят на Запад. В конце концов, Халдир не всегда прав.

Я прощаюсь с вами. Эта история останется единственным воспоминанием обо мне, за исключением разве что сказок у костра, или в книгах других авторов, или в этой сети ваших компьютеров и гаджетов. Арда в ваших руках, Дети Илуватара; да будет ваш путь осиян солнечным светом. Что до меня, то пусть Манвэ наполнит ветром мои паруса, а звёзды укажут дорогу к дому.

========== Глава 39. Эпилог. ==========

Близился к вечеру третий день, а споры всё не утихали. Прохладные тени массивных, но одновременно утончённых белых мраморных колонн Кольца Судеб становились длиннее: Анор отмечал неумолимое течение дня даже здесь, в кажущемся безвременье Амана. На Ойолоссе, самой высокой башне белого пика Таникветиль, лёгкие облака превращались в оранжевые на фоне неба цвета морской волны и лаванды. Ульмо вздохнул. Он редко присутствовал на Советах Валар, если только не обсуждались великие дела. Прибыл он по просьбе Манвэ, ибо это он услышал шёпот смертного Дитя Земли через воды, даже раньше, чем её фэа попало в Чертоги Ожидания Мандоса; более того, раньше, чем Ниэнна стала оплакивать печаль бессмертного Дитя Амана. Ульмо снова тихо вздохнул и улыбнулся Варде, которая обратила на него свой сияющий взор. Земля, подумал он – по крайней мере, моря, в которых он планировал быть – готовилась встретить восход солнца, спины дельфинов поблёскивали бы в свете нового утра, и он хотел быть с ними. Совет так и не пришёл к решению.

– Вход в Валинор запрещён для смертных, с хрондо или без него, – повторила Йаванна.

– Я её призвал, и дух её явился быстро и с радостью. Однако она не пребывает ни в Чертогах Перворождённых, ни Младших Детей, но в некой обители между ними, о существовании которой я даже не подозревал, – возвысил голос Мандос. – Она самая стойкая и нетерпеливая. Она с глубочайшим уважением настаивает, чтобы ей позволили жить в Валиноре, что её место рядом с тем, кто единственный из всех эльфов в Благословенном Краю живёт в печали.

– Не забывайте о высокомерии Нуменорцев, – спорил Оромэ. – Хотя их судьба определена Илуватаром вне границ этого мира, они отказались от этого дара и требовали бессмертия, заявляли, что их нога ступит на белые пески этих заповедных берегов. За это они сражались против нас и были повержены. Почему эта смертная требует от нас судьбы, в которой отказано её предкам, внимавшим отравляющему шепоту Моргота?

– Она не требует, она просит, – заявил Ульмо. – И не забывайте, что она ведёт происхождение от Верных Нуменорцев, которые спаслись в Средиземье с Семью Камнями, а не от тех, кто поднял на нас оружие. Она просит бессмертия ради одного из Детей Амана, чьё горе простирается над морями, как шторм, посланный Манвэ. – Он кивнул Главе совета в знак уважения.

– Это не просто женщина, – говорила Ниэнна. – Ослабленная сквозь Эпохи, линия Арвен не прервана. Она сохранилась в фэа этой женщины и её детей. Это было давно предсказано, не так ли? В её жилах течёт кровь Эльдар.

– Свою судьбу может выбирать только дитя Эльфа и Человека, – заявила Йаванна. – Тем не менее, мне жаль её. При жизни она показала себя другом леса. Я не хочу оставлять её в неопределённости.

– Разве её не приняли в семью этого эльфа? Её хрондо до сих пор носит знак – кольцо, которое ей подарено, – произнесла Ниэнна. – Не с неё ли началось исцеление Арды? Разве эти факты не имеют значения?

– Аулэ, что ты скажешь? – спросил Манвэ Вала, который большую часть Совета хранил молчание, который часто просил совета других, но сам говорил, только если попросят.

– Это метание между Чертогами Мандоса… – медленно начал он.

– Не метание, друг мой, а длительное присутствие там по огромной воле её фэа, – поправил Мандос, усмехнувшись. Аулэ поёрзал в кресле.

– Это присутствие – нечто новое и невероятное. Нам об этом неизвестно, а потому мы не властны решать её судьбу.

– Судьбы смертных нам неведомы, – согласился Манвэ и встал. – Хотя наша музыка и всё, что творится за пределами нашей Обители, подвластно Илуватару. Это в самом деле нечто новое, решать здесь не в моей власти. Решение может быть принято лишь самим Илуватаром. Спросим Его.

Совет завершился. Валар одновременно встали и выразили благоговейное согласие Манвэ. На их долгой памяти еще не случалось, чтобы Манвэ предложил обратиться к Отцу всего сущего.

Анор отправился на Восток, и звёзды Варды ярко сияли на небесных просторах. В Валиноре наступила ночь, и все его обитатели отдыхали. Все, кроме одного, от которого отдых снова ускользал. Ниэнна проливала за него слёзы и искала утешения, которое мог принести ему новый день.

***

Халдир любил море. Оно было дорого ему, как и любому эльфу, вернувшемуся в Валинор. Однако море не заполняло все его существо, как это было с Кирдэном и его моряками. Тем не менее, Халдир решил стать капитаном.

В Амане меллорны не росли. Зато были другие, более величественные и прекрасные деревья. Леса манили Халдира, здесь он чувствовал себя как дома, но не мог обрести покой. Стоило лишь постоять под деревьями, увидеть, как сквозь их крону на землю падают лучи солнца, прогуляться в тишине или вспомнить Тар-Каранон – и перед глазами вставал образ Мариан. Невозможно прогнать тоску по ней, когда рядом леса или просто воспоминания о них. Только суровое море в те моменты, когда требовалась полная концентрация, чтобы спасти от опасности корабль и команду (а море дарило такие моменты с поразительной частотой), могло ненадолго стереть Мариан из его мыслей.

Потому он и принял предложение Кирдэна исследовать необъятные моря вокруг Амана. Уходя в плавание, он отсутствовал по несколько месяцев, чем вызывал недовольство друзей, брата Орофина и крестницы Аннавен. Когда море было спокойным, он часто думал об этом милом ребёнке и улыбался. В последнее время она занимала его сердце и мысли иногда даже больше, чем память о Мариан. Этого Халдир не мог допустить.

Она стала его спасением, вернула его из глубин отчаяния. Она дарила Халдиру радость с того момента, когда он взял её, ещё младенца, на руки. Ему предложили стать её крёстным отцом. Для кареглазой шатенки, высунувшей свою крошечную ручку из пелёнок и схватившей его палец с удивительной силой, он стал дядей Халдиром.

Аннавен научилась ползать, потом ходить, завоёвывая всё больше и больше места в холодном сердце Халдира, пока оно полностью не растаяло от любви к дочери его друзей. Он сделает для неё всё. Она единственная в Амане делала его счастливым. Когда его корабль был в гавани, Халдир всегда навещал Аннавен и приносил ей ракушки, жемчужины и другие дары моря. Она принимала его подарки, игры и любовь с невинным восторгом, вызванным его присутствием, а не подарками, которые он прятал в плаще и заставлял искать. Он летел к ней, как на крыльях, и расстраивался, когда приходило время возвращаться на корабль под крики «Не уходи, дядя Халдир!» Тогда к нему возвращались воспоминания и пустота.

Эта тесная связь крёстного и крестницы таила в себе много неожиданностей. К ужасу Халдира, во время одного такого визита, когда Аннавен исполнилось 16, он заметил, что она стала меньше походить на своего отца и выглядит так, как выглядела бы Мариан в юности. Со временем сходство стало ещё более заметным. Халдир мысленно отругал себя. Стоило ей сделать какое-то движение или засмеяться определённым образом, и он сразу вспоминал Мариан. Прошло почти 70 лет с тех пор, как он покинул её. Она уже умерла. Он никогда не забудет скалу под кипарисами, её лицо и слова любви. Похоже, Валары решили не дать ему угаснуть от печали.

Аннавен же была смущена. Она смущалась большую часть своей жизни, поэтому это чувство не было для неё необычным. Однако ей приходилось нелегко. Ей уже исполнилось шестнадцать. Большинство её друзей уже определили своё избранное имя. Конечно же, ей имён не назвали – они предназначались только для семьи. Многим из них было тогда девять лет. Родители Аннавен не сказали ей, сколько лет было им, когда они выбрали себе имена. По их взглядам Аннавен поняла, что они не ждали так долго, как она. Они лишь сказали, что верный ответ придёт, когда она будет готова. Примером для неё был дядя, которого она безмерно уважала и любила. Она понимала: не очень-то мудро сравнивать себя с другими, но ничего не могла с этим поделать. Халдир выбрал имя, когда ему было десять.

Откуда она об этом знала? Он ей не говорил. Где-то в подсознании вертелась мысль, что это правда; ей известно избранное имя Халдира, но, как она ни старалась, вспомнить она не могла. Такие мысли посещали её довольно часто и почти всегда были сосредоточены на её дяде. Иногда там появлялась её мать или другой эльф. Именно они были причиной смущения Аннавен; она предпочитала их не обсуждать.

В детстве это её не заботило. Да и с чего бы? Откуда ей было знать, что невинные замечания заставят её мать смотреть на неё с беспокойством или расстроят Халдира? Конечно, дядя Халдир никогда не говорил, что расстроен. Он очень старался этого не показывать, но она всё видела.

Как в тот вечер дома после ужина. Ей было пять лет. На небосклоне сияли прекрасные звёзды. Она дёргала Халдира за руку, пока он не вышел с ней на улицу.

– Вот! – с волнением показала она. – Это твой любимый Орион. Он с мечом на поясе и охраняет Аман. Разве он не великолепен?

Великолепный – это её любимое новое слово. На самом деле она считала, что дядя Халдир выглядит выше и великолепнее, чем яркое скопление звёзд, на которое она показывала.

Она ждала, надеялась, что он улыбнётся. Вместо этого на мгновение его лицо стало печальным. Потом он с некоторым усилием улыбнулся и спросил:

– Аннавен, Менельмакар называли Орионом только смертные люди в Арде. Откуда ты о нём знаешь? Тебе рассказала мама?

Она задумалась. А вдруг её ответ ещё больше расстроит дядю? Если сказать «да», то она станет лгуньей, а лгать дяде она никогда не станет. Откуда она знала это название? Она никогда не была во Внешних Землях за Морем, о которых иногда рассказывала мама.

– Нет, – нерешительно ответила она. – Я просто знаю, и всё. Может, это ты говорил мне?

– Ты права, Аннавен, это мой любимый Орион, – ответил Халдир уже без тени печали, которая ей показалась минутой раньше. Спасибо тебе. А какие созвездия показал тебе твой отец?

Она просто обожала своих родителей. Дядю Халдира она любила ещё больше. Было больно видеть его печальным – а он был очень печален, но старался скрыть это. Поэтому, когда ей исполнилось шесть лет, Аннавен решила, что в её жизни нет ничего более важного, чем сделать дядю Халдира счастливым.

Она приносила ему белые цветы, но это не обрадовало его. Когда Аннавен было девять, брат дяди Халдира Орофин принёс её матери несколько новых цветочных луковиц. Все говорили, что у её матери прекрасный цветник, и приносили ей редкие или необычные растения. Она столь искусно размещала их в саду, что все только ахали от восхищения. Аннавен тоже любила цветы. С разрешения матери она пробиралась в комнату Халдира и ставила на подоконник огромную вазу ароматных цветов перед его возвращением. Больше никто об этом не знал. Это был их секрет.

Дядя Халдир тоже любил цветы. Несколько раз она была у него в гостях вместе с родителями. Его сад был также прекрасен. Он был даже больше, чем его аккуратный дом. Аннавен полагала, что дяде Халдиру ни к чему большой дом – он чаще находился в море, чем дома, а когда там бывал, всегда навещал их. Хотя Аннавен считала, что он приходил не так часто и оставался не так долго. Она всегда расстраивалась, даже боялась, видеть, как он уходит. Но он всегда обещал вернуться, а дядя Халдир держит свои обещания. Это её успокаивало. И она ждала, считала каждый день, когда его корабль снова вернётся в гавань.

В ожидании его возвращения она терпеливо ждала, когда распустятся цветы, подаренные Орофином. Успеют ли они к возвращению Халдира? Орофин говорил, что они были редкими и прекрасными и цвели всего несколько дней. За ними нужно внимательно смотреть. Потому Аннавен каждый день ходила в сад. И вот однажды ранним весенним утром, незадолго до того, как должен был вернуться Халдир, её ожидание вознаградилось. Как красивы и ароматны были мерцающие белые цветы, чуть отливавшие синим и фиолетовым на слабом ветру! Она хотела позвать сюда свою мать, но какое-то неведомое чувство заставило её повернуться и посмотреть на тропу, ведущую к морю. Сердце её забилось чаще: по тропе поднимался Халдир. Она смогла различить его силуэт, очерченный небом и блестевшим морем. Аннавен подавила желание немедленно броситься к нему. У неё возникла идея получше. Она быстро сорвала несколько прелестных цветов – немного, так что мама не станет ругать её – и побежала в комнату для гостей, чтобы добавить их к букету. Она откуда-то знала, что Халдир будет ценить их так же, как и она. Потом она выбежала из дома через кухню, крикнув озадаченному отцу, что Халдир вернулся. Аннавен пробежала через двор и вниз по поросшим густой травой склонам, пока наконец не оказалась в объятиях Халдира. Он закружил её в воздухе. Она была готова взлететь от счастья, потому что дядя одарил её редким смехом и широкой улыбкой.

Вечером того же дня её отправили в покои Халдира, чтобы пригласить его к ужину. Он склонился над белыми цветами и вдыхал их аромат. Его лицо было столь печальным, что Аннавен ахнула. Он выпрямился, и печаль сменила гордая осанка и нечитаемое выражение на лице, которое он носил почти всегда. Аннавен могла бы поклясться, что совсем недавно видела на его глазах слёзы. Опять её поступки или слова заставили его грустить. Остаток вечера она промолчала, боясь сказать что-нибудь не то.

Аллиндэ посмотрела на своего супруга, весело беседующего с Элрохиром и Владыкой Элрондом. Она была самым счастливым эльфом в Валиноре. Во-первых, она осталась жива, и это просто чудо. Владыка Халдир и Ломион сразу же по прибытии корабля принесли носилки с ней в Дом Элронда. Хозяину дома пришлось применить все свои силы, чтобы вернуть её к жизни. Опека Элронда была не единственным её лекарством. Его темноволосый и сероглазый сын Элладан, который читал ей и вёл беседы, завоевал её сердце.

Она была безумно счастлива. Именно здесь, в Доме Элронда, с высокими окнами, за которыми открывался вид на залив Эльдамар, с покрытыми виноградом склонами холмов над городом Тирион, они разделили любовь к книгам и тайнам.

Аллиндэ подумала, что Аннавен – загадка потруднее палантиров. Сначала всё это казалось мелочами. Её учили Аллиндэ, Элладан, Элрохир и сам мастер Элронд, но ей хотелось знать ещё больше. Кто-то однажды мудро заметил, что знание – это не заполнение чаши, а разжигание огня. В Аннавен огня было хоть отбавляй. Она не просто с жадностью поглощала то, чему её учили; она знала о вещах, о которых никто в Амане не знал. Пока Аннавен была маленькой, Элладан думал, что она подслушивает их с Аллиндэ разговоры об Арде. Но потом родители поняли, что это не объясняет странные замечания Аннавен. Они начали задаваться вопросом, а не является ли Аннавен одной из возрождённых. Если это так, то на них снизошло благословение Валар: они – родители трагически погибшего эльфа, которому даровали жизнь. Конечно, они могут ошибаться. Вот почему они не обсуждали этот вопрос с Аннавен. Но если они правы, то тогда кто она?

– Аннавен всё утро провела в мастерской, – заметила Аллиндэ, когда Элладан вернулся на кухню без дочери. – Что так заняло её внимание, что она даже не пришла поесть?

Аллиндэ проверила бы всё сама, но вечером они были приглашены в дом мастера Элронда, и она хотела доделать кое-что в библиотеке. Он просил одолжить некоторые её книги, и она не могла найти одну из них.

– Она складывала черепицу, – ответил Элладан, помогая жене нарезать сыр.

– Она опять провела за этим весь вчерашний день?

– Похоже на то.

Аллиндэ поставила на стол тарелку с яблоками и посмотрела на мужа. Этот взгляд он видел много, много раз. Он означал, что его жена пыталась сложить вместе кусочки загадки – загадки поведения их дочери.

– Было очень мило с твоей стороны научить её этому, – упрекнула Аллиндэ. Это был тонкий намёк, подумал Элладан.

– На самом деле это она меня научила.

– Элладан, ей всего двадцать пять лет. Она не могла сама научиться подобным вещам.

– Может, она прочитала в одной из твоих книг? – предположил Элладан, намереваясь переключить внимание Аллиндэ на библиотеку.

– В этом доме нет ни одной книги о том, как складывать деревянную черепицу, – с уверенностью ответила она. – Но библиотека твоего отца гораздо больше.

Аллиндэ покачала головой.

– Разве на доме, мастерской или конюшнях есть сломанная черепица?

– Ни одной, – беззаботно ответил Элладан, вертя в руке золотистое яблоко. Аллиндэ села напротив и внимательно на него посмотрела. Он положил яблоко на тарелку.

– Нет, – сказал он.

– Но Элладан, это может быть важно.

– У всех детей есть маленькие секреты, любовь моя, – успокоил Элладан свою чрезвычайно любопытную жену. Он тоже был любопытным, но предпочитал ждать, пока жизнь сама предоставит возможность удовлетворить любопытство. Аллиндэ же была склонна ускорить этот процесс. Некоторые эльфы назвали бы это вмешательством, но она никогда не причинит никому вреда, а результаты были более чем успешны. Тем более, у Аннавен в её возрасте должна быть личная жизнь.

– Со временем она всё нам расскажет. Кроме того, – сказал он, оценивающе посмотрев на жену, – сегодня прекрасный день. Наша дочь может занять себя до полудня. Ты голодна?

Сердце Аллиндэ забилось быстрее. Так происходило всякий раз, когда её муж с волосами цвета воронова крыла смотрел на неё подобным образом. Она положила кусочек сыра, который собиралась съесть, обратно на тарелку.

– У меня совсем пропал аппетит… к еде, – сказала она, опустив глаза.

Быстро отодвинув в сторону стул, Аллиндэ выбежала из комнаты, хихикая. Элладан откусил яблоко и неторопливо откинулся на спинку стула. Ему некуда спешить. Он найдёт её и заставит забыть о книгах и о кровле.

***

Стоя за спиной брата, Элладан улыбнулся Аллиндэ, а она покраснела, вспомнив сегодняшнее утро. Она едва успела найти книгу для Владыки Элронда и убедить Аннавен надеть что-то кроме рубашки и гетр. Она была рада, что её муж согласился посоветоваться с Элрондом о том, что Аннавен может быть возрождённой. Аллиндэ беспокоилась за дочь – та перестала говорить с матерью о вещах, которые больше всего волновали Аллиндэ. Совпадение или нет, но Халдир тоже там будет.

Аллиндэ была не просто матерью Аннавен, но её лучшей подругой и доверенным лицом. Она знала: Аннавен очень любит Халдира. Её дочь всё больше и больше беспокоило, что она время от времени говорит или делает странные вещи, неизменно касавшиеся Арды. Дочь рассказывала ей о таких случаях и просила её совета. А потом, когда Аннавен подросла, она перестала говорить об этом с Аллиндэ. Она даже стала стесняться Халдира, и это беспокоило Аллиндэ. Из всех эльфов, которых она знала в Валиноре – а будучи хранителем обширной и известной библиотеки мастера Элронда, она знала многих – Халдир единственный был несчастлив. Да, внешне он казался спокойным и надменным, но Аллиндэ знала его слишком хорошо. Она понимала, почему Халдир несчастлив. Раз за разом она пыталась разговорить его, но ничто и никто не мог проникнуть в неприступную крепость, которую он воздвиг вокруг себя. Никто, кроме Аннавен. А теперь и Аннавен от него отдалилась. Это не сулило ничего хорошего ни для Аннавен, ни для Халдира. Таким было мнение Аллиндэ, и она поделилась им с Элладаном.

***

Сны начались, когда Аннавен исполнилось двадцать. В них присутствовали люди или места странным образом знакомые, но Аннавен их никогда не видела: широкие деревянные ворота, изогнутая, полупрозрачная стена большого помещения, высокие деревья с красноватой корой, среди которых любила бродить Аннавен. Ещё там была библиотека, в которой они с мамой сидели в больших удобных креслах перед пылающим камином. Её мама всегда находилась в библиотеке, поэтому сон не показался ей странным. Как ни странно, всегда в её снах присутствовал дядя Халдир. Как и в своей настоящей жизни, Аннавен стала относиться к нему как к мужчине, а не как к крёстному, и всегда беспокоилась о том, чтобы сделать его счастливым. Но самым странным было то, что в этих снах к ней обращались «Мариан». Она как-то слышала разговор родителей об одной из подруг мамы в Арде по имени Мариан. Она была человеком. Аннавен тогда спросила: каково это – дружить с кем-то, кто когда-нибудь умрёт. Отец ответил, что эльфы научились любить вещи или людей, которых могут потерять. Например, птиц или собак? – спросила она. Мать резко посмотрела на неё, потом сделала вид, что ничего не произошло. С содроганием Аннавен вспомнила, что собак в Амане никогда не было. Она не знала, что такое собака, но в одном из своих снов звала её.

Аннавен быстро поняла, что рассказывать об этих снах, особенно о том, чего она не могла или не должна знать, не нужно. Она даже с матерью перестала их обсуждать. Сны продолжались, и через несколько лет Аннавен начала задумываться: а не возродилась ли она из Чертогов Мандоса? Она слышала о подобных случаях, но лично ни с кем из возрождённых знакома не была и спросить ей было некого. Она держала всё в себе и чувствовала себя одиноко. Если она хорошо знала дядю Халдира раньше, не причинила ли ему боль своим поступком? Она уже не представляла, о чём говорить с Халдиром, и потому неловко молчала, когда он приезжал. Этого она стыдилась больше всего на свете, но что ещё ей оставалось делать? Однажды это станет невыносимо, и она просто взорвётся. Тогда она навсегда отдалит от себя Халдира. Этого она тоже не вынесет, потому что очень любит его.

Имя Мариан ей нравилось. Аннавен решила взять его в качестве Избранного имени.

***

Аннавен старалась не смотреть на поразительно красивую и царственно выглядевшую эльфийку, сидевшую справа от мастера Элронда за обеденным столом, но ничего не могла с собой поделать. Как не могла выбросить из головы образ, появившийся там, когда дед её представил. Она почти проговорилась, но смогла вовремя остановиться, чтобы не выкрикнуть: «Вы – Леди на дверях!» Пытаясь вспомнить, что это за двери, она подбирала слова для вежливого и нейтрального ответа. Аннавен посмотрела Леди прямо в глаза и не смогла оторваться. Казалось, само время перестало существовать. Её самые сокровенные мысли открылись перед этой эльфийкой, которую дед представил как одну из Нолдор: она родилась в Амане, правила своим королевством в Арде и помогла низвергнуть тёмного властелина. Она возглавила победоносное возвращение последних (как тогда считали) эльфов на Запад. Последних, пока Халдир и её мать не вернулись сюда почти две эпохи назад.

У Аннавен было странное ощущение, что благородная леди перед ней читала каждую её мысль, даже то, что она может любить Халдира любовью, не совсем похожей на любовь крестницы к крёстному. Однако вместо вторжения в свои чувства Аннавен ощутила облегчение, будто тяжёлая ноша упала с её плеч. Когда Леди Галадриэль поприветствовала её вслух, Аннавен почувствовала странное утешение и понимание.

Аннавен была в полном восторге от Леди Галадриэль. Подумать только: она – внучка этой невероятной женщины! Тем более было удивительно узнать, что Халдир возглавлял отряд пограничников в её королевстве. Сам Халдир никогда не говорил об этом, и Аннавен у пылающего камина после ужина сосредоточенно слушала песни и истории о Третьей Эпохе Средиземья. Позже, когда Леди попрощалась и медленно кивнула Элронду, она взяла Аннавен за руку и направилась с ней к воротам.

– Не бойся быть тем, кто ты есть, дитя, – вполголоса произнесла Леди, – ибо это означает жизнь в тени сожаления.

Гости разошлись. Слова Леди придали Аннавен смелости попросить отца остаться у деда до следующего вечера, хотя они планировали покинуть его дом после полудня. Когда отец спросил почему, она расправила плечи и ответила, что определилась с Избранным именем и хотела бы сообщить его завтра за ужином. Отец, конечно же, обрадовался и переглянулся с матерью.

Аннавен в ту ночь не могла заснуть. Пока она оставалась в тени, всё казалось намного проще. Почему, ну почему она сделала это? Она знала почему: Леди Галадриэль была права. Аннавен устала беспокоиться о чувствах окружающих. А ещё отец успел рассказать маме, Халдиру, Элрохиру и Элронду. Отказываться было уже поздно.

***

Над виноградниками Элронда поднимался утренний туман. Солнце освещало виноградные лозы на мягко спускавшихся склонах холмов, а между ними висел белёсый от влажности воздух. Халдир нашёл Элладана и Элрохира на скамье посреди виноградника, сел рядом и стал наблюдать за Аннавен и Элрондом, стоявших через несколько рядов винограда от них. Элронд проверял умение своей внучки определять зрелость ягод. Халдир знал, что в виноградниках Элронда не собирали весь урожай сразу. Каждая лоза проверялась отдельно, и только те виноградины, которые достигли нужной зрелости, собирались и доставлялись виноделам, даже если это случалось среди ночи. Сбор урожая мог длиться до двух недель вместо нескольких дней и требовать усилий множества собирателей, но такая дотошность щедро вознаграждалась. Вина Элронда ценились во всём Амане. Результатов ждали с большим нетерпением, и бокал драгоценного вина на столе был честью для гостя. Аннавен имела некоторые навыки в уходе за виноградной лозой и выказывала живой интерес к виноделию. Элладан уже подумывал о том, чтобы завести небольшой виноградник в своём саду.

Халдир проследовал взглядом за Аннавен; она с Элрондом прошли мимо скамейки, на которой ожидали он и близнецы. Аннавен стояла к ним спиной и выбирала лозу. Она задумалась, повернулась к скамейке, но Элронд одарил Халдира и своих сыновей взглядом, предупреждавшим о страшных последствиях их поучений. Аннавен сорвала виноградину, поднесла её к губам и проглотила. Халдир задумался: когда она успела превратиться из ребёнка в привлекательную девушку?