Текст книги "История Мариан (СИ)"

Автор книги: Rana1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

Интересно, куда он делся? Возможно, вместе с Роджером ищет съедобные растения, которые обещал ему показать. Они готовят нам сюрприз на обед. Я уже представила себе какие-нибудь безобразные грибы или горькие листья. С другой стороны, сухие завтраки всем уже приелись.

17 января. Лагерь Адама.

Вот место, где я и Бруно провели ночь с Адамом и его родителями. Вот дерево, на котором я натянула свой гамак, и мы с Адамом говорили про эльфов.

Мне нужно видеть эти знакомые вещи и знать, что они еще здесь, потому что я глубоко потрясена тем, что сегодня случилось. Бруно с нами нет – он пропал в лавине камней и грязи, мой огромный пёс, мой верный товарищ, мой друг. Возможно, если бы я была моложе и сильнее, я сумела бы его спасти. Возможно, если бы я не была так напугана и потрясена, я бы внимательнее за ним следила, и этого бы не произошло. Джейсон говорит, что в этом нет моей вины, что я ничего не смогла бы для него сделать без риска для своей жизни. Но я чувствую себя виноватой. Он не знает того, что знаю я, не видел всего. Я боюсь показывать это ему; боюсь того, чем это может быть. Тем более слишком опасно показывать это остальным. Хотя с уверенностью могу сказать: оно для меня не предназначено.

Я готова на всё, лишь бы добраться до Метентауронда как можно быстрее, убедиться, что он ещё там. Я чувствую беспокойство Джейсона, но луна затянута плотными облаками, и мы не можем рисковать и идти ночью. Мы должны дождаться утра. Джейсон заверяет, что с Халдиром всё в порядке. Он бы почувствовал, если бы что-то случилось. Но как насчёт остальных?

Я не могу собраться. Мне нужно рассказать о случившемся.

Когда Роджер и Джейсон вернулись, ветер стал резким и пронзительным. Я угадала – Роджер нёс полный пиджак грибов и мерзко выглядевшей плесени, о которых Джейсон отзывался как о съедобных деликатесах. Другие оказались более чувствительны к смене меню, чем я. Джейсон знает: я терпеть не могу грибы и всё, что с ними связано. Он с озорством посматривал на меня, пока разводил костёр. Но потом он загадочно посмотрел куда-то вдаль. Я тоже повернулась.

Бруно сидел в нескольких футах от меня, склонив набок голову. Он выглядел странно. Почесав ухо, он посмотрел на меня и беспокойно пошевелился. Потом опять почесался. Я подошла к нему посмотреть ухо, но, к моему удивлению, он зарычал и укусил меня за руку. Я отскочила. Он никогда так не делал.

Джейсон отвёл меня в сторону.

– Не вини Бруно. Я тоже чувствую. А ты?

– Что?

Он покачал головой.

– Я не совсем уверен, – он смущённо посмотрел на меня. – Деревья говорят друг с другом. Они взволнованы, но чем – я не знаю. Я чувствую что-то в земле – что-то беспокойное. Разве ты ничего не чувствуешь, Мариан?

– Я знаю. Ты чувствуешь болезненность в земле, от которой страдает Калло. Я её не ощущаю. Прости.

– Нет, Мариан, – беспокойно произнёс он и на мгновение замер, будто что-то слушал. Ветер взвихрил пряди его волос. – Не то, что-то другое. Деревья ждут. Что-то произойдёт. Скоро.

Ветер утих. Лес стал полностью неподвижен. Ни пения птиц, ни единого звука…

– Я чувствую… – глупо прошептала я и вдруг испугалась. Я посмотрела на остальных. Роджер выпрямился у костра, забыв о грибных трофеях и ноже, и осматривал деревья. Бруно внезапно впал в истерику, лаял, рычал и метался одновременно. Все вдруг оставили свои дела и переглядывались.

– Землетрясение! – внезапно вскричал Джейсон. – Сильное. Оставьте всё. За мной! Мы должны добраться до опушки!

Ни у кого не возникло вопроса, как Джейсон узнал о землетрясении, таким властным был его голос. Он схватил меня за руку; мы побежали по тропе, остальные за нами.

– Мои тетради! – я рванулась назад.

– Сейчас не время! – приказал он и потянул меня за собой.

– Бруно! – закричала я, взбираясь на холм. Его нигде не было видно.

Джейсон что-то прокричал на эльфийском. Я была слишком напугана, чтобы попытаться понять.

– Он сам позаботится о себе, Мариан. Скорее!

Воздух с силой затрещал, и мы услышали низкий гул где-то глубоко под землёй.

– Undele! Бежим! – Роджер от волнения перешёл на родной язык.

Пока мы бежали как могли, земля и травянистая растительность начали трястись, но на этот раз тряска не прекратилась. Всё стало намного хуже. Треск вокруг нас нарастал и сопровождался пронзительным резким звуком, заставившим закрыть уши.

Земля поднималась и опускалась, как волны океана во время шторма, поэтому все мы по очереди стали терять равновесие и падали. Потом поднимали друг друга и шли дальше. Гигантские деревья раскачивались, как молодые побеги на ветру, стонали и протестующее трещали. Эсмин упала напротив дерева, но быстро поднялась. Казалось, эпицентр землетрясения был прямо у нас под ногами.

Я услышала протяжный, надрывный стон – где-то неподалёку падало дерево. Но где?

– Здесь! – закричал Джейсон, указывая на тропу, будто прочитав мои мысли. – Бежим!

Величественное дерево начало падать в нашу сторону.

Прикованная видом массивного гиганта, крушившего ветки других деревьев, Сэнди стояла позади меня. Её будто загипнотизировали. Я схватила её за руку и потянула за собой, влепив пощёчину. Она недоумённо перевела взгляд с дерева на меня, потом кивнула, густо покраснев.

– Не смотри вверх! – приказала я, и мы побежали.

Самое высокое из всех деревьев падало быстрее, чем я предполагала, увлекая за собой ветви и более низкие деревца и заслоняя собой всё небо. Смоченная дождём почва отваливалась с его корней и скатывалась вниз по склону.

– Дитер! – вскрикнула Арианна.

Дерево с треском упало на землю прямо за Дитером. Мириады щепок, ветвей и кусков коры взлетели в воздух. Но Дитер, верный страж нашего Братства, бросился вперёд. Арианна с облегчением обняла его.

Земля вокруг нас продолжала вздыматься.

– Noro lim! Не останавливайтесь! – предупредил Джейсон, переходя на эльфийский. – Не останавливайтесь, пока не доберёмся до опушки!

Наконец мы прорвались сквозь лес и собрались в центре открытой ветреной и, надеюсь, безопасной лужайки.

А потом я услышала неистовое рычание. Оно доносилось оттуда, где мы только что были. Бруно! Я бросилась обратно в лес, не обращая внимания на протестующие крики Джейсона. Я не могла остановиться. Должно быть, он за что-то зацепился своим рюкзаком или был ранен. Это мой пёс, и я иду за ним. Кроме того, земля уже не так сильно трясётся. Лес вокруг меня снова замер.

– Бруно?

Ответа не было. Ни голосов птиц и белок, ни рычания Бруно. По спине побежали мурашки. Опять слишком тихо.

– Бруно! – крикнула я. Откуда-то сзади донёсся голос Джейсона; он звал меня. Я побежала вперёд, огибая обломки деревьев и упавшие брёвна, а потом увидела его. Он пристально смотрел куда-то вниз, склонив голову набок; его уши дрожали. Я не могла увидеть, на что он там уставился, но он был цел и невредим. Потом пёс опять зарычал, пятясь от чего-то перед ним. А потом раздался пронзительный, надрывный звук, который я надеюсь никогда больше не услышать. Склон, на котором стоял Бруно, начал рушиться, увлекая за собой остатки тропы. Земля вздрогнула, и прямо перед моей несчастной собакой образовалась трещина, в которую посыпалась земля и упавшие деревья. Я упала на колени и закрыла глаза от нереальности происходящего. Бруно залаял. Я открыла глаза: дальняя сторона узкой расселины возвышалась над противоположной на два – три фута. Яркий, невозможно прекрасный свет, одновременно золотой и серебристый. Бруно стоял напротив него и рычал. Я подползла к нему, прикрывая глаза. С моим приближением свет почти угас, и я смогла это рассмотреть. Но что же это? Здесь, в самом центре древесного корня, был светящийся драгоценный камень размером с мой кулак. Его бесчисленные грани излучали тёплый, манящий свет. Я посмотрела на небо в поисках солнечных лучей, но оно было полностью затянуто облаками. Свет исходил будто бы изнутри камня. Даже в пасмурный день, под деревом, он сиял, как радуга, но я никогда не видела радугу такого цвета. Я даже не могла назвать эти цвета. Передо мной была самая прекрасная вещь в мире. Бруно зарычал на неё и наклонил голову. Позади меня раздался голос Джейсона.

– Мариан!

Я не хотела отвечать. Пока не хотела.

Протянув руку, я прикоснулась к камню. Он был странно тёплым, сияющим и переливающимся. Фея, прошептала я, хотя сравнение было далеко от истины. Я попыталась взять его, понимая, что мне ни за что не вытащить камень из корней. На самом деле корни, казалось, сами отпускают его; он почти упал в мои руки. Как только я это сделала, земля подо мной и Бруно стала проседать. Я поползла назад, и Бруно тоже. Я схватила его свободной рукой. Потом я сунула камень за пояс своих брюк и удерживала пса уже двумя руками. Земля обвалилась прямо под ним. Если бы я освободила руки раньше, я бы спасла его. Он выскользнул прямо из моих рук. Бруно! Бруно! – кричала я, но он исчез в пропасти с потоком грязи и камней.

– Мариан!

Джейсон оказался рядом и оттащил меня от края обрыва. Я спрятала камень поглубже и завернулась в плащ, который носила – плащ Халдира. Потом я упала в объятия Джейсона. Я оплакивала своего пса. Я злилась на себя за то, что не сумела спасти его. А ещё я скрыла свою находку от лучшего друга. Что я за человек после этого?

========== Глава 26. Солнце клонится к закату. ==========

18 января.

Когда остальные бросились за Джейсоном и увидели новый разлом, Сэнди сказала, что, похоже, эпицентр землетрясения находился прямо под нами. Она мечтала о радио, чтобы быть точно уверенной. Её слова заставили меня вспомнить о камне и об уверенности Джейсона в том, что совпадений не бывает. Надеюсь.

После землетрясения никто не хотел уходить с открытой поляны, и я больше всех. Понятия не имею, когда я повредила лодыжку, но я не могу наступать на правую ногу. Неважно; потеря Бруно доставляет гораздо больше мучений. Я твержу себе, что он был просто собакой, но он был моим другом. Мне не хватает его большой лохматой морды. Я могла рассказать ему то, что не доверила бы никому, даже Джейсону.

Хотя солнце уже садилось, Дитер с Джейсоном настаивали, чтобы мы ушли в лес. Они правы: нам не стоит находиться на открытом пространстве, кто-то может пролететь над нами. Джейсон говорит, что опасность повторных толчков или падения деревьев завтра не уменьшится. Но он чувствовал, что худшее позади.

– Ты «чувствуешь», что всё позади? – спросил Мэйсон, определённо не видя научного обоснования его словам.

Джоэль оказал нам с Дитером помощь, какую только смог: у Дитера на спине была огромная царапина, оставленная падающим деревом. Когда мы пошли, Джоэль поддерживал меня с одной стороны, пока не нашёл подходящую для костыля палку. Для меня было гораздо лучше не зависеть от его слишком крепких объятий. Все предлагали разделить между ними мои вещи, но я не хотела, чтобы они увидели камень. Хромать с рюкзаком за спиной было неудобно и утомительно, но нам не пришлось идти долго. Густые сумерки в лесу заставили нас остановиться на ночёвку.

Почему я не показываю свою находку? Не то чтобы я хотела оставить её себе. У меня нет ни средств, ни интереса к большим прелестным украшениям – а это определённо прелестное. Человек не может носить даже камень средней величины без охраны и без опасений за свою жизнь. Едва ли он стоит того. По моему мнению, дорого только то, что подарено в знак любви. Как то кольцо, которое я сейчас ношу. Боюсь, если я покажу это чудо всем, то кто-нибудь захочет взять его себе. Оно станет искушением и разрушит наше Братство.

Потом, есть ещё эльфы. Инстинкты говорят мне, что этот камень – нечто большее, нежели искусно обработанная и необычайно большая драгоценность. Ни один бриллиант так не сияет, будто он живой внутри. Должно быть, это нечто эльфийское и, подобно лампам в Метентауронде, в нём заключён звёздный свет. А если вспомнить вечерние баллады Линдира, то в нём может быть заключено гораздо большее и, возможно, опасное для эльфов. Не нужно принимать поспешных решений. Оно лишь делает мой рюкзак тяжелее на несколько фунтов. Гораздо больше оно отягощает мои мысли.

Хотелось бы мне никогда не находить его! Мне нужно время поразмыслить.

Метентауронд близко, и это поддерживает меня, несмотря на лодыжку. Нам нужно попасть туда как можно скорее: все устали и удручены. Им пришлось через многое пройти на одной вере, и они заслужили награду. Мне нужно удостовериться, что с эльфами всё в порядке. А в первую очередь я должна убедиться, что с Владыкой Халдиром всё в порядке. Я больше ни о чём не могу думать, настолько сильно его присутствие в моих мыслях и в сердце. Все остальные чувствуют моё нетерпение, его невозможно скрыть.

***

Нас встретил Линдир, и как встретил! Он выставил дозор по приказу моего брата как только началось землетрясение, чтобы убедиться, что с нами всё хорошо. В тот день эльфы-пограничники даже не пытались скрываться. Вскоре после того, как мы разбили лагерь следующим утром после землетрясения, они окружили нас на тропе.

Их внезапное появление было очень впечатляющим. Я, конечно же, стал единственным, кто заметил их прежде, чем они показали себя. Наше Братство было сильно потрясено, за исключением Мариан и, что довольно странно, Роджера. Дитер, кажется, до сих пор непомерно удручён тем, что его так легко застали врасплох.

Нас окружили восемь высоких эльфийских лучников. Не обращая внимания на удивлённые и недоверчивые возгласы, я отступил в сторону. Сильно прихрамывая, Мариан вышла навстречу Линдиру, который выглядел довольно устрашающе. Он скомандовал «Daro!», и все замерли на своих местах.

Мариан поступила мудро, молча приложив руку к сердцу в знак приветствия. Он торжественно ответил тем же.

– Как ты? – спросил он безо всяких предисловий, сначала посмотрев на её перевязанную лодыжку и самодельный костыль, потом быстро окинув взглядом остальных.

– Хорошо, – ответила Мариан, не обращая внимания на свою травму. – Но ты, Линдир, и все остальные – вы не ранены? Землетрясение не причинило вред Метентауронду? Недалеко отсюда земля просто раскололась надвое.

– Метентауронд и его жители в безопасности, – ровно ответил Линдир и перевёл взгляд на меня. – То, что было разрушено, восстанавливается. Зато вы, по всей видимости, пострадали.

Джоэль раскрыл рот, наверно хотел сказать, что он лично ухаживал за Мариан и Дитером, но тут же закрыл его, когда свирепый воин шагнул ближе к нему.

– Джейсон не виноват, – сказала Мариан. – Я просила его… Пока мы не придём сюда.

Потом она улыбнулась.

– Mae govannen, Lindir au Metentaurond. Я привела тех, кого вы ожидали. Скажи, чем мы можем помочь?

– Это Квенди? – спросила Арианна. Мариан кивнула.

Линдир пристально посмотрел на каждого из них, потом просигналил воинам опустить оружие. Они, как один, отошли на шаг назад и опустили луки. Все облегчённо вздохнули.

– Сначала, – произнёс Линдир тоном, в котором впервые за всё время промелькнула нотка приветствия, – Румил должен осмотреть ваши раны. Потом настанет время вопросов.

– Кто из них Румил? – спросила Сэнди, и все стали ждать, кто из воинов выступит вперёд.

– Mae govannen – приветствую вас, – наконец сказал Линдир всем нам. – Давайте присядем и поговорим.

Он предложил Мариан руку, потом дал указания Фаэлону, и тот быстро скрылся из виду.

– Я отправил его осмотреть место, о котором вы рассказываете – где открылась земля, – объяснил он на английском.

Затянувшееся неловкое молчание первым нарушил Мэйсон. Он задал простой вопрос, который был, наверно, на уме у каждого из нас.

– Кто вы? – недоверчиво спросил он, глядя на уши Линдира.

– Вы – младшие дети Илуватара, те, кто пришли следом. Мы – Перворождённые. Мы эльфы.

На своё заявление он получил именно тот ответ, о котором вы подумали: всеобщее неверие и насмешки. Я видел: смертные вспоминали истории, которые мы с Мариан рассказывали им по дороге и пытались сопоставить их с тем, что они видели сейчас. Все, кроме Роджера. Он подошёл к Линдиру и протянул ему руку.

– Роджер, не дёргай его за уши! – внезапно вступила Мариан и сконфуженно посмотрела на Линдира. – Это больно, – добавила она, когда все к ней повернулись.

– Тебе виднее.

Я не смог сдержаться. Линдир упорно не желал замечать мой очень многозначительный взгляд.

– Так ты веришь в эльфов? – немного заинтересованно спросил Линдир Роджера.

– А почему я не должен в них верить? Когда человек становится таким старым, как я, он готовится к встрече с Создателем. Старики и дети видят и верят во многое, что молодёжь не позволяет себе видеть. Мой внук Адам передаёт привет эльфу Линдиру, – весело добавил он и протянул руку.

– Что?! – воскликнула Мариан. Мои друзья-эльфы засмеялись, а Линдир пожал руку Роджера. – Ты обо всём знал?

Потом она сжала рот и прищурилась.

– Адам обещал никому не говорить!

– Насколько я помню, он обещал не рассказывать одноклассникам и родителям, – произнёс Линдир, подмигнув Роджеру.

– Не волнуйся, сынок, – заверил Роджер Линдира, который был на тысячи лет старше, – он сказал мне и больше никому. Он бы никогда не причинил вреда тебе и твоим амигос.

– Смирись, Мариан, тебя поимели, – сказал я (это моя любимая фраза в таких ситуациях. Я говорю её Халдиру при каждом подходящем случае, который бывает примерно раз в сто лет. Но ожидание того стоит).

– Я ни за что не поверю в эти сказки про эльфов, – фыркнул Джоэль. – Ты такой же эльф, как Дитер или Джейсон. Уши ты мог взять в магазине. Во что ты пытаешься нас втянуть и зачем?

Все смущённо переглянулись. Линдир встал и подошёл ко мне. Я поднялся и поприветствовал его по эльфийскому обычаю.

– Добро пожаловать домой, Румил, советник Метентауронда, – тепло обратился он ко мне на английском. – Время пришло, mellon nin.

– Румил, советник..? – непонимающе спросила Сэнди. Я вздохнул и переглянулся с Мариан. Сейчас будет поворотный момент. Поверят ли эти смертные в нас или наше тщательно отобранное Братство расколется?

– Здесь только одна пара накладных ушей, и они мои.

Наконец-то я мог это сказать. Мои человеческие уши вызывали жуткий зуд, и я уже отчаялся их снять. Я сделал это немедленно, чем вызвал вздохи и крики. Уши я отдал Джоэлю, который их вертел в руках и критически осматривал. Арианна подпрыгнула и спряталась за Дитером, а он с любопытством рассматривал лук одного из воинов.

– Сожалею, что не мог сказать вам раньше.

За моими словами последовала тишина. Вдруг Роджер расхохотался.

– Мариан, я смотрю, ты не единственная, кого поимели!

Потом он развернулся ко мне и удивлённо покачал головой.

– Ты знаешь съедобные растения, можешь развести костёр из самых сырых дров и предсказываешь землетрясения до их начала; твоя проворность и грация – всё это было у меня перед глазами.

– Это моё решение, – вмешалась Мариан. Она имела обыкновение так делать. А ещё брать меня за руку в знак поддержки, на которую я мог всегда рассчитывать, когда она бросала в мой адрес язвительные замечания. – Джейсон – то есть Румил – предлагал рассказать вам раньше, но я не позволила. Это нужно было для его же безопасности. Арианна, пожалуйста, сядь, здесь нечего бояться. Знаете, я тоже поначалу не верила Линдиру.

– У нас в Венгрии много сказок про эльфов. Они есть у каждого народа. Эльфы являются в укромных местах заблудившемуся ребёнку или одинокому путнику. Их изображают мудрыми, хорошими и невыносимыми…

Арианна будто читала лекцию, так потрясена она была моим превращением.

– Они существуют на самом деле! Я узнала о них лишь несколько месяцев назад. До этого я понятия не имела, что Джейсон – это Румил, а когда узнала, то не очень обрадовалась, – пояснила Мариан, глядя в мою сторону.

– Но вы называли их Квенди, а не эльфы! Почему вы нам лгали? – с недоверчивым взглядом спросила Арианна из-за спины Дитера. Должен признаться, это меня немного задело.

– Ты ведь поверила ей? – резко спросил Линдир. – Мы и есть Квенди. Но нас осталось немного. Арда – Земля – не находится теперь в равновесии, и впервые за всю свою историю мы болеем и умираем. Мариан, Калло ушёл; он ожидает в Чертогах Мандоса.

Моё сердце упало, хотя я знал, что это рано или поздно случится. Тут вмешалась Эсмин:

– Что значит вы болеете и умираете «впервые за всю историю»? Все болеют и в конце концов умирают.

– Нет, дитя, – ответил Линдир. – В отличие от вас мы связаны с судьбой Арды. Мы умираем, только если нас убьют. Мы не болеем – по крайней мере, до сих пор не болели. Вот почему мы не можем больше оставаться здесь, несмотря на всю нашу любовь к Арде.

– Хорошо, давай я тебе подыграю, просто ради интереса, – с издёвкой сказала Эсмин, но в её голосе промелькнул интерес. – Сколько тебе лет?

Линдир задумался, его ясные глаза, казалось, смотрели сквозь века в далёкое прошлое.

– На такие вещи я более не обращаю внимание. Но чтобы ты знала, я рождён в 2698 году Второй Эпохи. Это было время мира и спокойствия, пока вновь не возвысился тёмный лорд Саурон; пока он не был повержен, как мы полагали, Последним Союзом Людей и Эльфов. Сейчас приближается к концу Пятая Эпоха. Я видел…9764 года.

Единственный раз Эсмин потеряла дар речи. Поверила ли она Линдиру и пыталась понять, о чём он говорит, или убедилась, что он лжёт, и была столь подавлена дерзостью его заявления, что не могла даже подумать о возвращении назад – не знаю, чем это вызвано.

– Ты говоришь, вы не можете остаться. Не понимаю. Куда вы уйдёте? – спросила Арианна.

– В Валинор, – благоговейно ответил Линдир.

– То есть в рай, – сухо отозвался Джоэль, исказив истории, которые мы им рассказывали по пути.

– Нас зовут домой, – ответил Линдир, его голос потяжелел. – С великой опасностью для наших жизней мы приглашаем вас в наш последний тайный оплот и предлагаем все свои знания, чтобы исцелить ваш род и Арду, которую глубоко любим, ибо только исцелив каждое в отдельности можно исцелить всё. Вот зачем вы избраны. Вы отказываетесь от столь дорогого дара? – Линдир высокомерно испытывал каждого из них.

В этот момент вернулся Фаэлон и принялся быстро докладывать на эльфийском о том, что он видел.

Я хотел было заняться ногой Мариан, но она попросила сначала осмотреть спину Дитера. Хоть тот и был немного разочарован мной («ты позволил на нас напасть»), но рубашку снял. Линдир дал мне целебную мазь, которая довольно быстро убрала все раны и синяки. Потом я приложил её на лодыжку Мариан и, как мог, вправил вывих, хотя без помощи Ломиона тут не обойтись. Теперь моя девочка сможет ходить без костыля.

Нашими действиями живо заинтересовался Джоэль. Он поворачивал ногу Мариан из стороны в сторону, потом бросился осматривать спину Дитера, взял банку с мазью и понюхал её.

– Что это? Из чего оно сделано? – жадно спрашивал он, держа небольшую банку перед Линдиром. Потом повернулся ко мне: – Как ты это сделал?

Линдира, как и меня и остальных воинов, взволновали вести, принесённые Фаэлоном. Он внезапно завершил разговор:

– Всё прояснится, как только мы достигнем Метентауронда, – пообещал он. – Беспокойство Арды приведёт Людей в Тар-Каранон. Мы не можем рисковать. Идём, нужно двигаться быстро и тихо.

Я нагнулся, чтобы подать Мариан рюкзак, но она быстро надела его прежде, чем я успел помочь. Её отказ застал меня врасплох. Мариан никогда прежде не отмахивалась от меня. Я не мог понять причину, но после землетрясения что-то в Мариан закрылось для меня. Я подумал на мгновение, что чем-то обидел её. Но нет, если бы я обидел Мариан, то первый узнал бы об этом. Может, потеря Бруно заставила её уйти в себя. Оттащив её от разверзшейся почти под ногами земли и попытавшись успокоить, я захотел осмотреть провал ближе. Мариан отчаянно закричала и хотела меня остановить. Именно тогда дала о себе знать подвёрнутая лодыжка. Я ответил, что хотел лишь взглянуть: на мгновение мне показалось, что оттуда исходит яркое свечение. Не видела ли и она его? Мариан сказала да, ей тоже показалось, но потом всё исчезло. Некоторое время после этого она не могла смотреть мне в глаза. Зато теперь она шла ближе ко мне, чем обычно. Я подумал тогда: возможно, таким образом люди пытаются справиться с потерей близкого друга – становятся очень заботливыми, но полностью замыкаются в себе. Я верю, что со временем это пройдёт.

Все собирали вещи. Это радует: они продолжают путь.

– Долго ещё идти? – поинтересовался Дитер.

Линдир повернулся к Мариан и серьёзно спросил:

– Ближние врата или дальние? Выбор за тобой.

Мариан поняла. Они будто договорились о чём-то без слов, хотя Мариан совсем не телепат.

– Мне пришлось побывать в вашей шкуре, учитель, – тихо произнесла она. Потом, слегка поклонившись, продолжила: – Конечно же, передние врата.

Только мы с Линдиром знали, что это значит: более долгий путь ради того, чтобы пока сохранить в тайне вход в Метентауронд. Слегка улыбнувшись, он ответил:

– Как пожелаете, леди Мариан.

Обращение с титулом было для неё неожиданным. Линдир продолжил:

– Мы прибудем на место завтра к полудню.

– Почему тогда вы нашли нас так быстро? – возразил Мэйсон.

– Мы передвигаемся быстро и под покровом ночи, – загадочно ответил Линдир и подтвердил свои слова, почти исчезнув из виду, пока Мэйсон едва успел сделать первый шаг.

***

18 января. На привале.

Вскоре после наступления темноты мы пришли к Линлуину. Никому не разрешалось ни плавать, ни мыться. Я рассказала всем об ароматных бассейнах для купания в Метентауронде. С какой радостью я завтра в них окунусь!

Я расспросила Линдира о нём самом и об Аллиндэ. Я волновалась за них обоих, но особенно за Аллиндэ, узнав о смерти милого славного Калло. Линдир заверил, что она держится хорошо. Где же папье-маше Калло, которое он просил не давать ей? Перед смертью Калло подарил его Аллиндэ. Оно стоит в её доме на почётном месте. С Аллиндэ за это время не произошло ничего плохого. Мы с Линдиром в растерянности.

Только мне и Румилу (наконец-то я могу называть Джейсона его настоящим именем, хотя это непривычно) наедине Линдир сказал, что тяжелее всех переживал смерть Калло Лорд Халдир. Он уверен, что Халдир винит во всём себя и мир Людей. Он предупредил: наше прибытие может быть встречено не так дружелюбно, как я ожидаю. Я понимаю, что правитель несёт огромную ответственность, но стоит ли Халдиру обвинять только себя? Он несправедлив к себе, и я обязательно скажу ему об этом, хотя он не послушает меня.

Как обычно, после ужина наши проводники стали петь баллады о далёком прошлом. Мысленно я перенеслась туда: передо мной проплывали видения чудесных земель, о которых пели воины на своём языке, древнем и прекрасном. Холодный ветер, дувший с гор весь день, утих. Всё замерло. Даже деревья склонились, чтобы послушать.

Оглядев остальных, я увидела, что незримая сила подействовала и на них. Темнело, и в безлунной зимней ночи от эльфов исходило серебристое мерцающее свечение. Даже Румил перестал притворяться человеком.

– Они похожи на ангелов, – восхищённо прошептала Сэнди.

С этого момента ни у кого не возникало больше сомнений, что мы находимся в компании эльфов.

***

Утром Линдир заявил, что дальше смертные пойдут с завязанными глазами. Это никому не понравилось, особенно Дитеру. Он настаивал, чтобы ему показали все входы и выходы, поскольку он отвечает за нашу охрану и безопасность. Мариан убедила его, что скоро ему всё покажут – так же, как и ей. Она сама не знала, где находятся «ближние врата», и тоже шла туда с завязанными глазами. Впереди у них три – четыре месяца с эльфами, чтобы обо всём узнать. Это его немного успокоило.

Разве Линдир, Мариан и я до сих пор им не доверяем, пылко спросил Мэйсон.

– Такое доверие нужно заслужить, – спокойно и твёрдо произнесла Мариан. В её словах слышался голос моего брата, они не оставляли места дальнейшим возражениям. Уроки Халдира пошли ей на пользу. Сомневаюсь, что он сказал ей об этом. Мариан была первой, кому завязали глаза. Остальные не испытывали особой радости по этому поводу, но и не возмущались. Я тоже просил завязать мне глаза, но, как справедливо заметил Дитер, дорога мне известна, так что – зачем? Он ещё сердится на меня.

Весело прогуливаясь вокруг озера несколько часов, Линдир несколько раз останавливался под укрытием деревьев и проверял, нет ли незваных гостей. В конце концов ему надоели все эти уловки и в полдень он вывел нас к туннелю. Мы все прошли через него; Мариан крепко схватилась за меня ледяной рукой, за другую её руку держалась Сэнди. Я помнил про клаустрофобию, помнил подземный проход под баром и гордился Мариан: она проявила храбрость и поддержала Сэнди. На этот раз Сэнди безгранично доверяла Мариан. Она пойдёт за ней хоть на край света.

На выходе из туннеля Линдир торжественно попросил своих воинов снять повязки и обратился к нашему Братству с извинениями. Итак, красота грота, поросшего папоротником, шаг за шагом открывалась восторженным смертным во второй раз за всё время с момента его появления в Арде. Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, для меня честь разделить это открытие с Мариан. С другой – не зря ли мы открываем наши тайны незнакомцам? Что будет со мной потом, когда мы достигнем нашего главного входа, украшенного изображениями Владык, и откроем его? Представляют ли они себе, насколько дороги нам эти стены, не говоря уже о том, что это – наш дом? Смогут ли они научиться чтить его так же, как мы? Отворив двери, мы отрежем себе путь назад.

Наверно, Мариан о чём-то догадалась: она сжала мою руку и беспокойно улыбнулась. Её улыбка стала для меня утешением. За короткое время ей стало дорого и это место, и его обитатели, особенно один из них. Её глаза горели нетерпением и сияли только для него одного.

Мы дошли до ворот быстрее, чем я думал, миновав скрывавшую их оптическую иллюзию, как её называют Люди. Меня бы позабавило то, как они ходили туда – сюда и восторгались находчивостью и мастерством тех, кто их создал, но что-то внутри меня сопротивлялось. Многие воины разделяли мою тревогу, хотя мы, конечно же, были вежливы с нашими гостями.

– Где охрана? – спросил Дитер, сначала посмотрев наверх. Потом он всмотрелся в ограждение, которое прятало ворота. Его неясные очертания освещали колеблющиеся огоньки светильников.

– Здесь должна быть охрана! – сказал он нам с Линдиром. Его удивило, что никто не остановил нас. – Я не верю, что у вас нет… – начал он, но остановился на середине и стал вглядываться в нишу, расположенную по бокам ворот. – Постойте, – прошептал он и потянулся к стене, но часть этой стены шевельнулась, и одним молниеносным движением рука Дитера оказалась за его спиной, а длинный клинок Ородрена – у горла Дитера.

– Опять эти плащи, чтоб их… – пробурчал Дитер.

Быстрая реакция Ородрена и выступивший вперёд второй страж заставили наших товарищей поволноваться. Потом Ородрен отпустил Дитера и поклонился ему и Линдиру, весело смеясь. Дитер тоже усмехнулся, потирая шею. Мариан бросилась навстречу Ородрену и крепко его обняла. Для Ородрена это стало неожиданностью, он даже покраснел. Я неохотно оценил острое зрение Дитера. Острое для Человека, конечно же.