Текст книги "История Мариан (СИ)"

Автор книги: Rana1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Глава 1. Воспоминания. ==========

Это история о любви.

Невозможно предугадать, где встретит нас любовь. Кого-то она ведёт к великому счастью, а кого-то – к погибели. Любовь потерянная или неразделённая заставляет одних совершать великие деяния, а других повергает во тьму, отчаяние… Любовь, подаренная даже с самыми лучшими намерениями, может стать и добром, и злом. Любовь тайная может стать проклятием или благословением.

Любовь к человеку, любовь к своему долгу, любовь к идее, или к месту, или к вещи – какая из них важнее и значительнее? Каждый решает для себя сам. Вы можете спросить, зачем я всё это рассказываю? А оно может оказаться тем, ради чего каждый из нас – даже самый маленький и незначительный – любит, и как выражает свою любовь. Так что это касается всех.

***

Меня зовут Джейсон. Я записываю эту историю, хотя истории лучше рассказывать вслух, чем читать. Но скоро никого не останется в живых из тех, кто помнит. У нас уже нет времени учить наших детей запоминать длинные рассказы или заставлять их сидеть и слушать. Как всегда говорила Мариан, жизнь слишком коротка, слишком многообразна и слишком сложна. Мы – специалисты каждый в своей области, на своей небольшой территории. Поэтому мы всё записываем, копируем, распространяем любыми возможными способами – газеты, журналы, электронная почта – тогда наши потомки не забудут то, что мы хотим им передать. А всё самое важное будет скрыто где-то в потоке никчёмной информации, который обрушивается на нас каждый день.

Сейчас я сижу рядом с Мариан там, куда она попросила привести её. Она хотела умереть в этой комнате, и как я мог отказать? Я никогда не мог отказать в чём-либо Мариан. Я мог подшучивать над ней, безжалостно дразнить, смешить, но никогда не мог сказать ей «нет». Я знаю каждую морщинку на её лице. Я видел, как они появлялись и углублялись с годами – карта каждого шага нашего пути. Был ли я её любовником? Нет. Она мой постоянный и верный друг, как и я – её. Хотя, видя нас, вы этого не поймёте, пока не присмотритесь хорошенько.

У нас было время поговорить, прежде чем она покинула меня. Она сказала, что состарилась и устала. Она была готова уйти. Мариан сказала, что у неё не осталось воспоминаний, которые заставляли её страдать; воспоминаний заветных и в то же время беспокоивших её днём и ночью.

– Разве мы не сделали это, Джейсон?

Она улыбнулась и тихо засмеялась. Это так похоже на неё – всегда вспоминать о хорошем.

– Посмотри, что мы сделали!

– Посмотри, что ты сделала, – ответил я. – Он гордился бы тобой.

– Возможно…

Знакомое выражение неуверенности в себе затуманило её улыбку. Слеза скатилась по её лицу, и я огорчился, став её невольной причиной. Но прежде чем уйти, ей надо было услышать от кого-то о его одобрении. Мариан свято верила, что человечество не растратит безрассудно дары, которые мы ему доверили. У меня ещё есть время проследить за этим и посмотреть, что получится. Семена, посеянные нами, попали в добрую почву. Они дадут всходы. Что будет дальше – покажет время.

========== Глава 2. Иногда от работы тошнит, но мы её любим. ==========

Это случилось, когда Мариан наконец-то решила взять отпуск. Вообще-то, да, я уговорил её, и да, я мог (очень тонко, должен заметить) подтолкнуть её, но решение она приняла сама. Так или иначе.

Годами я пытался убедить её уволиться и открыть свой собственный офис со мной в качестве партнёра. Конечно, она никогда не воспринимала меня всерьёз. Это становилось больше похоже на игру, идею, с которой можно было поиграть, когда всё шло не так, наш босс Эд был не в настроении или мы были чем-то недовольны. Тогда один из нас осматривал кабинет, убеждался, что Эда поблизости не было, и мы заявляли во всеуслышание, что собираемся увольняться. Конечно, после третьего или четвёртого заявления никто нам не верил и часть драмы утрачивалась, однако всегда хорошо, когда великолепное враньё разряжает обстановку на денёк-другой. Чудо, что нас не уволили по– настоящему. Мы с Мариан решали, где расположить наш офис, каких клиентов привлечь, какими будут наши ведущие принципы. Мы придумывали названия для нашей компании, спорили, чьё имя будет первым (я до сих пор считаю, что моё имя звучит лучше и должно стоять первым). Мы спорили, какого цвета будет ковёр, и чей стол будет стоять у окна. Очень немногие из нас сидели рядом с окнами. Должен заметить, в нашей архитектурной компании было недостаточно окон. Когда мы не грозились уволиться, то строили планы вплоть до полуночного рейда, который выключал освещение. Поскольку Эд только арендовал помещение, время у нас было ограничено. А когда мы грозились уволиться, то горько сожалели о том, что сделали за свою жизнь, и что наша благородная профессия была низкооплачиваемой и недооценённой.

Грустная правда состояла в следующем:

1. мы горячо любили то, что делали для людей;

2. мы знали, что сможем сделать это по-своему, в соответствии с нашей собственной философией, если уволимся;

3. мы были слишком трусливы, чтобы уволиться и сделать всё по-своему.

Через день после чрезвычайно утомительной ночной работы Мариан заявила (в который раз), что собирается уходить. На этот раз она говорила серьёзно. Но я убедил её вместо увольнения подумать об отпуске. Не имеет значения, что я заронил идею этого замечательного отпуска довольно давно. Я терпеливый. Уволиться – это неплохо, но я подумал, что ей понадобится немного больше времени. Меня трудно понять, но скоро вы увидите, что я имел в виду.

Я помню ту ночь. Мы работали третий вечер подряд; Мариан царапала ногтями свой чертёжный стол и смотрела на экран. Запах карандашей и маркеров парил над её кабинкой и перетекал в мою, как проблема, ждущая своего решения.

– Пожалуйста, перестань! – выпалил я. Сегодня мы оба были не в настроении.

Я отвернулся от своего компьютера и посмотрел на неё страдальческим взглядом. Она по-прежнему смотрела на экран. Красные деревья, расплывчатые, под дождём; жемчужные капли воды падают с блестящих от сырости папоротников на переднем плане.

– Ущипни меня, Джейсон, – рассеянно пробормотала она. Потом вздохнула и оторвала ещё один кусок кальки. Я подошёл и посмотрел через её плечо. Она быстро делала наброски конференц-зала в нашем проекте библиотеки, располагая его так, что входные двери чудесным образом примыкали под углом к внутреннему двору. Это выглядело многообещающе.

– Чёрт!

А может, и нет.

– Чёрт побери! Теперь вся взаимосвязь читального зала с книгохранилищем потеряна. Подожди-ка, разве мы не пробовали этот вариант пару часов назад?

Она снова нетерпеливо посмотрела на экран. Лучи утреннего солнца прорезали туман сквозь ветви деревьев. Воздух был густым, тяжёлым, таинственным. Волшебный момент, когда всё казалось возможным.

– Где? – спросил я.

– Что где? – огрызнулась она, сминая кальку и бросая её через моё плечо в мусор. Снова мимо.

Я уклонился от её броска, поднял кальку, выбросил её в корзину для мусора и подошёл к Мариан, пожалуй, слишком близко. Она непонимающе обернулась на меня.

– Ты наконец-то поддалась моим чарам. Так где тебя ущипнуть? – прошептал я, лаская дыханием её шею. Могу поклясться, что заметил едва различимый трепет. Говорят, передо мной трудно устоять. Согласен, это чистая правда. Ещё говорят, что я самодовольный и эгоистичный охотник за юбками. Обычно Мариан так меня называет, и даже хуже.

Она повернулась (что было сложно, принимая во внимание, насколько близко я к ней стоял) и посмотрела на меня. Я одарил её своим самым потрясающим взглядом. Она посмотрела ещё пристальнее.

– Ты знаешь, что твои глаза краснее моих?

– Они бы не были такими, если бы в них не попадала пыль от твоих маленьких цветных карандашиков. Мариан, почему ты не рисуешь на компьютере, это же намного проще?

– Потому что я динозавр, и ты прекрасно об этом знаешь. Когда я доработаю идею, то легко воплощу её с помощью компьютера, не волнуйся.

Потом она остановилась, глаза её блеснули, и она тихо произнесла:

– Дорогой, ты кое-что упустил. Это ощущение карандаша на бумаге, такая… чувственная связь разума и руки, о которой просит твоя творческая натура. Компьютер не сможет дать тебе этого, Джейсон.

– Мариан, не пытайся выиграть в моей же игре. Я мастер. Ты с треском проиграешь, и ради чего? Компьютер отвечает на каждое моё прикосновение, каждую мою команду. Я делаю его поющим, сияющим. Я могу сделать сияющей и тебя, моя Мариан. Как ты думаешь, почему я остаюсь с тобой так поздно ночь за ночью, год за годом?

– Перестань, Джейсон!

Несмотря на угрожающий тон, она улыбнулась. Я притворился обиженным.

– Ты находишься здесь по той же причине, что и я: завтра у нас презентация, мы хотим сохранить нашу работу, закончить проект и сделать из него конфетку. А теперь иди к своему компьютеру, и давай всё это доделаем, пока не уснули на столах!

Вместо этого я склонился над ней и посмотрел на ворох перечёркнутых эскизов на её столе.

– Это называется беспорядок.

– Спасибо, что напомнил, – сухо сказала она, но потом смягчилась. – Поможешь мне? Решение где-то рядом, но я слишком устала, чтобы увидеть его.

– Я всегда к твоим услугам, дорогая. К моему великому сожалению, ты не всегда это замечаешь.

Поклонившись, я подвинул свой стул к её столу и сел.

– Готова поспорить: ты тайно берёшь уроки балета, Джейсон, – прошептала она с загадочным взглядом.

Я быстро осмотрелся, разыскивая тех, кто мог бы нас подслушивать. Но нет – этой ночью мы были одни в офисе.

– Не разрушай мою репутацию. Если не отступишь, я буду вынужден переключить внимание на другую красавицу. Дженнифер, к примеру.

– Ей восемнадцать! Она слишком впечатлительна. Всё, что тебе нужно сделать – прошептать ей на ушко несколько ласковых слов, и она упадёт к твоим ногам. Ты же не настолько жестокий?

– Жестокий? Никогда не слышал слов недовольства в свой адрес и не видел слёз. Только комплименты и благодарности. Кроме того, ты же знаешь, я предпочитаю более зрелых и опытных женщин…

Я пожал плечами.

– Мы можем сосредоточиться на работе хотя бы на несколько минут?

– Хорошо, мы найдём ключ к этой головоломке, а потом выпьем кофе и полюбуемся на восход солнца.

– Ты никогда не заставишь меня пить кофе и не затащишь в свою постель.

Верно, но думаю, ты не прочь попробовать. Как и все женщины. Это помогает им почувствовать себя прекрасными, какие они и есть на самом деле.

– Тогда выпей диетической колы, если так хочешь наказать своё тело. И смотри, как я буду пить кофе, – вслух сказал я.

– Видишь это зеркало, Джейсон?

Она показала гримаску в карманном зеркале. Несомненно, ей совсем не понравилась идея с колой утром.

– Да…

– Ты такой блондин.

Тоска по родине захлестнула меня. Надеюсь, это не отразилось на моём лице. К счастью, Мариан ничего не заметила.

– Там, откуда я родом, все светловолосые, – сказал я, гордо подняв подбородок.

– Джейсон, твоя мать – не блондинка.

– Значит, все, кроме моей матери, светловолосые.

– Когда она в следующий раз приедет навестить тебя, напомни мне: я скажу ей, как сожалею об этом.

========== Глава 3. Не причиняй вреда. ==========

На следующий день я уговорил Мариан и нашу подругу Билли отметить окончание рабочего дня бокалом вина. Не подумайте, что я сноб – в конце концов, мы жили в Калифорнии, винной стране. Нет, не той винной стране, о которой вы подумали, а той, которая находится в предгорьях Сьерра Невада. Золотая долина производит весьма, весьма неплохие вина.

Мы прогулялись по Мэйн Стрит и втиснулись за столик в крошечном, тесном и шумном винном баре. Я сидел на одном стуле с Билли, поскольку стульев было только два. Билли громко спросила, как прошла презентация. Я так же громко ответил, что клиентам понравился дизайн. Мариан поправила меня, сказав, что клиентам он понравился только после того, как они сами переделали всё в течение двух часов.

– Небольшие перестановки в интерьере, – заявил я, пронося свой бокал вина слишком близко от лысеющего джентльмена, сидящего прямо позади меня. Я рад, что к тому времени вообще было вино, потому что владельцы заведения, пожилая пара, разносили не только вино, но и свои советы, и делали всё это раздражающе медленно. Быть нетерпеливым нехорошо: либо вы терпите, либо отправляетесь в другое место. Мариан беспокоило, что я могу пролить вино на голову того джентльмена. Как ей не стыдно! Я не столь неуклюжий, особенно если придётся ждать полчаса следующего бокала взамен пролитого. К счастью, люди за соседним столиком были заняты достаточно громким и, несомненно, очень интересным разговором, поэтому ничего не заметили.

– Мариан глубоко уверена в целостности её дизайна, Билли.

– Нашего дизайна, Джейсон, – поправила Мариан. Я приветственно поднял бокал. – Более того, Эду тоже понравилось.

– После ещё одного часа «небольших перестановок», – с улыбкой добавил я.

– Это были нужные перестановки.

Быть слишком скромной – как это похоже на Мариан. Она никогда не доверяла себе полностью. И так со всем, что она делала.

– Начальству понравилось, это главное, – настаивала Билли. – Принимайте поздравления. И пожелайте мне удачи для завтрашней презентации проекта школы.

– Тебе не нужна удача, Билли, – сказал я. – Ты сделала очень много за последнюю пару недель. Эд сразу это отметит. И, – я попытался быть обольстительным, но это оказалось сложно, поскольку я вынужден был кричать, – если не отметит, ты всегда можешь обратиться ко мне… за утешением.

– Я сделаю вид, что не слышала, Джейсон, и обмакну твой хвост в твоём же бокале. Здесь не так уж много людей.

К моему сожалению, это правда.

– Ну, что вы собираетесь делать дальше?

– Закончить с чертежами библиотеки. А потом поработать с предварительными набросками Эда для нашего нового офиса, – значительно сказал я. Это было неправдой.

– Я собираюсь увольняться, – решительно произнесла Мариан.

Билли перегнулась через стол.

– Что?

– Я собираюсь увольняться, – прокричала Мариан. Билли замерла с открытым ртом. Неожиданно в помещении стало тихо.

– Давайте поговорим об этом в другом месте, – предложил я и поставил недопитый бокал. Чёрт возьми, вино было хорошим!

Мы вышли на улицу. Сразу же наши места оказались заняты, как в той игре со стульями. Билли развернулась к Мариан.

– Нет… ты не можешь… не можешь оставить нас. Кроме того, проект библиотеки готов только наполовину, и тебе нужно несколько месяцев, чтобы закончить его. Это же твой любимый проект!

– Она устала и слишком много выпила. Я провожу её домой, – благоразумно заявил я.

– Билли, двадцать три человека едва ли оставят тебя в одиночестве.

– Если ты уйдёшь, то кое-кому – интересно, кто это? – придётся взяться за твои дела. А у меня совершенно нет на это времени!

Кто обратил внимание на её слова?

С тяжёлым вздохом Мариан пустилась в описание того, как спонсоры библиотеки наконец решили участвовать в программе энергосбережения, которая даст оценку зданию и поможет оплатить энергосберегающие функции, которые мы собирались внедрить. Я понимал, что для Мариан эта программа была способом сделать несколько крошечных шагов к экологически чистому строительству, к философии, которая была одинаково дорога и Мариан, и мне, но только не Эду. Тот разрешил Мариан продвигать эко-дизайн главным образом из-за того, что это хороший маркетинговый ход. Мариан же предложила эту программу попечительскому совету с самого начала, но ей ответили отказом. Сейчас среди спонсоров были влиятельные люди, готовые продвигать эту программу, посему решение было изменено.

– Кто убедил их – не важно, правда? – осторожно начала Билли. – Они намерены довести дело до конца.

– Билли, сегодня после собрания Эд подошёл ко мне и спросил, чья это идея – их или моя. Как идиотка, я ответила, что ознакомила с программой их я, но принять её убедил новый член попечительского совета. Я волновалась, Билли. Я была на пределе. Знаешь, что сказал Эд? Он не хочет, чтобы какие-то аналитики учили нас проектировать здания. Он не хочет тратить на них ни время, ни деньги. А ещё он сказал, что я безосновательно усложняю проект. Он считает меня балластом, Билли!

Я вздрогнул и обнял её за плечо.

– Терпение, Мариан. Со временем он передумает. Ты будешь создавать «зелёные» здания. Наш собственный офис может стать первым из них. Останься, Мариан, мы убедим Эда попробовать.

– Единственный, кого я могу в чём-то убедить – это мой пёс. А если у нас не получится? Тогда мне снова придётся разрабатывать то, что разрушает окружающую среду. А я хочу, чтобы наши творения работали вместе с природой, а не против неё. Я хочу чувствовать себя внутри здания так, будто я нахожусь на берегу моря, или в лесу…

– Тогда, – сказал я, весело глядя на Билли, – если Эд говорит «нет», мы всё равно поступим по-своему. Пойдём, я провожу тебя домой. Хорошо, что у нас есть служебная машина.

– А как я заберу свою?

– Завтра утром мы сюда вернёмся. Заодно выберем мне новый рюкзак.

Мариан устало вздохнула.

– Хорошо, так и сделаем.

– Но ты ведь останешься? – настойчиво спросила Билли. Увидев лицо Мариан, она отступила. – Выспись хорошенько на выходных.

– Не думаю, что за выходные что-то изменится, Билли.

– Ты очень устала, – напомнил я Мариан. – Месяцами работала без выходных. Почему бы тебе не взять большой отпуск и провести его там, где ты сможешь всё как следует обдумать? К примеру, в лесах или на берегу моря?

– Возможно, это не такая уж плохая идея, – ответила Мариан.

***

Я нашёл сокровище.

Оно лежало под матрасом на той кровати, где умерла Мариан. Я не знал, что она вела дневник, в котором записывала всё, чему здесь научилась – всегда боялась что-то забыть – но я даже не подозревал, что среди этих записей будут и личные. Если бы я знал про дневник, то начал бы поиски именно с этого места. Несмотря на наши близкие отношения, некоторые вещи Мариан от меня скрывала. Поймите меня правильно, Мариан заслужила право на личную жизнь как никто другой. Но кое-что было бы для неё гораздо проще, если бы я об этом знал.

Я не хочу открывать её дневник. Возможно, записи в нём слишком личные. А может, на этих страницах совершенно нелестные отзывы обо мне (о которых я, конечно, предпочёл бы не знать). Но нет, Мариан никогда не затрудняло высказать всё, что она обо мне думала. А может, я боюсь обнаружить, что знал её не так хорошо, как думал?

В том, что я знаю об истории, которую хочу поведать, много пробелов (потому что Мариан уехала в отпуск одна), пробелов, которые нужно заполнить. Поэтому, прежде чем вскрыть замок, я заключил с Мариан сделку, компромисс, на который она бы пошла. Я возьму только то, что мне нужно; расскажу то, что нужно рассказать, а всё остальное сохраню в секрете. Я поступлю так, как всегда поступала Мариан – постараюсь не причинить никому вреда – если смогу найти в себе достаточно мудрости.

========== Глава 4. Выбор оружия. ==========

20 августа.

Я не вела дневник с того времени, когда училась в школе. Дневники кажутся такими ребяческими и тривиальными. Кроме того, кто из нас имеет достаточно свободного времени? Дни, недели, месяцы пролетают так быстро, что время становится похожим на убегающий от тебя поезд. Иногда мне кажется, что я приеду в пункт назначения и не смогу понять, как я туда попала и почему; или где на самом деле я должна быть. Замечаю ли я, в каком направлении иду? Смогу ли узнать, когда можно или нужно свернуть?

Я не верю в судьбу. Не верю, что мне предначертано быть хорошим архитектором с прекрасным мужем и двумя невыносимыми детьми. Не верю, что была предопределена гибель моего мужа в 17 часов 30 минут именно в ту пятницу шесть лет назад в глупой, ненужной аварии; или что у моей электрички откажут тормоза в определенном месте, и я погибну, и что бы я ни делала, не смогу ничего изменить.

Зато я уверена, что каждый из нас – уникальная личность (хотя глядя на некоторых так не скажешь); что выбор, который каждый из нас делает в жизни, уроки, которые мы получаем (пусть даже самые маленькие), каким-то образом оказываются чрезвычайно важны. Я уверена, что обязательно есть причина, по которой мы живём на этой земле. Этот путь слишком большой и масштабный, чтобы его понять. В жизни столько возможностей! Каждый из нас идёт своей дорогой и старается сделать это как можно лучше. Вместо того, чтобы причинять зло друг другу и нашим потомкам, мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы не допустить этого.

Смотря на себя в зеркало, я задаюсь вопросом: почему у меня не было кризиса среднего возраста, который случается у всех годам к сорока? Наверно, я была слишком занята, чтобы обращать на это внимание. Сейчас, когда мне 45, я не так уж плохо выгляжу. Не пикантно, заметьте, но и не плохо. Джейсон говорит, что я выгляжу на 38, и я склонна верить ему.

Я не знаю, чего я ещё хочу. Я не стремлюсь быть известной. Наверно, мне просто хочется сделать что-то полезное. Я хочу приносить пользу. Моего дорогого мужа нет со мной (как я скучаю по его сильным, тёплым объятиям, иногда даже кажется, что я не вынесу); мои дочери выросли. Всё, что у меня есть – это дом и собака. Я могу делать всё, что захочу. Мне кажется, я стою на перепутье, но не знаю, какую дорогу выбрать. Может, самый лучший способ – начать всё заново, а не возвращаться назад?

Впереди три недели отпуска. Надеюсь, мне хватит этого времени. Я рада, что Джейсон уговорил меня не увольняться – не хотелось бы, чтобы отпуск испортили мысли о безработице. Я буду путешествовать для души, а не только для тела и разума. И буду вести дневник.

***

21 августа.

Я почти собралась в дорогу, тем более, что беру с собой немного. Джейсон и Бруно заканчивают сборы за меня. Бруно – это пёс моих дочерей. Когда они покинули дом, я привязалась к нему и к его имени, оно ему очень подходит. Бруно – огромный пёс со светло-коричневой шерстью, тёмным носом и ушами, которые делают его похожим на большого милого медвежонка с вечной улыбкой. Со мной он ласковый, но к чужим относится настороженно. Я буду держать его на поводке. Джейсон – единственный, кому Бруно разрешает ко мне приближаться. Они понимают друг друга, будто между ними существует невидимая связь.

Джейсон говорит, что люди выходят в дикую природу по двум причинам: либо они хотят найти уединение и покой, либо делают то, чего никогда бы не сделали в присутствии других. По этой причине он настаивает, чтобы я взяла с собой моего бессловесного друга. Если я настолько сумасшедшая, чтобы отправиться одной в леса, то пусть хотя бы Бруно будет рядом и защитит меня в случае необходимости. Я не была в восторге от идеи таскаться три недели за огромной собакой, но это всё же лучше, чем носить нож или другое оружие, которое легко можно использовать против меня. Большинство моих приятелей-архитекторов – пацифисты. Мы создаём, а не разрушаем.

Я смотрю в окно и не могу сдержать смех: Джейсон сидит на корточках возле Бруно и будто бы даёт ему указания напоследок. Бруно внимательно слушает, навострив свои медвежьи уши и виляя хвостом.

Даже не знаю, что я буду делать без Джейсона. Он появился в офисе почти сразу же после смерти моего мужа и тотчас же начал со мной спорить. Нам так это понравилось, что с тех пор мы спорили, не переставая.

Джейсон – невыносимо милый и чуткий мужчина с глубокой внутренней силой, уверенностью и интеллигентностью, но иногда создающий впечатление пустого самовлюблённого болвана. Он не хочет, чтобы его (или жизнь) воспринимали серьёзно, это портит всё удовольствие. А ещё он один из самых красивых мужчин, которых я когда-либо встречала. Он не просто привлекательный, а именно красивый, как греческий бог с точёными чертами лица. И он единственный симпатичный блондин, которому я могу верить. Он высокий и гибкий, с длинными, густыми, блестящими волосами. Очень немногим мужчинам идут длинные волосы; почти всегда это делает их слегка женственными. Но в случае с Джейсоном они только подчёркивают его мужественность.

Не знаю, почему я не влюблена в него. Может быть, он слишком симпатичный. Или потому что он обожает женщин, и они это знают. Он любит свободу, разнообразие и волнение. Я не из тех, кто может взволновать. Я люблю стабильность. Мы прекрасно дополняем друг друга как приятели, но в любовных отношениях будем несчастны.

Джейсон пытается убедить меня в том, что я обвела его вокруг моего маленького пальчика, но я-то знаю: на самом деле всё наоборот. Взять, к примеру, этот отпуск. Я пошла с Джейсоном в спортивный магазин, чтобы помочь выбрать ему рюкзак. Как я вышла оттуда с большим походным рюкзаком, керосинкой, блокнотами, запасом еды для себя и собаки и устройством GPS с мануалом, который я никогда не осилю и не пойму, и всё это съело половину моих сбережений на карточке – вот чего мне никогда не понять. К счастью, у меня уже был спальный мешок, ботинки и другие необходимые вещи. Теперь я готова начать трёхнедельное путешествие пешком, которое даже не планировала. Мной не так легко манипулировать, но Джейсон – единственный, кому удавалось это делать, причём так, что я не могла сопротивляться.

***

Я с облегчением встал, когда Мариан наконец спустилась по лестнице, держа в руке ещё один рулон туалетной бумаги, срывая виноградину с одного из кустов, которые росли у её дома, и кладя её в рот.

На мгновение мне показалось, что Мариан передумает и никуда не поедет, так долго она не выходила из дома. Но волноваться не было необходимости – если Мариан что-то решила, то её не остановишь. Она не принимала решения молниеносно, но была прямой и настойчивой, как океан, который превращает скалы в песок.

– Джейсон, ты не забудешь позвонить Фрэнку и напомнить ему, чтобы он проверил виноградник? Он созреет раньше, чем я вернусь.

– Не волнуйся, Мариан, я позвоню ему.

– Спасибо, Джейсон. И зачем ты со мной возишься?

Она посмотрела на меня с тоской.

– Я буду скучать. Обними меня. Только руки не распускай!

Я обнял Мариан, поднял её и закружил в воздухе. Что касается её последнего замечания, то я могу хорошо себя вести, если захочу. Правда, это нечасто случается. Её смех неожиданно заставил меня сдержаться на этот раз от всяческих выходок, но не спас Мариан от щипка пониже спины.

– И зачем тебе это? – спросил я с притворным недоверием, глядя сперва на набитый доверху рюкзак, а затем на туалетную бумагу.

– Это, – заявила она, размахивая бумагой перед моим лицом, – символ цивилизации и единственное удобство, от которого я не откажусь. Я возьму его, даже если придётся выложить еду и одежду.

– А может, вместо этого выложить бутылку вина? Она весит по меньшей мере два килограмма.

– Ты опять рылся в моей сумке, – сказала она с упрёком и села в машину. Бруно запрыгнул на заднее сиденье, где хозяйка настелила полотенца. Потом он перебрался вперёд и улёгся там, положив передние лапы и морду на руль. Я пристегнул поводок и отвёл его обратно, попросив остаться там. Он остался. Ненадолго.

Мариан снова посмотрела на меня с упрёком и прочитала лекцию о том, что её машина никогда не будет прежней. Если я услышу, что она попала в аварию, то буду знать, почему; если же будут другие «аварии», она вышлет их мне посылкой. Я ответил, что ничем не могу помочь, если она не знает, как выдрессировать собаку. Она набрала в лёгкие побольше воздуха, но прежде чем она успела что-либо сказать, я снял с пальца своё кольцо и вложил в её руку. Она так и осталась сидеть с открытым ртом. Ха!

– Надеюсь, это не предложение, – наконец выдавила она, рассматривая серебряный предмет на своей ладони. Кольцо досталось мне от бабушки. Оно было широким, но изящным: полоса переплетающихся листьев и цветов с крошечными драгоценными камнями посреди лепестков. Мариан поняла: это ценная вещь. Я вздохнул.

– Это тебе на удачу. Можешь считать его амулетом. Отдыхай, но будь настороже, Мариан, по крайней мере пока не проведёшь в лесу три или четыре дня.

– Всё будет хорошо, Джейсон. Спасибо.

Она продела сквозь кольцо цепочку и надела её на шею.

– Передавай привет Эду. Пока!

– Мы скоро увидимся.

– Через три недели! – она махнула рукой на прощание.

– Может быть, Мариан, – прошептал я.

Итак, она уехала и скрылась за холмом. Пыль, поднятая её машиной, стала розовой от лучей восходящего солнца, а огромный пёс на переднем сиденье смотрел в сторону Тихого океана, на красный лес. Заставка на мониторе сыграла свою роль.

========== Глава 5. Морская гладь в облаках. ==========

22 августа.

Путь был долгим, по меньшей мере десять часов с бесчисленными остановками. Пёс вёл себя хорошо, поэтому посылать Джейсону было нечего.

Мы с Бруно остановились в кемпинге на побережье. Я планировала остановиться в мотеле, но с большой собакой это сделать достаточно трудно. Вот если бы Бруно был пекинесом… Мы оба не мылись уже сутки. Уверена, что через несколько дней буду вспоминать кемпинги с душем и туалетом как самые роскошные.

Я не устанавливала большую палатку, только спальный мешок, который послужит укрытием в случае дождя. Поэтому я обратилась к старому доброму детскому способу: нашла на побережье большое поваленное дерево в достаточно отдалённом месте, до которого не доберётся прилив. С помощью Бруно вырыла позади бревна углубление. Оно защитит нас от ветра, но не от влажности. В нескольких метрах развела небольшой костёр. Песок всё ещё тёплый, в отличие от воздуха, который с заходом солнца стал влажным и холодным. Хорошо, что сегодня не так ветрено: не люблю, когда песок попадает в глаза и скрипит на зубах. Когда я ребёнком жила возле побережья, мы с родителями никогда не ставили палатку на берегу моря. Мы разводили костры, запускали фейерверки, но всегда возвращались домой, где было тепло. Ночёвки на берегу – для туристов, хотевших получить уникальный опыт промокания насквозь и промерзания до костей.

Я гуляла босиком по побережью с Бруно на поводке и наслаждалась, ощущая, как мокрый песок скользит между пальцами. Бруно отказывался заходить со мной в воду. Мы забрались на большую скалу, выступавшую в море: подходящее место, чтобы дождаться заката. Холодное солнце садилось в облака, искрясь на волнах. На горизонте собирались тучи. Закат обещал быть восхитительным. Бруно смотрел на прибой настороженно, но ему нравилось. Море было относительно спокойным. Как я и ожидала, размеренный шум прибоя успокоил меня. Этот знакомый, глубокий, гипнотизирующий, постоянный ритм, похожий на биение гигантского сердца, успокаивал меня и в детстве, и сейчас. Его постоянное присутствие не замечаешь, когда живёшь у моря, и внезапно обнаруживаешь, когда уезжаешь. Закрыв глаза, я почувствовала, как напряжение последних недель и месяцев начинает исчезать, отступая перед этой вечно движущейся, вечно меняющейся жизненной силой – Океаном. Это, и ещё небесные просторы надо мной делают внутренние противоречия более простыми, ясными. Я скрывала настоящую глубину болезненного одиночества, которое я испытывала после гибели Кевина; сейчас оно захлестнуло меня с головой. Впервые за всё это время я начала от него избавляться. Казалось, вся Вселенная теперь настолько близка, что до неё можно дотянуться рукой.