Текст книги "История Мариан (СИ)"

Автор книги: Rana1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Солнце село в облака, посылая свои лучи сквозь них. На серо-зелёной волнующейся поверхности моря они блестели, словно бриллианты, окрашивая облака и парящих чаек в красно-золотой цвет. Небо переливалось оттенками аметистового, зеленовато-голубого и бирюзового цветов, как на картинах Рафаэля. Чем ниже садилось солнце, тем небо становилось темнее, теперь оно было синих и фиолетовых оттенков. Писать уже слишком темно. Бруно никак не угомонится. Нам нужно вернуться обратно прежде, чем станет слишком темно. Сегодня видны звёзды; уже взошла Венера, сверкающая жёлтым на юго-западе.

***

23 августа.

Уже утро, где-то далеко лают морские львы. Ночью был туман, и воздух стал густым, влажным и серым. Хор лягушек, усыпивший меня прошлой ночью, до сих пор приглушённо слышен вдалеке. Так хочется вернуть ставшие привычными сухие и жаркие летние дни в предгорьях, но здесь – климат, в котором я выросла. Через несколько дней мне будет комфортно.

Сегодня я ещё несколько часов буду ехать вдоль побережья, сначала по шоссе, потом по щебёночной дороге, к тропе, которую я выбрала за её отдалённость, изолированность и красоту. Я собираюсь намного дальше, чем когда-либо путешествовала.

***

24 августа.

Прошлым вечером я не делала записей: следствие усталости от подъёма в гору весь день и недооценивания того, как быстро темнеет в лесу. Сегодня после полудня я сделала остановку, чтобы поискать хорошее место для отдыха.

Вчера я нашла тропу с некоторым затруднением, обнаружив только несколько машин и мусор. Людей поблизости не было. Никогда не понимала, почему люди, отдыхающие на природе, не убирают за собой. Хорошо, что это грубое напоминание о «цивилизации» находится недалеко от автомобилей, а не в самом лесу.

Мы направились на восток и прямо вверх, удаляясь от океана в леса – одно из немногих мест, где деревья растут рядом с песком. Бруно заставил меня подняться на первый холм. Это порядочное расстояние, учитывая, что за спиной у меня более пятидесяти килограммов. Он посмотрел на меня с очевидным негодованием, когда я надела ему на спину его рюкзак. Если он хочет есть, то понесёт свою еду сам. Сейчас он, кажется, привык, хотя слабый, но постоянный запах собачьего корма действует ему на нервы.

Переход от морского побережья к лесу был необычным. Звуки и запахи океана угасали по мере того, как мы продвигались вглубь леса, заглушались мягким ковром из хвои и растений и высокими деревьями, покрытыми мхом. Воцарилась тишина, лишь изредка нарушаемая криком вороны или сойки, или вздохом ветерка под куполом леса. Тропа была чистой и хорошо обозначенной, поэтому я не пользовалась картой и только иногда делала пометки в навигаторе, чтобы узнать, сколько мы прошли. Нас окружали папоротники высотой в рост человека, изредка попадался валежник.

Как я могу описать этот лес? Каждый вид леса имеет свою индивидуальность. Её нельзя прочувствовать, пока не увидишь сам. Этот лес не похож ни на один из тех лесов, в которых мне доводилось бывать. Деревья были поистине гигантскими, некоторые достигали четырёх метров в диаметре. Это нетронутый лес; в нём никогда не проводились вырубки деревьев. Он настолько древний, что я даже затрудняюсь определить его возраст. Здесь растут самые высокие деревья в мире, некоторые достигают высоты двадцатиэтажного дома. Толстая, мягкая, волокнистая красно-коричневая кора на стволах покрыта почти вертикальными бороздками. Если приглядеться, можно заметить, что маленькие обрывки коры, как ленточки, поднимались вверх по стволу, делая его похожим на стебель мяты. На каждом дереве они располагались в одном направлении. Нижние ветви более старых деревьев будто пытались вытянуться вверх, где было больше солнечного света. В этом лесу лучи солнца попадали на землю очень редко, расставляя светлые и тёмные акценты на густой пышной растительности, освещённой мягким рассеянным светом.

Этот лес невозможно описать. Я уверена: он живой, у него есть разум, он древний, мудрый и терпеливый. Наверно, если я быстро остановлюсь, застану его врасплох и прислушаюсь, то услышу, как разговаривают деревья. Когда я останавливаюсь, то представляю себе, как нечто отодвигается, веселясь, повисает где-то на границе слуха, играет со мной. Оно как мимолётное движение, едва различимое боковым зрением; когда ты поворачиваешься, оно исчезает. Я слышала о растениях, которые кажутся обособленными, но на самом деле связаны под землёй как один единый организм. Я помню из уроков ботаники, что эти деревья не соединены между собой подобным образом, но мне кажется, это не так. Это не зловещее или угрожающее предчувствие, как в старых сказках, где все леса темны, опасны и полны ведьм и других злобных тварей. Это чувство мощи, но доброй и достаточно комфортной. Наверно, если люди это прочитают, они сочтут меня сумасшедшей.

***

26 августа.

И опять я не делала записей целый день. Я встретила семью туристов: отец, мать и сын лет одиннадцати. Вчера мы довольно долго шли вместе и заночевали в их палатке. Я подумала было открыть бутылку вина, но решила приберечь её для особого случая, когда решу, что делать с моей жизнью. Бруно сначала зарычал на них, но потом успокоился. Я посоветовала мальчику – его звали Адам – не играть с собакой. Для Адама было трудно удержаться и не потрепать моего медвежонка, но я этому медвежонку не доверяю.

По-прежнему я ощущаю усталость от ходьбы, но с каждым днём становлюсь сильнее, и это ободряет. Я чувствую себя моложе, чем я есть. Больше всего устаю от ночёвок на земле. Поэтому прошлым вечером решила попробовать кое-что новое, от чего Адам пришёл в полный восторг. Найти то, что нужно, не составило труда: дерево, упавшее от удара молнии, наполовину вырванное с корнями из земли. Оно всё ещё было живым. Его корни образовывали пространство, похожее на небольшую комнату. «Пол» в ней был ниже уровня остальной почвы, и в случае дождя эта «комната» была бы бесполезной. Я осветила её фонариком, проверяя, нет ли там пауков и жуков. Никого не обнаружив, я достала гамак и натянула его между четырьмя крюками, вкрученными в древесину на полметра выше, чем мог забраться Бруно (запрыгнуть он не сможет, слишком тяжёлый). Эта новая игрушка захватила Адама на большую часть вечера, пока родители не позвали его спать. Ночной сон в гамаке был довольно удобным. Не так тепло, но значительно мягче, чем на земле.

Сегодня мы пошли разными дорогами. Они отправились на восток, а мы свернули на север. Дорога стала гораздо хуже. Самое время воспользоваться навигатором. И совершенно не вовремя обнаружить, что в этом лесу GPS не работает. Нужно будет выйти на открытое пространство. А пока я считаю шаги и пользуюсь компасом. И ещё надеюсь, что мы не заблудимся.

Сегодня мы должны были пересечь небольшой ручей, но не обнаружили его. Чем выше мы поднимаемся, тем теплее становится воздух. От меня пахнет потом и псиной, мне срочно нужно вымыться и пополнить запасы еды. На небе собираются тучи: похоже, вечером будет дождь.

Я не встретила ни одного человека, только птицы, несколько белок (за которыми гонялся Бруно) и олень (который погнался за Бруно). Очень надеюсь, что здесь не водятся медведи.

***

27 августа.

Прошлой ночью произошло нечто странное. Я снова нашла себе приют среди деревьев, на этот раз они росли в виде кольца. Одно дерево уже давно лежало на земле, несколько сотен лет, судя по размерам деревьев, выросших из его корней и образовавших круг, оставляя посередине своеобразный вход. Глубокой ночью меня разбудил Бруно, который нервно метался возле гамака и тихо рычал. Шёл проливной дождь, и в воздухе стоял сильный омерзительный запах. Я замерла, стараясь не шуметь, дыхание в горле перехватило от зловония и страха. Если Бруно не напугал то, что там было, то мы окажемся в ловушке. Рычание Бруно достигло почти лихорадочного состояния, но он не рискнул выйти из кольца деревьев. Не слышно было ничего, кроме шума дождя; нас окружала непроглядная тьма. Я даже не осмелилась взять свой фонарь. Внезапно Бруно перестал рычать, и запах постепенно исчез. Я потянулась и потрепала пса по шее; бедное животное дрожало от страха, как и я. Я начинаю ценить его преданность и сказала ему об этом, мягко шепча в ухо. Он успокоился, фыркнул и лёг спать.

Я никогда не верила в снежного человека, но здесь засомневалась. Сейчас мы находимся в непроходимой чаще, и это его территория. Остаток ночи я почти не спала, подскакивая от каждого шороха.

***

За последние несколько дней мне не о чем написать. Не было ни дождя, ни людей, ни рычания посреди ночи, ни понимания моих жизненных и рабочих затруднений. Если я хочу вовремя вернуться на работу, то нужно поворачивать обратно. Тропа исчезла. Я не могу найти ручей, обозначенный на карте. Я не могу найти достаточного просвета в лесу, чтобы заработал навигатор или чтобы сориентироваться самой. Ко всему прочему я несколько раз потеряла счёт шагам. Кажется, я заблудилась, но пока это меня не беспокоит. У нас ещё есть немного воды.

Сегодня я спустила Бруно с поводка, и он убежал. Периодически было слышно, как он прыгает в папоротниках. Наверно, охотится на кроликов.

Воздух здесь свежий и чистый. Мне интереснее идти дальше, а не возвращаться назад. Не знаю почему, но хотя бы раз в жизни доверюсь своим инстинктам, как всегда советует Джейсон. Я скучаю по нему. Пытаюсь идти на север, но всегда находится какое-нибудь препятствие, которое заставляет отклониться к западу: овраг, упавшее дерево или нагромождение камней. «Отлично!» – крикнула я в пустоту. – «Я иду на запад!» Звук моего голоса утонул в густой мягкой растительности, окружавшей меня. Самое время позвать на помощь.

***

31 августа.

Может, это удача, а может, нос Бруно. Мы нашли не маленький ручеёк, а спрятанный за деревьями большой глубокий водоём. Над ним были плоские камни, с которых удобно нырять. Исток находился под каменной платформой в нескольких сотнях метров выше по течению. Из водоёма не вытекало ни единого ручья. Должно быть, вода где-то уходит под землю.

Этот водоём не обозначен на карте, и я до сих пор не знаю, где мы находимся. Но сейчас это меня не волнует. Я просто хочу искупаться.

Снова 31 августа.

Я должна записать это сейчас, прямо сейчас, чтобы оно уложилось в голове, иначе завтра утром я сама себе не поверю.

Почти неделю мы никого не встречали на своём пути, поэтому я отбросила в сторону предосторожности и разделась. Я много лет не плавала полностью раздетой, и прохладная, невероятно чистая вода чувственно скользила по телу. Бруно напился и исчез в лесах. Он догадывался, что я хотела столкнуть его в воду. После купания я выстирала свои вещи, вымыла посуду, разложила всё это сушиться на камнях, куда падал солнечный свет, и забралась на плоский камень, свисающий над водоёмом, чтобы высохнуть. Я легла на живот и свесила голову через край, любуясь на небольшую стайку рыб, снующих туда-сюда. Потом перевернулась на спину и посмотрела на деревья, размышляя о том, что этот водоём невозможно увидеть даже с вертолёта. А потом я кое-что заметила.

Через зелёный кружевной свод высоко вверху виднелись маленькие клочки неба: чистого голубого неба с белыми облаками, лениво подгоняемыми ветром. До меня медленно дошло: что-то здесь было не так. Я годами училась рассматривать и создавать рисунки; а с рисунком листьев, ветвей, неба и облаков действительно было что-то не так, но что? Какая-то незначительная, мельчайшая деталь сюда не вписывалась. Я продолжала смотреть на этот необычный гигантский лес и терпеливо ждала, пока в моей голове всё встанет на свои места.

Вот оно! Небольшой участок облака, который не двигался с остальными, а оставался на месте, между ветками дерева на берегу водоёма. Я вскочила, надела ещё сырые шорты, ботинки и футболку и направилась к этому дереву. Дойдя до него, я посмотрела вверх. Очень странно. Оно исчезло. Внезапно я нащупала очень тонкую верёвку, почти незаметную на фоне древесной коры. Как герой фильма ужасов, который не должен открывать эту дверь и входить в комнату, но всё равно открывает и входит, я взяла верёвку за петлю, висевшую над головой, и потянула. Другой конец верёвки оказался у основания дерева, и на нём тоже была петля. Теперь верёвка висела примерно в метре от ствола дерева. Забавно, она была похожа на качели. Может, на ней можно качаться над водоёмом? Я поставила ногу в нижнюю петлю, в верхнюю продела руку и немного подождала. Верёвка казалась достаточно прочной. А почему бы нет, сказала я себе и начала раскачиваться.

В тот же миг я ударилась о ствол дерева и стала подниматься всё выше и выше, раскачиваясь при этом. Наверно, я громко кричала. Подъём продолжался. Как в замедленной съёмке, я увидела предмет, похожий на бревно, который пронёсся мимо меня. К нему тоже была привязана верёвка. Противовес! С большим усилием я заставила себя поднять голову.

Мой безумный подъём наконец замедлился, и я очутилась в круглом отверстии, расположенном в центре огромной платформы. Натяжение верёвки ослабло, и она начала опускаться обратно. У меня хватило ума забраться на платформу, цепляясь за верёвку и боясь упустить её и застрять здесь надолго. Заметив крюк на краю платформы, я привязала к нему один конец верёвки. Мне не хотелось совершать путешествие вниз прямо сейчас. Я решила осмотреться.

Встав на четвереньки, я медленно и с трудом поползла. Ноги тряслись, я не могла встать и обнаружила, что совершенно потеряла чувство равновесия. Я легла на живот, подползла к краю платформы, которая была идеально ровной, достаточно просторной, тёмного красно-коричневого цвета коры дерева. Наверно, она сделана из той же древесины. Открывшийся вид напугал меня до смерти – я находилась на высоте 50 – 60 метров. Водоём и его окрестности ясно просматривались далеко внизу. У меня закружилась голова, я отползла от края и села. Видимость была очень хорошей; я находилась выше остальных деревьев (вот сейчас пригодился бы навигатор!) Скольким людям открывался столь потрясающий вид сквозь ветви, покрытые мягкой хвоёй, среди которых порхали бабочки? Очевидно, у некоторых была такая возможность. Я снова улеглась на живот и придвинулась к краю платформы, чтобы осмотреть её снизу. Она была искусно разрисована и напоминала ветви и небо. Я осторожно повернула голову и, будто по взмаху волшебной палочки, изображение изменилось. Мне стало интересно, как это сделано. Я никогда прежде не видела ничего подобного. Плавно передвинувшись к середине платформы, я осмотрела место, где верёвка была перекинута через отполированный до зеркального блеска жёлоб в огромной ветке и спускалась вниз. Вы не увидите эту верёвку, пока не начнёте её искать, и всё благодаря её цвету. Кому-то понадобилось преодолеть огромное расстояние, чтобы построить и замаскировать в деревьях это орлиное гнездо. Но зачем? На платформе не было ни тайников, ни забытых предметов. Хотя она выглядела ухоженной: на ней не было ни паутины, ни мусора. Сама верёвка не была потёртой. У меня стало возникать довольно странное чувство, и я решила: пора отсюда убираться.

Легче сказать, чем сделать. По логике, если эта конструкция подняла меня наверх, то она же должна опустить вниз. Ведь кто-то спустился отсюда и привязал верёвку, которую я нашла. Этот кто-то не упал и не разбился. Тогда где он? Но логика не учла тот факт, что я почти парализована от страха при мысли о спуске на этом канате. Для меня это равносильно прыжку с парашютом, а я никогда их не совершала из чувства самосохранения. Но если я не спущусь, то рано или поздно умру от голода, и никто не придёт сюда спасать меня. Подвинувшись к краю отверстия, я сняла с крюка верёвку, сделала тридцать глубоких вдохов (чтобы потянуть время), потом ещё двадцать, и скользнула вниз.

Наверно, я дико кричала всё время спуска. Приземлившись, я за-была привязать верёвку к дереву. Её снова потянуло вверх, а противовес полетел вниз с угрожающей скоростью. Боясь, что он упадёт на меня, я оглянулась как раз вовремя, чтобы увидеть Бруно, стоящего прямо на линии огня и с любопытством на меня смотрящего. Глупая собака! Я схватила его за ошейник и потянула в сторону от дерева. Позади нас на землю упало бревно. Бруно заскулил, протестуя, и быстро вырвался из рук. Лёжа на земле и защищая голову руками, я ждала, когда на меня упадёт верёвка. Так и не дождавшись, я перевернулась. Я вся была в листьях, мхе и собачьей шерсти. Медленно открыв глаза, я собралась посмотреть, не застряла ли верёвка наверху.

Вместо этого я обнаружила разъярённое лицо незнакомца, стоящего прямо надо мной.

========== Глава 6. Там, где я никогда не был. ==========

Незнакомец сгрёб меня и грубо поставил на ноги, что я не оценила по трём причинам: он пугал меня, я до смерти устала, и я не люблю, когда меня хватают руками. Кроме того, на сегодня сюрпризов хватит. Я была на пределе. Как только он ослабил довольно грубый захват, я вырвалась, пытаясь определить, стоит ли бояться или просто наплевать на всё, отступить и взглянуть на него. И поднять голову ещё выше. Он был высокий, светящийся, красивый, и ужасный, как мстительный ангел или гневное создание из кельтских легенд. Он стоял прямо и возмущённо и в недвусмысленных выражениях объяснил, что никому не позволено входить в Линлуин. Вообще-то он сказал что-то вроде «Только тем, кто находится под покровительством Владыки, дозволено ступать в Линлуин». Чем бы ни был Линлуин, меня это не касалось. До меня только что дошло: незнакомец не напал и не убил меня. Пока. Я решила вычеркнуть «убийцу с топором» и «серийного маньяка-насильника» из своего списка. По крайней мере, на время. Хотя «религиозный фанатик» или «одержимый борец за чистоту окружающей среды» пришли в голову как возможные варианты. В его глазах было что-то, что заставило меня немного расслабиться; они сверкали от возмущения, но, несмотря на это, были ясными и глубокими. Эти глаза, древние и мудрые, поразительно контрастировали с молодым лицом и телом. Я прочистила горло и поинтересовалась, кто он, собственно, такой и что тут делает. И ещё позвала Бруно. Куда делся этот глупый пёс, когда он так нужен?

Незнакомец окинул меня осуждающим взглядом, глубоко вздохнул и сжато и терпеливо объяснил, что я совершила серьёзный проступок; я, простая смертная, вымылась с мылом в священном Линлуине, и, если этого недостаточно, только что разрушила очень хорошую лестницу, и разве я не представляю себе, в каком затруднительном положении сейчас нахожусь? Об этом должен узнать Владыка, а ущерб будет возмещён. Я должна идти с ним и принять наказание.

Пока он разглагольствовал, я воспользовалась возможностью, рассмотрела его как следует и решила, что определение «религиозный фанатик» подходит как нельзя лучше, но не оправдывает его. Он носил трико! Кожаный пояс с замысловатой металлической пряжкой и ножнами (с кинжалами!) с обеих сторон виднелся из-под плаща или какого-то облачения, сделанного из грубой, но богато вытканной материи, цвет которой переливался от тёмно-зелёного до красно-коричневого при движении, почти сливаясь с окружающим лесом. Это либо его повседневное одеяние (так привычно он его носил), либо, чёрт возьми, довольно высококачественная подделка под ренессанс. Он казался частью леса, и если бы я не была так напугана, то догадалась бы взглянуть, не растут ли листья из его ушей. Но у него были длинные густые волосы… и он блондин. Это впечатляло. Крашеный блондин, судя по тёмным бровям.

Наказание? Смертная? Собрав всю самоуверенность и сарказм, какие у меня были, я сказала:

– Слушай, Робин Гуд или как тебя там! Мне всё равно, кто такой Владыка, эта территория – часть национального парка, а не его личная собственность. Вокруг священного пруда я не заметила никаких запрещающих знаков. Как ты посмел за мной подглядывать? Кто дал тебе право строить укрепления на деревьях? И кстати, ни при каких обстоятельствах ты больше меня не тронешь. И можешь уйти прямо сейчас.

Я не заметила едва различимый сигнал, который он, должно быть, подал, но не успела моргнуть, как передо мной оказались ещё двое. Оба высокие, стройные, длинноволосые блондины в трико. Оба держали луки со стрелами и целились в меня. Да, стрелы. Настоящие. Я попала в шведскую версию преисподней. Должно быть, самоуверенные ухмылки на их лицах заставили меня буквально врасти в землю (я становлюсь упрямой в самое неподходящее время, это моя особенность. Но это лучше, чем упасть на колени и молить о прощении). В завершение всего, появился Бруно, встал рядом с ними и завилял хвостом. Спасибо, Бруно. Он ухмыльнулся. Предатель. Я не виновата, что у него такое имя, сказала я Робин Гуду, пока он смотрел на меня, приподняв брови. Я продолжала его рассматривать. Боже, его глаза были великолепны.

– Хорошо, мне очень жаль, – сказала я и посмотрела на свои ноги. Стрелы исчезли.

Всё пошло бы иначе, если бы один из этих забавных мужчин (или женщин, трудно сказать, они все потрясающе красивы) не подобрал что-то с земли и не передал Робин Гуду, говоря с ним тихо, но настойчиво на непонятном языке. Я охнула и тут же прикрыла рот рукой. Это было кольцо Джейсона. Цепочка упала, когда я прыгала с дерева. На меня снова наставили стрелы.

Взгляд Робин Гуда стал тяжёлым. Он подошёл, держа кольцо перед моим лицом. Я потянулась, чтобы забрать его, но кольцо мне не отдали. Где я нашла эту безделушку, мрачно спросил он, и была ли она моей? Его манеры подсказали, что с моей стороны будет благоразумно не обманывать. Это не безделушка, а фамильная драгоценность, принадлежит моему другу и много значит для него. И где же этот друг, спросил он, пристально смотря мне в глаза, будто уже прочитал всё на моём лице. Глядя прямо на него, я ответила, что мой друг дома, а кольцо подарил мне на удачу. Мне его доверили, и я обязана вернуть кольцо владельцу. Как зовут моего друга, настаивал он. Джейсон, выпалила я. И раз уж мы об этом заговорили, назови своё имя.

Он посмотрел на остальных, и стрелы снова опустились. Затем он отвернулся и, к моему великому недовольству, положил кольцо с цепочкой куда-то внутрь своего плаща. Глядя поверх водоёма, он поинтересовался, всегда ли я так храню вещи, которые находятся в моём распоряжении. Я покраснела, но прежде чем смогла потребовать кольцо обратно, он снова повернулся ко мне и заговорил. Его имя Линдир, и он страж Метентауронда, так они называют это место. Его товарищей звали Ородрен и Гладрель. Мариан, представилась я. Могу ли я забрать кольцо обратно?

Линдир смотрел на меня несколько мгновений, но кольцо не отдал. Они ожидали меня, наконец произнёс он с лёгким поклоном, и заговорил с Ородреном, который приложил руку к сердцу, словно в приветствии, и ушёл. Он быстро растворился в лесах, двигаясь плавно и элегантно. Я развернулась к Линдиру. Стрелы или нет, я начинаю уставать от того, что мной манипулируют.

Линдир продолжал удаляться от меня, его товарищ стоял позади. Очевидно, я должна была следовать за ним. Я не делала ему одолжение. Я стояла на своём и требовала ответов, например, что случилось со стрелами и где мы находились. Он повернулся и прохладно посмотрел на меня. Снова не ответив прямо, он сказал, что мы отойдём немного дальше от Линлуина и там переночуем. Я не осознавала, насколько поздно уже было, почувствовав внезапно сильную усталость и голод; и кольцо Джейсона всё ещё у него. Вот крыса! Наверно, ничего страшного не случится, если я одну ночь побалую их своим присутствием, к тому же мне стало любопытно.

Я отправилась к водоёму за своими вещами вместе с Гладрель. Бруно остался с Линдиром, к которому начал сильно привязываться. Гладрель достала откуда-то из-под плаща небольшую сеть (я решила, что Гладрель всё-таки женщина) и начала быстро и со знанием дела ловить нам обед. Её движения были настолько экономными и утончёнными, что я едва успевала за ними следить. Здесь нельзя плавать, а вот ловить рыбу можно. Ну и ладно. К тому же Гладрель почти не разговаривала со мной.

Я принесла вещи туда, где Линдир разводил костёр и выкладывал лепёшки, которые называл «лембас». Бруно лежал рядом с ним и виновато смотрел на меня, как будто извинялся за то, что Линдир ему нравился больше. Мне придал уверенности тот факт, что Бруно принял этих людей. Я попробовала задать несколько простых вопросов, на которые можно ответить «да» или «нет». Безрезультатно. Интересно, были ли они такими жёсткими и скрытными, какими хотели казаться? Я решила, что ужин – подходящее время достать вино.

Пока готовилась рыба (я не решилась предложить всем сухие завтраки), вернулся Ородрен. Я прошла за ним к дереву, на котором располагался «флет». Там он прицелился и пустил стрелу с маленьким крюком в верхушку дерева, затем стал тянуть прикреплённую к нему верёвку, пока верёвочная лестница вместе с противовесом не вернулась на своё место у основания дерева. Как он смог разглядеть верёвку на высоте 50 метров в темноте и, более того, попасть в неё с первой попытки? Когда я выразила своё изумление, он только ухмыльнулся и ушёл. Я подумала, что его не было самое большее пару часов, поэтому то место, где он раздобыл стрелу с крюком, где-то в часе ходьбы отсюда. Надо запомнить.

Вернувшись с Ородреном к костру, я объявила, что у меня есть вино. И не просто вино, а зинфандель лучшего урожая за последние десять лет. Похоже, я попала в точку: моё заявление было воспринято с неподдельным интересом. Я открыла рюкзак и достала увесистый свёрток – бутылка была обёрнута в несколько слоёв ткани – и развернула её. Когда я увидела этикетку, потеряла дар речи. Эта сволочь Джейсон поменял бутылки, оставив мне красное столовое вино. Вероятно, он хорошо провёл время, потягивая мой драгоценный Зин и смеясь надо мной. Я пылко объяснила моё затруднительное положение захватчикам (в общем-то, они похитили кольцо Джейсона), а они от души рассмеялись. Хорошо, что у них есть чувство юмора. Когда я улизну от этих людей, обязательно припомню Джейсону.

Мы поужинали. Стало совсем темно. Вино никому не развязало язык, возможно, его просто было мало. Казалось бы, никто не собирался охранять меня ночью, но я даже умыться не могла без сопровождения Гладрель. Она даже смотрит, как я пишу, хотя я занята этим уже достаточно долго. Сегодня я положу дневник с собой в спальный мешок.

***

1 сентября.

Этот день был ещё более необычным, чем вчерашний.

Прошлой ночью, когда костёр уже потух, Ородрен извинился и не-слышно поднялся на флет. Совершенно не нужно уточнять, что сделал он это более умело, нежели я. Когда я поинтересовалась у Линдира, зачем, он просто ответил – Ородрен будет первым стоять на часах, пока мы спим. Обычно они спят на деревьях, но сегодня ради моего удобства будут спать на земле. Зачем нужно дежурство, взмолилась я. Он ответил, что «некоторые из моей расы» иногда проникают в Метентауронд, и их надо заставить уйти. Кроме того, были и другие, более древние создания, приходившие ночью. От них тоже нужно защищаться. Было ли то, что подходило ко мне однажды в лесу, одним из таких созданий? Я обрадовалась компании, пусть и такой чудной.

Когда совсем стемнело и показались звёзды, Гладрель начала петь на безумно красивом языке, которого я не понимала. У неё было самое высокое сопрано, когда-либо слышанное мной. Казалось, даже деревья перестали шелестеть и слушали её. Хотя слова были непонятны, что-то во мне произошло: передо мной проносились видения. Другие страны и грусть по былому, зов моря, незнакомые птицы, парящие в брызгах морской воды, волны, бьющиеся о белые скалы, экзотические деревья и растения, благословенные земли, которые – я уверена – никогда не существовали.

Гладя Бруно (он всё-таки вернулся ко мне) и наблюдая за Гладрель сонными глазами, я стала осознавать: свечение, которое я сначала заметила у Линдира, теперь исходило и от Гладрель. С наступлением темноты оно становилось более интенсивным. Я снова повернулась к Линдиру. Неземная, божественная аура мерцала вокруг каждого из них. Я знала людей, заявлявших, будто могут видеть ауры других; они объясняли, что аура каждого человека была уникальной, определённого цвета, который может меняться в зависимости от настроения человека. Светлые цвета говорили о позитиве, а тёмные предупреждали о злобе или депрессии. Я им верила. Фотографам удалось снять ауру листьев и цветов; восточные архитекторы писали о губительных или благоприятных потоках энергии в разных направлениях пространства, от которых зависела удача и счастье людей. Но сама я никогда прежде не видела ауру людей. Тогда что это? Ауры этих людей были одинакового цвета, чистого сияющего белого, как слабый свет свечи.

В утреннем свете, пробивавшемся сквозь деревья, всё это казалось сном.

Весь следующий день мы провели у озера. Линдир говорит, мы ждём, но я уже понимаю: он не скажет, чего именно мы ждём.

Зато началось, фигурально выражаясь, промывание мозгов. Почти всё утро он читал мне лекции об экологических злодеяниях современного общества. Их трудно было оспорить, за исключением того, что «злодеяния» – не совсем верное определение. Было бы справедливее назвать это ошибками, и я сказала ему об этом.

Я слышала много подобных тирад. Обычно они начинались с напыщенных, неправильных «фактов», сопровождавшихся утверждениями о том, что человечество было болячкой на Земле, что все мы должны умереть и перестать быть обузой для планеты. Не уверена, что эти люди включали себя в свою теорию. Если так, то они были слишком унылыми, чтобы их слушать. Других предложений было мало, обычно они принимали вид нелепых планов уничтожить технику и вернуться в тёмные времена или в коммунизм (конечно, в древности никто не загрязнял реки, а при коммунизме фабрики не делали выбросов).

Это не значит, что я против охраны окружающей среды. Я знала: экосистемы Земли в опасности, планета перенаселена. Я просто думала, что мы были частью природы, её слугами, а не врагами. Я думала, мы можем собраться все вместе и изменить этот мир, если все перестанут лгать друг другу и начнут по-настоящему принимать решения.

Линдир и его товарищи не были так позитивно настроены. Они считали, что я оправдываю нашу расточительность и жадность. Он сказал, что дела Моргота были повсюду, и разница между добром и злом стёрлась. Мы не видели свой путь; мы не находили времени остановиться и выслушать, что нам говорит Земля. Он сомневался, что мы сможем это услышать даже если попытаемся. Мы продолжаем причинять зло, даже когда осознаём это. Компьютеры, сотовые телефоны, микроволновки, электроника всех видов полностью завладели нами. Мы были больны, и добились этого сами.