Текст книги "Бестиарий Грейвза (СИ)"
Автор книги: Pathologist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
– В ваших интересах сотрудничать с нами, мистер Грин-де-Вальд, – холодным тоном проинформировала арестованного Пиквери. – Если вы расскажете нам всё, что нас интересует, мы получим возможность не выдавать вас суду Международной конфедерации магов. А они, как вы сами понимаете, горят желанием наказать вас по всей строгости за все неприятности, что вы им доставили.
Грин-де-Вальд, скованный магическими наручниками, лишь усмехнулся. Он глядел на Пиквери, как на любопытный вид ранее невиданного насекомого.
– Кого вы пытаетесь обмануть, госпожа Президент? – манерно растягивая гласные, лениво поинтересовался он. – Я знаю законы волшебного сообщества Северной Америки достаточно хорошо, чтобы понимать, что при этом вашем «сотрудничестве» мне грозит смертная казнь. Международная конфедерация же, в отличие от вашего Конгресса, привыкла решать вопросы не такими варварскими методами. По решению их суда мне грозит, максимум, пожизненное заключение.
Пиквери подошла к столу и склонилась к Грин-де-Вальду, глядя ему прямо в глаза.
– Подумайте хорошенько, мистер Грин-де-Вальд, – вкрадчивым тоном посоветовала она ему.
Он приблизил своё лицо ближе к ней, с мягкой полуулыбкой отвечая:
– Уже.
Следующие несколько флаконов были наполнены однообразными картинами. Стоявшая у той же стены Пиквери, с каменным лицом наблюдавшая за физическими методами допроса подозреваемого. Один из авроров Грейвза – Вайс, Канг, либо Уоллес – с закатанными рукавами и взмокший от трудов, методично избивавший Грин-де-Вальда. И измазанный собственной кровью, хохотавший тёмный маг.
В этих сценках Грейвза неприятно поразило хладнокровие давней подруги. Мерлин в свидетели, она боялась даже вида загрызенной низзлом мыши! Сцепляться в словесной баталии с напыщенным чиновником – это запросто. Но кровь, звуки глухих ударов плоти о плоть, блевавший от сотрясения мозга маг – это было для неё, по мнению Грейвза, слишком. Однако Серафина спокойно смотрела, время от времени задавая вопросы.
«Персиваль Грейвз жив?», «Где вы его удерживаете?», «Как давно вы заменили его?», «Для чего вам был нужен обскур?», «Как много у вас последователей в США?», «Выдайте их имена».
Но Грин-де-Вальд продолжал смеяться – истерично, ненормально – и не отвечал на вопросы. Сплёвывал на её дорогие туфли сгустки крови и еле слышно шептал: «Скучно».
Часть остальных флаконов была наполнена ещё более однообразными сценами.
Пиквери, стоявшая в той же позе, на том же месте, с тем же ничего не выражающим взглядом. Морена Медина – высокая и тощая, как жердь, стриженная под мальчишку, с той же безэмоциональностью в облике, как у госпожи Президент. Только глаза на её худом вытянутом лице жили своей жизнью. В них плясали азарт, восторг и дикая, первобытная радость.
У её ног корчился от боли, вопил от страха, визжал, захлёбывался слюной Грин-де-Вальд.
Никто не мог сравниться с Мореной Мединой в мастерстве магических пыток. В такие моменты, когда она вела допрос, откровенно наслаждаясь страданиями своих жертв, даже Грейвзу становилось слегка не по себе.
Пиквери же не обращала на её состояние ни малейшего внимания, полностью сосредотачивая его на страдающем тёмном маге. Стоило Медине по велению госпожи Президент прекратить пытку, как вопросы повторялись.
«Персиваль Грейвз жив?», «Где вы его удерживаете?», «Как давно вы заменили его?», «Для чего вам был нужен обскур?», «Как много у вас последователей в США?», «Выдайте их имена».
Но Грин-де-Вальд лишь обессилено смеялся, с восторгом глядя на нависшую над ним Медину.
– Вы бесславно тратите свой потенциал, служа закону, – не раз шептал он склонившейся к нему женщине. – Со мной вам будет намного веселее. Вы умрёте тут от скуки.
В эти моменты взгляд Морены наполнялся злостью. Кончик её палочки упирался в трепещущую жилку на его шее.
– Me atreveria**, – дрожащим от ярости голосом шептала она ему в ответ.
Грин-де-Вальд усмехался и переводил взгляд на Пиквери.
– Уже интереснее, – одобрительно улыбался он ей.
Не зря Серафина горела желанием казнить мага. Страшно подумать, что ещё мог натворить этот сумасшедший, если оставить его в живых.
Остальные флаконы содержали, наконец, хоть какую-то стоящую информацию.
– Я не знаю, жив или мёртв ваш Грейвз, – заговорил Грин-де-Вальд, когда ему наскучили развлечения с Мединой. – Я ни разу не видел его вживую.
– Каким же образом вы превращались в него? – Глаза Пиквери зажглись огнём азарта, как у гончей, напавшей на след зверя.
– Трансфигурировался, – улыбнулся ей маг, утирая рукавом кровь, стекавшую из прокушенной во время пыток губы.
– Раз вы настолько сильны, что могли сутками поддерживать магией чужой облик, что вам стоит сбежать из нашей жалкой для вашего волшебного потенциала тюрьмы? – недоверчиво склонила голову мадам Президент.
– Вы меня развлекаете, – откинулся на спинку стула маг, не сводя с неё взгляда. – Но теперь я начинаю скучать. – Он опустил глаза на свои грязные, отросшие и местами обломанные ногти. – Я мог бы рассказать вам что-то полезное, но только если вы развлечёте меня.
– Это не цирк, мистер Грин-де-Вальд, – гневно раздула ноздри Пиквери, впадая в ярость. – А вы не в том положении, чтобы ставить условия.
– Как хотите, – безразлично пожал он плечами, не поднимая глаз от своих рук.
В камере повисло молчание. Пиквери и Медина сверлили мага взглядами, полными злости, а он продолжал делать вид, будто не он ползал по голому бетонному полу пару минут назад, корчась от боли. С таким безупречно скучающим видом он мог сидеть в библиотеке или опере.
Внезапно злость во взгляде Пиквери сменилась ровным спокойствием, будто море, секунду назад волнуемое штормом, впало в штиль.
– Хорошо, – почти улыбнулась она сидящему перед ней заключённому. – Что именно развлечёт вас?
Грин-де-Вальд посмотрел на неё с удивлением, которое сразу сменилось победным удовольствием.
– Голдштейн.
Ощущение было такое, будто Грейвз упал с высоты как минимум пары метров и из лёгких выбило весь воздух. Он стоял, пытаясь вдохнуть, как рыба, брошенная на берег, не веря своим ушам.
Зачем ему понадобилась Тина?
Если рассматривать худший вариант событий, то Грин-де-Вальд знал о Тине всё, что знал о ней Грейвз. О её семье, характере, карьере. Но это так, общие сведения. Узнать их он мог и без участия аврора. Куда хуже, по мнению волшебника, было то, что тёмный маг знал, как он относится к подчинённой. Знал о его навязчивом наблюдении за девушкой. О его снах, в которых она появлялась, заставляя мужчину просыпаться в липком горячем поту и подолгу стоять у открытого окна, вдыхая прохладный ночной воздух. О неуверенных планах-мечтах аврора когда-нибудь прекратить слишком много думать о том, как они не подходят друг другу, и просто дать ей понять, как она ему важна.
Грин-де-Вальд знал, что она его слабое место.
Грейвз чувствовал, как сердце колотится где-то в горле, отдаваясь шумом пульса в висках, мешая слышать собственные мысли. Он нервно откупорил очередной флакон, выплёскивая его содержимое в чашу.
Всё та же Пиквери, стоявшая у стола. Грин-де-Вальд, закованный в магические путы и вальяжно раскинувшийся на жёстком стуле, будто на троне. И Тина, сидевшая напротив него.
Было заметно, что ей сильно не по себе – тонкие пальчики нервно теребили край пиджака, сминая плотную ткань. Но, тем не менее, Тина очень старалась не подавать виду, что ей откровенно страшно. Она смотрела прямо на Грин-де-Вальда, не опуская глаз. Губы были сжаты в тонкую жёсткую линию. Спина была выпрямлена до идеальной военной выправки. Но Грейвз и Грин-де-Вальд видели, что эта храбрящаяся девочка – не противник для тёмного мага.
Чего именно он, сожги его Салем, хотел добиться беседой с аврором Голдштейн?
Грейвз никогда бы не бросил Тину на растерзание зверю. А Пиквери спокойно стояла, наблюдая за заключённым.
– Я бы предпочёл поговорить с юной леди наедине, – насмешливо обратился к госпоже Президент Грин-де-Вальд.
Грейвз недоверчиво посмотрел на Пиквери. Она не могла идти на поводу у мага.
Серафина подошла к Тине, ободряюще сжала хрупкое девичье плечо, и ушла. Охранник захлопнул за ней тоскливо скрипнувшую несмазанными петлями металлическую дверь.
Повисла такая тишина, что Грейвзу на секунду показалось, что он оглох. Аврор никак не мог поверить, что Пиквери вот так запросто оставила девушку наедине с тёмным магом. Волны паники захлёстывали волшебника и он начал делать глубокие вдохи и выдохи, стараясь привести нервы в порядок.
Успокойся, Персиваль. Это всё осталось в прошлом. Ты держал Тину в руках несколько часов назад. Она жива. С ней ничего не произошло.
Это немного помогло.
– Персиваль Грейвз жив? – задала вопрос Тина. Голос был ровным и чётким, без испуганной дрожи.
– О, нет! – воскликнул тёмный маг, сверля её таким взглядом, будто был хищником, наблюдавшим за пока недоступной ему жертвой. – Давайте обойдёмся без этих скучных и однообразных вопросов, на которые я вам всё равно не дам ответов.
Тина нервно выдохнула сквозь сжатые зубы. Грин-де-Вальд окидывал её внимательным взглядом, не упуская ни малейшую деталь внешности.
– О чём вы тогда хотели поговорить со мной? – Тина начинала злиться. Щёки побледнели, пальцы с силой сжали край ткани, будто мечтая сомкнуться на шее тёмного мага.
– О вас, – всё так же спокойно и невозмутимо ответил Грин-де-Вальд.
– Обо… мне? – удивилась девушка. – Вы две недели сидите в камере, каждый день вас допрашивают. Где-то там, – ткнула она пальцем в стену камеры, – по вашей прихоти умирает, если уже не мёртв, один очень хороший человек, а вы хотите поговорить обо мне???
– Вы зря себя недооцениваете, – склонил голову к плечу маг. – Не повторяйте моих ошибок. Вы та, кто схватил меня.
– Не одна, – презрительно скривила губы Тина. Кажется, страх покинул её, уступив место гневу.
– Тем не менее… – лениво прикрыл глаза маг.
Повисло молчание.
– Хорошо, мистер Грин-де-Вальд, – склонилась над столом Тина, уперев локти в столешницу. Взгляд девушки из-под бровей выражал решимость и угрозу. Грейвз невольно усмехнулся – она же копировала его! Перевидав сотни допросов, которые вёл начальник, Тина невольно переняла его манеры. – Вы человек слова?
– Вряд ли, – так же манерно растягивая слова, ответил ей Грин-де-Вальд. Он старался не выказывать заинтересованности словами Тины, но едва заметно дёрнувшиеся усы выдали его.
Тина улыбнулась уголками губ. Заметила. Молодец, девочка.
– Но ради вас, так и быть, постараюсь сдержать, – так же обманчиво-незаинтересованно продолжил тёмный маг.
– Заключим договор, – предложила Тина. – Мы говорим обо мне, а затем вы расскажете всё, что меня заинтересует.
Грин-де-Вальд недолго молчал, задумчиво глядя на девушку.
– Немного странные условия, но вы меня забавляете, – наконец, кивнул он. – Я согласен.
Тина откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Взгляды сидящих друг напротив друга магов сцепились. Ни один не собирался выказывать слабость перед противником.
– Без ложной скромности скажу, – заговорил Грин-де-Вальд, – что очень хорошо разбираюсь в людях. Обычно достаточно пары минут разговора, чтобы понять, кто именно передо мной.
Тина слушала, не перебивая.
– Но я всего лишь человек и иногда могу ошибаться, – с улыбкой глядя на девушку, продолжил он. – К сожалению, иногда у этих ошибок бывают очень неприятные последствия. – Льдистые глаза мага смотрели на Тину почти с нежностью, заставляя Грейвза жалеть, что всё происходящее – лишь воспоминание, и у него не было возможности помешать этому ненормальному диалогу.
– Я сильно ошибся в том мальчике, Криденсе, – недовольно поджал губы тёмный маг. – Он с самого начала был рядом, почти в моих руках, но я упустил его. Так глупо, так… нелепо.
– Зачем вам был нужен обскур? – прервала свое молчание Тина. Грин-де-Вальд взглянул на неё с удивлением, будто внезапно вспомнив, где он находится.
– Он разрушал город, мисс Голдштейн, – насквозь пропитанным фальшивым возмущением голосом ответил он. – Я старался поступить как добропорядочный гражданин и остановить его.
– А как же та речь, которую вы произнесли после того, как авроры уничтожили обскура? – усмехнулась Тина. – Все эти «Идиоты, вы понимаете, что вы наделали?» и «Этот закон загнал нас как крыс в подполье»?
Безмолвная дуэль взглядов продолжалась.
– Меня только что чуть не убил сгусток неконтролируемой тёмной магической энергии, мисс Голдштейн, – усмехаясь, ответил он ей. – Наверное, можно простить мою излишнюю экспрессивность.
– Наверное… – многозначительно протянула Тина.
– И вы. – Маг шумно втянул воздух, не стараясь скрыть восторг в голосе. – Я наблюдал за вами более, чем достаточное время и всё равно не смог понять до конца. Думал, что понял. Но нет. Смотрю на вас сейчас, и меня не покидает ощущение, что вы ещё не раз встанете на моём пути. Это тревожит.
Тина благоразумно молчала.
– Вы и тот мальчишка, Скамандер. Я даже рад, что вы не умерли тогда, когда Грейвз отправил вас на казнь. Возможно, вы причините мне ещё много неприятностей, но так даже интереснее.
– То есть, – звенящим от злости голосом перебила его Тина, – вы хотите сказать, что на казнь нас отправил мистер Грейвз?
– Почему нет? – наслаждаясь её реакцией, улыбнулся маг. – Почему вы не допускаете мысли, что ваш обожаемый мистер Грейвз не заодно со мною? Чистокровный маг, работой всей жизни которого было скрывать магов от магглов. Ему мог изрядно надоесть сложившийся порядок вещей. Он мог мечтать перестать прятаться от магглов. Он мог обрадоваться предложению помочь моему делу.
– Я вам не верю, – дрожащим от бурлящей в ней ярости голосом ответила ему Тина. – Мистер Грейвз не такой. Он… Он всегда был добр и… и благороден. Он никогда бы не нарушил законов Конгресса.
– Вы так уверены, что хорошо знаете его? – откровенно насмехался маг. – Вы уверены, что я давно подменил его. Но вы не догадывались об этом. Если бы не Скамандер, и не догадались бы. Так ли хорошо вы знаете Персиваля Грейвза?
В углах глаз Тины подозрительно заблестели капельки влаги. Грейвз почувствовал боль в ладонях и только тогда понял, что с силой сжимал кулаки, отчего короткие ногти впивались в огрубевшую плоть, оставляя чёткие вдавленные следы.
– Если я так долго и хорошо играл его роль, почему вы не допускаете мысль, что будь на моём месте ваш мистер Грейвз, он бы так же не отправил вас в комнату смерти?
– Я. Вам. Не. Верю. – Тина вскочила с места и уткнула кончик волшебной палочки в лоб мага.
– Ваше право, Тина, – почти нежно ответил он, не предпринимая ни малейшей попытки увернуться от наставленного на его оружия. – Но уверяю вас, я знаю Персиваля Грейвза намного лучше всех вас вместе взятых. И мы с ним очень похожи.
Тина тяжело дышала, её грудь вздымалась и опускалась под тканью белоснежной блузы. Упавшие на лицо пряди скрывали от Грейвза его выражение.
На темную столешницу упала капля. Грин-де-Вальд осторожно, стараясь не провоцировать взбешенную волшебницу, размазал указательным пальцем влагу по поверхности.
– Я не знаю, читают ли американским магам в детстве сказки барда Бидля? – не сводя с девушки глаз, неожиданно поменял тему маг.
– Нет, – глухим и сиплым голосом, сочащимся желанием убивать, ответила Тина, не отрывая от его кожи деревянного кончика палочки.
– Очень жаль, – ровным, мягким голосом продолжил Грин-де-Вальд. – Они невероятно познавательны. Могу рассказать одну. Она вам понравится, обещаю.
Тина колебалась. Через пару секунд она вновь села на свой стул, едва уловимым движением утирая со щёк мокрые дорожки слёз.
– Называется «Мохнатое сердце чародея»***, – тоном доброго дедушки начал рассказ маг. – О молодом, красивом, честолюбивом колдуне. Ему очень не нравилось, что все его друзья, влюбляясь, начинают вести себя крайне глупо. Смеются, непонятно чему радуются, поют песни, совершают во имя любви абсурдные поступки. Он поклялся, что никогда не влюбится и не уподобится им. И, чтобы сдержать клятву, вырезал из груди сердце и поместил в шкатулку, которую спрятал подальше от глаз.
Губы Тины скривились в презрительной усмешке. Грейвз не понял, кого именно она презирала – колдуна из сказки или сидящего перед ней.
– Шли годы. Все его друзья и знакомые обзавелись семьями. Один колдун оставался одиноким, считающим, что его жизнь устроена как нельзя лучше. Но однажды он подслушал разговор своих слуг. Один жалел его, считая одиночество грустным бременем, второй откровенно насмехался над хозяином, считая того никому не нужным неудачником. И колдун разозлился. Он поклялся, что найдёт самую лучшую, красивую и мудрую девушку. И вскоре нашёл. Стал ухаживать за ней, предлагал выйти за него замуж. Но, к его сожалению, девушка была действительно умна. Она чувствовала, что маг неискренен. На одном из званых вечеров, который колдун организовал специально для неё, она, устав от упорных знаков внимания, сказала, что поверит в правдивость его чувств, только если он приведёт доказательство. И маг обрадовался – он мог доказать! Он повёл свою избранницу в подвал, где в шкатулке хранилось сердце. Но за прошедшие годы оно, вырванное из тела, изменилось до неузнаваемости: почернело и обросло волосами. Девушка, увидев его, расплакалась от жалости и стала умолять колдуна вернуть его туда, где оно должно быть. И маг сделал это. Разрезал свою грудь и поместил ужасное сердце на законное место. Однако сердце изменилось не только внешне. Оно стало злее и жестче. Возвращённое на место, оно свело мага с ума.
Рассказчик ненадолго замолк, переводя дух. Тина смотрела на него расширившимися от ужаса глазами, полностью захваченная историей.
– Спустя какое-то время гости забеспокоились. Они никак не могли найти колдуна и девушку. Наконец, поиски привели их в подвал. И то, что они увидели, свело многих с ума. Маг, следуя приказам волосатого сердца в груди, вырвал сердце молодой девушки. Он гладил его и облизывал: нежное, алое, любящее. Маг захотел заменить им чёрное волосатое сердце и вырезал его из своей груди. Пару мгновений он ещё был жив, держа в каждой руке по сердцу: в одной – чёрное и мёртвое, в другой – алое и бьющееся. А потом рухнул на тело умершей девушки и испустил дух.
Тина прикрыла рукой кривившиеся в избытке отрицательных чувств губы, продолжая молчать.
– К чему это я, – тяжело посмотрел на неё Грин-де-Вальд. – Лучше не связывайтесь с мистером Грейвзом, Тина. Дружеский совет.
– Мы с вами не друзья, – хрипло ответила ему Тина.
– А жаль, – криво усмехнулся маг.
Тина склонилась над столом, приближаясь к колдуну.
– Где вы держите мистера Грейвза?
– Если бы я действительно похитил и удерживал его, а это не так, – прежним вкрадчивым тоном ответил ей Грин-де-Вальд, – то оставил бы в месте, где никто не догадается его искать. В месте, которое его и не его.
Его и не его.
Тот коттедж, куда его отправила Пиквери… Только сейчас Грейвз осознал, что где-то видел этот адрес раньше. Дом одного из его дальних родственников, скончавшегося десятки лет назад. С его смерти здание пустовало.
Откуда Грин-де-Вальд знал о нём так много?
– Не стану благодарить вас, мистер Грин-де-Вальд, – сухо сообщила Тина. – Лучше пожелаю, чтобы мы больше никогда не встретились.
Металлическая дверь со скрежетом захлопнулась за ней, а Грин-де-Вальд продолжал смотреть вслед волшебнице, усмехаясь своим мыслям.
***
07 апреля, 1927 г.
Когда Грейвз вынырнул из последнего воспоминания, за окном была глубокая ночь. Стоило идти домой. Но вместо этого он аппарировал к лечебнице Пэвэти. Медсестра указала палату, в которую поместили Тину.
Совсем недавно он обвинял её в нелогичности. Но сегодня, став свидетелем её диалога с Грин-де-Вальдом, он уже не мог продолжать считать так же. Послушав слова мага, он и сам засомневался – вдруг он действительно сотрудничал с ним? Кто мог сказать наверняка? Ведь Грейвз ничего не помнил. Что уж говорить о Тине? Теперь её странное отношение к нему стало вполне объяснимо.
Едва он подошёл к раскрытой двери палаты, как мимо его головы (он едва успел увернуться!) просвистело что-то большое и белое, врезалось в стену и сползло на пол. Это была подушка, испустившая дух в виде кружащих в воздухе лебяжьих пёрышек.
Грейвз недоумённо поглядел на неё, потом перевёл взгляд в палату. На него смотрели две пары испуганных глаз: карие и голубые. Сёстры Голдштейн.
– Упс, – невинно улыбнулась младшая Голдштейн, тут же влезая в его мысли. Уставший Грейвз едва успел отразить ментальную атаку.
– Извините, сэр, – сконфуженно проговорила Тина, стараясь уцепиться за металлические прутья спинки кровати. Укусы веретенниц всё ещё заставляли её парить в метре над выложенным кафелем полом палаты. – Мы тут слегка… увлеклись.
– Кидались подушками! – радостно пояснила туманную формулировку сестры Куинни.
– Я понял, – холодно ответил Грейвз.
Тина, наконец, ухватилась за опору, подтягивая своё тело ближе к ней.
– Прошу прощения, мисс Куинни, – довольно официально обратился он к младшей из сестёр. – Разрешите мне побеседовать с вашей сестрой наедине?
– Конечно! – Куинни выпорхнула из палаты, помахав сестре рукой на прощание. – До завтра, Тинни!
– До завтра, – еле слышно ответила Тина, но Куинни уже не слышала, жизнерадостно стуча каблуками по кафелю коридора.
Тина неловко молчала, стараясь удержать тело в вертикальном положении, но ноги упрямо взмывали выше, переводя его в горизонтальное.
– Ваша способность разговорить ребёнка оказалась спасительной, – сказал Грейвз, чтобы хоть что-то сказать. Смахнул с шаткого стула стопку старых номеров «Призрака Нью-Йорка» и уселся, закинув ногу на ногу. – Я особо отметил вашу роль в процессе поиска веретенниц. Уверенно идёте к повышению, – усмехнулся он, глядя, как Тина неловко повернулась в воздухе вокруг своей оси. Никак не приспособилась к состоянию невесомости.
– С-спасибо, сэр, – выдохнула она, снова приняв более-менее ровное горизонтальное положение.
– Что говорят колдомедики? – спросил он после непродолжительного молчания, глядя на неловкие фигуры, которые Тина выделывалав воздухе, стремительно краснея.
Эквилибрист из неё вышел бы так себе.
– Они связались с австралийскими коллегами и те говорят, что учитывая мои рост, вес и количество укусов, мне придётся летать до завтрашнего вечера как минимум.
– И как вы собираетесь спать? – полюбопытствовал Грейвз.
– Я… не.. знаю… – пропыхтела Тина, хватаясь за плотную портьеру в попытке не улететь в другой конец палаты и вытряхивая из неё облако пыли. – Пчхи!
Грейвз дождался, когда она вновь подлетела к кровати, и заговорил:
– Я просмотрел воспоминания допросов Грин-де-Вальда.
– Он так и не сказал ничего полезного, – скорбно поджала девушка губы. – Я была у него только раз.
– И это был единственный раз, когда он сообщил хоть какую-то стоящую информацию. Вы молодец.
Тина молчала, отчаянно цепляясь скользкими от пота руками за металлический поручень.
– То, что он сказал о вас тогда, – неловко пробормотала она. – Я не поверила ни одному слову!
Грейвз усмехнулся.
– Поверили, Тина, – сказал он, насмешливо глядя на краснеющую девушку. – Но знаете, я и сам почти поверил.
Тина молчала, не глядя ему в глаза.
– Выздоравливайте, Тина, – кивнул он на прощание, направляясь к двери.
– Сэр, – окликнула его девушка. – Сказка про мохнатое сердце…
Грейвз остановился, не оборачиваясь, внимательно слушая.
– У вас оно не такое.
Аврор прокашлялся и, добавляя в свой неожиданно дрожащий голос твёрдости, ответил:
– Спасибо.
________________________________________
* Гитлерюгенд – в узком смысле, – стрижка, особенностью которой являются наголо выбритые виски и затылок, с десятисантиметровой длиной волос на макушке. Была известна в 20-х годах прошлого века в Британии, Франции, Италии, но историческую известность получила после популяризации в 30-х годах в молодежной юношеской организации Hitlerjugend.
** Я рискну (исп.).
*** Здесь история изложена не дословно: многие детали упущены, многие добавлены. И да, автор знает, что мохнатое (или волосатое) сердце – неживое существо, но в сказке оно вело себя вполне разумно.
========== 13. Домовой эльф ==========
The Neighbourhood, “Afraid”
07 апреля, 1927 г.
Аппарировав на обочину тихой дороги, усыпанной мелким гравием, Грейвз приземлился в лужу грязи, влажно чавкнувшей под подошвами дорогих ботинок. Весна вступала в свои права.
Над головой висела яркая полная луна, свет которой пробивался сквозь ветви деревьев, покрывшихся ароматными почками, которые распустятся не сегодня-завтра.
Ночь оборотней.
Сегодня дежурили Вайс и Кэмэрин Фишер. Он всегда ставил их в полнолуние. Кто справится с оборотнями лучше, чем дочь одного из них?
Почувствовав, как вездесущая грязь затекла внутрь ботинок, Грейвз решил, что пора перестать любоваться ночным небом.
Он всегда любил эти пять минут, которые требовались, чтобы добраться от края антиаппарационной границы до крыльца фамильного особняка Грейвзов. Они были наполнены прекрасными пейзажами, тишиной и полным отсутствием людей.
Особняк был построен в восемнадцатом веке одним из предков Грейвза. Старинное трёхэтажное здание с двумя крылами, не рассыпающееся от мертвенного дыхания веков только благодаря магии. Оно было окружено небольшим ухоженным садом, высаженным ещё матерью Грейвза, и акрами леса, которыми Стэйтен-Айленд славился и сегодня.
Райское местечко.
С наслаждением вдыхая полные лёгкие пьянящего воздуха, насыщенного ароматами просыпающихся от зимней спячки растений, Грейвз невольно вспомнил тот самый вечер чуть более месяца назад.
***
21 февраля, 1927 г.
После двух месяцев заточения в лечебнице Грейвз, воспользовавшись сетью летучего пороха, первым делом явился на работу. День выдался насыщенным и нервным. Вечером, аппарировав на подъездную дорожку, ведущую к кованым узорчатым воротам, за которыми располагалась территория фамильного особняка Грейвзов, он надеялся на тихий спокойный вечер, лишённый переживаний и потрясений.
И не получил ни того ни другого.
Под ногами хрустел липкий снег. Поднявшийся зябкий ветер забирался под тонкое пальто, пробирая до костей. Не совсем оправившийся от лечения, которому его подвергали колдомедики-изуверы, Грейвз ощущал себя непростительно слабым. Поэтому, вместо традиционной неспешной прогулки, он добрался до парадного входа быстрым бодрым шагом, едва не срываясь на бег.
Закрыв за собой дверь он надеялся, что отрезал себя от всех треволнений сегодняшнего дня. Уткнулся лбом о прохладную поверхность деревянной двери, постоял так пару мгновений, собираясь с мыслями, и с опаской обернулся.
Он боялся, что дом встретит его теми же следами бесцеремонного обыска, как и кабинет в Вулворт-билдинг. Грин-де-Вальд должен был где-то жить и, скорее всего, этим местом было семейное гнездо Грейвзов. Но, как ни странно, всё было не так плохо, как он ожидал.
Одно то, что вокруг территории висели стандартные чары авроров, говорило о том, что обыск был проведён. Но разгрома, слава Морриган, не было. Разумеется, часть вещей, которую его бравые подчинённые посчитали вещдоком по делу Грин-де-Вальда, пропала. Сейчас они, тщательно изученные и описанные, лежали в хранилище в Аврорате. Оставшиеся вещи, почти все, находились не там, где их привык видеть Грейвз.
Малахитовая пепельница отца, которую некурящий Грейвз вытаскивал только тогда, когда в доме были курящие гости, гордо стояла посреди массивного журнального столика в гостиной. Зато фигурка золотого сниджета, которую он часто вертел в руках в моменты сильной задумчивости, была убрана в самый дальний угол самого дальнего стеллажа кабинета. Грейвз в её поисках перерыл все полки, боясь, что скульптурку забрали как вещдок. Все горизонтальные поверхности были покрыты толстым слоем липкой пыли, хлопьями взлетавшей при малейшем колебании воздуха.
Дом, милый дом.
Сжимая искусно отлитую из золота птичку как трофей, Грейвз принялся искать флакон с умиротворяющим бальзамом. Было необходимо расслабиться, и алкоголь, как подозревал Грейвз, сегодня в этом помочь не мог. Нужно было что-то посильнее.
Наконец, стеклянный пузырёк, наполненный прозрачной жидкостью, отливающей розовым в свете магического шара, был извлечён из недр шкафа. Грейвз вылил всё содержимое в стакан для огневиски, уселся в кресло у письменного стола, поприветствовавшее хозяина облаком пыли, и остановил взгляд на сниджете.
Каждое пёрышко, складочка на лапках, гладкость клюва – всё было создано мастером с такой любовью, что казалось, что отлитое из металла создание вот-вот взмахнёт крыльями и вылетит в открытое окно кабинета. Мать отдала его маленькому Персивалю вечером накануне его первого отъезда в Ильверморни. Золотой сниджет был гербовым символом семьи Джексон*, к которой мать принадлежала до замужества.
Внутреннее напряжение начало отпускать. Тишина абсолютно пустого особняка действовала умиротворяюще.
Абсолютно пустого…
Грейвз так и замер, не донеся до губ стакана с зельем.
– Мистер Шепард! – крикнул он так громко, что сам вздрогнул.
Особняк отозвался мёртвой тишиной.
Грейвз вскочил на ноги, поставив на стол сниджета и стакан с так и не тронутым зельем. Внутренности скрутило дурное предчувствие.
«Нет, нет, нет, только не это» – билась единственная мысль в голове.
Как и во всех старинных благородных семьях волшебников, в семье Грейвзов был свой домовой эльф. Звали его мистер Шепард.
Нет, на самом деле изначально его звали совсем не так. У него было имя, одно из тех, которые волшебники давали эльфам. Имя, больше подходящее домашнему животному, чем разумному, мыслящему и говорящему существу. Но Грейвз его не знал.
Мать Персиваля, придя в дом новоиспечённой миссис Грейвз, сразу подружилась с ворчливым и добродушным эльфом. Мистер Шепард очень любил читать нравоучительные наставления, но лишь из искренней заботы о членах вверенной ему в заботу семьи, а не из зловредности. За что и был наречён лёгкой характером молодой хозяйкой мистером Шепардом**. Так его стали звать и остальные члены семьи. К моменту рождения Персиваля настоящее имя эльфа было забыто.
Лучшей няньки для новорождённого было не найти. Мистер Шепард был для Грейвза таким же членом семьи, как отец и мать.
– Мистер Шепард! – продолжал звать Грейвз, отчаянно надеясь, что эльф отзовётся. Но в глубине души знал – в особняке его нет.
Мистер Шепард был очень стар, но никогда не позволил бы мебели покрыться пылью. Он всегда встречал заходящих в дом, как заправский дворецкий, принимая верхнюю одежду. Он обязательно встретил бы хозяина готовым ужином.
Первый этаж был пуст. Даже на кухне, где эльф проводил большую часть дня, Грейвз не обнаружил ни малейшего признака его присутствия. Второй и третий этажи особняка встретили его той же тишиной.
