Текст книги "Бестиарий Грейвза (СИ)"
Автор книги: Pathologist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)
========== 17. Носферату ==========
NB! Рейтинг конкретно этой главы NC-17 из-за “детального описания сцен насилия”. Но это не то, о чём можно подумать ;)) Вы предупреждены!
________________________________________
Marilyn Manson, “I Put a Spell on You”
08 апреля, 1927 г.
Напряжение, державшее Пиквери в своих тисках с момента поимки Грин-де-Вальда, достигло своего пика и хлынуло, словно масса воды из прорвавшейся дамбы. Поступок Грейвза оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения. Главному аврору оставалось лишь молча выслушивать потоки проклятий, щедро льющихся на его седеющую голову.
Успокоившись, Пиквери слегка хриплым от криков голосом заключила:
– Остаётся ждать.
Как раз этим Грейвз и занимался, сидя в своём кабинете.
Вечерело. Отчёты просмотрены, подписаны и отосланы в архив. Гора бумажной текучки разобрана – впервые за долгое время. Рабочий день завершён. Можно было с чистой совестью отправляться домой.
Но Грейвз ждал. Оставалось недолго.
Низзл нахально перебрался с неудобного стула для посетителей на его колени. Грейвз пытался вычистить шерсть, но его скромных навыков в бытовых заклинаниях оказалось для этого недостаточно. Она слиплась и ссохлась в колючие, будто у ежа, иголки. Аврор бездумно гладил эти колючки тяжёлой тёплой ладонью, а низзл мурчал, будто маленький моторчик. Этот звук успокаивал, вводя Грейвза в своеобразный транс.
Коридор за дверью был пуст и безмолвен в этот поздний час. От этого раздавшиеся вдалеке лёгкие торопливые шаги казались ещё отчётливей. Звуки стука плоских каблуков о мраморные плиты быстро приблизились к двери его кабинета и резко оборвались.
Раздался стук. Нетерпеливый, рассерженный и звонкий. Он ждал этого.
– Войдите. – Грейвз не стал заставлять посетителя томиться перед дверью.
Он не сменил расслабленной позы. Проснувшийся от резкого стука низзл на коленях; локоть левой руки упирался в подлокотник кресла; костяшка указательного пальца задумчиво потирала нижнюю губу аврора. Взгляд из-под бровей, внимательно глядящий на распахнувшего дверь посетителя. Но внутренне Грейвз подобрался, как перед боем, ощущая, как участилось сердцебиение.
Перед ним стояла очень злая Тина Голдштейн.
Её глаза блестели гневными огоньками. Губы вытянулись в бескровную линию. Щёки заливал яркий румянец. В разворошённых ветром каштановых волосах блестели, словно мелкие бриллианты, капли дождя – на улице накрапывала едва заметная, противная морось.
Она была восхитительна.
– Это правда? – только и смогла выдавить из себя Тина, сверля Грейвза тяжёлым взглядом.
Аврор заставил себя перестать любоваться этим необычным зрелищем: злящейся на него Тиной.
– Что именно вы имеете в виду, аврор Голдштейн? – спросил он холодным отстранённым тоном. Как бы то ни было, он был её начальником. Ни ему, ни ей не следовало этого забывать. – Изъясняйтесь чётче.
– Вы использовали способности моей сестры, чтобы допросить Грин-де-Вальда? – Глядя на неё сейчас, он верил, что такая яростная Тина может постоять за себя. Когда дело касалось Куинни, в мозгу Тины мгновенно срабатывал переключатель, превращавший её из вежливой подчинённой в свирепую защитницу младшей сестрёнки.
– Да, – просто ответил Грейвз, автоматически продолжая гладить пушистый мех низзла.
Если бы можно было колдовать одним взглядом, Грейвз давно бы корчился в болезненных муках Круцио. Карие глаза Тины прожигали в нём горячие дыры. Не нужно было быть легилиментом, чтобы видеть, как она заставляла себя тщательно подбирать слова, чтобы не нагрубить боссу.
– Никто, кроме меня и вас, во всём Конгрессе не знал о её способностях, – наконец прервала она напряжённое молчание. Голос подрагивал. Казалось, ещё немного – и она сорвётся на крик, как Серафина несколькими часами ранее. – Я доверилась вам, надеясь, что вы благородный человек и сумеете сохранить тайну Куинни. А вы, вместо этого, раскрыли её перед самым опасным магом. Сумасшедшим, неуравновешенным…
Тон её начал повышаться. Дольше это терпеть было нельзя. На сегодня с него хватит женских криков. Пусть даже он сам был в них виноват.
Грейвзу нестерпимо захотелось скинуть низзла на пол, встать, подойти к раскрасневшейся от эмоций Тине, прижать к себе и поцеловать. Прямо в сухие, обветренные губы, с которых срывались гневные слова.
– Хватит, – прервал он поток слов спокойным, немного усталым голосом, продолжая внимательно следить за выражением её лица. – Сядьте и успокойтесь.
Тина немного постояла, яростно сверля его взглядом, но всё же подчинилась. Уселась как была – в мокром плаще. Грейвз высушил её одежду и волосы небрежным жестом.
– А теперь слушайте, – продолжил он своим успокаивающим, бархатным голосом, каким часто говорил с ней в первые месяцы её службы. «Подумайте, аврор Голдштейн, где вы могли ошибиться?»
– Неужели вы думаете, что забрав все мои воспоминания, выведав все тайны Конгресса, Грин-де-Вальд не узнал из них о способностях вашей сестры? Он знал о том, что она легилимент задолго до того, как мисс Куинни – по доброй воле – сегодня согласилась помочь мне.
Тина выглядела ошарашенной, как будто с разбегу врезалась в невидимую преграду. Взгляд стал растерянным. Кажется, эта мысль не приходила ей в голову.
Да, он был прав и ни в чём не виноват перед Тиной. Так почему же чувство вины, грызшее с самого утра, сейчас съедало его заживо, отражаясь в её тёплых карих глазах?
Девушка отвела взгляд, блуждая им по низзлу на коленях, по его рукам, по чистой пустой поверхности стола. Казалось, её мысли уже далеко.
– Тина? – мягко позвал он её в реальность.
– Да, сэр, – встрепенулась она, выпрямляя спину и поднимая подбородок. – Прошу прощения за своё поведение, – чётко, будто рапортуя, ответила Тина. – Такого больше не повторится.
Между ними вновь выросла прочная стена субординации.
Стало одновременно спокойно и горько. Привычный тон и слова аврора Голдштейн успокаивали – она уже не злилась. И заставляли сожалеть о том, что он не преломил себя. Поступил как следовало, а не как хотелось.
– Хорошо, – кивнул Грейвз. Он как завороженный наблюдал, как Тина закусила нижнюю губу и немного нервно убрала упавшую на глаза прядку волнистых волос.
Девушка внимательно смотрела на низзла, будто только сейчас осознав, что именно видит. Хладнокровного практически в любой ситуации босса, который гладил сидевшее на его коленях грязное существо.
– Сэр? – неуверенно спросила она. – Этот низзл… Он ваш?
Вопросительный удивлённый взгляд Тины казался бездонным. Он утягивал Грейвза в свои тёплые глубины.
Кому он врёт? Он давно увяз в ней, запутался намертво. И не хотел свободы.
Утопи меня, Тина.
И она топила, сама того не осознавая.
– Ммм… – протянул Грейвз, пытаясь осознать, о чём именно она спросила. – Да, мой. Пока не найдутся его хозяева.
Низзл, поначалу встревоженный громким голосом Тины, вновь успокоился, затянув свою монотонную, уютную и вибрирующую мелодию.
– Как его зовут? – Девушка слегка склонила голову к плечу, рассматривая расслабленного низзла с другого ракурса.
Грейвз отвёл от неё взгляд, переводя его на покоящееся на коленях существо. Наглец выглядел донельзя довольным. И не сказать, что это мирное ленивое существо так яростно защищало его сегодня утром, атакуя превосходящего в размерах противника.
– Боксёр*, – хмыкнул Грейвз, легонько касаясь пальцем волосков, торчащих из ободранного уха низзла. Тот недовольно дёрнул им, отгоняя руку аврора.
– Ему подходит, – согласилась Тина, улыбнувшись.
Повисло молчание. Спокойное и уютное, как домашний вечер перед камином.
Наконец, девушка встрепенулась и вздохнула, переводя взгляд на стрелки настольных часов. Сейчас она уйдёт.
– Я забираю у вас и аврора Канга дело контрабандиста-самоубийцы, – произнёс голос Грейвза. Он и сам не понял, как это произошло. Старался остановить её, заставить задержаться хоть на ещё одно мгновение.
– Могу я спросить, почему? – слегка нахмурившись, поинтересовалась Тина, и думать забыв о времени.
Грейвз немного помолчал, решая, что можно сказать подчинённой, а о чём следует умолчать. Ради её блага.
– Оказалось, что оно имеет непосредственное отношение к Грин-де-Вальду, – наконец ответил он.
Глаза девушки загорелись азартом и интересом. Но Тина благоразумно молчала, зная, что вопросы бесполезны. Шеф сам расскажет всё, что сочтёт нужным.
– Помните ли вы, Тина, пункт третий устава Аврората? – поддался Грейвз своей слабости. Немного.
– «Все авроры работают в паре. Аврор не должен совершать никаких служебных действий, не поставив в известность своего напарника. Аврор всегда должен прикрывать напарника», – чётким, полным энтузиазма голосом зачитала на память Тина строки устава.
Грейвз лишь усмехнулся, глядя, как интерес оживил мягкие черты её лица.
– Я не стану нарушать этот пункт, – с тёплой полуулыбкой на губах сказал он Тине. – Будете сегодня вечером моей напарницей?
***
Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы аппарировать к особняку, оставить недовольного низзла на попечение не менее недовольного мистера Шепарда («Ваша матушка всегда была против животных в доме!») и вновь аппарировать к условленному месту.
Это был небольшой, но уютный подпольный бар почти у самого Ист-Ривер. Грейвз даже не запомнил его названия – таким он был обычным и неприметным. Авроры заглянули сюда ненадолго – только для того, чтобы позаимствовать внешности.
Тина быстро нашла себе личину – яркую брюнетку с манерами роковой красотки. Полные яркие губы, томный взгляд из-под длинных, закрученных магией ресниц. Она даже не поморщилась, когда Тина незаметно и осторожно выдрала из её роскошной гривы пару волосков.
Грейвзу же пришлось потрудиться. Все мужчины-посетители казались до боли в зубах идеальными и добропорядочными. Охранник ни за что не пустит его в «Слепую свинью», если он будет выглядеть таким подозрительно законопослушным.
Всё же ему повезло. За дальним столиком, в тени, сидел типичный представитель тех волшебников, которые злоупотребляют магическими стимуляторами. Наркоман.
Гнарлак очень любил таких магов, потому что они были его самыми главными клиентами. Порошок из драконьего позвоночника, слёзы сквонка, засушенные плавники русалок – чем только не промышлял гоблин, превращая слабых духом волшебников в почти живых мертвецов.
Этот маг выглядел уже совсем плохо. Бледная кожа на лице иссушилась и шелушилась, местами покрытая уродливыми рубцами. Кожа вокруг рта покраснела и воспалилась. Он сидел с отстранённым видом, уткнувшись взглядом в дно полупустой бутылки.
Идеальное прикрытие.
Грейвз сделал вид, что перебрал лишнего и, проходя мимо его столика, «запнулся», повалившись на бедолагу и попутно выдирая пару волосков из жидкой патлатой шевелюры.
– Праст-тите… Ик! – заплетающимся языком пробормотал Грейвз, глядя на удивлённого наркомана несфокусированным взглядом и ободряюще похлопывая его по плечу.
Выйдя из душного помещения в свежий апрельский вечер, Тина и Грейвз аппарировали к «Слепой свинье».
В проулке было пусто. Грейвз протянул Тине флакон из толстого стекла, в котором плескалось Оборотное зелье из его личных запасов.
Волоски роковой красотки растворились в зелье, окрасив его в густой фиолетовый цвет. Тина залпом выпила содержимое флакона, слегка поморщившись. Несколько томительных секунд – и перед Грейвзом стояла чуть более ухоженная версия Айседоры Дункан**. Тина болезненно охнула – платье, в которое она облачилась ранее, самое модное по мнению Куинни Голдштейн, было тесно новому телу в груди.
Грейвз очень старался не рассмеяться, глядя, как Тина недовольно трансфигурировала платье под изменившийся размер.
– Каков план, сэр? – спросила незнакомая брюнетка словами Тины. Голос у её временного тела оказался хриплым, прокуренным.
– Я говорю с Гнарлаком, вы прикрываете меня, – ответил Грейвз, растворяя волосы наркомана в своей порции зелья. Оно приобрело неприятный мутно-бордовый оттенок. – Не забудьте, что я говорил вам, Тина: они готовы на всё. Утром люди Грин-де-Вальда уже пытались убить меня. Будьте внимательны, ради Морриган!
– Сэр, – серьёзно ответила пухлогубая незнакомка. – Вы это забыли, но я уже не первый год аврор.
– Знаю, Тина, – ободряюще улыбнулся он ей. Он просто волновался за неё.
Тина вошла в бар первой. Грейвз остался один в тёмном грязном проулке, продуваемом холодным ночным ветром. Сделал глубокий вдох и влил в себя зелье с подозрительным оттенком.
И тут же чуть не выплюнул обратно во флакон.
Вкус у зелья оказался не менее мерзким, чем цвет. Тяжёлым, горьким, металлическим и отвратительно вязким. Кислота защипала в носу. На глаза навернулись слёзы. Приложив титаническое усилие, Грейвз заставил себя сделать мощный глоток.
Сначала ничего не произошло. Аврор лишь натужно раскашлялся, прижав рукав плаща ко рту и смаргивая повисшие на ресницах слезинки. Затем сделал спасительный вдох, до отказа заполнив лёгкие свежим воздухом.
А потом его скрутило.
Стоило доверять своим инстинктам, кричавшим, что эту гадость пить нельзя.
Внутренности свернулись в тугой ком. Ощущения были вовсе не такими, как обычно после приёма Оборотного зелья. Не должно было быть боли, такой острой, будто его мозг, лёгкие, сердце и кишки разом пронзили десятки остро заточенных ножей.
Будто он умирал.
Грейвз застонал сквозь зубы, упав на ладони и колени в мокрую грязь, оставшуюся после прошедшего дождя.
Зато кожа и кости остались неизменными, что было очень неправильно. Тот наркоман был более тощим и высоким, чем сам Грейвз. Внешность должна была измениться. Но с поверхности тёмной лужи на него продолжало смотреть его испуганное лицо.
Вместо привычного жжения превращения по коже распространилось омерзительное ощущение, будто кровь холодеет, а нервы неприятно покалывают, отмирая.
Он действительно умирал?
И, как последний штрих в изменениях, в челюстях вспыхнула яркая, тянущая боль, заставившая зажмуриться. Когда Грейвз открыл глаза, у его удивлённого отражения из-за покрасневшей воспалённой верхней губы выглядывали кончики двух острых удлинившихся клыков.
Озарение вспыхнуло в умершем мозгу, как пламя из пасти дракона.
Сожги меня костры Салема!
Тот парнишка не был наркоманом. Ну почти. Можно ли считать человеческую кровь наркотиком? Наверное, можно, если ты от неё зависишь.
Он был вампиром. Как и Грейвз теперь.
Загрызи тебя ругару!
Вампиры – живые мертвецы. Как инферналы. Единственное различие между ними – это то, что у вампиров остаётся собственная воля. Тело мертво, но разум продолжает жить. Если их жалкое мучительное существование можно считать жизнью. Они думают, говорят, испытывают эмоции. Неплохо, верно?
Единственный значительный минус их существования – чтобы оставаться дееспособными им нужно то, чего они лишились. То, что делало их тела живыми.
Кровь.
Поэтому его тело осталось прежним – вампиры мертвы, а для Оборотного зелья нужны частицы живого человека. Зато изменилась сущность, то единственное, что было живо в том несчастном вампире.
Дрожащие пальцы Грейвза осторожно провели по заострённому кончику удлинившегося клыка. Он всё ещё надеялся, что разум играет с ним злую шутку. Надавил подушечкой пальца на острие. Твёрдая эмаль проткнула мягкую плоть. Грейвз не почувствовал боли. Из ранки не выступила кровь.
У него теперь нет крови. Тонкие каналы вен иссохли.
Грейвз отчаянно зажмурился, осознавая весь ужас ситуации. Он опасен. Надо немедленно убираться подальше от людей.
Только одно сейчас утешало – это не навсегда. Стоит зелью прекратить действовать, и Грейвз снова станет самим собой – живым волшебником. Но до этого он может успеть натворить дел.
Тина скоро поймёт, что что-то пошло не так, и начнёт искать его. Надо было переждать там, где она его не найдёт.
Голова тошнотворно кружилась, а по всему телу разливалась парализующая слабость – он был голоден. Грейвз направился нетвёрдой, шаткой походкой к главной улице, но тут двери бара распахнулись, выпуская в стылую ночь парочку нетрезвых посетителей.
Вслед за ними вырвался самый замечательный, манящий, дурманящий голову аромат. Та единственная живая часть, что поселилась в нём с первым глотком отравленного зелья, приказала следовать за этим сильным зовом. И Грейвз не смог противиться.
Потому что Грейвза-человека больше не было.
– Бар для клыкастых ниже по улице. – Охранник грубо схватил Грейвза-вампира за руку чуть выше локтя. – Проваливай, тут тебе ловить нечего!
Аврор смерил его тяжёлым, полным презрения и холода взглядом. Огромный, чем-то напоминающий тролля громила даже пах как тролль – обострившееся обоняние Грейвза чутко улавливало запахи немытого тела и застарелого пота.
– Я к Гнарлаку, – процедил аврор, слегка шипя – выступающие клыки казались чем-то чужеродным, мешая говорить.
Хоть внешность Грейвза существенно не изменилась, всё же бледная сухая кожа, заострившиеся черты лица, изменившийся из-за клыков прикус и голодный блеск в тёмных глазах были неплохой маскировкой. По крайней мере, специально натасканный на авроров охранник не признал главу внутренней безопасности.
– Ладно же, – с сомнением в голосе ответил он. – Иди к стойке, я сообщу о тебе боссу.
Грейвз хищно улыбнулся громиле, обнажая воспалённые дёсны.
– И смотри мне тут! Хоть дёрнешься в сторону живых – мигом тебе зубки повыдираю! – пригрозил ему вслед вышибала.
Но Грейвз уже не обращал на него внимания. Его привлекли более приятные вещи.
Воздух внутри бара был спёртым, пропитанным тяжёлыми табачными дымами и парами терпкого алкоголя. Для любого, зашедшего с улицы посетителя, он был невыносим.
Но не для него.
Воздух был наполнен дразнящими обоняние, сладкими, нежными ароматами человеческой крови.
Чуткий слух сейчас улавливал лишь один звук, состоящий из биений множества сердец. Пульс, гоняющий по венам человечков тягучую, живительную кровь.
Кровь…
Красивая блондинистая ведьма, на трепыхание сонной артерии которой Грейвз смотрел не отрываясь, вздрогнула, поймав его голодный взгляд, и поспешила скрыться в дамской комнате.
Это отрезвило аврора.
Мерлинова борода, Персиваль! Либо немедленно убирайся из этого наполненного живой кровью места, либо возьми уже себя в руки! Кто сильнее – ты или сущность вампира?
Грейвз поплёлся к барной стойке, стараясь не слушать оглушающего зова крови. Эльф-бармен, бросив на устроившегося на высоком стуле аврора короткий взгляд, сообщил:
– Есть только третья не-маговская группа крови. – Стакан для виски, который он полировал, отражал радужные переливы волшебных огней. – Будете?
– Да, пожалуйста, – просипел Грейвз, стараясь не смотреть на людей.
Эльф извлёк из-под стойки пыльную бутылку из тёмного стекла, протёр её и поставил перед аврором, ловким движением откупорив крышку.
Чуткое обоняние вампира-Грейвза уловило тонкие металлические нотки, и в следующее мгновение он осознал, что жадно глотает тёмную, вязкую, отвратительно холодную кровь из горла бутылки, впопыхах неаккуратно проливая её мимо рта. Густые капли стекали по губам, подбородку, судорожно подрагивающему кадыку под бледной кожей шеи, и разбивались о поверхность барной стойки. Эльф лишь досадливо цокнул языком, стирая с тёмного лакированного дерева кровавые брызги.
Жидкость закончилась неожиданно быстро. Грейвз с недоумением уставился на пустой сосуд. «Настоящая кровь»*** сообщили красные буквы со слегка отошедшей от тёмного стекла этикетки.
– Чего тебе надо, кровосос? – неожиданно раздался над ухом немного невнятный, хриплый и грубый мужской голос.
Грейвз повернулся к усевшемуся на соседний стул говорившему. Им оказался лениво жующий толстую сигару Гнарлак собственной персоной. Внимательно приглядевшись к Грейвзу и узнав в бледном вампире с лихорадочным голодным блеском во взгляде главного аврора, гоблин присвистнул.
– Надо же, начальник, не очень удачную маскировку ты выбрал, чтобы добраться до меня, – хмыкнул Гнарлак, явно забавляясь представшим перед ним зрелищем. – Тебя обратили?
– Ты говоришь со мной – значит я достиг цели, – проигнорировал его вопрос Грейвз и заставил себя холодно улыбнуться гангстеру – нельзя выказывать слабость.
– Выглядишь неважно. – Гоблин перекинул сигару из одного угла рта в другой. – Голоден?
– Уже меньше, – щёлкнул ногтем аврор по стеклянному боку пустой бутылки.
– Так чего тебе было надо, Грейвз? – спросил Гнарлак, поворачиваясь спиной к стойке и упираясь в неё спиной и локтями. Взгляд мелких поросячьих тёмных глазок внимательно осматривал толпу нетрезвых посетителей. Искал прикрытие аврора.
– Поговорить о том, что ты работаешь на Грин-де-Вальда, – не стал ходить вокруг да около Грейвз.
Гоблин хмыкнул ещё раз, жуя кончик сигары.
– Я не работаю на него, – лениво ответил ему Гнарлак под недоверчивый взгляд Грейвза. – Я работаю с ним.
Сказать честно, Грейвз не ожидал от ушлого гоблина такой откровенности.
– Ты переправлял ему контрабандные ингредиенты для зелий, – продолжал спрашивать Грейвз, раз уж гоблин оказался таким словоохотливым. – Какие зелья и для чего он варил?
– Судя по набору, Веритасерум, Оборотное зелье, зелье забывчивости, Мопсуса и ещё целый список запрещённых отваров, – всё так же блуждая взглядом по залу, ответил Гнарлак.
– Ты натравил на меня сегодня утром своих дружков?
Гоблин вновь обратил на Грейвза всё своё внимание.
– Они должны были лишь припугнуть и узнать, не вспомнил ли ты чего. Сумасшедший Ягнёнок действовала не по плану. Он запретил вредить тебе.
– Почему? – лишённым эмоций холодным тоном спросил Грейвз у гоблина.
Гнарлак отвечал слишком охотно и правдиво – опытный аврор мог отличить истину от лжи. Вопрос был в другом – почему он выдавал информацию?
– Ты ему ещё нужен, – пустил гоблин облако сигарного дыма прямо в лицо Грейвзу, который даже не поморщился.
– Для чего?
Гоблин усмехнулся.
– Он не посвящал меня во все свои планы.
– За сотрудничество с тёмным магом тебя ждёт казнь. Ты не дурак, Гнарлак. Почему работаешь с ним?
Гоблин лишь хрипло рассмеялся.
– Он щедро сорит драготами. А насчёт казни – тебе не доказать, что я с ним работаю. Тут моё слово против твоего.
Теперь смеялся Грейвз, сверкая острыми клыками в свете магического огня.
– Слово гоблина-гангстера, о нечистых делишках которого знают все, против слова главы департамента по охране магического правопорядка? Как ты думаешь, кому все поверят?
Гоблин сделал глубокую затяжку. На кончике сигары вспыхнул яркий огонёк.
– Слово скромного владельца легального волшебного бара против слова мага со скомпрометированной репутацией, о котором половина Конгресса думает, что он предал Родину, служа Грин-де-Вальду. Действительно, кому они поверят?
Грейвзу больше не было смешно. Проклятый гоблин был прав.
– И воспоминания ты тоже не сможешь использовать. – Гоблин выдохнул вонючий сизый дым в потолок.
Удивление мелькнуло в голове Грейвза – о чём вообще толкует Гнарлак? – но его тут же накрыла ледяная волна понимания.
У вампиров нет воспоминаний. Мёртвый мозг не способен создавать физические серебристые нити, которые можно поместить во флакон и в которые можно погружаться. Они способны помнить, но не способны делиться воспоминаниями.
Пламя Салема!
– Приятного вечера, – нагло улыбнулся аврору Гнарлак, вставая со стула. – Поставь ещё бутылочку моему другу, – кивнул он эльфу. – За счёт заведения. Мы же не хотим, чтобы вампир перекусил посетителями, – нахально подмигнул он ошарашенному информацией Грейвзу и исчез, смешавшись с толпой.
Грейвз сидел, крутя бутылку на стойке, глядя как внутри плещется кровь, но ничего перед собой не видел, погрузившись в размышления.
Он узнал больше, чем смел надеяться. Гнарлак посмеялся, дав долгожданные ответы на мучившие аврора вопросы. Но они бесполезны. Их нельзя подтвердить, значит нельзя использовать. Пиквери и Международной конфедерации нужны надёжные факты.
Грейвз сделал большой глоток из бутылки.
Гнарлак прокололся в одном. Используя его ответы, аврор продолжит копать дальше. Он докажет всем, что не работал с Грин-де-Вальдом.
И Тина будет относиться к нему как прежде.
Раздались первые джазовые аккорды очередной песни. На небольшую сцену, призывно покачивая бёдрами, выплыла гоблинша-певица в блестящем тёмном платье. Большинство посетителей встретило её выход восторженными возгласами и бурными аплодисментами. Очевидно, она была местной звездой. Подарив очаровательную улыбку своим поклонникам, гоблинша запела томным, слегка хриплым голосом:
– Феникс ронял жемчужные слёзы,
Когда дракон увёл его девочку-грёзы.
И веретенница забыл как порхать,
Ведь любимая бросила его замерзать.
Сквозь плотную восторженную толпу у сцены к Грейвзу пробилась Тина. В своём облике. Её зелье прекратило действовать.
– Нам надо уходить, я уже…
Она резко осеклась, едва подойдя настолько близко, чтобы внимательно разглядеть босса.
– Единорог потерял свой рог.
И гиппогриф остался одинок.
Потому что их любимые леди
Пропали, словно в горячечном бреде.
И это всё, что я могу рассказать.
– О, сэр… – только и смогла выдохнуть аврор, расстроенно разглядывая новый облик начальника. – Тот парень был вампиром.
Но Грейвз не слышал её слов.
Стоило девушке подойти к нему ближе, как мир вокруг будто исчез. Был – и вот уже нет. Ни звуков песни, ни запаха табачного дыма. Даже толпа вокруг стала серой, бесцветной массой.
Исчезло всё, кроме неё.
Единственный звук, который он слышал – её часто-часто бьющееся сердце, будто птичка, кидающаяся на прутья тесной клетки. Единственный запах, что он ощущал – запах её разгорячённой кожи, под которой текла сладкая, сводящая с ума кровь. Единственное, что он видел перед собой – пульсирующую на тонкой нежной шее жилку. Жилку, которую так легко прокусить.
Он не мог думать ни о чём другом.
– Любовь заставила зверей взволноваться,
Опасных и тех, что любят улыбаться.
Вздыбила их шерсть, мех и перья.
Да, любовь в каждом будит дикого зверя.****
– Сэр? – В голосе Тины звучала тревога.
Ещё бы. На неестественно бледной коже подбородка и шеи Грейвза красовались подсохшие потёки «Настоящей крови». Лихорадочно блестящий взгляд смотрел в одну точку. Выглядывающие из-за верхней губы острые кончики клыков и не думали исчезать.
Грейвз выглядел так, будто ему была нужна срочная помощь. Так оно и было на самом деле.
– Мы уходим отсюда! – решительно заявила Тина, приблизившись к боссу. Девушка крепко обхватила его за плечи обеими руками, будто обнимая, прижала к себе, и оба аврора исчезли из бара с почти неразличимым в джазовых мелодиях хлопком аппарации.
Мир вокруг стал тихим, тёмным и очень холодным после духоты бара проулком через пару кварталов от «Слепой свиньи». Но Грейвз не замечал всего этого, вдыхая полные лёгкие восхитительного аромата Тины.
Она пахла очень… вкусно.
Он не мог описать этот аромат словами. Это был запах её кожи, волос, мускусного пота и ещё десятки тонких нюансов, которые складывались в одну неповторимую композицию. Сейчас аврор точно знал, что его Амортенция пахла бы Тиной Голдштейн.
Аромат сводил Грейвза с ума, забирался прямиком в мозг, расплавляя его в густую жижу. Осталась лишь одна-единственная мысль.
Выпей её.
– Вам срочно надо к колдомедикам, – торопливо шептала Тина, глядя на него снизу вверх. Она стояла очень-очень близко, так и не убрав рук с его плеч. – У них должно найтись противоядие. Нельзя ждать, пока действие пройдёт само.
Грейвз сделал шаг вперёд, тесня девушку к сырой кирпичной стене.
Она не замечала опасности.
– Мистер Грейвз? – Чёрные в темноте ночи глаза взглянули на аврора с удивлением, когда оголённая в вырезе платья спина Тины упёрлась в шершавую кладку.
Грейвз вдохнул тонкий, дурманящий запах, водя холодным кончиком носа по разгорячённой коже девушки: от мягко выступающей скулы к нежному виску и дальше – в непослушные завитки каштановых волос.
– Сэр? – начала нервничать аврор, не зная, как реагировать на странное поведение босса.
«Простое правило Тина. Держитесь подальше от вампиров».
Истины, которые он вбивал в её голову когда-то очень давно, почему-то не распространялись в сознании девушки на него.
Это же мистер Грейвз. Он не причинит ей зла.
Причинит. Потому что это больше не мистер Грейвз.
Он полностью прижал Тину к стене своим телом, перекрыв пути к отступлению. Откинулся, глядя на бледное лицо потемневшим от голода взглядом. Слух хищника уловил тот момент, когда сердце девушки стало биться ещё чаще, заставляя и без того горячую кровь едва ли не вскипать.
По губам Грейвза расплылась счастливая улыбка, полностью обнажая острые клыки. Язык вампира медленно прошёлся по верхнему ряду зубов, проверяя их остроту.
В один момент взгляд Тины перестал быть испуганным. В нём появились хладнокровие и какая-то злая решительность.
Не успел Грейвз понять, что она задумала, как в его щеку впилось что-то болезненно-горячее, буквально плавя кожу. Мужчина зашипел совсем по-вампирски, демонстрируя длинные клыки, и отодрал от горящей щеки руку девушки. В её ладони был зажат овальный кулон, который она никогда не снимала, насколько помнил Грейвз. Он отобрал украшение у Тины и оно тут же обожгло его руку. Кулон был отлит из чистого серебра.
Грейвз отбросил неожиданное оружие девушки подальше во тьму. Раздался металлический звон и звук падения.
Ничто не помешает ему испить крови.
Грейвз прижал запястье девушки к стене, чтобы не выкинула ещё чего-нибудь. И в то же мгновение ощутил, как в его бок впился тонкий кончик волшебной палочки.
Вот же неугомонная.
Вампир небрежным движением выбил из дрожащей руки Тины оружие и обхватил свободной рукой её горло, прижимая затылок девушки к стене и едва не душа.
– Прекрати сопротивляться, – прошипел Грейвз ей на ухо, нежно касаясь губами мягкой кожи.
Вампирский гипноз подействовал незамедлительно. Напряжённое хрупкое тело в его руках обмякло, становясь восхитительно податливым.
Кушать подано, сэр.
Грейвз отпустил шею, улавливая подушечками пальцев часто бьющийся пульс жертвы. Провёл шершавым кончиком языка по сладко-солёной коже – от впадинки над ключицей до ямочки за мочкой уха. Кожа Тины покрылась мурашками, когда он счастливо выдохнул, тёплым дыханием щекоча её ухо.
Он не мог больше терпеть. Мягко притянул голову девушки к своему плечу, максимально оголяя тонкую шею, и медленно вонзил острые клыки в мягкую, податливую плоть. Зубы почти сразу прокусили ярёмную вену, и рот вампира наполнился тёплой, насыщенной, восхитительно вкусной кровью Тины.
Вампир аккуратно опустил тело девушки на мокрую землю, стараясь принять более удобную позу для трапезы и блаженно зажмурился. На секунду ему показалось, что он умрёт тут же, прямо на месте, от переполнившего до краёв восторга. Кажется, ещё ни разу в жизни он не был так счастлив.
