Текст книги "Бестиарий Грейвза (СИ)"
Автор книги: Pathologist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)
Грейвз молчал, но понимал, что отказать молящим карим глазам и скорбно поджатым губам Тины он не в состоянии.
Так эти три блуждающих огонька – брат Леты Лестрейндж, девушка Криденса Бэрбоуна и пропавший, утопи его мэрроу, Ньютон Скамандер, – и привели их к тому, кого Грейвз был согласен никогда больше не встречать.
________________________________________
*Отсылка к серийному убийце Карлу Гроссману, жившему в Германии в конце XIX – начале ХХ вв.
**Болотный фонарик (англ. Hinkypunk) – одноногое, будто составленное из струек дыма существо, хрупкое и безобидное на вид. Принадлежит к классу призраков. Появляется на болотах преимущественно в тёмное время суток. Держит в руке горящий фонарь и, прыгая с кочки на кочку, заманивает путников в трясину (HarryPotterWikia).
***Эрклинг (англ. Erkling; вариант перевода: Шиплинг) – эльфоподобное создание, происходит из Шварцвальда в Германии. Величиной он чуть побольше садового гнома, его средний рост – три фута (примерно 91 см), личико у него с остреньким подбородком. Каждый шиплинг имеет при себе трубочку, через которую пускает шипы. Хихикает эрклинг тоненьким голоском, что особенно нравится детям. Потом он заманивает их подальше от дома и съедает (из книги Ньюта Скамандера).
========== 35. Левкрота ==========
John Williams, “Hedwig’s Theme”
22 декабря, 1928 г.
Выпавший за ночь снег весело скрипел под подошвами ботинок, крепкий морозец резво покусывал щёки и нос, а сырой ветер уверенно забирался под высоко поднятый ворот пальто и игрался с его тяжёлыми полами. Персиваль Грейвз в десятый раз за утро спросил себя, отчего же он, опытный волшебник, просто не воспользовался данным ему от природы преимуществом и не аппарировал сразу к месту назначения? К чему было мёрзнуть, трястись весь день в пути, тратить, в конце концов, такой полезный ресурс, как время?
Но вопросы эти были абсолютно пусты, отдавая лёгкой досадой и даже немного – ворчливой безнадёгой. Он не мог ничего поделать с тем, что проснувшись сегодня затемно, был вынужден топтаться на вокзале Кингз-Кросс между платформами девять и десять.
Каким-то образом оказалось так, что слово Тины в этом небольшом споре было весомее возражений её бывшего начальника.
– Но, Персиваль! – Было заметно, что это «Персиваль» всё ещё давалось ей с трудом, норовя скользнуть в намного более привычно-нейтральное «сэр». Почти десяток лет, когда он был для неё этим самым «сэром», не мог пройти бесследно. Она же всегда была для него «Тиной», отчего для стороннего глаза изменения в его к ней отношении были практически незаметны. Но не для самой Тины, которую по-особенному тёплые и почти нежные интонации, с которыми Грейвз теперь произносил её имя, неизменно вгоняли в лёгкую краску. – Мы уже так долго живём в Лондоне и ещё ни разу не сделали того, что делал каждый маг Британии – не прокатились на «Хогвартс-экспрессе»! Надо исправить это недоразумение.
Недоразумением, по мнению Грейвза, которое в данном вопросе никого не интересовало, было вообще обмолвиться Тине о том, что возможной нитью к местонахождению запропастившегося Скамандера (чтоб ему ниффлер монет в уши насовал!) был один профессор. Если верить помощнице магозоолога, Ньют тесно общался с очень небольшим числом людей, одним из которых был профессор по трансфигурации из Хогвартса Альбус Дамблдор, в школьные годы Скамандера оказывавший ему всяческую поддержку.
Попросту говоря, друзей среди людей у Скамандера-младшего было немного. Возможно, самого Ньюта это устраивало – не нужно было запоминать множество дней рождений, – но для поисков свидетелей, которых можно было расспросить, их оказалось катастрофически мало.
Если сказать ещё проще – Грейвз цеплялся за соломинку.
Тина, едва услышав о планах напарника наведаться к профессору, тут же безапелляционно заявила, что составит ему компанию. И что доберутся до места они исключительно на поезде.
Грейвзу ничего не оставалось, кроме как согласиться.
– Это должно быть здесь, – увлечённо бормотала себе под нос Тина. Её внимание было полностью сосредоточено на шершавом, выложенном из кирпичиков барьере, разделявшем платформы девять и десять, по которым сонно бродили редкие в это морозное утро магглы, поэтому Грейвз мог безнаказанно наблюдать за снежинками, тающими на её пушистых ресницах, и ярким румянцем, вызванным не столько декабрьским холодом, сколько азартом, искрившимся в карих глазах. – Нам нужно просто пройти. Вперёд!
Грейвз не успел опомниться, как напарница подхватила его под локоть и утянула за собой, прямо в холодную, невозмутимо-неподвижную стену. Он всё же слегка – самую малость, – испугался, что сейчас столкнётся с неумолимой твёрдостью не волшебной реальности, хоть и никогда никому не признался бы в этом.
Разумеется, этого не произошло. Картина вокруг переменилась незначительно – всё те же редкие люди – на этот раз волшебники, – зевающие и поглядывающие на часы. Но у платформы их уже ждал словно возникший из ниоткуда поезд, окутанный густым сизым дымом.
– «Хогвартс-экспресс»! – восторженно крикнула Тина. Звуки её голоса утонули в предупредительном гудке паровоза, приглашавшем пассажиров занять свои места.
Грейвз смотрел на радостно улыбавшуюся девушку и чувствовал, как её кипучий азарт рисовал на его лице скупую, но искреннюю улыбку. Возможно, идея потратить весь день в пути наедине с напарницей, без вечного присутствия сестры-легилиментки, была не так уж и ужасна.
***
Вагон был, вопреки опасениям Грейвза, очень тёплым. Тина тут же стянула пальто, размотала колючий серый шарф и устроилась у окна, волшебством увеличивая свои рабочие записи и раскладывая их на столике между ней и развалившимся напротив напарником. Её деловитость была забавна и досадна одновременно – Грейвз в душе надеялся поболтать с ней обо всём и ни о чём всю дорогу, хоть и никогда не был мастером вести пустые разговоры. Но Тина, не дожидаясь отбытия экспресса, погрузилась в записи об очередном деле.
Несмотря на странные ожидания детектива, молчание не было неуютным.
Дело Бэрбоуна заняло почти всё время и мысли Тины. На желтоватых пергаментных страницах красовались корявые и небрежные, торопливо поспевавшие за полётом мысли хозяйки, записи о пропавшей девушке, о последних местах, где её видели и ещё, отчего-то, о змеях.
Последние полгода жизни казались Грейвзу очень щедрым подарком судьбы за какие-то заслуги. Он был жив, свободен, никому не подчинялся и больше не нёс на своих плечах чудовищного груза ответственности за благополучие целой страны волшебников. А ещё, рядом с ним был тот единственный человек, который почти всегда был в мыслях. Она смеялась, хмурилась, раздражалась – словом, была просто самой собой, позволяя Грейвзу заново узнавать украденные Грин-де-Вальдом стороны её многогранной личности. Пусть расстояние между ними не было, да и, скорее всего, уже не могло быть столь близким, как раньше, но детектив ценил и его и иногда ловил себя на мысли, что получил незаслуженный дар.
И боялся, что кто-нибудь отберёт его.
Куинни, как-то незаметно и, словно это было само собой разумеющимся развитием событий, ставшая секретаршей в их небольшом детективном агентстве, очень часто смотрела на него с пониманием и, отчего-то, с сочувствием, чем изрядно нервировала волшебника. Он давно не мог скрывать от неё своих мыслей – держать в голове постоянный блок окклюменции было попросту невозможно. Так что пришлось смириться с тем, что о его тоскливых мыслях и мечтаниях известно не одному ему. Оставалось лишь благодарить Морриган за то, что деликатная Куинни почему-то не рассказывала старшей сестре обо всём, что о ней думал бывший начальник.
Сосредоточенно нахмуренные брови, растрёпанные каштановые волосы – Тина часто запускала в них беспокойные пальцы, размышляя о пропавшей девушке, – и раскрасневшиеся от задумчивых покусываний губы. Всё это Грейвз бесстыдно рассматривал сквозь полуприкрытые веки, делая вид, что ритмичный перестук колёс и рельсов убаюкал его.
Пушистые хлопья снежинок оседали на стекла вагона и таяли, медленно стекая вниз и ловя лучи закатного солнца. Разбивая их на тысячи золотистых искр, шаловливо игравших в прядях волос Тины, делая её похожей на прекрасную принцессу из детских сказок.
Нет, он вовсе не жалел об этой поездке.
***
Если верить карманным часам, до прибытия экспресса на станцию деревушки Хогсмид оставалась пара часов. Грейвз глубоко вздохнул, нарушая уютное молчание, полез в карман и извлёк старую записную книгу, подаренную Серафиной ещё с десяток лет назад. Обложка из драконьей кожи приятно грела пальцы, а истрёпанные листы хранили записи обо всех делах, которые вёл детектив. Как и дело о пропавшем магозоологе.
Заметки о незаконнорожденном сыне Корвуса Лестрейнджа, поиски которого бесславно закончились в пепелище сгоревших документов за океаном, о чём Грейвзу пришлось сообщить невесте старшего Скамандера, и то занимали куда больше листов, чем записи о знаменитом писателе-магозоологе. Старший брат, с которым Ньют общался крайне редко и без особого желания; невеста брата, с которой писатель был весьма дружен в школьные годы, но затем, после исключения, оборвал всякие связи; мать, которую старался навещать так часто, как только мог, но ничего, что могло бы объяснить его внезапное исчезновение, не сообщал – никто из них не смог сказать Грейвзу ничего стоящего. Коллеги из Министерства и вовсе пожимали плечами, говоря, что практически не видят Скамандера – тот де вечно в разъездах по экспедициям. И Тина, которая, немного посомневавшись, всё же отдала напарнику внушительную кипу писем, которые ей писал магозоолог.
– Ты уверена, что хочешь, чтобы я их прочёл? – глядя на сосредоточенно нахмуренные брови девушки, переспросил тогда Грейвз. Серьёзный взгляд карих глаз был решителен.
– Да, – коротко ответила ему она, всовывая в руки волшебника пухлые истрёпанные конверты. – Может ты увидишь то, что пропустила я.
И Тина не жалела о своём решении. Пожалел о нём Грейвз.
«…Уверен, закаты в чемодане тебе уже порядком приелись, поэтому беру на себя смелость устроить нашу следующую встречу в ещё одном, очень важном для меня месте. Надеюсь, оно не разочарует тебя…»
Корявые угловатые буквы лезли одна на другую, спеша за взволнованными мыслями писателя. Пергамент украшали живописные кляксы и неожиданные закорючки, будто писавший внезапно отвлекался и начинал бездумно чертить на полях бумаги абстрактные линии, а затем, опомнившись, продолжал письмо.
«Август, тот самый невоспитанный авгурей, которому в прошлый раз приглянулась твоя шляпа, тоскливо покрикивает. Должно быть, соскучился по тебе. Хоть я, как специалист, и знаю, что крики эти не предвещают мою скорую гибель, но могу понять тех бедолаг, что придумали это поверье – звучат они действительно довольно зловеще. Думаю, тебе стоит поскорее снова навестить Августа, чтобы он перестал сводить меня с ума своей тоской. И, на самом деле, я тоже очень скуч…»
Жирная подсохшая клякса подозрительного зеленоватого цвета скрыла от взора читающего послание вторую половину слова, но Грейвз чувствовал, что с него и так хватит. Устойчивое ощущение, что он лез сквозь густо росшие колючие кусты, рвавшие на нём не только одежду, но и плоть, добираясь до души, заставляя его обливаться кровью, не покидало его. Шипы были из слов Скамандера, полных яда нежности и надежды. Грейвз прикладывал титанические усилия, чтобы прочесть оставшиеся письма.
«…Нет, ты не права. Нунду принял еду из твоих рук вовсе не потому, что шпротва нравится ему больше мяса диринаров. Это просто смешно, для них нет ничего вкуснее свежепойманного диринара! Я думаю, нунду просто признал в тебе нового члена семьи.
Как тебе новая шляпа?»
Вот откуда это ужасная бордовая безвкусица, вызвавшая у Куинни бурю восторгов в прошлом месяце! Грейвз было подумал, что обладавшая прежде безупречным вкусом младшая Голдштейн внезапно сошла с ума, назвав безобразную новую шляпку сестры «прелестью» и деликатно промолчал, отхлебнув горячего кофе, когда она поинтересовалась, как ему обновка Тины. Это был подарок Скамандера – вот что особенного было в этом нелепом куске фетра!
Грейвз знал, что Тина проводит за работой не каждый вечер и старался сдерживать собственнические порывы и не начинать следить за бывшей ученицей. Она взрослый человек, он уважал её личное пространство, она имела право на личную жизнь. Ему было вполне достаточно того, что они проводили вместе почти каждый день. Пускай и за работой, но всё же…
Теперь он знал, что всё остальное время она проводила с Ньютом Скамандером. И, судя по письмам, куда интереснее, чем с ним.
Грейвз поражался своей выдержке. Очень хотелось отправить всю корреспонденцию Тины в камин, но он каким-то образом сумел сдержаться.
Десять баллов Вампусу, мистер Грейвз!
Однако все мучения бывшего аврора были бесполезны. Тина оказалась права – в письмах не было ни намёка на то, куда мог подеваться магозоолог. Грейвз лишь понял, что случилось нечто воистину ужасное – Скамандер действительно не мог просто так исчезнуть, не поставив в известность девушку. Слишком много чувств он, наверное сам того не желая, вкладывал в эти корявые слова.
Оставался один не допрошенный свидетель в Лондоне, который мог пролить свет на внезапное исчезновение магозоолога – личная помощница Скамандера.
Краем глаза, на секунду оторвавшись от своих записей, Грейвз заметил, что Тина сидела, уперев подбородок в ладони, и не сводила с него внимательного взгляда.
– Я дала тебе выспаться, – растянула она уголки растрескавшихся на холоде губ, но улыбка не коснулась её глаз. – Ты обещал что расскажешь, что именно тебе сообщила Банти.
Грейвз убрал истрёпанную записную книжку в карман и нервно улыбнулся. За всю свою карьеру он видел множество жутких, странных и попросту пугающих вещей, но рассказывать об одной из них было не так уж и просто.
***
21 декабря, 1928 г.
Он заявился на порог дома номер девять по Сларрингфорд-сквер в Лондоне* ближе к обеду. Снег падал с неба, затянутого серыми густыми облаками и тут же таял, превращаясь в грязь, от которой было никуда не деться. Грейвз очистил заклинанием ботинки и коротко постучал, разглядывая растрескавшуюся от вечной сырости Туманного Альбиона дубовую дверь. Шагов за нею он так и не расслышал, отчего внезапно распахнувшийся проём заставил его едва заметно вздрогнуть от неожиданности.
– Вы кто? – спросил его недовольный, слегка запыхавшийся голос, принадлежавший невысокой девушке, чьё лицо усыпали бледные веснушки.
– Персиваль Грейвз, частный детектив, – натянул вежливую улыбку волшебник, – вы ведь Банти, верно? Разрешите побеседовать с вами о мистере Скамандере?
Серо-зелёные глаза прищурились с сомнением, буравя лицо детектива холодным взглядом, будто снизившим температуру на улице ещё на пару градусов, но затем девушка резко развернулась, взмахнув густыми рыжими кудрями и уходя вглубь дома.
– Разрешу, – донёсся до Грейвза короткий ответ и дверь со скрипом приоткрылась чуть шире, приглашая его проследовать внутрь.
В прихожей царила полутьма, оставляя волшебника на пару мгновений будто ослепшим. Привыкнув к ней, он разглядел, как волшебница скрылась в одной из комнат, из которой тут же донесся грохот посуды.
– Присаживайтесь, – пригласила детектива ведьма, взмахом палочки отодвигая стул, отвратительно проскрипевший ножками по потемневшим от времени деревянным половицам.
Помещение оказалось небольшой кухней, в которую сквозь немытые стёкла проникал тусклый уличный свет, слегка рассеивая полутьму. Посреди стоял широкий, чисто выскобленный стол, который был явно широковат для всего лишь двух жителей дома – Скамандера и его помощницы Банти.
– Чай, кофе? – всё так же немногословно поинтересовалась девушка, стоило чайнику засвистеть.
– Неважно, – ответил ей Грейвз, кладя шляпу на соседний кривоногий стул.
Чай оказался терпким и ароматным, как нельзя лучше греющим в сырую лондонскую зиму.
– Вы хотели поговорить о Ньюте, – оторвала его от наслаждения напитком помощница, усаживаясь напротив с точно такой же горячей чашкой в озябших пальцах. Они едва заметно подрагивали – то ли действительно от холода, то ли от волнения. Вся её фигура отдавала нервозностью, будто электризуя воздух в ветхом помещении. – Вас прислала мисс Голдштейн? Она уже приходила сюда – с неделю назад. Ей я сказала то же самое, что скажу и вам – это не ваше дело. Ньют всё время неожиданно уезжает в экспедиции – упускать благоприятный момент нельзя. Не так уж и часто можно найти заинтересованных в финансировании поездок людей. Как только такие появляются, приходится ехать.
Однако подрагивавший голос девушки говорил о том, что этот случай не был из той самой категории «всё время».
– Но в этот раз он вас не предупредил, верно? – внимательно глядя за реакцией ведьмы, спросил Грейвз. Повисло короткое молчание, нарушаемое лишь шуршанием дна чашки о столешницу – детектив бездумно крутил её, грея пальцы о расписные фарфоровые бока. – Неделю назад вы ещё не волновались. Он уезжает, но затем в пути обязательно пишет вам куда и как надолго он отправился. Но не теперь. Иначе вы и меня не пустили бы даже на порог, как и мисс Голдштейн. От него так и нет вестей уже сколько – больше недели?
– Тринадцать дней, – поджав губы, всё же ответила Банти. – Да, я волнуюсь. Такого раньше ни разу не бывало.
Она не смотрела на него, опустив остановившийся взгляд на тёмную поверхность напитка в чашке. С бледного лица сползла маска недовольства и лёгкого презрения, обнажая истинное выражение – беспокойство и едва сдерживаемый страх.
– Мисс Голдштейн – моя давняя знакомая. Она, как и вы, очень волнуется о благополучии мистера Скамандера, – слегка склонившись к понурившейся девушке, доверительным тоном сообщил ей Грейвз. – Я обещал ей, что разыщу его. И вам я даю то же обещание. Помогите мне. Вы наверняка должны знать, что именно делал мистер Скамандер в последний раз, когда вы его видели. Может, он кому-то писал. Говорил с кем-то? Любая мелочь может оказаться важной.
– Он уехал в Хогвартс. К профессору, – твёрдость вернулась во взгляд и голос ведьмы. – С утра прилетела сова с посланием от Альбуса Дамблдора. Ньют сказал, что ему срочно необходимо поговорить с ним с глазу на глаз и ушёл. С тех пор от него ни слова.
– Вы говорили с профессором Дамблдором? – допил остатки почти остывшего напитка Грейвз.
– Да, писала ему, уже не раз. Ответа нет. – Банти снова отвела взгляд и ссутулилась, так и не сделав ни глотка. – Я уже хотела сама заявиться в Хогвартс, чтобы лично спросить у профессора, но никак не могу оставить животных. Ньют не простит меня, если с ними что-то случится.
Детектив было открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но раздавшийся за спиной звонкий цокот копыт выбил его из головы.
– Кто здесь? – спросил спокойный, чёткий голос, в котором на интуитивном уровне угадывалось нечто нечеловеческое. Он звучал настолько жутко, что волосы на спине и затылке встали дыбом, а тело мгновенно взмокло от ужаса.
Отчего-то медленно, страшась того, что было за спиной, Грейвз обернулся, безмолвно моля Морриган, чтобы нечеловеческий голос всего лишь почудился ему. Но Морриган осталась за океаном, глуха к его лихорадочным просьбам.
За дверным проёмом, в коридоре, скрытое тенями, стояло существо – невысокое, тонконогое, покрытое коричневой клочковатой шерстью, с небольшими, но внушительными, ветвистыми рогами. «Всего лишь олень», – сказал себе Грейвз, но существо сделало шаг вперёд и обманывать себя он больше не мог.
– Кто здесь? – повторило существо, раскрыв широкую – от уха, до уха, – пасть, полную мелких, но очень острых зубьев.
Грейвз понял, что его челюсть так и висит, от парализовавшего его страха не в силах вернуться на положенное природой место. Он не мог сдвинуться с места, продолжая молча смотреть на словно явившуюся из ночных кошмаров тварь.
– Как ты выбралась, негодница?! – Раздавшийся под ухом визг заставил подскочить на месте, нервно обернувшись. Раскрасневшаяся от негодования Банти вовсе не выглядела напуганной жутким недооленем. Она вскочила на ноги, строго глядя на существо, а затем стремительным шагом приблизилась к нему, хватаясь за рога. – Я же велела сидеть тихо! Ты наказана! Сегодня никаких мышей!
Тварь коротко мекнула, тряся рогами, но ведьма оказалась сильнее, выталкивая её в коридор. Жуткий скрип упиравшихся копыт по половицам удалялся в тёмное нутро дома и Грейвз, наконец, смог выдохнуть, с удивлением осознавая, что сердце колотилось, словно сумасшедшее.
– Ты – нерешительный неудачник! – заявило существо. – Прекрати жалеть себя!
– Ещё и оскорбляешь меня?! – гневно воскликнула волшебница, встряхнув огненными кудрями и уперев кулачки в бока. – Тогда и завтра посидишь без вкусного!
Грейвз со всё возраставшим удивлением наблюдал, как Банти вытолкнула существо за дверь, ведшую в подвал, а затем шумно захлопнула её. Отдышалась и посмотрела на гостя, оказавшегося свидетелем странной антерпризы.
– Это левкрота.** Ньют нашёл её в прошлом месяце. У неё была ранена нога, не могла ходить. Теперь ждёт возвращения на родину. Жду не дождусь, когда Ньют увезёт её, – она шумно выдохнула, откидывая волосы с лица. – Не пугайтесь, она не способна на осознанную речь, всего лишь повторяет когда-то услышанное, как попугай.
Грейвз кивнул и поторопился распрощаться.
Отчего-то ощущение, что сказанное левкротой всё же относилось именно к нему, не покидало спешащего домой волшебника.
***
22 декабря, 1928 г.
Тина молчала и смотрела на него, но взгляд не был сфокусирован. Вряд ли сейчас она видела что-либо перед собой.
Грейвз рассказал ей почти всё, кроме, разумеется, жуткого появления левкроты. Тина слушала не перебивая, но ничего нового он ей всё равно не сообщил. Единственным, кто теперь мог пролить хоть какой-то свет на исчезновение Скамандера, был школьный профессор.
Экспресс стал замедляться.
На улице быстро темнело, закатное небо окрашивалось в глубокие тёмно-синие оттенки – куда живописнее, чем затянутое вечной серостью небо над Лондоном. Грейвз спрыгнул на платформу, тут же оказавшись в луже грязи, влажно чавкнувшей под ногами.
– Подожди, – велел он готовой последовать за ним Тине, уверенно подхватывая её на руки и помогая встать на сухую мёрзлую землю под козырьком станции.
– Ох, – только и успела выдохнуть удивлённая девушка.
Мимо проходила пожилая волшебница, поправляя яркую шляпку, вдоль полей которой, вопреки погоде, цвели живые астры.
– Как вам повезло с таким галантным мужем, леди, – подмигнула она Тине.
Грейвз промолчал, предоставляя напарнице право отнекиваться. Старушка явно была не в своём уме.
– Вы правы, мадам, – к его удивлению, Тина ответила женщине точно таким же заговорщическим подмигиванием.
Кажется, он перестал понимать, что происходило в её голове. И наверное, никогда не понимал.
***
Они добрались до Хогвартса с трудом – совсем стемнело, а снегопад усилился, подгоняемый сильным северным ветром, наметавшим огромные сугробы.
Наверное, замок снаружи был величествен и красив, как и положено древнему европейскому замку, да ещё и возведённому волшебниками, но ни Тина, ни Грейвз так и не смогли оценить ни изящества шпилей высоких башен, ни ощутить трепета, внушаемого густым лесом, ни сверкающей инеем ледяной корки на озере. Единственное, что волновало путников – как можно быстрее оказаться в тепле. Поэтому выдохнуть и оглядеться им удалось лишь тогда, когда тяжёлые парадные двери захлопнулись за спинами и вихри согревающей магии высушили полы трансфигурированных из пальто мантий – американские волшебники успели усвоить, как щепетильно британские волшебники относились ко всему, что отличало их от магглов.
Тина громко шмыгнула покрасневшим носом, а Грейвз не сдержался и звонко чихнул.
– Как же тут холодно, – выдохнула Тина, едва заметно трясясь и сжимаясь в напряжённый комок под складками зимней мантии. И вправду, холл замка был немногим теплее, чем ветер за стенами.
Одна из высоких запертых дверей выглядела наиболее привлекательно: за ней раздавался шум голосов и доносились запахи еды. По крутой лестнице вниз резво сбегал, перелетая через ступеньку, долговязый мальчишка-старшекурсник с нечёсаной шевелюрой. За ним, не торопясь, спускался мужчина с короткой, едва тронутой сединой бородой.
– Сейчас, Тина, – выдохнул Грейвз, поглядывая то на двери, то на спускавшихся обитателей замка. – Сейчас мы…
– Добрый вечер! – резко затормозил мальчишка, останавливаясь рядом с гостями. – Вы к кому?
– Мистер Грейвз, мисс Голдштейн, – представился детектив, глядя на слегка вытянутое лицо студента. Краем глаза он заметил, что неторопливо спускавшийся волшебник не сводил с них внимательного взгляда. – Нам необходимо побеседовать с профессором Дамблдором.
– С профессором? – И без того будто вечно удивлённое лицо парнишки вытянулось ещё сильнее. Он оглянулся через плечо, растерянно глядя на мужчину.
– Можете бежать на ужин, мистер Боуд, – улыбнулся ему волшебник, – я сам встречу гостей.
Студент, не теряя ни мгновения, продолжил свой стремительный бег к сытному ужину.
– Профессор Альбус Дамблдор, – представился мужчина, протягивая Грейвзу ладонь, которую тот пожал. – А вы, должно быть, та самая Тина, о которой наш общий знакомый, мистер Скамандер, столько говорил, – галантно поцеловал он воздух над кистью девушки. – Рад познакомиться с вами лично.
Тина раскраснелась ещё сильнее, слегка растерявшись от внимания незнакомого мужчины.
– Вы долго добирались до замка, – мимолётно глянув на плачевный вид мантий гостей, которые не спасли даже заклинания, пробормотал профессор. – Следуйте за мной. Какое бы дело ни привело вас ко мне, за горячим чаем с печеньем говорить о нём будет приятнее.
Было сложно с ним не согласиться. Напарники молча проследовали за волшебником, который шёл впереди, едва слышно напевая себе под нос что-то не очень мелодичное.
Кабинет профессора находился в одной из башен, отчего имел идеально круглую форму. Яркий свет разгоревшихся звёзд лился сквозь стрельчатые мозаичные окна, но почти мгновенно потускнел, стоило профессору взмахом палочки разжечь многочисленные свечи.
– Присаживайтесь, – любезно, не переставая улыбаться, пригласил он гостей, сам усаживаясь напротив. Ещё один взмах палочки – и изящный чайник разливал по чашкам ароматный чай, а вазочка, с плывущими за ней гуськом печеньями, устремилась к столу. – Прошу вас, угощайтесь.
Тину не надо было просить дважды. Видимо, она не лукавила, когда накануне вечером обещала, что не будет мешать Грейвзу вести следствие самостоятельно. Девушка терпеливо молчала, хрустя печеньем.
– Спасибо, профессор Дамблдор, – не менее любезно улыбнулся Грейвз, беря в руки обжигающе горячую чашку. – Благодарим, что несмотря на поздний час, вы приняли нас.
– Ну что вы, – покачал головой волшебник, одёргивая серый жилет, – вряд ли кто-нибудь стал бы искать меня в столь позднее время, да ещё и накануне Рождества, если бы вопрос не был важен.
Тина тихонечко чихнула в рукав мантии.
– Он действительно важен, – согласился детектив, отпивая напиток. – Мы частные детективы, ищем вашего бывшего ученика, Ньюта Скамандера. – Невнимательному наблюдателю могло показаться, что профессор не изменился в лице, но Грейвз не был невнимателен. Брови Альбуса Дамблдора слегка заметно нахмурились, но мгновенно разгладились, придавая лицу прежнее безмятежное выражение. – В последний раз его видели две недели назад – его помощница, мисс Банти. С её слов следует, что мистер Скамандер получил от вас сову с письмом, прочтя которое ушёл и с тех пор его не видно и не слышно. Вы писали ему то письмо?
Глаза профессора были льдисто-голубыми – Грейвз разглядел это несмотря на неверный свет свечей. Прежде они смотрели на двух нежданных гостей с вежливым любопытством и лёгким весельем – видимо, их внешний вид был достаточно жалок, чтобы казаться забавным. Но после холодных слов детектива взгляд изменился. Он стал оценивающим и настороженным.
Возникло ощущение, что где-то детектив уже видел этот взгляд. Отчего-то он казался смутно знакомым.
Грейвз почувствовал, как кровь растеклась по замёрзшему телу новой, горячей волной – он напал на след. Этот профессор точно знал, куда мог деться Скамандер. Стоило действовать осмотрительно – неосторожный вопрос мог оставить их и вовсе без ответов.
Профессор сложил кончики пальцев и задумчиво посмотрел на посетителей исподлобья.
– Да, я писал ему то письмо, – ответил он после недолгого молчания. – Предвосхищу ваш следующий вопрос и отвечу, что не могу сообщить вам его содержания – тайна переписки, сами понимаете. И если сам мистер Скамандер не счёл нужным говорить вам о том, какие события вынудили его покинуть Лондон, то вряд ли я имею право…
Но тут терпение Тины лопнуло – ненадолго же хватило её обещания, – и она звонко поставила чашку на столешницу рабочего стола, глядя на Дамблдора с решительностью и мольбой одновременно – удивительно, как два этих разных состояния сосуществовали в её облике.
– Мистер Дамблдор, Ньют нечасто рассказывал мне о вас, – заговорила она, игнорируя предупредительный взгляд напарника, – но когда это случалось, он говорил одно – что вы исключительно благородный и справедливый человек. Он считал, что в мире мало волшебников, кто мог быть так же мудр, как и вы. – Внимательный взгляд профессора изучал раскрасневшуюся девушку. – И Ньют редко ошибается в своих суждениях, поэтому я верю ему. Вы благородный и справедливый, вы верны в своём намерении хранить тайну о том, куда делся Ньют. Но вы ещё и разумны, профессор. Вы понимаете, что куда и зачем бы он ни направился, одному ему будет сложно справиться. Мы его друзья. С нами успех того, чем он занимается, наступит вернее, чем без нас.
Тина тяжело дышала. Её тёмные глаза сверкали в свете сотен свечей. Всё ещё слегка влажные от снега волосы вились у бледных скул. Ни Грейвз, ни профессор не могли оторвать от неё глаз.
– Мисс Голдштейн, – заговорил Дамблдор, огладив седеющую бородку. – Вы правы, Ньют весьма наблюдателен. Он умеет изучать повадки не только животных, но и людей и делать выводы. Он и мне сообщал кое-что о вас.
– Что же? – слегка севшим голосом спросила Тина.
Профессор вздохнул, выпрямляясь в кресле.
– О том, что вы упрямы. Непослушны. Делаете только то, что считаете нужным.
С каждым словом мужчины губы волшебницы сжимались в тонкую, недобрую линию, а складка меж бровей становилась заметнее. Грейвз не сдержался и тихонько хмыкнул – характеристика была практически слово в слово с той, что сам бывший аврор часто употреблял во время выговоров своей самой своенравной подчинённой.
