Текст книги "Бестиарий Грейвза (СИ)"
Автор книги: Pathologist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
– Я никогда не владел Бузинной палочкой, – ответил иностранный гость, вновь прихлёбывая из чашки. – То был не очень удачный рекламный ход. Я тогда едва становился известен в Европе, мне был необходим какой-то козырь, чтобы привлечь покупателей…
Грегорович говорил много, торопливо и сбивчиво, а перед глазами Грейвза всё вертелась то воспоминание – ночь, напуганный мастер и переполненный восторгом, бегущий прочь Грин-де-Вальд. То был восторг обладания, совершенно точно. Он был рад заполучить что-то.
«Я никогда не владел Бузинной палочкой…»
– Это всё весьма интересно, – бесцеремонно перебил аврор мастера, – но мне доподлинно известно, что вы лжёте. Вы владели Бузинной палочкой и у вас её похитили.
Слова Грейвза были спокойны и сказаны таким безапелляционным тоном, что Грегоровичу даже не пришло в голову настаивать на своей лжи.
– Откуда… вам известно? – полузадушенно выдавил он, неуловимым образом становясь похожим на себя из воспоминаний тёмного мага: перепуганным, бледным.
– От Геллерта Грин-де-Вальда, вора, укравшего палочку, – лениво отхлебнул кофе Грейвз, зорко следя за реакцией мастера.
– От… Грин-де-Вальда? – бледность на лице Грегоровича стала почти смертельной, казалось он вот-вот потеряет сознание. – Я… я не знал, кем был тот вор, не знал! – и в отчаянии схватился за голову, нарушая порядок в зачёсанных прядях волос. – Вы понимаете, что это значит? Понимаете???
Реакция мастера слегка обескуражила Грейвза, поспешившего налить Грегоровичу стакан воды.
– Успокойтесь! – властно велел аврор. – Объясните толком!
Зубы мастера нервно стучали о край стакана, когда он торопливо осушал его. Затем сделал пару глубоких рваных вдохов и взглянул на Грейза. Взгляд его был полубезумен.
– Вы же знаете о Бузинной палочке, раз пришли ко мне! – стараясь взять себя в руки, пробормотал мастер. – Вы понимаете, почему всё это происходит? Он украл её у меня и теперь творит свои тёмные дела!
Грейвз терпеливо молчал, ожидая пока Грегорович успокоится. Вот оно! Волшебник пришёл в такое крайнее возбуждение неспроста. Аврор ощущал приятный зуд любопытства перед порогом разгадки очень интересной тайны. Ради этого стоило немного подождать.
– Я не знаю всех тонкостей, – наконец всё же нарушил Грейвз напряжённую тишину, – и был бы благодарен, если бы вы посвятили меня.
Грегорович мучительно долго допивал свой кофе, но всё же заговорил:
– Бузинная, Старшая, Жезл Смерти – какие только названия не давали этой палочке. Кто и когда её изготовил – неизвестно. Но ясно, что мастер был велик. Из непригодного для создания палочек дерева и сердцевины – бузины и волоса тестрала, он создал… настоящее чудо. Самую могучую палочку, которую мне довелось повстречать.
Он замолчал, избегая смотреть в глаза аврора, вертя в коротких грубых пальцах опустевшую чашку.
– Почти тридцать лет назад она попала в мои руки. Давайте опустим, как именно это произошло. Я ею не пользовался, меня вполне удовлетворяла моя палочка. Я её изучал. Моей мечтой было и есть воссоздать её, сравниться в величии с тем мастером. Многие копии были неплохи. Но всё же, до Бузинной им было далеко.
«Есть у меня одна палочка. Вообще, она не для продажи. Я старался воссоздать… Впрочем, неважно», – вспомнил Грейвз слова Йоханнеса Йонкера, бросив короткий взгляд на свою палочку. Тогда он упомянул что-то о волосе тестрала. Видимо, не один Грегорович старался сравниться в мастерстве с волшебником, чьё имя не сохранила история.
– А затем её украли. То был молодой человек. Я не знал, не знал кем он станет! Как же теперь быть? – Грегорович снова запустил пальцы в свои взъерошенные волосы.
– В чём именно заключается могущество этой палочки? – спросил Грейвз, всё ещё не понимая, отчего так волнуется мастер.
– Одно из её названий – Непобедимая. Теперь понятно, отчего до сих пор никто не может прекратить его бесчинства. И сколько бед он ещё натворит…
– Если эта палочка непобедима, как же она переходит от владельца к владельцу? Ведь для этого необходимо именно победить его, верно? – запутался в рассуждениях Грегоровича Грейвз. Всё же эти законы волшебства палочек были непостижимы для его рационального склада ума.
– Тут всё не так просто. Понимаете, у всех палочек есть свой… как бы выразиться точнее… характер. И чаще всего палочки остаются верны одному хозяину, либо тому, кто получил палочку в честном бою. Но у Бузинной палочки несколько иные понятия о верности. Она может служить тому, что украл её у предыдущего хозяина, забрал у мёртвого, убитого во сне, обессиленного. Она выбирает того, кто покажется ей более интересным. У неё свой разум и свои, зачастую непостижимые мотивы выбора хозяина.
Что же, судя по словам мастера Грегоровича, Грин-де-Вальд обладал самой сильной палочкой на свете. Причин опасаться его стало на одну больше.
***
19 августа, 1927 г.
Когда Грейвз вырвался из цепких лапок гостеприимного семейства Кинтаны, и то только благодаря помощи сжалившейся над ним Мэйеры, было уже заполночь. Он ожидал встретить благостную ночную тишину, но вместо этого уже в тёмном коридоре Аврората были слышны весёлый смех и громкая музыка, доносившаяся из граммофона.
Такие ночные гуляния среди его людей были разрешены лишь в одном случае – если это был чей-то день рождения.
На секунду Грейвз замер перед общими дверями, стараясь вспомнить, чей же праздник могли отмечать авроры, но озарение пришло даже раньше, чем он успел хорошенько поломать голову над вопросом.
Тина Голдштейн.******
Он помнил, помнил об её дне рождения. Он помнил их все – каждого значимого для него человека. Но последние события заставили его забыть даже о низзле Боксёре, который непременно умер бы с голоду или сбежал, если бы его не кормил добросердечный мистер Шепард.
Стоило Грейвзу распахнуть двери, как оживлённые голоса замолкли на мгновение, чтобы вновь взорваться весёлыми приветствиями. Подгоняемая чувствительным тычком локтем в бок от сестры, к нему подошла сама виновница торжества.
Растерянная, но искренняя улыбка, весёлый блеск глаз (кажется, кто-то всё же нарушил его давний запрет на распитие веселящей воды в пределах Аврората), яркий румянец на щеках (Грейвз понадеялся, что они ещё не дошли до той кондиции, чтобы начать танцевать под мурлыканье популярной нынче певицы Дороти Лимус). В руках Тина держала тарелочку с узорами из голубых цветочков, на которой лежал кусочек именинного торта со слегка оплывшей свечой.
– Присоединяйтесь к празднованию, сэр, – улыбнулась она, в очаровательном волнении заправляя своенравно выбившийся локон за ухо.
– С днём рождения, аврор Голдштейн, – светло улыбнулся он ей в ответ, на мгновение забывая об историях Грегоровича.
– Спасибо, – ещё сильнее зарделась она, опуская взгляд.
Он уселся на диван, который снова пришлось расчищать от бумажных завалов, и бесцельно ковырялся ложечкой в кулинарном шедевре младшей Голдштейн.
Младшей Голдштейн, которая вытянула из памяти Грин-де-Вальда два воспоминания – о похищении Бузинной палочки и о юноше, восторженно говорившем «дары смерти».
От усталости в голове вертелся хоровод бессвязных мыслей, который Грейвз уже не мог контролировать.
Дары смерти, Бузинная палочка, символ Грин-де-Вальда. Сказка барда Бидля о трёх братьях и смерти. Смерти, которая подарила братьям три предмета – мантию-невидимку, воскрешающий камень и… непобедимую палочку. Непобедимую, Бузинную палочку.
Дары смерти – это Бузинная палочка и остальные.
Кончик ложечки чертил на приторно-розовой глазури узоры. Палочка – линия, камень – круг, мантия – треугольник.
Треугольник, круг и линия. Треугольник, круг и линия…
Грейвз вскочил на ноги, озарённый внезапной мыслью. Вот что означал этот символ! Этот символ – знак даров смерти из детской сказки!
Каша в голове никак не хотела аккуратно разложиться по полочкам, поэтому он просто стоял на месте, глупо уставившись в пространство.
Грин-де-Вальд был в ярости, когда эти воспоминания выплыли на поверхность. Он не хотел, чтобы кто-то знал о Дарах смерти и Бузинной палочке и очевидно верил в их силу. Верил в… детскую сказку? Звучало абсурдно, но вывод напрашивался сам собой.
Если допустить, что Бузинная палочка и есть та самая, что Смерть подарила старшему брату, то означало ли это, что остальные Дары так же реальны? И если да, то отчего они так ценны для Грин-де-Вальда? Он желал собрать их всех? С какой целью?
Столько вопросов! Где искать ответы?
– Сэр? – раздался обеспокоенный голос виновницы торжества. Она стояла рядом, тревожно глядя на выпавшего из реальности босса. Остальные авроры тоже глядели на него удивлённо, только голос Дороти Лимус продолжал весело петь о тюльпанах и молодой ведьме. – С вами всё в порядке?
– Да, – сморгнул Грейвз, – всё хорошо.
Тина неуверенно улыбнулась ему, отчего-то продолжая сжимать в кулачке волшебную палочку. Наверное решила, что кто-то вновь позаимствовал внешность её босса, невесело подумал Грейвз, глядя на оружие в её руке.
На его старую палочку, которую она получила, отобрав её в бою у Грин-де-Вальда. Грин-де-Вальда, который помимо палочки Грейвза на тот момент владел Бузинной палочкой. А Тина Голдштейн отобрала её и палочка Грейвза теперь подчиняется ей. Значило ли это, что…
– Сэр? Вы очень бледны. Вам нехорошо? – встревоженно вопрошала его девушка, не подозревая, что над её головой висел дамоклов меч.
Потому что рано или поздно Грин-де-Вальд осознает, что Бузинная палочка служит ему с неохотой, так же, как это понял Грейвз. Он начнёт искать ответ на вопрос – отчего сильнейшая из волшебных палочек больше не подчиняется его воле? И без сомнений, он его найдёт. И тогда он поймёт, что чтобы вернуть себе власть над могущественным оружием, ему придётся убить Тину Голдштейн. И сделает это без колебаний. Это лишь вопрос времени.
Тина продолжала что-то говорить, а Грейвз ощущал, как сильно колотилось его сердце от страха. Его находящаяся в блаженном неведении аврор сжимала в руках сильнейшее оружие на свете.
И скоро на неё объявят охоту.
________________________________________
*Преступники, чьи имена взяты из постеров-реквизитов к фильму, висевших в баре “Слепая свинья”.
** Нагуаль (англ. Nagual от ацт. nahualli – быть спрятанным, сокрытым) – в мифологии индейцев Центральной Америки дух-хранитель, териоморфный двойник. Нагуалем обладали не только люди, но также животные и боги. Часто изображались в виде животных (ягуара, койота, орла, квезаль и т.д.). Также нагуалем мог называться человек, практикующий магию (колдун-шаман) и способный перевоплощаться в тотемное животное (Википедия).
***Ape’ (шошоне) – отец.
****Шикоба Вулф – мастер волшебных палочек из Северной Америки. Потомок племени чокто (но у невнимательной меня он превратился в индейца племени шошонов, простите ^_^), был известен своими искусно изготовленными волшебными палочками, используя хвостовые перья птицы-грома. Волшебные палочки Вулфа обладали чрезвычайной силой, которую было не так уж легко обуздать. Они были особо популярны среди поклонников заклинаний Трансфигурации (HarryPotterWikia).
*****Музей ведьм Салема – реально существующий музей в городе Салем, Массачусетс. Я не нашла информации, было ли здание музеем в 1920х гг., так что тут возможны исторические упущения.
******Дата дня рождения взята из удостоверения Тины – реквизита фильма.
========== 28. Ниффлер ==========
Echos, “Leave Your Lover”
20 сентября, 1927 г.
Он так ничего ей не рассказал. И не о чём было говорить, решил он после долгих раздумий.
В самом деле, не о чём.
Что он вообще знал об этой палочке? Да вообще, обо всех палочках? Раз даже сам Грегорович, долгие годы старавшийся вникнуть в тайны Бузинной палочки признавал, что не может объяснить всего. С чего же Грейвз взял, что она избрала своей хозяйкой Тину?
Он не мог дать на это внятного ответа. Просто поселившееся в душе пятнышко сомнения незаметно, но уверенно расползалось в тёмную кляксу убеждённости, которую невозможно было разбавить цветами здравого, логического скепсиса.
Но то было лишь его внутреннее, необъяснимое и не выдерживающее аналитического разбора состояние. Спроси его кто, твёрдо глядя в глаза: «Почему ты уверен, что Тина владеет Бузинной палочкой?» – и он бы не смог ничего доказать.
Он просто знал это. И просто знал, что скорее всего, это не правда. Поэтому молчал.
Единственное что он сделал с дня рождения Тины, когда это странное, эфемерное убеждение заползло в его усталое сознание – усилил контроль над аврором Голдштейн. Канг, пожимая плечами, подробно отчитывался обо всех телодвижениях напарницы и слегка удивлённо молчал, когда все их с Тиной дела, в которых Грейвз углядел хоть что-то отдалённо похожее на опасность в лице сподвижников Грин-де-Вальда, перешли к другим аврорам.
Тина была не столь покорна, как напарник, и не стала молчать, когда плоды их с Оуэном бессонных часов наблюдений, размышлений и рискованных операций без всяких объяснений ушли к Флеминг и Фишеру. Стараясь сохранять уважительный тон, она возражала, но Грейвз игнорировал её слова с каменным выражением лица.
Приказы начальства не подлежат обсуждению. Тине пришлось смириться.
Но шли дни, а небо не торопилось падать на их головы. Стрелки на циферблате в главном лобби давно и уверенно держались на зелёных отметках. И постепенно, сам не замечая этого, Грейвз расслабился. Возможно, он просто старел и становился параноиком. Грин-де-Вальд покинул их страну, а вместе с ним ушли проблемы, с которыми Грейвз не мог справиться. А уж к гоблинам и Вторым Салемцам он знал подход.
Осень опустилась на Нью-Йорк в одну ночь, оседая на тротуары жухлыми бурыми листьями, а на шляпы и плечи прохожих сырой моросью со свинцово-серых туч. Настроение работников Конгресса становилось меланхолично-созерцательным. Всё чаще, приходя на работу с утра, Грейвз улавливал едва ощутимые нотки бодрящего зелья, исходящие от случайных коллег, которые здоровались с ним. И терпкие, неистребимые запахи свежезаваренного кофе, без которого некоторые авроры ползали по общему залу, как сонные веретенницы.
Настроение самого Грейвза наоборот, с каждым новым днём, прожитым без громких убийств, становилось всё лучше. Осень навевала не тоскливую печаль по уходящему лету, а прохладную свежесть спокойствия жизни, в которой наконец почти не было упоминаний о Грин-де-Вальде и плене, в котором Грейвз пробыл Морриган знает сколько времени. Всё почти стало таким же, как годы назад, когда память не подводила аврора.
Не сказать, что он совсем забросил поиски Рыжей ведьмы и неусыпное наблюдение за своими работниками в ожидании момента, когда предатель выдаст себя, вовсе нет. Но ни ведьма, на агент Грин-де-Вальда не давали о себе ни малейшего знака.
И казалось, жизнь постепенно наладилась. Казалось, ей наконец-то наскучило испытывать на прочность стальные нервы аврора Персиваля Грейвза и он мог полной грудью вдохнуть запах сырой земли и ароматы впадающих в спячку каштанов и кустов акации в Центральном парке. Но разумеется, всего лишь казалось.
Жизнь очень любила развлекаться, глядя как Грейвз старается выбираться из очередного капкана её дьявольских силков. Неприятности иногда никак не дают знать о себе заранее. Просто иногда, когда всё хорошо, случается что-то очень плохое. Внезапно, без предупреждений.
Тем утром он стоял у распахнутого настежь окна, наслаждаясь бодрящей свежестью ветра и горечью свежесваренного кофе на кончике языка. Кофеин тёк по венам маслянистой нефтью, пробуждая и настраивая на продуктивный рабочий день. Грейвз пребывал в самом благодушном состоянии духа, когда услышал этот звук, звонкой дробью перебивший сонную тишину коридора Аврората.
Стук женских каблуков.
Отчего этот звук показался ему странным – сперва Грейвз и сам не мог понять. В МАКУСА работало множество женщин и они достаточно часто наведывались в Аврорат. Но долю секунды спустя осознал – звук был неровным. Неуверенным, спотыкающимся. Ни одна женщина в Конгрессе, на его памяти, не обладала такой походкой. Все они порхали, словно феи, легко, непринуждённо. Эта же походка была мучительно-торопливой.
Ещё секунда – и он всё же вспомнил, что пару раз слышал эти шаги. И к моменту, когда шаги стихли у дверей его кабинета, аврор уже достоверно знал, кого принесло ему утро.
Стук в дверь был под стать перестуку каблуков – быстрый и виноватый.
– Войдите, – добродушно усмехнулся себе под нос Грейвз, переводя взгляд на вошедшего аворора. – Доброе утро, Тина.
– Извините за опоздание, сэр. Сложилась… нестандартная ситуация.
Голос Тины был полон стыда, такого же насыщенно-концентрированного, как и румянец, заливший её щёки, уши, шею и нескромно выглядывающее из-за расстёгнутых пуговиц платья декольте. Она старательно отводила взгляд от мужчины, внимательно и бесцельно изучая записи на обложке картонных папок, стиснутых в её руках.
– Вижу, – ещё шире усмехнулся Грейвз, ловя себя на том, что разглядывал девушку с излишним удовольствием.
Слегка отросшие, обычно растрёпанные волосы были уложены в аккуратные тугие локоны, блестящие в тусклых лучах осеннего солнца. На веках, ресницах, скулах и губах лежали мазки макияжа, нанесённые уверенной рукой. Пальто Тины было не тем, которое она одевала каждый день – мешковатым и серым. Сейчас на ней красовался чёрный, модный дамский тренчкот, подчёркивающий женственность фигуры аврора Голдшейн. И в довершение, на ногах красовались полусапожки на невысоких каблуках, которые издавали чрезвычайно громкий стук.
– Я принесла отчёты, которые не успела сдать вчера. Прошу прощения за задержку, – частила Тина, чувствуя на себе удивлённый взгляд босса, который очевидно, смущал её ещё сильнее. Она протянула папки Грейвзу, стараясь не сводить с него взгляда, в который пыталась добавить твёрдости.
– Не помню, чтобы одобрял операцию под прикрытием, – проигнорировав протянутые папки, заметил Грейвз, скрывая удивление в своём тоне ровным спокойствием. Он смог оторвать взгляд с её необычного наряда и сейчас смотрел в карие глаза аврора, в которых плескалось подавляемая неуверенность.
– Наряд не для операции, сэр, – чётко ответила Тина, продолжая краснеть. – Я знаю, что устав указывает на чёткий дресс-код, но прошу не делать выговор. Это только сегодня, завтра всё будет как обычно.
Взгляд её стал умоляющим, а рука, сжимающая папки, которые он так и не взял, безвольно опустилась. Бледная розовая помада была наполовину съедена, исчезая под нервными зубами девушки, терзавшими нижнюю губу.
– Что же такое особенное должно сегодня произойти, ради чего вы нарушили один из основных пунктов устава? – лениво спросил Грейвз, всё же протягивая руку за документами, которые Тина с готовностью отдала ему. Девичьи пальцы, которых коснулся волшебник, оказались влажными и холодными от волнения.
– Ничего, что заслуживало бы вашего внимания, сэр! – уверенно ответила Тина звенящим от напряжения голосом.
Угол рта мужчины дёрнулся в непроизвольной усмешке, вызванной дерзким ответом волшебницы. Следовало осадить её, но утро было слишком благодушным. И Грейвз едва заметно кивнул, отпуская Тину. Девушка облегчённо выдохнула и поспешно ретировалась прочь, сопровождаемая всё тем же назойливым стуком металлических набоек.
***
И тем не менее, у любых бессмысленных на первый взгляд действий всегда есть причина, пусть даже странная и не очень логичная. И объяснение необычному поведению Тины Голдштейн не заставило себя долго ждать.
Так как всё в этот день шло не как обычно, то Грейвз, ближе к обеду взглянув на заляпанную множеством отпечатков пальцев лакированную поверхность своей палочки, решил, что неплохо было бы прогуляться до эльфа-чистильщика. Пока трудолюбивое создание до блеска полировало кусок древесины, Грейвз ещё раз полюбовался на циферблат тревожных часов, а затем приобрёл свежий выпуск «Призрака». Но едва он устроился на деревянной скамье, вчитываясь в громкую новость с первой полосы (о почти истреблённых веретенницах, слава наконец-то раскачавшемуся Рошу, чтоб его сожрали скрытни), как причина нарядного платья и макияжа стала ясна, как Люмос в безлунную ночь.
На соседней скамье, нервно теребя ручку потёртого кожаного чемодана и стараясь пятерней причесать медные лохмы, сидел Ньют Скамандер.
Грейвз так часто видел этот настороженный взгляд и сутулую фигуру с колдографий газет, что мгновенно признал мага, с которым не был знаком лично. Растрёпанная шевелюра, растерянный взгляд, неряшливое синее пальто, стоптанные ботинки – он был точь-в-точь таким же как на снимках девятимесячной давности.
Британец был взволнован. Взгляд его блуждал по проходящим мимо людям. Чемодан то оказывался на коленях магозоолога, то на скамье. Скамандер вставал на ноги, чтобы расправить складки пальто, которые не разгладила бы уже и самая мощная магия – настолько они были старыми и привычными для ткани. Затем садился обратно, обнимая чемодан.
Грейвз остался незамеченным – Скамандер не окинул его даже беглым взглядом, пристально вглядываясь в женские фигуры. Поверх газетного листа, аврор внимательно следил за телодвижениями иностранца, с глухой тоской в сердце понимая, что Тина утром вела себя точно так же, как он.
Маялся британец недолго. Вскоре знакомый, уже более уверенный стук раздался во всеобщем обеденном гомоне главного лобби Вулворт-билдинг. Слух Грейвза неосознанно ожидал этот звук с самого первого момента, как аврор увидел Скамандера и вспомнил о мятом коричневом конверте, который Тина бережно прятала от посторонних глаз.
Перестук уверенно приблизился к Скамандеру, наконец увидевшему в толпе волшебников Тину. Она была взволнована так же как и он, не замечая никого вокруг, кроме рыжего магозоолога. И с каждым шагом на заново покрытых помадой губах расцветала нежная, стеснительная улыбка. Скамандер вскочил на ноги, прижимая к груди чемодан, не зная, куда деть руки. Взгляд его блуждал по образу Тины, остановившейся напротив него, задерживаясь на всём подряд, кроме тёплых карих глаз девушки.
Пару секунд они молчали, глядя друг на друга, не зная что сказать.
– Привет, – наконец выдохнули они почти хором. Тина нервно рассмеялась, а Скамандер наконец взглянул прямо в её глаза. Он почти не моргал, вбирая в себя образ светящейся счастьем первой после долгой разлуки встречи волшебницы.
В груди Грейвза, до боли в онемевших пальцах сжимающего ни в чём не повинные газетные листы, разрасталась глухая тоска, давя на лёгкие и сердце. Мешая дышать и заставляя чувствовать каждый тяжёлый стук бедного органа.
– Извини, что опоздал, я писал, но твои последние ответы мне не приходили, – заговорил магозоолог. Резким, рваным движением он опустил чемодан к своим ногам и торопливо полез во внутренний карман, выуживая из него нечто прямоугольное, обёрнутое в коричневую вощёную бумагу и перевязанную тонкой колючей бечёвкой. – В министерстве долго не хотели давать разрешение на выезд, тем более с чемоданом.
– Да, – согласилась Тина, не сводя с него счастливого взгляда, – наши прошлые приключения не так-то просто забыть. Я получила твои письма, но видимо, мои ответы уже не застали тебя в Лондоне. Удивлена, что ты и твой чемодан всё же оказались тут.
– На самом деле, – нервно и оттого слегка кривовато улыбнулся Скамандер, протягивая свёрток Тине, – я просто очень постарался выполнить своё обещание. Это один из первых экземпляров книги.
Девушка осторожно приняла свёрток, задерживая свои пальцы поверх руки британца дольше, чем того хотел бы Грейвз. Они завороженно смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг. Будто в мире остались лишь эти двое: Тина и Скамандер.
Грейвз сам не заметил, как яростно смял край газеты, сверля парочку тяжёлым взглядом. Волшебники с ближайшей к краю колдографии смотрели на него с укоризной. Чемодан у ног магозоолога затрясся. Скамандер не обратил на него ни малейшего внимания.
Наконец, Тина стянула бечёвку и развернула бумагу, с восхищением глядя на бордовую обложку книги с вытисненным на ней названием. Слегка прищурившись, Грейвз сумел разобрать «Фантастич… и где их…». Остальные слова заслоняла кисть девушки.
– Это просто замечательно, Ньют! – наконец выдохнула Тина, поднимая на магозоолога блестящие от радости глаза. – Поздравляю тебя!
Не сводивший всё это время с неё взгляда, Скамандер слегка смутился.
Чемодан дёрнулся, половинки его натужно скрипнули. Внутри будто ворочалось нечто большое, чему было тесно в тёмных глубинах саквояжа.
– Спасибо, – слегка порозовев, ответил иностранец. – Наши приключения вдохновили меня. Зная, что можешь быть казнённым или разорванным на кусочки разъярённым Обскуром, больше не хочется откладывать на потом задуманное.
Неловко пошутил. На дёргающийся чемодан магозоолог не обращал ни малейшего внимания. Его целиком и полностью захватила очаровательная улыбка Тины. Девушка рассмеялась – немного нервно, решил Грейвз.
– Здесь и автограф есть! – восторженно воскликнула она, открывая титульный лист. – «С благодарностью за помощь в названии…»
Тина закрыла книгу и прижала её к груди, глядя на автора с безмолвной благодарностью, не в силах подобрать слова признательности. Невольный спаситель Грейвза умел найти подход к девушке. А с первого взгляда даже и не подумаешь…
Ядовитые мысли ворочались в голове аврора и внезапно выпавший из очередной раз дёрнувшегося чемодана зверёк оказался настолько неожиданным, что Грейвз только приподнял брови в удивлении, даже не подумав ничего предпринимать.
Зверёк был похож на бобра с утиным носом. Странное создание. Если память не подводила аврора, именно оно стало причиной переполоха в прошлое появление Скамандера в Нью-Йорке, судя по сводкам новостей. Создание резво юркнуло под скамью, на которой сидел Грейвз. Тут-то аврор наконец вышел из ступора, отбросил измятую газету прочь и ловко выудил из-под сиденья вёрткое животное, которое старалось ущипнуть клювом его грубые пальцы. Сидевшие неподалёку секретарша Пиквери Линор и одна из её подруг дружно взвизгнули, отпрянув подальше от главного аврора со странным созданием, которое он держал за шкирку. Поднялся небольшой переполох, благодаря которому пространство вокруг Грейвза, Тины и Скамандера в момент опустело.
– Сэр? – удивлённо выдохнула Голдштейн, только теперь заметив шефа. Британец сориентировался быстрее, бросив беглый взгляд на чемодан у своих ног и рванув к Грейвзу, из рук которого аккуратно, но твёрдо забрал нахальное создание.
– Прошу прощения, это ниффлер*, ужасный безобразник, – бормотал он себе под нос, не глядя на аврора. – Никак не пойму, как он всё время выбирается из чемодана! Я сменил застёжки, заговорил их. Он всё равно находит выход…
Грейвз молча глядел на Скамандера, суетливо запихивающего отчаянно упирающегося и пыхтящего зверька в чемодан. Смотрел и чувствовал, как его разум и тело пропитываются яростью и слепой злостью на этого несуразного, нелепого учёного. Письма этого человека вызывали на лице Тины такую нежную улыбку? Ту самую, что она раньше дарила лишь Грейвзу из её воспоминаний.
Он не задумывался, отчего так ненавидел в этот момент человека, которому должен быть вроде как благодарен за освобождение из плена самого тёмного мага современности. Не хотел задумываться. Аврор просто желал проклясть рыжего мальчишку и его чемодан, полный экзотических тварей. Кажется, часть эмоций всё же прорвала маску безразличия на лице Грейвза. Тина, беспомощно обнимающая новенькую книжку, была смертельно бледна и смотрела на него с нескрываемым ужасом, переводя растерянный взгляд на копошащегося магозоолога.
– Боюсь, нам следует пройти к госпоже Президент, мистер Скамандер, – наконец выдавил из себя Грейвз, недобро глядя на суетливого иностранца.
***
Как Грейвз ни убеждал Серафину, магозоолог не был депортирован обратно в туманный Альбион. Пиквери заключила договор в знак примирения с Фоули, по условиям которого несколько учёных-британцев прибыли в Америку. В обмен несколько американских учёных отбыли в Британию. Официально – с целью изучения волшебных растений, животных, минералов и прочая. На деле их целью был шпионаж. Грейвз помогал ей подбирать людей для этой цели, но вот о второй части уговора, в которой фигурировал Скамандер, она отчего-то умолчала.
– Мы не можем отослать их, – устало потирая виски и стараясь при этом не испортить завитки локонов, вздохнула Серафина, глядя на порядком взбешённого Грейвза. – Но это не значит, что ты не можешь за ними следить. Уверена, Фоули так же натаскал их собирать информацию о нас.
И, взяв себя в руки, Грейвз не без злорадного удовольствия следил за магозоологом.
Почти всё время Скамандер проводил в разъездах по стране, изучая местную фауну в естественных условиях обитания. Он был вечно перепачкан землёй, покусан, расцарапан, время от времени проклят очередной опасной тварью, но абсолютно счастлив. В те редкие периоды, когда между экспедициями он оказывался в Нью-Йорке, он почти всё время проводил в обществе сестёр Голдштейн, увлечённо разглагольствуя об очередном животном. Затем вновь оказывался в другом конце страны.
В эти периоды Тина откровенно хандрила. Она усердно бралась за работу, но рассеянность, и раньше подводившая девушку, в это время обострялась. Что злило Грейвза ещё больше. Словно влюблённая девчонка, Морриган в свидетели!
Но ведь она и была влюблённой девчонкой.
Грейвз как мог, старался всячески пресекать их неформальное общение в рабочие часы, заваливая Тину сверхурочной работой. Но контролировать её всё время он не мог, что основательно портило настроение главного аврора. Кто знает, чем они занимались в те часы, когда его не было рядом.
В один из редких дней, Грейвз после работы решил прогуляться по Центральному парку. Привести изрядно расшалившиеся в последнее время нервы в порядок. И почти не удивился, когда встретил этих двоих на одной из скамеек у озера. Скамандер кормил уток, отщипывая от булочки хот-дога небольшие кусочки. Тина, словно маленький ребёнок, старалась испачкать лицо иностранца горчицей, но тот ловко укорачивался, смеясь. В один момент ей это удалось и они, заливаясь весёлым смехом, вступили в шуточную потасовку.
С тех пор Грейвз старался обходить Центральный парк стороной. И наконец признал, что ревнует. Наверное, и у него с Тиной были такие же беззаботные, полные счастливой влюблённости моменты в прошлом до Грин-де-Вальда.
Как жаль, что он их не помнил.
***
13 октября, 1927 г.
Осень больше не радовала Грейвза. Распахнутые настежь окно и горячее безвкусное кофе больше не были символом наслаждения жизнью. Теперь они были просто средствами наконец взбодриться и начать работать в прежнем режиме. Но упрямые мысли разлетались, словно стайка перепуганных пикси, не давая сосредоточиться ни на чём, кроме одной проклятой мысли, которая кружила в его голове день изо дня.
