Текст книги "Бестиарий Грейвза (СИ)"
Автор книги: Pathologist
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)
В общем, как можно понять, эту главу я мечтала написать с того самого момента, как прочла всю информацию об Ильверморни, которую смогла найти. Так что разошлась не на шутку, сама замучилась с этими звёздочками в тексте )) Так что прошу понять и простить, и надеюсь, эта часть, что ждала своего появления почти полгода, не разочаровала вас ^_^
========== 24. Патасола ==========
Snow Ghosts, “The Hunted”
09 июня, 1927 г.
Опахало самопишушего пера отливало иссиня-чёрным в тусклом магическом свете, который освещал кабинет Грейвза. Кончик пера раз за разом оставлял на шероховатой поверхности пергамента чернильные следы, которые складывались в один и тот же знак.
Три линии, соприкасавшиеся концами в острых углах, аккуратный круг и резкий, скрипящий росчерк – ещё одна линия, перечёркивавшая круг.
Грейвз следил за бесконечным танцем пера по желтоватому полю пергамента вот уже дольше часа. Что-то не давало ему покоя, беспрестанно зудя на периферии сознания. Его утерянная, запертая на замки заклятьями и зельями память. Она хотела вырваться, а он хотел обрести её вновь – и не важно, как много боли это принесёт. Он должен был знать.
С каждым новым ключом, что подбрасывала ему судьба, этот постоянный зуд всё усиливался и усиливался. Словно издавал мерзкий комариный писк, заставлявший находится в постоянном напряжении, в вечном поиске источника. Не давал расслабиться, напоминая – что-то грядёт. Что-то зловещее. И лучше бы Грейвзу найти источник звука, лучше бы распутать этот нескончаемый клубок вопросов как можно скорее. Иначе им всем придётся туго.
И все ключи вели к одному – к этому проклятому символу. Будто сама Морриган давала подсказку. Словно стоило ему понять, что он означал, как ответы на все остальные вопросы придут следом. Словно символ был печатью, сдержавшей рвавшиеся на свободу образы.
Эта руна была изображена в книге, что была издана задолго до рождения Грин-де-Вальда. Не он придумал её, он её присвоил, чертя везде, где творил свои чёрные дела. Что она означала вначале? При чём тут детская сказка о смерти и трёх братьях? Ответ был в голове – он чувствовал это. Он не давал Грейвзу покоя, стараясь привлечь к себе внимание. Но нет, аврор никак не мог связать концов, мучаясь от постоянного поиска.
Он стал рассеян, слегка вспыльчив, совсем немного – безрассуден. Что в принципе, было на первый взгляд не так уж и страшно. Усиленная зачистка, успешно проведённая его аврорами, давала плоды: оставшиеся в живых и на свободе тёмные маги залегли на дно, стараясь лишний раз не высовываться. Добропорядочные маги и не-маги Нью-Йорка могли вздохнуть спокойно. Стрелка часов в главном лобби давно не поднималась выше зелёной зоны.
Но Грейвз позабыл о самом главном правиле, что до этого не раз спасало его жизнь – постоянная бдительность. Голова была занята поиском способов высвободить память, в ней не осталось места для бдительности.
Уже сам этот факт говорил о том, что беда близко.
В один день шуршавшая лапками мышь от Пиквери пригласила Грейвза в кабинет мадам Президент. Серафина стояла у распахнутого окна, задумчиво любуясь ночными огоньками и наслаждаясь прохладным воздухом Сити.
– Грин-де-Вальд сбежал из-под носа Фоули, – спокойным голосом сообщила она вошедшему аврору, даже не обернувшись, узнав его по звуку тяжёлых шагов.
– Если не благодаря Фоули, – хмыкнул Грейвз, подойдя к Серафине. Ткань парадной мантии госпожи Президент переливалась тысячами огоньков, отражавшихся от магического света, лившегося из ниоткуда.
Эта мысль тоже была одной из тех, что давно не давала покоя аврору – что у Грин-де-Вальда немало сподвижников среди элиты и правительства Старого Света.
Если в Новом свете всем по большей части было всё равно, кем были твои предки – магами, не-магами, местными, приезжими, богатыми, бедными, – главное, кем был ты сам и чего мог добиться, то в Старом свете дела обстояли несколько иначе. И это продолжало удивлять главного аврора МАКУСА. Магическому сообществу старушки-Европы не было дела, кто ты и что умеешь. Им было важно, кто твои родственники. Чья кровь текла в твоих жилах. Чистая магическая, или «грязная», не-маговская.
Морриган, что за абсурд! Грязная, вы только послушайте!
Грейвз, хоть и происходил из семей волшебников с обеих сторон – отца и матери, – никогда не чувствовал разницы между собой и Серафиной, чьи родственники – не-маги, – до сих пор жили в сухих степях знойной Саванны.
Нас создают не наши предки, остающиеся где-то там, за спиной, в прошлом. Себя создаём мы сами, выбирая тот путь, что кажется нам интересней. Ярче, любопытней, таинственней остальных. Раз одинокая девочка из семьи немагов смогла стать Президентом МАКУСА, то как волшебники вообще могли продолжать делить себя на «чистых» и «грязных»?
Всё же Европа была совершенно другим, неизведанным Грейвзом миром. И раз она называла какую-то часть магов «грязными», то закономерно, что она могла породить волшебника, считавшего немагов почти что бездумным скотом.
В таком свете становилось понятным упорное желание Фоули, «чистокровного» волшебника*, заполучить Грин-де-Вальда. Вероятно, он хотел вовсе не его казни. Возможно, он желал его свободы. Чтобы тёмный маг продолжал сеять смуту, собирая на своей стороне всё больше и больше сторонников, добиваясь своей цели.
Серафина была довольна и встревожена одновременно. Чего бы ни желал на самом деле Фоули, тот факт, что он упустил Грин-де-Вальда, ронял его авторитет в глазах Международной конфедерации. Это не могло не радовать мадам Президент, что на дух не переносила волшебника, презрительно относившегося к ней из-за её не-маговского происхождения. А тревога возникла оттого, что было не ясно – где же теперь тёмный маг? Он вполне мог вновь вернуться в США и причинить новые неприятности.
Глядя на глубокую морщинку, что прорезала некогда идеально гладкий лоб давней подруги, Грейвз понял, что медлить дольше нельзя – необходимо вскрыть печать, сдерживавшую его воспоминания, как можно скорее.
***
14 июня, 1927 г.
Если нельзя было возродить пропавшие воспоминания, нужно было найти того, кто мог рассказать Грейвзу, что именно происходило в те пропавшие три года и правдивы ли предчувствия аврора о том, что худшее ещё ждёт их впереди.
Одним из таких людей был Грин-де-Вальд, но возможности допросить его больше не было. Оставался вариант чуть хуже – Гнарлак и остальные сподвижники тёмного мага. Ни один из пойманных аврорами Грейвза преступников не владел достаточной информацией. Ближний круг тёмного мага умел скрываться.
Поэтому зревший вот уже несколько недель план по крупномасштабной облаве на оставшихся на свободе тёмных магов больше не мог терпеть отлагательств. Настало время для финальной, самой кровавой охоты.
Все авроры парами каждый вечер, сменяя облики, вели наблюдения в подпольных барах, в которых шанс напасть на след скрывавшихся преступников быль более высок. Грейвз тоже был с ними, каждый вечер. Также меняя внешность, он медленно цедил безалкогольные напитки сидя в тёмном углу, стараясь угадать, кто из нетрезвых посетителей мог быть тем, кто ему нужен.
Он безрезультатно провёл четыре ночи, успев понаблюдать за собранными Тиной и Кангом, скучавшими Кэмерин и Вайсом, безразличными Зури и Уоллесом и откровенно развлекавшимися Флеминг и Фишером. И ничего. Ни одного намёка на то, что скрывавшиеся маги могли быть здесь, вопреки данным, полученным от информаторов.
Очередной вечер, плавно перетекавший в ночь, он проводил с напарниками Медина. Мауро изображал заинтересованного в покупке драконьей крови зельевара, терпеливо ожидая, что кто-нибудь из контрабандистов, которые поставляли ингредиенты Грин-де-Вальду, клюнет на наживку. Морена, перевоплотившаяся в дородного верзилу, лениво цедила то, что на первый взгляд могло показаться веселящей водой у барной стойки, незаметно и зорко погладывая за братом и окружавшими его совершенно непричастными к операции гражданскими.
Зал был достаточно просторен, но из-за большого количества посетителей и затемнённого освещения казался теснее, чем был на самом деле. Мимо сновали эльфы, нагруженные подносами с нехитрым набором закусок и бутылками с алкоголем. В одном из тёмных углов сидел невесть откуда взявшийся великан, скрючившись в три погибели, стараясь не зашибить никого из посетителей неловким движением руки. По соседству с Мореной у стойки сидел покрытый шерстью козлочеловек, которого, судя по всему, не интересовало ничего, кроме содержимого высокого бокала, стоявшего перед ним.
Ни один из присутствовавших не вёл себя подозрительно. Взгляд Грейвза блуждал по залу, не останавливаясь надолго ни на ком. Ещё один бесполезный вечер.
Было далеко за полночь, когда Грейвз, коротко кивнув заскучавшему Мауро, сделал последний глоток из опустевшей бутылки и покинул свой пост. Близнецы Медина просидят тут ещё пару часов, а аврор решил вернуться в Вулворт-билдинг. Тактика наблюдения не приносила результатов, следовало поразмыслить, как ещё можно было добраться до нужных ему сведений. Мауро кивнул в ответ, сонно жуя креветку.
Когда Грейвз проходил мимо стойки, мельком глянул на своё отражение – всё тот же полноватый усатый мужчина средних лет, Оборотное зелье ещё не прекратило своего действия. Козлочеловек бросил короткий взгляд на Грейвза, выражение которого было невозможно прочесть.
Из глубины зала послышался смех. Немного зажатый, странно звучавший. Знакомый и незнакомый одновременно. Грейвз замер на месте, прямо посреди толпы, не веря своим ушам.
Парочка дымчато-серых перьев украшала модно уложенную причёску. Одно перо немного съехало набок, словно было воткнуто наспех или будто причёску успели потрепать. Тёмного цвета помада на губах была слегка смазана. Карие глаза блестели лихорадочными огоньками, а нервные тонкие пальцы то и дело подтягивали упрямо сползавшую бретельку платья на место.
Грейвз не мог оторвать взгляда от девушки. Глаза говорили ему – это Тина Голдштейн, твой аврор, что сейчас должна быть в другом конце Манхэттена, в совершенно другом баре, вести наблюдение. Она не могла быть тут. Не могла столь явно пренебрежительно отнестись к его приказу. Чего ради?
Грейвз незаметно повёл палочкой, отсылая патронуса Кангу – пусть подтвердит, что Тина с ним. Грейвз отказывался верить своим глазам.
Тина перед ним слегка запрокинула голову, смеясь и сверкая в тусклом свете рядами жемчужных зубов. На бледной коже шеи красовались две тёмные точки – шрамы от зубов вампира. Туманного цвета перо слетело на пол. Невзрачный кавалер, что старался впечатлить аврора Голдштейн каким-то занимательным рассказом, завороженно наблюдал за достаточно нескромным вырезом платья на груди девушки. Тина посмотрела прямо на Грейвза. Лукавые огоньки в её взгляде манили его. Волшебник, сам того не осознавая, сделал шаг вперёд.
В тот же момент, будто его движение было сигналом, Тина перестала обращать внимание на мужчину, лезшего вон из кожи, чтобы произвести на неё впечатление. Взгляд, обращённый к Грейвзу, стал призывным. Она развернулась и направилась в сторону служебной двери, ни разу не обернувшись. Не сомневаясь, что он последует за ней.
И он последовал.
Прохлада летней ночи по сравнению с духотой и запахами тесного зала бара была настолько контрастна, что мысли в голове Грейвза, словно замершие с того момента, как он увидел Тину, заметались с новой силой.
Он видел её сегодня вечером. Она и Канг, как и каждый вечер вот уже в течение недели, аппарировала с остальными аврорами к закреплённому за ней с напарником бару. И вот Тина тут, покинула пост и ведёт его прочь от бара? С какой целью? Что происходит?
Внезапно в голове Грейвза возникли смутные образы. Старая легенда, оживавшая под звуки скрипучего голоса мистера Шепарда, что рассказывал ему сказки, до блеска натирая фамильный сервиз. Легенда о Патасоле,** жутком призраке лесов, что заманивала мужчин, принимая облик их возлюбленных. Живыми их потом никто не видел.
Ловушка.
Мозг наконец включился в работу, предупреждая Грейвза об опасности. Это не Тина. У неё не было никаких причин ослушаться приказа и увести его прочь от близнецов Медина. Это кто-то, принявший её облик. Кто-то, кому было необходимо застать его одного и врасплох. Что же, первое ему удалось, но Грейвз начеку, он готов к неожиданностям.
Перевёртыш остановился в тёмном захламлённом тупике, куда едва проникали смутные лучи уличных фонарей. Стоял к нему лицом и ждал, когда он подойдёт ближе. На Грейвзе всё ещё были чары Оборотного зелья, являя миру образ добродушного толстячка. Этот кто-то, кто прятался за лицом Тины, знал, чей образ он принял сегодня.
Грейвз подошёл к нему на безопасное расстояние, держа палочку наготове.
– Надеялись на неожиданность? – спросил он неизвестного чужим голосом. – Что вам надо?
Глаза Тины смотрели на него с острым вниманием, без привычного смущения. Жёсткий, бескомпромиссный взгляд – незнакомец больше не пытался изображать аврора Голдштейн.
– Вы не там ищете, – ответил ему голос Тины чужими интонациями. – Так вам не получить нужную информацию. Половина ваших информаторов верна идеям Грин-де-Вальда.
Ничего нового незнакомец ему не сказал. Грейвз и сам догадывался о лояльности его источников тёмному магу. Но выбора у него было не так уж и много.
– И что вы хотите мне сообщить? – Пухлые короткие пальцы его временного тела неловко обхватывали древко волшебной палочки, скользя по гладкому лаку. Как же неудобно, скорее бы зелье прекратило своё действие.
– На самом деле, ничего. – По губам Тины расползлась несвойственная им едкая улыбка.
В то же мгновение руки и ноги чужого тела, в котором находился Грейвз, стянули волшебные путы. Волшебник был готов к такому повороту событий, но его подвела неловкость временного облика – он не сумел отразить невербальное заклятье достаточно быстро. Тело грузно рухнуло на землю. Грейвз знал, что дёргаться бесполезно – чары Инкарцеро стряхнуть не удастся. Всё, что ему оставалось – смотреть как некто в теле Тины подходит вплотную.
В редком свете фонарей мелькнул металл. Маленький дамский Кольт, что лежал в ладони Тины как влитой. Оружие немагов, как предупредительно, подумал Грейвз, глядя в немую черноту дула, направленного в его голову. Теперь, если даже удастся выжить, он не сможет распознать напавшего мага по палочке.
Неуверенный стук каблуков приблизился к нему. Рука Тины держала оружие неловко, но аврор не обольщался. Прицелиться с такого расстояния и нажать на спусковой крючок – много опыта в применении оружия немагов для этого не требовалось.
– Мне жаль, сэр, – шепнули губы Тины. – Правда жаль. Но иного выхода я не вижу. – Глаза Тины смотрели на него с искренней болью.
Какая ирония, отстранённо подумал Грейвз. Быть убитым из не-маговского оружия в тёмном переулке кем-то, кто принял облик Тины. Почему-то он предполагал, что его конец будет подобным. Ненормальным.
Палец на крючке отчего-то колебался. За спиной лже-Тины с серебристым шелестом магии возникла полярная лисичка-патронус.
– Аврор Голдштейн с аврором Кангом на посту, сэр, подтверждаем местоположение, – отчитался защитник звонким голосом Тины.
Незнакомец в облике Тины дёрнулся от неожиданности, отвлекаясь от лежащего перед ним Грейвза. В следующее мгновение пистолет вылетел из девичьей руки, звонко ударившись о кирпичную стену стоящего рядом здания. Перевёртыш вновь обратил всё внимание на аврора, полагая, что тот каким-то образом сумел выбраться из магических пут. Но виновником переполоха был вовсе не Грейвз, который и сам ещё не понял, что происходит, и смотрел на напавшего мага с той же растерянностью, что и он на него.
– Не советую нарушать договор, – прохрипел узнаваемый голос позади Грейвза. Аврор не мог увидеть говорившего, но эти самодовольные прокуренные интонации легко различались в тишине ночного проулка. Гнарлак.
С лица Тины схлынули последние краски. Маг посерел и, Грейвз был готов поклясться, задрожал, не сводя с невидимого аврору гоблина застывшего взгляда.
– Прошу, я… я всего лишь хотела… – невнятно залепетал перевёртыш.
– Брось, милая, – недобро хмыкнул в ответ Гнарлак, – мы оба знаем, чего ты хотела. Если бы мы не следили за вами, ты бы смогла сорвать его план. За это тебя следует наказать…
– Нет! – отчаянно крикнул перевёртыш, но раздавшийся позади Грейвза хлопок аппарации сообщил о том, что гоблин не стал выслушивать бесполезные мольбы. Волшебник бросил на аврора взгляд, полный безумия, и аппарировал следом.
Грейвз, совершенно не понимавший, что в конце концов происходит вокруг, остался один в тишине тупика, связанный чарами.
***
– И как же ты допустил это? – хмуро спросил Грейвз Канга, над многочисленными ранами и ссадинами которого хлопотала молоденькая миловидная колдомедик. Слава святым драконам, с ним не случилось ничего серьёзного. Как впрочем, со всеми его аврорами.
Не случилось, но вполне могло.
Рядом в воздухе парила Тина. Она уже пришла в себя, но колдомедики пока запретили ей опускаться на землю, нестройным шёпотом читая диагностические заклятья, что заставляли тело девушки время от времени светиться разными цветами. Знак Грин-де-Вальда, нарисованный на её лбу кровью какого-то животного, красовался бурыми потёками.
– Ко мне подсел парнишка, хотя, готов поклясться палочкой, он тоже был под Оборотным зельем, – хрипло ответил Оуэн, оттирая рукавом подсохшую кровь с подбородка, тёкшую из разбитого и вновь вправленного колдомедиком носа. – Сказал, что готов свести меня с поставщиком слёз сквонка, но ему положен процент. Пока он отвлекал моё внимание, Тина пропала. Когда я понял, что мальчишка только тянет время, постарался увести его прочь от гражданских, чтобы осуществить арест. Но он взбрыкнул и скрылся. Я кинулся искать Тину, а увидел это. – Взгляд Канга остекленел на долю секунды и Грейвз его очень хорошо понимал. Зрелище и впрямь было жуткое.
Это произошло во всех точках засады практически одновременно, насколько понял Грейвз. Пока он выпутывался из чар Инкарцеро, к нему вернулся настоящий облик. Со стороны бара, в котором оставались близнецы Медина, раздались вопли и шум беспорядков. К тому моменту, как он аппарировал туда, всё уже закончилось.
В кухне бара, посреди разгромленной посуды и остатков закусок, в воздухе висело бессознательное тело Мауро Медина с нарисованным на лбу проклятым символом. У его ног билась в истерике Морена, к которой тоже вернулся прежний облик. Грейвз так и не смог вытянуть из неё ни одного внятного слова, послав патронусов в Пэвэти и стараясь успокоить девушку.
Почти сразу же к нему стали прибывать патронусы от других авроров, которые докладывали об одном и том же: один из напарников из каждой пары, ведшей наблюдение, был подвешен в воздухе и украшен символом Грин-де-Вальда.
Грейвз считал, что ведёт охоту. Но всё это время охота велась на него и его людей. Противник продемонстрировал, как легко может расправиться с аврорами при желании. Словно предупредил, что с ним шутки плохи.
– Как вы, Тина? – спросил Грейвз девушку, придерживая её за локоть, когда она наконец опустилась на землю. Он подошёл к ней сразу же, как колдомедики дали отмашку. Тину всё ещё трясло.
– Мне нужно домой, – выдохнула она, нервно заправляя прядь волос за ухо. Её посиневшие поджатые губы едва заметно дрожали. Затем она неожиданно обняла его и всхлипнула.
Волшебник замер, слегка растерявшись, бросив на Канга удивлённый взгляд. Тот вернул ему мрачный взгляд, в котором читалась вина за то, что не смог прикрыть напарницу. Костяшки кулаков аврора красовались желтоватыми следами полузаживлённых колдомедиком синяков, как у обыкновенного не-мага.
Грейвз обнял Тину в ответ, прижимаясь щекой к растрёпанной макушке, пахнущей тяжёлой кровью и ещё отчего-то дымом. Где-то в груди появилось запоздалое, тоскливое ощущение пустоты. Пока он в одиночестве пыхтел и извивался, стараясь сбросить магические путы, кто-то мог убить Тину. Вот так просто, в один момент. Была – и вот её уже могло не стать. И он ничего не смог бы с этим поделать.
Тина полузадушенно пискнула, когда он, погрузившись в затягивающие, тяжёлые мысли, сжал её в своих объятьях ещё немного крепче.
***
18 июня, 1927 г.
Спустя ещё несколько дней Грейвз был взвинчен настолько, что от него шарахались даже видавшие всякого Вайс и Канг. Аврора раздражала безвестность. Раздражало то, что вокруг него происходило что-то важное. Оно будто висело вокруг мутным маревом. Но стоило Грейвзу попытаться ухватить это тревожное нечто, оно ускользало между пальцев прохладной туманной взвесью.
Оставался последний способ прояснить происходящее. Последний способ вернуть утраченную память. Та самая женщина, которую упорно покрывала Куинни Голдштейн. Та самая, что была поражена вестью, что Грейвз собирался жениться. Та самая, о которой он подумал и в первую, и в последнюю очередь.
Завал из архивных материалов на столе давал возможность разглядеть лишь взъерошенные каштановые пряди. Перо-самописец резво скакало по пергаменту, оставляя неаккуратные кляксы – старалось поспеть за полётом мысли хозяйки. Девушка настолько погрузилась в размышления, что совсем не заметила, как к её рабочему месту подошёл начальник.
Была ночь, Тина и Канг остались дежурными. Оуэн отчаянно боролся со сном, поэтому общий зал буквально тонул в аромате свежесваренного кофе. Из дежурной будки раздавался задумчивый шелест страниц очередной книги, которую читал Канг – на этот раз не-маговского «Грозового перевала», о чём Грейвзу сообщила потрёпанная обложка.
– Тина, – негромко позвал волшебник девушку, стараясь не напугать её. Но она всё равно вздрогнула. Самописец поставил жирную кляксу, затопившую пару последних строк. – Нам стоит поговорить.
Девушка послушно последовала за Грейвзом в его кабинет. Канг проводил их внимательным взглядом.
– Кольцо было для вас. – Аврор не стал тянуть низзла за хвост, сразу переходя к сути, стоило Тине прикрыть за собой дверь.
Удивление, написанное на лице девушки, поколебало его уверенность на секунду, не более. Он продолжал спокойно наблюдать за её реакцией, ожидая ответа.
– Почему вы так решили? – сдавленно спросила вместо ответа явственно побледневшая девушка.
– Отставим в сторону эти танцы с бубнами, Тина, – нетерпеливо мотнул головой мужчина. – Сейчас вы моя единственная возможность вспомнить что происходило и, возможно, наконец понять, что происходит сейчас.
– Но я… – стала было возражать девушка, глядя на него расширившимися от страха большими глазами.
– Прекратите, – начал злиться Грейвз. – Или мне всё же стоит допросить вашу сестру?
– Хорошо. – Последние слова разозлили Тину. Бледность щёк почти мгновенно сменил румянец гнева. – Вам нужна моя правда? Пожалуйста! Вы заслуживаете знать, что натворили!
Кончик старой палочки Грейвза в её руках упёрся в висок девушки, вытягивая из него длинную серебристую нить.
________________________________________
*«Справочник чистокровных волшебников» – книга, написанная и опубликованная анонимным автором в 30-ые годы XX века в Великобритании. В справочнике значились фамилии истинно чистокровных семей, получивших название «Священные двадцать восемь». Среди них значится фамилия Фоули (HarryPotterWikia).
**Патасола – один из фольклорных монстров Южной Америки – лесная одноногая женщина, являющаяся охотникам или лесорубам, когда те будучи в диких местах думают о девушках. Мужчине Патасола показывается в образе прекрасной соблазнительной женщины, как правило, принимая облик его возлюбленной. Заманив же несчастного глубже в лес, она открывает свое истинное лицо – отвратительного одноногого чудовища, пожирающего плоть и выпивающего кровь жертвы, подобно вампиру.
========== 25. Рыжая ведьма ==========
Imagine Dragons, “I Was Me”
11 января, 1926 г.
Первым, что он увидел, была небольшая толпа – всего-то человек десять, – собравшаяся у входа в метро. Судя по хмурому серому небу над головами, было утро – часов семь-восемь. Унылые пальто мрачных тёмных оттенков, не спасавшие от промозглой сырости, сообщили Грейвзу о том, что воспоминание Тины перенесло их в тоскливую нью-йоркскую зиму.
– Запомните мои слова! – раздался из-за сонных спин звучный, полный экспрессии и зловещей театральности женский голос – какой знакомый голос! – Ведьмы живут среди нас! Любой – сосед, прохожий, может оказаться богомерзким созданием! Не дайте им обмануть вас!
Мэри Лу Бэрбоун. Одна из главных головных болей Грейвза, фанатичная глава Вторых Салемцев. Ныне почившая.
Стоявшая рядом Тина шмыгнула носом. Она держалась как можно дальше, не смотря на него. Её скулы всё ещё алели от злости, а кисти были сжаты в кулачки. Вся фигура источала почти осязаемые волны уязвлённого самолюбия – того, чего он раньше никогда в ней не замечал. Девушка не сводила взгляда с двух фигур, стоявших чуть поодаль от основной массы людей. То были Грейвз и Тина из воспоминаний.
Они выделялись из толпы, казались чужаками среди обычных людей. Маги, окутанные морозным волшебством. Он стоял прямо, спокойно наблюдая за митингом и зевавшими от скуки сонными не-магами. Облачка дыхания мерно срывались с губ с ровными интервалами. Со стороны казалось, будто этого человека ничего не могло взволновать. Это была маска, которую он носил так долго, что она вросла в кожу и впиталась в кровь. Почти перестала быть покровом и превратилась в часть сущности. Безразличие, невозмутимость, бетонное спокойствие и хладнокровие, которые ничем не возмутить.
Почти ничем.
Рядом с ним топталась на месте взъерошенная Тина в сером пальто, сидевшем на ней мешком. Подпрыгивала, словно замёрзший нахохлившийся воробушек. Кончик носа был нежно-розовым, и Тина из воспоминаний то и дело шумно шмыгала, как и настоящая Тина. Она старалась подражать невозмутимости шефа, бросая на него быстрые, внимательные взгляды. Спина была неестественно выпрямлена в попытке изобразить военную выправку Грейвза. Подбородок задран, отчего приходилось вести наблюдение за толпой взглядом, который со стороны можно было принять за высокомерный. Руки прятались в глубоких тёплых карманах пальто. Единственное, что никак не давалось девушке – неподвижность босса. Она то и дело покачивалась с носка на пятки в попытках согреться.
Грейвз подошёл ближе к Тине и самому себе из воспоминаний. Настоящая Тина последовала за ним, не произнося ни слова.
Она была уже не тем зелёным аврором, которой он помнил её до потери памяти – неуверенной в себе и большую часть времени растерянно смотревшей на учителя. И ещё не той, которая встретила его из больницы – недоверчивой, настороженной, старавшейся не находится рядом дольше необходимого.
В отличие от настоящей Тины, что мрачной тенью стояла за его спиной, она была восторженно-радостной – это ощущалось в нетерпеливых жестах. Восхищалась им – это читалось в ясном взгляде. Была счастлива находиться рядом. Даже не совсем так – она была просто счастлива. Он никогда не видел Тину такой.
Со стороны казалось, что он обращал на неё внимания не больше, чем на любого безликого не-мага из толпы. Он не смотрел на неё в ответ, не говорил ей ни слова и ни одним жестом не давал понять, что знает о её присутствии. Но только со стороны.
Грейвз знал себя достаточно хорошо, чтобы заметить слабую улыбку, тихой тенью скользнувшую по губам, когда Тина издала скромное «пчхи!» и в очередной раз грустно шмыгнула носом. Судорожное дёрганье своей кисти в кармане пальто, в попытке поймать поскользнувшуюся на гладкой наледи девушку. Виноватый взгляд, когда она отчаянно старалась подавить зевок – наверное последовала за ним по приказу сразу после ночного дежурства.
Он был к ней неравнодушен. Каменная маска упрямо сползала с бесстрастных черт лица, обнажая такую простую и очевидную правду. Её не замечала лишь Тина из воспоминаний. Тина из настоящего горько поджимала губы, смотря на саму себя со странным, едким презрением.
Почти одновременно с наблюдателями, к аврорам из воспоминаний подошёл длинный нескладный мальчишка в старой, поношенной одежде, не по погоде лёгкой. Уши и длинный нос были красными, как и большие ладони, сжимавшие стопку блёклых пропагандистских буклетов сильнее, чем это было необходимо. Он молча, немного виновато, не глядя на лица волшебников, протянул им пару листков. Его взгляд сверлил обувь магов – тяжёлые ботинки Грейвза и потёртые ботиночки Тины.
Грейвз из воспоминаний окинул мальчишку внимательным, нечитаемым взглядом, не предприняв ни малейшей попытки забрать из его замёрзших пальцев едва подрагивавший буклет. Тина же напротив – приветливо и слегка смущённо улыбнулась, мгновенно бросив старания подражать боссу, снова став самой собой. Мальчишка, почувствовав, что она вытягивает бумагу из его рук, бросил на девушку быстрый, вороватый взгляд. Его уши и щёки стали ещё краснее, но на этот раз не из-за промозглого ветра. Он резко развернулся, едва не поскользнувшись на покрытой наледью мостовой, и поспешил прочь.
Тина смотрела на буклеты с удивлением, будто не в силах понять, что именно на них написано. Изображённые руки, переламывающие палочку, выглядели весьма зловеще. Девушка медленно убрала листки в безразмерный карман, снова грустно шмыгнув носом.
– Зачем мы тратим на наблюдение за ними столько времени, сэр? – нарушила она тишину, изучая бесстрастный профиль шефа. – Им никто не верит.
В самом деле, в жидкой толпе были слышны смешки и весёлые шепотки. Парочка румяных ярких девушек откровенно рассмеялись, не выдержав трагичного восклицания Мери Лу «Ведьмы за нами наблюдают!», отчего заслужили злобный взгляд Бэрбоун.
– Иногда, Тина, достаточно и одного, – не стразу ответил Грейвз, продолжая внимательно наблюдать за реакцией людей из толпы.
Тина вновь перевела взгляд на немагов, но было заметно, что она задумалась о чём-то своём, почти не обращая внимания на мёрзнувшие фигуры. Взгляд её был обращён на припорошенную мелкими острыми искринками шляпу стоявшего перед ней джентльмена, но видел совсем другое – картины, которые рисовали её мысли.
Грейвз в пальто изредка бросал на притихнувшую Тину взгляды, в которых Грейвз из настоящего вновь с затаённым ужасом увидел то, что как ему казалось, он всегда умело прятал. Эту тщательно скрываемую приязнь, недопустимую в рабочих отношениях. Вот этот короткий заинтересованный взгляд, едва заметная усмешка, на мгновение искривившая угол рта, когда Тина незамысловатым детским жестом потёрла кончик замёрзшего носа, отчего тот раскраснелся ещё сильнее.
– Обновите согревающее, – посоветовал он бесстрастным тоном. Покрасневшая Тина из воспоминаний словно очнулась, беззвучным шёпотом согревая себя чарами, и не заметила с какой теплотой Грейвз улыбнулся, глядя на розовые щёки девушки.
